Современный мир вступил в эпоху быстрых перемен, кризисов, вооруженных конфликтов. Против России уже ведётся экономическая, информационная, идеологическая война. У наших границ второй год полыхает жестокая, кровопролитная гражданская война на Украине, и конца этому противостоянию не видно. Крупные геополитические игроки планируют новый передел мира.
На этом рубеже естественно оглянуться назад и подумать, вглядываясь в прошлое, что же сейчас можно было бы сделать в разных сферах жизнедеятельности, чтобы уберечь наше Отечество от войн. Одной из таких сфер, от которой сейчас очень многое зависит, является наука.
Выступая на параде 7 ноября 1941 года, с которого солдаты шли на фронт, И.В. Сталин назвал Великую Отечественную войну – «войной моторов». Жизнь подтвердила верность этой оценки. Однако «моторы» – эффективное оружие, которое превосходит то, которое есть у врага, – требуют не только первоклассных заводов, в цехах которых куется победа. Нужны ресурсы, найденные на своей территории, совершенные технологии и люди, которые готовы быстро и точно давать ответы на вызовы, диктуемые войной. Именно это и обеспечивает наука. За время войны только в производство легендарного танка Т-34 было внедрено более 200 изобретений или, говоря современным нам языком, «инноваций». Одновременно со сражениями на полях боев в лабораториях, на полигонах, в университетских аудиториях шла схватка интеллектов. И советская наука одержала в этом поединке убедительную победу. Попробуем разобраться, почему.
Новое отношение к знанию
В XIX веке «железный канцлер» Отто фон Бисмарк говорил, что войны выигрывает приходской священник и школьный учитель. Конечно, он прекрасно понимал, что в войнах побеждает народ, но подчеркивал значение тех людей, которые закладывают смыслы, ценности, дают основы знаний – воспитывают и учат. Этот выдающийся государственный деятель заклинал немецкую элиту никогда не воевать с Россией и объяснял, почему этого нельзя делать.
Начиная с XX века, к представителям этих двух профессий следовало бы добавить инженеров, преподавателей и исследователей. Первая мировая война наглядно показала, насколько возросла роль технологий и как стремительно меняются они в военное время. Война оказалась «ускорителем технологического времени» – то, что в мирные годы требовало десятилетий, в военное делалось за месяцы, а иногда и за недели. Но чтобы принять этот вызов «быстрого времени», требовалось много квалифицированных, подготовленных, творческих самоотверженных людей. Знания, получаемые исследователями, выступали в XX веке и продолжают выступать в двух ипостасях. С одной стороны, это основа для создания новых образцов, видов и поколений оружия. С другой, опираясь на знание, можно гораздо эффективнее управлять и предвидеть последствия принимаемых решений намного точнее, чем только полагаясь на опыт и здравый смысл.
Это повышение роли науки в вооруженной борьбе, по счастью, довольно быстро было понято в Советском Союзе 1930-х годов.
Центральный комитет Коммунистической партии Китая в последние годы организовал на самом высоком уровне исторические исследования, призванные дать ответы на вопросы истории XX века, существенные для будущего этой страны. В частности, первые два вопроса были таковы. Как России, где в 1913 году 80 % населения были неграмотны, удалось создать за несколько десятилетий науку мирового уровня? Как в фашистской Германии было организовано взаимодействие государства, предпринимателей и военных, которое привело к очень быстрому техническому развитию во многих областях?
Отношение науки и власти – вопрос очень важный и сложный. Пётр I создал в 1724 году Академию наук, последовав совету выдающегося учёного Вильгельма Лейбница: математика, физика, юриста, философа, – считавшего, что для страны очень полезно собрать несколько выдающихся исследователей в одном месте. И действительно, русские учёные самым активным образом взаимодействовали с властью, размышляя о насущных проблемах развития страны. Здесь можно вспомнить Михаила Васильевича Ломоносова, по инициативе которого была организована экспедиция по поиску Северного морского пути. Благодаря М.В. Ломоносову у нас появился поэтический русский язык, сыгравший огромную роль в отечественной культуре. Академик Российской академии наук Леонард Эйлер предложил способ сделать отечественные корабли более лёгкими и быстрыми. Великий химик Дмитрий Иванович Менделеев обосновывал необходимость нефтедобычи и нефтепереработки в России и активно участвовал в разработке системы протекционистских мер в российской экономке, которые были реализованы под руководством Александра III. При этом многие выдающиеся учёные России не были узкими специалистами, а широко мыслили и, как правило, вносили большой вклад в несколько сфер жизнедеятельности.
И хотя на рубеже XX века отдельными российскими учёными выполнялись выдающиеся работы нобелевского уровня, сама Академия представляла своеобразный клуб учёных и имела в 1913 году единственный институт.
