Тави не успел поднять меч, и Макс нанес сильнейший удар по его запястью под угрожающе прямым углом. Тави услышал хруст и даже успел подумать, что это был треск его ломающихся костей, как мир вокруг него вдруг взорвался алой вспышкой боли и послал его в нокдаун. Он повалился на бок.

Макс нанес пару довольно сильных ударов по голове и плечу Тави своим деревянным учебным клинком, прежде чем тот успел крикнуть "Стой!"

Маэстро Магнус, всё это время находившийся рядом, взмахнул собственным клинком, совершив быстрый выпад в сторону Макса, и выбил широкий легионерский щит из его левой руки. Он бросил меч и присел рядом с Тави.

— Ну-ка, парень, дай-ка взглянуть.

— Вороны, — прорычал Макс, сплевывая, — ты выронил щит. Ты снова выронил свой гребаный щит, Кальдерон.

— Ты сломал мне руку, вороны тебя побери! — прорычал в отчет Тави. Боль не утихала.

Макс бросил свой щит и клинок с отвращением.

— Это была твоя ошибка! Ты не относишься к этому серьезно. Тебе нужно больше практиковаться.

— Иди к воронам, Макс, — проворчал Тави, — Если бы ты не настаивал на этой идиотской технике боя, ничего бы не случилось.

Магнус остановился и обменялся взглядами с Максом. Потом вздохнул и убрал руки от поврежденной руки Тави, снова поднимая щит и клинок.

— Поднимай свой щит и готовься, — сказал Макс, его голос был спокоен, а клинок готов к действию.

Тави фыркнул.

— Ты сломал мне чертову руку. Как я должен…

Макс прорычал и ударил учебным оружием по голове Тави.

Тави вовремя отполз назад, чтобы избежать удара и он старался изо всех сил вскочить на ноги, балансируя между болью и тяжелым щитом на его левой руке.

— Макс! — закричал он.

Его друг закричал снова, размахивая мечом.

Клинок Магнуса просвистел в воздухе и отклонил удар, затем старый Маэстро встал со стороны щита Тави, поддерживая его, чтобы уравнять шансы.

— Держи оборону, — прорычал Магнус, Макс в это время кружил, пытаясь напасть снова.

— Твой щит должен быть внахлест с моим.

Тави даже не мог придумать слов, чтобы описать боль в своей руке, но подчинился. Вместе они не оставили Максу ничего, кроме своих щитов в качестве цели, пока Макс продолжал кружить в направлении их слабого места — Тави.

— Он быстрее и руки у него длиннее. Ты должен защищать меня, иначе мы оба не выстоим.

Магнус слегка пихнул Тави локтем под ребра, и Тави слегка повернулся, создавая небольшю щель между щитами, сквозь которую Магнус немедля нанес быстрый, опасный удар, которому Тави не то чтобы очень хотел бы научиться.

Макс едва успел отразить удар с помощью щита, тут же совершая ответный выпад, но Тави прикрыл своим щитом Маэстро, чтобы у того была возможность восстановить свою защиту.

— Отлично! — рявкнул Магнус. — Не опускай щит!

— Моя рука… — с трудом выдохнул Тави.

— Держи щит! — проревел Макс, посылая серию ударов в сторону головы Тави.

Макс продолжал кружить вокруг них, и старый Маэстро отбивался ровно настолько сильно, чтобы не позволить ему провести серьезную атаку, которая наверняка прорвалась бы через его ослабленную защиту. Но Тави споткнулся о камень и оказался слишком далеко от Магнуса. Меч Макса ударил Тави по макушке с такой силой, что искры полетели из глаз, несмотря на то, что голова была защищена кожаным шлемом.

Он упал на одно колено, но слабенький голосок в его сознании велел ему прикрывать Магнуса, и ему удалось отразить похожий удар, который Макс обратным ходом попытался нанести Маэстро. Магнус взмахнул мечом и нанес удар во внутреннюю часть локтя Макса, и здоровяк крякнул, взмахнул мечом в приветствии, означавшем завершение схватки, и отступил от них.

Тави рухнул, будучи таким уставшим, что едва мог дышать. Его поврежденное запястье пульсировало в агонии. Он полежал на боку немного, затем открыл глаза и посмотрел на своего друга и Магнуса.

— Ну что, повеселился?

— Прошу прощения? — ответил Макс. Его голос был уставшим, но дыхание было ровным.

Тави знал, что ему лучше бы держать язык за зубами, но боль и злость заглушили голос разума.

