Растолкав сонных привратников, Кирилл прошёл внутрь дворца. Мы последовали за ним. Пройдя по широкому коридору, мы поднялись по лестнице и оказались на втором этаже. Стражник у кабинета недоверчиво нас оглядел, но всё же пропустил.

В большой, хорошо отделанной комнате было светло. В одной стороне стоял рабочий стол, заваленный кучами бумаг, напротив стоял секретер — по нему тоже будто прошёлся небольшой торнадо: всё наружу, листки с печатями и гербами валяются по полу. Напротив камина в глубоком красном платье сидит женщина, она прикрыла глаза одной рукой, второй перебирает чётки.

— Ваше преосвященство, — обратился к ней Кирилл; женщина подняла на него усталые глаза, осмотрела нас всех и, встрепенувшись, встала с кресла, где отец?

— Он вышел, — проговорила женщина, — разобраться, что происходит.

— Всё кончено, — проговорил принц и отошёл в сторону — положить плащ и шпагу на место.

— Как?! — упавшим голосом спросила она и села обратно в кресло, глядя себе под ноги. — Неужели всё кончено? Я видела, как небеса разверзлись, всё, как в писании… Неужели Бог оставил нас?

— Это вам лучше знать, — Кирилл улыбнулся. — Да нет, всё кончено в хорошем смысле. Мы спасены, портал никто не откроет.

— Портал? — женщина внимательно на него посмотрела, потом опустила глаза и тихо проговорила. — Значит Удо был прав? Значит, он не лгал про то, что перемещения стали возможны?

— Ваше преосвященство, — Кирилл ухмыльнулся и сел в кресло напротив, все и так прекрасно знали, что перемещения возможны. А что насчёт Удо, то ваш прекрасный помощник едва не убил нас всех своей тягой к власти. Вы знали, что он заключил договор с силами зла? — женщина в красном, раскрыв рот от изумления, ловила каждое слово принца. — Он хотел затеять войну между нашим и тем мирами, он хотел превратить город в гигантский портал, срастить в этом месте два мира и плевать ему было, что погибнут люди, ваше преосвященство, — всё больше распалялся Кирилл.

— Н-но как же тогда? — ошарашенная женщина ничего не могла сказать, она лишь тупо смотрела на принца и на нас. — Вы его остановили? Где теперь этот мерзавец?!

— Его забрал тот, с кем он заключил сделку, не по зубам орешек оказался. Ему не стала помогать та, кого он хотел взять в жёны ради её же силы. Хотел жениться с вашего благословения, ваше преосвященство! раздражённый, Кирилл встал и отошёл к окну, скрестив на груди руки. Женщина закрыла лицо руками и, надрываясь, горько плакала. Не выдержав, я подсела к ней и слегка потрясла её за плечо:

— Не надо, ну что вы? Всё же теперь кончилось. А вы не знали… Вы ведь не знали? — она потрясла головой. — Вот видите, никто вас не винит. Кирилл, — я со всей строгостью подняла на него глаза. Он сглотнул и подошёл к нам:

— Ваше преосвященство, простите, я не хотел… — запинаясь проговорил он. Женщина подняла на меня глаза, посмотрела на Кирилла, потом снова на меня:

— Спасибо, дитя моё. Кто ты?

— Анна Кеслер, — тихо представилась я, глаза женщины округлились, затуманились, и она в обмороке откинулась на спинку кресла. Фиона резко встала с корточек, направилась к двери и громко позвала стражника:

— Быстрее, нюхательную соль! Кардинал в обмороке!

За дверью послышались быстрые шаги, в комнату с подносом, полным всякими склянками, вбежала служанка, за ней появилась пара лакеев, последним поспешно вошёл король. Я, озираясь, смотрела то на них, то на ребят, то на женщину в кресле… Кардинал? — никак не могла поверить ушам я.

Кардинал пришла в себя минуты через три — практически сразу; так что стоит отдать дань её нервной системе. Хорошенько оглядев всех присутствующих, она, как и следовало ожидать, остановила взор на нас с Леной. Мы отделились от общей массы и, опустив головы, подошли к её преосвященству с видом нашкодивших девчонок.

