К тому времени, когда мы добрались до дома Карпентеров, уже стемнело. Притормаживая на повороте к дому, Мёрфи сказала:

— За нами хвост.

— Продолжай движение, — сказал я сразу и скрючился на заднем сиденье Сатурна Мёрфи. Я чувствовал себя подобно сурку, пытающемуся спрятаться в дерне на поле для гольфа. — Езжай мимо дома.

Мёрфи снова набрала скорость, очень медленно и осторожно разгоняясь на засыпанных снегом улицах.

Я чуть-чуть поднял голову, настолько, чтобы всмотреться в ночь позади нас. Мыш сидел рядом со мной, торжественно и настороженно глядя в заднее стекло.

— Автомобиль, у которого одна фара смотрит немного влево? — спросил я.

— Да, это он. Я его заметила минут десять назад. Ты не можешь рассмотреть его номер?

Я вгляделся, прищурившись.

— Нет, сквозь снег не могу, да и светит он прямо в глаза.

Молли повернулась и встала на колени на пассажирском месте, всматриваясь в заднее окно.

— А как вы думаете, кто это?

— Молли, сядь, — рявкнула Мёрфи. — Мы не хотим, чтобы они знали, что их заметили.

Фары автомобиля позади нас стали ярче, и расстояние между нами сократилось.

— Мёрф, они видели ее. Они приближаются.

— Ой, простите! — сказала Молли. — Простите!

— Пристегните ремни безопасности, — прорычала Мёрфи.

Она начала набирать скорость, но наши преследователи покрыли это расстояние в течение нескольких секунд. Фары становились все ярче, и я уже слышал рев большого старого хриплого двигателя. Я поднялся на заднем сиденье и схватил ремень безопасности, но Мыш сидел на другом его конце, где застежка, и прежде, чем я смог достать ее из-под него, Мёрфи закричала:

— Держитесь!

Столкновения всегда громче, чем ожидаешь, и это было не исключением. Преследующий нас автомобиль влепился в багажник Сатурна на скорости, наверное, сорок миль в час.

Заскрежетал металл, полетели стекла.

Я как раз достал ремень, щелкнул замком и влепился носом в спинку водительского сиденья.

Мыш тоже подпрыгнул.

Закричала Молли.

Мёрф выругалась и вывернула руль.

Напрасно она это. Да, Мёрфи несколько смягчила удар, но Сатурн развернуло на заснеженной улице, и он завертелся в изящном балете замедленной съемки.

Мой нос после удара о спинку водительского сиденья почувствовал себя отвратительно. Фактически, он и так чувствовал себя не очень хорошо, и я ослеп от боли на несколько секунд. Я чувствовал, что автомобиль крутится, периодически цепляя огромную насыпь снега по обочинам дороги.

Двигатель Сатурна закашлял и затих. Сердце громыхало в ушах и пульсировало болью в носу. Я услышал, как хлопнула где-то поблизости автомобильная дверца.

Я услышал, как Мёрфи крутнулась на своем сиденье и прохрипела:

— Оружие.

Она вытащила свой пистолет, отстегнула ремень безопасности и попробовала открыть дверь. За дверью была твердая белая стена. Мёрфи зарычала и переползла через колени ошеломленной Молли, возящейся со своей дверью.

Я перевалился на другую сторону автомобиля и дергал дверь, пока она не открылась. И тогда я увидел автомобиль с распахнутыми дверцами, стоящий поперек улицы. Двое мужчин бежали к нам по снегу. У одного было что-то похожее на дробовик, а у его напарника — по автоматическому пистолету в каждой руке.

Мёрфи выпрыгнула из автомобиля и бросилась в сторону. Этот маневр понять было не трудно: если бы она начала стрелять немедленно, Молли оказалась бы на линии ответного огня. Мёрфи, стремительно двигаясь, низко присела, но на это ушла драгоценная секунда.

Дробовик грохнул и плюнул огнем.