— Всегда находились те, кто хотел надо мной поиздеваться, Макс. Но я никогда бы не подумал, что ты будешь одним из них.

— Думаешь, я издеваюсь над тобой? — спросил Макс.

— А что, нет? — настаивал Тави.

— Ты невнимателен, — сказал Магнус спокойным тоном, снимая учебную экипировку и открывая флягу с водой. — То, что тебе больно, является результатом твоей собственной ошибки.

— Нет, — прорычал Тави, — это является результатом того, что мой друг сломал мне руку. И заставлял меня продолжать участвовать в этом идиотизме.

Макс присел на корточки напротив Тави и смотрел на него в течение долгой молчаливой минуты. Выражение лица его друга было серьезным и даже… осмысленным. Тави никогда не видел Макса таким.

— Тави, — сказал он тихо, — ты видел как сражаются Канимы. Думаешь, кто-нибудь из них вежливо позволил бы тебе встать и покинуть поле боя, потому что ты получил незначительную травму? Думаешь, кто-нибудь из Маратов проигнорировал бы прорехи в твоей защите, чтобы не уязвлять твою гордость? Думаешь, вражеский легионер будет слушать, как ты рассказываешь ему, что ты сегодня не в форме, так что с тобой надо обращаться понежнее?

Тави уставился на Макса.

Макс принял флягу Магнуса и напился. Затем постучал клинком по земле.

— Ты должен прикрывать напарника, что бы ни случилось. Даже если тебе сломали второе запястье, даже если это ставит тебя под удар, даже если ты истекаешь кровью. Не важно. Твой щит остается на месте. Ты защищаешь напарника.

— Даже если тем самым я открою себя? — спросил Тави.

— Даже в этом случае. Ты должен быть уверен, что тот, кто рядом, прикроет тебя, если так случится. Так же, как и ты его. Это дисциплина, Тави. Жизнь и смерть — в твоих руках, не только твоя, но и тех, кто сражается вместе с тобой. Если ты допустишь ошибку, это наверняка будет означать не только твою смерть. Ты фактически убьешь того, кто полагался на тебя.

Тави смотрел, не отрываясь, на своего друга, и его ярость отступила. Остались только боль и вселенская усталость.

— Пойду приготовлю ванну, — тихо сказал Магнус и отошел.

— У тебя нет права на ошибку, — продолжил Макс. Он снял щит с левой руки Тави и передал ему флягу.

Тави внезапно ощутил неистовую жажду и начал опустошать ее. Напившись, он выпустил флягу из рук и положил голову на землю.

— Ты сделал мне больно, Макс.

Макс кивнул.

— Иногда боль — это единственный способ заставить глупого новобранца быть внимательным.

— Но эти удары… — сказал Тави ворчливо, но уже не агрессивно. — Я умею пользоваться мечом, Макс. Ты знаешь это. Большинство этих движений — это самые неуклюжие вещи из всех, что я когда-либо видел.

— Да, — ответил Макс, — потому что только такими движениями ты можешь вести бой и при этом не зехать кому-нибудь сзади в глаз локтем, не нарушить равновесие человека, стоящего рядом, не поскользнуться на грязи или льду. Ты открываешься на долю секунды, чтобы нанести удар по ближайшему противнику, используя все силы, что у тебя есть. Именно такими ударами и выигрываются бои.

— Но ведь я уже обучался…

— Ты обучался самозащите, — поправил его Макс. — Ты обучался дуэлям или схваткам в составе быстой малочисленной группы бойцов-одиночек. Передовая линия Легиона на поле боя — совсем другое дело.

Тави нахмурился.

— Почему?

— Легионеры — не вояки, Тави. Они — профессиональные солдаты.

— В чем разница?

Макс, задумался, сжав губы.

— Воины сражаются. А легионеры сражаются вместе. Смысл не в том, чтобы быть лучшим мечником, а в том, чтобы создать целое из индивидуальностей, которое будет сильнее, чем просто сумма этих индивидуальностей.

Тави нахмурился, стараясь обдумать услышанное несмотря на пелену боли, туманящую разум.

— Даже самый безнадежный боец может научиться легионерской технике, — продолжил Макс. — она настолько же проста, насколько и грязна. И она работает. Особенно в жестоком контактном бою. Работает, потому что тот, кто рядом с тобой, верит в то, что ты прикроешь его, а ты веришь в то, что он прикроет тебя. Когда речь идет о сражении, я предпочитаю биться рядом с легионером, нежели с дуэлянтом, даже если это дух самого Арариса Валериана. Даже сомневаться не стану.

