№ 1

№ 2

№ 3

№ 4

№ 5

№ 6

«Биржевые ведомости»

№ 16155 от 27 марта 1917 г.

Розыски и арест генерала Батюшина

С первых же дней революции скрылся неизвестно куда пресловутый ген. Батюшин, который стоял во главе комиссии, расследовавшей действия банкиров и т. п. На процессе Мануйлова-Манасевича фигура ген. Батюшина была в достаточной степени обрисована.

По распоряжению властей нашумевшая компания ген. Батюшина была раскассирована. Некоторые члены компании были арестованы. Один из членов компании прапорщик Логвинский, который, как впоследствии выяснилось, был причислен к компании в целях уклонения от воинской повинности, был арестован еще по распоряжению старого режима.

Сподвижники ген. Батюшина, подполковник Резанов, сначала скрылся, но потом местонахождение его было обнаружено, и Резанов был арестован.

О ген. Батюшине существовало сначала предположение, что он скрылся за границей. До сведения властей дошло, что Батюшин имеет удостоверение, что он состоит во главе контрразведки. Благодаря этому он имел возможность переехать русскую границу и отбыть в Стокгольм. Тщательные поиски ген. Батюшина дали, однако, свои результаты. Батюшина обнаружили в Пскове, где он скрывался недалеко за городом. В ближайшие дни Батюшин будет перевезен в Петроград.

№ 7

«Петроградская газета»

№ 73 от 28 марта 1917 г.

Арест генерала Батюшина

Ближайшие сотрудники генерала Батюшина – прапорщик Логвинский и военный прокурор полковник Резанов уже арестованы. Генерал Батюшин до последних дней находился в безвестности.

Предполагалось, что, как лицу, стоящему во главе контрразведки, генералу Батюшину удалось пробраться за границу.

Предположение это, однако, оказалось неверным, генерал Батюшин был обнаружен на окраинах Пскова, где его арестовали и на днях он будет доставлен в Петроград.

№ 8

«Биржевые ведомости»

№ 16161 от 30 марта 1917 г.

Штюрмер и комиссия генерала Батюшина

…Начинается компания Штюрмера по продовольственному вопросу. Штюрмер добился диктаторских полномочий по организации тыла, и вот, когда началась продовольственная разруха, образовался триумвират: Штюрмер, дворцовый комендант Воейков и небезызвестный ген. Батюшин.

Штюрмер и Воейков докладывали царю, а Батюшин докладывал ген. Алексееву (о банкирах как виновниках продовольственной разрухи и необходимости создания специальной комиссии для расследования деятельности банков. – В. Б.).

Такая комиссия была образована. Представителем в эту комиссии вошел секретарь Штюрмера И. Ф. Мануйлов-Манасевич.

Начинается шантаж банков. Как выяснилось из свидетельских показаний, И. Ф. Мануйлов-Манасевич от имени Б. В. Штюрмера входил в переговоры с теми или иным банками о возможности прекращения возбужденного против них дела, если они представят известную сумму для распределения между членами комиссии по усмотрению Штюрмера. В частности, Мануйлов-Манасевич вел переговоры с Рубинштейном, уговорив последнего ассигновать 1 млн руб. в распоряжение Штюрмера.

И вот, как свидетельствуют очевидцы, когда Штюрмеру, Батюшину и комиссии стало известно о готовящемся запросе в Государственную думу [о Мануйлове-Манасевиче] было отдано распоряжение об аресте банкиров и сахарозаводчиков.

№ 9

Печать и дело комиссии генерала Батюшина

В деле комиссии ген. Батюшина наша периодическая печать сыграла огромную роль. Оно, быть может, печатью только и было создано. Во всяком случае без известного, вполне определенного к нему отношения со стороны печати, дело комиссии ген. Батюшина носило бы в настоящее время совершенно иной характер в глазах и правительства, и общества.

На этих днях мы встретили в газетах заметку: «Защитники ген. Батюшина и Кº».

Как-то странно звучит эта фраза!

Защитников у ген. Батюшина до сих пор, по крайней мере, в печати не было вовсе. Ни одно слово в защиту Батюшина не могло прорваться через тот газетный заговор, который как бы образовался вокруг этого дела. Если же и раздавались в защиту ген. Батюшина голоса, то они раздавались не в литературе и принадлежали очень немногим людям.

Противники ген. Батюшина в то же самое время были прекрасно вооружены, действовали систематически и проявляли необычайную энергию, как будто они сами понимали, что им необходимо защищаться даже тогда, когда их противнику зажали рот.

Дело ген. Батюшина в печати излагалось всегда, без каких-либо исключений, приблизительно так.

В 1914-16 гг., как, впрочем, и раньше, в области банков и вообще в финансовых сферах в России все обстояло благополучно. Мародеров не было, и они не грозили стране разорением. Не существовало в России никакого немецкого засилья. Не было у нас и никакого немецкого шпионажа.

Но вот в начале 1916 года Штюрмеру и Кº захотелось сорвать несколько миллионов с банкиров.

Решено было начать с банкира Д. Л. Рубинштейна.

Для этого по инициативе Штюрмера и с помощью И. Ф. Мануйлова-Манасевича, его секретаря, была назначена комиссия ген. Батюшина, и в нее пригласили ряд заведомых шантажистов, которые заранее обязались совместно, систематически, по известному плану вести шантаж против банкиров и для общей дележки вырвать у них большие миллионы.

Для того чтобы запугать банкиров, комиссия ген. Батюшина прежде всего арестовывает Рубинштейна и близких к нему лиц. Потом с такого же рода запугиваниями набрасывается на Московский соединенный банк. После Москвы деятельность комиссии переносится в Киев.

Хотя в Киеве и не было никаких данных обвинять крупных сахарозаводчиков в каких-либо спекуляциях и мародерстве, тем не менее ген. Батюшин многих из них арестовывает.

Неизвестно, с кого именно и когда брались комиссией взятки, но совершенно категорически много раз было установлено в печати как факт, что комиссия ген. Батюшина получила огромные взятки, – и это было не сотни тысяч рублей, а гораздо больше.

Деньги были поделены среди членов комиссии, и теперь эти господа, одинаково виновные, одинаково поживившиеся, прикрывают друг друга в совершенных ими преступлениях.

При старом режиме их шантажи и преступления были сознательно прикрыты властью, которая – в лице Штюрмеров – была заинтересованной в сохранении тайн.

В статье «Результаты обысков у членов комиссии генерала Батюшина», напечатанной в одной из петроградских газет, говорится:

«На основании проверенных нами документальных данных, имеем возможность сообщить результаты обысков, произведенных у членов комиссии генерала Батюшина, разновременно по распоряжению чрезвычайной следственной комиссии, назначенной по распоряжению министра юстиции А. Ф. Керенского.

Главная добыча шантажа, по-видимому, досталась прис. пов. Логвинскому. У него найдено наличными деньгами 630 000 руб., из коих 400 000 рублей на текущих счетах в 4 петроградских банках, и на 230 000 р. вкладной билет Русско-Азиатского банка на имя гражданской жены Логвинского. Кроме того, у него найдена купчая крепость на дом в Москве, приобретенный им в сентябре месяце 1916 г., т. е. вслед за арестом Д. Л. Рубинштейна. Дом этот оценивается в 400 000 руб.

У прапорщика Барта найдено: наличными деньгами и вкладами в Торгово-промышленном банке в Петрограде 270 000 рублей, на текущем счету в Государственном банке 180 000 рублей, разных ценных документов на 200 000 р.

У генерала Батюшина найдено: наличными в банках

177 000 руб. и купчая крепость на приобретенное им, Батюшиным, земельное имение в Царевококшайском уезде Казанской губ. от купца Дутылина в количестве 3156 десятин земли. Это имение оценивается в 600 000 руб.

Следствием установлено, что полковник Резанов проиграл в течение 1916 г. 200 000 руб. в карты в Литературно-художественном клубе (Невский, 16) и тем не менее при обыске у него в Петрограде на Широкой ул. в д. № 9 найдено наличными 65 000 руб. и облигаций государственного займа 1915 года на

178 000 руб., на текущих счетах в банке 1150 руб. Характерно отметить, что как деньги, так и облигации найдены завернутыми в газетную бумагу. Установлено также, что Резанов за время существования комиссии купил в Крыму имение».

В феврале 1917 года охранником полк, Якубовым, выступавшим свидетелем на процессе Мануйлова-Манасевича, был произведен обыск у прапорщика Логвинского. При обыске были найдены поразительные документы, обвиняющие Логвинского в шантажах, но он тем не менее почему-то тогда остался на свободе. Ни ген. Батюшин и никто из других членов его комиссии не были в то время привлечены к суду, ни как свидетели, ни как обвиняемые.

По приказу ген. Батюшина Д. Л. Рубинштейн был посажен в тюрьму. От него добивались взятки для комиссии ген. Батюшина, но он идти на подкуп не желал по принципу.

Друзьям Рубинштейна, однако, в конце 1916 г. удалось вырвать его из тюрьмы, но ген. Батюшин в начале 1917 года снова засадил его в тюрьму, и его там держали уже до самого падения старого режима.

В Киеве ген. Батюшиным были арестованы многие сахарозаводчики. Его комиссия шантажировала этих архимиллионеров и требовала выкупа.

Киевские сахарозаводчики тоже по принципу не хотели давать батюшинцам взятки и сидели в тюрьме до тех пор, пока вопреки батюшинцам, так-таки не дождавшимся взяток с сахарозаводчиков, они не были, благодаря хлопотам третьих лиц, в начале 1917 года помилованы Николаем II, и он не положил на их деле знаменитой своей резолюции.

Так было до революции.

После революции в деле ген. Батюшина многое коренным образом изменилось.

Рубинштейн вместе с другими лицами был 28 февраля освобожден из тюрьмы восставшим народом, и через несколько дней он обратился к новому правительству с требованием начать против ген. Батюшина дело.

Был отдан приказ об аресте Батюшина и некоторых членов его комиссии. Батюшину на некоторое время удается скрыться. Тем не менее его вскоре ловят во Пскове, когда он, переодевшись в солдатскую шинель, намеревался куда-то скрыться.

После ареста ген. Батюшина увозят в Петроград и засаживают в Петропавловскую крепость. Там к нему на таинственное свидание приходит жена Штюрмера, а недавно его гражданская жена обратилась за его защитой к В. Л. Бурцеву.

* * *

Вот в каких красках рассказывали и рассказывают о деле ген. Батюшина в печати.

Но не совсем так, вернее, совсем не так оно происходило в действительности.

С банковским делом в России уже давно обстояло неблагополучно.

Мародеры, между прочим, и в лице банковских деятелей, – и до войны, и во время ее жадно набросились на Россию и впились в нее зубами. Рвали ее, как могли и сколько могли.

Имя Д. Л. Рубинштейна еще с конца 1915 года, как, впрочем, и раньше, пользовалось громкой, но далеко не лестной популярностью. Я как-нибудь расскажу, что в Государственной думе говорили о нем, например, в 1915 г. Изучением его деятельности секретно была занята военная контрразведка, и еще в феврале 1916 г. в Главном штабе решен был его арест.

Тогда же, в самом начале 1916 г., в печати не раз пытались выступать с громкими разоблачениями против Рубинштейна, но цензура Штюрмера и Гурлянда прекращала все эти разоблачения в самом начале. Негодование против Рубинштейна в обществе тем не менее было огромное. Его имя вошло в пословицу и особенно часто стало повторяться.

И вот, под влиянием всего, что говорилось в обществе по делу Рубинштейна, в Ставке, по инициативе ген. Алексеева, после упорной борьбы, пользуясь случайными обстоятельствами, удалось добиться у Николая II приказания образовать комиссию для специального расследования деятельности.

Организация этой комиссии была поручена ген. Батюшину в июне 1916 года. Ему же было поручено и выбрать себе сотрудников. Таким образом, имена ген. Алексеева и ген. Батюшина определяли и задачи комиссии, и ее состав.

Ген. Батюшин не был специалистом по банкам и финансовым операциям, но он и некоторые из его сотрудников до образования их комиссии по праву считались специалистами по борьбе с немецким шпионажем. За ген. Батюшиным были расследования по делу Мясоедова, борьба с немецким шпионажем в Риге и т. д., а за членами его комиссии был также ряд проведенных ими крупных дел; например, полк. Резанову и Логвинскому принадлежит заслуга уничтожения гнезда немецкого шпионажа в Петрограде – гостиницы «Астория».

В июне и июле 1916 г. ген. Батюшин установил совершенно определенно обвинение против Рубинштейна. Его расследования в то время еще не касались банков вообще. Он обследовал только те два банка, которые имели непосредственное отношение к деятельности Рубинштейна. Но в то же время его комиссия своими расследованиями дел Рубинштейна обратила внимание на деятельность вообще всех банков в России, на деятельность мародеров, губивших страну, и на немецких шпионов, работавших в России, как у себя дома.

В первые же два месяца деятельность комиссии ген. Батюшина возбудила против себе бурю негодования в известных кругах. Против нее пошли походом и некоторые банкиры и финансовые дельцы.

С комиссией ген. Батюшина завязалась горячая борьба, и ее отражение скоро сказалось в печати. По разным обстоятельствам к кампании против этой комиссии примкнули и некоторые общественные деятели, не имеющее ничего общего с лицами, начавшими эту кампанию.

С тех пор имя ген. Батюшина никогда уже более и не сходило со страниц газет, и на него обрушились доносы, инсинуации, клевета.

В 20-х числах августа 1916 г., кстати сказать, уже после ареста Мануйлова-Манасевича, из Ставки были присланы новые полномочия, расширявшие деятельность ген. Батюшина. Ему было поручено приступить к ревизии других банков. Этими своими новыми полномочиями комиссия ген. Батюшина стала пользоваться впервые только в конце сентября месяца.

Комиссия ген. Батюшина стала настаивать на том, что банковские дельцы ведут во время войны ужасную мародерскую кампанию, что они плодят разруху в стране, губят фронт, что против них необходимо, по примеру того, как наши союзники действуют у себя дома, начать специальную борьбу, что для этого нужны новые законы. Комиссия настаивала, что страна охвачена немецким шпионажем и что с ним нужна серьезная борьба.

