Милли онемела от возмущения.

Нет, его самомнение просто невыносимо. Неужели он полагает, что она действительно хотела, чтобы кто-то узнал о ее отъезде с ним этим ранним воскресным утром?!

— Узнают о чем? О том, что меня похитили? — поинтересовалась она сквозь зубы. Бредли пожал плечами.

— Если вам хочется представить все именно так…

— А как еще это можно представить? — огрызнулась Милли.

Тяжелая машина, визжа тормозами, вписалась в крутой поворот. Рональд посмотрел в боковое зеркало.

— За нами никого нет. По крайней мере, пока. Милли сжала кулачки.

— Послушайте, вы, хулиган! Это что — похищение?

Он метнул взгляд в ее сторону.

— Скорее, хорошо подстроенная ловушка.

— Что?

— Более тщательно подготовленная, чем в первый раз, — пояснил он.

— Вы хотите сказать, что это я подстроила вам ловушку?!

— А разве нет? — Его голос звучал жестко. — Ведь вы вызвали консьержа вчера вечером, к именно вы заорали, как ребенок в фильме ужасов, там, в гараже.

— Но вы пытались украсть машину моего отчима!

Милли едва не задохнулась от несправедливости подобных обвинений.

Бредли нетерпеливо фыркнул.

— Вы всерьез утверждаете, что можете вести эту машину?

— Да, — с достоинством ответила Милли, хотя это не совсем соответствовало действительности.

— Хорошо. Тогда поверните руль и держите его, — решительно скомандовал он и резко свернул к обочине.

— Что? — Она явно смутилась. — Не глупите, я ведь сижу с другой стороны.

— Не так уж это и неудобно. Вы ведь хотите сама вести эту чертову машину! Так покажите, что действительно можете удержать ее на дороге. Давайте!

Бормоча проклятия, Милли попыталась вести машину с пассажирского сиденья. Это было нелегко, и у нее снова разболелась рука. В итоге она отпустила руль.

— Ну, что? — В голосе Бредли не было ни капли сострадания.

Милли поджала губы.

— Чего вы, собственно, добиваетесь?

— Хотел продемонстрировать, что вы не в состоянии удержать руль, — бесстрастно ответил он. — Он вообще слишком тяжел для вас. А тут еще ваша рука. Если бы не я, вы вообще не смогли бы скрыться от репортеров.

Милли решительно тряхнула головой.

— Глупости, — холодно заметила она. — Сегодня я отправляюсь на этой машине в Испанию. Пит, мой отчим, никогда не попросил бы меня об этом, если бы не доверял мне.

— В Испанию? — не веря своим ушам, переспросил Рональд.

— Почему это вас так удивило?

— Это безумие. — У него побелели губы. — Сейчас вы не смогли бы управлять даже тележкой из бакалейной лавки.

— Перестаньте опекать меня! — возмущенно воскликнула Милли.

— Не понимаю, что это за отчим, который поручает вам со сломанной рукой вести такую тяжелую машине! Или вы намеревались ехать туда не одна? — медленно, чеканя слова, поинтересовался Бредли.

Милли хотелось ударить его, но вместо этого она притворно сладким голосом сказала:

— Да, одна. Если, конечно, вы не захотите поехать туда вместе со мной. А мой отчим — самый лучший из всех. После того, как моя мать вышла за него замуж, он…

— Неплохая идея, — пробормотал Рональд.

— Он стал мне ближе, чем родной отец, — закончила фразу Милли и вдруг осознала его слова, — Что вы сказали?

— Я сказал, что мне нравится идея поехать с вами в Испанию.

— Вы сумасшедший, — устало заметила Милли. Ей пришлось еще не раз, хотя и без видимого эффекта, повторять эти слова — на протяжении всего пути до ее дома и потом, когда Рональд расхаживал по ее квартире. Но он уже даже не притворялся, что слушает ее.

Милли жила в модернизированном доме викторианской эпохи. Эту квартиру она купила, когда поступила в колледж. Деньги ей дал Пит, который заявил: «Чтобы делать ошибки, человеку необходимо уединиться».

