Валерьян с начальственной лихостью подскочил к подъемному вороту и, крякнув, помог мужикам совершить несколько крутящих движений. Здоровенная корзина, сплетенная из корней тысячествольника, тяжко выплыла из неровного прямоугольника шахты и, кувыркнувшись, плюхнулась в угольную кучу.
Работали по старинке, ручным воротом – автокран, с диким скандалом истребованный у Совета, полетел и уже три дня упорно игнорировал усилия местных умельцев; на помощь ждали из «столицы» механиков с неизменной палочкой-выручалочкой, грузовичком-ремлетучкой. «Впрочем, оно и к лучшему, – подумал Валерьян – когда ещё наши доморощенные химики научатся перегонять добытый уголь в бензин? Да и ресурс у техники не вечный, надо привыкать обходиться тем, что имеем. Пусть будет ручной ворот – зато мускулы у ребят вон какие…»
Свежеизвлечённый уголь имел странный фиолетовый оттенок, был маслянист на ощупь, но для сжигания вполне годился. Выписанные из Первограда стажёры-химики не первую неделю ломали головы над его составом – тем паче, что из пяти разработок три давали внешне неотличимые образцы, которые, тем не менее, разнились по теплоотдаче процентов на тридцать. «Тайна сия велика есмь.» – резюмировал Валерьян, но, из элементарной логики, приходилось долбать новые шурфы, причем вслепую – никаким закономерностям горючесть местного «чёрного золота» не подчинялась.
Ребята у подъёмника работали, как всегда, шустро и слаженно. Правда, с ТБ, как всегда, был прокол – в одних набедренных повязках. Спецовки аккуратной кучкой валялись невдалеке под навесом, благо, женщин поблизости не было. Хочешь – не хочешь, а приходилось смотреть на это сквозь пальцы – одежда при работе издиралась моментально, да и жара всю последнюю неделю стояла невыносимая. Валерьян даже пожалел, что девицы лишаются такого зрелища: за последние месяцы ребятки изрядно побронзовели, бицепсы отрастили рельефные, любой культурист позавидует. Игорёк, бригадир разработки, бросил свой совок и вразвалку приблизился к начальству.
– С чем пожаловал, командор? – Валерьян чуть поморщился от рукопожатия. Игорёк, добродушный двухметровый гигант шестнадцати лет от роду, ещё не научился соразмерять силы. Тело его, покрытое ровным слоем серебристой пыли, живо напоминало античные статуи.
– Да вот на твое скульптурное мясо пришёл поглазеть. Соскучился…. – осклабился Валерьян. Этот полуфамильярный тон, усвоенный сразу после отъезда из метрополии, был оптимален: ребятки числили его «своим в доску» и, в то же время, соблюдалось должное расстояние.
– Жарко же, – смущённо пояснил Игорёк. – Мы что, негры – в спецовках париться!
– Ладно, шут с вами. Чем порадуешь?
– Да по-прежнему. Работаем. Трилобитов парочку отрыли. Ничего интересного.
«Трилобитами» условно именовались встречающиеся в пластах окаменелости. Первое время ребятки, выуживая какую-нибудь лекалообразную раковину или шипастый панцирь, с радостными воплями тащили их прямо на стол к командору, но уже через неделю пришлось отвести под оные экспонаты отдельный барак – слишком до черта их накопилось, а сортировка и систематизация, естественно, откладывалась на неопределённое время. Не до того было – да и некому пока заниматься палеонтологией…
– Как пласт?
– Вниз уходит, но пока терпимо. Стойки бы нужно посолиднее. Слышь, шеф, будешь в столице – захвати в подарок земных брёвнышек.