Выстрел кинул Мёрфи на землю, как удар кувалды.

Это пробудило мой заторможенный мозг. Я сосредоточился, вытянул руку и закричал:

— Ventas servitas!

Ветер сорвался с кончиков моих протянутых пальцев. Я направил его на заснеженную землю перед нашими преследователями, и внезапно бандиты оказались в центре шторма из летящих кусков льда и снега.

Я продолжал напирать на них, поддерживая колдовство, и крикнул,

— Молли! Доберись до Мёрфи! Завеса и первая помощь!

Молли затрясла головой, вытаращив глаза, но тут же выскочила из автомобиля и бросилась к Мёрфи. Секунду спустя они обе исчезли.

Я ослабил силу ветра. Перемещение больших воздушных масс для создания бури требует намного больше усилий, чем можно подумать. Ветер утих, не считая нескольких завихрений, о которых говорят «дьяволы мороза танцуют». Стало видно двух бандитов, опустившихся на колено и прикрывающих лица, чтобы защитить глаза от ветра и жалящих укусов снега и льда.

Я скучал по своему посоху. Я отдал свой плащ. Но я не отдавал револьвер 44 калибра, который я вытащил из кармана пальто и нацелил на плохих парней, в то же время поднимая левую руку и вытаскивая браслет из-под рукава.

Я узнал одного из этих двоих, того, что с двумя пистолетами. Его звали Барт или как-то так, и он был наемником, довольно дешевым наемником, но, по крайней мере, вы получали именно то, за что платили. Барт был парнем такого сорта, которых вызывают, когда нужно сломать кому-то ребра и заплатить за это недорого.

Другой парень мне тоже был знаком, но я не мог вспомнить его имени. Не могу же я помнить всех. Кроме того, все, что я действительно нужно было знать — это то, что именно он стрелял в Мёрфи.

Я пошел вперед прямо на них и остановился на расстоянии около пятнадцати футов. Они как раз протирали глаза от льда и снега. Я не стал дожидаться, пока к ним вернется хорошее зрение, тщательно прицелился и загнал пулю в правое колено того, который был с дробовиком.

Он закричал и кричал долго.

Барт повернулся ко мне и поднял оба ствола, но мой защитный браслет был уже готов. Я пожелал, и полушарие силы мерцающей прозрачной стеной возникло между Бартом и мной. Он начал стрелять с двух рук, но с таким же успехом он мог бы стрелять из водяного пистолета. Мой щит поймал все пули, а я поворачивал его так, чтобы они рикошетили в воздух, а не в здания вокруг нас.

Оружие Барта защелкало — кончились патроны.

Я убрал щит и поднял револьвер, пока он копался в карманах, ища новые обоймы.

— Барт, — упрекнул я его, — Подумай над этим, как следует.

Он замер, а затем медленно убрал руки от карманов.

— Спасибо. Теперь подумай, что я хочу, чтобы ты сделал еще?

Он бросил оружие. Барту было лет тридцать с чем-то, он был красив, высок, с фигурой человека, который много времени проводит в спортзале. Глаза были небольшие, как у ласки, но, тем не менее, темные и блестящие. Они метались туда и сюда, ища возможный способ спасения.

— Не заставляй меня стрелять тебе в спину, Барт, — сказал я. — Пуля может пробить тебе позвоночник, парализовать, не убивая. Это было бы ужасно, — я приближался к нему, держа его на прицеле и не выпуская из поля зрения другого бандита. Он все еще кричал, хотя теперь это был слабый хриплый звук. — Ты знаешь, кто я?

— Господи, Дрезден, — сказал Барт, — ничего личного, мужик.

— Ты пытался меня убить, Барт. Вообще-то это очень даже личное.

— Это была работа, — ответил он. — Просто работа.

И я внезапно вспомнил, где я видел другого парня прежде: он валялся без сознания в прихожей офиса Деметры в «Превыше всего». Он был одним из наемников Торелли и у него, как оказалось, было не больше здравого смысла, чем у его босса.

