Мне приснилось, будто я тону. Вода уже подобралась ко рту, а потом хлынула в горло, поначалу медленно. Но хотя я изо всех сил запрокидывала голову, мне не хватало воздуха. Как только жидкость заполнила легкие, зрение начало затуманиваться. Я видела одни лишь пузырьки, до которых не могла дотянуться, они стремились кверху, к тусклому пятну света над головой. Я вытягивала руки и пыталась плыть, но ослабела настолько, что едва могла пошевелиться. А потом я начала погружаться все глубже, глаза мои закрылись, и в голову пришла последняя мысль о том, что все кончено.

Меня разбудил короткий сигнал входящего сообщения.

Я растерянно заморгала, не понимая, где я и что со мной, но потом сообразила, что мне приснился кошмар, что сигнал издают вовсе не электронные врата рая, и протянула руку, чтобы взять телефон.

Перед тем как нажать на иконку с конвертом, я немного помедлила, спрашивая себя, от кого оно могло прийти, но это была всего лишь Дженни Моррис, у которой только что закончилась утренняя планерка. На ней она обмолвилась о том, что есть вероятность договориться с Мартином Джоем об интервью, и редактор выразил «крайнюю заинтересованность».

Стук в дверь моей спальни заставил меня испуганно вздрогнуть еще раз. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить: Том Брискоу спал у меня на диване. Еще через мгновение я сообразила, что мне было стыдно показывать ему свою спальню, тем более что сама я устроилась в старом спальном мешке на расстеленном полотенце.

– Подожди минутку, уже иду, – крикнула я, выбираясь из складок нейлона камуфляжной расцветки.

Когда я спустилась вниз, Том уже обулся и надел пиджак.

– Мне пора, – сказал он. – Не могу же я появиться в конторе в таком виде.

– Ну, не знаю, – со слабой улыбкой отозвалась я. – Разговоры о том, что давно пора отказаться от официального дресс-кода, идут уже много лет.

– Не уверен, что хочу быть первым, кто рискнет понизить планку, – заявил Том.

– Спасибо, что составил мне компанию… – Я понимала, что это не те слова, но подобрать нужные почему-то не могла.

– Ты взяла отпуск?

Я пожала плечами.

– Вивьен предложила мне уехать на несколько недель. В пятницу это звучало весьма соблазнительно. Но, полагаю, с того времени многое изменилось. Я не уверена, что инспектор Дойл спутает Таиланд с окрестностями Лондона.

– Не выключай телефон, – предупредил меня Том, в котором вновь проснулся адвокат. – Дойл может снова вызвать тебя на допрос на этой неделе. Правда, я полагаю, что сначала он обратится ко мне. Так что будь готова.

– Из тебя получится отличный королевский адвокат, – заметила я, отпирая дверь.

Причем говорила я совершенно искренне. Повинуясь мгновенному порыву, я поцеловала его в щеку, и целую минуту на его холодном и уверенном лице сохранялось растерянное и смущенное выражение.

Я боялась возвращаться домой, но знакомое окружение успокоило меня и вселило уверенность. Я стала рыться в своих припасах в буфете, размышляя, из чего бы соорудить завтрак, но вынуждена была удовлетвориться рождественскими остатками – коробкой шоколадных батончиков «Нестле» и упаковкой конфет «Кэдбери», которую мне подарила уборщица. Едва ли они могли заменить авокадо с гренками, но шоколад оказался именно тем, в чем я сейчас нуждалась.

Вернувшись наверх, я разделась, ожидая, пока вода не станет горячей. Впрочем, я была слишком перевозбуждена, чтобы простоять под секущими струями дольше пары минут, и потому выскочила из-под душа, вытерлась полотенцем и пошла одеваться: джинсы, футболка, джемпер и туго зашнурованные ботинки. Я зажгла свечи, открыла окна, постель застелила свежей простыней, а на подушках поменяла наволочки.