– Лады. – Валерьян заторопился. – Напужаю Самодержца обвалами. Ну, бывайте, чертенята…
Утренний обход закончился, пора было в резиденцию – на связь с метрополией. Валерьян бодро затрусил к посёлку. Идти было минут пятнадцать, по солнцепёку. Это утреннее полуторачасовое мотание по объектам изрядно выматывало командора, но таковы правила игры: утром и вечером устраивать общий обход. Да и вообще сидеть в своей штабной конторе приходилось редко – почти весь день на ногах. Валерьян загорел, осунулся, но в целом умудрялся выглядеть браво. Благо, с выбором ребят он не ошибся: ограбил у Серёги самых-самых. Здесь, вдалеке от столичных склок, амбиций, грызни, дышалось легче. Посёлок выстроили буквально за месяц – причём, по местным меркам, вполне комфортабельно, для себя старались. А, переквалифицировавшись в шахтёры, бойцы ласково переименованные им в «чертенят», воистину работали как черти, честно отрабатывая выбитую Валерьяном первую норму пайка.
С началом работ на шахте население посёлка увеличилось ещё на тридцать работников и ныне составляло сто пятьдесят три человека, из них три десятка девчонок. Девицы представляли собой сферу обслуживания и научный сектор – под землёй им делать было нечего. Единственное, что беспокоило Валерьяна – это взятые темпы. При всей вере в энтузиазм и сплочённость своего маленького лагеря, он сомневался: выдержат ли? А понижать нагрузки было опасно, дабы не разболтались. Правда, иногда казалось, что эта ежедневная перегрузка уже стала нормой, и по-иному ребята просто не смогут, не захотят. Что ж, дай бог. Ведь находят же силы и силы на флирт, а ещё месяц назад об этом смешно было даже подумать – после ужина ребят хватало максимум на пару песен у костра и – спать, спать, спать…
Потом, конечно, проблема с девицами. Пацаньё в возрасте полового перезревания, того и гляди грызться начнут, а большему количеству девчонок здесь просто нечего делать. И для этих-то тридцати занятия изобретались с натягом. Ну да ладно, разберёмся…
Валерьян заскочил в штабную хибару за несколько минут до выхода в эфир и узрел Майкова, копошащегося возле рации. Военный комендант посёлка так же обладал правом пользования рацией, но – с его, Валерьяна ведома. Сейчас он явно нарушал конвенцию.
– Чем занимаешься? – недобро сощурился Валерьян.
– Рапорт вышестоящему начальству. – борзо отчеканил Анатолий.
По первости он ещё с трудом привыкал к собственному лейтенантству, наглость и заискивание наблюдались в равных долях. Но после недавнего вызова в Кремль и вручения Ордена осталась только наглость.
– Капитан Голубев вызывал на связь, – не моргнув глазом продолжал заливать орденоносец. Валерьян слишком хорошо знал, что это брехня. Пользуясь терминологией Юлиана Семёнова, Майков «работал» на Казакова. Предупредил Валерьяна об этом сам Голубев – бравый капитан «во имя укрепления благосостояния государства» стремился к соединению всех реальных политических сил и сейчас носился в идеей триумвирата, долженствующего спасти отечество. Спасение отечества виделось новоявленному Гаю Юлию в блоке своих военных, валерьяно-жуковских трудяг и, возможно, аграриев Крапивки. Бедняга главнокомандующий, вступив на непривычно скользкий путь политики, жутко метался и то слал проклятия пустопорожней демагогии Самодержца, то каялся и воскрешал в душе ростки былого пиетета перед «блестящими организаторскими способностями» Казакова.
– Вы, товарищ лейтенант… – Майков был единственным человеком в посёлке, к которому Валерьян обращался на «вы», и это доводило «старого служаку» до бешенства – обязаны докладывать мне о своих выходах в эфир, за исключением чрезвычайных обстоятельств. Потрудитесь впредь точно соблюдать инструкции. Можете идти. – и Валерьян картинно указал на дверь. Анатолий, на последнем градусе беленения, развернулся и, нарочито медленно чеканя шаг, очистил помещение. Из-за аккуратно прикрытой двери до Валерьянова слуха донёсся отборный мат и сдавленное рычание.