— Барт, твоя работа однажды тебя убьет, — сказал я. — Возможно даже прямо сейчас, — я позвал. — Молли! Как она?

Вместо Молли я услышал голос Мёрфи.

— Все хорошо, — сказала она. Слова прозвучали напряженно, чувствовалось, что ей больно. — Бронежилет остановил почти всё, так что все не так плохо.

— Она ранена в руку, Гарри, — взволнованно добавила Молли. — Кровь не останавливается, я ничего не могу больше сделать.

— Мёрф, возвращайся в автомобиль. Там тепло.

— Черт, Гарри. Я буду…

Я оборвал ее.

— У тебя шок. Не глупи, Мёрф. Я не смогу тащить твое бесчувственное тело и держать этих парней под контролем.

Мёрфи прорычала что-то неопределенно угрожающее, но я услышал, как Молли сказала:

— Дай я тебе помогу.

Глаза-бусинки Барта почти выскакивали из орбит, он искал источник голоса Молли и не находил.

— Что? Что это, черт возьми?!

Я был уверен, что люди в домах вокруг нас уже вызвали полицию к настоящему моменту. Я был уверен, что полицейские будут добираться дольше, чем обычно. Но я хотел уйти к моменту их приезда, а это значило, что времени у меня не много. Но Барту не обязательно было это знать. А еще Барт понятия не имел, во что он вляпался.

У меня не хватало времени, чтобы поджарить даже одного из бандитов. Рыло от Торелли было ранено и, вероятно, сейчас плохо соображало. Кроме того, раз он был личным телохранителем Торелли, значит, он был лоялен, поэтому я выбрал Барта для получения кое-какой информации.

Я подошел поближе, переложил пистолет в левую руку, а правую вытянул вперед. Произнес тихое слово и сфера огня, яркая, словно крошечное солнце, возникла в воздухе чуть выше моей правой руки. Я медленно развернул ее, глядя на Барта, и подошел еще ближе.

Головорез вздрогнул, поскользнулся и упал задницей в снег.

Я отпустил огненный шар, и он поплыл к Барту.

— Слушай, верзила, — сказал я любезным тоном, — у меня недавно был короткий отпуск. И я должен сказать, что сжигать чье-то лицо — отличный способ расслабиться.

— Меня просто наняли! — пробормотал Барт, запинаясь и задом отползая подальше от огня. — Я только водитель!

— Наняли, чтобы сделать что? — спросил я его.

— Я должен был остановить вас и прикрывать стрелка, — Барт почти кричал, показывая пальцем на раненого парня. — Его!

Я шевельнул рукой, и полыхающий шар подвинулся на несколько дюймов ближе к лицу жлоба.

— Барт, а Барт, давай не будем врать. Это все между нами.

— Меня просто наняли на один раз! — орал Барт, изворачиваясь, чтобы отодвинуть лицо дальше от огня. — Они ничего не объясняют таким, как я!

— Такие, как ты, всегда знают больше, чем им говорят, — возразил я. — Таким образом, у тебя есть, что рассказать полиции, чтобы вытащить себя из тюрьмы.

— Я ничего не знаю! — сказал Барт. — Я клянусь!

Я улыбнулся ему и придвинул шар еще на несколько сантиметров.

— Вдох — голубой, — сказал я. — Выдох — розовый. Эй, это очень расслабляет.

— Торелли! — закричал Барт, выставляя руки перед собой. — Иисусе, это был Торелли! Торелли меня нанял! Он хочет закопать Марконе!

— Как давно? — потребовал я.

— Я не знаю. Несколько недель, наверно. Они тогда меня и наняли! О, Иисусе!

Я сжал руку в кулак и разрушил огненный шар прежде, чем он нанес бы ущерб больший, чем просто подпаленный рукав пальто Барта. Он лежал на земле на том же месте и тяжело дышал, не опуская руки.

