Моего отца звали Эстиго. Можно жить с человеком долгие годы и ничего о нем не знать — наверное, это тот самый случай. Некоторые призрачные воспоминания из детства переносили меня в то время, когда все казалось окруженным семейной гармонией. Я помню, как папа водил меня в кукольный театр, а после представления покупал огромное облако сахарный ваты. Затем сажал меня к себе на плечи, откуда был виден весь мир. Я чувствовал себя самым счастливым ребенком на свете. Вспоминаю, как он учил меня держать равновесие на велосипеде, ободрительно призывая подняться после падения. Я обожал, когда папа рассказывал мне одну и ту же историю перед сном о том, что мы не одиноки во вселенной и что далеко-далеко живет такой же, как я, человек, только возможно другого цвета и с большим количеством пальцев. Помню, как отец гордо вел меня за руку в мой первый школьный день, прогоняя мой страх перед неизведанным местом. Помню мой день рождения, когда Эстиго подарил мне радиоприемник, а мама испекла самый вкусный в мире вишневый пирог. В моей памяти запечатлелся и тот день, когда в драке мне разбили нос, и я, поверженный, приполз домой, полный отчаяния и позора. Отец тогда давал мне уроки самообороны и говорил, что я должен уметь постоять за себя и защитить слабых.

А еще мы любили выбираться за город к озеру. Папа готовил свое фирменное жаркое, запах которого сводил с ума. Мама не давала покоя фотоаппарату, пытаясь запечатлеть каждую секунду нашего совместного отдыха. Потом, набив животы долгожданным блюдом, мы обнимали друг друга, становясь одним целым, неделимым, и вдумчиво всматривались в свободно бегущие облака. Порой мне кажется, что эти воспоминания принадлежат другому человеку и они ошибочно попали в мою голову. Я многократно смотрел те самые снимки и видел, как на них застыли совершенно другие люди. Мы не жили в роскоши, но были полны счастья. Радовались мелочам. Поддерживали друг друга в минуты горести и радости. А потом что-то изменилось… Эстиго вкалывал на двух работах. Он в течение трех лет получал отказ на вакансию юриста в одной из ведущих компаний в Хегри, но настойчиво продолжал атаковать своим резюме неприступную крепость. Затем он отчаялся и сказал, что у него больше нет сил. Мама упрямо взывала его к настойчивости. В один прекрасный день, сам того не ожидая, папа получил долгожданное письмо с приглашением на собеседование. Ему не было равных, и все кандидаты были бессильны перед Эстиго.

Сбылась мечта отца, и мы закатили самый громкий праздник за историю нашей семьи. Мы переехали в новый дом, меня перевели в частную школу, и жизнь постепенно начала налаживаться. Но ценой такой жизни стала тускнеющая, а затем исчезающая гармония. Я практически не видел отца: он возвращался поздно и рано утром уже был на пути к работе. Наши совместные встречи прекратились. Мы стали мало разговаривать. Выходные посвящались дивану и телевизионному идиотизму. Эстиго был вымотан напряженной неделей, и на все мои призывы отправиться куда-нибудь всей семьей отвечал категоричным отказом.

Однажды ночью меня разбудила ссора. Отец кричал, что он делает все один, а мама занимается пустой болтовней. В его голосе было столько ненависти, что это спровоцировало несмолкаемый поток маминых слез. Затем частота ссор увеличилась. В конце концов, это превратилось в ежедневный ритуал. Мне тогда удалось слепить примерную картину происходящего на долгожданной работе. Как выяснилось, его начальник был редкостный мерзавец, который жил по следующему принципу: Если все плохо — виноват мой папа. Ну, а если все хорошо, то Эстиго остается в стороне. Звали этого господина мистер Руст. Отец тратил все свободное время на реализацию своих идей, которые впоследствии были украдены лживым и корыстным руководителем. Один раз, будучи в пьяном состоянии, мистер Руст позвонил в поздний час папе, приказав забрать его с друзьями из ресторана. Эстиго, набравшись смелости, ответил отказом. На что получил следующий ультиматум: «Если ты не появишься через пятнадцать минут, ублюдок, ты сильно пожалеешь». Папа проявил гордость, вежливо подтвердил отказ и положил трубку. Утром отца уволили…

Разбитый вдребезги, он впал в глубокую депрессию и провел четыре недели в Хегринском доме для душевнобольных. Жизнь перевернулась с ног на голову. Мама устроилась на каторжный труд на местный завод по производству ткани, папа — курьером в транспортную компанию.

Я потерял в лице Эстиго собеседника. Он отвергал все мои стремления и порывы. Оберегая меня от суровой реальности жизни, он судорожно следил за каждым моим шагом. Все попытки поговорить заканчивались фразой: «Нет времени на пустые разговоры». Отец кровью и потом зарабатывал деньги мне на учебу в Хегринской академии юриспруденции, не желая принимать мое сопротивление к будущей профессии.

Мне на всю жизнь запомнился разговор, который состоялся с Эстиго накануне моего поступления в академию:

— Пап, я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушал и попытался понять, — объятый страхом, неуверенно начал я. — Я долго размышлял и хотел сказать, что ценю все, что ты для меня делаешь. Но я хочу посвятить себя творчеству и поступить в академию искусств….

— Это бред, — резко перебил меня Эстиго… — Ты хоть знаешь, сколько своих сил я отдал, зарабатывая тебе на учебу? Это все размышления мальчишки, который не знает жизни.

В этот момент глаза отца были изрезаны красными линиями, голос звучал как рычание зверя. Каждая моя попытка вставить малейшее слово была безуспешной. Я чувствовал, как в ужасе трясется каждая моя клетка. Потом, будто бы оцепенев, я превратился в идиота, который даже не мог построить логического предложения. И мне оставалось только слушать яростный монолог:

— Если бы не я, ты был бы никто. Я всегда действовал, и благодаря этому ты вырос без нужды. Вот твоя благодарность? Кому нужно твое чертово искусство? Ты будешь в нищете, никому не нужный. Я всегда был один, не получая никакой поддержки. Я это заслужил? Что обо мне люди подумают? Взгляните, сын у Эстиго клоун! Тебе пора повзрослеть, Шаду. Ты похож на маму — полон иллюзий. Ты хоть представляешь, как жесток мир и сколько подлости у людей? А я знаю! С твоим творчеством тебя сожрут с потрохами. Выкинь из головы весь этот мусор! Разговор окончен.

Поражение нокаутом. Все, что я смог сделать, — это убежать в свою комнату, чтобы отдаться в руки страданиям. Я слышал, как отец еще долго метался из комнаты в комнату, обвиняя весь мир в происходящем. Что же с нами случилось? Как из такой замечательной семьи мы превратились в отдельные элементы с полным букетом опасений, переживаний и недоверия? Меня даже посещали мысли о влиянии черной магии, проклятиях и ином мистицизме. С тех пор нерешительность и тревога прочно завладели моим сознанием.