Комиссия ген. Брюшина в это время настаивала на невозможности освобождения Рубинштейна, но, несмотря на все ее усилия, Рубинштейн по личному приказу Николая II, после взятки в 100 000 рублей, данной Распутину лицом, близким Рубинштейну, он был освобожден из тюрьмы.

В деятельности киевских сахарозаводчиков комиссия ген. Батюшина видела виновников тогдашнего сахарного кризиса, так дорого обошедшегося стране, и требовала предания их суду. Но сахарозаводчики, как известно, вопреки ген. Батюшину, были освобождены из тюрьмы тоже по личному приказу Николая II и тоже, как говорят, после крупной взятки в несколько сот тысяч рублей со стороны тех, кто «по принципиальным соображениям» не хотел давать взятки комиссии ген. Батюшина.

Несмотря на то что Рубинштейн и киевские сахарозаводчики были обязаны своим освобождением крупным взяткам в несколько сот тысяч рублей всем, кому хотите, но только не ген. Батюшину и его комиссии, от которой прежде всего и зависело их освобождение, печать свои обвинения в подкупности приурочила именно к комиссии ген. Батюшина.

Как раз в то самое время, когда комиссия ген. Батюшина производила ревизии банков и все банки трепетали, один из самых видных представителей банковского мира, чье имя так популярно в тех сферах, с изумлением говорил про членов комиссии ген. Батюшина буквально следующее:

– Ничего с ними не поделаешь! Они и взяток не берут!

* * *

Несмотря на все старания авторов многочисленных выступлений против комиссии ген. Батюшина, изобличить ее членов, несмотря на все приводимые точные цифры полученных ими взяток, денег у этих членов комиссии найдено не было.

Мы можем категорически заявить, что нет ни одного указания ни на одно имя, у кого комиссией взяты эти миллионы путем шантажа, нет ссылки, которая так или иначе подтвердилась бы. Наоборот, все сделанные в печати ссылки опровергаются и объективными фактами, и лично теми, на кого ссылки делались.

У большинства членов комиссии ген. Батюшина, и прежде всего у него самого, нигде никаких счетов с десятками тысяч не оказалось, а те деньги, которые имеются у некоторых членов его комиссии, вовсе не напоминают собой тех грандиозных взяток, о которых идет речь, и все они, после тщательной проверки самых придирчивых следователей, имеют вполне точное объяснение своего происхождения.

Ген. Батюшин вовсе не скрывался, и в солдатской шинели его никогда не арестовывали. Будучи в Пскове, он получил из

Петрограда приглашение из Главного штаба явиться в Петроград.

Когда в этот раз свободно приехал ген. Батюшин в Петроград, нам удалось его видеть, и он нам сообщил, что идет в штаб, где, по его словам, его, по всей вероятности, и арестуют благодаря агитации банкиров. Он действительно тогда и был задержан. С тех пор он и находится в Комендантском управлении под стражей, но в Петропавловской крепости он никогда заключен не был.

В тюрьме с г-жей Штюрмер ген. Батюшин не виделся, и никакая женщина никогда не обращалась к нам за его защитой.

Все, что говорилось о ген. Батюшине, мягко выражаясь, – фантазия, а если сказать более резко, то это не фантазия, а нечто гораздо более вредное и более позорное.

Те, кто ведет кампанию против комиссии ген. Батюшина, стараются опередить события и для агитации желаемое ими выдают за то, что уже произошло, и подсказывают властям то, что им хотелось бы самим сделать с ген. Батюшиным.

Не так давно кем-то было во все газеты разослано, например, такое циркулярное сообщение:

«По распоряжению сенатора Бальца произведены обыски и выемки у остальных членов комиссии ген. Батюшина, в том числе и у делопроизводителя этой комиссии П. С. Малафеева. Кроме того, произведены обыски у бывших прокурора варшавской судебной палаты Жижина и судебного следователя Матвеева, дающие блестящие результаты обвинительной власти. Удалось установить существование планомерно организованной шайки для шантажа и вымогательства.

Та паника, которая была вызвана бессмысленными арестами банкиров и промышленников, как ныне установлено комиссией сенатора Бальца, является одной из главнейших причин нынешней разрухи, так как напуганные возможными арестами банкиры и промышленники совершенно отстранились от снабжения как столицы, так и тыла пищевыми продуктами и финансирования подвоза предметов первой необходимости. Принимая в соображение вышеуказанное обстоятельство, комиссия сенатора Бальца усматривает в деятельности генерала Батюшина умышленное расстройство тыла и способствование внешнему врагу и находит наличие признаков 108 статьи уг. ул.»

В другой заметке говорилось о том же в таком духе:

«За последнее время перед министром юстиции П. Н. Переверзевым, перед председателями чрезвычайной следственной комиссии и военной комиссии возбуждается ходатайство об освобождении ген. Батюшина и комп. Заступники небезызвестного генерала всячески хотят выгородить генерала, считая, что он ни в чем не виновен.

Между тем следственные власти обнаружили за ген. Батюшиным преступные деяния, квалифицируемые чуть ли не по 108 ст. Комиссия ген. Батюшина стремилась внести расстройство в тылу.

Следственные власти указали генерал-прокурору, что некоторые добровольцы, выступавшие ходатаями по делу ген. Батюшина и комп., значительно мешают вести расследование. В частности, следственные власти категорически высказываются против освобождения ген. Батюшина, Логвинского и др. Гражданская жена ген. Батюшина обратилась за содействием к В. Л. Бурцеву».

Вот в каком духе ведется кампания против ген. Батюшина его врагами, и вот чего они добиваются от власти, надеясь сбить ее с толку и навязать ей свое понимание дела ген. Батюшина!

Официально дело ген. Батюшина обстоит совсем иначе.

* * *

Прошло уже более месяца после ареста ген. Батюшина и Логвинского и более двух месяцев после ареста полковника Резанова (пишу эти строчки в 20-х числах мая), но никто из них даже не знает, за кем они числятся. Ни у кого из них не было ни одного допроса, не закончился даже допрос свидетелей по их делу, на основании которых судебные власти могли бы сказать, могут ли ген. Батюшин и другие члены комиссии быть привлечены к суду или нет, а если да, то в чем же их будут обвинять?

Нас поражает, впрочем, не то, что по поводу членов комиссии ген. Батюшина пишут небылицы о сотнях тысячах рублей, найденных при их арестах, о захваченных у них компрометирующих их документах, об их попытках бежать за границу или укрыться от правосудия в солдатских шинелях и т. д., а то, что всему этому верят в прессе и никто не решается даже печатать опровержения этих небылиц. Мы только однажды на этих днях в одном органе встретили заметку о том, что ложное, циркулярно кем-то разосланное сообщение о ген. Батюшине попало в газету по ошибке. Сообщение, о котором я здесь говорю, цитировано нами выше: «За последнее время перед министром юстиции П. Н. Переверзевым» и т. д.

Мы лично слышали, что в Министерстве юстиции было сделано распоряжение о напечатании опровержения этой заметки, но в печати ее мы до сих пор не встречали.

Мы внимательно следим за комиссией ген. Батюшина и борьбой, которую ведет с ней пресса со времени процесса Мануйлова-Манасевича.

Этот процесс был подстроен ген. Климовичем, Хвостовым, Татищевым и Кº. В нем правда была перемешана с злостной клеветой и в нем ясно видна была опытная рука врагов ген. Батюшина. Весь процесс Мануйлова-Манасевича был организован исключительно только потому, что кому-то нужно было ударить по комиссии ген. Батюшина.

Все, что мы до сих пор могли узнать о комиссии ген. Батюшина, нас приводит к заключению, что все обвинения против нее построены всецело обиженными ею мародерами, русскими охранниками и немецкими шпионами. Они боролись против этой комиссии потому, что она была в свое время единственной организацией, которая вела борьбу с этими главными, наиболее опасными врагами русского народа, и вела эту борьбу еще в царствование Николая II при тех невозможных политических условиях, когда мародеры и немецкие шпионы были господами положения, и честно служили родине, делая для нее нужное дело.

У комиссии ген. Батюшина были ошибки. Она вообще была, по-видимому, мало подготовлена к грандиозным общественным задачам, поставленным перед ней, но эта комиссия в то же самое время – надо это признать – во многих отношениях представляет собой редкое и очень отрадное явление в царствование Николая II. Она по мере своих сил честно трудилась над решением наиболее важных вопросов русской жизни и в своей борьбе с темными силами не останавливалась перед разными соблазнами и не загрязнила своих рук взятками, когда их брать было так легко, когда это было в обычае русской бюрократии, когда взятки им так охотно совали в руки, когда им говорили прямо: «Хоть миллионы, но только освободите такого-то, прекратите такое-то дело».

* * *

Если все, что мы пишем – верно, а мы убеждены, что это верно, то какую трагедию – нужно признать – в настоящее время переживают члены комиссии ген. Батюшина!

Сам ее председатель и двое из ее членов сидят в тюрьме. Их борьба с мародерами, немецким засилием, немецким шпионажем, – как будто сошли со сцены и мало кого теперь занимают.

Их самих общественное мнение в лице всей прессы обвиняет в том самом, что составляет их гордость.

Они не пошли на встречу взяткам и продолжали вести честно свое дело, а теперь их обвиняют… во взяточничестве!..

Но кроме народной молвы и статей ошибающихся журналистов, есть еще гласный суд свободной страны.

Мы убеждены, что суд, который будет выносить свое решение по делу комиссии ген. Батюшина при полном свете гласности, скажет свое веское слово.

Этот суд нужен!

Нельзя допустить, чтобы он не состоялся по тому или другому поводу, хотя бы потому, например, что власти не найдут состава преступления в обвинениях, предъявленных комиссии ген. Батюшина.

Навстречу суду для выяснения всего этого дела пойдет, конечно, и наше Временное правительство.

Когда правительство молодой русской республики решится энергично, систематически начать борьбу с мародерами, немецкими шпионами и охранниками и посмотрит на это дело, как на одну из главных своих задач данного момента, оно должно будет выпустить из тюрьмы ген. Батюшина и продолжить его дело. Оно будет это делать при свободе печати, когда его расследованию не будут мешать ни Николай II, ни Протопопов, ни Добровольский, ни Щегловитов.

Вл. Бурцев

(Отдельный оттиск из № 2 «Будущее»).

№ 10

Панама старого режима

Тяжелое наследие оставил нам старый режим.

Временное правительство, конечно, прольет полный свет на все темные дела нашего ближайшего прошлого и очистит все авгиевы конюшни, где столько времени были господами Николай II, Александра Федоровна, Протопопов, Штюрмер, Курлов, Климович, Щегловитов и др.

Власть в России была в руках кучки проходимцев. Прикрываемые Царским Селом они хозяйничали в России, как в завоеванном крае, отданном им на поток и разграбление. Мародерство, предательство, немецкое шпионство, вот что безраздельно процветало в России. Население было лишено какой бы то ни было возможности протестовать и защищаться. Его голоса не было слышно, а правительство… оно стояло само во главе дикой систематической борьбы со страной.

Была только одна комиссия, которая изобличала, – хотя и не в тех размерах, как это было желательно, – царивших мародеров и предателей. Это была так называемая комиссия генерала Батюшина.

Но вот уже свыше полгода, как носятся самые фантастические, почти невероятные слухи вокруг этой комиссии.

Лично я давно заинтересовался делами этой комиссии и имел возможность познакомиться со многими лицами, причастными к ней, как равно и с лицами, относящимися к комиссии явно враждебно. Я старался изучить все то, что могло так или иначе осветить мне ее деятельность и объяснить ту борьбу, которую с ней вели представители самых противоположных лагерей. Мне все время хотелось понять, в чем заключается истинная обстановка этого необычайно сложного и до последней степени запутанного дела.

В настоящее время, если я и не получил еще исчерпывающего, вполне определенного ответа на все мои вопросы, то во всяком случае лично для себя я разрушил целый ряд легенд, долго культивировавшихся в обществе, и нашел ответ хотя бы только на некоторые вопросы.

Дальнейшее беспристрастное изучение всего, относящегося к комиссии генерала Батюшина, должно перейти на страницы широкой прессы и вестись при той полной гласности, которая отныне обеспечена печатным словом.

Если правительство Николая II и Протопопова обычно прикрывало мошенников, клеветало на невинных, ставило препятствия к раскрытию истины, то правительство кн. Львова и Керенского сделает все, чтобы и суд, и общество беспрепятственно вынесли свое свободное и правильное решение по этому делу.

На это в высшей степени запутанное дело у меня составился вполне определенный взгляд, но, не останавливаясь на том, к чему я пришел, я буду продолжать изучать дело и буду очень благодарен за все указания. Мне хотелось бы, чтобы на предполагаемые мои статьи о делах, связанных с комиссией генерала Батюшина, читатели посмотрели бы не как на исследование с законченными выводами, не подлежащими пересмотру, а как на такую сводную работу, которую желательно проверить на глазах общества, пользуясь всеми его указаниями.

* * *

Комиссия генерала Батюшина была образована в июне 1916 года по распоряжению военных властей и в начале имела одно, очень определенное назначение: расследование деятельности главным образом банкира Рубинштейна.

Комиссия была составлена случайно и работала при совершенно ненормальных условиях. Со стороны петроградского правительства она встречала такие препятствия, что ген. Батюшин и его сотрудники не раз просили об отставке.

Предыдущая деятельность ген. Батюшина и его ближайших помощников за последние годы была теснейшим образом связана с борьбой с немецким военным шпионажем. Он, между прочим, вел и дело Мясоедова.

Эта прикосновенность ген. Батюшина к борьбе с немецким шпионажем и в особенности к делу повешенного Мясоедова заранее обеспечила ему ненависть со стороны тех, кто был защитником немецкого влияния в России. Их влияния были могущественны и опирались главным образом на Царское Село.

