Лорд Рейт внимательно осмотрел Лару с ног до головы.

– Надо сказать… наряд у тебя немного непривычный.

– Вечер выдался хлопотный.

Рейт кивнул и, подойдя к Инари, легко коснулся ее плеча и уставился на руку на перевязи.

– Что с тобой случилось, дочь моя?

Инари подняла на него мутный от боли и усталости взгляд.

– На нас напали. Целая шайка… вроде того. Это ведь неспроста, нет?

Рейт не колебался с ответом и доли секунды.

– Конечно нет, любовь моя. – Он уперся взглядом в Лару. – Как ты допустила, чтобы такое случилось с твоей младшей сестрой?

– Простите, отец, – произнесла Лара. Рейт махнул рукой.

– Ей необходима медицинская помощь, Лара. Полагаю, больницы оказывают услуги такого рода.

– Брюс здесь, – сказала Лара. – Уверена, он обо всем позаботится.

– Что еще за Брюс?

Я ожидал услышать в ее голосе раздражение, но этого не случилось.

– Доктор.

– Тот, что приехал с тобой из Калифорнии? Какое совпадение.

Терпение мое иссякло.

– Эй, ребята! Поговорили, и хватит. Девочка еле на ногах держится. Томас умирает. Так что будьте добры, заткнитесь оба и помогите им.

Рейт повернул голову и пронзил меня взглядом. Голос его сделался достаточно холодным, чтобы измеряться по шкале Кельвина.

– Я не привык подчиняться приказам.

Я скрипнул зубами.

– Заткнитесь, вы оба, – повторил я, – и помогите им. Пожалуйста.

И кто-то еще говорит, что я лишен дипломатичного такта.

Рейт раздраженно махнул рукой своей команде. Телохранители Кены и Барби с достойной восхищения синхронностью выхватили пистолеты и изготовились к стрельбе.

– Нет! – произнесла Лара. Она сделала шаг и остановилась перед нами с Томасом. – Вы не можете!

– Не можем? – удивился Рейт. Голос его звучал угрожающе безмятежно.

– Они могут попасть в Томаса.

– Я не сомневаюсь в их меткости. Они в него не попадут, – заявил Рейт тоном, оставляющим мало сомнений в том, что он не будет мучиться бессонницей, если и попадут.

– Я его пригласила, – сказала Лара.

Мгновение Рейт молча смотрел на нее. Потом все тем же мягким, вкрадчивым голосом спросил:

– Зачем?

– Затем, что мы договорились о перемирии на двадцать четыре часа, – ответила Лара. – Он нам помог. Без его помощи все мы могли погибнуть.

Рейт склонил голову набок. Томительно долгое мгновение он смотрел на меня, потом улыбнулся. По части улыбок он, на мой взгляд, не дотягивал до Томаса. В Томасовой ухмылке было столько жизни, что она казалась почти чувственной. Улыбка лорда Рейта наводила на мысли об акулах и черепах.

– Полагаю, с моей стороны было бы хамством игнорировать долг моей семьи по отношению к вам, молодой человек. Я с уважением отнесусь к вашему уговору с моей дочерью, к ее приглашению и традициям гостеприимства. Благодарю вас за оказанную помощь.

– И тем не менее, – кивнул я. – Пожалуйста, заткнитесь оба и помогите же им, ну же! Трижды «пожалуйста»! С сахаром.

– Подобная цельность устремлений не может не вызвать восхищения. – Рейт махнул рукой, хотя взгляд его теплее не сделался. Кены-Барби убрали пушки. Одна парочка подошла к Инари и, поддерживая ее под руки, увела в дом. – Лара, если считаешь нужным, проводи врача в ее покои. Если, конечно, у него в голове осталось хоть что-нибудь, чтобы лечить ее.

Она снова склонила голову; что-то сказало мне, что она делает это против воли.

