Арагон, белый город Валтара,

9-й путь Лун, 987 год н. э.

«Гость прибыл!» — Магическое послание дошло до адресата. Седой старик с длинной белой бородой и живыми подвижными глазами вышел в коридор. Ещё несколько ярдов, он встал на квадратный выступ и исчез.

В тот же миг в небольшой домик, примостившийся на склоне снежной вершины, вошел путник — коренастый эльф с длинной копной черных волос, собранных на темени блестящей заколкой.

Здесь, в северных широтах, поздней осенью солнце держалось у самого края небосвода. Выложенные белым камнем стены и башни Валтары сливались с бесконечностью заснеженной тундры и широкими вершинами потухших вулканических сопок. На тысячи миль вокруг не было никакой растительности, только хрустальные шпили, вырастающие из белых гор, — города арагонцев.

Белые маги были таким же древним союзом, что и нойоны. Однако во всех их городах число жителей было в десятки раз меньше, чем в одном городе обессмерченных аколитов. Зато здесь было много одушевленных, искусственно созданных тварей. Высокая мораль претила истинным магам эксплуатировать живых. Однако были и свои исключения. Некоторые существа неплохо устроились в мире магов, самые известные из них — гремлины. Зеленые человечки, похожие на маленьких орков, юркие и исполнительные работники. Они пролезали даже туда, куда не проходила рука человека, и за минуту делали столько дел, сколько другие не успевали за час. Не больше десяти дюймов ростом, они носили красные, желтые и голубые колпачки, в зависимости от того, к какой стихии был ближе их хозяин и какие функции он им поручал. Впрочем, гремлины годились лишь для работы в маленьком и загроможденном пространстве, а большие города требовали средств связи и перевозки грузов. Для этого лучше всего подходили горгульи. Ожившие каменные демоны, они годились как к работе, так и к боевым действиям. Наконец, основой арагонских сил были человекоподобные одушевленные существа — големы. Их тела в зависимости от задач создавались из камня, железа, золота или цельного кристалла.

Подлинным символом могущества Арагона был Легион Титанов. Все изощренное знание о силах стихий служило тому, чтобы вдохнуть жизнь в тела этих исполинов из металла и камня. Непобедимые могучие воины, своими кристаллическими мечами они были готовы нести суровую волю магов в любой конец света.

Алагар, а гостем был именно глава эльфийской разведки, вошел в домик, отряхнув сапоги и сбросив снежные комья с плаща. Пара золотых големов поклонились, разведя в стороны сверкающие алебарды, впустили гостя. На столе, готовя редкостный карнский чай и разные вкусности, суетились несколько гремлинов. На кровле по периметру дома замерли горгульи.

— Чай готов, господин, чего изволите, господин? Лимончик, господин? — заверещал старший гремлин в смешном синем колпачке с блестками. Алагар протянул руку к чашке. Здание дрогнуло, и чай пролился на ноги гремлину, заставив его фыркать и вытираться. Эльф понял, что хозяин гостеприимного дома вернулся.

И действительно, гремлины исчезли со стола, големы взяли на караул, а двери открылись сами собой. Вошел старик в белых одеждах с посохом истинного мага в руках и гладиусом на поясе. Алагар приветствовал мага, преодолевая страшное астральное давление. Эльфу казалось, будто он слишком долго смотрит на солнце. Он несколько раз зажмурился, но перед глазами по-прежнему играли золотые и черные пятна.

— Извини, иногда не успеваю смирить себя. Не пользуйся астралом, поговорим так.

Алагар потряс головой, прогоняя морок.

— Может, выкурим по трубочке южного табаку? — предложил маг.

Чайник сам поднялся в воздух и стал разливать содержимое по чашкам. Прямо в воздухе материализовались две трубки и кисет табаку. Непринужденная обстановка сделала Алагара более разговорчивым:

— Расскажите мне, Солмир, чем все же закончилась экспедиция на Зейлот, какие сделаны выводы?

Маг повел носом, будто принюхивался к аромату. Потом чуть-чуть отпил.

— Как горячо! Не уверен, что тебя обрадует мой ответ, но никаких. Я лучше расскажу о том, что они там увидели, а ты поделишься своими мыслями? Я буду откровенен, рассчитывая на взаимность, — маг улыбнулся. — Вообще мы сориентировались не сразу. Никто не верил, что подобный взрыв возможен, сомневались в нашем слежении. Четыреста лет назад в Килдаре взорвался концентратор. Но тогда освобожденная мощь астральных потоков была в разы меньше. Ваша команда была как раз на одном из судов, потому…

— На острове правда все разрушено? — перебил Алагар.