Не менее затрудняло работу комиссии и другое обстоятельство, тоже не имевшее отношения к делу (о чем мы будем говорить подробнее позднее), – это так часто повторяемые личные обвинения, если не против самого ген. Батюшина, на которого и большинство его врагов не взводит никаких личных обвинений, то против тех или иных из его сотрудников.

В батюшинской комиссии были подняты дела с многомиллионными интересами, касавшиеся десятков крупнейших банковских и финансовых дельцов. Говорили о колоссальных финансовых злоупотреблениях, касающихся войны и предательства армии. На карте стояло бытие или небытие армии, ее победа или поражение. Дамоклов меч повис над десятками крупнейших деятелей и дельцов. Борьба стала вестись на жизнь и на смерть. Вопрос шел о головах и жизни людей с огромным положением в обществе.

А русская общественная и политическая жизнь была в то время такова, что заинтересованные лица, при их связях, имели полную безнаказанную возможность пускать в ход подкупы, шантажи, угрозы. Они и совершали на каждом шагу подлоги, тягчайшие уголовные преступления и были вполне убеждены, что протекция, связи со двором, влияние темных сил, личные пожелания царя, Александры Федоровны, «старца» Распутина, Вырубовой, позволят им безнаказанно с необыкновенный легкостью ежедневно совершать то, что категорически запрещает закон и совесть.

* * *

Вот в какой атмосфере происходили дела, поднятые комиссией генерала Батюшина, в которых нам предстоит разбираться.

Пролить истинный свет на эти дела очень трудно. Перед нами задача необыкновенно сложная, но русская общественная жизнь теперь так свободна, в России теперь такая широкая возможность отыскивать истину, что нельзя и сомневаться в том, что на деятельность комиссии Батюшина будет, в конце концов, и даже очень скоро, пролит яркий свет.

Если послушать голоса одних, то можно прийти к заключению, что в России нет никакого немецкого шпионажа, нет никаких банковских злоупотреблений. В таком случае будет также понятно и то, почему в Петрограде за все время войны не было никаких дел о немецком шпионаже и почему петроградская контрразведка даром ела народный хлеб, а непонятным покажется только почему же генерал Батюшин и полковник Резанов так много и громко говорили о немецком шпионаже и пальцем тыкали на тех или иных определенных лиц, требуя предания их суду.

Если правы те, которые так розово и благодушно смотрят на банки и на немецкий шпионаж в Петрограде, то с их точки зрения роль генерала Батюшина и его сотрудников должна быть нарисована в самых ужасных красках.

Это или маньяки, видящие всюду уголовных преступников и немецких шпионов, маньяки, видящие мародеров и немецкую руку даже и там, где нет ни того, ни другого, или же хладнокровная ассоциация шантажистов, которые под святым знаменем борьбы с мародерством, с немецким засилием и немецким шпионством систематически устраивают грандиозные облавы на ни в чем не повинных банкиров с целью путем шантажа вырвать у них из горла миллионные взятки и при этом хладнокровно приносят в жертву не только свою совесть и честь, но самые глубокие, самые жизненные интересы страны.

Именно в таком духе говорят в некоторых газетах о комиссии генерала Батюшина. В таком же духе усердно говорят об этой комиссии финансовые дельцы вроде Рубинштейна, которых преследовала комиссия.

Но не все так смотрят на комиссию генерала Батюшина. О ней в то же самое время мы слышим и совершенно иные голоса. Эти голоса говорят нам уже о чем-то бесконечно более важном, чем о возможном преступлении одного какого-то генерала и его сотрудников. Они говорят о таких безмерных народных несчастьях, когда одно только приходится крикнуть: «Караул! Грабят!»

Это говорят те, кто в деятельности некоторых банков и их заправил видят за последние годы совершенно сказочные мародерские дела, обходившиеся стране в миллиарды, дела, которые привели страну к нынешнему разорению, расстроили ее тыл, губили ее армию и все ее население.

Те же голоса говорят нам о том, что немецкий шпионаж и до войны, и во время ее при благосклонном покровительстве Николая II, Александры Федоровны, Штюрмера, Протопопова и др. свил себе прочное, уютное гнездо в России и давно застраховал Германию в ее борьбе с нашей родиной.

И вот – продолжают утверждать эти голоса – во время этого разгула банковского мародерства немецкого шпионства – о борьбе с этими народными бедствиями в петроградском правительстве не раздавалось ни одного голоса. Когда все молчали, – на эту тему стали кричать члены комиссии генерала Батюшина.

Кто же прав из защитников этих двух крайних взглядов?

Противники генерала Батюшина или его защитники?

Во всяком случае ясно, что согласить эти два исключающие друг друга взгляда, нельзя. Не подлежит сомнению, что, по крайней мере, одна сторона не только ошибается, но сознательно, систематически, планомерно говорит неправду и поддерживает эту неправду всеми путями: подкупами в сотни тысяч, угрозами, шантажом, злостной клеветой.

Все то, что в этой борьбе делалось при старом режиме, пока продолжает повторяться и при новом строе или по инерции, или благодаря старой надежде и привычке стремиться к своим целям прежними преступными путями, или просто потому, что в немногие светлые дни нового уклада сила новых порядков еще недостаточно всеми понята…

Но это так долго продолжаться не может. Так было, но впредь так не будет!

Свет свободного слова, независимый суд и честное правительство покончат скоро со всеми былыми тайнами, и мы скоро увидим при дневном свете настоящее, неприкрытое лицо истинных деятелей старой русской панамы…

* * *

В моих руках собрался богатый материал о различных банках, о мародерах, немецких шпионах и др. делах в связи с комиссией генерала Батюшина и т. д. Во всех этих делах на каждом шагу фигурирует – как это и следовало ожидать – Николай II, Александра Федоровна, Распутин, а затем следуют имена Протопопова, Штюрмера, Климовича, Хвостова, Татищева, имена банкиров, прикрытых или неприкрытых немецких шпионов, представителей темных сил и т. д.

За последние месяцы жизни старого режима я делал ряд безрезультатных попыток выступить с этим материалом в печати, но всякий раз цензорская рука сводила на нет все мои попытки.

В настоящее время этих препятствий уже, конечно, больше не встретится.

Прежде всего мы постараемся изучить фактическую сторону обвинений, предъявленных комиссии генерала Батюшина, как они рисуются и по нашим материалам и по показаниям различных свидетелей.

Делом комиссии генерала Батюшина занималась повременная печать и уделяла ему много места. То, что говорилось в печати, было часто высказано в очень ярких, почти всегда в очень жестких и резких словах. Относительно авторов, писавших о комиссии Батюшина, совсем нельзя сказать, чтобы они щадили тех, на кого нападали, или чтобы они останавливались пред чем-нибудь в своих нападках.

Скорее всего, о них можно сказать, что они старались более всего, чтобы подано было горячо, и не заботились о вкусе. Следовательно, если в печати до сих пор не было сказано чего-либо большего, если не были приведены конкретные факты и неопровержимые документы, т. е. если обвинения не были обоснованы, то этого ни в коем случае нельзя отнести на счет благоволения к обвиняемым. Это, очевидно, объясняется тем, что большего и более обоснованного сказать было нельзя.

Из всех органов, где обсуждался вопрос о комиссии ген. Батюшина, не было ни одного, который избегал бы пользоваться совершенно не проверенными фактами, слухами, сообщениями, подсказанными теми, кого преследовал ген. Батюшин. Совсем и не видно было желания разобраться в обвинениях. А между тем в том, что писалось о комиссии ген. Батюшина, было так много очевидной неправды, клеветы, агитации, поднятой с определенной целью.

Если обстоятельства позволят нам осветить обстановку, при которой велась кампания против комиссии, то мы увидим яркую картину падения некоторых представителей печати или в лучшем случае их неумение разобраться в тех условиях, в которые их ставили в их расследованиях темные силы реакции и банковские дельцы.

* * *

Но если в прошлом заинтересованные дельцы сумели заставлять действовать как им нужно было и легко подкупленную администрацию, и услужливый чиновный суд, и сбитую с толку печать, то все же и раньше в обществе можно было слышать голоса, не поддавшиеся общему гипнозу и умевшие разобраться в обвинениях, направленных против комиссии ген. Батюшина.

Признавая все слабые стороны комиссии, ошибки (иногда и более, чем ошибки) некоторых из тех, кто был так или иначе с этой комиссией связан, многие сумели все-таки разглядеть близорукость обвинителей, белыми нитками сшитую клевету и все то хорошее, что было в этой комиссии – ее попытки борьбы с самыми гнуснейшими проявлениями мародерства, шпионажа и мракобесия.

Эти люди, не поддавшиеся общему гипнозу, сумели разглядеть лес из-за деревьев и, зная все недостатки комиссии, отдавали ей справедливость в деле ее борьбы с вакханалией бандитов, отравлявших русскую жизнь и умевших прятать в воду концы, умевших переходить в нападение на тех, кто срывал с них маску, и заставлявших смотреть на себя как на чистых и оклеветанных общественных деятелей.

Передо мной несколько писем очень авторитетных лиц, мы видим беспристрастный и, кажется, правильный взгляд на комиссию ген. Батюшина. Между прочим, лицо, пользующееся в настоящее время самой широкой известностью и самым широким доверием всего общества и Временного правительства, несколько месяцев тому назад, в самую трудную минуту деятельности ген. Батюшина, благодарил его за работу и просил продолжать ее в сознании великой и исключительной ее важности.

По мнению этого лица, отдельные привлеченные к ответу ловкие мошенники – банкиры – только орудие в руках разных сановников и влиятельных лиц, которые содействовали расширению и сокрытию их преступной деятельности. Это лицо придавало огромное значение если не осуждению привлеченных «ловких мошенников», на это оно и не надеялось, по-видимому, – то хотя бы одному только принципиальному выяснению деятельности этих господ как скупщиков, по чьим-то преступным и враждебным России директивам, предметов насущного народного потребления.

Лицо это изучению деятельности некоторых банков придает огромное значение, хотя бы для того только, чтобы попутно была выяснена руководящая воля, разоряющая страну. Сознавая всю трудность, на которую не могла не натолкнуться комиссия, автор письма настаивает на продолжении ее работы и полагает, что «комиссия окажет родине большую услугу, если только приподнимет завесу над сплоченной тайной дельцов, сознательно губящих Россию». Автор письма не сомневается в том, что комиссия встретит огромные препятствия. «Поперек ее дороги встанут сильные люди, они будут тормозить, мешать, инсинуировать, обвинять… Но не следует, – пишет автор письма, – смущаться этими преследованиями, и вы все должны исполнить свой гражданский долг».

Вот оценка деятельности ген. Батюшина, сделанная рукой авторитетного лица.

А на этих днях, уже после революции, я получил письмо другого, тоже очень сведущего и авторитетного лица, где высказан взгляд на комиссию и те нападки, предметом которых она стала.

Автор говорит о «величайших мародерах тыла – немецких банкирах и сахарозаводчиках. Лица, заинтересованные в прекращении поднятых дел, приняли все меры, чтобы незаслуженно облить грязью лиц, принимавших хоть какое-нибудь участие в раскрытии преступной деятельности этих врагов народа. Они сейчас стараются спутать дела свои в расчете, что таким образом народ не узнает, кто драл с него семь шкур. У меня нет силы бороться с ними, – слишком велика их сила капитала, но моей совести они не купят. Эти дела не могут быть спрятаны в недрах канцелярии, необходимо их вывести на свет Божий. Вы можете это сделать. Только не ограничивайтесь тем, что есть в Министерстве юстиции. Этого мало. Проверьте те доклады, которые имеются в штабе Верховного главнокомандующего.

Там изложено все.

Далее о банках. Все материалы о них препровождены начальником штаба Верховного главнокомандующего председателю Совета министров кн. Львову. Там есть материалы о пораженческой деятельности банков Русско-Французского, Петроградского международного, Русского для внешней торговли и Соединенного.

Пусть скорее назначат предварительное следствие и разберут, кто прав, кто виноват.

Я глубоко уверен, что теперь никто не наложит пластыря на эту гнойную язву, а главное, восторжествует правда, которая теперь особенно дорога».

Перед нами лежит целый ряд других писем, написанных в этом же духе, и я твердо верю в искренность их авторов.

Я ознакомлю с ними наших читателей и в то же самое время изложу и свое отношение к делу ген. Батюшина. Я убежден, что в результате расследования мы найдем истину и выйдем из того лабиринта самых противоречивых, сбивающих с толку слухов, разговоров, сообщений, среди которых часто нам самим приходилось беспомощно биться, когда мы желали беспристрастно разобраться во всем том, что говорилось и писалось вокруг комиссии ген. Батюшина.

А эта истина, по моему мнению, заключается в следующем:

1) Россия в последние годы царствования Николая II была отдана на поток и разграбление банковским дельцам, финансовым мародерам, немецким агентам и шпионам.

2) Поднять завесу над этой печальной действительностью пыталась комиссия ген. Батюшина. Это удалось ей лишь в очень слабой степени и не столько вследствие ее неподготовленности к этой работе, сколько из-за сознательного и систематического противодействия со стороны двора и противообщественных сил.

3) Временное правительство должно воздать должное заслугам комиссии ген. Батюшина и продолжать начатое ею дело при дневном свете, доброй воле и истинном желании служить делу народных интересов.

Дела, поднятые в свое время комиссией генерала Батюшина, являются для нас тем, чем во Франции было в 1889-90 гг. знаменитое дело панамистов (участников жульнической аферы при строительстве Панамского канала. – Ред.).

Я помню хорошо это дело. Я очень внимательно следил за ним в Париже, но тогдашняя французская панама была ничто с нашей нынешней русской панамой.

Когда в Париже впервые произносили слово «Панама», общество, правительство, печать заволновались как перед огромным общественным несчастьем и потребовали гласного всенародного расследования.

Познакомившись с той картиной нашей жизни, которая была нарисована комиссией ген. Батюшина, мы так же с ужасом должны были вскрикнуть «Панама!» Старое правительство собрало вокруг себя мародеров и предателей, делало совместно с ними свое темное дело и губило родину в годину ее страшных испытаний.