Прибравшись в квартире, я решила сделать перерыв, приготовила себе чаю и присела за обеденный стол. Мне нужен был еще один сеанс с Джилом, но еще тогда, в консультационном центре, он сказал, что скоро уезжает в отпуск. По моим расчетам, сейчас он должен был находиться в аэропорту и стремиться поскорее забыть о таких пациентах, как я. Тем временем для инспектора Дойла и ему подобных наступило очередное утро делового понедельника. Я не сомневалась в том, что мое имя обязательно прозвучит на их еженедельном совещании. На нем горящие нетерпением офицеры с ясными глазами, подстегиваемые кофеином и разговорами о «новых ниточках», представят добытые улики против меня и Мартина.

Взгляд мой устремился к аккуратным полкам, заставленным скоросшивателями и книгами. Между ними угнездились памятные сувениры, например, небольшой серебряный кубок, который я выиграла в университете за инсценировку судебного процесса, и чудесная шкатулка работы Дэвида Линли, подаренная мне благодарным клиентом. Напоминание о том, что когда-то и я была хорошим юристом.

Отодвинув в сторону кружку, я потянулась к стопке стандартных желтых блокнотов и положила один из них перед собой.

– Сражайся, – пробормотала я себе под нос.

Именно эти слова сказала мне дед в тот день, когда я закончила школу. После позора выпускного вечера и бегства из дома он взял меня с собой на прогулку, и мы долго бродили по холмам. Вдалеке смутно виднелся Пендл-Хилл, а он рассказывал мне о войне, о том, как летал на «Спитфайрах», о секретных миссиях в Нормандию, где однажды его сбили во вражеском тылу, но он не сдался и в конце концов добрался до своих, где забыл о том, что совершил, и просто начал все сначала.

«Отвечай ударом на удар», – сказал он мне тогда, и хотя я не знала, можно ли верить его байкам – я никогда не видела его медалей и в семье никогда не вспоминали о его героических подвигах, – но именно его рассказ заставил меня взять себя в руки и начать действовать адекватно.

После нашего разговора я перестала жалеть себя и изображать жертву.

Я вынула кольцо из носа и устроилась на неполный рабочий день. Отказавшись от своего увлечения историей, поступила на отделение юриспруденции, и вскоре отличные оценки на экзаменах показали мне, что я могу добиться всего, чего пожелаю.

Не сдавайся и отвечай ударом на удар.

Черный маркер лежал на столе рядом с очками для чтения, которые я приобрела еще несколько месяцев назад, но так и не смирилась с мыслью о том, что они мне действительно нужны. Окинув взглядом чистую страницу, я начала писать. Я составила перечень мотивов Мартина и Алекса, а также предположила, что могло случиться с Донной, если ее не убили и не похитили. Я записала все, что запомнила из своих бесед с инспектором Дойлом, Филом Робертсоном и Дженни Моррис: кровь на постели Донны, репутация Мартина как безжалостного дельца, поездка Донны в Париж и ее роман с Алексом Коулом. А еще я записала то, что видела собственными глазами: как Мартин вышел из дома в Челси примерно в то же время, когда и говорил, и как Донна стояла у окна, глядя ему вслед.

Я уставилась на страницу, но передо мной был лишь бессмысленный набор имен и слов, серия набросков, черных на желтом, похожих на схематический график. Маркер вновь заскользил по странице, рисуя стрелочки и черточки, – я пыталась связать факты в единое целое, но у меня было слишком мало информации для размышления.

На миг меня охватило искушение еще раз встретиться с Софи Коул. Если не считать Мартина, она, похоже, знала Донну лучше всех остальных. Вполне возможно, что ей известно нечто важное, пусть даже сама она так не считает. Но после нашего столкновения из-за интрижки Алекса и Донны звонить Софи, очевидно, не следовало.

В поисках вдохновения я взяла свой рюкзак, висящий на спинке стула, достала оттуда воскресный таблоид, купленный днем ранее, и перечитала статью о Донне:

«…косметолог Джемма Бэнкс, 42 года, заявила полиции, что исчезновение Донны представляется ей странным, раньше она так себя не вела. „Донна собиралась отпраздновать мой день рождения в нашем родном городе. И не в ее духе было пропускать подобные события“».

Перечитав абзац, я недоуменно нахмурилась. Мартин утверждал, что Донна и ее сестра не были близки, но сейчас она явно выглядела центральной фигурой, помогающей полиции в ее поисках. А если Донна собиралась вместе с Джеммой отпраздновать день рождения последней, это предполагало, что сестры были куда ближе друг к другу, нежели полагал Мартин.