— Да, разведчики высадились на восточном берегу, многие даже не узнали город. Все стерто до уровня подвалов, кругом пепел и прах. Всюду следы какой-то странной пыли, возмущающей астрал даже в малом количестве.

— Новое взрывное вещество?

— Утверждать наверняка нельзя… Судя по катастрофическим разрушениям, сначала был вертикальный выброс, затем облако в несколько миль размером двигалось на восток. Оседая, оно испепеляло все, что попадалось на пути. Сильная вспышка и ударная волна, которая обрушила горы центральной гряды острова. Западная часть, видимо, служившая эпицентром взрыва, сейчас полностью затоплена водой. Что до версий, то их две. Или они испытывали новое оружие и не рассчитали мощность, или пробовали запустить новый концентратор, и что-то пошло не так… Если честно, то в последнее время поступали сведения, что они нашли вещество с потрясающими магическими свойствами. И это было нечто действительно опасное.

— Приоткрыли дверь в преисподнюю и сами обгорели?

— Образно говоря, да. Мы сейчас думаем над этим. Видишь ли, если подобное оружие существует, оно не должно попасть не в те руки. Уверен, ты меня полностью понимаешь, — маг сдвинул брови.

Алагар кивнул. Он знал, о чем недоговаривает могущественный чародей. Речь шла не только и не столько о нойонах, в чьих намерениях особенно не возникало сомнений, сколько о самих авлийцах. Эльфы имели армию, по силе сопоставимую с арагонской, и были самостоятельны в принятии многих решений. Появление нового оружия кардинально меняло расстановку сил и могло лишить Орден Истинных Магов монополии на власть в «светлом круге». Алагар также понимал, что откровенность Солмира — это предложение продолжить их особые отношения. Он доверял магу и считался среди эльфов его протеже, тогда как Эллезар и его сторонники за покровительством обращались к магам-воинам и, в первую очередь, к истинному магу огня Ранкху.

Алагару пришлось вновь прикинуть расклад сил. То, о чем он собирался просить Солмира, было делом опасным, непредсказуемым и могло окончиться не только потерей титула, но и позорным изгнанием.

Маг отпил ещё чаю.

— Мы не боимся нойонов и догадываемся, как они себя поведут.

— От загнанных в угол можно всего ожидать. Скажите, почему они зашевелились именно сейчас, а прошедшие два столетия были относительно мирными? Этот взрыв — явно прелюдия чего-то жуткого, мои люди…

— Я не могу дать тебе ответ. Сегодня собираются все мои «братья», весь Белый Орден. Мы будем думать, как дальше вести расследование… Что ты сказал о твоей разведке, они завершили миссию?

— Группа, посланная в Фолию, как вы и предупреждали, погибла почти целиком. Они напали на след нежити и выявили, что сообщники нойонов обследуют старые тайники и массовые захоронения. С помощью некромантии они готовятся мобилизовать все свои силы, спрятанные с первой войны стихий. Они явно готовятся к вторжению. Руководил разведывательной группой Ивор Итон, и он утверждает, что они напали на след связи нойонов с верхушкой Эрафии. Возможно, покушение на Эдрика и происшедший в тот же день взрыв как-то связаны?..

— Ивора я помню. Ты представлял мне его в Рейхавене, он молод и хорош собой. Наши глаза и уши говорят, что у него случилось любовное приключение при дворе Грифонхатов. Это было твое задание?

— Ну… Это было почти два года назад, до того как его отправили в Фолию. Честно говоря, я и не думал, что он сможет обратить на себя внимание избалованной эрафийской принцессы.

Маг осторожно высыпал пепел и начал снова набивать трубку.

— И тем не менее она влюбилась в него. Использовать тонкие струны любви в наших интересах — дело опасное, Алагар. Мы можем оттолкнуть и посеять недоверие у тех, кто и без того нам верен. Не злоупотребляй этим. Мы ведь не нойоны. Твой Ивор ведет себя, как настоящий рыцарь, благородно и смело, это притягивает. Кстати, у вас есть какие-нибудь документальные свидетельства из Фолии? Есть какое-то подтверждение слов твоего разведчика?