Она долго смотрела на нас, переводя взгляд с одной на другую, в глазах кардинала блестели слёзы. Наконец, очевидно, делая над собой усилие, она глубоко вздохнула и несмелым дрожащим голосом тихо вымолвила:

— Господи Боже!.. Я даже не подозревала… — она опустила глаза, снова готовая расплакаться, как король, не выдержав того, что он один, помимо прислуги, в комнате не знает, что происходит, нарушил трагическую сцену:

— Да в чём дело-то?! — проговорил он грозным голосом. — Мы каким-то неизвестным способом спаслись от сулимой с небес гибели, а тут вы рыдаете! Ваше преосвященство, что это значит?! И кто эти две девушки? Что они делают в моём дворце? — Кирилл хотел было нас представить, как кардинал знаком повелела ему молчать, опираясь на подлокотник, встала и сделал пару шагов по комнате. Лена придерживала её с одной стороны, я — с другой.

— Ваше величество, — начала кардинал, — я сделала очень большую глупость. Совершила непростительную ошибку…

— Да в чём дело?! — на повышенном тоне проговорил король. — Кирилл, твоих рук дело?

— Отец, — начал было принц, но кардинал вновь его прервала.

— Принц тут не при чём. Это я не разобралась, что за тёмная овца попала в моё стадо. Чёрный ангел окропил крылом своим…

— Ваше преосвященство, — грубо вставил отец Кирилла, — вы не на проповеди.

— Всё могло закончиться трагедией. А ведь я просто хотела укоренить в свете, как мне казалось, верного мне человека.

— Ваше преосвященство, хватит загадок, — оборвал её король. — Да где, в конце концов, второй придворный волшебник — может, это он нам всё разъяснит?

— Удо пропал, — произнёс Кирилл. — Навсегда.

— Что?!

— Ваше величество, — наконец решилась хоть что-то сказать я. — Так это никогда не закончится. Удо хотел превратить Саурваль в гигантский портал, но у него ничего не получилось и его забрал демон. Всё.

— Какой портал из столицы? Какой демон? Я с ума сойду, — король в ужасе закатил глаза и облокотился о секретер. — Да кто вы такая?!

— Они спасли Саурваль, — негромко проговорила кардинал.

— Хорошо, — уже не в состоянии сопротивляться, король знаком выгнал слуг, дождался, пока они закрыли двери и посмотрела на нас с Леной. — Ну а имена-то у вас есть?

— Елена фон Милош, — после воцарившегося молчания Лена представилась первой. Король округлил глаза, заходил по комнате и что-то бормотал себе под нос. Потом он остановился и поглядел на Лену. В такой ситуации было как-то неудобно называть себя, но я всё же проговорила себе под нос:

— Аня Кеслер, кажется… Гм, — я откашлялась и опустила глаза. Кажется, все снова посмотрели на меня…

Часа в четыре все разошлись обедать. И это — если не учитывать того, что мы даже не завтракали. Я так и осталась у Ловерана — старшего в кабинете. Кардинал посмотрела на меня, как пастырь на свою овечку, не преминула ещё раз спросить, точно ли я её простила и, получив утвердительный ответ, побежала выписывать себе индульгенцию. Король выудил откуда-то из своих личных запасов откупоренную бутылку вина и налил мне и себе.

После утомительного разговора о том, как нам с Леной жилось в Москве и о том, что произошло с леди Мариной и леди Юмэ, Кирилл, наконец, заявил о том, что никто никуда не денется и что им всем нужно поесть и поспать. Король, буквально отрывая от сердца, позволил ребятам с Леной пойти передохнуть. Я решила сделать старику одолжение, было невыносимым видеть, что он хочет ещё что-то рассказать, но не при свидетелях. В общем, я решила остаться с ним и дать человеку высказаться.

— Я вас слушаю, ваше величество, — начала разговор я. Король сделал большой глоток и проговорил.

— Я хотел с вами поговорить. Сами понимаете, это так неожиданно, всё, что произошло. Ваша заслуга неоценима, но сейчас дело не в этом. Вы, безусловно, заслуживаете награды, и я исполню любое ваше желание… О возвращении титула вам и вашей телохранительнице тоже нет никаких вопросов считайте, что вам обеим снова принадлежат те земли, которыми владели ваши предки, — я кивнула в знак благодарности. — Я думаю, вам стоит также узнать о том, что замок фон Милош — Сен-Дельжотар заколдован.