Собрать все интересующие меня сведения о Джемме Бэнкс оказалось на удивление легко. Список избирателей, реестр управляющей компании, «Фейсбук» – в таких и подобных местах можно найти массу подробностей, располагая несколькими минутами свободного времени и парой фунтов в придачу.

Сунув в рот мини-шоколадку «Баунти», я схватила пальто и рюкзак, вытащила грязную одежду, которую носила в нем еще с четверга, и швырнула трусики и футболки в корзину для стирки. И тут запищал мой телефон.

Все утро я собиралась позвонить Клэр. После нашей вчерашней ссоры у меня кошки на душе скребли, и, хотя она ясно дала понять, что мне больше нечего делать у нее дома, я до сих пор не связалась с ней, чтобы сказать простые слова.

«Прости меня».

Я вновь прочитала текстовое сообщение, но имя отправителя отсутствовало, да и номер телефона был мне незнаком.

«Кто это?» – напечатала я в ответ, спеша поскорее выбраться из квартиры.

«Пит».

Я заставила себя сделать глубокий вдох. Я понятия не имела, как он сумел раздобыть мой номер, и у меня вдруг возникло ощущение, будто он подсматривает за мной.

Несколько мгновений я смотрела на телефон, а потом тряхнула головой. Нельзя сдаваться, нужно драться дальше, вернуть контроль над собственной жизнью. Не желая более прикасаться к аппарату, я спустилась вниз и громко постучала в его дверь.

Я была вне себя от ярости. Прошлой ночью я вздрагивала от любого шума, доносящегося снизу, но сейчас больше всего на свете мне хотелось врезать кулаком по его хитрой и самодовольной физиономии.

Открыв дверь, он сразу заметил, в каком я пребываю состоянии.

– Откуда у тебя мой номер телефона, Пит? – требовательно спросила я, не давая ему открыть рот.

– Девушка за стойкой администратора у тебя на работе, она дала мне его.

– Она не имела на это никакого права, – прошипела я, тыча пальцем прямо ему в лицо.

– Успокойся, Фран. Я хотел всего лишь извиниться.

– Ага, значит, ты не собирался идти в полицию и обвинять меня в убийстве?

– Я помогаю им в расследовании. Все хотят, чтобы Донна Джой нашлась. Разве ты не хочешь того же?

Он умолк и пристально уставился на меня. И я выдержала его взгляд. Сбоку на носу у него виднелось красное пятно, а над бровью красовался гнойный белый прыщ.

– Раз уж ты пришла, ответь мне на один вопрос: кто этот мужчина, который ушел от тебя сегодня утром в восемь часов?

– Это не твое дело, Пит.

Он пожал плечами.

– Надо остерегаться незнакомцев, шатающихся по дому. Это вполне разумная мера предосторожности. Например, вчера один мой друг застукал какого-то бродягу за тем, что тот справлял малую нужду в общем холле.

Он привалился плечом к дверному проему. Похоже, Пит пришел в себя и теперь выглядел расслабленным и самоуверенным, чего не было и в помине, когда он только открыл мне дверь.

– По-моему, это тот же самый мужик, которого я видел в пятницу, – сказал он. – Твой коллега. Мы что, перешли теперь на служебные романы?

– Да, он адвокат. И да, я принимаю его юридическую помощь. Мы обсуждали мою ситуацию. Он остался на ночь, поскольку, говоря откровенно, мой сосед снизу ведет себя непредсказуемо.

– Ты ведь не меня имеешь в виду, а, Франни?

– Пошел ты в задницу, Пит.

Да, выступление получилось не очень, но меня уже тошнило от него.

– Не говори так, Фран. Я беспокоюсь о тебе.

Я отвернулась, готовая к тому, что сейчас он окликнет меня, но с облегчением услышала лишь стук закрывающейся двери. Прыгая через две ступеньки, я выбежала на улицу и не останавливалась до тех пор, пока не добралась до агентства по прокату машин, расположенного рядом с моим любимым магазинчиком деликатесов в Хайбери-Филдз.

Мартин был прав в том, что мне нужна машина. Джемма Бэнкс жила в Колчестере, до которого добраться из Ислингтона было, в общем-то, несложно – сначала на метро до остановки «Ливерпуль-стрит», а оттуда – наземным поездом до Эссекса, но я и так чувствовала себя ужасно уязвимой и потому не хотела зависеть ни от кого и ни от чего.