В советской стране с первых лет её существования к науке относились с большим уважением. Отчасти это связано с тем, что новый строй опирался на теоретический фундамент, заложенный Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, а также на передовую науку XIX века. Когда ретивые реформаторы в первые годы Советской власти решили закрыть Академию наук, В.И. Ленин дал указание не озоровать с этой научной организацией. Когда великий русский физиолог И.П. Павлов решил эмигрировать в Швецию, советское правительство приложило большие усилия, чтобы выдающийся учёный и его научная школа могли бы работать на родине. Из книги посетителей И.В. Сталина следует, что он в течение многих часов беседовал с академиком В.И. Вернадским, который был не только выдающимся геохимиком, естествоиспытателем, философом одним из основателей и лидеров партии кадетов. Именно Вернадский, еще задолго до того, как были проведены ключевые эксперименты в ядерной физике, утверждал, что именно уран и его замечательные свойства определят XX век. Поэтому не удивительна готовность советского руководства к реализации масштабного атомного проекта в СССР.
Широко понимаемая «культурная революция» была одной из трех главных задач построения социализма. Эта задача была связана не только с ликвидацией неграмотности населения, но и с подготовкой большого количества квалифицированных специалистов разных направлений и разного уровня. И страна с этой задачей успешно справилась.
В 1931 году прозвучал вошедший в историю призыв вице-президента Академии В.Л. Комарова: «Хватит засиживаться на берегах Невы! Выйдем из берегов. Рассеем везде своё влияние». В 1934 году Академия переезжает в Москву и становится «штабом советской науки». Растёт её влияние на образование, науку, решение оборонных задач, принимаемые государственные решения. Страна штурмует научные вершины. В музее М.В. Келдыша в Институте прикладной математики РАН (ИПМ) хранится один из номеров газеты «Комсомольская правда» от 1934 года. И весь этот номер занимают тезисы докладов конференции молодых учёных Москвы, с чертежами и формулами. Параллельно росло финансирование Академии наук – с 1931 по 1939 год оно увеличилось почти в 25 раз.
Следует обратить внимание на масштаб и принципиальное значение тех задач, за которые брались учёные. Рост скорости военных самолётов новых типов начал приводить к новым типам неустойчивостей. Одной из наиболее опасных был флаттер – в результате этой неустойчивости самолёты на больших для того времени скоростях разрушались за считанные секунды. В 1935 году этой проблемой начал заниматься выдающийся математик и механик М.В. Келдыш. Построенная им математическая модель позволила разобраться в сущности явления и дать конкретные практические рекомендации, сыгравшие огромную роль в развитии отечественной авиации.
Ряд учёных проявили себя как блестящие организаторы, способные выдвинуть и реализовать масштабные и важные для страны проекты. Выдающийся физик-экспериментатор, впоследствии лауреат Нобелевской премии, П.Л. Капица предложил проект получения жидкого кислорода в промышленных масштабах для целей металлургии, улучшения качества стали, добился реализации этого проекта и сам возглавил созданное для решения этой задачи ведомство. Этот проект сыграл большую роль и в оборонной промышленности в годы войны и позже, в космической отрасли.
В одной из песен, написанных в предвоенные годы, есть слова: «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна учёных!». Во многом это передает дух того времени. Страна следила за подвигами полярных летчиков. В 1934–1936 году была издана 9-томная энциклопедия межпланетных полётов. Миллионы людей интересовались наукой, огромными тиражами издавалась научно-популярная литература. Большой популярностью пользовались школьные, районные, городские и всесоюзные олимпиады, имевшие целью заинтересовать молодёжь наукой, найти и поддержать талантливых людей. Многие зачитывались книгами Я.И. Перельмана «Занимательная геометрия», «Занимательная алгебра», «Занимательная астрономия» и другими. Страна стремительно двигалась в будущее.
К 1941 году в Академии было 47 постоянно действующих институтов, а также ботанические сады, экспедиции, архивы, в общей сложности 123 организации. Численность научных сотрудников Академии наук составила около 5000 человек. Остаётся удивляться тому, как много было сделано в те годы весьма небольшим сообществом советских учёных.
Испытание войной
Учёные того времени жили интересами своей страны, старались быстро и эффективно решать возникавшие проблемы. На следующий день после начала войны под председательством вице-президента Академии наук Отто Юльевича Шмидта состоялось расширенное внеочередное заседание Академии.
Было решено всем отделениям перейти на военную тематику и обеспечить всем необходимым коллективы, которые работают на оборону
Уже к 1 июля Президиум Академии наук наметил и согласовал с государственными плановыми органами основные направления работы учёных в военных условиях:
• решение проблем, имеющих оборонное значение, поиски и конструирование средств обороны;
• научная помощь промышленности;
• мобилизация сырьевых ресурсов страны и замена дефицитных материалов местным сырьем.