— Об этом я как раз и хотел сказать. Ивор очень огорчен. В Александрете он оставил нашего посла Корониуса один на один с истинным нойоном и, из-за разразившейся катастрофы, потерял информ-кристалл. Простите меня, мастер, я могу чего-то не понимать в высших сферах, но почему нойон оказался в Эрафии и осмелился убить нашего посла, могучего чародея и вашего друга? Я не верю, что Арагон не успел среагировать, и в Совете Правды многие не верят. Полагаю, люди также скоро узнают об этом. Почему бессмертные проникают так далеко на север, могут вербовать себе сторонников, и мы ничего не можем сделать? Я слышал, что за разрастающимся конфликтом Фолии и Таталии тоже стоят они. Просветите меня, если это возможно!

— А ты не боишься? — маг усмехнулся и выпустил струйку дыма. — Скажу тебе так. Нойоны делают все больше неосторожных шагов и, видимо, решились действовать в открытую, вот-вот решатся. И мы этого ждем, выманиваем их. Потому что этот цикл, судя по всему, последний.

— Цикл чего?

— Войн Стихий. Это четвертый и последний конфликт. Нойоны это знают.

Алагар был удивлен. Никогда ещё Солмир не приоткрывал перед ним тайны закулисных отношений с Темным кругом.

— Выходит война неизбежна?

— Неизбежна, но не стоит впадать в панику. Ваши вожди скоро все узнают, и люди тоже. Я рассчитываю, что ты не придаешь словам такого дряхлого старика, как я, слишком большое значение? — Солмир подмигнул ему.

— Конечно, — ошарашенно ответил Алагар, — я понимаю ваши мотивы, но все же почему сейчас?

— Алагар, я всегда желал тебе только лучшего, не спрашивай меня о том, что знать не стоит. Придет время, все всё поймут. Арагон высказал вашему Совету соболезнования в связи с гибелью Корониуса. Он, правда, был моим близким другом. В его смерти куда больше загадок, чем тебе кажется. Оставь их мне, займись своим прямым делом — ты должен найти слабое звено, где бы оно ни находилось! Узнай имя предателя! Надеюсь, в первую очередь ты уведомишь об этом меня.

— Конечно, владыка.

— У тебя есть ещё какие-то вопросы?

— Только один, вернее, это просьба. Вместе с Ивором из Фолии вернулся ещё один разведчик. Мне кажется, он неискренен или же подвержен темному влиянию.

— Так прочитайте его мысли!

— Это приемный сын и ученик Эллезара! Верховный друид слеп в своей любви, публично выяснять с ним отношения опасно. Тем более после трагической смерти Корониуса у него практически не осталось серьезных противников в Совете Правды, и он сосредоточил в руках огромную власть.

— Это и правда опасно, если изменник вхож в семью Эллезара, то даже случайно он может узнать весьма многое.

— Вот именно! На родине у меня связаны руки. Но вы можете сделать все что угодно, и Эллезару останется лишь уступить. Я его понимаю, страшно поверить в то, что нойоны загубили твое будущее, но ведь он сам направил Фарсала Одри в разведку. Сказал, что парню пора стать настоящим рейнджером. Самое худшее, что Одри обвиняет в измене Ивора Итона. Так как опровергнуть его слова сложно, я пока велел Итону временно скрыться в Эрафии. Помогите мне разоблачить клеветника! Если он сделал это лживое заявление из зависти, значит, Эллезар просто плохо его воспитал. Если же в Фолии его самого пленили нойоны, тогда нам остается лишь посочувствовать главе Совета…

Солмир задумчиво смотрел на багровые блики, играющие на изогнутых линиях деревянных резных панелей на стене. В воздухе висел запах табака и смолы. В доме было тепло, даже жарко, хотя снаружи стоял трескучий мороз.

— Хорошо, я устрою так, что Ранкх вызовет сюда молодого Одри. Своему патрону и соратнику Эллезар поверит и отпустит юношу. Ранкх скор на расправу. Суров, как любой прирожденный воин. Увидишь, мы все уладим, и твой Ивор до зимы сможет вернуться на родину. Если молодой эльф и правда был перевербован, представляю, каким пыткам его подвергали.

Маг привстал. Алагар понял, что аудиенция подходит к концу. Он был доволен: его просьбу одобрили, кроме того, удалось узнать весьма важные новости.

— Помни, именно во тьме видны звезды! Придет время и мы дождемся яркой Белой звезды, столь яркой, что рядом с ней будет видна наша слабость. Нас ждет испытание, но баланс сил уже не изменить. Что смогут сделать даже миллион солдат нежити против титанов, против народов наших стран, готовых до конца биться с ними?! Нойоны обречены, и все, что мы увидим в ближайшее время — лишь отчаянная агония.

