В помощь Альтмановой, Беранеку и Бенешу, занимавшимся инвентаризацией в замке Клени, институт охраны памятников прислал двух опытных ревизоров из отдела учета имущества — Магдалену Антошову и Гелену Чигакову. Вместе закончив экономическую школу, Мадленка и Геленка уже семь лет были неразлучны — проводили инвентаризацию в замках, градах и крепостях. Они считались специалистками высокого класса. Девушки были даже немного похожи одна на другую — обе чуть полноватые кудрявые брюнетки и обе хохотуньи.

С первых же минут пребывания в замке подруги принялись преувеличенно откровенно выражать свое восхищение Рудольфом Гаклом. Их огорчало, что он не работает с ними в группе, ибо восхищаться Беранеком или Беиешем невозможно при всем желании. К тому же Бенеш раздражал их своей медлительностью и ленивой апатией. Сами они были ловкими, быстрыми, работа в их руках горела.

Но в то утро она продвигалась вперед не очень быстро, потому что Иво чуть ли не каждую минуту докладывал девушкам о том, что на улице прекрасная погода.

— Беранек, не пяльтесь в окно, а подайте мне вон тот ящик, — сказала Мадленка слегка раздраженным тоном, когда, наверное, уже в десятый раз он принялся рассказывать ей о голубом небе, о солнце и о том, что сейчас можно потрясающе загореть.

Иво со вздохом принес верхний ящик из большого шкафа и заявил, что к окну больше не подойдет, что пусть солнце светит как ему вздумается и что он на этой каторжной работе совершенно выбился из сил.

В ящике находились мелкие безделушки — несколько часов-луковиц из дешевого металла, брелоки, пряжки для поясов, пакетик с пуговицами от старинного охотничьего костюма… Мадленка брала в руки предмет за предметом и громко объявляла их инвентарные номера Геленке и Дареку, а те заносили цифры в свои блокноты. Для большей точности велся двойной контроль.

В тот момент, когда Мадленка принялась считать охотничьи пуговицы, записанные под одним номером, раздался голос неисправимого Иво:

— Смотрите, Яначек со своим бутербродом идет в барбакан. Полдень, конец работе.

Девушки дружно взялись его отчитывать. Дарек солидно поддержал их. Но усилия коллектива, направленные на укрепление трудовой дисциплины Беранека, успеха не принесли. Он вразвалку направился к выходу, бормоча под нос, что каждый имеет право на обеденный перерыв, и исчез в коридоре.

Оставшиеся углубились в море предметов, списков и цифр. Работа пошла в таком темпе, что Дарек едва поспевал. Когда все почувствовали голод и Геленка собралась объявить перерыв, раздался стук в дверь, и в комнату вошел Рудольф Гакл.

Обе девушки как по команде прекратили работу.

— Ах, вы пришли на нас посмотреть!

— Как это мило! Не хотите ли позвать нас на обед?

— Или на пикник. В заказник.

— Пикник! Пикник! — зааплодировала Геленка.

— Костер на лужайке, — ехидно поддакнул Дарек, — и жареные шпикачки.

— А к ним — красное вино, — продолжила Мадленка мечтательно, — и пить из бутылки, передавая ее от уст к устам…

Рудольф слегка опешил.

— Я, собственно, только хотел спросить, — пробормотал он растерянно, — нет ли здесь Ленки.

— А мы обо Ленки! Мад-ленка, Ге-ленка, — ухватив его за руку, Мадленка пошла с ним в коридор.

— Дарек, не забудь закрыть, — бросила через плечо Геленка, догнала Рудольфа и подцепила его под руку с другой стороны. — А вы у нас — Дольфичек. Ру-дольфичек.

Они спустились по лестнице и повели обалдевшего Гакла через двор.

— А куда ты, собственно, идешь с нашим Дольфичеком? — спросила Магдалена.

— Уж я бы знала, куда с ним пойти, — Геленка многозначительно засмеялась, — лишь бы ты не помешала. Дольфичек, будьте таким хорошим, — она отпустила его руку, не забыв при этом ее погладить, — одолжите нам ключи от барбакана. Обещаем вам вернуть.

— Примерно через час. — Подруга протянула руку. — Только подкрепимся в ресторане на пристани. А может, и вы с нами?

— Мне очень жаль, поверьте. — Он самодовольно улыбнулся. — Но работа… А если завтра? Можем поехать в город, пообедать во «Влтаване»… Если, конечно, вы не будете меня стыдиться.