Быстрое продвижение немецко-фашистских войск уже в июле поставило под угрозу научный потенциал страны. Встал вопрос об эвакуации научных институтов. Эта задача была решена быстро и организованно. Учёные были рассредоточены по 52 городам страны; 33 научных института оказались в Казани. Эвакуация была возложена на О.Ю. Шмидта, который в ходе этой работы сотни раз летал из Казани в Москву и в другие города страны.
Стоит обратить внимание на несколько трудных, важных, успешно решённых в те годы советскими учёными оборонных задач. Это особенно уместно сейчас, когда ставится под сомнение сама необходимость серьёзной фундаментальной и прикладной науки в нашем отечестве.
Противник уже в первые дни войны создал серьёзную минную угрозу у выходов из наших военно-морских баз и на основных морских путях. 24 июня 1941 года в устье Финского залива на минах магнитного действия подорвался эсминец «Гневный» и крейсер «Максим Горький». Перед учёными Ленинградского физико-технического института была поставлена задача создать эффективный механизм защиты кораблей от этих мин. Эти работы возглавили А.П. Александров (впоследствии президент Академии наук) и И.В. Курчатов (впоследствии руководитель советского ядерного проекта). Для экспериментов по размагничиванию больших кораблей был выделен линкор «Марат». На этом крупнейшем корабле флота при помощи системы электромагнитов учёным удалось в десятки раз уменьшить магнитное поле в непосредственной близости от киля, который был наиболее уязвимой частью корабля. На основании этих исследований командование издало приказ об организации бригад по установке размагничивающих устройств на всех кораблях флота. Уже в августе 1941 года основная часть боевых кораблей советского флота была защищена от магнитных мин. Это позволило сберечь сотни кораблей и тысячи жизней. Планы фашистов запереть советский военно-морской флот в портах были сорваны.
Большим успехом советских ученых и инженеров было создание системы залпового огня, легендарных «катюш». Это грозное оружие соединяло в себе подвижность и огневую мощь. Однако большой проблемой для первых образцов таких систем была невысокая кучность попадания – 3–4 снаряда на гектар. В 1942 году за эту проблему взялся выдающийся механик С.А Христианович. Предложенное им инженерное решение было связано с изменением в механизме стрельбы, благодаря которому снаряды начинали вращаться. В этом случае на гектар попадало уже 35–40 снарядов. Учёный был удостоен Ордена Ленина и в 1943 году избран академиком. В это время ему было 34 года. Выдающийся организатор оборонной промышленности Д.Ф. Устинов стал министром в 34 года. Это очень показательно – войну и на полях сражений, и в заводских цехах, и в научных лабораториях выиграли, прежде всего, молодые люди.
Это показывает сильную кадровую политику, в результате которой во множестве случаев удавалось находить талантливых выдающихся достаточно молодых людей, поручать им ответственную работу, а затем быстро и адекватно оценивать полученные результаты.
Ход многих сражений той войны определяли танки, которых должно было быть очень много. Принципиальную роль в увеличении производства этого оружия сыграла электрическая сварка. Благодаря работам В.П. Вологдина, Е.О. Патонаи В.П. Никитина удалось осуществить сварку под флюсом под вакуумным колпаком. Это ускорило производство танков в десятки раз. Благодаря работникам другого выдающегося металлурга – А.А. Бочвара – был изобретен цинковистый силумин – лёгкий и прочный сплав, из которого начали делать моторы.
В 1942–1943 годах под руководством И.И. Китайгородского была решена сложнейшая научно-техническая проблема – разработка бронестекла, прочность которого в 25 раз превышала прочность обычного стекла. Эти разработки позволили создать прозрачную пуленепробиваемую броню для кабин боевых самолётов.
Противником были заняты огромные территории – возникла необходимость срочно найти новые месторождения полезных ископаемых. Советские геологи блестяще справились с этой задачей. В частности, А.А. Трофимук выдвинул концепцию поиска нефти в трещиноватых и пористых породах вопреки господствовавшим в то время геологическим теориям. В 1943 году скважина, пробуренная на основании этой концепции, дала фонтан нефти высотой 40 метров с производительностью 6000 тонн в сутки, (самая крупная до этого давала 500 тонн). На фронт из Башкирии бесперебойно пошли горюче-смазочные материалы. В 1943 году А.А. Трофимук – первый из геологов – был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Ему было 34 года.
Список выдающихся достижений советских учёных в военные годы можно продолжать и продолжать.
