Скоро я выехала на дорогу на Саурваль и, надеясь, что дождь застал моих спутников в близлежащей деревушке, погнала коня вперёд. Я хотела опередить ливень и оказаться рядом с ними в какой-нибудь гостинице. Меня мало заботило, что впопыхах я не взяла ни денег, ни запасной одежды. Моим желанием было быстрее оказаться рядом с ними и всё обсудить.

Стихия не унималась, вдоль дороги ручьями текла вода. Мне казалось, что темнее и быть не может, но, словно решив убедить меня в обратном, природа злилась и нагнетала тучи ещё интенсивней. Где-то через час впереди я заметила огоньки деревни, над крышами поднимался дым.

Гроза немного поутихла, но ливень и не думал закругляться. Я заметила всадника, несущегося мне навстречу. Когда мы поравнялись, он резко остановил коня и тот, едва не потеряв равновесия, заскользил по мокрой дороге. В рассеянном свете деревенских окон, до которых оставалось чуть менее полукилометра я разглядела Яна. Мокрый, будто только что из душа, по его лицу крупными струями бежали капли дождя. Он вымок до нитки, на голове капюшон прилип ко лбу, подол — весь в грязи. Под ним переминался тяжело дышащий скакун.

— Я нашёл вас, — едва отдышавшись, произнёс он.

— Как вы тут оказались? — не без удивления спросила я.

— Поедем, в гостинице я вам всё расскажу, — он поехал по направлению к деревне.

Мы остановились у небольшого постоялого двора с хорошо освещёнными окнами. На встречу нам вышел хозяин, он взял у нас поводья и отвёл коней в стойла. Мы прошли в чистенькую, аккуратно прибранную комнату и сели за тяжелый стол. Хозяин вернулся, Ян встал и пошёл бронировать номера и заказывать ужин. Мы договорились с ним поесть в комнате. Янош подошёл, сунул мне небольшой ключ и виновато произнёс:

— Остались только смежные, но я вас не побеспокою, — я понимающе кивнула и поднялась наверх.

В номере было просторно, чисто. Одноместная кровать под пологом, гардероб, и туалетный столик. Ещё стоял столик и два стула, справа от входной двери была растоплен камин. Помимо входной, было ещё две двери одна вела в ванну с громадной бадьёй, что странно, наполненной горячей водой, а другая, судя по всему, в смежную комнату. В гардеробе висел чистый халат и пара простыней, исполнивших роль полотенец. Не мудрствуя лукаво, я, предварительно закрыв двери на задвижку, сняла с себя мокрую одежду и положила перед камином сушиться. Затем, обернувшись одной простынёй и взяв в руку другую, пошла в ванну.

Горячая вода оказала просто целебное воздействие на мою несчастную нервную систему. Провалявшись там с полчаса я, нехотя, встала. Конечно, я бы пролежала там и дольше, но система подогревания воды в номере была не предусмотрена. Наскоро обтеревшись и нацепив халат, я вышла из ванной, подхватила с кровати плед, пододвинула ближе к камину стул и села на него греться дальше.

Разморённая после длительной прогулки, согревшись, я задремала. Но не на долго. Очень скоро меня разбудил стук в дверь из соседней комнаты. Через силу, я заставила себя встать и открыть дверь. На пороге, тоже переодетый в халат, стоял Ян с подносом в руках:

— Не побеспокою? — спросил он, всем своим видом извиняясь за то, что был вынужден прийти ко мне в одном пеньюаре.

— Проходите, — при виде дымящегося жаркого и графина с прозрачной красной жидкостью у меня потекли слюни. Пока я собирала раскиданные по номеру вещи, Ян быстренько сообразил, что куда поставить, придвинул стулья ближе к столу и пригласил меня сесть.

С полчаса, оба голодные, как волки, мы ни говоря ни слова, попросту заглатывали пищу. Когда на большом блюде оставалось ещё треть порции, а в животах у нас не было места и маковому семечку, мы оба, забыв о законах приличия, развалились на стульях и, довольные сытостью, блаженно смотрели на огонь. Наконец, я всё-таки вспомнила, о чём хотела расспросить герцога фон Эйбен и внимательно на него посмотрела. Янош, уловив ход моих мыслей огляделся, оправился, принял соответствующее его чину положение и посмотрел на меня.