••••••••••••
ИЗ ПИСЬМА С. ЖУКОВА КОНСУЛУ ВАЛЕРИ
«…старый …ливый, бородатый орангутанг! Как твоё ничего? В нашем гадюшнике разнообразно, но скучно. Самодержец говорлив (как всегда – гладко). Баграт ленив и смиренен. Прочие – по-прежнему. Новость – Саня распрощался со своей самочкой и теперь она курсирует из рук в руки, то хвастаясь во всеуслышание, то хнычась в жилетку. У нас родился новый вид спорта, именуемый «молочный брат Координатора». Желающих, как сам понимаешь, немало, да и я сам, старый козёл, не прошёл мимо. Настоятельно рекомендую.
О деле: лично у меня все о ́кей, без сучка без задоринки. Выполняю и перевыполняю. Ребята в норме. С прочими смутно. Т.е. функционируют-то они все вроде бы нормально, но как-то вяло, из-под палки. Дара, наверное, да ещё смерти эти. Впрочем, пусть всё так остаётся подольше – свар нет, дело худо-бедно делается. Маня, вроде бы, зарывается в меру. Левченке я от твоего имени настучал по репе, да он и сам осознал вроде бы.
Собственно, всё. Жму лапу. Привет Вике…»
••••••••••••
Вошла Вика. Валерьян, полуобернувшись, кивнул:
– Молодец, что заскочила. Как ты?
– Устала. Ты не ужинал? – она подошла сзади, положила руки на плечи и, наклонившись, чмокнула Валерьяна в шевелюру. – Я сейчас что-нибудь соображу…
Притащив с камбуза холодную жратву, она засуетилась вокруг стола, продолжая рассказывать:
– Ничего страшного, мелочи: пара ссадин и один солнечный удар. Слушай, ты бы повлиял, что ли? Они на этом солнцепёке скоро штабелями падать начнут. Со зверюгами возилась… Тебе не интересно? – Валерьян клевал носом, лежащие на столе бумаги двоились в глазах, слова сливались в радужные чернильные пятна.
– Прости, замотался совсем. Не спал целую вечность… – он рывком вскочил и попытался потянуться, после чего молниеносно сграбастал Вику и чмокнул в нос. – Не сердись, всё равно я в этом ничего не понимаю.
Вика всё свободное время посвящала изучению теллурийской фауны, её лаборатория была завалена разнообразными чучелами, банками с заспиртованными монстрами или частями оных, хитиновой скорлупой и тому подобным зоологическим хламом.
– Кстати, хочешь хохму? Долго думал, что делать с названьицем, которым наградил нас Самодержец, а тут сегодня Алик со второй шахты выдал: «Старые Васюки». Как? Новая Москва – Старые Васюки. Самодержец лопнет от негодования…
С ней было до изумления легко. Приехав в посёлок, она поселилась у Валерьяна, начхав на все пересуды. Впрочем, население восприняло это как само собой разумеющееся. Оказалось, что главное – не скрываться, не устраивать жутких тайн и игры в романтику. Спокойно и просто – два взрослых человека живут вместе. А пуркуа бы и не па? Казаков со своим проектом закона о семье как ячейке общества, естественно, был взбешён, но вмешиваться не пожелал – угнетала двойственность ситуации.
Собственно, отношения между ними были почти супружескими, и в этом «почти» была основная прелесть, и, пожалуй, прочность. Никто никому ничего не обещал, с самого начала правила игры были установлены достаточно чётко: как только кому-либо становится в тягость, он уходит, не вдаваясь ни в какие объяснения. Вика оказалась великолепной партнёршей, но главное заключалось не в сексе: больше всего Валериан любил, уже после близости, уткнуться головой в грудь и лежать так, долго, очень долго, начисто отключаясь от дневной суетни, забывая эротику, блаженно расслабившись, вслушиваясь, как в музыку, в стук её сердца.
