Инспектор Дойл выглядел так, словно и ему не очень-то хотелось торчать в участке в воскресенье днем.

– Итак, сегодня к нам пожаловал Пит Кэрролл, ваш сосед снизу, – без предисловий начал он, потягивая из пластикового стаканчика кофе, который выглядел серым и остывшим. – Он заявил, что в ту ночь, когда Донну Джой видели живой в последний раз, вы явились домой на рассвете, растерянная и окровавленная, и сообщили ему, что Мартин Джой, ваш любовник, встречался со своей женой и что вас это расстроило.

Пит Кэрролл. Меня передернуло от ненависти при одном только упоминании этого имени. Я знала, что он подлец и интриган, но никак не предполагала, что он так скоро осуществит свою угрозу. У меня перехватило дыхание, когда я стала вспоминать свою встречу с ним. Я совершенно ясно дала ему понять, что романтически он меня не интересует, но при этом постаралась чрезмерно не возбуждать его. Тогда мне казалось, что так будет лучше всего, но, очевидно, я ошиблась.

Дойл смотрел на меня так, словно ожидал ответа, но я предпочла хранить молчание. Просидев ровно две минуты перед инспектором, я уже вполне отчетливо представляла, какого рода беседа меня ожидает. В уголовном праве я разбиралась достаточно, чтобы понимать: все, что я скажу, может быть использовано против меня.

– Кроме того, вам известно, что у мистера Джоя есть собственность на острове Дорси в Эссексе. Полагаю, вы там побывали.

И вновь я ничего не ответила.

– Мы допросили управляющего паба «Якорь» на острове, и он подтвердил, что вы были там вместе, через пять дней после того, как Донну видели в последний раз.

Он швырнул пустой пластиковый стакан в корзину для мусора и в упор взглянул на меня.

– Мы хотели бы взять у вас отпечатки пальцев и некоторые другие образцы, если вы не возражаете.

– Отпечатки пальцев. Для чего? – спросила я, чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног. – Я не хочу давать вам свои отпечатки пальцев.

– Тогда нам придется арестовать вас, – буднично заявил он.

Том Брискоу был единственным человеком, с кем мне хотелось сейчас поговорить. И то, что он по-прежнему оставался моим конкурентом, меня больше не волновало. Кроме него я больше не доверяла никому.

Он приехал уже через сорок минут – причем я понятия не имела, как он сумел так быстро добраться сюда из Хайгейта, и даже позволила себе озорную мыслишку, что ему пришлось выпрыгивать прямо из постели какой-нибудь очередной подружки, проживающей в Белгравии. Быть может, той самой, которую он водил на пьесу своего брата.

– Я подумал, что это может тебе понадобиться, – сказал он, протягивая мне стакан из «Старбакса», когда мы с ним стояли напротив участка.

Я еще никогда не видела его без костюма. Но сегодня на нем были джинсы, рубашка поло и харрингтонский пиджак цвета беж. Он напомнил мне профессора в колледже – во всяком случае, именно такими их показывают в Голливуде.

– Что это? – поинтересовалась я, с опаской пробуя невкусную жидкость.

– Девичий напиток.

Он ухмыльнулся, и на миг я воспрянула духом, проникшись к нему искренней благодарностью.

– Инспектор, ведущий расследование, позволил мне сделать телефонный звонок, но он обращается со мной как с преступницей.

У меня тут же закололо в груди, и я подняла руку, чтобы помассировать больное место.

– Тебя пригласили, чтобы ты ответила на несколько вопросов, только и всего, – заявил он, дружески потрепав меня по плечу. – Ты вольна уходить и приходить, когда тебе вздумается.

– Но если на его вопросы я отвечу правду, мне придется несладко.

Я понимала, что должна буду рассказать Тому все. Всю неприглядную правду – или, по крайней мере, то, что я из этой правды помнила, – о своем романе с Мартином, о той ночи, когда исчезла Донна, о нашей совместной поездке на остров Дорси и о своей последующей лжи в полиции.

– Может, войдем внутрь и поищем свободную переговорную? – настраиваясь на деловой лад, предложил он.

Я покачала головой, панически боясь того, что полицейский участок может быть нашпигован «жучками».

– Давай лучше останемся здесь, – попросила я, присаживаясь на стену и стискивая пальцами бумажный стаканчик.