Вспомнив эти слова, Милли подумала, что сделала только одну ошибку — влюбилась в Шона. Сейчас, наблюдая за своим незваным гостем, она размышляла о том, какой ошибкой в итоге обернется он. Впрочем, влюбляться в Рональда Бредли она не собиралась. Ей казалось, что после истории с Шоном она больше неспособна любить.

Бредли неторопливо подошел к окну и выглянул наружу. Квартира Милли была на первом этаже и выходила в сад, полный буйно цветущих гиацинтов и поздних нарциссов. Сквозь заросли розмарина осторожно пробирался рыжий кот.

— Это Марс, — пояснила Милли, когда кот требовательно замяукал. — Бедняга, он, должно быть, умирает с голоду, — добавила она. — Днем его должны были покормить соседи, а я рассчитывала седлать это вечером, когда вернусь с вечеринки.

— Понятно. — Бредли неодобрительно взглянул на кота. — Он всегда издает такие звуки?

— Только когда голоден.

Милли достала кошачьи консервы, выложила их в миску и налила в блюдце свежей воды. Рональд насмешливо наблюдал за ней.

— Кажется, вы очень преданы друг другу. Вы ведь вдвоем живете здесь, не так ли?

Он явно намекал на то, что в этой маленькой квартире не было никаких признаков присутствия мужчины. Милли вспыхнула, но сдержалась и спокойно ответила:

— Думаю, вы сами это поняли. Он слегка приподнял брови.

— Считаете, что с котами жить легче, чем с людьми?

— Так уж получилось. Марс сам выбрал меня, когда был еще котенком. Пару недель он просто болтался неподалеку и стрелой влетал в квартиру, прежде чем я успевала закрыть дверь. В итоге мне пришлось сдаться. — Она погладила кота по голове, и тот громко замурлыкал. Рональд внимательно наблюдал за ними. — Но, если уж вас это так интересует, я действительно считаю котов более надежными, чем мужчин, — воинственно добавила она.

— А вам нужен надежный мужчина? Но ведь с такими скучно жить… А кота мы берем с собой? — перебил он сам себя.

— Мы вообще ничего больше вместе не делаем, — возразила Милли. — Вы возвращаетесь к себе в гостиницу. Я еду в Испанию. А Марс остается здесь под присмотром соседей.

— А он не возражает?

— Нет. — Она легонько почесала кота за ухом, — Он знает, что я всегда возвращаюсь к нему.

— Должно быть, это приятное ощущение, — заметил Рональд.

Милли уловила в его голосе насмешку, возмущенно посмотрела в его сторону, выпрямилась и одернула юбку.

— Несомненно. Ну что же, мне пора переодеваться и складывать вещи. Не забыть бы зубную щетку…

— А у вас нет лишней?

Милли резко повернулась к нему.

— Послушайте, Рональд, вы не сможете поехать со мной. Для этого нужен паспорт, деньги… Неужели вы не понимаете, что подобные поездки планируются заранее?

— Вы хотите сказать, что тогда вы бы не возражали против моей компании? — вкрадчиво перебил ее он.

— Что, наконец, скажут люди — мои и ваши знакомые? — раздраженно закончила она.

— Я не собирался рассказывать им об этом, — парировал он.

Милли бросила не него взгляд, полный отвращения.

— Правда? А как вы объясните им, куда пропали?

— Дорогая, — ласково произнес Рональд, — у такого человека, как я, друзей нет, а есть только партнеры и агенты-работодатели. Да еще, пожалуй, собутыльники.

— Похоже, вам тоже не помешало бы завести кота, — не без злорадства заметила Милли. Он весело рассмеялся, оценив этот укол по достоинству.

Когда он смеется, то становится таким обаятельным… — невольно подумала она. Можно не доверять ему, не желать подчиняться, но стоит ему вот так расхохотаться, и любая женщина падет к его ногам, навсегда очарованная и готовая на все.

Любая, но только не я, твердо сказала себе Милли.

— Да, меня никто не ждал дома, — сухо, но с легким оттенком грусти подтвердил Бредли.

