Стук полустанков: Питер, Одесса, Ревель. Блеск саквояжьей кожи, тряпичный тюк… Если в глазах свинцом застывает север, Памятью моря в душу стучится юг. Строгость и стройность, линии и границы, Стянут стежком фрегата балтийский плат. Лед подворотни. Булочная. Синицы. Маленький кофе в чашке. И шоколад. Вдоль осевых проспектов метаться птицей, Биться о стекла, тщетно искать приют… Голодом гордых город готов гордиться. Любят – счастливых. Нищим – не подают. И на морозе солью себя посеяв, Милый, оставь надежду взойти весной. В каждом осколок холода. Это север. Здесь не умеют знать, что такое зной. Как горячо ложится песок под ноги, Как истекает соком раздавленный апельсин. Как танцевать под солнцем – одной для многих, Щедро и без оглядки – лишь бы хватило сил, Как покупать на рынке вино и сливы, Как убивать на ложе чужой жены, Как зачинать младенцев, любить счастливых, Как отдаваться силе морской волны. Оттиск камней по коже – печать ночлега. Горсточка слов на память – арык, урюк. Здесь не умеют жить, дожидаясь снега. Здесь умирают полностью. Это юг. Правда вагонной двери. Откуда деться? Чьих бесприютных примет пустой вокзал? Северный ветер снегом стучится в сердце. Южное солнце вычернило глаза.