— Я это знаю.

— Да-да, безусловно… Вы говорили, что уже успели там побывать. Ввиду того, что появились обе герцогини, с чьим исчезновением связано много всего непонятного, я думаю, вам стоит попробовать его открыть.

— О чём вы? Большинство тайн, которые витали вокруг наших с Леной имён, распространили вы. Я, конечно, вам благодарна, но что до замка… Как вы сами сказали, и, как я упоминала, я там была. Его невозможно открыть. Монах Филипп сказал, что как только ваша личная гвардия покинула его, сопровождая следопытов, замок затворил ставни и стал сам себя охранять. Только один человек, по его словам, способен раскрыть двери.

— Миледи, — король улыбнулся, — а вам не приходило в голову, что, возможно не вы тот человек, который способен открыть его двери? Ну или по крайней мере найти предмет, который способен это сделать…

— Возможно вы и правы, — в моём мозгу возродились старые сомненья. Может быть, Лена… Но что это даст? Конечно, она имеет полное право на возвращение частной собственности, но… Вы ведь не за этим начали разговор.

— До меня доходили слухи, что замок закрыт на ключ. Ключ в замке, деловито, с расстановкой проговорил король, нагоняя как можно больше тумана на свои слова, — замок закрыт.

— Логично, — кивнула я. — Замок закрыт на ключ, ключ в замке, но замок закрыт на ключ, а ключ в замке, — загибая пальцы начала перечислять я. — Это может продолжаться до бесконечности. Я, безусловно хочу сделать Лене приятное, но, боюсь, цепь не оборвать.

— Если не найти в ней лишнего звена, — король заёрзал в кресле. Конечно, для нас оно будет совсем не лишним, а запасным. Запасной ключ, так сказать.

— И где же он? — заинтригованная, я наклонилась вперёд.

— Разные слухи ходят, но я, как практически непосредственный участник событий, придерживаюсь одного: ключик в маленькой деревянной коробочке в небольшом потаённом лесу моей крестницы.

— Никодим, — выдохнула я.

— Прескверный гном, но славно выполняет свою работу. Все десять лет, с того самого момента, как я его нанял.

— Так вы точно знаете, что находится в ящике?! Там ключ от замка?

— Мне вручил его один хорошо известный вам человек ещё до вашего исчезновения. Просил спрятать в надёжном месте.

— Что за человек?

— Думайте миледи, — король ехидно улыбался; было видно, что его так и распирает рассказать мне всё, но он еле сдерживается.

— Хорошо, попробую, — согласилась я. — Человек, которого я хорошо знаю, который должен был как-то передать мне по возвращении ключ, но так, чтобы это точно была я, ведь говорят, что открытый портал всё ещё в замке. Что легче всего? Спрятать его в саду моего телохранителя — сад зачарован, в него не войдёт никто плохой, а Лена всегда будет рядом и поможет открыть ящик. Нет никакой пещеры за водопадом, в шкатулке ключ от замка. Тогда я не смогла извлечь его сама — всё верно, ведь я — не Милош, точнее, Милош не я, король, улыбаясь, кивал. — Этот человек ждёт меня там? Возможно и нет, но там всё равно что-то есть.

— Я вам помогу, миледи: не что, а кто, — Ловеран — старший радостно зажмурил глаза. — Никогда не думал, что этот день настанет, но он запретил себя беспокоить, боялся, что Удо всё поймёт и заставит выдать вас.

— Он следил за мной, — пока не понимая, о ком идёт речь, я пыталась схватиться за ниточку, протягиваемую мне королём. — Почему он мог сдать меня Удо? Он следил за мной отсюда, из этого мира? — Король ещё раз кивнул, ловя каждое моё слово. — Сильный маг, сильнее чем Удо, раз тот не смог меня даже найти. Кто бы это мог быть?

— Проще оставаться для всех мёртвым, — восторженным полушёпотом проговорил монарх. — Никто о тебе не говорит, никто не ищет.