Она относилась к нему полудружески-полуматерински, и основным чувством, объединившим их, стала ровная, светлая благодарность – за то, что они ещё вместе, за покой, подаренный друг другу.
– Что ты пишешь? – мельком поинтересовалась Вика и, заметив смущение, бодро заключила: – Хватит, давай ужинать!
Они сели за стол.
До подъёма оставалось четыре с половиной часа, и Вика уже давно спала, разметавшись и тихо постанывая. Валерьян захлопнул книгу и выключил свет. Уже несколько ночей он, урывками выкраивая пару часов от сна, пытался осмыслить казаковскую информацию о «единственно сущих». Привыкнуть к собственному бессмертию было трудно, чертовски трудно – стеклянный кокон отчуждения сомкнулся вокруг него, и немыслимо было спокойно смотреть в глаза своим младым питомцам, которых ему было суждено пережить.
Вика натянула на голову простыню и, пробормотав что-то, перевернулась на бок, свернувшись калачиком. Валерьян помедлил секунду. Бесшумно ткнул кулаком в стену. Бесшумно разделся и лёг рядом, обхватив её за плечи и пристроив голову к себе под мышку. Бесшумно, моментально уснул.
На столе остался в раскрытом состоянии толстый синий блокнот. Надпись на первом листе гласила: «Психология бессмертных».
••••••••••••
– Товарищ консул, геодезическая партия номер три прибыла. Задание выполнено полностью – исследование квадрата Дэ-семь завершено. Начальник партии старший геодезист Имантас! – без тени улыбки отрапортовала Инга. – Мы провели картографическую съёмку местности к северо-западу от озера Серебристого. Обнаружено несколько источников минеральных вод, геологом Андреевой найдены образцы пород, похожих на бокситы. В восьмидесяти семи километрах к северо-западу от лагеря обнаружена крупная река, текущая на запад; истоки, судя по всему, должны быть на наших холмах. Мы назвали ее Двина.
Валерьяна корёжило от этого официального тона, он старательно отводил глаза, пытаясь сосредоточиться на чём-нибудь нейтральном – на книжной полке, сковородке с остатками высохшей яичницы, на тусклой обломанной пуговице её штормовки. Маленькая геодезистка заметно вытянулась за эти месяцы, черты лица заострились и стали какими-то мелкими, она ещё больше похудела, стала почти костлявой, немного горбилась. Прежнее ледяное скандинавское обаяние, когда-то прельстившее Валерьяна, улетучилось, но он по-прежнему боялся смотреть в эти спокойные, непрощающе-лучистые глаза. Инга безмятежно продолжала:
– Окончательный отчёт будет представлен Вам через два дня. И ещё… – она помедлила, отбирая наиболее ёмкую формулировку. – В северном секторе квадрата Д-7 обнаружено явление, не поддающееся пока объяснению…
••••••••••••
ПРЕДЫСТОРИЯ (К вопросу о Хозяевах)
…в силу вышеизложенного, вопрос о Хозяевах стоит ныне перед нами с остротой, нехарактерной даже для смутных дней Первого Установления. Спрос породил обилие псевдонаучных спекуляций и скандальных теорий, лежащих скорее в области фантастики, нежели, собственно, науки. Данный труд имеет своей целью уточнение ряда фактов, очевидцем которых довелось быть автору…
…14 июля экспедицией И. Г. Имантас были обнаружены Большие Карстовые пещеры, само существование коих подвергается ныне сомнению рядом дерзких молодых исследователей. 19 июля я, во главе исследовательской группы, приступил к изучению находки. В первый же день мы нашли в одной из тупиковых ветвей широко разветвлённой сети подземных переходов колодец, до половины наполненный скелетами пресловутых троллей. Большинство из них было убито, очевидно, ударом в затылок. Вперемешку со скелетами автохтонов, было обнаружено некоторое количество человеческих костей верхних конечностей. Напрашивающийся вывод – отсекновение руки, как одна из форм наказания для государственных преступников.