— Так как вы тут оказались?

— Когда вы уехали, я чуть было не поссорился с Кириллом, не понимал, почему он вас отпустил без сопровождения. Потом, когда мы прискакали сюда, быстро поели, докупили провизии, встал вопрос — ждать или не ждать. Я решил, пусть они едут, а я останусь тут — так и сделали. Но начался дождь, я уж и не знал, что мне делать. Промаялся с час, а потом… Велел оседлать коня и выехал из деревни, а тут и вы.

— А у меня… Такие вещи странные произошли, и всё за последние сутки. Приехала я в этот замок, а там такое…

Я рассказала Яну всё, что случилось, поделилась впечатлениями, переживаниями. Он слушал внимательно, ни разу не перебил, но на его лице читалось то сопереживание, касательно того, как я не могла выйти за стены замка, то удивление от встречи с отцом Филиппом, то нескрываемое раздражение от его признания.

— Я и не знал, что Кеслер предал кто-то из приближённых, — произнёс он после того, как я умолкла. — Мерзавец!..

— Он сказал, что расползлись слухи. Какие?

— Ничего определённого. Только то, что в окрестностях сен-Дельжотара следопыты Удо сражались с кем-то. То, что это была личная гвардия короля знали только те, кого это касалось.

— А о пропаже?

— Вот это точно было известно всем, хотя об этот не принято распространяться. Дело в том, что люди относятся к вашему побегу, как, в первую очередь, неудаче Удо. Люди долго потешались над ним, даже анекдоты были.

— Были?

— Ну, до тех пор, пока полсотни самых развеселившихся не казнили на площади под окнами особняка Удо.

— Человек без чувства юмора, — озадачено проговорила я.

— Человек без жалости, — уточнил Ян.

— Да, — ответила я и немного помолчала. — Так когда мы отправляемся?

— С утра, — ответил Янош и, приняв мой вопрос за намёк, что ему пора, засобирался. Я его остановила:

— Да, ладно, останьтесь. Расскажите мне чего-нибудь.

— Например? — спросил Ян, усевшись обратно в кресло.

— Ну, о том, как вы у нас учились. Вы были первый?

— Нет. Года через три, когда стало известно о том, что мир, в который открылся проход, безопасен…

— А с чего это вдруг? — удивилась я, вспомнив «Янок из Коннектикута». Герцог, очевидно понял, к чему я клоню.

— Ну, что же, вы думаете мы все такие глупые и не можем приспособиться к сложившемуся положению? Это вам не книжки читать, — улыбнулся он. — После первых разведывательных рейдов доложили, что волшебства в мире почти нет, что технология развита хорошо, что если хорошенько законспирироваться, вполне можно жить. Я был отправлен во второй группе студентов, поступающих в ваши ВУЗы и колледжи.

— Но как вы прошли экзамены?

— У нас тоже неплохое образование.

— Неплохое? Вы учились в МГУ!

— Ну, у меня образование чуть лучше, — замялся Ян. — И потом, я же кузен принца.

— А дальше?

— А что дальше? Дальше сессии, по возможности поездки в другие страны.

— К стати о других странах, почему вы не учились, скажем в Оксфорде или Гарварде?

— Ворота на вход и на выход открываются в зависимости от календаря чтобы они открылись в западной Европе должен быть декабрь. Какая уж там учёба?.. Да и языковой барьер.

— Что это значит? Разве здесь нет других языков. Я имею в виду, что раз есть русский, то и немецкий, английский, наверное…

— Английский — это за океаном, действительно есть. Прототип немецкого второй язык в государстве. На нём говорят в некоторых городах и сёлах. К стати, вы говорите?

— На немецком? Конечно, у меня школа была с немецким уклоном.

— А герцогиня Кеслер?

— Ещё лучше меня, так ведь она… — я запнулась, поняв, что сказать в сложившейся ситуации, что Анна — отчасти немка, это полнейшая чушь.

— Что вы хотели сказать?

— Она по-немецки говорит иногда лучше, чем по-русски. Так в чём дело-то?!

— Дело в том, что в сен-Дельжотаре говорили как раз по-немецки.

— А при чём тут Анна?