— А как насчет вашей работы? — спросила Милли.

Он опустился на диван и ухмыльнулся.

— Работа завершена, поэтому я и беснуюсь, — откровенно признался он. — Но пресса заметила это только благодаря вам. А я вовсе не хочу постоянно бегать от репортеров. Так что вы в долгу у меня, Милдред Роббинс.

— Ничего подобного! — горячо возразила Милли. — Вы сами во всем виноваты.

— Не нужно так нервничать, — спокойно заметил он. — я еще не встречал такой эмоциональной особы…

— А я — такого тщеславного, самодовольного, безответственного…

— Портрет почти точен, — кивнул он и опять рассмеялся.

— Вы испортили мне вечер, разрушили мои планы, а теперь еще и навязываетесь мне в спутники? — обвиняющим тоном произнесла она.

Его брови взлетели наверх.

— Какие планы?

— Как это какие? Я должна была вернуться сюда еще вчера вечером… Он ухмыльнулся.

— Чтобы накормить своего кота? — Он взглянул на Марса, который терся о его ноги. — Извини, дружище.

— Из-за вас я сегодня выбилась из графика. Мне уже давно пора было выехать.

— В Испанию? Но если вы опаздываете, вам нужен второй водитель, чтобы нагнать упущенное время.

— Нет, — сквозь зубы процедила Милли.

— Вы поступаете неразумно. — Он печально покачал головой.

— Я?..

— Именно вы. Попытайтесь вникнуть в ситуацию, — предложил он, улыбаясь. — Вы уезжаете в Испанию, оставив меня здесь. Я вызываю такси, еду к себе домой и по дороге рассказываю водителю, как попал сюда, возможно упомянув, кто ваш отчим. — Он лукаво посмотрел на Милли и добавил:

— А у таксистов хорошие связи с прессой.

— Вы не сделаете этого, — сказала она, но не слишком убежденно.

— Вам будет неприятно, если станет известно, что мы вместе провели ночь? Но почему? — удивился он. — Ведь вы не ребенок и, кажется, ни с кем не помолвлены…

Милли вспомнила о том, как в свое время задела Пита неразборчивость ее матери. Мысль о том, что дочь встала на тот же путь, наверняка больно ранит его. А Шон… Она побледнела, страшась даже подумать о том, что может сделать Шон, и инстинктивно прижала к груди больную руку.

— Все так, — резко сказала она. — Но мне это не понравится хотя бы потому, что это не правда. На губах Рональда заиграла смутная улыбка.

— Тем не менее теперь у вас есть шофер, хотите вы этого или нет.

Милли взглянула на его самоуверенное лицо и… сдалась.

Бредли действительно не нуждался в том, чтобы специально готовиться к отъезду. В его бумажнике было полно кредитных карточек, а потрепанный паспорт лежал в заднем кармане брюк.

— Сообщите о своем отъезде хотя бы в гостиницу, — сказала Милли. — Иначе вас объявят в розыск, и нас будет преследовать полиция.

— Как вы предусмотрительны! — засмеялся он. — Хорошо, я так и поступлю. Думаю, мой новый агент сможет разрешить все проблемы.

Милли не хотела слышать, о чем именно Бредли говорил по телефону с Джуди. Она быстро переоделась, приласкала Марса и взялась за небольшой чемоданчик, но Рональд неторопливо подошел к ней и взял его из ее рук.

— Джуди еще не совсем проснулась, поэтому не задавала лишних вопросов, — с удовлетворением отметил он. — А теперь вот что. Вы умеете читать карту?..

Увы, Бредли недолго пребывал в прекрасном расположении духа. Он просто возненавидел паром… особенно после того, как им пришлось воспользоваться этим видом транспорта во второй раз. Ведь сначала они перебрались из Ирландии в Англию, а затем через Ла-Манш во Францию.

Чтобы сохранить инкогнито, Рональду пришлось постоянно прятать глаза за массивными темными очками. Его раздражали и встречные машины на автостраде, и не знающие английского официанты французских ресторанчиков… Однако в целом, если не считать разногласий по поводу маршрута, они с Милли прекрасно поладили друг с другом.