Я огляделась по сторонам в поисках камер наружного наблюдения или любителей подслушивать, но на улице царила сонная воскресная дрема. Едва открыв рот, чтобы заговорить, я поняла, что ногой нервно постукиваю по тротуару.

– Ты виделась с Мартином после его ареста?

– Да.

– Твой роман с ним продолжается?

Я кивнула, старательно избегая его взгляда и спрашивая себя, что должен думать обо мне коллега.

– Том, я следила за ними от дома Донны. Я помню, что видела, как Мартин ушел и как Донна смотрела ему вслед из окна, но все остальное начисто стерлось. Показания Пита о том, что я очутилась в своей квартире с провалом в памяти и в расстроенных чувствах, позволяют заподозрить меня в чем угодно. Это уничтожит меня и мою карьеру.

– Не забегай вперед, Фран, – ободряюще заметил Том. – Тело по-прежнему не найдено. Без него продавить обвинительное заключение практически невозможно. А прямо сейчас полиции метрополии нужен успешный процесс с осуждением преступника.

– Разумеется, нужен. Они хотят хорошо выполнить свою работу.

– Помнишь дело Рейчел Майлз в прошлом году? После того как ее тело обнаружили в лесу Лис-Вуд, полиция арестовала нескольких человек. В конце концов выяснилось, что преступление совершил ее босс, которого они практически не принимали во внимание. Они его в итоге взяли, но история принесла им дурную славу и два гражданских иска за необоснованный арест… Полиция не захочет повторять одну и ту же ошибку дважды.

– То есть ты не думаешь, что меня арестуют? – Это был первый робкий лучик надежды за весь этот гнетущий день.

– На основании свидетельских показаний какого-то психа о том, что ты порвала колготки в такси? Маловероятно.

Я кивнула. Мне очень хотелось поверить ему, но сделать это было нелегко.

– Мы разберемся с этим, Фран, поверь мне. Я не допущу, чтобы что-то случилось с моим другом или клиентом.

– Итак, давайте уточним, правильно ли я вас понимаю? – сказал Дойл, возобновляя нашу встречу в замкнутом пространстве комнаты для допросов. Офисный ковер под ногами казался мне липким. – Вы – барристер, которому было поручено работать над разводом мистера Джоя. У вас начался роман с мистером Джоем, и в ту ночь, когда Донну Джой видели в последний раз, вы следили за ней от ее арт-студии до ресторана, где она встретилась со своим мужем. Затем вы шли за ними до ее дома, после чего вернулись к себе около двух часов ночи. В дом вас впустил Пит Кэрролл, и, по его словам, вы были вся в синяках и крови.

– Я вовсе не была вся в синяках и крови, – возразила я, твердо намереваясь стоять на своем. – Должно быть, я упала и порвала колготки. На ноге у меня был порез, но и только.

Мои слова Дойла не убедили.

– Вас огорчало то, что мистер и миссис Джой возобновили отношения?

– Я бы не стала утверждать, что они возобновили отношения. Да, мне показалось странным, что Мартин отправился к ней домой, но едва ли это свидетельствовало о том, что они передумали разводиться.

– Барменша в «Уолтон Армз» утверждает, что помнит, как кто-то просидел у окна весь вечер. В одиночестве. Мы полагаем, что этим человеком были вы.

– Я провела там некоторое время, да. Я хотела узнать, в котором часу Мартин уйдет оттуда.

– Но вы не помните, как он уходил.

Все его вопросы были похожи на прямые обвинения.

– Нет, помню. Было уже поздно. Не могу сказать точное время, но это случилось уже после закрытия паба. Я помню, что смотрела на дом и видела, как уходил Мартин, а потом заметила Донну возле окна.

– Но никто из них вас не видел.

– Нет.

– Мартин Джой утверждает, что ушел из дома в Челси около полуночи. Пит Кэрролл заявил, что вы вернулись домой около двух часов ночи. Это полных два часа – чем вы занимались все это время?

– Я была немного пьяна, поэтому затрудняюсь с ответом. К тому же путь из Челси в Ислингтон долгий.

– Вы заходили к Донне Джой?

– Нет.

Дойл негромко и неодобрительно вздохнул.

– Мисс Дей, мне трудно понять, чему можно верить. У нас имеются ваши показания, которые вы дали моему коллеге Робу Коллинзу шесть дней назад. Вы утверждали, что заходили в студию к миссис Джой, но, не застав ее там, отправились к себе домой.

– Я растерялась.

– Из-за чего? – спросил он.