Агентство «ЗипКарз» предоставляло автомобили напрокат с почасовой оплатой, но я выложила свою кредитную карточку и попросила дать мне авто на неделю. Я ощутила прилив сил и желания действовать, когда молодой клерк дал мне ключи от «Фиата Панды» и я сжала их в кулаке.

За руль я садилась только во время своего ежегодного отпуска в Италии, поэтому на сиденье водителя с правой стороны я почувствовала себя неуютно. Мне понадобилось несколько минут, чтобы освоиться в салоне, покачать из стороны в сторону рычаг переключения передач и медленно придавить подошвой педаль сцепления. Двигатель с ревом пробудился к жизни. Я вбила слово «Колчестер» в карты «Гугла» у себя в телефоне, и когда синтезированный голос велел мне повернуть налево, я повиновалась и принялась обдумывать свой следующий шаг.

Роясь в сети, я выяснила, что Джемме Бэнкс принадлежит салон красоты под названием «Загар и длинные ногти» на самой окраине города. Он располагался в череде магазинчиков, среди которых были зоомагазин, бар и китайский ресторан, отпускающий еду на вынос.

Когда карты «Гугла» подсказали мне, что я прибыла на место, я притормозила, но, заметив, что в салоне красоты полно посетительниц, вернулась в центр городка и отправилась пообедать в кафе «Преццо» на главной улице.

За едой я проверила пришедшие сообщения и электронные письма. Их было немного – рабочая корреспонденция да текстовое сообщение от Тома Брискоу, в котором он спрашивал, все ли у меня в порядке. Поскольку от Клэр ничего не пришло, в ожидании счета я позвонила ей, но вздохнула с облегчением, когда звонок перевелся на голосовую почту.

Часы показывали почти четыре пополудни, когда я вернулась к салону Джеммы. Как я и надеялась, в «Загаре и длинных ногтях» теперь было пусто. Сквозь зеркальную витрину я разглядела внутри одинокую женщину, которая подметала пол и раскладывала журналы на стеллаже. Порыв ветра подхватил пустую жестянку из-под кока-колы и с грохотом помчал ее по тротуару, когда я отворила дверь заведения.

– Извините, милочка, я уже закрываюсь, – сказала женщина. Прислонив щетку на длинной ручке к стене, она подошла к стойке администратора. – Если хотите, я могу записать вас на другой день, – предложила она, ведя акриловым ногтем по странице журнала, лежащего на стойке. – Да хотя бы на завтра, например.

– Я пришла не за этим, – сказала я, рассматривая ее.

Когда она выступала по телевидению с обращением, я заметила сходство между сестрами. Тогда лицо Джеммы было бледным, совсем без макияжа, что подчеркивало разницу между ними, но наяву она была не так заметна. Глаза Джеммы отливали бутылочной зеленью, а ее цветастая блузка была из тех, что покупают в супермаркетах, а не в эксклюзивных бутиках. Джемме недоставало лоска и той скрытой энергии, которую дает только дорогой и тщательный уход за собой; но в остальном сестры были похожи, как близнецы.

– Еще одна журналистка? – сказала Джемма, закрывая журнал. В голосе ее не было гнева, одна лишь усталость.

– Нет. Адвокат Мартина Джоя, – сказала я, пытаясь вложить сочувствие в свой ответ.

Джемма с подозрением уставилась на меня.

– Я уже разговаривала с кем-то из вашей организации.

– Я его адвокат по разводу. Мы с вами еще не встречались.

– Чем я могу вам помочь? – без особого энтузиазма осведомилась она.

– Уделите мне пару минут своего времени.

Джемма посмотрела на свои часы, и на лице ее отразилось сомнение.

– Мне пора домой. Вот почему сегодня я закрываюсь пораньше. На прошлой неделе моя дочь уезжала с классом на экскурсию и должна вот-вот вернуться. И я хотела бы встретить ее дома.

– Я могу поехать с вами. Мы поговорим по дороге.

Джемма выразительно приподняла бровь.

– Мне следовало бы догадаться, что Мартин найдет себе настоящего терьера. Который если вцепится, то уже не отстанет.