Разработки советских ученых, внедренные в промышленность, дали огромный эффект. С мая 1942 года по май 1945 во всей промышленности СССР производительность труда увеличилась на 43 %, в оборонных отраслях – на 121 %. По данным Госплана СССР, в 1941–1945 году военная промышленность нашей страны произвела самолётов, танков и самоходных артиллерийских установок в два раза больше, чем гитлеровская Германия за тот же период.
И здесь стоит обратить внимание на принципы советской научно-технической стратегии в годы войны.
Одним из ключевых принципов была конкуренция в работе над одной и той же проблемой между различными коллективами, конструкторскими бюро. Именно этот принцип позволял искать и находить лучшие научные и технические решения оборонных проблем. Вспомним, что перед войной в стране был десяток авиационных конструкторских бюро. Их взаимодействие, обмен идеями, параллельное развитие нескольких линий различных самолётов обеспечило стремительное развитие советской авиации, роль которой в Великой Отечественной войне трудно переоценить.
Военные иногда говорят, что сражения выигрывают солдаты, а проигрывают генералы. В полной мере это относится и к научно-технической сфере. Очень важно перед учёными и инженерами ставить наиболее важные, актуальные, необходимые для обороны и вместе с тем реалистичные задачи. И эта часть работы, во многом определяющей обороноспособность страны, в СССР решалась на очень высоком уровне.
Это очень нелёгкое дело – ведь государственным и военным руководителям при решении подобных задач надо опираться на мнение ученых, предлагающих разные варианты. Поэтому необходимо и доверие, и быстрая эффективная обратная связь, и высокая ответственность за порученное дело, и правильная расстановка кадров, которые руководят решением научно-технических задач в военные годы. Цена ошибок здесь очень велика. Неверные решения, принятые на верхних этажах системы управления, как правило, не могут быть исправлены внизу.
Можно привести два примера, иллюстрирующие это утверждение. Выдающемуся немецкому конструктору Фердинанду Порше (одной из разработок которого был легендарный автомобиль «фольксваген»-«жук») было поручено разработать и создать сверхтяжёлый, непобедимый танк. И такая машина была сделана, однако этот танк – Maus («Мышонок») – весил 180 тонн и в силу этого просто не мог использоваться в боевых условиях. Задача была поставлена неверно – и результат оказался «нулевым».
Руководство рейха также прогнозировало, что большую роль в войне на море сыграют линейные корабли (линкоры). И действительно, вложив огромные ресурсы (которых, как утверждают эксперты, было достаточно для производства 2000 танков), Германия построила два таких корабля, «Бисмарк» и «Тирпиц». Но они практически не выходили в море. «Очевидное» решение руководства – «сделать то же самое, что раньше, но большего масштаба» – очень редко приводит к хорошим результатам в военно-технической сфере. Превосходство обычно дает нечто иное, принципиально отличное от уже известного.
Вместе с тем, следует отметить, что во Второй мировой войне советские ученые и инженеры столкнулись с очень сильным в научно-технологическом отношении противником. Достаточно напомнить ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2, созданные под руководством Вернера фон Брауна, которые использовались для бомбардировок Англии. Огромный задел, сделанный немецкими инженерами в эти годы, стал на много десятилетий основой американской космической программы.
К концу войны у немцев появились реактивные самолёты, которые с течением времени могли изменить баланс сил в воздухе. По счастью, этого времени у немецко-фашистской Германии не оказалось.
Во время войны благодаря очень удачной организационной схеме и активной совместной работе военных, инженеров и предпринимателей в Германии в короткие сроки был создан первоклассный подводный флот.
Поэтому борьба в научно-технической сфере была нелегкой. В Академии Федеральной службы безопасности на факультете, где готовят криптографов, мне с гордостью рассказали о приказе Гитлера 1942 года о прекращении работ по раскрытию особо защищенных шифров Красной Армии в силу бесполезности этого занятия.
Многие геологи утверждают, что задержка атомного проекта фашистской Германии во многом была связана с тем, что урановую руду везли из Африки. Вместе с тем, она была рядом – на границе с Чехией. Эти месторождения были предсказаны советскими геологами в довоенные годы, и были открыты ими в 1945 году. И этот список тоже можно продолжать и продолжать.
Как мы уже говорили, «научно-техническое время» в предвоенные и военные годы резко сжимается и становится «быстрым». То, что в нормальной ситуации должно было бы занимать несколько десятилетий, имеет шанс воплотиться в считанные годы. Ярким примером, показывающим это, стали работы по созданию атомной бомбы в США, Германии и СССР, начатые в годы Второй мировой войны. К этим исследованиям были привлечены выдающиеся учёные к тому времени или позже удостоенные Нобелевских премий в области физики – в США А. Эйнштейн, Э. Ферми, Р. Фейнман. В Германии – В. Гейзенберг, В СССР – П.Л. Капица, И.Е. Тамм, Л.Д. Ландау, В.Л. Гинзбург. Результаты фундаментальной науки удивительно быстро оказались воплощены в оружие, имеющие геополитическое значение.
