Проламываться сквозь гипсокартон — удивительно шумный процесс. Ломается он с громкими хлопками и треском. Вурдалаки известны своей способностью когтями проделать дыру в каменной стене мавзолея, чтобы полакомиться славной полуразложившейся человечинкой. Гипсокартон и дерево не вызвали у них больших трудностей, сгобившись и работая когтями, они продирались сквозь него, не сбавляя темпа.

У нас было в запасе секунд шестьдесят, не больше, прежде чем они прорвутся сквозь стену и окружат нас.

—Они идут, —тяжело дыша причитал Харви, —Они схватят нас. Что нам делать?

Мое сердце забилось куда быстрее, чем секунду назад. Вурдалаки — это не шутка. И сражаться с ними в таком ограниченном пространстве для чародея было хуже всего. Мой защищенный заклятьями пыльник не сильно поможет, если один из них попытается откусить мне голову. Не важно, сколько раз ты встречался лицом к лицу с опасностью. Когда твоя жизнь под угрозой и ты знаешь об этом, тебе становится страшно, без вариантов.

Страх — настоящий, чистый, наполненный адреналином страх — овладел мною.

— Гм... —сказал я, не поддаваясь панике. —Мы...

Я собирался сказать "отойдем назад". Правда собирался. Но Тесса глядела на меня с самодовольным и злорадным выражением лица, и это вдруг привело меня в бешенство. К ней у меня особый счет. При прошлой встрече она отправила одного хорошего человека в больницу на несколько месяцев, покалечив его на всю оставшуюся жизнь. Чудо, что он вообще выжил. В буквальном смысле чудо.

Она покалечила моего друга.

Вместе с гневом во мне нарастала Зима, и внезапно тот факт, что я еще не стребовал с нее этот должок, вытеснил все для меня остальное.

—Держись за мной, как можно ближе, — прорычал я взамен.

—Что? —выпалил Харви.

К моему удовлетворению, злорадное выражение исчезло с лица Тессы в ту же секунду — видимо, что-то на моем лице потревожило ее. Я опустил щит, правой рукой вскинул посох, призвал Зиму, и прорычал:

—Infriga!

В торговый зал с ревом ворвался мощный порыв арктического ветра, в мгновение ока покрыв все вокруг —пол, потолок, стены — ровным слоем изморози. От резкого перепада температуры комнату заволокло густым туманом, видимость сократилась до пяти-шести футов... Что как раз давало преимущество небольшой группе, затрудняя координацию между превосходящими силами противника.

Я ломанулся сквозь туман, сокращая дистанцию с Тессой, чтобы найти ее до того, как она опомнится и начнет действовать. В совершенном мире я бы нашел ее вмороженной в глыбу жутко холодного Зимнего льда... но она была чародейкой, и вовсе не дилетанткой в этом деле. Приблизившись на достаточное расстояние, я увидел, что она пятится назад, скрестив передние насекомьи лапы в защитной стойке. Нас разделяла С-образная стена льда —чтобы окружить ее полностью не хватило совсем чуть-чуть.

Я взмахнул посохом и прорычал:

— Forzare!

Ледяная стена разлетелась на множество острых как ножи осколков, столь же смертоносных, как облако шрапнели. Тесса попыталась броситься в сторону, но, ошеломленная силой атаки, не учла, что пол под ее ногами покрыт льдом... пол, на котором я стоял так же твердо, как на баскетбольной площадке. Насекомьи ноги заскользили, и ее хитиновое тело врезалось в лед, во все стороны брызнула зеленая кровь, а ее богомолья голова заглотила внутрь человеческое лицо. Над насекомьими глазами демонической формы Тессы открылись еще одни, пылающие ярким зеленым огнем и беспредельной яростью. Во вновь сгустившемся тумане я не мог разглядеть больше ничего, кроме этих глаз падшего ангела, покровителя Тессы.

— Эй, Имариэль! — прорычал я. — Для тебя у меня тоже кое-что есть! Fuego!

При этих словах я пропустил через посох бурлящую массу из воли и стихийного пламени, подпитывая заклинание, вылетевшее из него серебристо-белым огнем самого Созидания. Комета из огня Души, размером с баскетбольный мяч, прорезала воздух, словно аккорд триумфальной церковной песни, и врезалась в эти горящие глаза. Раздался яростный грохот, поднявшиеся клубы пара еще больше усилили дымку. Глаза исчезли с визгливым воплем ужасающей ярости, сопровождаемым громовым треском обваливающихся в дальней стене здания кирпичей.

Этим я как минимум выиграл себе немного времени. Я резко развернулся и затащил Харви себе за спину, одновременно с этим из тумана возник самый быстрый или удачливый из вурдалаков и бросился к моей голове.

На заклинание не было времени. Но его и не требовалось. В моем теле все еще на полную мощь бурлила Зима. Я крутанул своим тяжелым дубовым посохом и встретил прыгнувшего на меня вурдалака ударом, в который вложил всю силу моих рук, плечей, бедер и ног. Я врезал ему по плечу, раздался влажный тошнотворный треск ломающейся кости и выворачивающихся суставов. Этот удар припечатал его к полу, словно прыгнувшего на меня гиперактивного котенка, и вызвал воющий крик удивления и боли.