Девушки с негой в голосе произнесли все, что от них ожидалось. При расставании Гакл помахал рукой так, словно погладил их на расстоянии. Подруги открыли дверцу и по очереди прошли на ступеньки.

— Клюнул! — радостно заверещала Геленка.

— Он абсолютно глуп! — пришла в восторг Мадленка. — Абсолютно! Ну, мы ему преподнесем сюрприз!

— Надо еще сделать что-нибудь с Беранеком. Терпеть не могу лентяев. Посмотри, там еще один валяется!

Мадленка взглянула в ту сторону, куда показала подруга. Около последней кикиморы лежал маленький мужчина в серых брюках и клетчатой фланелевой рубашке.

— Это архитектор Яначек, — узнала она. — Знаешь, что? После обеда тоже поваляемся немного на солнышке. Пан архитектор! — позвала Мадленка и направилась было в его сторону.

— Подожди! — задержала ее Геленка. — Он… лежит как-то странно… Может, получил солнечный удар…

Они подошли вплотную, хотя уже за несколько шагов поняли, что случилось.

Мадленка набрала воздуха и завизжала. Геленка подняла глаза к голубому небу, потом веки ее закрылись, и пухленькое тело девушки опустилось на землю.

Ее подруга даже не оглянулась. Она стояла ровно, как столб, и продолжала визжать. А архитектор Яначек смотрел на нее в упор неподвижными вытаращенными глазами. Он лежал на спине, а голова его была повернута в сторону. Это и насторожило несколько мгновений назад Геленку.

Шея и плечо были залиты темной кровью. Петля из тонкой, но прочной склоновой нити, на которую в замке вешали картины, глубоко впилась в горло. К обоим ее концам были привязаны куски реек, таких же, какими Яначек закрепил под крышкой секретера портрет Луизы де ла Вальер.

Первым в барбакан вбежал Гакл, вслед за ним — Беранек. В спешке они столкнулись на ступенях, и Гакл едва не упал. Но за несколько шагов до Яначека оба разом застыли. Мадленка продолжала визжать, но уже тише. На ступенях появился Седлницкий, а вслед за ним — никому из присутствующих не знакомый пожилой мужчина. Увидев убитого, они тоже на мгновение застыли, но первыми пришли в себя и начали действовать: мужчина наклонился над лежащей в обмороке Геленкой, Рафаэль подошел к охрипшей Мадленке и похлопал ее по щекам. Девушка сразу же замолчала, закрыла рот, заморгала и начала удивленно оглядываться по сторонам. Она вновь встретилась с застывшим взглядом Яначека, попятилась назад, уселась на землю и расплакалась. Одновременно пришла в себя и Геленка. Доктор Гронек сунул ей в руку свой носовой платок и вернулся к остальным.

— Ни к чему не прикасаться! — приказал Гакл. — К нему даже не приближайтесь! Надо срочно позвонить, вызвать сотрудников органов общественной безопасности.

— Без вас мы бы не додумались, — процедил Рафаэль.

— Что вы сказали?! — набросился на него Гакл с неожиданной злобой. — Кто этот мужчина? Что он здесь делает?

Гронек в этот момент смотрел на часы.

— Тринадцать пятьдесят, — произнес он. — Об этом нас будут спрашивать.

Никто ему не ответил, возможно, его даже не слышали. Он поднял голову и прислушался. До него донесся шум въезжающей во двор машины.

— Это доктор Гронек, — с опозданием сообщил Седлницкий Гаклу. — Приехал ко мне в гости. — Его взгляд снова остановился на убитом. — Зверство… — начал было он, но голос его неожиданно сорвался.

Беранек, который все время стоял неподвижно, вдруг сообразил, что на голове у него кепка. Резким движением он сдернул ее и обеими руками прижал к груди. Так стояло все молча в обществе ярко раскрашенных скульптур, пока на ступенях не появился поручик Петр Коварж.

Сверху все было видно как на ладони. На лице его появилось изумленное выражение, словно он не верил своим глазам.

За городом начался длинный спуск, и Эмила съехала по нему с выключенным мотором.

— Бесплатно, — заметила она с улыбкой. Включив в нужный момент скорость, чуть-чуть прибавила газу. Машина тихо заурчала и продолжала двигаться с прежней скоростью вдоль реки.

— Вы не просто водитель, вы — ас, — сделал ей комплимент капитан.