Я сомневалась, что это комплимент, но оспаривать ее утверждение не стала. Мне нужно было, чтобы она приняла участие в игре, а не оказалась в оффсайде.

Я не сдвинулась с места, пока она ходила в заднюю комнату. Оттуда она вернулась со своими пальто и сумочкой.

Выключив свет, Джемма вышла на улицу, пропустив меня вперед, после чего заперла за нами стеклянную дверь.

– Наверное, в такой момент работать не стоит, – сказала она, опуская ключи в сумочку. – Но работа помогает забыться. Вы так не думаете? – Не дожидаясь ответа на свой первый вопрос, она продолжила: – Значит, вы приехали из самого Лондона?

– Да. Моя машина стоит вон там. Если хотите, могу вас подвезти.

Но Джемма лишь покачала головой, застегивая свою парку на «молнию».

– Это недалеко, за углом. Туда проще дойти пешком.

Я ускорила шаг, чтобы не отстать от нее, и мы подошли к домику в стиле тридцатых годов, притаившемуся за бульваром.

Дженни кивком головы указала на дом из красного кирпича, очень похожий на тот, в котором выросла я.

– Раньше мы жили здесь с мамой и папой. Теперь Донна обитает в совсем другом мире, а я переехала всего на сто ярдов дальше по улице. Это так свойственно людям, не находите? Одни пытаются уехать как можно дальше от того места, где выросли, а другие, наоборот, стараются держаться к нему поближе. В общем, раскол по самой середине – бежать или остаться. А вы из каких? У вас акцент не южный.

– Я выросла в Ланкашире, а в Лондон переехала из-за работы.

– В Манчестере не нужны адвокаты? – поддела она меня.

Да, она осадила меня в точности как Донна, выставив этаким отличником, который решил, что перерос родной город.

– На эти выходные газеты посвятили вашей семье множество материалов. И вас часто цитировали, среди прочего.

– Перевирали, точнее говоря, – сказала Джемма, сунув руки в карманы.

Я с удивлением покосилась на нее.

– Вы хотите сказать, из ваших слов они выдергивали лишь отдельные фразы?

– Полагаю, что правильнее будет сказать «приукрашивали», – отозвалась она. – Мне было что рассказать тому журналисту, но я решила, что он выбрал не самое подходящее время и место для этого. В общем-то, я никогда не думала, что шум в средствах массовой информации способен принести пользу, и опасалась, что он лишь навредит нашему делу. Ведь такое вполне может случиться, верно?

На этот раз она взглянула на меня, явно ожидая ответа, и я поняла, что ей действительно нужен мой совет. Поскольку мне тоже кое-что требовалось от нее, я решила подыграть ей.

– Вы правы, публичные оскорбления или охота на ведьм в прессе производят дурное впечатление. Кроме того, Мартина всего лишь арестовали, не выдвинув против него никаких обвинений. И освободили уже через двадцать четыре часа. Инсинуации в прессе могут иметь обратный эффект. Кампания нападок порой оборачивается тем, что против самих газет возбуждают дело о неуважении к суду.

– Вот он, – сказала Джемма, показывая на небольшой двухквартирный домик.

На подъездной дорожке перед ним стояли старенькая «Корса» и ржавая решетка для барбекю, очевидно, оставленная здесь в надежде, что ее подберет старьевщик.

Она отворила дверь, и я вошла внутрь, оглядываясь по сторонам.

– Сколько у вас детей? – спросила я, ожидая, что меня пригласят пройти дальше.

– Двое. Элле пятнадцать, а Джош в минувшем сентябре поступил на первый курс университета в Борнмуте.

В комнате царил полумрак. Джемма включила настольную лампу, а я вошла в гостиную и присела на диван.

– Чай?

Я кивнула, и она исчезла на кухне. Воспользовавшись случаем, я снова огляделась. Кажется, здесь жили в мире и согласии. Старое пианино было заставлено фотографиями детей: на батуте, на занятиях физкультурой в школе. Фотографии детей в рамочках на стене – сплошь веснушки и беззубые улыбки.

Я не бывала в городском особняке Донны стоимостью в несколько миллионов фунтов, но не сомневалась, что он нисколько не похож на этот уютный домик.