Ученые уже в начале войны предвидели, что очень скоро ядерное оружие может стать реальностью. В.И. Вернадский говорил на собрании Академии в 1941 году: «Пора заниматься атомным направлением». Вдекабре 1941 года лейтенант (впоследствии академик) Г.Н. Флёров обращается в Государственный Комитет обороны (ГКО). В конце этого обращения он пишет: «История делается сейчас на полях сражений, но не нужно забывать, что наука, толкающая технику, вооружается в научно-исследовательских лабораториях, нужно всё время помнить, что государство, первым осуществившее ядерную бомбу, сможет диктовать всему миру свои условия. И сейчас единственное, чем мы можем искупить свою ошибку (полугодовое безделье), – это возобновление работ и проведение их в ещё большем масштабе, чем было до войны».
Из ГКО это письмо было переслано С.В. Кафтанову – председателю Комитета по высшей школе при Совете Народных комиссаров, которому было поручено координировать предложения учёных по новым типам вооружений. Этот сотрудник и весь аппарат работают безупречно – С.А. Кафтанов консультируется с патриархом советской физической науки А.Ф. Иоффе (представителями его научной школы являются и И.В. Курчатов, Ж.И. Алфёров и многие другие выдающиеся учёные), получает данные разведки и информирует о состоянии дел в этой области высшее руководство страны. А.Ф. Иоффе, вопреки мнению ГКО, настоял, чтобы научным руководителем атомного проекта был назначен И.В. Курчатов. История создания ядерного оружия показывает исключительную роль И.В. Курчатова и выдающегося организатора Л.П. Берии. По мнению большинства участников ядерного проекта, без этих людей проект не мог быть реализован на таком высоком научно-техническом уровне и в столь сжатые сроки. Можно сказать, что И.В. Курчатов стал символом не только атомного проекта, но и всей оборонной науки СССР. Его принцип «обгонять, не догоняя», крылатые выражения «доверие доверием, а проверне провернем», «не на такую работу нанялись, чтобы себя жалеть» и многие другие передавались от одного поколения учёных-оборонщиков к другому.
Следует сказать о выдающихся успехах советской медицинской науки в годы войны. В строй было возвращено 72 % раненых (в Германии 55 %) и 92 % больных.
Свой вклад вносили гуманитарии. Например, лекции выдающегося историка Е.В. Тарле, посвященные победам русского оружия, находкам историков, читаемые практически ежедневно, пользовались огромной популярностью.
Для большинства советских учёных была характерна уверенность в победе. В 1941 году А.Ф. Иоффе писал, что «по сравнению с тем, что имеет место за границей, организация науки в Советском Союзе является образцом, о котором ещё приходится мечтать наиболее передовым странам». Комиссия по восстановлению разрушенного хозяйства была создана в Академии наук 10 декабря 1941 года, сразу после того, как немцы были отброшены от Москвы. В 1943 году (до Курской битвы) было принято решение о возвращении эвакуированных институтов в Москву, Ленинград, другие города.
В 1944 году вице-президент И.П. Бардин Академии на общем собрании говорил: «Основной задачей на 1944 год является резкое ускорение фундаментальных исследований, имеющих общетеоретическое значение. От прикладных вновь переходим к фундаментальным исследованиям».
Итог подведен в статье С.И. Вавилова, избранного президентом Академии наук в 1945 году: «Фашистский поход на Советский Союз был предпринят на основе очень многих просчётов. Одним из них была недооценка советской науки… Война показала, каким образом научный коллективов в патриотическом порыве способен быстро и уверенно решать большие и трудные задачи. Победа Советской армии была частично и победой советской науки».
Усвоены ли уроки?
После Второй мировой войны мир стал иным. Он стал сложнее и многообразнее. Объективно роль науки и учёных в нем возрастала, образование и наука становились важными сферами соперничества сверхдержав. Американский президент Джон Кеннеди говорил, что Советский Союз обогнал США в космосе за школьной партой.
Советские учёные были готовы к этой новой реальности, к росту научного компонента в сфере государственного управления. Наглядный пример – сотни писем выдающегося физика С.П. Капицы И.В. Сталину и другим руководителям государства, в которых он высказывает свое мнение по принципиально важным для страны вопросам. Ряд этих писем легли в основу принятых государственных решений.
Во второй половине XX века всё более важную роль начинали играть гуманитарные дисциплины, биологические и медицинские науки, междисциплинарные исследования. То, о чём раньше судили на основании здравого смысла или накопленного опыта, становилось объектом системного анализа и математического моделирования. Учёные выдвигали стратегические национальные проекты. Лауреатом Нобелевской премии Н.Н. Семёновым была предложена масштабная программа химизации народного хозяйства СССР, которая была принята и имела большой экономический эффект.