— Посмотрите, там уже виднеются вершина горы и деревья заказника, — показала она.

— Скажите, почему три куста акации и пять кустов бузины вы называете заказником? Это необъяснимая загадка.

— Вот и объясняйте, на то вы и детектив.

Они проехали деревню, и первое, что увидел Янда на дороге, ведущей к замку, — две машины с мигалками на крыше и старшего сержанта возле них.

— Черт возьми, что-то случилось! — воскликнул капитан. «Дли того чтобы понять это, не нужно быть детективом», — ехидно подумала Эмила, но вслух ничего не сказала. Она стремительно преодолела крутой подъем, но на площадке перед мостом вынуждена была затормозить, потому что дорогу к замку загородили машины.

Янда выскочил из кабины и помчался к воротам. Даже не поблагодарил, обиделась Эмила. Сквозь открытые ворота она увидела Петра Коваржа, окруженного людьми в форме и гражданской одежде.

Поручик встретил своего начальника с чувством облегчения. Кратко доложил о главных событиях: Гронек нашел похищенную картину и, по всей вероятности, орудие первого убийства. Потому первого, что сегодня между двенадцатью и часом было совершено второе. Петр сразу же вызвал подмогу из близлежащего городка, обеспечил охрану места происшествия и проделал все, что полагается в таких случаях. Труп пока не увезли, можно сразу пойти посмотреть. Конечно, в барбакан, где же еще совершаются убийства в замке Клени? Коварж, предполагая, что допросы свидетелей будут произведены здесь и сразу же, приказал также приготовить для этого подсобную комнату рядом с рыцарским залом. Никому из находящихся в замке не разрешается его покидать.

Янда внимательно слушал поручика, кивал, иногда прерывал короткими вопросами. Потом они отправились в барбакан.

Группа экспертов закончила свою работу. Неподалеку уже стояли двое мужчина с носилками. Доктор поставил чемоданчик на постамент скульптуры, олицетворяющей Зависть, и начал в него что-то укладывать.

— Причина смерти настолько ясна, — сказал он Янде, — что о ней, надеюсь, не стоит и говорить. Убийство совершено между двенадцатью и часом, я уже говорил об этом. А если точнее… Полагаю, незадолго до половины первого. Кто-то говорил, что этот человек шел сюда с бутербродами. Но их не нашли. Вскрытие покажет…

Янда поблагодарил доктора и собрался уходить.

— Закончи здесь, — сказал он Коваржу, — и приходи в замок. Проследи, чтобы никто отсюда не исчез, понятно? Ты за это отвечаешь!

Петр удивленно посмотрел на капитана: надо ли в таком тоне говорить об очевидных вещах? Видимо, нервничает — совершено убийство, которое не удалось предотвратить.

— Кто будет вести протокол? — спросил Янда.

— Зденек. Можем одолжить у Седлницкого магнитофон.

— Не надо. Чап запишет главное, этого будет достаточно. Не вижу Гронека. Мотается, наверное, там, где не следует. Пусть срочно придет ко мне! И еще… Где картина и подсвечник?

— Картина пока в подсобной комнате, у входа стоит вахмистр Прокоп. Подсвечник запакован и приготовлен к отправке в лабораторию.

— Сказал кто-нибудь Гронеку и Седлницкому, что о своей находке не смеют даже пикнуть?

— Конечно, но они и сами знают.

— Хоть это… — Янда вынул платок и вытер лоб, потом прошел через дверцу во двор. — В лабораторию пошли кого-нибудь пошустрей, чтобы там все сделали быстро. При нем! Ты видел этот подсвечник?

— Да. Думаю, что Гронек прав. Форма точно соответствует, а те пятна… Вон он! — вдруг радостно воскликнул Коварж, довольный тем, что не придется бегать и искать адвоката.

Гронек стоял перед входом в главное здание, переступая с ноги на ногу и растерянно оглядываясь. В своем элегантном вельветовом костюме, с гривой седых волос, он был похож на хозяина замка, к которому неожиданно съехалось слишком много гостей, и он теперь не знает, что делать.

— Ну, привет, — Янда со вздохом положил ему руку на плечо. — Я сердился на тебя, хотел отругать… но передумал. Знаешь, я даже восхищен тобой. Приехать и сразу найти похищенную картину и орудие убийства — вот это достижение! Зато я… — он снова вздохнул, — меня начальство не похвалит. Убийство, которое не сумели предотвратить…

Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж. В коридоре валялись обрывки силоновых нитей и обрезки реек. Янда наклонился и поднял кусок нити.