— Вот и я думаю. Наверняка, дело в том, что её отец был из этих мест.

— Наверняка, — согласилась я. — А что вы имели в виду, когда сказали, что открытие портала зависит от календаря?

— Ну, есть два известных вида порталов, дверей, если хотите — на вход и на выход. Здесь поговорка: где вход, там и выход — не пройдёт, ведь для открытия каждых врат нужны строго определённые заклинания.

— Простите, кем определённые?

— Вашим отцом, — спокойно ответил Ян и продолжил. — Здесь нужен точный расчёт, в нашем королевстве этим умением владеет только Тезарус. Ну и Удо, разумеется.

— А кто сильнее?

— Миледи, простите, но вы задаёте поистине детские вопросы, — Янош улыбнулся. — Всё по-разному: преимущество Тезаруса в том, что он знает точную последовательность действий — её передал ему граф Эдельвейс, то есть он может отрывать ворота тогда, когда захочет — и на вход и на выход. Однако ему надо заранее высчитать, где портал откроется или подогнать открытие к тому моменту, чтобы оно произошло там, где, скажем, находился Кирилл. А вот Удо не способен открывать их тогда, когда ему понадобиться — он не знает части слов и потому зависит от лунного календаря. Зато, если откроет, сможет это сделать несколько раз подряд и в нужном ему месте. В тот раз, о котором мне рассказывал Кирилл, судя по всему Удо подшпионил у Тезаруса место открытия. Ему осталось лишь опередить старого волшебника. А кто сильнее решайте сами, но мой вам совет — лучше верить в своих.

— Логично. Скажите, а что делала та орава, судя по всему тоже охранников, рядом с Кириллом?

— Вы совершенно правы. Это тоже были охранники — та самая личная королевская гвардия. Они перенеслись раньше, чтобы расчистить путь и должны были ждать принца.

— Ну так и где они?

— Видите ли, миледи — очень опасно открывать ворота на вход и на выход в приблизительно одно и то же время — нужна разница хотя бы в сутки, а то может произойти перехлёст и занесёт не пойми куда. Так что, можете считать, что вам повезло.

— Хорошо, так и будем считать, — согласилась я. Признаться на тот вечер было уже довольно разъяснений, у меня от них просто голова пухла, но от возможности выяснить всё и разом я отказаться не могла. — Ян, скажите, а Кирилл вам не говорил, как он выяснил, что я — это я. Не помню, чтобы в разговоре с ним я упоминала своё имя.

— Знаете, это вы лучше у него спросите, — произнёс он и встал со стула. — Но я вижу, совсем вас уболтал. Ложитесь лучше спать, завтра мы рано выезжаем. Ребята не будут ночевать этой ночью, а нам надо их догнать.

Он вышел из номера в коридор, предварительно собрав на поднос остатки нашей трапезы. Я минут пять посидела не двигаясь, услышала, что он вернулся в номер, погасила свечи и, забравшись в кровать, укуталась теплым одеялом. Колючая шерсть согревала замёрзшие пятки, было приятно лежать на холодной подушке, свернувшись калачиком, и смотреть на полоску света под дверью в комнату Яноша. Вскоре и она погасла, а за дверью стало тихо-тихо. По коридору кто-то прошёл, дверь напротив распахнулась и со скипом закрылась кто-то из постояльцев вернулся в номер. Через открытую форточку проникал свежий ночной воздух. Глаза слипались, я и не заметила, как уснула.

На следующий день я проснулась часов в семь, спать больше не хотелось. Наскоро ополоснув лицо, я оделась, застелила кровать, собрала вещи и спустилась вниз. Там, за тем же столом, что и вчера, сидел Янош и внимательно изучал какой-то лист бумаги. Подойдя поближе, я поняла, что это была карта, а по тому как сосредоточено Ян грызёт дужку очков я предположила, что он пытается понять, как можно срезать дорогу.

— Что, земля, затерянная в океане? — решила сострить я, усаживаясь напротив него.

— Точнее, неотмеченная на карте, — ответил он и, подняв глаза, прибавил. — Доброе утро.

— Доброе, — кивнула я. — Так в чём дело?

— Я не могу понять, где мы сейчас находимся.

— Что?