Готова ли была власть к этому новому уровню взаимодействия, способна ли так же опираться на науку, как в годы войны?
В те годы казалось, да и в статьях с учебниками писалось, что наука становится непосредственной производительной силой. В 1960-е годы президентом Академии наук стал выдающийся учёный и организатор, «главный теоретик космонавтики» М.В. Келдыш. Н.С. Хрущёв регулярно звонил М.В. Келдышу, который в те годы одновременно был и директором Института прикладной математики (ИПМ), и спрашивал мнение Академии по многим вопросам. М.В. Келдыш, как правило, просил несколько дней, связывался с ведущими учёными Академии, занимавшимися поставленными вопросами, иногда советовался с сотрудниками ИПМа, дававшими количественные оценки и имевшими большой опыт работы в ядерном и космическом проектах, а затем докладывал руководству. Он лично присутствовал на наиболее важных запусках космических аппаратов.
Однако, оглядываясь назад, можно сказать, что в те годы не всё было благополучно. В ИПМ были выполнены пионерские работы по мировой динамике – направлению, позволяющему прогнозировать численность населения, объём основных фондов, уровень загрязнения и ряд других ключевых параметров для мира в целом. М.В. Келдыш критически относился к этим работам и высказывал мнение, что в ИПМ, ориентированном на важные прикладные задачи, связанные с обороной, этим заниматься не следует. Во-первых, потому что очень трудно получить реальные данные по социально-экономической сфере, необходимые для моделирования. Во-вторых, потому что выводы из анализа в этой области не будут восприняты и использованы.
И действительно, на июльском пленуме ЦК КПСС 1964 года Н.С. Хрущёв с трибуны заявил: «Товарищи, для политического руководства, я считаю, у нас достаточно нашей партии и Центрального комитета, а если Академия наук будет вмешиваться, мы разгоним к чертовой матери Академию наук».
Вероятно, само отношение к науке, к знанию, к прогнозу отражает уровень государственного руководства.
Вместе с тем, наука в СССР активно развивалась, исследования велись по всему фронту, и нашу страну наряду с США относили к одной из двух научных сверхдержав. Сектор исследований и разработок вполне успешно поддерживал вторую экономику мира и лучшую армию в мировом военно-стратегическом пространстве. Разумеется, были и проблемы, и трудности, и противоречия, и неудачи, как в любой развивающейся системе. И ориентиром, как для учёных, так и для государственных руководителей в сфере науки и технологий, были космический и ядерный проекты и уроки Великой Отечественной войны.
Однако за последние 25 лет уроки Победы оказались основательно подзабыты.
Одним из важнейших принципов военного времени был адекватный подбор руководящих кадров, при необходимости их замена более компетентными и энергичными людьми. К сожалению, это ушло в прошлое.
С 2001 года президент РФ говорит о построении экономики, основанной на знаниях и переводе народного хозяйства от сырьевой ориентации, от «экономики трубы», к инновационному пути развития. Но воз и ныне там. Чтобы избежать обвинений в предвзятости, характеристику нынешнего положения дел лучше предоставить самим реформаторам. Ключевой фигурой в области научных реформ является А.А. Фурсенко, почти 10 лет возглавлявший Министерство образования и науки, а в настоящее время являющийся советником Президента РФ по этим вопросам. Национальную инновационную систему (НИС), которую неустанно строят уже лет 15, он характеризует так: «Система работает, её основные элементы начали функционировать в регулярном режиме уже лет пять тому назад. Но она не дает ожидаемых результатов. Отчасти это связано с просчётами в создании отдельных элементов, отчасти – с тем, что многие инструменты конструировались по старым лекалам… Однако отсутствие яркого эффекта от НИС сегодня вовсе не означает, что была проведена бесполезная работа, были бессмысленно затрачены деньги. Просто теперь систему надо настраивать… Темпы изменений настолько возросли, что мы не то что не успеваем внедрять и использовать инновации, мы не успеваем их осознать». И эти кадры по-прежнему реформируют и направляют нашу науку и образование.
В одной из передач В.Р. Соловьёва об Украине родились замечательные глаголы «прозурабить» и «прочерномырдить», смысл которых очевиден. Нечто подобное произошло в российском научно-технологическом комплексе в годы реформ.
Другой урок войны состоит в том, что всё, что умеют делать в других странах, а иногда гораздо больше, в случае необходимости может быть сделано и в нашем отечестве российскими учёными.
Операцией прикрытия для атомного проекта в СССР была легенда о том, что работы идут над новым поколением авиационных моторов – реактивным двигателем Сталина (РДС). Первое советское ядерное устройство называлось РДС-1. Создатели бомбы расшифровывали это сокращение так «Россия делает сама!»