— Его никто не искал… — заворожено повторила я. — Никто о нём не говорил, даже не вспоминал. Все думали, что он умер… Логичным было бы предположить, что он умер, раз исчезла я и ни о ком из участников побега не было ни слуху, ни духу. О нём никогда не вспоминали, не хотели теребить печальные мысли, думая, что его нет в живых. И я никогда о нём не думала, не скучала даже… А почему? Просто он всегда был рядом, следил, наставлял, хоть и издалека. Сильный маг, это он открыл портал, когда в той гостинице мы все едва не погибли… Ваше величество, в замке мой отец?!

Король ещё сильнее зажмурил глаза и, весь довольный, сжался в кресле. По лицу его блуждала счастливая улыбка.

Не желая терять не единой минуты, я мгновенно сорвалась с места и направилась, наугад, на кухню. Спустилась вниз по лестнице, а дальше побежала по узкому коридору на запах чего-то сгоревшего. В большой, грязноватой кухне прямо за столом сидела вся моя компания и уплетала за обе щеки. Довольные и, как и были, неумытые, они поглощали всё, что им подавали суетившиеся вокруг слуги. Видеть принца, кушающего на кухне вместо тронной залы было довольно забавно, но тогда меня заботило другое — я выдернула Лену из-за стола, и она, радостная, как сто китайцев, на ходу допивая содержимое бокала, вышла вслед за мной. Мы остановились прямо в коридоре и я, сбивая дыхание, быстренько изложила ей сложившуюся ситуацию.

— Так что, ты мне очень нужна, — прибавила я в конце и, вся в ожидании уставилась на подругу. Она, не минуту не колеблясь, схватила меня по локоть и потащил вон из дворца в сторону конюшен.

— Ты чего? — не поняла я.

— Быстрей, а то эти увяжутся, — на ходу озвучила свои мысли она. — А это — дело личное. Возьмём самых быстрых лошадей. Если без остановок и перекуров, через пять минут обернёмся. Конечно, если этот гном не привяжется.

— Т-ты о чём? Ты со мной едешь или как?

— Будешь продолжать задавать глупые вопросы или как? — передразнила она меня и в мгновение ока забралась на лошадь. — Конечно еду! Куда ты без меня? — она улыбнулась.

— Тогда какие пять минут? Туда почти сутки скакать. Без передышек, конечно, можно и чуть побыстрее, но ты учти, я сегодня даже не завтракала.

— Если хочешь поужинать, то давай быстрей, — она тронула коня и выехала за пределы замка. Я последовала за ней, всё ещё ничего не понимая:

— Так какие пять минут-то?!

— Аня, достала, веришь?

— Нет, это ты меня. Объясняй, в чём дело, а то обижусь, — поспешила угрожающе вставить я.

Лена обернулась, снисходительно глядя на меня, и хлопнула в ладоши. Всё вокруг озарилось яркими огоньками-вспышками, в ушах раздался громкий свист, и мы выехали на мощёную улицу, полную застывшими в движении людьми.

Летели, как на крыльях, а то что никто вокруг не шевелился, прибавляло ощущение того, что сами мы движемся со скоростью света. Вполне возможно, так оно и было.

По мере приближения к замку Сен-Дельжотар дыхание стало сбивчивым, под ложечкой засосало, а в голову стали лезть какие-то пессимистичные предположения. Силой заставив себя сначала доехать до заколдованного сада, достать ключ, а потом вернуться к замку, я только потом поняла, что мозги у меня на тот момент работали совершенно в другом направлении. И потом, как бы я себя чувствовала, стоя под дверьми и, пялясь в окна, выкрикивая «Папочка!»? Лена, по-видимому, угадав ход моих мыслей, критически оглядела меня, когда я с тоской и тревогой посмотрела в сторону замка, фыркнула что-то и про себя усмехнулась.

— Ты чего? — спросила я на полном ходу, уклоняясь от застывшей в воздухе птицы.

— Думаю, что ты ему скажешь, — крикнула она в ответ.

— Я ещё не знаю, может он меня и дождался.

— Брось, — Лена рассмеялась своим мыслям. — Столько лет прошло, а у тебя какие-то сомнения. Спорим на что угодно, он сейчас стоит где-то там и смотрит на тебя, на нас.

— Может, он застыл и нас не видит?