Честная, свободная русская печать и нынешнее независимое Временное правительство, конечно, пойдут навстречу расследованию всех этих преступлений и сделают все, чтобы был пролит свет на все то темное, чем заканчивалось проклятое царствование Николая второго и, к счастью, последнего, как об этом давно мечтали не мы одни.

Вл. Бурцев

(Отдельный оттиск из № 2 «Будущее»).

№ 11

Защитники генерала Батюшина и Кº

«Биржевые ведомости»

№ 16239 от 18 мая 1917 г.

За последнее время перед министром юстиции П. Н. Переверзевым, перед председателями чрезвычайных следственных комиссий и военной комиссией возбуждается ходатайство об освобождении ген. Батюшина и компании. Защитники небезызвестного генерала всячески хотят выгородить генерала, считая, что он ни в чем не повинен.

Между тем следственные власти обнаружили преступные деяния ген. Батюшина, квалифицируемые чуть ли не по ст. 108.

Комиссия ген. Батюшина стремилась внести расстройство в тылу.

Следственная власть указала генерал-прокурору, что некоторые добровольцы, выступавшие частными ходатаями по делу ген. Батюшина и компании значительно мешают вести расследование.

В частности, следственные власти категорические высказываются против освобождения ген. Батюшина, Логвинского и др. Гражданская жена ген. Батюшина обратилась за содействием к В. Л. Бурцеву.

№ 12

Сознательная клевета в деле генерала Батюшина

В моих статьях «Панама старого режима» и «Печать и дело комиссии ген. Батюшина», помещенных в №№ 1 и 2 сборников «Будущее», я вскрыл истинную сущность кампании, которая ведется в газетах против ген. Батюшина и его комиссии, и указал, что изучение этой газетной травли рисует яркую картину падения некоторых представителей печати.

Об авторах, писавших в газетах о комиссии ген. Батюшина, нельзя сказать, чтобы они останавливались перед чем-нибудь в своих нападках. Из всех органов повременной печати, где обсуждался вопрос о ген. Батюшине и его комиссии, не было ни одного, который избегал бы пользоваться совершенно непроверенными и чаще всего измышленными фактами, слухами, сообщениями, продиктованными теми, чью деятельность разоблачал ген. Батюшин.

В том, что писалось и пишется о комиссии ген. Батюшина, много очевидной неправды, клеветы, агитации, поднятой с определенными целями.

Те, кто ведет кампанию против комиссии ген. Батюшина, стараются путем печати давить на общественное мнение и на власти, подсказывая последним то, что им самим хотелось бы сделать с ген. Батюшиным, и ставя их в своего рода необходимость непременно найти вину за ген. Батюшиным.

Все, что говорилось о генерале Батюшине, – писал я, мягко выражаясь, – фантазия, а если называть вещи их именами, то это не фантазия, а нечто гораздо более позорное.

Некоторых, писавших о комиссии ген. Батюшина, хотелось бы спросить:

Мы приведем выписки из газетных статей, и в параллель с ними дадим необходимые справки.

Итак, роль прессы в деле ген. Батюшина – ужасна…

Виновны не одни «Биржевые ведомости» и «Русская воля», не один тот или иной литератор. В той или другой степени виновны все органы печати, вся пресса, – одни в сознательном распространении клеветы, – другие, в лучшем случае, в потакании клеветникам.

Пока мы приоткрыли только небольшой уголок этой позорной картины. Впоследствии мы увидим нечто более тяжелое.

Но не одна пресса виновата в деле ген. Батюшина. Есть много учреждений, ответственных за это кошмарное дело, есть много общественных деятелей, на совести которых оно будет лежать.

Укажу на представителей трех категорий деятелей, среди которых нужно искать виновных:

1) На первом месте нам приходится написать – увы! – имя человека, дорогого для нас всех по многим воспоминаниям. Это человек, которого нельзя забыть в истории русского освободительного движения, напр., хотя бы в связи с делом Пьяных, Бейлиса и многих других:

А. С. Зарудный,

повторяю и в данном случае:

2)

Большой друг Платон, но правда дороже! сен. В. А. Бальц,

председатель комиссии, которая специально изучала дело ген. Батюшина.

Вместе с сен. Бальцем видную роль в этом деле играли: прис. повер. М. В. Бернштам, член Гос. думы Л. Г. Люц, пом. прис. повер. Зайцев и др.

Для всех давно стало ясно, что все дело ген. Батюшина не стоит выеденного яйца. Тем не менее, никто из них не сказал ни одного здорового слова об этом деле, и они только твердили в свое оправдание, что не могут ничего сделать, так как вокруг этого дела разыгрались политические страсти!..

Такие отговорки мы часто слышали во времена Николая II!..

3) -

Д. Л. Рубинштейн,

тот самый Д. Л. Рубинштейн, который и т. д., и т. д., и т. д.

Кто не знает, кто такой Д. Л. Рубинштейн?

Д. Л. Рубинштейн – душа в деле преследования ген. Батюшина и его комиссии.

Как среди представителей прессы, так и среди представителей трех других отделов, на которые я указал выше, мне впоследствии придется назвать много других имен, и я это сделаю.

Положение дела ген. Батюшина в настоящее время таково: По заявлению сен. Бальца, никто из членов комиссии ген. Батюшина после самого придирчивого расследования не привлекается по обвинению в каком-либо вымогательстве и шантаже. Обсуждается только вопрос о возможности обвинения кого-нибудь из них в превышении власти.

Мы знаем, каковы все эти обвинения, и категорически заявляем, что они по существу ошибочны и не имеют никакого юридического значения.

Один из видных членов комиссии сен. ген. Бальца сказал по поводу обвинения в превышении власти комиссией Батюшина:

«С этим на суд идти нельзя!»

Да, – с этим нельзя идти и в тот суд, что теперь на Фонтанке № 16, а еще менее возможно идти с такими обвинением на суд истории, куда мы все пойдем и куда мы приведем и всех тех, кого мы теперь обвиняем в создании дела ген. Батюшина и беззаконном содержании в тюрьме и его, и некоторых членов его комиссии.

Вл. Бурцев

№ 13

ПАРАДОКСЫ РУССКОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

В конце апреля 1917 года по инициативе министра Керенского в Петрограде была учреждена «Особая следственная комиссия» для расследования преступлений и злоупотреблений по военному ведомству, приведших к понижению боевой мощи наших армий. Председателем комиссии был назначен сенатор А. В. Бальц. Комиссия состояла из опытных судебных деятелей, производивших следствие по делам военного ведомства, и из представителей разных государственных и общественных учреждений и политических партий, состоявших членами комиссии и наблюдавших за производством следствия.

Так, в число членов комиссии входили: сенатор H. Н. Таганцев, состоявший товарищем председателя комиссии, и обер-прокурор Сената В. П. Носович; от Военного министерства – полк. Туган-Барановский, бывший впоследствии при Керенском помощником военного министра, от Государственной думы – октябрист Л. Г. Люц, от Совета рабочих и солдатских депутатов – меньшевик Б. П. Зайцев, присяжный поверенный от Союза адвокатов М. В. Бернштам.

Комиссия, состоявшая из таких безупречных судебных деятелей, как сенатор Бальц, Носович и Таганцев, и из представителей политических и общественных учреждений, поставила своей целью – самое полное и всестороннее исследование причин поражения наших армий, стоивших так дорого русскому народу и унесших столько жертв, – а затем, по обнаружении виновных, – предание их суду.

Комиссии были даны широчайшие полномочия, и вопросы следствия и предъявления всем должностным лицам обвинений, разрешались ею самостоятельно и безапелляционно.

Эта широта прав, несмотря на единодушное желание раскрыть и покарать величайших преступников Родины, будила в серьезных и вдумчивых работниках привычную осторожность в суждениях, и в особенности по сенсационным делам, поднимавшим нередко целую бурю интриг, доносов, угроз и требований.

В числе таких, нашумевших в обществе и вызвавших огромную сенсацию и давление с разных сторон, было дело по обвинению знаменитой комиссии генерала Батюшина в целом ряде злоупотреблений и преступлений.

Главными действующими лицами этой комиссии, помимо генерала Батюшина, были полковник военно-судебного ведомства Рязанов (Резанов. – Ред.) – автор нашумевших, довольно тенденциозных книжек о немецком шпионаже в России, и прапорщик Логвинский – доселе неизвестный московский адвокат.

Комиссия генерала Батюшина была образована еще в 1916 году для расследования случаев злостной спекуляции, сокрытия товаров от поставок… армии, и сделок, запрещенных законными распоряжениями правительства.

С первых же шагов своих комиссия генерала Батюшина энергично повела свое дело, и вскоре ряд довольно известных лиц был привлечен к следствию в качестве обвиняемых в крупных спекуляциях, вывозе запрещенных товаров и т. д. Среди обвиняемых были, между прочим, известные киевские сахарозаводчики Бабушкин, Гепнер, Балаховский и Вольфсон. Они были даже заключены в тюрьму, где пробыли около 2 месяцев.

Одновременно с такими выдающимися результатами деятельности батюшинской комиссии, кстати сказать, были даны огромные полномочия для «чистки тыла». В обществе стали циркулировать слухи, что деятельность комиссии проникнута не бескорыстно-патриотическими побуждениями и что обвиняемые были не случайно крупными заводчиками и банкирами. Слухи росли, волновали общество, и без того склонное видеть все в мрачном свете в последний год старого режима, но Батюшин был всесилен п продолжал делать свое дело.

Немедленно вслед за революцией, когда деятельность всех более или менее крупных фигур старого режима стала подвергаться просмотру и расследованию, на комиссию Батюшина были взведены определенные и грозные обвинения в неправосудии, в привлечениях к следствию лиц, заведомо невиновных, но состоятельных, и в целом ряде вымогательств с таких лиц крупных сумм денег.

Наравне с другими деятелями старого режима члены батюшинской комиссии, не исключая самого генерала, были посажены в тюрьму, где ожидали следствия и суда.

Следствие над батюшинской комиссией было поручено судебному следователю Можанскому, который принялся за предварительное изучение всех произведенных комиссией ген. Батюшина дел, составлявших около двух десятков увесистых томов. Одновременно с поступлением дела Батюшина в комиссию сенатора Бальца хлынул поток жалоб на членов батюшинской комиссии, и ежедневно стали поступать заявления от потерпевших и добровольных свидетелей-изобличителей, обвинявших комиссию в целом ряде громких и грязных дел.

Естественно, что в числе таких изобличителей стали выступать друзья и единомышленники обвиняемых генерала Батюшина. Но были люди, которые изобличали его под видом раскрытия истины, всестороннего освещения преступлений старого режима. В числе самых энергичных обвинителей стоял пресловутый финансовый деятель Дмитрий Рубинштейн, обязанный именно язвам старого режима своим сказочным обогащениям. Герой водевиля «Наша содержанка», покупавший продажную совесть их превосходительств военной эпохи и благополучно вершивший свои грандиозные уголовно-коммерческие аферы, Рубинштейн выступил в роли горячего защитника пострадавших от батюшинской комиссии бедных, честных аферистов. Среди дел, выдвинутых Рубинштейном против ген. Батюшина, было, между прочим, обвинение последнего в вымогательстве от известного петроградского ювелира крупной суммы денег, в котором косвенно была замешана графиня де Богарне, урожденная герцогиня Лейхтенбергская.

Положение и судебного следователя и всей комиссии сен. Бальца становилось все затруднительнее: обвиняемые Батюшин, Рязанов и Логвинский, сидевшие четвертый месяц в тюрьме без определенного обвинения даже не будучи допрошены, жаловались на незаконное содержание под стражей, доказывали свою невиновность ссылками на факты и свидетельские показания и требовали их обследования и своего немедленного освобождения. С другой стороны, возбужденное общественное мнение, жаждавшее кары для злодеев старого режима, не только не допускало мысли о возможной невиновности членов батюшинской комиссии и вздорности возводимых на них молвой обвинений, но требовало скорейшего расследования и предания суду и гласности всех их преступлений.

В такой атмосфере прошло 2–3 недели, когда председатель комиссии сенатора Бальца на заседании, посвященном разбору текущих вопросов и прошений, объявил, что в защиту Батюшина поступило ходатайство от… Владимира Львовича Бурцева.

Если бы с лепного потолка роскошного дворца кн. Гагарина на Английской набережной, где работала комиссия сенатора Бальца, вдруг ударил гром и посыпалась штукатурка, все мы – 18 следователей были бы менее удивлены, чем услышав о том, что известный борец со старым царским самодержавным режимом выступает в защиту типичного царского генерала, запятнавшего себя грязными преступлениями.

Признаюсь, что нами овладело чувство недоверия и неловкости.

Ведь что ни говорить, а на самого беспристрастного следователя влияет единогласный хор определенных и тяжких обвинений. Правда, у добросовестного судьи не создается без фактов и доказательств убеждения в виновности обвиняемого, ни даже предубеждения противного, но появляется особая осторожность и придирчивость в оценке улик и фактов, вытекающая из сознания возможности и вероятности вины. И на этот раз искушенные судебным опытом деятели были встревожены ясным и громким голосом Бурцева, говорившего со свойственным ему убеждением: «Батюшин невиновен, он жертва интриги, прошу его освободить до суда».

И то, что слова эти исходили от В. Л. Бурцева – человека глубокого убеждения, бесстрашного борца за правду и свои убеждения, – это еще более усиливало их значение для всех нас. Среди судебных деятелей вообще почти не было реакционеров, любителей абсолютной монархии из личных видов… Среди нас таких не было вовсе. Все мы были объединены чувством радости по поводу падения мрачного режима и огромной нашей ответственности перед обновленной Родиной, требующей святой чистой, творческой работы в интересах общественного блага.

И в этот момент, как никогда, и в обществе, и у нас высоко стоял авторитет честного, неподкупного борца за свободу и благо родины, 25 лет громившего пороки старого строя и призывавшего в изгнании к свержению цепей рабства. Чувствовалось, что среди нас, занятых мирной, обыденной работой, этот человек посвятил всю жизнь высшим целям Родины и почти пророчески [предсказал] момент ее освобождения.