– Боялась, что буду выглядеть виновной в чем-либо.

– То есть вы не хотели выглядеть виновной?

Я не могла поверить в то, что он с такой легкостью поймал меня на слове.

Том Брискоу закатал рукава и взглянул на Дойла.

– Франсин пришла сюда, чтобы ответить на любые ваши вопросы, и она честно отвечает на них и сотрудничает с вами. Мы можем уйти в любую минуту, но мы хотим помочь вам, чем сможем.

– В таком случае, мы желали бы осмотреть вашу квартиру, – заявил Дойл, вперив в меня пристальный взгляд.

– Зачем? – спросила я, будучи не в силах скрыть охватившую меня панику.

– Боюсь, на этом мы вынуждены закончить нашу беседу, – заявил Том, вставая. – Вы ступили на очень ненадежную почву, инспектор Дойл. Ничто не указывает на то, что мисс Дей совершила какое-либо правонарушение. Вы также не представили никаких доказательств того, что исчезновение Донны Джой – нечто большее, чем желание несчастной женщины вырваться из золотой клетки и избежать неприятностей при разводе.

Он выдержал паузу, словно находился в Олд-Бейли и собирался выступить с заключительным словом.

– Не мне учить вас, как выполнять свою работу, инспектор, но нам всем известно, что вы уже однажды заключили под стражу человека, которого вам впоследствии пришлось освободить без предъявления обвинений. И если вы вновь проделаете то же самое, то будете выглядеть безответственным авантюристом. Кроме того, правда в том, что Пит Кэрролл попросту злоупотребляет тем фактом, что он открыл дверь мисс Дей в ту ночь. После этого он стал шантажировать ее, требуя сексуального удовлетворения и угрожая воспользоваться этими сведениями, если она откажется повиноваться. Я намерен обсудить со своей клиенткой возможность подачи заявления о сексуальном насилии. Полагаю, что при данных обстоятельствах она заслуживает того, чтобы с ней обращались со всем уважением и тактом, а не подвергали компрометирующим инсинуациям.

Руки мои сжались в кулаки. Мне хотелось во весь голос крикнуть: «Давайте, обыскивайте мою квартиру! Мне нечего скрывать». Но Дойл перевел взгляд с Тома на меня и просто кивнул головой.

– Мы свяжемся с вами завтра, – сказал он, закрывая блокнот и выключая магнитофон. – Не уезжайте из города, мисс Дей, – сказал он. – Никуда не уезжайте.

Было уже начало седьмого, когда мы вновь вышли на Букингем-Пэлас-роуд. Едва оказавшись снаружи, я принялась хватать воздух широко открытым ртом. Я принадлежала к числу тех людей, кто должен управлять собственной жизнью, но чувствовала себя при этом совершенно беспомощной. И сейчас Том Брискоу представлялся мне единственным спасательным кругом, и потому я схватила его за руку и сжала ее изо всех сил.

– Все в порядке, – сказал он, не поморщившись и не вздрогнув от моего прикосновения.

Я быстро отдернула руку и повернулась к нему лицом.

– Я должна была позволить обыскать мою квартиру, – сказала я, в отчаянии и раздражении качая головой.

– Это не улучшило бы твоего положения, – осторожно подбирая слова, ответил он.

– Тогда что может его улучшить?

– Мы работаем над этим, – сказал он, касаясь моего плеча своим, когда мы зашагали прочь от участка.

Другими словами, никто из нас не знал ответа на этот вопрос.

– Не хочешь перекусить? – поинтересовался он.

– У меня пропал аппетит.

– Это все из-за полиции.

– Ты не скучаешь по этому? – спросила я. – По работе с преступниками.

– Ты не преступница, – ответил он.

– А ты отлично справился сегодня.

Он слабо улыбнулся, и я уже подумала, что сейчас он сведет все к шутке, но Том не стал этого делать.

– Скучаю. Я всегда хотел заниматься только этим. В школе я каждую субботу заходил в книжный магазин в Виндзоре и покупал очередной детективный роман. Я читал все, от Шерлока Холмса до Иэна Рэнкина. Это была моя еженедельная порция головоломок для развития воображения. Мои родители были против того, чтобы я пошел на работу в полицию. Поэтому я стал адвокатом.

– А почему именно защита? – поинтересовалась я, представляя себе юного Тома Брискоу в итонском фраке, сидящего где-нибудь в тени под деревом на берегу Темзы и уткнувшегося носом в потрепанный роман в бумажной обложке.