Тави опустил глаза.

— Я не понимал.

— Ну что ж, ты был в невыгодном положении. А сейчас всё изменилось. — Макс улыбнулся. — Если тебе от этого полегчает — со мной было так же. Вот только мое запястье было сломано шесть раз, а колено — дважды, прежде чем до меня дошло.

Тави поморщился, глядя на собственное запястье, теперь напоминающее огромную, распухшую сосиску из мучения и боли.

— Это еще одно доказательство того, что я учусь быстрее, чем ты, Макс.

— Ха. Продолжай в том же духе и запястье свое будешь своими силами лечить.

Вопреки своим словам, Макс выглядел обеспокоенным.

— Ты в порядке?

Тави кивнул.

— Извини, что наорал на тебя, Макс. Я просто…

Тави ощутил внезапный укол одиночества. Это чувство уже стало привычным за последние шесть месяцев.

— Я пропущу встречу. Я не увижу Китаи.

— О, великие фурии, даруйте мне хотя бы один день без его нытья о ней! Она была твоей первой девушкой, Кальдерон, это пройдет.

Укол одиночества перерос в боль.

— Я не хочу, чтобы это прошло.

— Такова жизнь, Кальдерон.

Макс забросил на свое плечо здоровую руку Тави и поднял его с земли, помог добраться до костра, где Магнус подливал кипяток в уже почти полный чан с водой.

Сумерки в долине Амарант тянулись долго, если, конечно, сравнивать с родными горными местами для Тави. Каждый вечер, за час до заката, они останавливались, чтобы успеть дать несколько уроков Тави о военной тактике и технике Легионов. Уроки были тяжелы, большей частью практические упражнения с тяжелым клинком, и первые пару-тройку вечеров он не мог шевелить левой рукой без боли. Макс решил, что рука Тави не достаточно тренирована, пока за две недели упражнений под кожей не оформились бугры мышц. Еще неделю Тави вынужден был тщательно изучать неуклюжую технику, но он признавал, что он еще никогда не был в лучшей боевой форме, чем сейчас.

Пока Макс не сломал ему запястье.

Макс расположил Тави возле чана, и Магнус положил сломанную руку в теплую воду.

— Парень, тебя лечили когда-нибудь с помощью водяных фурий?

— Много раз, — ответил Тави. — Моей тете приходилось неоднократно лечить меня.

— Хорошо, хорошо, — одобрил Магнус. Он на минуту замедлился, затем закрыл глаза и расположил ладони на поверхности воды. Тави почувствовал, как вода начала бурлить, как будто невидимый угорь заскользил вокруг его руки, стало тепло и рука онемела, как всегда было при исцелении.

Боль исчезла и Тави облегченно вздохнул. Он подался вперед, стараясь не двигать рукой. Он не был уверен, что можно заснуть сидя, и с открытыми глазами, но у него похоже получилось. Когда он поднял голову в следующий раз, уже наступила ночь и в воздухе плыл запах тушеного мяса.

— Отлично, — устало сказал Магнус и убрал свою руку из воды. — Попробуй теперь.

Тави поднял свою руку из воды и согнул пальцы. Движения были болезненны, но опухоль спала, и пульсирующая боль исчезла, оставив лишь легкое напоминание, в сравнении с тем, что было раньше.

— Хорошо, — тихо сказал Тави. — Я не знал, что вы лекарь.

— Всего лишь помощник целителя во время моего пребывания в Легионах. Но такого рода вещи — всего лишь обычная рутина. Будет слегка болеть. Ешь, сколько сможешь за ужином, и старайся ночью держать приподнятой, если не хочешь, чтобы рука ныла.

— Знаю, — заверил его Тави. Он встал и протянул лекарю исцеленную руку. Магнус капризно улыбнулся и принял ее. Тави помог ему подняться, и они вместе пошли к котелку, висевшему над костром. Тави был страшно голоден, как всегда после исцеления. Он проглотил две чашки подряд, вычистил всё оставшееся в котелке в третью чашку и немного притормозил, макая жесткие хлебцы в бульон, чтобы сделать их хоть немного съедобными.

— Можно вопрос? — обратился он к Максу.

— Конечно, — ответил здоровяк.

— Зачем ты обучаешь меня технике? — спрсил Тави. — Ведь я по легенде офицер, а не рядовой.

— Сложно сказать, — протянул Макс. — Но, даже если тебе и не пригодятся эти умения, ты должен знать, что это такое. Манеру мышления легионера, причины его поступков.

