Копье вонзилось в землю у самой моей шеи, и знакомый женский голос прошипел из-под забрала: «Лежи смирно!»

Она соскочила с коня, подняла руку и сняла шлем. Прекрасные, цвета зрелой пшеницы волосы Элейн сбились в беспорядке, растрепавшись из пучка на затылке, и она то и дело раздраженно смахивала их с лица.

– Лежи и не трепыхайся. Сейчас освобожу.

– Элейн, – произнес я. – Самые разные эмоции боролись во мне в эту минуту, и у меня не было времени ни на одну из них. – Я бы сказал, что рад видеть тебя, но не уверен в этом.

– Это все потому, что ты всегда был немного сухарем, Гарри, – не без ехидства заметила она. Потом прикрыла глаза и положила руки в перчатках мне на грудь. Она пробормотала что-то себе под нос. – Вот. Саманьяна.

Какая-то мягкая, но уверенная сила коснулась меня, и ветер, пришпиливавший меня к земле, сразу стих. Шатаясь, я поднялся на ноги.

– Ладно, – сказала она. – Давай убираться отсюда.

– Нет, – выдохнул я. – Я еще не разобрался с делами, – я подобрал с земли посох и саквояж. – Мне нужно пробраться через эти шипы.

– Это невозможно, – возразила Элейн. – Гарри, я знаю это заклятье. Эти шипы не просто острые, они отравлены. Если один из них оцарапает тебя, тебя просто парализует на пару минут. Но два или три убьют тебя.

Я нахмурился и крепче взялся за посох.

– И огонь их не берет, – добавила Элейн.

– О… – я стиснул зубы. – Что ж, тогда я раздвину их.

– Это все равно что пытаться отодвинуть дверь с сильной пружиной, Гарри. Стоит тебе чуть ослабить концентрацию, и они вернутся на место.

– Значит, я ее не ослаблю.

– У тебя ничего не получится, Гарри, – настаивала Элейн. – Стоит тебе начать прорываться через них, как Аврора почувствует это и разорвет тебя на мелкие клочки. Если ты будешь отталкивать от себя шипы, ты не в состоянии будешь защититься от всего остального.

Я опустил посох и перевел взгляд с шипов обратно на Элейн.

– Отлично, – сказал я. – Значит, тебе придется раздвинуть их для меня.

Глаза Элейн потрясенно округлились.

– Что?

– Ты будешь раздвигать шипы. Я пойду внутрь.

– Ты пойдешь к Авроре? Один?

–  Ну, с твоей помощью, – уточнил я.

Элейн прикусила губу и отвернулась.

– Ну же, Элейн, – настаивал я. – Ты и так уже изменила ей. И я все равно проникну сквозь эти шипы – с твоей помощью или без.

– Я не знаю…

– Еще как знаешь, – вздохнул я. – Если ты собираешься меня убить, у тебя уже была такая возможность. А если Аврора довершит то, что затеяла, я все равно что труп.

– Ты не понимаешь…

– Я знаю, что не знаю, – огрызнулся я. – Я не понимаю, почему ты ей помогаешь. Я не понимаю, как ты можешь просто стоять рядом и позволять ей делать то, что она делает. Я не понимаю, как ты можешь стоять здесь, позволяя умереть этой девушке, – я сделал паузу, позволяя ей переварить это. – И я не понимаю, как ты можешь предавать меня вот так. В очередной раз.

– Ну, посмотреть на это твоими глазами, еще не все потеряно, – заметила Элейн. – Я запросто могу отпустить шипы на полпути и убить тебя ради нее.

– Может, и так, – согласился я. – Но я не хочу верить в это, Элейн. Мы любили друг друга когда-то. Я знаю, что ты не трусиха, и что ты не убийца. Я хочу верить в то, что мы кое-что значим друг для друга, даже сейчас. Что я могу доверить тебе свою жизнь точно так же, как ты можешь доверить мне свою.

Она горько усмехнулась.

– Ты ведь не знаешь, в кого я превратилась, Гарри, – она подняла взгляд на меня. – Но я тебе верю. Я знаю, что могу довериться тебе.

– Тогда помоги мне.

Она кивнула.

– Только тебе придется бежать. Я не такая сильная, как ты, а это тяжелая работа. Я не смогу раздвинуть и держать ее долго.