— Ну ведь там, в гостинице, он не застыл, — резонно предположила она. Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой! — она опять расхохоталась, а потом погрустневшим голосом добавила. — Хотела бы я сейчас оказаться на твоём месте.

— Тебе бы это не понравилось, — произнесла я, и больше мы не разговаривали до самого леса.

Когда впереди замаячил волшебный сад, я думала, что от волнения лишусь чувств, но и это чувство было несравнимо с тем, что охватывало меня при мысли о том, кто мог ждать меня в замке. Въехав в рощу, мы спешились, и, внимательно оглядываясь в поисках застывшего гнома, побрели к водопаду.

Потоки воды блестели на солнце мёртвым светом. Всё то же величие отдавало какой-то показной салонностью. Никодим стоял на корточках, любуясь своим отражением в воде. Я уже приготовилась перенестись в шкалу Брутуса, как Лена меня остановила. Она придирчиво осмотрела место предполагаемой схватки и предусмотрительно откинула в сторону все сучки и веточки.

— Готова? — спросила, наконец, она; я кивнула, и тогда Лена звучно щёлкнула пальцами.

От быстрой смены обстановки у меня немного закружилась голова. Рядом зашумела вода, воздух вновь наполнился запахом цветущих деревьев. Гном мгновенно обратил на нас внимание, отскочил в сторону, словно кузнечик, и теперь поглядывал на нас с немалой долей настороженности. Не надо было быть очень наблюдательным, чтобы заметить, что пальцами в траве он ищет подходящее оружие. Ничего не найдя, он встал с колен и, глядя на нас как на врагов народа, сделал пару решительных шагов вперёд. Оказавшись перед нами лицом к лицу или, как бы поточнее выразиться, пупок к носу, он громко кашлянул, напустил на себя угрожающий вид и проговорил:

— Кто такие? Что тут делаем? Отвечаем чётко, внятно, желательно наклонившись, — прибавил он пониженным голосом.

Лена послушно наклонилась, уперев руки в колени, и, встретившись с гномом глазами, проговорила:

— Елена фон Милош. А ты, карла, давай ящик. Мы спешим.

Как ни странно, на «карлу» Никодим совсем не обиделся — видимо, почувствовал в Лене настоящего противника. Он лишь утёр нос грязным платочком, встал на мыски, прошептал ей что-то на ухо и побежал в кусты, видимо, доставать шкатулку. Я с подозрением посмотрела на подругу. Она, всем своим существом, пытаясь справиться с распиравшим её хохотом, проговорила:

— Он сказал, что ты шпиёнка, хотела выдать меня за себя, но он сразу тебя распознал и, как только я велю, поможет тебя схватить, казнить, а потом долго мучить. Именно в этой последовательности, — объявила Лена, нарочито коверкая слова.

— Уголовник, садист, нечисть вшивая, весь мхом зарос, — продолжала тираду раздосадованная я. — Маразматик с манией преследования!..

Меня прервал появившийся Никодим. В одной руке он держал шкатулку, в другой — как можно было догадаться — палку. Я недоверчиво осмотрела и то и другое; Лена, поняв меня без слов, сначала вырвала у отпирающегося гнома палку, бросила её в озеро, а потом взяла в руки шкатулку. «Ну и с чего тут начать?» — проговорила она, осматривая шкатулку сверху донизу. Пока она с ней копошилась, Никодим не сводил с меня взгляда. Мы готовы были наброситься друг на друга, исчерпав про себя весь запас ругательств в адрес друг друга, как вдруг Лена открыла шкатулку.

— Это тебе, — она протянула мне старый, покрытый ржавчиной ключ; на самом дне шкатулки, затянутой чёрной тканью, я заметила белый кусок бумаги. — А это мне… — тихо проговорила Лена, разворачивая письмо.

— От кого? — затаив дыхание спросила я.