Он отлично водил машину: быстро, но аккуратно — не рисковал зря, не нервничал и не сердился, когда солнце слепило его глаза или движение на автостраде настолько замедлялось, что, казалось, машина едва ползет. В конце пути Милли даже захотелось сделать ему комплимент.

— Вы очень хороший водитель, — сказала она, наблюдая за тем, как его сильные руки держат руль.

Бредли насмешливо покосился в ее сторону.

— Я с девяти лет за рулем.

— С девяти? — опешила Милли. — Но это, должно быть, запрещено законом! Его глаза хитро заблестели.

— А вы никогда не преступаете закон?

— Разумеется, нет, — ответила она и, тут же пожалев об этом, скрывая смущение, торопливо спросила:

— Каким образом, черт возьми, вам это удавалось?

— В детстве это было не самым серьезным моим проступком. Существовали еще наркотики и тлетворное влияние улицы…

Потрясенная до глубины души, Милли искоса посмотрела на его жесткий, сильный профиль. Да, у него вид человека, способного решить любую проблему.

— Как же вам… — начала было, но не договорила она. Не очень-то тактично спрашивать, как ему удалось изменить свою жизнь.

Но Рональд прекрасно понял, что она собиралась сказать.

— Как я сделал карьеру? — Его голос стал резким, а красивое лицо еще более жестким. — Наверное, от злости. Я знал, что талантлив, и не понимал, почему богачи должны оставлять меня за бортом.

Милли понимала его. Ведь вот и Шон тоже делал все, что мог, чтобы ее сочинения никто не слышал. А она всегда была уверена, что талантлива. До тех пор, пока…

— И у вас никогда не было сомнений на свои счет?

— Я просто не мог позволить себе этого. Но хватит обо мне. — Лицо Рональда немного смягчилось. — А как насчет вас? Должно быть, музыкальные агенты просто дерутся за вас…

Милли была поражена.

— Что? Вы ошибаетесь. В классической музыке родственные связи не имеют значения. То, что мои отчим знаменит, вовсе не способствует мое» карьере.

— Не может быть, — протянул Бредли. — Вероятно, вы просто еще не научились правильно пользоваться этими возможностями.

Чувство симпатии, которое Милли ненадолго почувствовала к этому человеку, моментально испарилось.

— В моей семье это не принято, — ледяным тоном сказала она.

Бредли покачал головой.

— Тогда у вас странная семья.

Милли посмотрела в окно. Шел дождь. Дорога, по которой они ехали, была довольно тихой. Щемящее чувство неуверенности охватило ее. Неужели их семья действительно была ненормальной? Прежде она никогда не думала об этом.

— Теперь нас осталось только двое: Пит и я. Он женился на моей матери, когда мне было двенадцать лет. Через пять лет она умерла.

Это были пять бурных лет, полных ссор, неожиданных отъездов и внезапных возвращений. Милли не осмеливалась даже сама открывать входную дверь, опасаясь, что это будет не ее мать.

— Вы были близки с матерью? — спросил Рональд.

Она осторожно посмотрела на него, подозревая новый подвох, но, оказалось, что он всего лишь поддерживает разговор.

— Не слишком, — вздохнула она, удивляясь своей откровенности. — Я не признавалась в этом даже самой себе, но мою мать интересовала только ее публика, ее аудитория. Она любила своих поклонников, а те, в свою очередь, просто боготворили ее. Что же касается отдельных людей… — Милли сокрушенно покачала головой. — Она вероятно, просто не могла достаточно ясно разглядеть их. Конечно же, нас она любила, но частенько не замечала нашего присутствия. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Отлично понимаю. Не забывайте, у меня тоже есть преданная мне аудитория. А что же случилось с вашим отцом?

— Они с мамой развелись, причем это расставание нельзя было назвать дружеским. Ведь она была известна всему миру, а он — нет. Теперь он присылает мне подарки, в день рождения и на Рождество.

— Значит, по-настоящему вас опекает только отчим, — проговорил Рональд.