– Я жду вас с Томасом у себя на рассвете, тогда и обсудим то, что случилось. Да, кстати, о вас, чародей Дрезден… – Король Белой Коллегии узнал меня по внешности. Круче и круче… – Лара покажет вам, как пройти в комнаты Томаса. Его девушка, кажется, уже там. – Лорд Рейт повернулся и в сопровождении второй пары Кена-Барби скрылся в доме.

На мой взгляд, эта парочка вполне могла бы нести Томаса, но я решил вести себя как положено большим мальчикам – как-нибудь справлюсь и сам. Мы двинулись в дом.

– Славный парень, – заметил я Ларе. Говорить, правда, было трудновато: дыхалки немного не хватало. – А я еще опасался встречи с ним.

– Ну… да, – пробормотала Лара. – Он действительно был очень мил.

– Не считая глаз, – добавил я.

Она снова покосилась на меня с чем-то вроде одобрения.

– Вы заметили.

– Еще как. Она кивнула:

– Тогда, пожалуйста, поверьте мне, когда я скажу, что уж в маскировке мы по крайней мере сильны. Мой отец невзлюбил вас. Подозреваю, он мечтает убить вас.

– Вот уж этого я заметил в избытке.

Она улыбнулась мне, и меня захлестнул новый приступ желания – не исключено, что порожденный не только ее обычными чарами. Она была умна, упорна и весьма и весьма отважна. Такие вещи я уважаю. Ну и конечно, она скользила передо мной в одном черном кружевном белье. Даже при том, что тело ее было изрядно заляпано кровью, на обозрение его оставалось с лихвой.

По пологой, закругляющейся в плане лестнице мы спустились в длинный зал. Я пытался запоминать дорогу на случай, если придется покидать это место в спешке. В глазах у меня вдруг потемнело, а назойливый звон в ушах усилился. Я сделал глубокий вдох и привалился к стене.

– Дайте-ка, – сказала Лара.

Она повернулась ко мне и забрала Томаса. То ли она была просто сильнее меня, то ли привыкла носить тяжести, но подняла она его без труда.

Я с облегчением повел плечами.

– Спасибо. Как он?

– Пули его убить не должны, – ответила она. – Он уже умер бы. А вот Голод – возможно.

Я вопросительно изогнул бровь.

– Голод, – повторила она. – Наша потребность в питании. Ангел нашего темного естества. На него мы полагаемся, когда нам нужны дополнительные силы, но это как огонь – ослабь контроль, и он обернется против тебя. Сейчас Томас так голоден, что не способен рассуждать. Не способен шевелиться. Как только он насытится, с ним все будет в порядке.

Я ощутил зуд где-то между лопаток и оглянулся.

– За нами идет водитель вашего папаши.

Лара кивнула:

– Она вынесет тело.

Я зажмурился.

– Мне казалось, вы сказали, с ним все будет в порядке.

– С ним – в порядке, – отозвалась Лара подчеркнуто нейтральным тоном. – С Жюстиной – нет.

– Что-о-о?!!

– Он слишком голоден, – пояснила Лара. – Он не сможет себя контролировать.

– В жопу, – возмутился я. – Этого не должно случиться.

– Тогда он умрет, – устало сказала Лара. – Пришли. Вот его дверь.

Она остановилась, и я на автопилоте – чтоб их, мои рефлексы! – открыл ей дверь. Мы вошли в довольно просторное помещение, в центре которого пол понижался на несколько ступенек. Ноги утопали в мягком алом ковре, повсюду были набросаны подушки, посередине углубления стояла дымящаяся курильница. В воздухе висел тяжелый аромат благовоний. Из невидимых глазу колонок лилась негромкая джазовая мелодия.

Занавеска в дальнем конце комнаты отдернулась, и из-за нее – судя по всему, из расположенной за ней комнаты, – вышла девушка. Свои длинные, до плеч, темные волосы Жюстина украсила синими и алыми ленточками. На ней был белый халат, явно с чужого плеча, настолько она в нем утопала; вид она имела слегка помятый со сна. Она сонно зажмурилась, потом охнула и бросилась к нам.