– Почему вы хотите поговорить со мной? – поинтересовалась Джемма после того, как разлила чай и уселась в кресло подле окна.

Я держала историю наготове. Ту же самую, кстати, что преподнесла Дженни.

– Мартин – мой клиент. В общем смысле – клиент той конторы, в которой я работаю. И мы обеспокоены тем, что эта история может причинить вред нашей репутации.

На глаза Джеммы навернулись слезы.

– Я всегда знала, что рано или поздно честолюбие Донны доведет ее до беды. У нее всегда были грандиозные планы. А эта жизнь казалась ей недостаточно роскошной, – сказала Джемма, озираясь. – Ей нужно было больше, и, чтобы получить это, она стала встречаться с людьми, которые имели больше. После того как ей исполнилось семнадцать, она переехала в Челмсфорд, уже тогда прокладывая себе путь в Лондон. Начала якшаться с богатеями Эссекса. Ее первый настоящий ухажер, Чарли, был сыном гангстера. Я пыталась объяснить ей, почему богачи становятся богатыми. Что для этого нужно быть жестоким, амбициозным и безжалостным. Но она не слушала. Она даже не удивилась, когда Чарли угодил в тюрьму за мошенничество.

Джемма на мгновение умолкла, чтобы сделать глоток чаю.

– Донна всегда шутила, что стала очередным проектом Мартина.

– Вы не любите Мартина? – поинтересовалась я.

Джемма пожала плечами.

– Поначалу он мне нравился. Он казался другим. Вы же знаете, что он не из состоятельной семьи? Потерял родителей еще в детстве, а воспитали его дед с бабкой. Пробился в первые ряды в колледже, заработал миллионы в городе… Вроде бы он был щедр с друзьями, много жертвовал на благотворительность. Его было трудно не уважать.

– Что случилось потом?

– Мы редко виделись с Донной, – продолжала Джемма, качая головой. – Очень редко. Я ведь не дура и понимала: она не хотела, чтобы ей напоминали о прошлом и о том, откуда она пришла, пусть даже это означало расставание со старшей сестрой. Но вот в том году мы стали видеться иногда. Думаю, ей просто надо было поговорить с кем-нибудь, с человеком не из ее мира. Сначала лишь пару раз встретились за ленчем, но в последнее время все чаще. Потом, несколько недель назад, мы собирались вместе пить чай, но она отменила встречу. Я позвонила ей, решив, что разговор по телефону лучше, чем ничего, и она пригласила меня приехать к ней в Челси. Все равно мы должны были встретиться в Лондоне, так что я не возражала. Кроме того, я начала беспокоиться о ней. Решила, что эмоциональный стресс из-за развода плохо сказывается на ней. Когда я приехала к ней, у нее под глазом красовался синяк.

Джемма шумно выдохнула и продолжила:

– Я догадалась, что это он ударил ее, еще до того, как она призналась в этом. Судя по всему, они встретились, чтобы обсудить развод. Они поссорились, и он швырнул в нее свой телефон. Она сказала, что подобное уже случалось раньше. После того как она слетала за покупками в Нью-Йорк. Мне она сказала, что должна уехать, потому что Мартин ведет себя мерзко и подло; он начал нюхать кокаин и много пить, дела у него пошли тяжело, и он срывал злость на ней. Когда она вернулась, он был в ярости и ударил ее. Она сказала, что испугалась до полусмерти и потому подала на развод.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Я знала, что Мартин любит выпить, но никогда не видела, чтобы он принимал наркотики. При этом мне было известно, что кокаин давно стал топливом для Сити. Но наркотики, насилие?… Я попыталась прикинуть, когда мог произойти этот эпизод с брошенным в нее телефоном. Мартин сам признался, что они встретились, чтобы «поговорить», через несколько дней после нашего ужина в «Оттоленьи». О том, что между ними было сказано, мы почти не говорили, но он ни словом не обмолвился о том, что встреча прошла плохо.

Что касается истории о поездке за покупками в Нью-Йорк, то она разительно отличалась от той, которую он скормил мне.

– Обо всем этом во время процедуры развода и речи не шло, Джемма. И никто даже не заикнулся о домашнем насилии. Донна не подавала прошения о запретительном постановлении, и ничто не указывало на то, что она боялась Мартина.

