Примета осени – живое упорно тянется к теплу
Коричным плюшкам в сладкой корке, такой коричневой на вид
Молочным плошкам, мягким кошкам, шарфам и шалям шерстяным,
Верблюжьим пледам, берегущим полупустынную жару.
Старухи лезут в кладовые, будить меха унылых шуб.
На книжной полке царский Диккенс ворча смыкает переплет.
В пруду скандал у стаи уток – одни спешат к чужой стране,
Другие щиплют эмигранток, патриотически шипя.
У ос и бабочек затишье, у малышни сезон потерь,
А бабы-дуры манят лето на огурцы и конфитюр —
Несут тропой из магазина отяжелевшие кульки
И чешут ложками о днища больших прадедовских тазов.
Коты ложатся на капоты, а псы на трубы теплотрасс.
В негромком солнце искупаться любой прохожий норовит.
Худые дворники сгребают обронзовелую листву
И тщетно жгут – в аллеях парков гуляет только горький дым.
…Так славно – греть о чашку руки, дышать редеющим паркОм
Китайских маленьких жасминов, июльской липовой жары,
Потом прижать к щеке пустую фарфоровую синеву
И кожей снять тепло до капли, чтоб ничего не упустить.