— Вы правы, мастер, Творец на нашей стороне!

— Надежда — это все, что у нас есть! — повторил свою любимую присказку маг и, махнув рукой, вышел из комнаты.

Он исчез, а Алагар ещё долго смотрел на сверкавшие вдалеке башни Валтары. Бесконечность заснеженной пустыни пугала его. Пугала надменная уверенность белых в своей правоте.

Старый эльф думал о судьбе Ивора, о том безвестном юноше из Александрета, в котором могла быть скрыта страшная сила. Может, он зря не сказал Солмиру об этой находке? Но маг должен быть уже в курсе, их глаза всюду. К тому же парня ещё не нашли, вот найдем, тогда и покажем. А впереди война, неизбежная, страшная. Алагар накинул походный плащ и вышел из комнаты. Выманивают они, а все остальные, значит, наживка. Тяжело говорить с арагонцами, очень тяжело.

Золотой дракон взлетел над опустившимся энергетическим куполом. Глава эльфийской разведки держал путь домой, ему предстояла большая работа.

Земли бессмертных, город Траатор,

9-й путь Лун, 987 год н. э.

Всадник на великолепном белом коне мчался по выложенной крупным серым булыжником мостовой. Это был самый север владений нойонов. Как исполинский хмурый страж, защищая город от переменчивых морских ветров, нависал над долиной Пепельный хребет. На южной окраине одиноко возвышался трехэтажный дом, окруженный высоким забором. Это была резиденция почетных гостей — тех, кого бессмертные уважали и ценили. В поведении охраны сразу чувствовалось, что хозяин на месте. Личи грозно расхаживали по балконам второго и третьего этажей. Боевые жезлы выстукивали четкий ритм. На въезде стояли рыцари смерти. Сам дом и просторный зеленый сад окружали несколько десятков скелетов и зомби. Внутренние ворота опустились прямо перед всадником, и грозный оклик рыцаря смерти заставил его ответить.

— Синкат, боевой маг, — пренебрежительно бросил он. Всадник привык иметь дело с хозяевами этого странного мира, и тратить время на прислугу было не в его правилах.

Внутри его приветствовал караул и раскинувший крылья дракон-дух, весь в грязи, комьях сорванных лиан на белесых лапах. Прилетел из Фолии, отметил чародей. Лич взял коня под уздцы.

Синкат открыл украшенные медью и позолотой двери. В комнате, находившейся в самом центре первого этажа, было очень просторно и светло. На полу лежал красно-желтый ковер с широкой бахромой, стояли несколько кресел, выточенных из редких пород дерева. Мирно потрескивал камин. Напротив, возле артефакта для записи голограмм, спиной к Синкату стоял посол Дас.

Миноец по рождению, он был пяти с половиной футов росту. В мягком свете огня его бычья голова с увитыми украшением рогами казалась неестественной маской, надетой человеком.

— Сделать ещё одну копию? — раздался женский голос.

— Нет! — Дас взял кристалл из переливающегося желтыми огнями сердца машины и спрятал его в одежде.

— Присаживайся, Синкат! — посол говорил на тайном языке сумеречных.

Эта заминка смутила Синката, и он сел не в то кресло, в которое хотел изначально.

— Благодарю. Зачем вы вызвали меня, Дас? Я сегодня должен вылетать в Кревланд, не хочу заставлять истинных ждать. Там все-таки пало правительство. Теперь буду работать с новым варварским царьком.

— Я уже слышал. Краг Хак все же захватил Боосс. Короля Гирда и его сторонников выбили из центра города. Люди и орки приветствуют генерала как освободителя. Это тоже наших рук дело?

— Думаю, да. Просто так мой ментор меня бы туда не послал. Дела идут слишком удачно для них и неудачно для нас!

Синкат удивленно глянул на Даса. Посол лишь повел плечами.

— Взрыв… Он произошел из-за ошибки, по случайности. Я много раз предупреждал твоего отца и других, что этого не стоит делать, и не понимаю лишь одного — почему такая мощь…

— Не посвятите меня в подробности?

Дас вежливо указал на стены.

— Я хочу, чтобы ты жил долго. Лучше скажи, почему ты оставил разведку и перешел в армию? При этом ты по-прежнему называешь Моандора своим ментором…

— Служба в дальних странах — это тоже разведка в каком-то роде, но ведь вы сами не хотите говорить о катастрофе! Вы потеряли только власть, а я отца и мать! Я хочу разобраться. Вы ведь понимаете, что оттуда, извне, это сделать намного проще!