В моей голове всплыли образы двух молодых чародеев, брата и сестры, несколько лет назад на моих глазах замученных до смерти вурдалаками... и я вспомнил, что у меня и к ним был должок, коллективный. Я пнул скорчившегося вурдалака так сильно, что он отлетел прочь, скользя по ледяному полу, и, хотя и так уже достаточно позлоупотреблял использованием этих сил, снова спустил с поводка Зиму и прорычал:

— Infriga!

Вурдалак был беззащитен перед такой магией. Мгновением позже на его месте уже была белая глыба льда, смутно напоминающая его по форме. Глыба продолжала скользить, шлифуясь о ледяной пол...

...пока не врезалась в когтистые ноги трех других вурдалаков.

Долю секунды те в оцепенении пялились на глыбу льда, а затем, как один, перевели свои полные ненависти глаза на меня и яростно зарычали.

О-ой.

Когда они пригнулись, чтобы прыгнуть на меня, время замедлилось.

Закатать одного вурдалака в лед —это одно дело. Проделать это с тремя —совсем другое. Если я ударю в кого-то одного, другие два в это время приблизятся ко мне, не успеют еще слова слететь с моих уст. А четыре вурдалака минус два вурдалака — это на целых два вурдалака больше, чем нужно. Когда тебя так серьезно превосходят числом, расчитывать на потери два к одному —это все равно, что сказать, что ты проиграл и будешь съеден.

Мне нужно было изменить тактику.

Вурдалак слева от меня был чуть быстрее своих собратьев, и я бросился влево, увлекая его за собой и еще немного увеличивая дистанцию между ним и его товарищами. Когда его когтистые ноги оторвались от земли, я вскинул посох, снова воззвал к Зиме и прокричал:

— Glacivallare!

Пласт льда толщиной в полтора фута c пронзительным звуком вырос от пола до потолка, разрезав помещение по диагонали, ровной, словно прочерченной по линейке линией. Поднимаясь, лед ударил по пяткам первого вурдалака, и врезался в потолок перед носом у других двоих с душераздирающим скрежетом.

Время было выбрано безупречно. Это снова был бой один на один. Меня охватил триумф.

Это продолжалось наверное в течение секунды, а затем скачущий вурдалак врезался в меня как профессиональный полузащитник, который также был голодным каннибалом.

Он врезался в меня достаточно сильно, чтобы поломать ребра, и я понадеялся что раздавшийся треск был всего лишь звуком ломающегося льда. Мы жёстко приземлились на пол, причём я оказался снизу, и мой пыльник теперь скользил по жесткой поверхности, гася часть энергии удара.

Вурдалак явно знал, что делает. Я сталкивался с ними прежде несколько раз, и все вурдалаки, в основном, дрались со слепой яростью, одной грубой силой, полосуя когтями и разрывая всё, что могут достать. Этот действовал по-другому. Он ухватил обеими руками мой посох, выворачивая его в сторону с потрясающей, невероятной силой, и наклонил ко мне голову, подбираясь к горлу, чтобы сразу меня прикончить. Я достаточно знал о рукопашном бое, чтобы распознать технику и дисциплину. Одно дело драться с буйным пьяным любителем, и совсем другое — с обученным солдатом или чемпионом смешанных боевых искусств.

За многие годы я кое-чему научился, тренируясь с Кэррин и другими. Секунду я сопротивлялся усилиям противника вывернуть мой короткий посох, затем выпустил его, одновременно согнувшись и пнув вурдалака изо всех сил, пытаясь оттолкнуть его в сторону.

Я не смог отправить его в полёт, или тому подобное, но, одновременно лишив его точки опоры и придав ему изрядный импульс в новом направлении, опрокинул его на лёд, прежде чем его челюсти сомкнулись на моем горле. Я почувствовал, что его вес на мне исчез, и поспешно откатился в сторону, используя инерцию собственного пинка.

Я поднялся на ноги чуточку быстрее, чем боец-вурдалак, и уже складывал в уме заклинание огня — но без помощи посоха, чтобы сфокусировать энергию заклинания более эффективно и результативно, у меня не получилось сделать это достаточно быстро. Вурдалак вскочил на ноги, впившись когтями в лёд, и стремительно кинулся на меня с моим же посохом, вращая его перед собой так, словно умел пользоваться им в драке.

Я вскрикнул и начал уворачиваться. Если бы мы были на улице, он размолотил бы меня в фарш и проглотил бы почти не жуя. Но мы были не на улице. Мы дрались в морозном арктическом воздухе небольшого магазинчика, покрытого Зимним льдом. Лед постоянно мешал ему, все время заставляя держать равновесие, но для Зимнего Рыцаря он был столь же тверд и надежен, как пол в танцевальной студии. Огибая напольные вешалки, я свалил парочку на наступающего вурдалака, надеясь сшибить его с ног, а затем резко сменил направление, надеясь немного оторваться или заставить его потерять равновесие. Мне нужно было выиграть лишь долю секунды, чтобы пустить в ход еще одно заклинание и закончить бой.