И казалось нам, что В. Л. Бурцев кем-то обманут, что ему не надо вступать в это дело с таким категорическим утверждением, что как-то жаль его большое светлое имя сплетать с запачканным, ничтожным именем Батюшина…

Вслед за этим впечатлением все мы почувствовали необходимость еще раз проверить свои впечатления от дела Батюшина, ибо заявление Бурцева явилось новым, но сильным толчком для судейской совести. По предложению сенатора Бальца судебный следователь и член комиссии, наблюдающий за производством следствия, сделали подробный доклад о результатах своей работы, но сущность этого доклада сводилась к тому, что обвинения против Батюшина еще не подтверждены расследованием, но, с другой стороны, улики против него еще не ослаблены настолько, чтобы твердить о его полной невиновности. Конечно, при таком равновесии дела потребуется еще много следственной работы и продолжительное время, чтобы разъяснить дело с полным и ясным результатом. И сейчас же перед комиссией встал вопрос: если улики против Батюшина не так очевидны и убедительны, то нельзя ли его освободить до суда из-под стражи, как это делалось в подобных случаях. Остановились на том, что Бальц переговорит с Керенским по делу Батюшина и предупредит его о возможном освобождении Батюшина из тюрьмы. Керенский очень интересовался нашей работой. Выплывший на гребень исторической волны премьер не чувствовал за собой ни общественного влияния, ни политического прошлого, которые бы оправдывали выпавшую ему роль. Поэтому он делал историю и был озабочен тем, чтобы его проекты, распоряжения и действия создали ему крупный политический и общественный успех и таким путем укрепили его положение. Создав следственную комиссию Муравьева, расследовавшую преступления министров и высших должностных лиц империи, и сенатора Бальца, Керенский нервничал, нетерпеливо ожидая существенных результатов расследования. Подобранная несколько из тенденциозных элементов комиссия Муравьева, несмотря на энергичные поиски, не могла разыскать серьезных государственных и политических преступлений со стороны бывших министров и тем очень огорчала Керенского, который не постигал того, что законы царского государственного строя и царские государственные деятели не могли разойтись, чтобы по старым царским законам можно было обвинять министров в серьезных преступлениях против государства!

Комиссия сенатора Бальца имела более простую задачу. Поражения наших армий были фактом, и оставалось лишь найти действительных виновников. В сущности, все обвинения наших генералов сводились к преступным бездействию или превышению власти и в редких случаях к взяткам и вымогательствам. Тем не менее, каждое дело требовало расследования, каждое обвинение – доказательства. Поэтому у нас был привлечен к следствию в то время лишь один генерал Трапезников, обвинявшийся в крупных злоупотреблениях с поставками на армию автомобилей.

Керенскому этого было мало. Поэтому, когда сенатор Бальц заговорил о возможности временного освобождения Батюшина из-под стражи, Керенский горячо запротестовал, указывая и на свое убеждение в виновности Батюшина и на общественное возбуждение против него, и на опасность жестокой расправы с ним со стороны толпы в случае его появления на свободе и, пригрозив, наконец, что освобожденного Бальцем Батюшина он, Керенский, все равно прикажет арестовать в революционном порядке.

Ввиду всего этого комиссия отказала Бурцеву в ходатайстве.

В этот момент особенно проявилась характерная черта Владимира Львовича никогда не отступать от предпринятой борьбы, не изменять составленным убеждениям и не отступать от намеченного плана.

За первым прошением Бурцева последовало второе, за вторым третье…

В каждом ходатайстве В. Л. Бурцев заявлял о невиновности Батюшина. С каждым новым заявлением он собирал данные в защиту Батюшина, разоблачал его обвинителей, указывал на свидетелей и требовал неустанно его освобождения.

Подкрепленные фактическими данными, проникнутые глубокими убеждением заявления Бурцева производили серьезное впечатление на комиссию, которая пожелала пригласить лично В. Л. Бурцева на свое заседание для того, чтобы из его уст непосредственно услышать все данные, которыми располагал Бурцев по делу Батюшина.

Заседание царских следователей вместе с борцом против царского режима носило глубоко символический и трогательный характер. Казалось, что все честные, живые и любящие Родину люди, разделенные некогда пропастью, должны сойтись, как мы с Бурцевым в тот момент, для одной общей цели раскрытия истины.

Горячо, убежденно и убедительно говорил тогда Бурцев. Очарованные нравственной силой этого исключительного человека, мы поддавались обаянию его убеждения и нравственной чистоты, и минутами нам казалось, что его устами говорит совесть и сердце русского народа.

В. Л. Бурцев победил. Комиссия согласилась освободить Батюшина под его поручительство.

Прошло два месяца напряженной следственной работы. В результате точно было установлено, что Батюшин был фанатически преданным своей идее человеком, совершившим ошибки, но не преступления, и действовавшим в интересах дела, а не своих собственных. Разъяснилось и пресловутое дело о бриллиантах графини де Богарне. Оказалось, что, пользуясь денежными затруднениями, петроградский ювелир купил у нее за 20 000 рублей фамильные бриллианты рода герцогов Лейхтенбергских, составляющие неприкосновенную драгоценность российской императорской фамилии и имевших в то время ценность 300–400 тысяч рублей. Полковник Рязанов потребовал у ювелира возвращения царских бриллиантов.

Тогда мы признали, что В. Л. Бурцев почувствовал правду в деле Батюшина раньше и вернее опытных судебных работников.

Сергей Медведев ГАРФ. Ф. 580. Оп.1. Д. 1882. Л. 1–8.

№ 14

СПРАВКА

29 мая 1917 года

Все дела комиссии генерала Батюшина, за исключением: 1) дел, касающихся зловредной деятельности Дмитрия Рубинштейна, переданных в декабре 1916 года вместе с ведомственными доказательствами назначенному ордером Министерства юстиции для производства предварительного следствия о названном банкире судебному следователю по особо важным делам округа Варшавского окружного суда П. Н. Матвееву, 2) дела (в двух томах) о зловредной деятельности киевских сахарозаводчиков, переданного с вещественными доказательствами по такому же ордеру Министра юстиции для производства предварительного следствия судебному следователю по особо важным делам округа Киевского окружного суда А. П. Новоселецкому, 3) дела об обследовании Бакинского района в связи с делом тех же киевских сахарозаводчиков, взятого генералом Батюшиным в последнюю (февральскую) поездку в Ставку для принятия по нему окончательного решения, 4) дела Соединенного банка, взятого вместе с вещественными доказательствами (документы Сан-Галли и Капырзиной) тогда же и для той же цели генералом Батюшиным в Ставку и 5) дела № 22 (личного генерала Батюшина), в кое подшивались исключительно секретные сводки сведений о расположении противника, – отосланы через фельдъегерский корпус при рапорте состоявшего в распоряжении названного генерала для поручений подпоручика Шурова на имя генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующему от 20 марта 1917 года за № 258 в Ставку.

Во всех препровожденных в Ставку делах подшиты расписки о выдаче по принадлежности соответствующим банкам и лицам документов, книг и проч. переписки, взятых у них при обыске. Туда же отослана сшитая в отдельные дела и канцелярская переписка по делам Рубинштейна, Соединенного банка и по обследованию района Баку.

В Ставку же за неизвестностью, какое последовало распоряжение по делу об обследовании Бакинского района, и ввиду того, что таковое обследование производилось военным следователем при начальнике штаба Верховного главнокомандующего прапорщиком Орловым, через тот же фельдъегерский корпус, при сношении подпоручика Щурова от 14 марта 1917 года за № 245, были препровождены на распоряжение последнего (Орлова) и вещественные доказательства, взятые при обысках в Баку у представителей киевских сахарозаводчиков: Хаина, Дукельского и др.

Вышеуказанные рапорт и сношение посланы были за подписью подпоручика Щурова ввиду телеграммы генерала Батюшина из Ставки за №, кажется, 73, полученной в комиссии в начале марта с. г., согласно коей названный обер-офицер, на основании распоряжения генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего, оставлен был при ликвидации дел комиссии заместителем генерала Батюшина.

Последнее воспроизвожу по памяти, так как телеграмма эта с распоряжениями по поводу ликвидации дел комиссии осталась на руках у подпоручика Щурова.

Коллежский секретарь

Каневский РГВИА. Ф. Л. 93–94 об.

№ 15

Сообщение

о выезде Резанова

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 17 июля 1917 г.

…Освобожденный из тюрьму 14 июля член комиссии ген. Батюшина подполковник Резанов выехал не во Францию, а в Одессу к больной жене.

№ 16

Дело генерала Батюшина

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 17 июля 1917 г.

Как известно, под давлением извне освобожден на днях участник комиссии ген. Б. подполковник Резанов. В настоящее время некоторые безответственные личности ведут усиленные хлопоты об освобождении из тюрьмы и самого доблестного генерала Батюшина и прапорщика Логвинского. Существует у них тенденция во что бы то ни стало сорвать дело Батюшина и не довести его до конца.

Комиссия сенатора Бальца изо дня в день осаждается добровольцами-ходатаями, выражающими желание взять на поруки Батюшина и его сообщников.

Сенатор Бальц распорядился, чтобы следствие по делу Батюшина велось усиленным темпом. Расследование ведут три опытных следователя по важнейшим делам ввиду той атмосферы, которая образовалась вокруг дела Батюшина и желания некоторых лиц по каким-то соображениям создать ему ореол мученика.

[Приводится выдержка из сов. секретного доклада прокурора киевской судебной палаты бывшему управляющему Министерства юстиции.]

…Прокурор Крюков касается дела, которое Батюшин возбудил против сахарозаводчиков. (Министерство юстиции настаивало в то время, чтобы это дело передали гражданским властям, но Батюшин возражал. Прокурор Крюков вел параллельно дело о сахарозаводчиках и писал, что «.возбуждается сомнение в беспристрастности действий ген. Батюшина и членов его комиссии, которые вели расследование деятельности банков». – А. З.)

Крюков жалуется министру, что Батюшин не отвечает ему на запросы…

В настоящее время, когда виновность этих лиц (т. е. Батюшина и др. – А 3.) в достаточной степени обнаружена, когда комиссия сенатора Бальца добыла достаточно улик против обвиняемых, ежедневно в печати раздаются призывы к прекращению дела и освобождению обвиняемых.

№ 17

Опять генерал Батюшин и В. Л. Бурцев

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 29 сентября 1917 г.

Письмо в редакцию

В. Л. Бурцев не только разделяет взгляды ген. Батюшина на батюшинскую комиссию как на борца с мародерами тыла, но и продолжает прививать этот взгляд широкой публике, убеждая, что это дело – «ужасная роковая ошибка, в которой виноваты и власти, и пресса».

Я был среди публики на процессе Мануйлова-Манасевича осведомителем этой комиссии – и слышал, как какой-то суетившийся гражданин, когда суд удалился для постановки приговора ввиду обвинительного вердикта присяжных заседателей, обнимал осужденных и говорил в зал: «это возмутительно», «это безобразие», «как они (присяжные) могли это сделать!»

Не зная в лицо В. Л. Бурцева, я спросил: кто этот господи в «очках», столь демонстративно сочувствующий Мануйлову-Манасевичу? Мне ответили: это сам В. Л. Бурцев, – знаток русского политического сыска.

После высказанного взгляда на дело Мануйлова-Манасеви-ча, авторитетность и ценность взгляда того же лица на дело всей комиссии ген. Батюшина, естественно, теряет какое-либо значение.

И когда Бурцев сравнивает дело Батюшина с делом Дрейфуса.

Бурцев до того увлечен ролью русского Золя (имеется ввиду письмо знаменитого писателя Эмиля Золя к президенту Франции Феликсу Фору «Я обвиняю» – «J’accuse», опубликованное 13 января 1898 г. в газете «LAurore» в защиту Дрейфуса, обвинявшегося в шпионаже. – Ред.), что во вчерашнем № своей газеты грозил за Батюшина судом истории А. С. Зарудному, В. А. Бальцу, М. В. Бернштаму и др. Можно быть уверенным, что единственным историком, который интересуется делом батюшинской комиссии, окажется г. Бурцев.

О. С. Трахтерев

№ 18

Подлинное письмо Н. С. Батюшина,

предположительно к Н. В. Крыленко,

верховному главнокомандующему (датируется ноябрем 1917 г.)

Извиняюсь, многоуважаемый господин прапорщик, что я, не зная Вашего имени и отчества, обращаюсь к Вам со своей покорной просьбой, которую Вам по моей просьбе докладывал еще раньше Акацапор. Вот уже 7 месяцев, как я сижу под арестом вместе с членом моей комиссии, присяж. повер., прапор. Логвинским по милости г.г. Керенского, Зарудского и Бальца. Я всю свою жизнь боролся с несправедливостью, в результате чего она и задавила меня. При старом режиме мне было тяжело от Протопоповых, Распутиных и государства, а при новом того горше… Нечестно я ничего не сделал, и хотелось бы увидеть хоть теперь свет божий.

Фактическая сторона дела изложена в прилагаемой справке и в журнале Бурцева «Будущее», который прилагаю.

Очень прошу Вашего справедливого заступничества как комиссара, знаю больше, что комиссия сенатора Бальца Вам подчинена как комиссару военного ведомства.

Уважающий Вас

Николай Батюшин

P.S. Адрес гауптвахты.

ГАРФ. Ф. 336. Оп. 1. Д. 67. Л. 19–19 об.

№ 19

Опровержение

«Известия ЦИК и Петросовета»

№ 230, воскресенье, 19 ноября 1917 г.

Никакого распоряжения об освобождении Батюшина мною не издавалось. Единственный раз мною, по просьбе лиц, сидевших со мною в Комендантском управлении, был сделан запрос по телефону сенатору Бальцу о положении дела, в ответ я получил, что дело разбирается. Я указал, что не признаю за собою права оказывать давление и этим удовлетворился.