— От мамы с папой, — дрожащим голосом ответила Лена. Она вся была в чтении, и я просто не могла её прервать. Ни разу после случившегося я не спрашивала у неё, что было в том письме. Зачем? Если, как только она впоследствии доставала его, чтобы просто переложить с места на место или перечитать выученные наизусть строки, на глаза её наворачивались слёзы…

— Я пожалуй, пойду, — тихо промямлила я, чувствуя себя с каждым словом всё глупее и глупее. Лена едва заметно кивнула, и я, забравшись на лошадь, совершенно забыв про шкалу Обратуса, понеслась в сторону замка. В руке был зажат старый ключ. Так оно и должно было случиться, я словно возвращалась на десять лет назад, туда, где великие маги и волшебницы вели свой бой за счастье своих детей. Всё происходило теперь так, как должно было быть, как было ими запланировано давным давно. Мне должен был дуть в лицо этот ветер, рядом должны были пролетать птицы, всё должно было вернуться к жизни так же внезапно, как вернулась к жизни я.

Дышать, дышать полной грудью, дышать до боли в рёбрах. Скакать так быстро, как может конь, а если нет — ещё быстрее. Шкала Обратуса — шкала магического времени, но какое волшебство, если я спешила к своему отцу?! Какое волшебство, если и без него я могла обогнать полёт мысли, полёт фантазии…

Сен-Дельжотар предстал передо мной в своём былом могуществе. Не было тех угрожающих форм и очертаний, ничего такого, что могло бы внушить опасения или отпугнуть. Мне навстречу прямо из ворот крепостной стены замка вышел слепой монах, лаяла собака. Салтык выбежал на дорогу, и моя лошадь встала на дыбы. Я спешилась, оббежала счастливого от чего-то пса и направилась к дверям замка. Отец Филипп перегородил мне дорогу:

— Куда вы?! Стойте!

— Уйдите! — попыталась отвязаться от него я. — Уйдите, отец Филипп! У меня есть ключ! Там он! Я знаю!..

— Кто вы? — недоверчиво спросил монах. — В прошлый раз вы назвались Еленой фон Милош, если я не ошибаюсь. А я никогда не ошибаюсь: с тех самых пор, как я ослеп, мой слух меня ни разу не подводил. Так кто вы на этот раз?! — спросил он сурово.

— Анна, Анна Кеслер, — совсем запыхавшись представилась я. — Пустите, умоляю!

— Анна Кеслер? Вы точно уверены?

— Да точно, точно! — я еле отдышалась. — Пустите!

— И у вас есть ключ? — всё ещё недоверчиво вопрошал отец Филипп. Салтык ластился возле моих ног. — Салтык, она говорит правду? — пёс одобрительно гавкнул. — Ну что ж, монах засуетился. — Проходите, прошу вас. И не серчайте на старика, господин Удо нагнетал на меня ужас все эти десять лет.

— Удо больше никого не тронет, — проговорила я, направляясь к дверям.

— Как?! Неужели всё?.. Неужели наконец-то всё вернётся на свои места?

— Если он там, то да, — дрожащими руками я пыталась вставить ключ в замочную скважину.

— Он там, миледи, — проговорил монах тихим уверенным голосом; от неожиданности и я обернулась и увидела, как по его лицу текут слёзы. Десять лет я искупал свой грех перед вашей семьёй; носил ему еду, оставлял на пороге, а потом находил пустую корзину. Идите, миледи! — отец Филипп улыбался.

Его слова придали мне уверенности, и я налегла на дверь. Со скрипом, но она отворилась. Я вошла в тёмное, холодное помещение. Сразу из серого холла наверх вела огромная мраморная лестница. На ней валялись то осколки посуды, то разорванные платья, то доспехи. Я огляделась по сторонам: направо вела галерея, а двери слева были плотно закрыты. Я подошла к ним и распахнула. Под ноги мне покатились хрустальные подвески, посреди залы на огромном столе лежала упавшая хрустальная люстра, по всему полу были рассыпаны мелкие стекляшки. Вдруг откуда-то сверху я почувствовала будто дуновение ветерка, небольшой, едва уловимый сквозняк.

Не теряя ни минуты, я побежала наверх, перепрыгивая через ступени. Платье давно порвалось, туфельки превратились в кроссовки, рука под повязкой ныла, но я всё равно бежала по лестнице дальше и дальше. Я остановилась у узкой полуоткрытой двери, оттуда тянуло свежим ветром. Несмело, унимая дрожь, я её отворила и вошла в полумрак. Справа различались очертания кровати с балдахином, у разбитого окна с задёрнутыми шторами стоял человек. Он был высокого роста, немного худощав, с длинными, отросшими волосами. Он стоял ко мне спиной, но, как только я вошла, резко обернулся. Мне стало ясно, что он меня ждал… Давно. Возможно даже слишком давно. Вдруг стало очень холодно, по спине, по плечам побежали мурашки.