— Ерунда! — вспыхнула Милли. — Я уже очень давно живу своей жизнью.

— Своей жизнью? — Он мельком взглянул на нее. — Не похоже. Думаю, девушка, подобная вам, достойна лучшего.

Губы Милли плотно сжались. Похоже, он снова поддразнивает ее. Но нет, она не будет реагировать на его слова.

Бредли мягко рассмеялся.

— Комментариев не будет?

Притворно сладким голосом Милли попросила:

— Может быть, вы что-нибудь расскажете о своей жизни?

— Моя жизнь… — Он снова рассмеялся, но уже не так добродушно. — Если вы читаете журналы, то, должно быть, знаете и кое-какие события, и конкретные имена.

— Я их не читаю.

— Что-то не верится, — пробормотал он. — Впрочем, что именно вы хотите узнать? Милли подумала мгновение и съязвила:

— Разумеется, не пошлые подробности ваших любовных интрижек. — Он промолчал, умело выполняя двойной поворот на горной дороге. Милли отвела глаза от крутого обрыва и поспешно сказала:

— И все же, кем занято ваше сердце в данный момент?

— Я знал, что вы спросите об этом. — Рональд был явно удовлетворен. — В данный момент никем. В колонках светской хроники попадаются весьма прозрачные намеки на мой роман с Мэлани Кинсайд, но это всего лишь плод фантазии журналистов.

Что-то в его голосе заставило Милли задать следующий вопрос:

— Но вам нравится эта женщина?

— Вы хотите спросить, мечтаю ли я, чтобы между нами действительно было то, о чем болтает пресса? — Он пожал плечами. — На это нет абсолютно никаких шансов. Подобно вашей матери, Мэлани не интересует ничего, кроме карьеры. До сих пор наши отношения вполне устраивали ее.

Милли была заинтригована.

— До сих пор? Вы имеете в виду, что теперь все изменилось и вы не будете сниматься вместе? Его лицо стало совсем непроницаемым.

— Кто знает…

Милли неожиданно для себя почувствовала досаду и разочарование. Закусив губу, она откинулась на спинку сиденья.

Неожиданно из-за поворота навстречу им выехала машина. Рональд мгновенно среагировал и легко разъехался с ней. Милли не отрывала глаз от его худощавых, сильных рук, лежащих на руле.

— Вы действительно отличный водитель! — непроизвольно вырвалось у нее.

Он улыбнулся одними губами, но его глаза по-прежнему остались непроницаемыми.

— А вы знаете, что хорошие водители оказываются обычно отличными любовниками? — Рональд явно забавлялся. — Вы с этим согласны?

Милли хотелось ответить колкостью, но она понимала, что это даст ему новую возможность поиздеваться над ней. Поэтому, она прибегла к спасительному высокомерному молчанию и прервала его, только когда ей пришлось показывать съезд с шоссе.

— Связь восстановлена, — пробормотал он. — А я уж думал, что нам придется разводить сигнальные костры, чтобы заметить друг друга.

— Связь? Я знаю вас всего лишь два дня, — презрительно напомнила Милли.

— И две ночи, — добавил он.

— Вы что, нарочно стараетесь поставить меня в неловкое положение?

— А вам не кажется, что вы преувеличиваете? Сколько вам лет, мисс Роббинс?

— Двадцать пять, — сдавленно произнесла она.

— А ведете себя так, словно вам девяносто, — дружелюбно заметил он.

— Вовсе нет! — Милли понимала, что в ее голосе звучит обида, но ничего не могла с собой поделать, и это еще больше разозлило ее. Он, не отрывая глаз от каменистой дороги, лишь пожал плечами. Этот жест и равнодушно-ироничное выражение его лица вызвали у нее желание ударить его. Сдерживаясь, она крепко стиснула кулачки, но все же сказала:

— Знаете, я никогда и ни к кому не испытывала таких чувств, как к вам.

— О! Я просто счастлив слышать это!

— Я вовсе не то имела в виду! — крикнула она. Рональд засмеялся.