Этот разумный и очевидный взгляд полвека и жил в научном сообществе. Например, в программистском фольклоре жила в 1980-х годах заповедь: «Дай бог всё самому уметь, но не всё делать».
Но в 1990-е годы всё оказалось поставлено с ног на голову. Премьер ельцинского правительства Егор Гайдар толковал, что наука у нас серая, и что всё, что надо, купим. Под эти увещевания в 1990-е годы научный корпус России уполовинили, а основную часть прикладной науки вообще ликвидировали. И военную технику России тогда же посадили на импорт со всеми «закладками», заоблачными переплатами, рисками и утратой технологического суверенитета.
И дело Гайдара живёт – основная идея «мегапроектов», любимого детища Минобра – звать из-за кордона маститых зарубежных учёных, чтобы они поруководили российскими невеждами и научили их работать как следует. Саму эту идею можно объяснить только комплексом острой национальной и профессиональной неполноценности, а также отсутствием обратной связи между поставленными перед чиновниками задачами и результатами их работы.
Однако против нашей страны уже ведётся экономическая, информационная и идеологическая война. Горячая война уже полыхает у наших границ. Поэтому России вновь придётся многое научиться делать самой.
Многое, казавшееся раньше очевидным, сейчас тоже может рассматриваться как уроки Победы. Что надо ставить – телегу впереди лошади или лошадь впереди телеги? В военные годы страна ценила и награждала учёных, добившихся выдающихся успехов в решении оборонных задач. Сначала сделанное дело – потом награды.
Уже более полувека речь идёт об опасном отставании нашей страны в области вычислительной техники. Это очень существенно и негативно влияет на обороноспособность России. Известный российский учёный и общественный деятель академик Е.П. Велихов предложил оригинальный способ решения этой задачи – создать в Академии отделение информатики и вычислительной техники, избрать туда член-корреспондентов, академиков, выделить средства. Затем эти люди, уже удостоенные высоких званий, начнут работать и создадут отечественные суперкомпьютеры и персональные компьютеры. Чтобы план этот был в точности выполнен, созданное отделение возглавил (и возглавляет до сих пор) Е.П. Велихов. С первой частью плана получилось отлично – всех выбрали, но почему-то потом дела пошли не так, как ожидались. Не появились у нас, несмотря на прошедшие десятилетия, затраченные миллиарды и наличие отделения, суперкомпьютеры и персоналки. Не сработал алгоритм Велихова. Видимо, правы были консерваторы, считавшие в самом начале, что и получится из этого ничего не может, что телегу надо всё же ставить позади лошади. Впрочем, сейчас сделана ещё одна попытка – то же отделение теперь должно заниматься и нанотехнологиями. И начали опять с выборов член-корреспондентов и академиков… Видно уроки впрок не пошли. Но, вероятно, лошадь очень скоро придётся опять ставить впереди телеги.
Ещё один из уроков Победы состоит в том, что именно учёные и инженеры решали поставленные задачи – открывали, придумывали, конструировали. Административный аппарат обеспечивал эту работу. На каждом этапе было понятно, что делается, зачем, кто за это отвечает. Никому и в голову не могло прийти, что директором института или конструкторского бюро можно назначить бухгалтера, кассира или «эффективного менеджера». Однако в последние годы происходило именно это! Иногда кажется, что отечественные чиновники и учёные говорят на разных языках и не понимают друг друга. В 2013 году 1007 институтов, ранее принадлежавших Российской академии наук (РАН), Российской академии медицинских наук (РАМН) и Российской академии сельскохозяйственных наук (РАСХН), у этих академий отобрали и передали в Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), на которое была возложена задача управления имуществом этих организаций. Все попытки учёных объяснить, что главное достояние этих институтов – не столы и стулья, здания и земли, отданные государством им в управление, а люди, их идеи и квалификация, выяснить смысл этих административных махинаций были безрезультатны. Чиновники молчали либо отвечали, что они просто выполняют принятые решения… Впрочем, как и бывает в таких случаях, удалась первая часть плана – декларированная А.А. Фурсенко и министром образования Д.В. Ливановым цель – превратить Академию в клуб учёных. А про другие части плана ни слова… Их пока от ученых держат в секрете. Они до сих пор не могут понять, зачем слили вместе лишенные институтов РАН, РАМН и РАСХН. Видно, кому-то это надо.