— Так вот чем… — произнес он печально. — Сколько здесь валяется этого добра.

— Не заслуживаю я похвалы, — удрученно сказал Гронек. — Радовался удаче в тот момент, когда скорее всего совершалось убийство. И ничто во мне не шевельнулось… Тоже мне, Цезарь — пришел, увидел, победил!

— Седлницкий был с тобой? — Янда вошел в рыцарский зал. Вахмистр Прокоп громко приветствовал его.

— Все время. Не отходил от меня ни на шаг, разве что выходил из комнаты в кухню, где варился суп, но при этом все время разговаривал со мной.

— Значит, он вне подозрений… Послушай, — капитан понизил голос и показал на стол, — там стоят два подсвечника.

— Все верно, — Гронек наклонился к его уху: — У Седлницкого их несколько. Вместо того, что взял Петр, он поставил другой. Никто ничего не видел.

— Молодцы, — одобрил Янда.

— Слушай, Рафаэль непричастен и к первому убийству. В том случае, если подсвечник действительно… — Гронек начал излагать свою версию, но капитан слушал его невнимательно. Уже с порога подсобки он увидел лежащую на столе овальную картину. Быстро подошел и нетерпеливо взял ее в руки повернув так, чтобы свет из окна падал на полотно.

— Да… это Луиза, — с волнением сказал он через мгновение. — Именно такой я представлял ее себе. Таинственная красавица, умело плетущая интриги при дворе… с лицом невинного ребенка. Какие глаза, какая синева в них! Надо сказать ребятам, чтобы сделали для меня фотографию.

— Да ты меня не слушаешь! — понял наконец Гронек. — А через минуту у тебя не будет времени.

— Будет. Ты теперь у нас главный свидетель, — капитан осторожно прислонил картину к стене с таким расчетом, чтобы ее было видно от стола, и только после этого сел. — Знаешь, что? Расскажи мне все по порядку. С самого начала. Ты приехал в замок… Во сколько? Первый, кого ты встретил, был…

— Седлницкий. Стоял на мостике. Я представился…

Рассказ адвоката был краток и точен — сказывался большой профессиональный опыт.

— Стоп! — прервал его Янда, когда он начал рассказывать, как увидел в окно Яначека, шедшего к барбакану. — Сколько было времени?

— Как раз перед этим замурованные под землей каменотесы выпускали воду и Седлницкий утверждал, что должен быть полдень. Мои часы показывали одиннадцать пятьдесят, но он сказал, что они отстают…

— Покажи мне часы!

Гронек отогнул рукав и поднес руку к глазам капитана.

— Действительно, отстают. На десять минут. Значит, был полдень. Рассказывай дальше.

— Вслед за ним в барбакан прошел Беранек. Мы его тоже увидели в окно. Оба.

— Можешь сказать, через какое время?

— Подожди… Яначек прошел, а мы заговорили о тех каменотесах и о таинственной повозке… Четверть часа! Плюс-минус минута, не больше.

— Значит, Беранек прошел в четверть первого. Вы видели, как он возвращался? Видели еще кого-нибудь?

— Больше никого. Мы поговорили еще минут десять-пятнадцать. Рафаэль рассказывал о привидениях, которые путали Дарека — громыхали и звенели в рыцарском зале…

Гронек подробно описал разговор. Рассказал, как они отправились в рыцарский зал — было около половины первого, — никого по пути не видели и не слышали. Как нашли картину и пришли к мысли о подсвечнике. Потом Рафаэль остался в рыцарском зале, а Гронек пошел в его квартиру звонить по телефону.

— Стоп! — снова остановил его капитан. — Ты оставил там Седлницкого одного?

— Кто-то же должен был присмотреть за вещами!

— Конечно. Во сколько ты звонил в Прагу?

— Когда я шел через двор, то посмотрел на часы. Были тридцать пять первого, значит, на самом деле — без четверти час. В квартире был минут пятнадцать, может, чуть больше. Вначале я никак но мог соединиться с Прагой, потом там не было тебя, поэтому искали Коваржа, потом я ему все рассказал…

— Значит, у Седлницкого нет алиби…

— Ну… в общем-то, ты прав, — сказал в замешательстве Гронек. — Но послушай, когда я вернулся в рыцарский зал, он сидел там, как мышка, и пялился на барышню де ла Вальер…

— Ты сам хорошо знаешь, что это ничего не значит. Он спокойно мог все успеть сделать.