Я кивнул. Ну, конечно, в душе меня слегка терзали сомнения. Что, если она и впрямь сделает это снова? Чего-чего, а по ведомству предельной честности Элейн никак не проходила. Я посмотрел, как она сосредотачивается на предстоящей задаче: лицо утратило выражение, руки скрещены на груди, ладони на плечах – как у мумии в египетском саркофаге…

Блин, я ведь миллион раз мог сегодня погибнуть. Что значит еще один шанс? По крайней мере, я накроюсь медным тазом, делая нечто достойное. Я повернулся и пригнулся, приготовившись к бегу.

Элейн пробормотала что-то, и вокруг нее взметнулся ветер, еще сильнее растрепав волосы. Она открыла глаза – взгляд ее остался отсутствующим, далеким – и развела руки в стороны.

Ветер свился в колонну футов пяти в диаметре и устремился к колючей стене. Кусты вздрогнули и начали поддаваться заклятью, расходясь в стороны.

– Давай! – выдохнула она. – Быстро!

Я побежал.

Ветер почти ослепил меня, и мне приходилось бежать, пригнувшись, надеясь только, что я не собьюсь с пути и не врежусь прямиком в шипы. Один зацепился за мою куртку, но кожи не прорвал. Элейн не подвела. Не прошло и нескольких секунд, как я миновал стену и вырвался на вершину холма, к Каменному Столу.

Стол стоял на том же месте, что и прежде, но руны на его поверхности светились теперь золотым светом. Аврора стояла у Стола, и пальцы ее порхали над Расклятьем, прижатым ко лбу стоявшей на коленях, все еще каменной девушки. Я взял чуть вбок, чтобы она не увидела меня краем глаза, и бросился к ним.

Когда до Стола оставалось каких-то несколько футов, Расклятье вдруг исчезло во вспышке ослепительно-холодного белого света. Волна света прокатилась по изваянию, превращая белый мрамор в теплую плоть, а каменные волосы – в изумрудно-зеленые пряди. Лилия открыла глаза, охнула, вздохнув, и неуверенно огляделась по сторонам.

Аврора схватила Лилию за горло, прижала к поверхности Каменного Стола и потянула из-за пояса нож.

Боюсь, я поступил не совсем по-джентльменски, но я с размаху огрел Летнюю Леди по спине посохом.

Судя по всему, звезды как раз заняли нужное положение, наступила полночь, сила Лета пошла на убыль и светящиеся руны на Столе сменили цвет с золотого на холодный голубой.

От удара нож вылетел у Авроры из руки и упал на каменную плиту стола. Лилия взвизгнула, вывернулась из-под руки Авроры, перекатилась по столу и бросилась прочь от нее.

Стремительно, как это умеют одни сидхе, Аврора повернулась ко мне, облокотилась о стол и уперлась ногами мне в грудь. Она с силой оттолкнула меня и, не давая мне опомниться, швырнула в меня огненный шар. Я приподнялся на коленях и успел выставить перед собой посох, отбив огонь в затянутое туманом небо.

Красный отсвет упал на зеленого фэйерского жеребца, взвившегося в прыжке над колючей изгородью. Он не смог одолеть высокого препятствия и отчаянно заржал, рухнув на отравленные шипы. Однако всадник его выбросился из седла, описал в воздухе изящное сальто и целым и невредимым приземлился внутри ограды.

Аврора расхохоталась как безумная.

– Убей его, Лорд-Маршал! – приказала она.

Талос с залитым кровью лицом выхватил меч и направился ко мне. Я полагал, что первый удар будет направлен мне в живот, но он обманул меня, и меч метнулся из стороны в сторону, выбив у меня из рук посох и отшвырнув его в колючие кусты. Я схватил саквояж и попятился от него, лихорадочно оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь оружия, чего угодного, способного подарить мне несколько секунд.

И тут холм содрогнулся от низкого, басовитого рева. Даже Аврора застыла на секунду. Стена зелени и шипов качнулась, и кто-то массивный прорвался сквозь нее и выступил на открытое место. Тролль был огромный, зеленый, жуткий и до ужаса сильный. В руке он легко, как пластмассовый нож для пикника, держал топор. Всю кожу его покрывали вздувшиеся рубцы, раны от отравленных шипов, и его собственная темно-зеленая кровь. В боку зияла ужасная рана, из которой сочилась сукровица. Он шел, шатаясь, несмотря на раны, но видно было, что он умирает.