Если освобождение произведено моим именем – об этом будет произведено Следственной комиссией расследование.

Н. Крыленко

№ 20

Выписка

из списка кандидатов на должности РККА «Известия ЦИК по военным делам»

№ 39 от 16 июня 1918 г.

[Из списка кандидатов, предназначенных на должности Рабоче-крестьянской Красной армии]

32. Николай Степанович Батюшин (на должность начальника военно-статистического отделения Оперативного управления ВГШ. – А. З.).

№ 21

№ 22

Из сводки

ОО от 16 августа 1920 г.

(по зарубежным организациям)

7. Положение в Сербии.

…Работает организация «Всероссийская земская община», председателем которой ген. Батюшин, хотя и не член «Союза верных», но совершенно правый по убеждениям и работающий в полном контакте с отд. «СВ».

Организация ВЗО возникла давно и входила в состав «Государственного объединения России», образованного в деникинской армии. ВЗО составила правую, отчасти конспиративную, часть «Гос. объединения» и выделилась в самостоятельную правую организацию.

ЦА ФСБ РФ

№ 23

17 августа 1920 г.

ДОНЕСЕНИЕ № 280

русского сектора

Генерал Батюшин – царист – председатель Ассоциации русских в Королевстве сербов, хорватов и словенцев. Эта ассоциация имеет штаб-квартиру в Белграде по адресу: ул. Лорина, д. 55. Она только что переехала в помещения, расположенные над бюро и квартирой генерала Артамонова.

Каждый офицер обязательно входит в ассоциацию. Ежегодный взнос составляет 12 динаров. К задержкам внесения взносов относятся весьма снисходительно.

Генерал Батюшин лично принимает всех приходящих офицеров. В беседах он ловко выясняет их мнения и развивает следующую идею: нужно идти вместе с Центральными державами, поскольку только они могут экономически поднять Россию, являясь ее ближайшими соседями; в случае войны между Италией и Сербией русские должны сохранять строгий нейтралитет.

Замечено, что каждый русский офицер, признанный германофилом, получает подарки в виде одежды, белья или обуви от российского Красного Креста.

На просьбы остальных Красный Крест отвечает, что у него недостаточно средств.

Сообщено в…

Служба общей безопасности (Сюртэ женераль)

Иностранный отдел

РГВА. Ф. 7к. Оп. 1. Д. 147. Л. 514.

№ 24

Письмо В. Л. Бурцеву

Глубокоуважаемый Владимир Львович!

Прилагаю при сем копии подписанной Вами заметки о моем деле для помещения в Вашей уважаемой газете.

Что касается статьи Медведева, то она имеется в Вашей редакции, этому я придаю очень, может, немалое значение, более подробнее. Мое выступление у А. С. Резанова (так в тексте. – Ред.)

Обдумываю те вопросы, о которых я Вам писал раньше; но вот все времени у меня нет свободного]. Делу же этому я придаю немалое значение. Мое выступление не совсем доброжелательно трактуется крайними правыми, но что поделаешь.

До свидания.

Крепко жму Вашу руку.

Искренне Вас уважающий

Николай Батюшин

ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 3. Л. 12–13.

№ 25

Письмо В. Л. Бурцеву

Дорогой Владимир Львович!

Во-первых, разрешите принести Вам мою искреннюю благодарность за Ваше показание по моему делу, и, во-вторых, обратиться к Вам со следующей просьбой.

Меня просит здешнее американское посольство предоставить в его распоряжение некоторые документы по делу предательства Ленина для обнародования их. У меня все осталось в России, а потому я, к сожалению, не могу исполнить эту просьбу, а потому и обращаюсь к Вам одолжить мне на время документы:

1) освещающие деятельность Рудольфа Вауера и его помощников: Гейнриха и Крейслера. Американцы считают эти фамилии – псевдонимами, а потому желательно было бы их раскрыть;

2) раскрывающие псевдоним «Агасфер», а также псевдонимы агентов Ганецких, Фюрстенбергова и других.

Конечно, оригиналы едва ли Вы можете мне предоставить, но тогда я просил бы прислать фотографические с них копии или, наконец, то, что Вы найдете возможным мне прислать.

Из вида безопасности лучше было бы прислать все это мне через военного агента в Белграде по вализе, а если найдете это почему-либо неудобным, то прямо по адресу: Zemun, Jugoslavia, Prilaz 11, мне.

Всего Вам лучшего.

Искренне Вас уважающий

Николай Батюшин

14/III-1921

ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 103. Л. 1–2 об.

№ 26

Письмо М. Цехановского

«Русское дело». 1922. 4 мая. № 122

Париж, 3 июня 1921 г.

Милостивый государь Сергей Николаевич.

Я уже имел честь писать Вам по поводу бывшего генерала Н. С. Батюшина и неполучение от Вас ответа вынуждает меня обратиться к Вам вторично.

Участие Н. С. Батюшина в управлении по делам русских беженцев опасно в интересах самого дела, и особые полномочия, предоставленные Вами Батюшину, не могут быть терпимы и оправданы какими-либо соображениями.

Во время войны генерал-майор Н. С. Батюшин был начальником контрразведки Северо-западного фронта, а затем председателем так называемой «Батюшинской комиссии». Членами этой комиссии были: Манасевич-Мануйлов, полковник Розанов (Резанов. – Ред.), прапорщик Орлов, Барт, Логвинский и др. Дело Манасевича, привлеченного к суду и осужденного С.-Петербургским окружным судом за шантаж и вымогательство, обнаружило характер «Батюшинской комиссии», направленной также к шантажу и вымогательству. Полный произвол, самоуправство, неуважение к закону было принципами Батюшина и его комиссии. Этот генерал первый начал проводить экономический и промышленный разгром России, о чем я тогда докладывал председателю Особого совещания по продовольствию – министру земледелия. Батюшин подверг аресту целый ряд промышленных, финансовых и общественных деятелей, не имея возможности предъявить к ним каких-либо обвинений. А сколько было невинно повешенных в Варшавской тюрьме распоряжением генерала Батюшина.

Состоя председателем одной из крупнейших общественных организаций «Всероссийское общество сахарозаводчиков», я, вызванный свидетелем по делу сахарозаводчиков, был подвергнут аресту и 4-месячному тюремному заключению за… сношение с сахарозаводчиками. Трудно себе представить больше наглости, нахальства и неуважения, какие проявил Батюшин в действовавшей тогда власти. Вызванный для дачи объяснения по делу сахарозаводчиков министрами юстиции, финансов и внутренних дел Батюшин уклонился от явки к названным министрам.

Бывший прокурор Киевской судебной палаты М. С. Крюков, проживающий сейчас в гор. Ерцегнови (Югославия), который вел следствия по делу Батюшина, лучше, чем кто-либо, мог охарактеризовать деятельность этого генерала. Ив то же время, когда, видим, общественные деятели бедствуют в Белграде, ища какого-либо занятия, Батюшин присосался к управлению русскими беженцами, прикрываясь плащом монархиста. Между тем в мае 1918 г. генерал Батюшин ходатайствовал перед советской властью о предоставлении ему места в Красной армии начальника артиллерии, о чем было распубликовано в «Московских известиях», номер которой имеется у меня. Вот и сальная физиономия Батюшина, и участие его как монархиста может только принести вред самой идее монархизма.

Монархисты подобного типа служат сейчас добросовестно Советской России.

На докладе министра финансов Барки государю императору по делу о сахарозаводчиках его величеству было угодно сказать: «Я убедился, наконец, в том, что генерал Батюшин действительный негодяй».

В комиссии сенатора Бальца, производившей дознание о Батюшине, также имеется достаточный материал, характеризующий деятельность этого «доблестного» генерала и его комиссии.

При таком условии участие Батюшина в какой-либо общественной организации не может быть допустимо.

Копию настоящего моего письма я посылаю г.г. П. В. Скор-жинскому и М. С. Крюкову.

Если и на это мое письмо в течение месячного срока не последует от Вас ответа, я вынужден буду распубликовать настоящее письмо в «Новом времени», издаваемом в Белграде, и в «Общем деле» – в Париже и принять меры к тому, чтобы выбросить Батюшина из организации по управлению русскими беженцами в Белграде.

Прошу принять и пр.

М. Цехановский

В Белградском союзе офицеров меньше ста членов, в Земунском около ста; всего же в Югославии не свыше 10 000. Тем не менее генерал Батюшин именуется не только Земунским уполномоченным, но и товарищем председателем Союза офицеров.

Все это верхи российского беженства.

29. IV.

Вас. Сремский

№ 27

ИНФОРМАЦИЯ

о торжественном собрании Общества русских офицеров

Торжественное собрание было также организовано центральным правление Общества русских офицеров в Королевстве СХС совместно с сербской организацией добровольцев в г. Земуне. Это собрание состоялось в г. Земуне и было приурочено ко дню смерти сербского короля Петра (скончался 16.08.1921 г. – Ред.). В сербском соборе в этот день русским и сербским духовенством было совершенно богослужение с поминовением русских и сербских воинов, погибших во время войны, а вечером в тот же день в г. Земуне состоялось заседание названных организаций. Собрание было открыто приветственной речью – градоначальником города Земуна доктором В. Николичем, такой же речью представителя центрального правления Общества офицеров генерала от инфантерии Пржевальского, после чего были прочитаны доклады: генерал-майором Батюшнным – «Причины мировой войны и краткий ее обзор», д[окто]-ром Николичем: «Эмиграция и история сербского народа», полковником Анатолием Виторфом – «Царь Николай II как Верховный главнокомандующий» и начальником сербской добровольческой дружины: г. Н. Соколовичем – «Участие добровольцев в освобождении сербского народа». Речи были произнесены на русском и сербском языках.

Во многих пунктах Королевства СХС были организованы также соответствующие собрания.

Печатается по публикации: Русская военная эмиграция: 1920-е – 1940-е гг. М., 1998. Т. 1. Кн. 2. С. 60.

№ 28

Письмо В. Н. Чернавину генерала Н. С. Батюшина

Глубокоуважаемый Виктор Николаевич!

Пишу Вам вместо Дмитрия Николаевича, скончавшегося от язвы в желудке 16 сего марта, о чем Вы, вероятно, уже знаете из моего некролога в «Новом времени». Последнее время он очень сильно страдал, но геройски переносил свои страдания, особенно после 2-часовой почти операции без хлороформа. После него осталась молодая жена, так как около двух месяцев тому

назад он женился второй раз ввиду смерти его жены, проживавшей до того времени в Советской России. Мне, как близкому другу покойного, пришлось принимать участие в этой печальной истории. Вот причина, почему я отвечаю на Ваше письмо к нему. Я просил его супругу передать мне на просмотр оставшиеся после него бумаги, но, кажется, судя по словам покойного, у него здесь особенно ужасно мало. Во всяком случае, я постараюсь после разбора архива Д. Н-ча поставить Вас в известность о его содержании. Должен, впрочем, сказать, что я не знаю, можно ли даже назвать его архивом. Может быть, это просто несколько бумаг и набросков. Предварительно, однако, мне хотелось бы получить от Вас точные сведения об одном учреждении «лево-демократических курсов», теперь ставших беспартийными, с указанием фамилий как профессоров-историков, ваших сотрудников, так и главарей дела. Меня интересует это не только потому, что дело идет о бумагах Д. Н-ча, но, может быть, и я вошел бы в связь с Вами вместо «американцев». У меня есть очень хороший альбом снимков с последних телеграмм государя перед его отречением… а также целый ряд снимков из времени последних дней февраля и марта 1917, преимущественно касающихся ген. Рузского, Данилова и вообще деятельности штаба Северного фронта в это время. Продаю я этот альбом потому, что хочу выручить деньги для издания своей работы на русском языке «В чем была сила Распутина». Работа эта скоро должна появиться на французском, польском и сербском языках, а в зависимости от вырученных средств – и на русском. Работа представляет собой опыт военно-разведывательного исследования деятельности Распутина, основанной на моем личном опыте как председателя комиссии и изучения. писем государыни, воспоминаний Белецкого, Пуришкевича и др. Размер 74, приблизительно, на машинке полулистовых страниц. Не можете ли Вы в связи с этим указать мне адрес Владимира Светоза-ровича Гурбана (Воянского), словака, бывшего у меня в штабе Варшавск[ого] в[оенного] округа переводчиком. Это хороший мой знакомый еще в мирное время. Буду ждать ответа, тем более что инициалы Н. Ст. в Вашем письме, по-видимому, относятся ко мне.

Уважающий Вас Н. Батюшин

P.S. Читали Вы Nicolai «Geheime Machte», где он очень хорошо отзывается о нашей разведке вообще и обо мне в частности?

ГАРФ. Ф. 5956. Оп. 1. Д. 98. Л. 1–1 об. Письмо относится к 1925 г.

№ 29

СПРАВКА

о Н. С. Батюшине

Копия Источник № А/2

Из арх. дела № 1329 «Источник»

Ген. БАТЮШИН

16 и 17 января сего года бывший начальник царской разведки был в Вене, где имел свидание с полковником Николаи, бывшим начальником германской разведки. Свидание состоялось главным образом благодаря желанию Николаи раскрыть бывшую за царский период агентуру русских в Германии. Батюшин категорически отказался от этого, считая неэтичным называть имена. Батюшин обещал только в ближайшем будущем написать брошюру, освещающую общие методы работы старой русской разведки, как бы в ответ на книгу Николаи. Между прочим, Батюшин категорические утверждал, что он никогда не пользовался услугами германских офицеров, довольствуясь услугами писарей, гораздо лучше осведомленных и способных давать фактический материал. Единственный случай использования высшего офицера Генерального штаба во время войны произошел в Швеции, где этим офицером были проданы ген. Клюеву планы приморской шведской крепости. Николаи также сильно интересовался работой, которая велась царским правительством среди германских социалистов по подготовке в Германии революции. По этому вопросу Батюшин указал, что императорское правительство совершенно не вело работы среди германских социалистов. Эта работа началась лишь во времена Керенского. Батюшин заявил, что наиболее осведомленным по этому делу лицом является Бурцев, с которым Батюшин обещал по этому поводу войти в сношения и поделиться сведениями с Николаи. По этому же вопросу Батюшин указал, что согласно сообщениям начальника английской разведки (кажется, Фиц-Джераль-да) англичане вели усиленную работу среди германских социал-демократов и в 1917 году возлагали все надежды не на победу на фронте, а взрыв внутри Германии.