– Потому что в книгах самыми интересными людьми всегда оказывались преступники. – Он улыбнулся и добавил: – И потому что иногда обвиняемый – не преступник.

– Зря ты отказался от любимого дела из-за той истории с Натаном Адамсом.

– Нет, не зря, – негромко ответил он.

– Я серьезно, Том.

Он уставился куда-то прямо перед собой, в вечерние сумерки.

– Мне ведь и вправду нравилась моя работа. Пусть даже меня все время спрашивали, как я могу заниматься этим. «Как ты можешь выступать адвокатом защиты?» Я неизменно отвечал одинаково – членам семьи, любопытствующим друзьям или тем, кого встречал на вечеринках. Я поступал так, потому что верил в справедливость нашей системы правосудия. Потому что не мне решать, кто виновен, а кто нет. – Немного помолчав, он продолжил: – Но я никогда не забуду, как Сюзи Уильямс подошла ко мне возле здания суда, после того как Адамс был признан невиновным. После того как я снял его с крючка. Глаза у нее покраснели от слез. Она дрожала всем телом. Не от гнева, разочарования или несправедливости. Ее всю трясло от страха. Она была со своим адвокатом, которая повернулась ко мне и сказала: «Нам остается лишь дождаться следующего раза». И она оказалась права. В конце концов, Адамс был признан виновным, но когда он в следующий раз применил насилие к своей подружке, то убил ее. И я знал, что виноват в этом.

Голос его дрогнул и сорвался от сдерживаемых эмоций, и теперь пришла моя очередь ободряюще взять его за руку, но он сунул ее в карман, чтобы ненавязчиво стряхнуть мою ладонь.

– Тебя подвезти? – коротко и по-деловому спросил он, и я сообразила, что мы подошли к его машине.

Я ответила не сразу, уже не зная, где находится мой дом и где мне будут рады, где я стану чувствовать себя в безопасности.

– У меня есть свободная комната, если ты не хочешь возвращаться в свою квартиру. Тебе, правда, придется делить ее с комплектом для игры в сквош, но я только что купил новую кофемашину «Хестон Блюменталь», так что ты сможешь первой оценить мой кофе с молоком.

Я вынуждена была признать, что его предложение не вызывает у меня отторжения.

Долгое время я верила в то, что течение жизни определяет ваш выбор, а вовсе не судьба, и в этот момент я спросила себя, а не сделала ли я ошибку. Быть может, если бы я выбрала Тома Брискоу, то не стояла бы под полицейским участком в воскресенье днем и мне не грозил бы арест в связи с исчезновением жены моего любовника.

Нет. Жизнь с Томом Брискоу или с кем-то подобным была бы спокойной и размеренной; в ней отсутствовали бы острое возбуждение и наслаждение, зато нашлось бы место для обоюдного уважения и спокойной радости.

Правда, Том Брискоу ни разу не давал мне понять, что я интересую его как женщина, напомнил мне внутренний голос.

– Очень соблазнительно, учитывая шикарный кофе, но со мной все будет в порядке, – отказалась я, стряхивая задумчивость. – Я и так злоупотребила твоим временем.

– Пустяки.

– Мне надо домой. Я была в полиции. Пит Кэрролл больше не сможет меня шантажировать.

Том покачал головой.

– Ты должна была рассказать мне о Кэрролле. Я бы что-нибудь придумал.

Я вопросительно изогнула бровь.

– Например? Избил бы его на автобусной остановке? Мы оба понимаем, что ничего не можем сделать. Я не сумею добиться обеспечительных мер или получить защитное предписание. Я – не его подружка, а он не был осужден или хотя бы арестован за что-то.

– Есть вещи, которые нам вполне по силам, Фран. И ты знаешь об этом.

Я покачала головой, не давая себе возможности передумать.

– Мне надо вернуться домой. Пит Кэрролл – не самая большая из моих нынешних проблем, с которыми мне еще предстоит разобраться.

Я села на место пассажира, и Том повез меня через весь Лондон, развлекая сплетнями из конторы. Потенциальное слияние с Сассекс-кортом обсуждалось уже в открытую. Том полагал, что это разумный деловой ход. Если он и считал, что моя подмоченная репутация угрожала сделке, то ни словом об этом не обмолвился.