— Ваши слова невозможно понять иначе. — Вы слишком болезненно реагируете на шутки из-за своей консервативности, — добавил он.

— Я вовсе не считаю себя консервативной, — сквозь зубы процедила Милли.

— Со стороны виднее…

Машина, задевая о ветки густого кустарника, плавно вписалась в два следовавших один за другим поворота. Милли здесь просто сначала остановилась бы, а затем начала продвигаться вперед короткими рывками. Рональд же вел машину медленно, но вполне уверенно. Он внимательно следил за дорогой, но это не мешало ему беседовать с попутчицей.

— Признаюсь вам. Золушка, за два дня я узнал о вас лишь то, что вы уж точно не делаете в своей жизни. А так невозможно по-настоящему узнать человека.

Дорога вновь избавила Милли от необходимости отвечать. Вынырнув из зарослей, машина оказалась на завершающем отрезке пути. Вперед вела лишь вьющаяся среди скал широкая тропа. Величие взметнувшихся в небо горных пиков возмещало глазу отсутствие бурной растительности.

С красотой горных вершин соперничали изящные, будто резные башни Лас-Рокаса.

Бредли, которого, казалось, ничто не может ни удивить, ни взволновать, неожиданно резко нажал на тормоза.

— Что это? — спросил он.

— Лас-Рокас. Пит купил его за год до женитьбы на моей матери. Это средневековый замок.

— Это я и сам вижу. — Рональд покачал головой. — Если бы я не видел всего этого своими собственными глазами, то никогда бы не поверил в возможность подобного. А котлов с кипящим маслом и ведьм здесь нет?

— Это памятник истории, — чопорно сказала Милли. — Министерство культуры предъявляет весьма строгие требования…

— К кипящему маслу?

— Замок небольшой. — Милли старательно не поддавалась на его насмешки. — Когда Пит купил его, он был почти полностью разрушен, так что многое из того, что выглядит подлинным, на самом деле результат реставрации. Но ученые все равно иногда приезжают сюда.

— Ученые? Маги и колдуны лучше вписались бы в такую обстановку. — Рональд снова засмеялся. — Должно быть, у вашего отчима действительно куча денег. Думаю, вы воспринимаете все это как нечто само собой разумеющееся? Просто привыкли к подобным вещам?

Не дожидаясь ответа, он въехал во внутренний двор замка. Здесь цвела буйная растительность, стояли вазоны и кадушки с лимонными и апельсиновыми деревьями, розовыми кустами, геранью; древнюю стену оплетали стебли винограда.

Бредли заглушил мотор и осмотрелся вокруг.

— Фантастика… — наконец проговорил он. — Просто не верится.

Милли выбралась из машины и слегка потянулась, с наслаждением вдыхая прохладный свежий воздух. Чувствовалось, что здесь недавно прошел дождь, но сейчас выглянуло солнце, и повсюду блистали алмазные капли. Рональд подошел к ней. У него было странное выражение лица.

— Здесь вы дома?

— Нет. — Она отрицательно покачала головой. — Когда была жива моя мать, мы редко приезжали сюда. Она считала, что этот замок — слишком уединенное место. Но однажды я провела здесь целое лето…

Воспоминания о том лете отчетливо всплыли в ее памяти.

Шон тогда еще не был женат. Держась за руки, они вдвоем бродили среди оливковых рощ и горных пастбищ, но их отношения оставались абсолютно невинными. Следующие восемь лет своей жизни она провела в ожидании того, что он полюбит ее. А когда он наконец полюбил…

Вздрогнув, Милли постаралась отогнать неприятные воспоминания.

— Здесь прекрасная, почти дикая природа. Если хотите, я вам все покажу, — застенчиво предложила она. — Перед тем как вы уедете…

— Спасибо. — Бредли пристально посмотрел на нее. — В то лето вы были здесь одна?

Черт бы его побрал, подумала Милли. Как ему удается разгадывать мои самые сокровенные мысли?

— Нет, со мной был мой учитель музыки, — холодно ответила она.

— И все? Должно быть, вам было довольно скучно, — лениво заметил Бредли.