Заметим, что в тяжёлые военные годы делалось противоположное. В 1944 году было принято постановление Совета Народных Комиссаров об учреждении Академии медицинских наук. Её первым президентом стал выдающийся хирург, академик Н.Н. Бурденко. В 1943 году была организована Академия педагогических наук РСФСР. И эти организации с задачами, которые перед ними ставились в войну и в первые послевоенные годы, блестяще справлялись. И отечественная медицина, и советское образование вышли на мировой уровень и стали эталоном для других стран…
Впрочем, «алгоритм Фурсенко», несмотря на все вызовы, в полный рост вставшие перед нашей страной, продолжают применять. Сейчас до институтов ФАНО довели, что «есть мнение» о желательности их объединения в Федеральные исследовательские центры (ФИЦы). Например, Институт системного анализа, Вычислительный центр им. А.А. Дородницына, Институт проблем управления им. В.А. Трапезникова, имеющие мировое признание и ведущие серьёзные оборонные исследования, велено присоединить к Институту проблем информатики. Коллективы негодуют, учёные советы заседают, но «присоединение» пока идёт. Зачем? Каков смысл этого? Нет ответа… Впрочем, один мой знакомый со Старой площади шепнул: «По плану Фурсенко должно остаться 200 бюджетополучателей»… Бухгалтеры, торговцы, покров тайны, как у Кафки в «Замке».
Судя по всему, науку в России продолжают «сворачивать». Относятся к ней наши лидеры как к чему-то декоративному, как к чемодану без ручки – и нести тяжело, и бросить жалко. Вроде, и положено иметь науку в стране, и непонятно – зачем.
В течение четырех лет на канале ТВЦ после полуночи каждую неделю шла очень интересная научно-популярная передача «Мозговой штурм», которую вела Анна Урманцева. Из сотни с лишним снятых передач в эфир не велено было пускать только одну, снятую в августе 2013 года о судьбе Академии, в которой выступали, в частности, нобелевский лауреат Ж.И. Алфёров, председатель Общественной палаты Е.П. Велихов и заместитель президента РАН В.В. Иванов. Помню, с какой горечью говорил Ж.И. Алфёров, что наука не востребована в нашей стране, что власть не надеется на науку, не верит в наших ученых.
Следующий – 2014 год – изменил Россию, её место в мире, её самоощущение, её коридор возможностей. Да и Запад нам представил второе издание «холодной войны». И завтрашний день для нас будет нелёгким. Жаль, что для отечественной науки ничего не изменилось к лучшему. Люди, которые ей ведают, искусственно держат её во вчерашнем дне. И это большая ошибка. Отечественным ученым пора ставить задачи завтрашнего дня.
И, пожалуй, стоит напомнить один из главных уроков Победы, да и в целом военной истории России. Его суть очень точно выражает следующий исторический анекдот. Александр I решил наградить героев Отечественной войны 1812 года и обратился к генералу А. П. Ермолову
– Проси, что хочешь, генерал.
– Всё сделаете, государь?
– Всё!
– Произведите меня в немцы!
Попытка быть другими: «голландцами», «французами», «немцами», «американцами» и т. д., – никогда не приводила к желаемым результатам. С системной точки зрения это понятно. Другая географическая, социальная, экономическая, технологическая среда, иной исторический путь делают неэффективными большинство программ, реформ, проектов, сработавших на Западе.
Огромную роль в развале отечественной науки и образования сыграла деятельность руководителей и идеологов из Высшей школы экономики (ВШЭ) (ректор Я. И. Кузьминов, научный руководитель Е.Г. Ясин). Именно они, декларируя стремление «выйти на столбовую дорогу цивилизации», сделать всё «как на Западе», предлагали реформы, готовили документы, которые потом воплощались. Это реализация принципа «деньги следуют за учениками», которая привела к закрытию десятков тысяч средних школ. Это ЕГЭ, который привел коррупцию в среднюю школу в невиданном ранее объёме и «опустил» уровень подготовки в вузах России. Это идея «перевести» науку из институтов в университеты, которая и привела к разгрому Академии наук. В соответствии с концепциями ВШЭ затевались «Роснано» и «Сколково», ставшие притчей во языцех…
Мы с горечью смотрели на участников Майдана, скандирующих «Украина – це Европа», думая, что путь к пониманию простой истины: «Украина – это Украина», – будет долгим и трудным. Но пока он не будет пройден до конца, трудно надеяться на перемены к лучшему. Но точно так же и нам пора перестать пытаться быть Западом. Россия – это Россия.
Наверное, нынешнюю российскую науку можно сравнить с былинным богатырём Ильёй Муромцем, который, больной и расслабленный, был не у дел и лежал на печи много лет. Горько, видно, ему было. И думал, наверно, что уже никогда ничего не сможет. Но появились калики перехожие, напоили живой водой, и сумел Илья послужить Отечеству.
Всем нам – и российской науке тоже – надо вспомнить уроки великой Победы. Надо быть самими собой. И тогда всё получится.