— Этой деревни нет на карте. Вчера меня это как-то не волновало, да и Кирилл ничего не заметил: приехал, поел, уехал. А вот куда уехал, если от сен-Дельжотара до ближайшей деревни ещё миль пять, если не больше. Мы сейчас где-то тут, — он ткнул пальцем в карту. На листе бумаги в дециметре от большой точки с названием Саурваль было чёрным по белому написано «Милая пустошь».

— Оригинальное название для пустоши. А где близлежащая деревня?

— Не деревня, посёлок при монастыре, — поправил он меня и показал на группу домиков вокруг креста и надпись: «Житие при Милой пустоши».

— Так, может мы тут и находимся?

— Монастыря нет, — отрицательно покачал головой Янош. — Я сегодня утром проверил. Поселение есть, монастыря — нет.

— Утром, это когда? Сейчас, по-вашему, не утро? — он никак не отреагировал, лишь внимательнее уставился на карту. — А где все? Может у метрдотеля спросить?

— Спрашивал. Он утверждает, что это — Житие при Милой пустоши.

— Знаете, я конечно не настаиваю, но когда всё сходится, то наиболее простой способ решения является самым верным.

— Знаю, но сходится далеко не всё.

— Ну, подумаешь, мелочь.

— Отсутствие монастыря — это не мелочь.

— Может просто карта неправильная? Откуда вы знаете, что тут должен быть монастырь?

— Я в нём родился, — произнёс Янош, затем ещё раз посмотрел на меня, надел очки и отодвинул карту. Хотите есть? — я неопределённо пожала плечами. Он вынул из сумки яблоко и предложил мне. Я вытерла его носовым платочком и откусила кусок.

Мы встали, вышли из-за стола, Ян запихнул карту в сумку и вышел на улицу. Там нас ждали осёдланные лошади. Я забралась на свою и выехала на середину мощёной улицы. Посёлок кончался уже через несколько дворов, на пригорке уже не было домов, не говоря уже о монастыре. Ян привязал сумку к седлу и вскочил на коня. Не оглядываясь, он въехал на вершину холма, я последовала за ним.

К полудню, по расчётам Яна, должно было показаться настоящее Житие при Милой пустоши, но приближалось время обеда, солнце обошло большую половину своего пути, а не было и намёка на приближение посёлка. Мало того, слева тянулась полоска тёмного леса, что опять противоречило карте. Да и по словам герцога фон Эйбен лес, на карте находящийся почти у самого Саурваля, должен был появиться ближе к ночи, и то справа.

Сердце тревожно постукивало, я боялась лишний раз сверяться с картой, чтобы не расстраиваться. Если уж Ян, ездивший из Тосквандоля в Саурваль по несколько раз в месяц, тот, который в обычных условиях мог найти дорогу с закрытыми глазами, теперь смотрел вокруг, как растерянный мальчик, то обо мне не могло быть и речи. Наконец, мы остановились, спешились и решили разобраться — возвращаться или нет.

Ян достал карту и разложил её на земле, прижав уголочки камнями. Нас уже с обеих сторон обступал лес, справа по опушке тянулась полоса грязной, вонючей жижи.

Я смотрела на карту и, ловя себя на мысли, что вот-вот и сейчас запаникую, пыталась понять, на что похоже это место. Никаких аналогий в голову не приходило; на достаточно подробной карте королевства не было ничего, похожего на данную местность.

— Идеи? — цокнув языком спросила я.

— Возвращаться не имеет смысла. Мы не успеем к коронации.

— И поэтому надо лезть дальше?! — возмутилась я. — Вы меня простите, герцог, но мне, честно говоря, абсолютно наплевать, попадём мы на коронацию, или нет, я не вижу перспектив, лес сужается, а лошади вряд ли согласятся везти нас, проваливаясь на каждом шагу не пойми во что.

— Простите, миледи, я не знаю, что делать. Но, пожалуй, вы правы, нужно возвращаться. Коронация назначена завтра вечером — в день рождения Кирилла. Может и успеем…

— Я бы на это не рассчитывал! — громко произнёс кто-то над нашими головами. Голос показался мне таким знакомым, он будто поднимался из глубин памяти и туманом окутывал сознание.