Батюшин в настоящее время состоит чиновником Морского министерства в Белграде. Ввиду неуживчивого характера он подвергался в Белграде усиленной травле врангелевцев, обвинявших его в большевизме. Как и ранее, он состоит председателем совета Русских национальных общин. К кирилловскому движению, вернее, Кобургу, относится скептически и собирается не выходить из состава императорской армии. В последнее время им разработан проект создания русской книжной артели, гл[авным] образом для распространения антисемитской и анти-массонской литературы. По делу этому он находится в постоянных сношениях с Нечволодовым и другими поименованными в уставе. На оборудование типографии для этой артели обещаны ему деньги в размере 250 тыс. долларов графом Павловым, Граббе, недавно продавшим свой лес в Польше.

ЦА ФСБ РФ. Материал относится к 1926 г.

№ 30

Из доклада

Архиерейскому Собору РПЦЗ 17 (30) июня 1926 г. об обществе YMCA Архиепископа Феофана Полтавского

На имя собора поступили несколько докладов с протестами православных верующих людей против деятельности организации, известной под именем YMCA, в ее отношении к православному юношеству и против Парижской Духовной академии, поскольку последняя связана в своей деятельности с тою же организацией YMCA.

Ко времени открытия собора имеются следующие доклады:

а) доклад, поданный 16/31 мая 1925 года в Архиерейский синод Русской Православной Церкви за границей бывшими членами Высшего церковного управления заграницей – протоиереем Вл. Востоковым и генералом Н. С. Батюшиным;

б) доклад в Архиерейский синод от 25 января по ст. стилю 1926 года от представителей парижской группы верующих мирян, в числе 30 лиц, во главе с генералом А. Д. Нечволодовым;

в) доклад на собор от той же группы лиц во главе с генералом Нечволодовым от 4/17 мая сего 1926 года;

г) обстоятельный доклад по вопросу об YMCA и Духовной академии генерала Н. А. Степанова под заглавием: «Тревожные недоумения по поводу значения соборных постановлений», от 28 янв./10 февр. 1926 года;

д) копия доклада Болгарскому синоду по вопросу деятельности YMCA в пределах Болгарии – преподавателя Софийской духовной семинарии Петкова от 26 марта 1924 года;

е) материал по вопросу «Об отношении Болгарской церкви к союзной христианской молодежи», напечатанным в официальном органе Болгарского синода «Церковный Вестник» за 1924 год;

ж) доклад на имя председателя синода – Президиума совета «Русского патриотического общества» в Великобритании от 14 мая 1926 года;

з) новый доклад на имя собора бывших членов Высшего церковного управления за границей протоирея Востокова и генерала Батюшина и другие более мелкие доклады.

Все эти доклады самым отрицательным образом относятся к деятельности YMCA в ее отношениях к православной молодежи и не менее отрицательно относятся к той постановке духовной школы, какую православие имеет в настоящее время в Париже.

Сущность докладов по вопросу о вредной деятельности «Союза христианской молодежи» (YMCA) сводится к следующему.

Постановлением Карловацкого всезаграничного собора16 ноября 1921 года «Общество христианской молодежи» признано «явно масонским учреждением». Вот подлинные слова доклада миссионерского отдела, утвержденного Собором, относительно «Общества христианской молодежи» и «Общества “Маяк”»:

«Противохристианские учения проводятся в жизнь не только идейно и в печати, но и под флагом благотворительных, явно масонских учреждений, каковы “Христианский союз молодежи”, “Общество “Маяк” (Деяние Собора, с. 45)».

Правильность столь сурового приговора Карловацкого собора относительно «Общества христианской молодежи» подтверждается ссылками:

1) на книгу невидного деятеля этой организации Геккера «Христианский союз молодых людей», в коей изложены идеология и тактика этой организации;

2) на сочинения, изданные издательством этой организации, Уолтера Раушенбуша «Социальные принципы Иисуса Христа» и Гарри Фосдика «Стон человеческий»;

и, 3) наконец, на полемические исследования по этому вопросу, в частности, на книгу преподавателя Познанской духовной католической семинарии ксендза Францишка Квятковского, специально посвященную вопросу о деятельности YMCA в Польше и изданную в Познани в 1921 году.

На основании указанных сочинений дается такая характеристика «Обществу христианской молодежи», известному под именем YMCA.

«Цель этого общества – улучшение религиозно-нравственного, интеллектуального, общественного и физического состояния молодых людей. Общество это – явление хорошо организованной кооперацией молодых людей христианского, но не узко церковного направления. Союз не признает в своей среде вероисповедных различий, в его правление входят представители разных церквей. Это делает его организацией общехристианской и препятствует ей принять сектантский характер (Геккер, с. 5).

Здания общества открыты всем молодым людям, независимо от их религиозных убеждений (Беккер, с. 6).

Деятельность союза может быть сведена к следующим основным категориям:

1) Союз способствует гармоничному развитию физической, умственной, общественной и духовно-нравственной деятельности молодых людей, и

2) Союз делает это в возможно более [тес]ном сотрудничестве с учреждениями евангелическо-христианского направления (Беккер, с. 6).

Общество (христианской молодежи) преследует также особые религиозные задачи, насколько возможно, не догматического характера. Общество не церковь, но оно стремится работать в сотрудничестве со всеми церквями, евангелистскими по духу и учению. (Беккер, с. 40).

Согласно тому же Беккеру, конечной целью союза является, разумеется, идея всемирного христианского объединения людей не путем борьбы догматов или подчинения народов какой-либо одной церкви, как пыталась это сделать Византийская церковь со времен императора Константина, или как это делает Римская иерархия вплоть до настоящего времени, а путем бескорыстного и всестороннего обслуживания человечества на почве развития религиозной веротерпимости (Геккер, с. 217–218).

Особенное значение, в смысле определения задач «Общества христианской молодежи», имеют §§ 6 и 7 постановления Международного съезда этого общества в 1916 году, коими доктор Джон Мотт как председатель исполнительного органа его, Международного комитета «Общества христианской молодежи», должен руководствоваться в своей работе:

1) Подчеркивать демократический характер движения.

2) Содействовать сближению с церковью, признавая и сотрудничая возможно больше с организованным евангелическим христианским (Геккер, с. 176).

Предпочтение «Обществом христианской молодежи» протестантизма остальным христианским религиям основывается на том, что оно предоставляет человеческому разуму доминирующее значение в делах веры, что в конечном результате приводит не только к отрицанию догматов Св. Православной Церкви и Таинств, но и к низведению Спасителя на степень обыкновенного основателя религии, как Конфуций, Магомет и др. Вот что говорят по этому поводу Раушенбуш и Геккер:

«Влияние религии может быть иногда дурным, иногда хорошим. Поэтому всегда надо быть настороже для того, чтобы религия не ускользнула из-под контроля разума» (Раушенбуш, с. 41).

Согласно Раушенбушу, религия наша должна неотступно следовать за текущим ходом событий, религия должна отвечать всем запросам времени, она должна вдохновлять каждый наш поступок. Человек должен приспособить свою религию к своему духовному развитию и умственному горизонту. Церковь должна всячески помогать религии приспособляться к духу времени. Вместе с построением новых форм общественной жизни религия должна подвергнуться новому испытанию с точки зрения ее общественной пользы (Раушенбуш, с. 169).

Тот же автор проповедует, что религия не может существовать исключительно в силу своего исторического прошлого. Религия должна постоянно обновляться и создавать для каждого последующего поколения новые нормы нравственности, согласно с высшими запросами времени. Так думал и говорил Иисус Христос, еврейский патриот и величайший представитель еврейской религии. Иисус Христос был основателем величайшей из религий. Это был человек с кристально чистой и глубоко религиозной душой (Раушенбуш, с. 163–167).

Теперь же в свою очередь настало время, чтобы последователи Христа терпимо, но серьезно отнеслись к переоценке этических понятий традиционного христианства (Раушенбуш, с. 110).

Об этом традиционном христианстве, т. е. о православии и католичестве, руководители «Общества хр. молодежи» отзываются весьма неодобрительно:

«Наши церкви страдают от разных недостатков, и мы это отлично чувствуем» (Раушенбуш, с. 171).

Церкви занимаются мелочами (т. е. догматами), забывая такие вопросы основной важности, как социальная справедливость и христианское братство людей (Раушенбуш, с. 174).

Притязания церкви душили основные понятия об общественном долге, который представлялся Иисусу Христу более важным. Ложное учение сделало из церкви опасный в общественном смысле элемент (Раушенбуш, с. 157). (Доклад прот. Востокова и Батюшина, с. 12–13).

Церковь должна прежде всего служить царству Божиему (Раушенбуш, с. 167).

Царствие Божие, т. е. истинный общественный строй, есть высшее благо, и в нем заключается все остальное, все, что есть хорошего (там же, с. 68).

Как учит Геккер, идеал союза – готовить почву для союза всех наций и народов, побеждая несправедливость, насилие, невежество, бедноту, и создать солидарность, которая и вне и выше классов и расовых подразделений. Солидарность союза коренится в солидарности духа, исходящего отДуха бесконечного, живущего во [всех делах] человеческих. Достижение всечеловеческой духовной солидарности, где царствует справедливость, просвещение и любовь, мы называем Царством Божьим на земле. И мы верим, что после ужасной мировой войны и кровавых революций Назарянин победит и осуществит свое Царство. Чтобы оставаться христианским союзом, он должен стремиться к высшему идеалу человечества – к Царству Божию на земле (Геккер, с. 219–220). (Доклад прот. Востокова и Батюшина, с. 12–13).

Одним из главнейших препятствий к осуществлению этого Царства Божия на земле является современное государство, с которым потому и нужно бороться как со злом: «Государство до сих пор является ни чем иным, как широкой организацией насилия и эксплуатации» (Раушенбуш, с. 38).

«В наши же дни демократического режима становится безнравственным терпеть власть государства над человеческой личностью» (там же, с. 111). (Прот. Востоков, ген. Батюшин, с. 17.)

Такова идеология Союза христианской молодежи, как она выявлена в собственных сочинениях представителей этого движения.

Соответственно этой идеологии развивается тактика этого союза, которая весьма подробно разработана в книге проф. Геккера «Христианский союз молодых людей».

Основывается ряд союзов различных типов. Всеми этими обществами, разбросанными по всему миру, ведает Особой комитет в Нью-Йорке, являющийся под руководством доктора Джона Мота исполнительным органом всего «Общества христианской молодежи».

Особый интерес представляют для нас студенческие типы общества, с 1895 года объединенные уже во «Всемирную федерацию студентов-христиан», поставившую себе целью «сблизить и объединить духовно-христианские силы во всех высших учебных заведениях мира и использовать эти силы для евангелизации студентов и обращения их к высшим христианским идеалам и службы человечеству».

Эта цель на первом съезде представителей студенческих организаций, состоявшемся 17/19 августа 1895 г. в замке принца Бернадотта, в Швеции, была формулирована в пяти пунктах устава федерации:

1) Объединить христианско-студенческие организации всего мира и развивать их взаимное отношения.

2) Собирать данные о религиозной группе студентов всего мира.

3) Стремиться сделать студентов вторыми учениками Христа как их Спасителя и Бога.

4) Углублять духовную жизнь студентов.

5) Вербовать студентов для распространения утверждения идеи Царства Христа и на земле (Геккер, с. 124–125).

Наши студенческие организации и кружки, разбросанные в значительном числе по Европе, связаны с этой «федерацией» и, следовательно, должны работать с конечным результатом в духе «Общества христианской молодежи» (Востоков, Батюшкин, с. 23–24).

Известный американский юрист Филипп Мауро в своей книге, вышедшей первым изданием в 1909 году, «Число человеческое – Завершение цивилизации» доказывает на основании ряда данных, что современная демократия всех стран, являющихся по своему существу несомненным и самым ярким выражением религий обожествления самого человека, будут в конце концов объединены под властью верховного вождя, который и будет Антихристом. Появлению же этого верховного вождя будет предшествовать образованию небывалого и чудовищного по своим размерам «религиозно-экономического треста», начавшего создаваться уже в настоящее время; причем в Нью-Йоркском университете «Колумбия» для подготовки руководителей этого треста создана специальная кафедра «Социальной экономии» на деньги знаменитого вождя современного иудейства, банкира Якова Шиффа, отличавшегося самой яростной ненавистью к России, и который, как известно, дал в 1904 году деньги Японии для ведения войны с Россией, а затем давал средства на русскую революцию 1905 года, и, наконец, дал двенадцать миллионов долларов на производство в 1917 году революции в России. Одним из главнейших вождей «Христианского союза молодежи» является уже неоднократно упоминавшийся д-р Геккер. И замечательно, что именно этот доктор Геккер состоит профессором этой новой науки «Социальной экономии» в означенном Нью-Йоркском университете «Колумбия» (Нечволодов, с. 3–4).

