Невозможно знать заранее, как явится то, что ты призываешь.

Иногда это помпезно и драматично, как было с Титанией. Иногда вызванные являются во вспышке пламени и грохоте грома. Однажды существо, которое я вызвал, прибыло с ливневыми брызгами гнилого мяса, и мне понадобился месяц, чтобы избавиться от вони в моей старой лаборатории. Реже они просто появляются, как картинка на слайд-шоу, внезапно спроецированная на стену, без всякой театральщины.

Мэб прибыла в оглушительном, звенящем, внезапном, пугающем, абсолютном молчании.

Хотя вспышка и состоялась – но не света, а внезапного снегопада, с инеем, мгновенно покрывшим все на вершине холма и толстым слоем собравшимся на моих ресницах. Я потянулся рукой, чтобы стряхнуть снежинки с глаз, а когда опустил руку, Мэб уже находилась здесь, снова в своем черном вороновом платье, с глазами полуночи и эбеновыми волосами, плавающими в трех футах от земли. Иней распространялся от нее, покрывая холм, а температура упала на двадцать градусов.

В то же мгновение все на вершине холма перестало двигаться. Ни дуновения ветра. Ни прерывистых капель дождя. Лишь чистая, хрупкая, кристальная тишина и внезапно открывшаяся взгляду черная сущность, вызвавшая во мне желание шмыгнуть за что-нибудь, быстро и тихо-тихо.

Черный холодный взгляд Мэб охватил вершину холма в одно мгновение, остановившись на Лилии и ее приближенных. Левый глаз Мэб дернулся. И она заговорила низким пугающе отточенным голосом:

– Прекратить. Это. Хамство. Сейчас же.

Лилия широко распахнутыми глазами посмотрела на Мэб, как девочка-подросток, которую застали целующейся с бойфрендом в гостиной. Вся ее самоуверенность испарилась, и она резко опустила руку, издав вздох, как сигнал отбоя для своей команды. Я посмотрел на Духоприюта. Дух-страж уже не выглядел, как несомый медленным ветром, и просто неподвижно стоял у входа на маяк.

Лилия несколько секунд не сводила глаз с Мэб. Потом вызывающе вздернула подбородок и сделала несколько шагов, пока не встала плечом к плечу с Мэйв.

Мэб издала протяжный, исполненный презрения звук, и повернулась ко мне.

– Я откликнулась на твой призыв, но не войду в эти владения, если мне не дадут на то конкретное приглашение. Ты позволяешь мне войти?

– Да, – сказал я, – да, я позволяю.

Мэб сделала легкий кивок и опустилась на землю. Затем она повернулась к Духоприюту.

– Я благодарю вас за ваше терпение и помощь в нынешней ситуации. Вы могли бы повести себя иначе, но выбрали этот путь. Я осознаю серьезность подобного решения. Оно не будет забыто.

Духоприют склонил голову – слегка, жестом признания сказанного, но не сотрудничества или подчинения.

Когда она увидела кивок, Мэб словно отпустило. Трудно сказать, почему у меня возникло подобное ощущение, но это было такое же чувство облегчения, какое я испытывал, когда видел, как кто-то убирает руку с пистолета.

Мэб повернулась ко мне, смерив меня взглядом с головы до ног. Она вздернула бровь, совсем немного, открывая этим жестом целые слои неодобрения по отношению к моим внешнему виду, поведению, ситуации – и сказала:

– Наконец-то.

– У меня было множество проблем, – сказал я.

– Не похоже, чтобы бремя твоих проблем уменьшилось, – ответила Королева Мэб. – Пошевели мозгами.

Я собирался сострить, но упомянутые мозги отметили, что лучше бы мне повременить с остротами, пока мою задницу не зажарили на гриле. Я решил прислушаться к своему сознанию и вместо острот склонил голову перед Мэб. И сразу же почувствовал себя умнее. По шажочку – топ-топ-топ.

И затем Мэб повернулась к Мэйв.

Зимняя Леди встретила взгляд Королевы Воздуха и Тьмы с холодной яростью в глазах и улыбкой на устах.

– Вот как, – сказала Мэйв. – Ты явилась вся в черном. Как судья. Собственно, ты всегда со мной так поступала. Но это всего лишь игра.

– В каком смысле «игра»? – спросила Мэб.

– Ты уже судила. Уже вынесла приговор. И отправила своего палача привести приговор в исполнение.

– У тебя есть обязанности. Ты пренебрегла ими. Чего же ты ожидала?

– От тебя? – с горечью сказала Мэйв. – Ничего.

– Именно это самое «ничего» я и делала, – сказала Мэб. – Увы, слишком долго. Чтобы дать тебе возможность самой избавиться от опасности. Я предпочла бы, чтобы ты позволила мне помочь тебе вернуться к своим обязанностям.

– Не сомневаюсь что предпочла бы, – насмешливо произнесла Мэйв. – Уверена, что ты получила бы наслаждение, пытая меня до безумия, чтобы снова сделать из меня послушную куклу.

