В маленькой смерти – обещание стать большой. Предощущение вдоха, оборванного на «до», Невыносимая острота абсолютного одиночества. Вот оно, близкое, бьётся, манит, дрожит, Визжит неистово, жарким сочится потом, А потом пропадает. Ни капли лжи. Ощущаешь себя фантастическим идиотом, Глядя в слепо зажмуренные глаза, Гладя немое, чужое тело — Птичка вспорхнула и улетела – динь! Остаешься совсем один С этим нелепым со-чувствием, глупой нежностью К зябкой гусиной коже, пуговице соска, С неизбежностью взрыва. Соскальзывая в небытие, Забываешь имя её. Забываешь, как от улыбки светлело в комнате, Как она оттирала с пальцев следы от копоти И опять ненасытно тянулась к свече рукой, Как писала: я есмь и никогда не стану другой. Сколько дней вы вязали тугие сети, Прорастали друг в друга, трындели про все на свете, Запоминали: без сахара, ляжет с краю, К ней восемнадцатый, а от меня вторая. Любит Ван Гога, слушает «Rolling stones», Стонет как кошка, кажется верит в Бога Или Господь в неё, в бабочку ЛаоЦзы… Пахнет озоном. Гаснет раскат грозы. Там, за холмами море крушит скалу, Угли истлели и перешли в золу, Золотом светят водоросли в камнях, Спящие дети снова зовут меня… Ты возвращайся. Скоком через обрыв. Вот она рядом – смотрит, глаза раскрыв, Черные точки в зелени колдовства, Все – больше не вдова, не королева льдин. И ты не один.