Все ближе слышался звук сирен. Пора было идти.

— Он говорил с кем-нибудь в последнее время? — потребовал я. — С кем-нибудь новым? Заключал соглашение?

Барт, дрожа, отрицательно покачал головой.

— Не заметил ничего такого. Я его вообще редко видел.

— Гарри! — крикнула Молли.

Я слишком увлекся беседой с Бартом, слишком перенервничал по поводу Мёрфи и выпустил из вида второго бандита. А он поднял дробовик и уже перезарядил его. Я повернулся к нему, поднимая защитный браслет. Проблема была в том, что мой элегантный новой модификации браслет имел больше способов применения, чем старый, но и требовал больше силы для использования, я не мог быстро поднять его. Стараясь, чтобы Барт оказался между мной и вторым бандитом, я бросился на землю, Барт отчаянно отползал, чтобы очистить линию огня, а я чувствовал, что не успеваю поставить щит вовремя.

Мыш, должно быть, выскочил из машины еще в самом начале схватки, потому что он возник из теней и снега, буквально ворвавшись на сцену. Он двигался настолько быстро, что от него разлетались буруны снега как от быстроходного катера, разрезающего воду, и схватил бандита в тот момент, когда тот потянул спусковой механизм.

Дробовик рявкнул. Барт выругался.

Мыш цапнул бандита за раненую ногу, которую я прострелил минуту назад, и начал трясти его, как терьер крысу. Жлоб издал еще один пронзительный визг, словно боров на скотобойне. Дробовик вылетел из его пальцев, и он, видимо, потерял сознание от боли, так как стал похож на тряпичную куклу.

Сирены становились громче, и я встал на ноги. Барт лежал на земле, извиваясь и крича. Выстрел из дробовика попал ему прямо в зад. На его джинсах было много крови, но не столько, чтобы я подумал, что задета главная артерия. Впрочем, такая рана могла запросто искалечить или даже убить его, если бы началось внутреннее кровотечение. Но бывают и более неприятные ранения, а от всего адреналина, что бурлил во мне, это показалось мне довольно забавным.

С усмешкой я позвал Мыша и побежал к автомобилю.

Молли уже усадила Мёрфи на пассажирское место и пристегнула ремнем. Я должен был перелезть через нее, чтобы добраться до сиденья водителя. Она выругалась, когда я случайно задел ее руку. Все место водителя было фактически занято рулем, и я уже было подумал, что мне придется жать педали одной рукой, а другой рулить, но все-таки мне удалось найти рычаг, который отодвинул сиденье назад. Автомобиль завелся с первой попытки.

— Черт возьми, Дрезден, — прохрипела Мёрфи. — Тут использовалось оружие. Мы обязаны вернуться.

Мыш запрыгнул на заднее сиденье через открытую дверь, и Молли закрыла ее с другой стороны машины. Я вывернул руль и тронул Сатурн, освобождая его от снега, а затем двинулся вниз по улице. На моем лице все еще сияла бессмысленная улыбка. Просто щеки свело.

— Совершенно не обязаны, Мёрфи.

— Мы не можем просто позволить им уйти.

Я подавил следующий приступ адреналинового хихиканья.

— Они никуда не денутся. А я персона нон грата, помнишь? Ты хочешь, чтоб мы с тобой были замешаны в стрельбе на улице?

— Но…

— Черт возьми, Мёрфи, — сказал я сердито. — Ты хочешь, чтоб я сел в тюрьму? Если мы сейчас вернемся, жлоб Торелли скажет им, что я в него стрелял. Они возьмут мое оружие и, если они смогут найти пулю или если она все еще у него в ноге, это будет классифицироваться как нападение с огнестрельным оружием.

— Нет, если ты сделал это в рамках самозащиты, — возразила Мёрфи.