Ответ Мэб прозвучал на секунду позже, чем должен был:

– Нет, Мэйв.

Мэйв заскрежетала зубами:

– Никто не будет контролировать Мэйв!

Иней вырос на угольно-черных ресницах Мэб: – О, дитя мое…

В этих словах чувствовалась какая-то тяжесть и завершенность – как крышка, запечатывающая гроб.

– Я больше никогда не буду твоим маленьким охотничьим соколом, – продолжала Мэйв. – Я ни перед кем не преклоню колено снова, и уж тем более перед старой ведьмой, которая завидует всему, что видит во мне.

– Завидует? – спросила Мэб.

Мэйв издала один из своих металлических смешков.

– Да, зависть! Великая и могучая Мэб, завидующая своей маленькой девочке. Потому что у меня есть нечто, чего у тебя никогда не будет, Мать.

– И что же это? – спросила Мэб.

– Выбор, – прорычала Мэйв.

– Стоп, – хлестко произнесла Мэб, но опоздала на долю секунды.

Мэйв согнула локоть, направив свой маленький пистолет поперек тела и, не глядя, выстрелила в левый висок Лилии.

– Нет! – закричал Хват, отчаянно пытаясь вырваться из рук державшего его Сидхе.

Лилия на секунду замерла в абсолютной неподвижности с выражением озадаченности на прекрасном лице.

И потом упала – как опадает лепесток с умирающего цветка.

– Лилия! – кричал Хват с искаженным от боли лицом. Он озверело дрался, хотя и не мог высвободиться, рвался к Мэйв, не обращая никакого внимания на державших его Сидхе. В то же время Зимние и Летние фэйри застыли словно в параличе, не сводя глаз с упавшей Лилии.

Мэб смотрела на Лилию глазами, округлившимися от шока.

– Что ты наделала?

Мэйв откинула голову назад и рассмеялась – воющим, издевательским, триумфальным смехом, воздев руки над головой.

– Ты думала, я не знаю, для чего ты готовила Сариссу, ведьма? – она почти пропела эти слова. – Ты лепила из нее сосуд, который вместил бы фэйри! Что ж, возрадуйся! Свершилась воля твоя!

В первые секунды я не понимал, что за чертовщину она несла – но потом увидел. Замерцал огонь, оживая над телом бывшей Летней Леди. Он не опалил Лилию. Зеленые и золотистые огоньки собрались вместе в силуэт, отдаленно напоминающий фигуру Лилии с руками, разбросанными по покрытой инеем земле. Затем с пронзительным звуком огонь внезапно сконденсировался в форму, выглядевшую как орел или крупный коршун. Ослепительный свет разлился над вершиной холма, и коршун внезапной вспышкой вылетел из поникшего тела Лилии.

Прямо в Сариссу.

Глаза Сариссы округлились от ужаса, и она подняла руки в инстинктивном защитном жесте. Летний огонь в форме коршуна, мантия Летней Леди, погрузился через поднятые руки Сариссы в ее грудь в области сердца. Тело девушки изогнулось дугой. Она издала крик, и изо рта ее, как луч прожектора, вырвался золотисто-зеленый огонь, очертив новые резкие тени на поверхности холма.

Потом ее крик растаял, превратившись в плачущий, журчащий стон, и она упала на землю, свернувшись на ней в позе зародыша.

– Мантия передана, – хихикнула Мэйв. – Ближайший сосуд заполнен. Времена года сменяются, сменяются и сменяются.

Мэб расширившимися глазами, не отрываясь, смотрела на Мэйв.

– О, о! – сказала Мэйв; все ее тело изгибалось в спонтанной пляске чистого ликования. – Этого ты не предвидела, Мать? Это даже не приходило тебе в голову? – Ее глаза округлились, а взгляд стал напряженно-безумным. – И как же ты теперь убьешь меня? К кому перейдет моя мантия? Где теперь взять ближайший сосуд для нее? К какой-нибудь несчастной смертной, которая и понятия не имеет о ее истинной природе? Или инструмент одного из твоих врагов в союзе со мной уже готов похитить мантию, оставив тебя беззащитной? – Мэйв хихикнула. – Я тоже умею играть в шахматы, Мама. Лучше, чем когда-либо умела ты. И теперь я для тебя меньшая обуза, будучи живой, чем если бы была мертвой.

– Ты не понимаешь, что ты сделала, – спокойно ответила Мэб.

– Я прекрасно знаю, что я сделала, – огрызнулась Мэйв. – Я победила тебя. Дело не в Спящих, не в этом проклятом острове, не в жизнях смертных насекомых. Задача была в том, чтобы переиграть тебя, тощая ты карга. В том, чтобы использовать твои же плутни против тебя. Убей меня сейчас, и ты рискуешь навсегда уничтожить равновесие Зимы и Лета – и погрузить все в хаос.

Сарисса стонала, лежа на земле.

