Медицинское заключение Алана совпадало с заключением прибывшего в усадьбу судебного врача: причиной смерти Леоноры Джарндис стал сердечный приступ. Ее сердце не выдержало горя, выпавшего на ее долю. Женщина умерла.

Сложно было описать словами, какой печалью были охвачены Элизабет, Мари, Эдгар, кухарка Салли, Дороти и сиделка Энни, которая находилась с леди Леонорой в момент ее смерти. Они были безутешны. Лишь сэр Лестер казался отстраненным. Он почти все время проводил в библиотеке и был пьян.

Алан винил себя в смерти леди Леоноры. Если бы он остался в поместье в тот день, то, возможно, смог бы помочь бедной женщине. Но Энни разуверила его, она сказала, что смерть Леоноры была очень быстрой. Та встала с постели и хотела спуститься вниз, в гостиную, но вдруг тяжело вздохнула, схватилась за сердце и упала.

– Бедная, бедная леди Леонора. Она была такой доброй и красивой. Она заслуживала счастья. Дай бог, чтобы теперь она смогла воссоединиться со своими детками, – всхлипывала сиделка.

Леди Леонора лежала в гробу в гостиной. Алан смотрел на нее и не верил, что она мертва. Ее лицо оставалось все таким же прекрасным и величественным, как и при жизни, но теперь оно было спокойным. На миг ему показалось, что ее губы затронуты легкой, тихой улыбкой. Мучение этой несчастной женщина закончилось, и ее душа, наконец, была свободна от нестерпимой боли. Так мучаются тяжелобольные люди, для которых смерть становится спасением от ада, постигшего их еще при жизни на земле. Алан хотел, чтобы леди Леонора оказалась в лучшем из миров, уготованных человеку после смерти.

Элизабет сидела подле ее гроба в черном, траурном платье, делавшим ее похожей на фигурку печального кукловода. Она уже не могла плакать. Душа девушки была опустошена горем. Судьба леди Леоноры была так трагична, а смерть скоропостижна.

Элизабет оставила Эдгара и Мари в своей спальне с сиделкой. Она хотела уберечь детей от боли и тяжести. Атмосфера в доме приобрела особый оттенок горечи и скорби. За окном завывал ветер, подхватывавший плач слуг и разносивший его по самым отдаленным уголкам сада. Молчаливые статуи словно приблизились к дому и оплакивали умершую тихой, тоскливой печалью своих поникших голов.

В поместье приехал викарий из Мидсомери. Он должен был читать молитвы по усопшей и провести обряд погребения.

Вечером, накануне дня похорон, в доме разразился отвратительный скандал. Виной тому был сэр Лестер. Он вышел из библиотеки и был пьян настолько, что с трудом мог устоять на ногах. Он приблизился к гробу своей жены. Алан услышал, как сэр Лестер сказал, обращаясь к детям и слугам, присутствующим здесь:

– Видите? Видите, что случается с теми, кто хочет покинуть этот дом? Я же говорил, что нельзя уезжать отсюда! Никогда! Она проклинала это место и была наказана! То же самое будет и с вами, мои дети. Вы все умрете, а я буду скорбеть на ваших могилах!

Эдгар в ужасе прижался к Элизабет, а Мари заплакала. Алан не выдержал:

– Вы должны немедленно покинуть эту комнату, сэр Лестер. Вы не смеете оскорблять память своей жены и запугивать детей! – властно и холодно сказал он, не скрывая своей ненависти к этому человеку.

Но сэр Лестер уже оставил свои страшные предсказания. Он опустился на пол и рыдал с безобразно искаженным лицом. Его голос срывался и становился почти неузнаваемым:

– Скоро он придет и за мной. Я обречен, он никогда меня не простит… – выл он.

Слуги со страхом смотрели на корчащегося в истерике хозяина и не смели к нему подойти.

Алан посмотрел на Элизабет:

– Пожалуйста, поднимитесь наверх. Вы не должны смотреть на это.

Элизабет встала и повела Эдгара и Мари в свою спальню, прочь из гостиной. Алан постарался привести сэра Лестера в чувства. В конце концов, он успокоился и ушел восвояси.

Заплаканная Дороти приблизилась к доктору:

– Кэти сбежала. Я видела, как она выходила из дома с вещами.

Алан отреагировал на бегство служанки очень спокойно:

– И я не могу винить ее за это. Мы все были бы рады уехать отсюда, если бы только могли. Но, Дороти, почему вы остаетесь здесь? – спросил он.

– Я так привязалась к детям. Хотя, конечно, я не выдержала бы, если бы не Салли. Понимаете, доктор, – Дороти утерла слезы платком, – мои родители давно умерли. Она стала для меня настоящей семьей. Я не хочу покидать Салли. А она говорит, что не может оставить детей. О, если бы сэр Ричард увез их в Лондон, подальше от этого места.

– Так и будет.