В дополнении к своему труду «Число человеческое – Завершение цивилизации», вышедшему уже после окончания Великой войны, Филипп Мауро приводит данные, показывающие, что осуществление «всемирно религиозно-экономического треста» быстро продвигается вперед, чему очень должно способность образование Лиги Наций и «Универсальной Церкви», объединяющей совершенно различные между собой религии. «Большой шаг, – говорит он, – в деле объединения деятельности всех религий был сделан к самому концу войны путем объединения семи вспомогательных организаций с целью собрания огромной суммы (170 миллионов долларов) как общего фонда, из коего каждая из этих религиозных или имеющих вид религиозных организаций черпала бы причитающуюся ей часть. Эти организации суть: YMCA (Союз христианских молодых людей), YWCA (Союз христианских молодых женщин), Национальный католический военный совет, Иудейская благотворительная комиссия, Военно-полевая общественная служба, Американская ассоциация библиотек и Армия спасения. Эти организации, соединенные, как семь рук, связанные друг с другом крепки обручем объединенных денежных интересов, обращаются к общественной щедрости при посредстве заманчивого лозунга: “Соединившись, мы служим”. Явление это чрезвычайно знаменательно и приведет, несомненно, к очень большим последствиям. Уже этот беспримерный союз был приветствован печатью как разрушивший все перегородки между сектами иразными исповеданиями христианства. Объединенное предприятие было впервые пущено в ход устройством огромного митинга в Нью-Йорк Сити, причем на эстраде появились совместно – епископ Епископальной церкви, иудейский раввин, католический кардинал и известные православные миряне. Вероятно, ни один человек в мире не мог себе представить соединенных вместе с общей целью Римскую церковь и “Армию спасения” и получающих денежные средства из общей казны. Воистину чудесные дела творятся в наши дни. Но чтобы видеть и понимать их, необходим как свет пророчеств, так и око, озаренное верой». (Нечволодов, с. 8–9.)

Все приведенные данные с несомненностью свидетельствуют, что по своему первоначальному замыслу, по своей сущности, по своей организации и по целям своей деятельности «YMCA», как и «Всемирная федерация студентов христиан», есть масонское учреждение; как этого не скрывают и сами руководители этих организаций и даже заявляют об этом открыто. Конечно, это не значит, что все члены этих организаций знают об этом и сознают это. Но такова уже тактика масонских организаций, что рядовые члены этих организаций не знают, куда их ведут. Но в этом и заключается особенная опасность этих организаций. Долг настоящей Церкви открыто порвать всякие связи с этими организациями, и открыто же предупредить всех верных сынов Православной Церкви об этом…

ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 282. Л. 47–57.

№ 31

Письмо Н. С. Батюшину

из Синодской канцелярии

Синод[ская] канцелярия] Его превосходительству

4/17 июля 1926 г. Н. С. Батюшину

№ 836

Синод[ская] канц[елярия] им[еет] ч[есть] уведомить Ваше превосходительство, что Свящ[енный] Собор архиереев Русск[ой] Пр[авославной] Ц[еркви] за гр[аницей] согласно отделению своему от 12/25 июня, не нашел возможным заслушать личный доклад Ваш о деятельности Союза христ. молодежи ввиду наличия письменных по сему вопросу докладов.

Св[ященный] Собор подтвердил постановление Всезагр[аничного] Русск[ого] Церк[овного] Собора 1921 г. об отношении к названному] Союзу.

Управляющий] Синод[ской] канц[елярией]

ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 282. Л. 94.

№ 32

Письмо Синодской канцелярия В Бюро съезда Русского христианского студенческого движения в Западной Европе

Синод[ская] канц[елярия] В Бюро съезда

28 июля 1926 г. Русск[ого] христ[ианского]

№ 837 студенческ[ого] движения

в З[ападной] Европе

Заслушав обращение Бюро съезда на имя Свящ. Собора архиереев Русск[ой] Пр[авославной] Ц[еркви] за границей с выражением преданности и с просьбой о духовном руководительстве, Архиер. Собор определяет своим от 17/30 июня с. г. за № 8 постановили: «Благословить и взять под свое покровительство и руководство все православные студенческие группы, которые в своем уставе официально и определенно называют себя православными, устраивают свою внутреннюю и внешнюю жизнь в полном согласии с началами Св. Прав. Церкви, находятся в [традиционной] зависимости и под руководством Правосл. иерархии или лиц, облеченных ее доверием, и без ее благословения ничего существенного и значительного не делают».

Кроме того, по поводу доклада преосв. архиеп. Феофана об американском Союзе христ. молодежи импер. Архиер. Собор, после продолжительного обмена мнениями на основании бывших суждений, постановил относительно американских интерконфессиональных организаций YMCA и YWCA (Союз хрис. молодежи и Всемир. христ. студенческая федерация) утвердить постановление Русского Всезаграничн. Церковн. Собора 1921 г. в Сремских Карловцах: «Признать эти организации явно масонскими и антихристианскими, и потому не разрешать членам Правосл. Церкви организовываться в кружки под руководством этих и подобных им неправославных и нецерковных организаций или быть в сфере их влияния».

О чем сообщается в Бюро съезда русск[ого] христианского] студенч[еского] движения в З[ападной] Европе.

Упр[авляющий] синод[ской] канц[елярией]

ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 282. Л. 62.

№ 33

Письмо Н. С. Батюшина

в Архиерейский Синод Русской Заграничной Церкви

На соборе иерархов Русской Заграничной Церкви, состоявшем в июне месяце 1926 года, относительно организации YMCA было сделано постановление, которым эта организация была признана масонской. Сделано было это постановление на следующих основаниях.

Один из главнейших деятелей этой организации Геккер в своей книге «Христианский союз молодых людей» совершенно открыто заметил, что конечной целью этого союза является идея всемирного объединения людей, но не на почве той или иной церкви, а на почве интерконфессионального христианского мировоззрения. Каково это интерконфессиональное мировоззрение по своему существу, об этом свидетельствуют изданные организацией YMCA сочинения профессоров Фосдика «Стон человеческий» и Раушенбуша «Социальные принципы Иисуса Христа». Проф. Фосдик доказывает в своем сочинении, что Иисус Христос был не Бог, а человек с кристально чистой душой, а проф. Раушенбуш утверждал, что государство является ничем иным, как организацией насилия и эксплуатации, препятствующей установлению Царства Божия на земле. «В наши дни демократического режима, – говорит проф. Раушенбуш, – становится безнравственным терпеть власть государства над человеческой личностью».

Наблюдение за деятельностью организации YMCA показывает, что в своей деятельности организация эта остается верна своим взглядам и последовательно проводит их в жизнь.

Во время Великой войны на Западном фронте организация YMCA занялась антимилитаристической пропагандой среди русских солдат и военнопленных. На средства этой организации издавались для распространения среди русских солдат и военнопленных революционно-антимилитаристические сочинения и орган «Русский солдат и гражданин», сочинение атеиста Рубакина и специально составленный для антимилитаристической пропаганды «Молитвослов» с безграмотными кощунственными молитвами антимилитаристического характера.

На Восточном фронте, во время известного похода адмирала Колчака, приходили в огромном количестве секретари организации YMCA из Америки, по свидетельству генерала Сахарова, занимались антимилитаристической пропагандой среди войск Колчака и немало способствовали разложению его армии.

После войны мы встречаемся с деятельностью YMCA среди русских эмигрантов. Какова эта деятельность, об этом мы можем судить по тому, как велись в 1920–1921 годах курсы YMCA в Софии, в Болгарии. По свидетельству присутствовавших на этих курсах компетентных лиц, лекторы этих курсов делали попытки доказывать превосходство коммунизма над христианством.

В № 1304 газеты «Руль» помещена заметка под заглавием «Методисты и живая церковь» следующего содержания: «По сообщению американских газет, в деле создания “Живой церкви” в России немалую роль сыграли американские методисты в лице их епископов Блэка и Нельсона и свящ. Геккера. Эти лица имели определенное задание содействовать расколу Православной Церкви для того, чтобы вербовать православных в методизм. Для этой цели американские методисты собрали довольно значительную сумму денег. Свящ. Геккер в 1920 году был заведующим русским отделом издательства “Союза христианских молодых людей”».

В № 508 газеты «Возрождение» (10/23 Октября 1926 года) читаем сообщение такого рода: «Корреспонденты “Таймса” сообщают из Нью-Йорка, что большевики выслали из СССР члена совета Христианского общества молодых людей Андерсена. Настоящий совет YMCA рассматривает этот акт как окончательное прекращение работы YMCA с большевиками. До сих пор эта организация работала в Совдепии с более умеренными членами коммунистической организации. Менее месяца тому назад генеральный секретарь этой организации Шервуд Эдди прибыл в Америку и доказывал, что необходимо признать большевиков».

Вскоре после этого со стороны Андерсена последовало опровержение, что он не был выслан из Советской России, а выехал оттуда добровольно; так что остается сомнительным, прекратилась ли совместная работа YMCA с коммунистами в России. Хлопоты генерального секретаря YMCA Шервуда Эдди доказывают обратное.

Таким образом, является несомненным фактом, что организация YMCA принимала живое участие в совместной деятельности с большевиками по созданию «Живой церкви» в России и в настоящее время накануне краха советской власти в России стремится поддержать эту власть через признание ее североамериканским правительством. А это обстоятельство, в свою очередь, показывает, что в организации YMCA мы имеем дело с врагом православия и христианской государственности.

На основании всего сказанного я решаюсь предложить Св. Синоду Русской Заграничной Церкви сделать постановление: воспретить всем иерархам и всем духовным лицам всякое сотрудничество с организацией YMCA и, в частности, литературное сотрудничество в издательстве YMCA-Presse.

[Н. С. Батющин] ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 282. Л. 95–95 об.

№ 34

Из протокола допроса Вальтера Николаи

от 31 января 1946 г.

Людендорфа, проживавшего близ Мюнхена, в г. Людвигсхое, посещали многие представители русской эмиграции. С ними встречался и я. Припоминаю, что в 1921–1923 гг. Людендорфа посещали: бежавший из Прибалтики А. Розенберг… а также русские генералы – Сахаров, Бискупский и быв. начальник русской разведки Батюшин, постоянно проживал в Белграде. Генерала Батюшина я видел также в Вене в 1924 году.

Вопрос: Почему ваша встреча с генералом Батюшиным произошла в Вене?

Ответ: Батюшин прислал ко мне в Берлин своего представителя с просьбой о встрече. Я обратился к германскому правительству за разрешением. Мне было дозволено встретиться с Батюшиным, но на нейтральной территории. Местом нашей встречи я избрал Вену, причем германское правительство расходы по поездке приняло на себя.

Вопрос: Остановитесь подробнее на вашей встрече с Батюшиным.

Ответ: С Батюшиным я встретился в 1924 году в одной из венских гостиниц. В первый день мы беседовали наедине, а второй – присутствовал также бывший начальник австрийской военной разведки, генерал или полковник в отставке Макс Ронге.

Батюшин произвел на меня хорошее впечатление и проявил солидную осведомленность о работе германской разведки в войну 1914–1918 гг.

В равной степени и я много знал о русской разведке. Ничего нового у Батюшина мне выудить не удалось, очевидно и ему, несмотря на то что нашей беседе внешне мы придавали откровенный характер.

Батюшин, между прочим, сообщил, что в отличие от Австрии, где русские прибегали к услугам офицеров, в Германии источником сведений для русской разведки являлись преимущественно низшие чины, в частности, писаря, обычно гораздо более осведомленные и способные представлять фактический материал.

Батюшин интересовался – как могла германская разведка, невзирая на ограниченные средства, отпускавшиеся правительством, оказаться столь осведомленной о военно-стратегических планах и состоянии русской армии? Я ответил Батюшину, что крупных агентов в России немцы не имели, но в результате длительного, на протяжении почти десяти лет, изучения возможного театра военных действий мне удалось с помощью, на первый взгляд, незначительной агентуры на русской территории получить все основные интересовавшие германский Генеральный штаб сведения.

Вопрос: Встреча с Батюшиным в вашем изображении нисколько не похожа на переговоры руководителей разведок двух воевавших друг с другом стран. Непонятно – почему германское правительство оказалось столь любезным, чтобы санкционировать эти переговоры и даже приняло на себя оплату расходов. Говорите прямо – в чем было заинтересовано германское правительство?

Ответ: Я предполагаю, что наше правительство имело в виду кое-что новое получить от генерала Батюшина.

Вопрос: Предполагать мог Батюшин, а от вас германское правительство не укрыло своих намерений, посылая вас для встречи с бывшим руководителем русской разведки. Вы явно путаетесь в своих объяснениях.

Ответ: Что думал майор Гемпп, возглавлявший германскую военную разведку, мне неизвестно, но на просьбу Батюшина встретиться со мной согласие было дано.

…О своей поездке в Вену я представил подробный отчет, он, возможно, имеется в архивах германского Генерального штаба.

Поездка, на которую я израсходовал около тысячи марок, была оплачена из секретных сумм Генерального штаба. Ничего существенного, повторяю, моя встреча с Батюшиным не представляла.

ЦА ФСБ РФ. Из дела № Н-21152 на Вальтера Николаи. Л. 260–264.

№ 35

ОТЧЕТ

об обследовании места захоронения Николая Степановича Батюшина в г. Брейн-ле-Комт (провинция Эно) Braine-le-Comte (Hainaut)

3 августа 2004 г.

Тело Н. С. Батюшина захоронено на кладбище г. Брейн-ле-Комт. Кладбище расположено на окраине города (rue Le chemin de 10 routes). В центральной части кладбища находятся два ряда могил, на надгробьях которых выбиты русские имена. В 4-м ряду среди прочих находится могила Н. С. Батюшина. Данная часть кладбища наименее ухоженная, на многих могилах от ветхости обломались таблички с надписями, надгробья перекосились, заросли травой. Рабочие кладбища по просьбе сотрудников посольства очистили место захоронения Батюшина от мусора и травы. На могиле установлена небольшая бетонная табличка, где указаны фамилия и год смерти. Судя по ветхому состоянию захоронения, могилу длительное время никто не посещал. Какой-либо дополнительной информацией относительно Н. С. Батюшина рабочие кладбища не располагают.

В ходе телефонного разговора с сотрудницей секретариата коммуны м-м Лиман (т. 067 55 60 35) удалось выяснить, что для решения вопроса возможной эксгумации тела Н. С. Батюшина необходимо направить обращение бургомистру города. М-м Лиман также сообщила, что примерная стоимость эксгумации праха составляет 600 евро. Аналогичным образом запрашивается имеющаяся в архивах города информация относительно родственников умершего.

Приложение: 4 фотографии.

Третий секретарь О. В. Глухова

Пер. с фр. (см. бельгийский подлинник)