– А еще фокус был в том, чтобы отнять ее у тебя, – злорадствовала Мэйв. – На скольких войнах или спортивных состязаниях смертных Зимняя Королева оказывается рядом с Летней Леди? И каждый раз ты будешь думать о ней, вспоминать ее – и знать, что это я отняла ее у тебя.

Черные глаза Мэб на мгновение взглянули на Сариссу.

– Вина за это лежит на мне, – спокойно сказала Мэб. – Я была слишком заботливой.

Потом я кое-что понял – в тот момент, когда Мэб заговорила. Ее реакция не была такой, какой должна была быть. Холодная ярость, бурлящий гнев, взрыв мании величия – любую из этих эмоций я счел бы абсолютно созвучными ее характеру. Но ничего подобного не отразилось ни в ее голосе, ни на ее лице.

Только… сожаление. И решимость.

Мэб что-то знала – что-то, чего не знала Мэйв.

– Вспомни об этом, когда мир будет лежать во прахе, Мать, – сказала Мэйв, – потому что ты не сможешь рискнуть и убить меня этой ночью, а я и пальцем не шевельну, чтобы помочь тебе, когда наступит Ночь. Без силы Зимней Леди твое падение лишь дело времени – и его у тебя остается немного. После этой ночи ты больше меня не увидишь.

– Да, – сказала Мэб, хотя неясно было, с каким из заявлений Мэйв она соглашается.

– У меня есть выбор, Мать, а ты сгниешь в оковах, – сказала Мэйв. – Ты умрешь, а я обрету свободу. Наконец-то.

– Выполнять свое предназначение – не означает быть рабой, дочь моя, – сказала Мэб. – И ты свободна, дитя, не более, чем свободен нож, когда его вынимают из ножен и вонзают в труп.

– Выбор есть власть, – огрызнулась в ответ Мэйв. – Чтобы продемонстрировать это, мне что, нужно сделать сегодня еще несколько выборов?

Она снова подняла свой маленький пистолет и направила его на меня.

Кэррин судорожно вздохнула.

И я внезапно догадался, что происходило, – понял, что знала Мэб, и не знала Мэйв.

Сарисса была не единственным вместилищем для сущности фэйри на этом холме, но – единственной, кого должна была видеть Мэйв.

Был еще один человек, который проводил время с могущественной фэйри.

Чьи отношения с этой фэйри были и глубже, и значительнее, чем просто формальное или ни к чему не обязывающее знакомство.

Чья жизнь методично, намеренно и скрытно формировалась для этой цели.

Человек, прекрасно подготовленный одной из Сидхе.

– Мэйв, – закричал я в панике. – Остановись! Ты убиваешь себя. Ты не победила. Просто ты не можешь этого видеть.

Мэйв в восторге расхохоталась:

– Я – не могу?

– Иметь возможность выбрать ложь – еще не долбаная суперсила, Мэйв, – сказал я. – Это означает лишь то, что ты всегда будешь делать неверный выбор. Это означает, что ты сможешь лгать самой себе.

Улыбка Мэйв стала сексуальной, глаза посветлели и засверкали.

– Два плюс два равно пяти, – сказала она и повертела в стороны пистолетом, ствол которого по-прежнему был нацелен мне в глаз.

Мэб шевельнула мизинцем.

Руки Кэррин вылетели из-за ее спины вместе с дождем обломков черного льда. Она выдернула свой маленький скрытый пистолет из кобуры на лодыжке.

– Нет! – закричал я.

Два выстрела прогремели практически одновременно.

Что-то ядовито просвистело рядом с моим ухом.

Аккуратная круглая темная дырочка появилась сбоку от носа Мэйв, на прекрасном изгибе ее скулы.

Мэйв дважды моргнула. На ее лице возникло почти такое же выражение недоумения, как прежде на лице Лилии. Из дырочки потекла струйка крови.

И потом она упала, как сосулька, подтаявшая в теплых солнечных лучах.

– Черт возьми, нет, – прошептал я.

Глубокое синее пламя собралось вокруг упавшей Зимней Леди. Оно, издав уродливый вой, слилось в силуэт змеи, свившейся кольцами, и затем сделало бросок, в котором эта пылающая форма пролетела пятнадцать футов – к ближайшему углу разрушенной хижины…

…где на корточках за своей завесой сидела Молли, выжидая шанса броситься мне на помощь.

Змея Зимнего холода погрузилась в ее грудь, при ударе разорвав завесу, и лицо моей ученицы исказили удивление и ужас. У нее не оставалось времени даже на то, чтобы моргнуть. Удар был нанесен, ее ноги подогнулись, словно мышцы потеряли двигательные навыки, и девушка тяжело оперлась спиной на стену хижины.

Молли смотрела на меня в полном замешательстве, и смогла лишь выдохнуть:

– Гарри?

А потом в судорогах и без сознания упала на землю.

– О Боже, – выдохнул я. – О Боже!

Молли.