Далее экспедиция разделилась. Консул Романова с сотрудниками осталась на поверхности, дабы продолжить изучение колодца и эмблематики, украшающей вход в Пещеры (стилизованные рыцарские гербы с изображением тахоргов, орохо, троллей и пр.; кстати, наличие орохо на гербах культуры «замковников» позволяет сделать ряд интересных предположений. Очевидно, зона их влияния простиралась гораздо дальше, чем принято считать ныне. Как минимум, можно предположить, что они предпринимали веке в XII – XIII экспедиции вглубь материка, вплоть до сплошной полосы лесостепей на северо-востоке Гондваны – ареала обитания орохо.)
Другая часть экспедиции, в которую входили я, И. Имантас и двое геологов, углубилась в пещеры. За время 49-ти часового пребывания под землей мы успели обнаружить останки более чем полусотни автохтонов, причём большинство было приковано к обломкам какого-то горнопроходческого инвентаря (мы обнаружили окончательно обветшавшие остатки четырехколёсной тележки). По-видимому, Пещеры служили «замковникам» для добычи каких-то минералов. Каких – остаётся загадкой. В качестве рабочей силы использовался рабский труд прирученных троллей.
…Стены подземного зала были покрыты странным фосфоресцирующим орнаментом, причём изображение – явно объёмное, близкое к голографическому. Мы уже перестали обращать внимание на постоянно попадающиеся скелеты автохтонов и человеческие кости, разбросанные вперемешку с проржавевшими рыцарскими доспехами и оружием. В глубине зала мерцала ало-розовым сквозным светом некая кристаллическая конструкция. Больше всего это напоминало остекленевшего кальмара, приподнявшегося на щупальцах. Конструкция была полупрозрачной, пульсирующий свет явно исходил изнутри. Бронированный кабель, выведший нас к залу, уходил куда-то в недра этого сооружения. О том, что система действует, свидетельствовало сухое ритмичное пощёлкивание, синфазное световой пульсации.
…моя преступная халатность, граничащая с идиотизмом. Я вступил под своды конструкции первым. Дальнейшее: резкая голубая вспышка, сменившая розовое мерцание, почва, уходящая из-под ног, полёт куда-то вниз, в тягучую ледяную воду, жуткий сухой треск за спиной и – через несколько секунд – глухой грохот обвала – вспоминается с трудом, обрывками. Через два часа подземный поток выплюнул меня, окончательно окоченевшего, на глинистый берег Двины.
…можно только догадываться. Очевидно, они погибли мгновенно, от мощнейшего электрического разряда (нечто вроде разряда атмосферного электричества, обычной молнии), – прошившего всю систему подземных коридоров и вызвавшего, в конечном счёте, оседание породы. Группа Романовой, по счастью находившаяся в этот момент за пределами пещеры, наблюдала, как колоссальная базальтовая глыба бесшумно блокировала вход, и лишь через несколько секунд началось микро-землетрясение, приведшее к обвалу Пещер. Задним числом выскажу ряд предположений. На мой взгляд, Пещеры являлись либо стратегическим, либо «мозговым» центром Седьмой Гибридной Культуры. Косвенным доказательством этого служит тот факт, что, несмотря на обилие и находок и сравнительную изученность наследия «замковников», ничего подобного по настоящий день не обнаружено. По видимому, появление органики (т.е. моего тела) под сводами центральной конструкции привело к срабатыванию сигнализации, следствием чего и было блокирование выхода и электрический разряд. Обвал же, скорее всего, стал незапланированным побочным эффектом общей ветхости всего сооружения. Как бы то ни было, мы можем только гадать о предназначении этого комплекса, созданного явно не без участия Хозяев, и его месте в культуре «замковников»…
…попытаюсь высказать ряд абстрактных умствований на предмет Гибридных Культур. Сразу оговариваюсь – в мои намерения не входит создание стройной теории и, тем более, очередных гипотез о природе и целях Хозяев. Отмечу только, что абсолютно согласен в данном вопросе с положением широко известной лекции лорда Казакова (см. документ 2) о явно негуманоидной природе хозяев и, следовательно, бессмысленности приписывания им человеческих мотивировок.