Но Джемма вновь покачала головой.

– Донне нравилось создавать видимость семейной идиллии. И синяк привел ее в смятение. Она бы ни за что не продемонстрировала мне его, если бы не хотела поговорить о том, как он повел себя, и получить совет, что ей делать дальше.

– И что вы ей сказали?

Она ненадолго умолкла, глядя на меня.

– Я сказала ей, что она должна заявить об этом в полицию, но не удивилась тому, что Донна отказалась. Она хотела устраниться от самого факта домашнего насилия. Сделать вид, что ничего подобного не было, выдать его за нечто иное, ведь такие вещи плохо воспринимаются в ее кругу. Имидж и репутация значили для моей сестры все.

Ее слова наконец-то дошли до моего сознания. Я ведь всегда ломала голову над тем, что общего было у Мартина и Донны. И теперь я знала. Самым главным для обоих был внешний фасад, который они являли миру.

– Почему вы решили, что Донна пропала, и обратились в полицию? – негромко спросила я. – Что навело вас на мысль о том, что случилось нечто плохое?

Джемма уныло пожала плечами.

– Через несколько дней после того, как я побывала у нее дома в Челси, она вдруг нагрянула в Колчестер в обед. Я закрыла салон, и мы отправились домой. Раскопали старые фотографии, вспоминали прежние времена. Совсем как раньше. Ей здесь понравилось, и она сказала, что хочет вновь увидеться со всеми. И тогда я решила устроить вечеринку по случаю своего дня рождения и пригласить всех старых друзей. Донна с таким нетерпением ждала ее. Но когда она не появилась и даже не позвонила, чтобы поздравить меня с днем рождения, а я не смогла связаться с ней, то поняла: случилось что-то ужасное.

– Даже несмотря на то, что она часто уезжает, не сказав никому ни слова?

– Если вы спрашиваете меня о том, можно ли было положиться на мою сестру, то, полагаю, мы обе знаем ответ на этот вопрос. Но на мой день рождения она хотела прийти. Она обещала.

Мне понадобилось несколько минут на раздумья, прежде чем заговорить вновь, и я отпила чаю, хотя он уже остыл.

– Она не говорила вам о том, что у нее был роман с деловым партнером Мартина?

– Роман? – переспросила Джемма и нахмурилась.

– Она никогда не упоминала его имени?

– Нет. Никогда. Я не верю, что у нее был роман. – Она взглянула на меня своими кошачьими глазами, так похожими на глаза сестры.

– Почему вы так думаете?

– У меня сложилось впечатление, что она устала от мужчин.

– Вы ведь не были близки с сестрой, Джемма, а это – очень личный и интимный вопрос, чтобы обсуждать его с кем-либо.

– Мы были с ней достаточно близки, – с вызовом заявила она. – Да, у каждой из нас своя жизнь, и мы очень разные, но тем не менее остаемся сестрами. В детстве мы шесть лет делили одну спальню на двоих, смеялись, плакали и переживали из-за мальчиков. Ночами мы могли часами лежать в своих кроватях, стоящих рядом, не в силах заснуть, и разговаривали чуть ли не до утра. Так что, думаю, я бы знала, если бы у нее был роман с кем-нибудь еще, в особенности если бы она была счастлива с другим мужчиной.

– Но ведь что-то же у нее действительно было с деловым партнером Мартина. Тот сам признал это.

Она вновь взглянула на меня, и на этот раз выражение ее лица посуровело.

– Неизвестно, что случилось с Донной, поэтому не смейте обвинять мою сестру, – холодно заявила она.

– Я ни в чем ее не обвиняю…

– Вы имеете дело с обаятельным, очень умным и хитрым мужчиной, мисс Дей. С человеком, который не остановится ни перед чем, чтобы сохранить свои деньги.

Ее прервал стук в дверь. Джемма отодвинула занавеску у себя за спиной и выглянула наружу.

– Приехала моя дочь. Думаю, что рассказала вам достаточно, – заявила она, вставая.

Она подождала, пока я тоже поднимусь, давая тем самым понять, что наш разговор окончен.

Вновь оказавшись на незнакомой улочке провинциального городка, я мельком подумала о том, что мысль приехать сюда едва ли можно назвать удачной.