Милли судорожно глотнула, стараясь подавить стоявший у нее в горле ком.

— Да нет, здесь недалеко есть деревня. Туда можно добраться за двадцать минут. Впрочем, мы тогда много занимались…

Его брови поползли вверх от удивления.

— Сколько же вам было лет? Она покраснела.

— Семнадцать.

— А вашему наставнику?

— Двадцать восемь. А откуда вам известно, что это был мужчина? — вдруг спохватилась Милли.

— Я этого не знал.

Она рассердилась на себя. Ей хотелось сказать ему что-нибудь неприятное, но не нашлось подходящих слов. Перехватив ее взгляд, Рональд слегка похлопал ее по руке.

— Не сдерживайтесь! Просто дайте мне по физиономии, — лениво посоветовал он.

С трудом, но ей удалось сохранить самообладание.

— После такой утомительной поездки вы, должно быть, устали и голодны. Я могу покормить вас.

И она медленно вошла в замок, делая вид, что не слышит тихого смеха, раздавшегося ей вслед.

Отделанная камнем кухня в основном сохранила свой первоначальный, средневековый вид. В противоположной входу стене виднелась массивная дверь. Рональд прошел туда и вскоре вернулся, весьма довольный увиденным.

— Что там? Похоже на лабораторию какого-то сумасшедшего ученого.

Милли, исследовавшая содержимое холодильника, взглянула на него.

— Система энергоснабжения.

— А баллоны с кислородом зачем?

Милли была поражена. Обычно, зайдя в комнату, которую Пит называл машинным отделением, никто не замечал таких деталей.

— Это оборудование для горноспасательных работ. Иногда в горах люди попадают в трудные ситуации. В поселке есть добровольная команда спасателей. Часть их экипировки хранится здесь, ведь замок находится значительно выше деревни. Кроме того, сюда удобно приносить раненых. А еще здесь есть радиостанция — на случай, если не работает телефон, — и вертолетная площадка.

— Настоящий форпост прогресса. — Бредли явно был под впечатлением от услышанного, но не смог не пошутить:

— А продукты сюда доставляют на ослах? Или сбрасывают с вертолета?

— Многое можно выращивать прямо здесь, на огороде. Остальное на грузовике привозят из деревни. Кстати, похоже, мы пропустили очередную поставку, — огорченно заметила она, завершив обследование запасов.

— В шкафу пусто?

— Нет, конечно, но продуктов меньше обычного.

Обследовав винный погреб, Рональд вернулся очень довольный, с почерневшей от времени, покрытой пылью бутылкой вина.

— Это уж слишком торжественно, — с сомнением заметила Милли.

— Вы заслуживаете поощрения, — возразил он, с привычной легкостью извлекая пробку. — И, клянусь Богом, я тоже. К тому же я не заметил надписи «Не трогать!». Подайте, пожалуйста, бокалы…

Они сидели за широким дубовым столом посредине кухни, жадно поглощая приготовленные Милли блюда. На десерт она подала фрукты и сыр.

Ей очень хотелось спать, но она не стала возражать, когда Рональд спустился в погреб за второй бутылкой вина.

Оно было мягкое, ароматное и приятно согревало.

— Этот запах цветущего апельсина мне что-то напоминает, — задумчиво произнесла она. — Будто сидишь в сумерках у камина. В нем дрожат языки пламени, потрескивают угли…

— Так вот как на вас действует алкоголь? — Бредли покачал головой. — Именно это, должно быть, имел в виду один мой приятель, когда сказал, что у меня нет воображения. Я ничего не чувствую, кроме вкуса алкоголя и фруктов.

— Может быть, вы просто не любитель вин? — предположила Милли.

— Я же из Калифорнии! — оскорбился Рональд. — По крайней мере, был усыновлен там. Просто я слишком поздно впервые попробовал настоящее вино, чтобы уметь профессионально оценивать его.

Милли подперла голову руками. На мгновение у нее возникло странное ощущение, что Рональд собирается наклониться к ней, но он резко откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы. Его лицо вновь стало непроницаемым.