Наличие памятников Гибридных Культур на настоящее время позволяет отнести начало Эксперимента ориентировочно на 2200 лет назад, причём каждая из «подопытных» культур обладала гибридизацией по тому или иному неповторяющемуся признаку. Закономерность в последовательной гибридизации не прослеживается. На настоящее время обнаружены следы семи Гибридных Культур, причём последняя (7-я Гибридная) прекратила своё существование в XVII – XVIII в. в. На мой взгляд, наиболее убедительные соображения о причинах гибели «замковников» высказаны в трудах Богданова и Казакова. Тем не менее, гарантий того, что отдельные представители этих культур не дожили до наших дней, естественно, не существует.
Отметая достаточно беспочвенные гипотезы Маляна, Сеньковского и Уайлдера о нелинейной гибридизации, высказываю предположение, что именно гибридность по одному (как правило – достаточно абсурдно выбранному) признаку послужила причиной гибели всех семи культур. Как ни парадоксально, это положение ничуть не противоречит казаковской теории о гибели «замковников» вследствие бунта прирученных троллей, ибо естественная эволюция на протяжении столь краткого отрезка времени никоим образом не могла привести с стремительному скачку в самосознании автохтонов. Возникает вопрос: а не являлись ли компьютерные комплексы «замковников» лишь инструментом, орудием гибридизации человека с местным этническим элементом. Как известно, назначение компьютерных сетей составляет загадку и по сей день, вследствие автоматического самоуничтожения оных при обнаружении. Бесспорно одно – аналогов с «земной» техникой эти механизмы не имеют.
…До сих пор остаётся загадкой судьба так называемой Пятой Гибридной Культуры. Сомнения вызывает даже правомерность выделения в отдельную культуру колоссальной воронки, обнаруженной 18 лет назад экспедицией Руби в районе Карфагенского горного массива. Происхождение воронки очевидно – термоядерный взрыв…
В заключение беру на себя смелость сделать вывод, что наш Перенос, впервые предпринятых Хозяевами так массированно и интернационально, является Первой Негибридной Культурой Теллура. Собственно деление на матрикантов и единственно сущих – единственный «нечеловеческий» компонент нашей культуры – является, вероятно, методологическим приёмом Хозяев, но никоим образом не основной «постановки задачи». Хотя, чёрт его знает…
••••••••••••
МЕМУАРЫ ВАЛЕРЬЯНА
«24 июля. Нелепо. Не знаю, что делать – нужно ехать в столицу, объяснять, докладывать, высказывать соображения. Нужно мудро руководить посёлком, нужно держаться как ни в чём ни бывало. Нужно, нужно, нужно…
Три человека погибло. Наверное, если бы точно знать, что по моей вине – было бы легче. А так, вроде бы всё было правильно – «первым шагнул навстречу опасности». Только они погибли а я – нет. Остался наедине со своим бессмертием. Три жизни…
Когда я через сутки добрался до посёлка, Вика уже уехала с докладом в Первоград. Ребята сказали, что у неё прорезались первые седые волосы. Ликованию подопечных не было предела – как быстро всё-таки забывается смерть. Меня качали, хлопали по плечу, не могли надышаться. Помрачневший Майков, успевший было взять всё в свои руки, бродил вокруг аки пёс побитый. Саня орал в рацию что-то радостное и сумбурное…
26 июля. Только что закончился Совет. Рассказал я в деталях о случившемся, а заодно поведал об успехах и перспективах нашей угледобывающей отрасли. Успехи впечатляющие – теперь зимой точно не замёрзнем. А если ещё и исправный кран выделите – так и совсем точно не замёрзнем, компене ву? «Земной» лес для опор обещали дать, а вот самосвал – чёрта лысого. Принято соломоново решение быть осторожнее со следами «предшественников». Ингу наградили орденом – посмертно, ясное дело. Такие дела…