Мгновенно у меня в горле пересохло, все слова разом вылетели из головы, а щёки обожгли слёзы. Я проделала весь этот путь и вот награда: передо мной стоит тот, кого я и не чаяла увидеть. В голове замелькали детали и лица. Он подошёл ко мне и, не шевелясь пару секунд, словно решаясь на что-то, всё же обнял меня. Помимо своих, я ощутила у себя на лице жар его слёз. И тогда я всё сразу вспомнила. Даже его. Он ни капли не изменился, похудел немного, и всё. Мой папа…

Мы вернулись в замок утром следующего дня. Отец перенёс нас обоих прямо к воротам одним движением пальцев. Всё было очень быстро, возможно, даже слишком, ведь у меня закружилась голова и перед глазами поплыли круги. Папа сказал, что в этом нет ничего страшного — просто я целый день ничего не ела, а тут столько переживаний. Переживаний, волнений, эмоций и правда хватило бы на две жизни с лишком. Но что мы делали так долго? Почему не отправились сразу в замок? Туда, где светло, тепло, оденут, накормят и… никто не оставит в покое? Мы говорили. Говорили долго, пока не начинал заплетаться язык. Потом мы молчали, глядя друг на друга, и снова начинали беседу. Совсем с другой темы, касательно совсем другого вопроса, но так много нам надо было обсудить. Отец показал мне, каким образом следил за мной весь период отсутствия, объяснил, почему не мог появиться открыто и разоблачить Удо — он ждал меня, готовый помочь в любой момент. Тогда я подумала, как они похожи с Леной. Как много оба для меня сделали… никогда в жизни мне не вернуть этот долг. Потом мы говорили о маме, о нашей жизни там и ещё о куче важных и не очень вещей.

У ворот нас встретила не спавшая всю ночь прислуга. Нас проводили в соседние комнаты, чтобы по распоряжению принца дать выспаться. Отец так ослаб за годы добровольного заключения в замке Сен-Дельжотар, что специально для него немедля послали за лучшим королевским врачом. Как выяснилось, по совместительству с прорицанием и защитой королевства от магических казусов разного характера, эту должность выполнял Тезарус. Этому человеку я могла доверить всё, что имела и знала, что никогда об этом не пожалею.

Старый волшебник вошёл в спальню отца, будучи ещё в ночном халате и тапочках. В руках он держал небольшой саквояж. После пятиминутного осмотра, он отвёл меня в сторонку и, лукаво поглядывая по сторонам, доложил:

— С вашим отцом всё в практически полном порядке. Немного трав, спокойного сна и будет, как новенький, я поспособствую, — волшебник улыбнулся.

— Спасибо, — прошептала я.

— Это меньшее, что я могу для вас сделать, — Тезарус наклонился и поцеловал мою руку. — А вот ваше состояние меня тревожит: девушкам в вашем возрасте не положено бродить где-то так рано и вторую ночь не спать.

— Но я… — хотела было что-то опротестовать я, как Тезарус обернулся с каким-то немым вопросом к моему отцу. Видимо, получив утвердительный ответ, он закопошился у себя с сумке и извлёк оттуда склянку с порошком голубоватого цвета.

— Ну уж нет, — пробормотала я, отходя в сторонку. — У меня от порошков в последнее время сплошные неприятности.

— Вам надо выспаться, миледи, — лилейным голосом промолвил придворный волшебник, насыпая порошок себе на ладонь. Затем он выпрямился, направил руку на меня и легонько дунул на ладонь. Порошок, пахнущий ромашкой, попал в глаза, нос, рот и уши, словно обволакивая меня тёплой, нежной дымкой.

— Да не хочу я… — прошептала я, засыпая. Я почувствовала, как заботливые руки слуг подхватили меня и, как на облаках, понесли в другую комнату. Спать хотелось всё больше и больше, не в состоянии даже пальцем пошевелить от усталости, я отключилась.