Девушка ушла на кухню, а доктор еще раз взглянул на покойницу:

– Теперь уже ничто не нарушит ваш покой, – тихо сказал он.

По лицу мертвой скользнул отсвет пламени свечи, от чего Алану показалось, что уголки ее бескровных губ дрогнули, но это было лишь наваждением.

Горе металось по дому, отзываясь в его стенах разными голосами. Это был то плач, то причитания, то молитва. И казалось, что скорбь охватила все поместье, проникнув в каждую душу, обитавшую здесь, и оставив там неизгладимый след тоски.

***

Викарий предложил похоронить леди Леонору на деревенском кладбище, так как семейных склеп уже не годился для этой цели: он был сильно разрушен. Но сэр Лестер так закричал на него, что тот испугался его гнева и больше не стал спорить.

– Она будет лежать рядом с нашими дочерями. Она не может быть оторвана от семьи, – вопил сэр Лестер.

К счастью, Элизабет закрылась с детьми в своей спальне и не слышала его криков.

В Мидсомери почти невозможно было найти человека, который согласился бы приехать в поместье Джарндисов и нести гроб. Людей пришлось искать в соседней деревне, но и там были сильны слухи о проклятье усадьбы. Все же значительная сумма денег смогла привлечь несколько местных мужчин. Остальные жители смертельно боялись усадьбы и считали это место обителью тьмы.

С бегством служанки у Дороти и Салли добавилось хлопот, но они преданно и самоотверженно заботились об Элизабет, Мари и Эдгаре. Алан всеми силами поддерживал их. Мари не переставала плакать, Эдгар бережно гладил ее по голове и успокаивал, а Элизабет сидела в кресле, глядя на горящую свечу. Доктор настоял на том, чтобы Мари приняла успокоительное. Вскоре девочка заснула беспокойным сном. Эдгар задремал возле нее. Элизабет все так же сидела с застывшим взглядом. Алан заметил, как из ее левого глаза скользнула слеза. Он сел поближе к девушке и взял ее за руку, холодную и безжизненную. Алан был не в силах избавить Элизабет от тоски. Все, что он мог, – быть рядом и помочь ей пережить страшные дни.

– Мне кажется, что я слышу ее плач, – тихо проговорила Элизабет.

– Нет, это Мари плачет во сне, – Алан ощущал невыносимую, щемящую боль в сердце.

– Нет, нет, это она. Ее душа теперь в плену, как и души других, умерших в этом доме. Я тоже когда-то присоединюсь к ним, – глухим голосом твердила Элизабет.

– Прошу тебя, мы уже ничем не сможем ей помочь. Будем молиться о том, чтобы ее душа, наконец, обрела покой, – говорил доктор.

– Алан, мне так страшно. Я боюсь за Эдгара и Мари. Мне кажется, что наша семья проклята. Тебе нужно спасаться и уезжать отсюда, – сказала оцепеневшая Элизабет.

– Ни за что! Я никогда не брошу вас в этом доме!

Элизабет положила голову ему на плечо. Она дышала тревожно и прерывисто. Ей до сих пор казалось, что она слышит голос бедной мачехи. Элизабет не знала, написал ли ее отец сэру Ричарду и увидит ли она своего дядю еще когда-нибудь, но все же у нее оставалась смутная надежда на то, что до него дойдут слухи о смерти леди Леоноры, даже если сэр Лестер попытается помешать этому. Девушка начинала думать, это ее отец убил свою жену, а может, и ее мать, хоть Алан и подтвердил ей, что леди Леонора умерла от сердечного приступа, но, тем не менее, сэр Лестер немало поспособствовал этому.

Алан пробыл с Элизабет до глубокой ночи. Она захотела отдохнуть, и он покинул ее комнату. Доктор вышел в освещенный свечами коридор и направился в свою спальню. У самой двери ему вдруг почудились тихие шаркающие шаги. Он резко остановился и ощутил порыв ледяного воздуха. Алан обернулся и увидел в самом конце коридора какое-то движение. Первым его желанием было броситься к себе в спальню и закрыться там, но тут он услышал свистящий шепот:

– Алан… Алан…

Доктор увидел в полумраке мальчика, ему показалось, что это Эдгар. Его лица не было видно: свечи в конце коридора погасли. Алан испугался, что с ребенком что-то случилось, и он зовет на помощь. Доктор сделал несколько шагов навстречу ребенку и вгляделся в его лицо, а когда Алан его увидел, ужас пронзил его душу. Это был не Эдгар… Перед Аланом стояла иссохшая мумия с жутко вывернутыми руками и ногами. Ее голова была скошена набок. Существо смотрело на Алана черными провалами глаз. Доктор, оцепеневший от ужаса, услышал зловещее шипение. Вдруг труп резко распахнул рот, и из него хлынула тьма. Черный вихрь двинулся по коридору, гася свечи и погружая его в страшную темноту. Аллан отпрянул назад. Ему было так жутко, что он не мог даже закричать. В следующую секунду тьма поглотила его.