— В справедливом мире возможно, — сказал я. — А здесь, если нет никого, кроме двух парней с известной репутацией и оба они ранены, полицейские предположат, что они поссорились и стали стреляли в друг друга. Два плохих парня исчезают, ты хранишь верность своей работе, и я не сажусь в тюрьму, что равнялось бы моему самоубийству, — я бросил на нее взгляд. — Кому от этого плохо?

Мёрфи какое-то время молчала, потом сказала:

— Всем плохо, Гарри. Закон должен защищать всех. Он должен применяться ко всем одинаково.

Я вздохнул и переключил внимание на дорогу. Несколько минут я крутился по городу, чтобы убедиться, что за нами никто не тащится, а потом развернулся назад к дому Майкла.

— Ты принимаешь желаемое за действительное, Мёрф, и ты это знаешь. Адвокаты Марконе любят такие штучки.

— Закон не совершенен, — ответила она спокойно. — Но это не значит, что мы не должны пытаться заставить его работать.

— Сделай мне одолжение, — сказал я.

— Какое?

— Зажми нос, чтобы получился филадельфийский акцент, и скажи: «Я — закон»

Мёрфи фыркнула и покачала головой. Я бросил на нее быстрый взгляд. Лицо побледнело от боли, глаза казались стеклянными, левая рука была замотана чем-то, что было похоже на полосы, оторванные от футболки Молли.

Я глянул в зеркало заднего обзора. Под зимним пальто на моей ученице был только зеленый лифчик. Она обняла Мыша обеими руками и уткнулась лицом в его запорошенный снегом мех.

— Эй там, сзади, — позвал я. — Вы не пострадали?

Мыш зевнул, но Молли всего его ощупала.

— Нет. Мы оба в порядке.

— Круто, — сказал я и быстро глянул через плечо, чтобы улыбнуться Молли. — Отличная была завеса. И как быстро! Ты молодец, кузнечик.

Молли просияла.

— У меня тоже бывает такое лицо, как у тебя, когда ты делал тот маленький файрбол?

— Я предпочитаю думать об этом, как о маленьком световом шаре, — ответил я. — Ты была похожа на древнегреческого стоика, кузнечик. Ты тоже хорошо поработал, мохнатая морда, — сказал я Мышу. — За мной должок.

Мыш открыл рот в собачьей усмешке и завилял хвостом, с которого полетел снег прямо на голую кожу Молли, она завизжала, срываясь на смех.

Мёрфи и я обменялись взглядами. Если бы бандит выстрелил на одну сотую секунды раньше или позже, Мёрфи была бы мертва. Пуля могла бы попасть ей в голову или шею, или в артерию. Без Мыша я тоже, вероятно, был бы мертв. А если бы они убили меня и Мёрфи, я сомневался, что они оставили бы в живых Молли, зачем им свидетель.

В этот раз стычка получилась абсолютно нормальной, то есть не сверхъестественной. Молли могла это не осознавать, но Мёрфи и я осознавали.

— Как рука, Мёрф? — спросил я спокойно.

— Только мышца пробита, — сказала она, закрывая глаза. — Это больно, черт, но не смертельно.

— Везти тебя в больницу?

Мёрфи ответила не сразу. В этом вопросе за словами прятался подтекст. Врачи, согласно закону, должны сообщать о любом огнестрельном ранении властям. Если бы Мёрф занялась надлежащим лечением, то они сообщили бы об этом полиции. А так как она была полицейским, это означало, что она должна будет ответить на кучу вопросов, и вся правда о том, что с нами случилось, вылезет наружу.

Но ответственный законопослушный гражданин так бы и сделал.

— Нет, Гарри, — сказала она наконец и закрыла глаза.

Я медленно выдохнул, расслабляясь. Этот ответ стоил ей чего-то. Мои руки задрожали на руле. Честно говоря, я выдохся до предела. И чуть позже это начнет действовать мне на нервы.

— Не волнуйся, — сказал я. — Мы тебя починим.

— Езжай давай, — ответила она устало.

И я поехал.