И это была Мерил. Она сделала Выбор.

Я в оцепенении смотрел на нее, угадывая за безумными чертами лица тролля черты Мерил. Тролль ринулся на Талоса, и Лорд-Маршал Летних резко обернулся, а сияющий меч его отсек тому одну из рук. Другой рукой она схватила его за ногу и, падая, с яростным, торжествующим воплем подгребла под себя и придавила всем весом к земле.

Я оглянулся назад. Аврора, схватив Лилию за зеленые волосы, тащила ее обратно к Столу. Я бросился наперерез и первым успел схватить нож – кривой, зазубренный камень.

– Болван, – прошипела Аврора. – Я разорву ей глотку голыми руками!

Я отшвырнул нож в сторону.

– А вот и нет, – возразил я.

Аврора снова расхохоталась. Взгляд ее сделался совсем уже безумным.

– Это почему же?

Я расстегнул саквояж.

– Потому, что я знаю кое-что, а вы – нет.

– Что? – хохотнула она. – Что такого можешь знать ты, что имело бы значение сейчас?

Я одарил ее холодной улыбкой.

– Телефон «Пицца-Экспресса», – ответил я и открыл саквояж. – Сделай ее, Тук!

Из саквояжа послышался пронзительный, высокий трубный глас, и Тук-Тук вылетел на волю, волоча за собой шлейф светящейся алой пыльцы. Крошечный фэйре оставался в своих самодельных доспехах, однако сменил оружие на то, что я просил Билли купить в «Уолл-Марте» – резак с торчащим из оранжевой пластмассовой рукоятки острым лезвием.

Аврора еще раз усмехнулась – на этот раз это получилось у нее неприятнее.

– И что эта мелюзга может поделать? – поинтересовалась она.

Тук снова подул в свой крошечный рог.

– Во имя Властелина Пиццы! – пронзительным голосом выкрикнул он. – В атаку!

И саквояж взорвался облаком алой искрящейся пыльцы. Рой светлячков, вооруженных острыми стальными лезвиями в оранжевой пластиковой оболочке вырвался наружу и устремился на Аврору.

На мгновение она встретилась со мной взглядом, и я увидел в ее глазах внезапный страх: до нее дошло, что сейчас произойдет. Она подняла руку, накапливая в ней золотую энергию, но один из светлячков налетел на нее и резанул по ладони стальным лезвием. Она вскрикнула, из руки брызнула кровь, и золотой свет померк.

– Нет! – вскричала она. – Нет! Не сейчас!

Рой светлячков окутал ее, и зрелище это было не из приятных. Светлая волшебная кольчуга не защищала от стали, и резаки вспарывали ее как картон. Прошло всего несколько секунд, а Тук-Тук с товарищами успели поразить ее с разных сторон в дюжину мест.

Я увидел, как глаза ее широко раскрылись и вспыхнули озарением, несмотря на то, что светлячки продолжали кромсать ее бледную кожу своими резаками. Она с трудом сделала шаг к Столу.

Стоило ей умереть на его поверхности, и ее мечта исполнилась бы. Огромное количество энергии передалось бы Зимней династии, уничтожив равновесие сил. Я бросился на Стол и стащил ее обратно на землю.

Она визжала от досады и пыталась сопротивляться – но сил у нее больше не осталось. Мы перекатились по поляне в одну, другую сторону и, наконец, застыли – я прижимал ее к земле, не давая пошевелиться.

Аврора посмотрела на меня; зеленые глаза ее почти обесцветились и заволоклись туманом.

– Подожди, – произнесла она слабым, неожиданно юным голосом. Она больше не казалась сошедшей с ума колдуньей-фэйре. Она казалась просто напуганной девчонкой. – Подожди… Ты не понимаешь. Я хотела остановить это. Остановить боль…

Я отвел с ее глаз окровавленную прядь волос. Я ощущал себя ужасно усталым.

– Единственные, кто не испытывает боли – это те, кто уже умер, – сказал я.

Глаза ее угасали, дыхание замедлялось.

– Я не понимаю, – чуть слышно прошептала она.

– Я тоже, – ответил я.

Слеза скатилась из ее глаза и смешалась с кровью.

А потом она умерла.