— Но зачем?..

— Мотив лежит на поверхности, независимо от того, кто убивал. Яначек и «другой дух» заходили в рыцарский зал по очереди, не забывай об этом. Скорее всего архитектор заметил своего «коллегу» и остался посмотреть, что тот будет делать в рыцарском зале, — опасался за спрятанную Луизу. Значит, он видел убийцу с подсвечником в руках. Поэтому и расспрашивал потом всех подряд об орудии убийства. Готов держать пари, что он допустил роковую ошибку — попытался шантажировать убийцу. Этот человек все считал на деньги. Может быть, намекнул убийце, что кое-что знает, и этого было достаточно…

— Пока не забыл! — прервал его адвокат. — Седлницкий раза два вспоминал о какой-то суматохе, которая была минувшей ночью в коридоре второго этажа. То ли гонялись друг за другом, то ли еще что-то… Он хотел рассказать тебе об этом подробно, напомни ему.

В комнату вошли Коварж и Чап.

— Садитесь, — пригласил их Янда. — Мы уже заканчиваем. Что вы делали потом? — спросил он Гронека.

— Петр по телефону заверил меня, — адвокат улыбнулся поручику, — что уже мчится сюда на машине. Я прикинул, что на дорогу ему надо не меньше часа… Все это время мы сидели с Седлницкий в зале и разговаривали. О разном — о жизни, искусстве, о женщинах и вечности. Потом пошли в коридор поджидать Петра у окна. Но стояли там недолго — раздался этот визг. Бедная девочка выла, как сирена.

— Вы не видели, как девушки шли по двору?

— Нет. Мы стояли у окна всего несколько секунд. А потом сразу бросились посмотреть, что там случилось. Но нас опередили Беранек и Гакл, которые выскочили из квартиры управляющего. Я приводил в сознание девчушку, упавшую в обморок… Но это несущественно. Там я громко объявил время: без десяти два. Значит, было два часа… И приехал Петр.

— Ну хорошо, — Янда провел рукой по лицу. — Начнем, пожалуй. Где они у тебя, Петр?

— В первом выставочном зале. Все, то есть Седлницкий, Беранек, Бенеш, Гакл, Лудвикова, Альтманова и те две Ленки.

— Он уже знает, как их звать, — съязвил Гронек.

— Ленками здесь хоть пруд пруди, — усмехнулся Янда. — Ну, ничего, имя красивое. Тогда начнем с них. Быстренько снимем показания и отправим в Прагу. Обстановка здесь сейчас не для них.

— Если позволишь, товарищ капитан, — вмешался Чап. — Там Беранек буйствует. Всхлипывает, скулит. Парень совсем распустил нюни. Просит, чтобы его допросили первым. Говорит, признается во всем. Кроме убийства, конечно…

— Это следовало ожидать. Пусть пока дозревает.

— Гакл тоже хочет идти первым, — продолжил поручик. — Говорит, что, вероятнее всего, нашел орудие убийства. Какой-то старинный меч. Он заперт у него в комнате, в Гакл просит, чтобы мы сняли с него отпечатки пальцев.

— Скажи, что мы благодарим его за инициативу. Пусть потерпит, и до него дойдет очередь.

— И еще… — Чап стоял в нерешительности. — Альтманова… Она хочет уехать. Говорит, до обеда все время была с тетей, а потом вы приехали вместе, так что она вне подозрений…

— Я ей дам «вне подозрений», — угрожающе проворчал Янда.

— Ну и глупец же я! — неожиданно воскликнул Гронек и хлопнул себя по лбу. Все удивленно посмотрели на него. — Я забыл тебе сказать, — обратился он к Янде, — что у Седлницкого пропал служебный пистолет.

— Ну хватит! — капитан стукнул ладонью по крышке стола. — Развели настоящий базар! Что ты здесь еще делаешь? — набросился он на Гронека. — Насколько я знаю, ты приехал сюда как турист. Тебя интересует искусство, и управляющий замком позволил тебе познакомиться с новой экспозицией. Так иди, смотри картины и не мешай нам! Товарищ Чап! — продолжил он, когда за Гронеком закрылась дверь. Поручик выпрямился. — Приведи этих двух ревизорш.

— Обеих сразу?