Мне кажется, я поднимала глаза целую вечность. Справа в лицо ударил мокрым дуновением выдох гигантского чёрного скакуна. Вокруг нас сидели на лошадях всадники. Все — как на подбор: закованные в доспехи, глазки мелькают сквозь щели забрал, каждый рыцарь поистине исполинских размеров. Не нужно было вглядываться в их лица — это были наёмники Удо. Каждый держал руку на заготовленном открытом мешочке с «часами». Посередине, на пегой лошади сидел предводитель. На фоне стражи, Удо казался крошечным. Всё тот же острый нос, седые волосы, собранные в хвост, белый плащ развевается на ветру. Он был готов испепелить нас с Яном одним только взглядом, на лице придворного волшебника мелькала холодная улыбка.

— Не дайте ему шелохнуться, — хриплым голосом проговорил он. Сразу с десяток мечей направили на горло Яноша. Он стоял, как вкопанный, переводя глаза с одного противника на другого. Внезапно, он дёрнул рукой, выхватил шпагу, казавшуюся на фоне рыцарских мечей, зубочисткой, и отскочил, отпихивая меня в сторону:

— Бегите, миледи!

Я засуетилась, пытаясь выскользнуть из окружения. Наёмникам мешало обилие железа, нагруженные лошади шатались из стороны в сторону, но убежать было невозможно. Я попросту носилась по кругу, пытаясь найти в окружении брешь, но ничего не удавалось. Сзади Ян уже пустился в прямой бой. Удо громко отдавал приказы, но его голос тонул в скрежете сталкивающегося железа. Наконец, я остановилась, чтобы перевести дыхание. Со всех сторон надвигалась огромная масса, и я понимала, что если сейчас чего-нибудь не предприму, меня попросту затопчут.

Ответ вырвался изнутри меня глухим воплем. Таким громким, что я даже не поняла, кто такой звук воспроизвёл. Мир залился яркими красками, потом, будто свет погас. Всё окунулось в дымку, и всадники замерли недвижимые.

Будто попал внутрь диорамы. Кони, прекрасные в своём застывшем движении, доспехи рыцарей, блестящие на солнце, а где-то в глубине свары Ян, повернувший голову в мою сторону — видимо он засёк ту вспышку света, которой всё осветилось, когда я перенеслась. Не теряя ни одного теперь уже казавшегося вечностью момента, я ринулась к нему.

Я потянула безвольное, но от этого не потерявшее своего веса, тело Яноша на себя. Он опрокинулся на землю и я потащила его за собой в сторону леса. Там тогда я хотела его спрятать, что делать потом я и не думала. Как ни странно, мне тогда и в голову не пришло попросту перебить всех недвижимых рыцарей, о чём я и пожалела по прошествии нескольких минут.

Янош оказался попросту немеренно тяжёлым. С каждым шагом мои мышцы болели всё больше, ноги наливались свинцом. Дыхание сбилось, а каждый вдох обжигал лёгкие. Через пять минут у меня по лицу катились крупные слёзы — лес был так далеко, а у меня попросту не было сил, чтобы тащить его дальше.

В изнеможении я упала на колени и чувствовала, что вот-вот и я сдамся, что они все отомрут и убьют его, а если повезёт, и меня заодно. В голове билась мысль — убить их всех, пока не поздно, но обессиленная, я уже не могла вызвать сияние. Закрыв лицо руками я плакала так горько, как никогда в жизни. Найти часы на руке Яноша я не смогла — видимо он и рыцари переносились в шкалу Обратуса каким-то другим способом, мне не известным.

Вдруг на моё плечо кто-то положил руку. Я подняла голову и посмотрела на человека. Он стоял спиной к солнцу, и я не могла разглядеть лица. Маленького роста, с длинными волосами, это была девушка.

Утерев слёзы, я поднялась и посмотрела на неё.

— Guten Tag! — ободряюще произнесла она. — Давно не виделись.

— Аня… — на вдохе произнесла я.

— Да, это я, — кивнула она, едва заметно улыбаясь.

* * *

Как я уже упоминала, нам с Анной Кеслер было по одиннадцать лет, когда мы впервые встретились на лестничной площадке. Она держала в руках большой красный мяч, а её мать распоряжалась грузчиками, только что доставившими холодильник.