– Боже мой! Томас!

Я оглянулся через плечо. Барби-шофер стояла за дверью, негромко говоря что-то в сотовый телефон.

Лара отнесла Томаса к курильнице и осторожно уложила на подушки; Жюстина, не отставая, шла рядом.

– Гарри, – спросила она у меня срывающимся от волнения голосом. – Гарри? Что с ним?

Лара покосилась на меня.

– Пойду проверю, все ли сделали для Инари. С вашего позволения… – Будь на то моя воля, я бы не позволил, но она все равно вышла.

Жюстина подняла на меня взгляд, в котором страх мешался с замешательством.

– Я не понимаю…

– Лара стреляла в него, – негромко пояснил я. – А потом на нас напали несколько горилл из Черной Коллегии.

– Лара?

– Ну, не похоже, чтобы это доставило ей удовольствие, но все же она всадила в него пару пуль. Лара говорит, он истратил на эту драку все свои резервы и умрет, если не получит питания.

Взгляд Жюстины метнулся к двери. Она увидела стоявшую за ней Барби и побледнела.

– О… – прошептала она, и глаза ее набухли слезами. – О нет, – повторила она. – Бедный мой Томас.

Я шагнул вперед.

– Вам ведь не обязательно делать это.

– Но тогда он умрет.

– А вы думаете, ему хотелось бы, чтобы вместо него умерли вы?

Губы ее дрогнули, и она на мгновение зажмурилась.

– Не знаю. Я его видела. Я знаю, часть его хотела бы этого.

– Но ведь есть и другая часть, которая не хочет, – возразил я. – Которой хотелось бы, чтобы вы оставались живой и счастливой.

Она опустилась рядом с Томасом на колени и заглянула ему в лицо. Потом коснулась его щеки пальцами, и он пошевелился – в первый раз со времени потасовки с Одноухим. Он повернул голову и осторожно поцеловал ей руку.

Девушка поежилась.

– Может, он не слишком много заберет. Он ведь так старается сдерживаться. Не причинять мне вреда. Может, он остановится вовремя…

– Вы-то сами в это верите?

Она помолчала, прежде чем ответить.

– Это не важно, – сказала она наконец. – Не могу же я просто стоять и смотреть, как он умирает, если я в состоянии помочь.

– Почему нет?

Она посмотрела на меня в упор; вся ее неуверенность куда-то исчезла.

– Я люблю его.

– Вы к нему пристрастились, – поправил я.

– И это тоже, – согласилась она. – Но это ничего не меняет. Я люблю его.

– Даже если это убьет вас? – спросил я.

Она низко склонила голову, осторожно гладя Томаса по щеке.

– Конечно.

Я попытался было удержать ее, и тут последние крупицы энергии из серебряного пояса иссякли. Меня вдруг начало трясти. Боль от всех ссадин и ушибов прошедшего дня разом навалилась на меня. Усталость придавила плечи рюкзаком, полным свинца. Да и мысли в голове устало притихли.

Я смутно помню, как Жюстина помогла мне встать и наполовину отвела, наполовину протащила за занавеску, в пышно обставленную спальню, как уложила меня на кровать.

– Вы ведь передадите ему, что я говорила, да? – Она плакала, но улыбалась сквозь слезы. – Передадите ему мои слова? Что я люблю его?

Комната шла кругом, но я кивнул, обещая.

Она поцеловала меня в лоб и грустно улыбнулась.

– Спасибо, Гарри. Вы нам всегда помогали.

Странное что-то творилось с моим зрением: словно я смотрел на все сквозь длинный серый туннель. Я сделал попытку встать, но мне удалось лишь повернуть голову, и то с трудом.

Вот так все, что мне осталось, – это смотреть на то, как Жюстина сбрасывает халат и выходит из комнаты – туда, к Томасу.

К своей смерти.