Когда урчание моего желудка заглушило негромкую музыку, доносящуюся из стереопроигрывателя, он остановился у шашлычной неподалеку от моего дома и вошел внутрь, а вернулся с парой бургеров с куриным мясом и баночками кока-колы.

Он припарковался в переулке. Я открыла пенопластовую коробку, лежавшую у меня на коленях, и облизала пальцы, чтобы капли жира и крошки не попали на обивку сиденья.

– Высший класс, – заметила я и улыбнулась, когда кетчуп потек у меня по подбородку.

– Согласен, – сказал Том, с шипением открывая свою банку колы.

– Как хорошо, – вздохнула я, только сейчас осознав, насколько голодна. – Когда станешь королевским адвокатом, пообещай, что не побрезгуешь зайти в местную шашлычную.

– Когда мы оба обзаведемся шелковыми мантиями, я отвезу тебя в шашлычную «Кебаб-Кид» на Парсонз-Грин, чтобы отпраздновать наш успех. Лучшая шаурма из куриного мяса во всем Лондоне.

Я не ответила. Молчание повисло между нами, и нам не хотелось озвучивать то, о чем думали мы оба: мне повезет, если я сумею избежать тюремного заключения, а о шелковой мантии королевского адвоката мне стоит забыть.

– Спасибо тебе за то, что оказался таким хорошим другом.

– Подумать только, а ведь до сих пор ты меня недолюбливала, – поддел он меня.

– Ничего подобного.

– Перестань, я же знаю, что ты считала меня напыщенным придурком.

– Неправда.

– Еще как правда. – Он улыбнулся. – Вот почему я старательно избегал тебя почти весь первый год в конторе.

– Ты избегал меня, потому что считал чокнутой.

– Не чокнутой. Крутой. Пожалуй, даже слишком. Я помню, как в первый раз пришел в Бургесс-корт. На мне были новый костюм, новая прическа, новая мантия. Я думал, что выгляжу как настоящий денди. А потом я встретил тебя. И только тогда я понял, что остаюсь примерным школьным ботаником, не имеющим ни малейшего понятия о законах улицы. Если я когда-либо и избегал тебя, то только потому, что ты была такой стильной и современной, и я даже немного побаивался тебя.

– Люди полны сюрпризов, – ответила я со слабой улыбкой.

– Именно поэтому я перестал судить окружающих много лет назад.

Он подвез меня до квартиры, и я попросила его остановиться на соседней улочке. Мне не хотелось, чтобы меня видели выходящей из машины.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – спросил Том.

А меня вдруг снова охватила паника, когда я подумала о том, что Пит Кэрролл может увидеть меня.

– Ты не мог бы проводить меня до квартиры, а?

Том кивнул, все понимая.

Странно было вновь вернуться к себе. Воздух уже стал спертым, а сама квартира приобрела нежилой вид. Включив свет, я увидела мешок для мусора, в котором лежало мое одеяло. Повернувшись к двери, я дважды повернула ключ в замке.

– Послушай, давай ты все-таки соберешь кое-какие вещи и поживешь у меня? – предложил Том, заметив, что меня всю трясет от нервного напряжения.

Я понимала, как легко было бы прихватить с собой упаковку литиевых таблеток, саквояж с одеждой и уехать к Тому, но я устала. Очень устала. А еще мне надоело убегать.

– Мысль о том, что Пит Кэрролл притаился внизу, мне ненавистна. Я его ненавижу, – прошептала я. – Но я кочую по городу со вторника, Том. И дальше так продолжаться не может. Кроме того, у Пита на меня больше ничего нет.

– Я думаю, что ты должна подать заявление в полицию, – сказал он.

Я не ответила.

– Еще не поздно, Фран. Хотя у тебя много и других дел. Не стирай простыни. Сохрани все улики, которые у тебя могли остаться.

Я вновь покосилась на мешок для мусора, и меня едва не стошнило. Я хотела, чтобы Пит Кэрролл понес наказание, но не была уверена, что мне хватит сил пройти через ужас дела о сексуальном насилии.

– Можно мне не думать об этом хотя бы сейчас? – сказала я, стискивая руки и заламывая пальцы.

– Я приготовлю тебе кофе, – сказал он.

Когда Том зашел на мою крошечную кухню-столовую и достал из буфета две чашки в цветах Корнуолла, я вдруг горько пожалела о том, что мы так и не сходили на спектакль в Хэмпстеде. Все-таки в нашем мире еще остались приличные люди. Люди, которым можно доверять.