Тави нахмурился.

— К тому же, чтобы исполнить свою роль, ты должен уметь видеть, что именно селедки делают не так.

— Селедки? — не понял Тави.

— Новобранцы, — уточнил Макс. — Первые пару недель они бьются, как сельдь, выброшенная на берег, а не легионеры. Это нормально для опытного мужчины — заметить каждую ошибку, которую делает селедка, и обличить ее самым унижающим способом. И, по возможности, погромче.

— Вот почему ты так со мной? — спросил Тави.

Макс и Маэстро одноременно ухмыльнулись.

— Первый Лорд не хотел, чтобы ты лишился этой бесценной части опыта, — сказал Магнус.

— О, — сказал Тави, — я непременно его поблагодарю.

— Договорились, — ответи Магнус. — А теперь давай-ка проверим, всё ли ты помнишь из того, чему я учил тебя, пока мы ехали.

Тави нахмурился и доел остатки своего ужина. Практические занятия, боль, врачевание — он был совершенно обессилен. Если бы он решал, чем дальше заняться, то он просто улегся бы и уснул прямо там, где сидел, что, без сомнения, прекрасно понимали и Макс, и Магнус.

— Всегда готов, — вздохнул он.

— Очень хорошо, — сказал Магнус. — Почему бы тебе, для начала, не рассказать мне о всех предписаниях, касающихся санитарии и гигиены, а также санкциях за их несоблюдение?

Тави тут же начал повторять соответствующие предписания, хотя их так много сгрудилось в его голове за последние три недели, что было подвигом вспомнить любое из них, особенно, учитывая его усталость. От инструкций по санитарии Магнус перешел к логистике, процедуре разворачивания и сворачивания лагеря, расписания наблюдений, схемам патрулей и сотням других особенностей, которые Тави должен был помнить.

Он заставлял свой мозг выдавать факт за фактом до тех пор, пока усталость не вынудила его зевать через слово, наконец Магнус сказал:

— Хватит, парень, достаточно. Иди поспи.

Макс уже час как вовсю храпел. Тави нашел свое одеяло и расстелил его. Он положил руку под свой тренировочный шлем и задумался.

— Думаете, я готов?

Магнус наклонил голову и задумчиво отхлебнул свой чай.

— Ты быстро учишься. Ты упорно работаешь, чтобы овладеть своей ролью. Но это вряд ли имеет значение, — он взглянул на Тави. — Ты думаешь, ты готов?

Тави закрыл глаза.

— Я справлюсь. По крайней мере, если что-нибудь, неподвластное моему контролю, не пойдет настолько неправильно, что убьет нас всех.

— Неплохо, парень, — хмыкнул Магнус. — Говоришь, как настоящий легионер. Но запомни кое-что, Тави.

— Что?

— Сейчас ты притворяешься солдатом, — произнес старик. — Но твое назначение рассчитано на какое-то время. К тому моменту, как всё закончится, притворяться ты уже не будешь.

Тави посмотрел на небо над головой, в котором разливалось море звезд.

— У вас было когда-нибудь плохое предчувствие? Как будто вот-вот случится что-то плохое?

— Бывает. Обычно из-за плохого сна или вообще безо всякой причины.

— Тави покачал головой.

— Нет. Это не совсем то, что я имел в виду. — Он нахмурился, глядя на звезды. — Я просто знаю это. Так же как знаю, что вода мокрая, что дважды два — четыре. И это не связано со страхами или суевериями. Это просто факт. — Он прищурился. — Вот такое чувство вы когда-нибудь испытывали?

Магнус молчал довольно долго, задумчиво глядя на огонь, его металлическая чашка не позволяла увидеть выражение его лица.

— Нет, — в конце концов сказал он. — Но я знаю человека, у которого это было раз или два.

Когда Тави понял, что больше Магнус ничего не добавит, он спросил:

— А что, если случится сражение, Маэстро?

— Что, если и так? — ответил Магнус.

— Я не уверен, что готов.

— К этому нельзя быть готовым, — ответил Маэстро. — Действительно готовым. Вояки старой закалки частенько хвастают, что скучали во время большинства сражений, но, поверь мне, каждый раз это так же страшно, как и впервые. Это то, что ты и должен испытывать.

— Ну, у меня было не так уж много практики, — сказал Тави.

— Думаю нет, — сказал Магнус. Он покачал головой и отвел глаза от огня. — Лучше дать отдохнуть моим старым косточкам. Да и тебе тоже, парень. Завтра ты присоединишься к Легионам.