— Это все твои причины?

Синкат кивнул. Он не хотел говорить всей правды и четко знал цену честному слову, данному в стране нойонов.

— Я просто засомневался, что могу далее быть там полезен. Меня почти не загружали, я проводил дни за днями в бесцельном просмотре записей десятков астральных глаз. Меня от этого уже воротит. Я хочу все это видеть сам, чувствовать своими руками. Пустые голограммы наводят тоску, так говорит истинный воин Нагаш.

— Я всегда уважал его красноречие, — покачал головой Дас и выдержал долгую паузу. — Ты многое слышал от своего учителя, как ты думаешь, когда начнется война?

— Он только обещал, что мы поднимемся с колен. Такое впечатление, что поднимаемся уже десятилетия…

— По их меркам это ничто… Как считаешь, у нас и правда есть шансы одолеть Арагон?

— Не знаю. Истинные никогда ничего не делают просто так, если мы атакуем Арагон, значит, шанс выиграть есть. Или сама угроза войны кому-то очень и очень выгодна.

— Ты у Моандора научился так мудро отвечать?

— У вас, господин посол!

В ответ Дас усмехнулся и астрально велел принести поесть. Он чувствовал, что гость давно не пробовал настоящей пищи, а здесь её было в избытке.

— Я должен тебе сказать кое-что важное, — Дас вытащил из кармана браслет бежевого сплава и протянул Синкату.

— Что это?

— Браслет молчания! Надевшие его лишаются доступа к астралу, но взамен защищаются от любой магии.

— Я раньше таких не видел.

— Нойоны не любят об этом говорить. Эти браслеты — знаки их недоверия и ненависти друг к другу.

— Как раз это ни для кого не тайна, — надевая украшение, заметил Синкат.

Красно-черная нестабильность астрала затрепетала и потухла. Перед глазами юного чародея осталась только эта комната. Только реальный осязаемый мир.

Бычья голова Даса приблизилась к нему. Посол говорил шепотом, и его большие карие глаза сузились, выражая презрение и гордыню.

— Запомни то, что я сейчас тебе скажу! Нечасто вспоминай и даже думай об этом с большой осторожностью!

Синкат был смущен и напуган этой атмосферой таинственности, на благодаря выучке агентурной школы Колдсоула ни одним жестом, ни словом, ни мыслью не выдал своих чувств.

— Ты уедешь в Кревланд и едва ли вернешься скоро. Я веду собственное расследование того, что произошло с нашим миром. Сейчас не могу тебе рассказать о своих подозрениях, но ты сам понимаешь: попытка твоего отца договориться и с белым кругом, и с нойонами была большой ошибкой. Если со мной в ближайшее время что-то произойдет, то ты найдешь в Шедоукипе человека по имени Мекель. Он предан мне до смерти, и у него я сохранил копии всех документов и архивы переговоров с бессмертными. Все, что я знаю, находится там. На этом кристалле инструкция, чтобы ты знал, как его найти. Согласись, было бы обидно, если бы с Зейлотом погибли и все наши труды. Но шанс все исправить ещё есть!

Молодой чародей поймал подброшенный кристалл, лицо выражало не наигранную суровость.

— Для меня с Зейлотом кончилась половина жизни, теперь началась новая. Может, мой отец и ошибся. Но он сполна заплатил за это, а вы?

Дас встал. Прежде подобный тон был бы оскорбительным выпадом, но он прекрасно понимал Синката.

Он дернул рукой и снял браслет с руки собеседника.

— Запомни это! А теперь продолжай. Расскажи, как поживает Дракис? Он ведь соперничал с тобой за звание первого ученика Моандора, верно?

— Да. — Синкату принесли еду, видимо, на время их тайного разговора Дас магией запретил нежити приближаться к ним, и мясо под соусом немного остыло. Тем не менее молодой чародей с аппетитом приступил к еде, не переставая рассказывать:

— Я не могу с ним соперничать. Дракис — вылитый Моандор. Нойон заботился обо мне в Колдсоуле лишь для того, чтобы держать отца на коротком поводке. Моргул хитер, упрям и безжалостен, своими повадками напоминает зверя, и при этом у него разум мудреца. Он может смирять гнев и быть льстивым, как кошка, а может предать в деле, где на него рассчитываешь, как на себя.

— Ты считаешь, если Моандор возглавит Темный Круг, он оставит Колдсоул Дракису?