— Если говорю двух, значит, двух! А Альтмановой передай, что охрана все равно не выпустит ее из замка. Никому не разрешено покидать его.

Мадленка и Геленка уже пришли в себя от потрясения, глаза их возбужденно блестели. Еще бы: стать вдруг свидетельницами такого события! Сколько теперь разговоров будет!

Говорили сразу обе, перебивая и дополняя друг друга. Но они привыкли так изъясняться, и рассказ их о том, как обнаружили труп, был довольно стройным.

— Все четко и ясно, — похвалил девушек капитан. — Теперь будьте внимательны и постарайтесь вспомнить точно. В хранилище до обеда вы все время были вместе?

Подруги подтвердили, что они действительно неразлучны.

— С вами работали Бенеш и Беранек. В какое примерно время они уходили и приходили?

— Бенеш был постоянно с нами, — начала Геленка.

— Подожди, перед десятью мы послали его за булочками, — напомнила ей Мадленка.

— Точно. Здесь пекут потрясающие булочки — душистые, с маком. Их привозят в десять, еще горячими. Вот мы и погнали Дарека в магазин. Вернулся около одиннадцати. Он там еще выпил пахты, стоял за ней в очереди. А в Праге ее вообще не достанешь.

— Дарек пришел без десяти одиннадцать, — уточнила Магдалена.

— Ну, это уже детали. Потом все время был с нами. Хотя, — вспомнила Геленка и захихикала, — этой пахты он выпил, верно, многовато, бегал потом в туалет.

— Не понимаю, зачем Гелена все это рассказывает, — возмущенно вмешалась Магдалена. Она смотрела Янде прямо в глаза: — Дарек Бенеш вернулся незадолго до одиннадцати и был с нами до без четверти два, когда пришел пан Гакл. И мы, уходя, напомнили Дареку, чтобы запер дверь.

— Но он, кажется, никуда не пошел, потому что ему все еще было плохо, — добавила Гелена.

— Ну хорошо, — вздохнул Янда. — А как с Беранеком? Тоже все время был с вами? Я бы очень удивился…

— Практически он тоже был постоянно с нами, но мы с ним намаялись! — Геленка бессильно развела руками. — Лентяй каких свет не видывал! С утра слонялся из угла в угол, по где-то после одиннадцати мы его силой власти…

— И угрозами, — дополнила Мадленка.

— …заставили поработать с час. И то он постоянно подходил к окну, заводил разговоры о солнышке, о том, как хорошо сейчас загорать. Хотел сломить нашу волю.

— Но не сломил. А сам ушел в двенадцать, — продолжила Магдалена.

— Вы помните это точно?

— Он снова стоял у окна, — перехватила инициативу Гелена, — и вдруг говорит, что Яначек идет обедать в барбакан и что якобы ровно двенадцать, обеденный перерыв. Мы не хотели его пускать, но задержать было невозможно. С того времени мы его не видели, только там…

— Не догадываетесь, где он мог быть с двенадцати до двух?

— Нет, — произнесли дружно девушки.

— Кого еще вы видели за это время?

— Никого.

— Только пана Гакла, когда он к нам зашел. Спрашивал Ленку, а мы… — начала Мадленка, но капитан прервал ее.

— Спасибо. Вы сказали, что Гакл одолжил вам ключи от дверцы в барбакан. Она была заперта?

Девушки задумались.

— Была, — твердо сказала Гелена. Ее подруга согласно кивнула. Янда вопросительно посмотрел на Коваржа.

— Другая тоже, — сказал поручик. — Убийца добросовестно запер жертву в барбакане. Возможно, сила привычки.

Девушки сразу вздрогнули и побледнели.

— Заканчиваем, — успокоил их Янда. — Еще несколько уточнений, и подпишете протокол.

— Простите, — робко спросила Гелена, — а можно нам домой? В Прагу?

— Даже нужно, — улыбнулся им капитан.

После их ухода Чап хотел позвать Беранека, но Янда решил иначе:

— В прошлый раз мы начинали с Седлницкого. Не будем нарушать традицию.

С художником дело продвигалось вперед быстро. Он говорил как опытный юрист. Подробно и в то же время без излишних деталей описал, как была найдена картина, обнаружены следы крови на подсвечнике. Подтвердил, что за время отсутствия Гронека не покидал зал. Никто к нему не заходил, никого не видел и не слышал. Некоторые моменты капитан захотел уточнить.