27 июля, почти ночь. Навестил Баграт. Ленивец превозмог лень, дабы навестить старого друга – героический поступок. Бедняге, судя по всему, не сладко – пашет наравне с прочими и не чирикает. Информация о бессмертии его здорово приплюснула. Хвастался, что начал большой труд. «Введение в теллурийскую политэкономию» называется. Я не поленился взглянуть и узрел толстенную общую тетрадь с изрядно засаленными корочками. На корочках – заглавие. Красивыми большими буквами. Стилизованное под готику. Полстранички введения, написанного характерным размашистым почерком, оповещает, что автор ставит своей целью «указать на альтернативные пути развития теллурийской экономики и, следовательно, всего социума в целом». Далее – наименование первой главы: «Краткое введение в теорию тонких социальных структур» и – целая тетрадь девственно чистых листов. Только где-то посредине наискось, размашисто написано: «… ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ!!!», да ближе к концу – что-то про структуральный анализ экономики. Баграт поведал, что эпиграфов будет два: один из Мандельштама и один из Питирима Сорокина (он уже неделю занимается их отбором), и что на 28-й странице он намерен вступить в дискуссию с Паретто и Казаковым сразу. Грустно…
27 июля, раннее утро. Они все с ума посходили! … Был Саня. Поведал, что начал большой труд. «Введение в теорию государства» называется. Накатал уже десять машинописных страниц. Читать я не стал – и без того понятно, что между строчек будет проступать стилизованными готическими буквами: «ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ТОТАЛИТАРИЗАЦИЯ!!!» Грустно…
Благо, сегодня после обеда уезжаю к себе в Старые Васюки – хватит с меня заседаний, нашёптываний на ухо, выяснений отношений, крысиной возни. Одно хорошо – повидался с Серёгой. Правда, поговорить толком не удалось, замотан до крайности. Бедняге не повезло – все мои политические и просто противники «по наследству» переключились на него. Впрочем, он реагирует вполне сносно: пусть трындят, дескать, лишь бы работать не мешали.
Отклонил предложение борзого младого президента «стажёров» выступить с докладом о своих приключениях. Это, дескать, предоставило бы нам ценный материал для научных изысканий. Дудки! Посмотрел я на него, и ещё грустнее сделалось – воистину, Маркс был мудр в своём афоризме. Если Баграт при всей своей хронической лености, фигура, безусловно, драматическая, то этот – уже яркий представитель комедийного жанра. Пижонская белая курточка, пижонский коктейль из дурно переваренного Сартра и Шпенглера, о коем знает явно понаслышке, и эдакая манера цедит слова по-менторски. Пришлось срезать. Мисюсь (тьфу ты, Баграт!), где ты?
27 июля. Полтора часа до отправки домой. В завершение, для коллекции, был Голубев. Толковал о необходимости пресловутого триумвирата. Правда, я смутно представляю себя в одной упряжке с ним и Крапивкой, но идея здравая. Слишком не любит Саня неформальных лидеров рядом со своей персоной, слишком уверен в собственной непогрешимости, слишком хочет остаться у кормила на веки вечные, слишком много «слишком»… Так что во избежание. Правда, пока он действует в допустимых пределах; слишком не зарывается, ну да посмотрим…
И ещё – слишком остро ощущает он шаткость своего положения: колосс на глиняных ногах, эдакий буфер, дабы Совет не перелаялся. Плюс – случайность выдвижения (выбор Хозяев), помноженная на высококачественную демагогию.
Голубев тоже пишет. Большой труд. «Введение в проблемы поддержания правопорядка» называется. 57 листов мелким каллиграфическим почерком. Грустно…»
<