— Пожалуй, вам хватит пить, — заметил он. — Это старое вино только кажется таким легким. Почему бы вам не прилечь, пока я разгружу машину?

— Это моя обязанность, — возразила Милли.

Язык у нее немного заплетался, и это удивило ее. Она добавила, стараясь тщательно выговаривать каждое слово:

— Почему я должна ложиться? Я не устала и вообще в полном порядке.

— Пока да.

Ее глаза обиженно сузились.

— Вы хотите сказать, что я пьяна? Алкоголь не оказывает на меня никакого действия.

Тут она заметила, что ее бокал пуст, и нетерпеливым жестом подвинула его Рональду. Он вопросительно поднял брови, пожал плечами и снова налил ей вина, но все же спросил:

— Вы уверены, что это вам не повредит?

— Конечно, уверена. Я пью вино всю жизнь.

— Расслабление наступает значительно раньше, чем пропадает способность держаться на ногах, — осторожно заметил Бредли.

— А я вовсе не напряжена, просто контролирую свое поведение, — возразила Милли.

— Тогда почему вас так легко смутить? — Пораженная, она опустила глаза. Откуда он это знает? — Я постоянно загоняю вас в тупик, ведь верно? Я чем-то пугаю вас. Впрочем, возможно, у вас действительно есть основания бояться меня. — Неожиданно он подался вперед и, взяв за подбородок, поднял ее лицо так, что их глаза встретились. — Хотите, я скажу вам, что вижу, глядя на вас? — В его тихом голосе зазвучало что-то опасное. — Ох уж эти глаза!

— Что? — переспросила Милли. У нее не было уверенности в том, что она правильно расслышала его последние слова.

— Вы очень красивая женщина, Милдред Роббинс. — Она смутилась, а он добавил чуть сердито:

— Но не хотите замечать этого. Что ж, это ваше дело, однако не думайте, что все остальные так же слепы, как вы.

Милли вздрогнула, и странная, гипнотическая атмосфера тут же растаяла.

— Вы сумасшедший, — сказала она, отталкивая его руку. — Зачем-то выдумали, что увлечены мною…

Его лицо стало таким же холодным и высокомерным, как во время вечеринки у Джуди.

— А что в этом странного? Не в моих ли объятиях вы проснулись вчера утром?

Милли похолодела. Она едва могла дышать.

— Это была случайность. Я очутилась там не потому, что вы хотели меня. К тому же вы были рассержены, когда проснулись, — я прекрасно помню выражение вашего лица!

— Да, я действительно был рассержен. Но от этого я не перестал желать вас.

Милли недоуменно уставилась на него. Ее мысли метались, как птицы в клетке. Даже Шон никогда не говорил, что хочет ее, и никогда не смотрел на нее такими пожирающими глазами. Она неожиданно осознала, что они одни в доме, и ее дыхание участилось. Молчание затянулось. Рональд нетерпеливым жестом провел рукой по волосам. Милли поймала себя на мысли, что ей тоже хочется прикоснуться к ним, и поспешно спрятала руки за спину.

— Черт, — пробормотал он, явно поддаваясь неожиданной вспышке гнева. — Думаю, мне надо следить за своими словами. Я вовсе не намеревался сообщать вам об этом.

Милли встала и, обогнув стол, остановилась перед ним.

— Вы это серьезно?!

— Да! Хотите, чтобы я доказал, насколько серьезно это было сказано?

От его слов Милли даже чуть пошатнулась.

Шон твердил, что она холодна как лед, и она верила в справедливость его слов, но сейчас ей пришло в голову, что, возможно, они оба ошибались.

— Да, хочу, — ответила она.

На какое-то мгновение Рональд замер, а потом, приглушенно вскрикнув, притянул ее к себе.

От прикосновения его рук Милли почувствовала необыкновенную легкость во всем теле.

— Черт побери! Мне следовало знать, что этим кончится…

Какое-то странное чувство охватило Милли. Ее сердце колотилось так, что, казалось, от этих толчков она вот-вот разлетится на мелкие кусочки.

Я больше никогда не стану прежней, подумала она.