Проблема была в том, что вурдалак знал это. Он быстро бросился на меня, ловко сохраняя равновесие, и пока он был на ногах, я был в тупике. Всё что он должен был сделать, это блокировать меня пока его друзья не сломают ледяную стену либо как то не обойдут его и тогда я труп.

Звёзды и камни, как мне сейчас не хватает моих запасающих силу колец. И жезла, и защитного браслета, и каждого маленького магического инструмента, что я когда-либо сделал. Но, поскольку моя лаборатория вместе со всей утварью была уничтожена, это изрядно сократило мои возможности что-либо изготовить — а застряв на острове на всю зиму с жёстко ограниченными запасами, лишь тем, что мой брат мог собрать и привезти на лодке, я всё ещё был не в состоянии построить что-нибудь столь сложное и столь персонализированное, как новая лаборатория. Мне удалось вырезать посох и деревянный череп, работая кропотливо и чрезвычайно медленно, ведь практически всеми инструментами, которыми мне пришлось работать, были небольшой набор ножей и немного наждачной бумаги, оставшейся после строительства Не-Пойми-Что Дока.

Подготовка! Проклятье, Гарри. Ключ к выживанию чародея лежит в тщательной подготовке!

Я слышал, как по моей ледяной стене словно молотят кувалдой, и хотя сквозь туман ничего нельзя было разглядеть, с каждым ударом высота звука менялась, словно лед уже начал трескаться и дробиться.

—О, боже! — в панике прокричал Харви. Его я тоже не видел, и на секунду даже забыл о нём. Вероятно, он все ещё оставался там, где я его оставил, о нескольких футах от стены, и ему было видно, что там творится.

Другие два вурдалака пробирались сквозь стену.

Что-то внутри меня начало вопить вместе с беднягой Харви.

Пришло время действовать ва-банк.

Я резко развернулся и вступил в бой с воином-вурдалаком.

Посох метнулся к моей голове. Я поднял левую руку. пытаясь принять удар на мясистую часть предплечья. Хоть боли я не почувствовал, перед глазами промелькнула белая вспышка. Рукав пыльника немного смягчил удар, но не слишком. Ведь защитные заклинания предназначались для того чтобы замедлить и рассеять быстродвижущиеся объекты, вроде пуль, или уберечь от колотых ран. В ударе большим тупым предметом нет никакой тонкости, но защититься от него очень сложно.

Оказавшись в зоне досягаемости посоха, я тут же врезал вурдалаку головой по носу. Он удивленно и яростно взвыл, резко теряя скорость, и я тут же толкнул его одной рукой, используя каждую крупицу силы, что могла собрать для меня Зимняя мантия.

Вурдалак отшатнулся назад, и наконец не смог удержаться на ногах!

Вспыхнувшая во мне надежда разожгла заодно и волю. Вурдалак упал, и я тут же триумфально проревел:

— Infriga!

Зима с ревом ворвалась в маленький магазинчик, наверно в пятый раз за минуту, окутывая упавшего вурдалака клубами зверски холодного тумана. Пару секунд я лихорадочно хватал ртом воздух, пока туман не рассеялся достаточно, чтобы я мог убедиться, что вурдалак вморожен в ледяной саркофаг.

— Харви! — прохрипел я. — Харви, отзовись!

— О Боже! — всхлипнул Харви. — Боже мой!

— Ну, или так, — пробормотал я и поспешил на звук.

Я добрался до него, когда два других вурдалака как раз пробили стену насквозь. Харви издал неимоверно пронзительный визг и в беспомощной панике заметался на скользком льду.

Я поднял покрытую льдом правую руку, собирая волю для следующего заклинания...

...и обнаружил перед глазами кусок белой пустоты. Я пару раз моргнул и внезапно понял, что сижу на льду рядом с Харви, но понятия не имею как там очутился.

Зима, понял я. Я истратил слишком много сил, слишком быстро, без малейшей передышки. Я исчерпал свои резервы магической энергии до такой степени, что уже с трудом мог оставаться в сознании. Но даже сейчас я не чувствовал, что магически истощен.

Конечно же, ты не чувствуешь этого, тупица. Ты же Зимний Рыцарь.

Я пару раз моргнул и опустил взгляд на левую руку, которая как-то странно пульсировала.

Под рукавом моего плаща выпирало что-то острое. Мне потребовалось совершить над собой усилие, чтобы провести осмотр и сделать логический вывод, что это моя собственная сломанная рука.

Семифутовый кусок ледяной стены внезапно разлетелся и с треском упал на пол.

Я оттолкнулся здоровой рукой и встал на ноги. Два новых вурдалака появились в проломе.

Без магии.

Без оружия.

И без выбора.

Я оскалил зубы в вызывающем, но бесполезном рычании. И вурдалаки набросились на меня.