— Значит, вы, пан Седлницкий, тоже видели в окно Яначека, который нес в барбакан свой… хм… обед, и было это в двенадцать. Откуда вы знаете точное время?

— А в полдень мимо замка проезжает скорый поезд, поэтому снизу слышен гул.

— Наконец-то слышу разумные речи, — иронически улыбнулся Янда. — А я ждал, что вы будете рассказывать о замурованных каменотесах, которые спускают воду сквозь подземный шлюз.

— Замурованные каменотесы? — на лице Рафаэля появилось приторное удивление. — Подземный шлюз? Но, пан капитан…

— Не притворяйтесь, — пригрозил ему пальцем Янда. — Что вы наговорили доктору Гронеку? О подземных ходах, о водостоке…

— В этом, кстати, что-то есть, — прервал его художник. — Такая легенда существует. Если побудете подольше в замке, услышите, как время от времени под землей шумит вода.

— Может быть, там на самом деле есть какой-то водосток, — допустил капитан. — А вы действительно предполагаете, что один из входов в подземный лабиринт идет из барбакана? Я, по крайней мере, видел это на репродукции вашей известной картины.

— Я не предполагаю, я это знаю.

— Из чего вы сделали такое заключение?

— Художники не делают никаких заключений. Они или знают, или не знают, — решительно ответил Рафаэль.

— Ну ладно, у нас есть проблемы посерьезней. У вас что-то пропало. Некий предмет, предназначенный для охраны экспонатов.

— К сожалению, — Рафаэль виновато посмотрел на капитана. Он рассказал, что пистолет вместе с запасными ключами и другими нужными вещами все время хранил в сейфе. Правда, тут же признался, что под сейфом подразумевает уже известную жестяную коробку от голландских сухарей. Пропажу обнаружил только сегодня утром.

— Это прокол. Думаю, что у вас будут серьезные неприятности. Зачем вам потребовалось оружие именно сегодня?

— Я… — забормотал покрасневший Рафаэль, — просто мне пришло в голову, что не помешает иметь его под рукой.

— Кому-то это пришло в голову раньше. Какой у вас был пистолет?

— Наш, «зетка».

— Это я знаю. Какой калибр?

— Шесть-тридцать пять.

— Номер?

— Не помню на память, но он записан в паспорте.

— Если его тоже не стащили. Слушайте, когда эта ваша пушка найдется, — Коварж с Чапом удивленно вытаращили на капитана глаза, — моментально приобретете сейф и будете хранить ее там, ясно?

— Да, конечно, — кивнул огорченный управляющий. В глубине души он был доволен, что так легко отделался. — Еще я хотел рассказать о том шуме, что был сегодня ночью в замке.

— Я уже об этом кое-что слышал. Рассказывайте!

Рафаэль предусмотрительно не стал говорить о своем сне и о его совпадении с действительностью, даже не процитировал стих суры, утверждающий, что жизнь и сон одно есть. Начал с того, что проснулся около одиннадцати, выглянул из окна и увидел у входа в главное здание темную фигуру.

— Значит, меч палача, — удивился Янда, когда художник закончил рассказ. — Чего у вас только нет! Разве в замке совершались казни?

— Нет, этот меч привезли из замка Конопиште, — объяснил Рафаэль. — Через два года, когда там закончится реконструкция, он снова туда вернется.

— Никогда не видел меч палача. Чем он отличается от других? — поинтересовался Петр.

— Можете посмотреть, он у Гакла в комнате. Лежит там и ждет, когда с него снимут отпечатки пальцев, — ухмыльнулся Рафаэль. — От других этот меч отличается тем, что на конце не острый, а как бы обрубленный, понимаете? Получается такой вытянутый прямоугольник. Иногда на нем гравируют узоры или надписи. На этом выгравировано «Отче наш» по-латински и по-немецки.

— Почему, по-вашему, Гакл думает… — начал было Чан, но Рафаэль прервал его.

— Об этом спросите у Гакла! Скорее всего подозревает в убийстве меня или Беранека. Меч ведь был у нас под рукой. Или этот Гакл больший дурак, чем я думаю, или тут кроется злонамеренность. Не исключено, конечно, что Беранек хотел стянуть меч, но, с другой стороны, молодец, что примчался с ним защищать нас.

— Тоже хороший парень, да? — усмехнулся Янда. — В замке Клени в основном обитают или бедняги, или хорошие парни. Теперь немного подождите, подпишете свои показания.