Собственно говоря, с Аниной мамы всё и началось. Маленькая, суетливая женщина с узкими глазами в белых шёлковых брюках и белой же шёлковой блузе с воротником-стоечкой. На блузе было бледное изображение цветущей сакуры.

Моя мать тогда тоже покупала холодильник. В общем, из-за узких лестничных пролётов, наши грузчики поссорились, моя и Анина мамы стали разбираться, ну а на шум вышли мы — малолетки.

С холодильниками быстро разобрались, а потом, как водится в новых домах, само собой произошло знакомство. Они представились — Анину маму звали Юмэ, мою — Марина — а потом представили нас. Аня сунула мне красный мяч и предложила пойти прогуляться. В тот же день она сцепилась с местными мальчишками — они смеялись над её акцентом. Я, признаться, и сама её плохо понимала — больно часто она переходила с одного языка на другой. А потом мы все дружно пошли в парк Горького — кататься на аттракционах. Было лето и мы классно провели время.

Ближе к августу, нас обеих зачислили в одну и ту же школу, один и тот же класс — конечно не случайно. Потом мы вместе отдыхали друг у друга на даче, вместе разбирались с подростковыми проблемами, вместе кадрили парней и вместе решали их бросить.

В тот день, когда всё началось, Аня как раз ездила улаживать какие-то свои проблемы, поэтому мы и решили встретиться у кинотеатра. Это был, пожалуй, первый раз, когда мы не ехали куда-то вместе, а встречались прямо на месте. И, вот видите, чем это всё закончилось. Хотя, если меня спросить, были ли у меня подруги помимо Ани, я честно скажу — нет, никогда. Вообще-то обе мы никогда не верили в женскую дружбу и при других предпочитали называть наши отношения приятельскими. Это был наш негласный — подумать только, даже в этом мы всегда были схожи — уговор.

Вот так, моя не подруга, а просто приятельница как и в тот злосчастный день, смотрела на меня своими тёмными, с озорными искорками, глазами.

* * *

— Что ты тут делаешь? — начала было я, но тут же осеклась. Передо мной и правда стояла Аня, не фантом, не вымысел. Вся точно такая же, как была в Москве. От неё приятно пахло духами «Сальвадор Дали — Лагуна» — и где она их взяла, — за плечами болтался всё тот же ненавистный баул. Дорогущие джинсы были запачканы грязью, через лямки сумки был перекинут синий дорожный плащ, очень похожий на плащ Яна.

— Ты догадлива, как всегда, — улыбнулась она. — Тебя спасаю. Давай, хватай его за шиворот, а я за ноги, — она нагнулась, подхватила Яна за ноги и поволокла в сторону.

— Куда? — спросила я, держась за волочащуюся на земле накидку герцога.

— К лесу, а там — будь что будет. Хоть он и сволочь, но подставлять его этим мужланам тоже не верх благородства.

— Что ты имеешь в виду?

— Слушай, давай мы его оттащим, а потом я тебе всё объяснять буду? — я кивнула и сосредоточилась на перетаскивании герцога фон Эйбена. Мы свалили его за куст, прикрыли опавшими листьями и побежали в сторону лошадей. Аня взяла за уздечки коней моего и Яна, погладила их и тут оба отмерли. Они было взбрыкнули, но тут же успокоились и спокойно пошли за Аней в мою сторону.

— Садись, — произнесла она, и я повиновалась. Мы пришпорили лошадей и поскакали прочь от застывших статуй. Вскоре всё снова озарилось светом — мы вернулись в шкалу Брутуса.

Сзади послышалось тяжёлое громыхание. Потом стало тихо — судя по всему рыцари обдумывали, куда я делась. Вскоре, видимо сообразив, что к чему, они погнали коней в погоню — за спиной слышался лязг доспехов и стук копыт. Передо мной стеной встало марево, оно находилось метрах в ста и Аня знаком показала, что нам туда. Лес неумолимо нависал над нами, горизонта уже не было видно, но вдруг, как только мы проскакали сквозь переливающуюся стену, всё стихло, Анна притормозила, и мы огляделись.

Вокруг была мягкая, по пояс, трава, никакого леса, никаких преследователей не было и в помине. Лишь свежий тёплый ветер дул в лицо и уносился вдаль, туда, где за небольшим холмом была видна крыша монастыря.