— Нет. Уверен, он ни с кем делиться не будет. Взяв малую толику власти, он её не уступит, а если и уступит, то лишь для получения ещё большего могущества. Я как-то спросил — что ему нравится в Агону? Он сказал: «Ничего, это для меня пустой звук, там нет ничего по-настоящему ценного, ну разве что моя башня». Там он хранит свои записи. То, что он называет коллекцией душ, и охраняют её даже лучше, чем Зал Совета.

— Я смотрю, он бывал с тобой откровенен. А что до уступок, это нормально, положение ко многому обязывает. Так поступают и арагонцы, и короли людей, и владыки эльфов.

— Никто из них не подобен ему. Белые Маги обманывают людей, они смертны и жалки этой своей лживой моралью. Я вообще после всего случившегося не могу о них говорить спокойно, мне кажется, они замешаны в этом деле.

Дас замахал руками, указывая, что не стоит продолжать. Синкат кивнул.

— Никто не держится так, как Моандор, — от него веет целеустремленностью, иногда это кажется чудовищным самоотречением и даже жертвой. Говорят, они бросили цепь с полиархом в Зале Совета, и возьмет её только новый лидер…

— Все слухи, — рассмеялся Дас. Было интересно наблюдать, как он смеется. Мимика для его бычьей головы казалась слишком богатой.

Они проболтали ещё несколько часов. Сумеречные вспомнили почти всех знакомых. Дас просил Синката найти странствующего Аджита — самого могучего серого чародея из числа уцелевших. Рассорившись с отцом Синката, тот покинул их славный остров, хотя и имел высший сан посвящения. Аджит уехал странствовать несколько лет назад и сейчас находился в Кревланде. Молодому магу, направленному нойонами в страну варваров, будет сподручнее всего встретиться с ним. Со слов минойца становилось все яснее, какой глубокий раскол произошел среди старших сумеречных магов. Дас не говорил этого прямо, но юный маг понимал, что виновником раскола посол видит его отца, главу круга сумеречных.

— Слушай, — Дас откинулся на спинку кресла и отпил ещё вина — а на полу уже стояла пара пустых бутылок. — Тебе уже столько лет, а ты не женат. Ты же человек, не мертвец, не истинный. Им любовь ни к чему, но ведь люди без любви не могут, верно?

Синкат задумался.

— Знаете, я не камень, не такой, как Дракис и Моандор. В первые годы здесь они подстраивали мне знакомства в среде обессмерченных красивых женщин, но когда представляешь, сколько им лет, пропадают любые желания. Пожив в Колдсоуле, я понял, что афишировать свои настоящие привязанности и чувства смерти подобно. Тот, кого ты любишь — всегда твое самое слабое место.

— Ты зря так говоришь, если ты ещё способен любить после стольких лет здесь — ты самый сильный человек, кого я встречал. Любящий сильнее любого расчетливого ума, ему помогает сам Творец!

Синкат насторожился, но вскоре дурманная пелена вновь овладела им.

— Вас всегда от вина так тянет рассуждать на возвышенные темы? — молодой человек с дерзкой усмешкой похлопал по плечу Даса.

Тот хотел сесть и вдруг понял, что перебрал.

— Ого, — он оперся на стену и, стараясь не запнуться о покатившиеся бутылки, двинулся к двери.

— Ладно, не говорю «прощай»! До свидания, как вернешься из Кревланда, обязательно сразу заезжай ко мне, если сможешь до доклада Моандору.

— Хорошо, — прикрыл рот ладонью Синкат, не с первого раза он попал в ручку двери. Дернул, но она не открывалась.

— Смотри с коня не упади!

Дас усмехнулся и, ловко сняв с себя браслет молчания, вонзил астральную руку в охмелевшую голову Синката. Посол мгновенно и точно вырвал ту часть мыслей, что касалась взрыва на Зейлоте. Возвращение в Колдсоул, встреча с Моандором, камера пыток, эльф на цепях, ужас после слов Шакти… Все это одним движением пронеслось перед глазами мага.

Синкат почти ничего не почувствовал, его только сильно качнуло вперед. Он оперся на ручку двери, та поддалась, и сумеречный чуть не упал, задев порог высокими каблуками. В голове все плыло, в ушах стоял резкий, все нарастающий гул, казалось, ещё немного, и ноги его подкосятся. Вдруг наваждение спало. Нет, с трех бутылок ему не могло стать так плохо.

Молодой чародей прошел в коридор. Личи открыли перед ним двери и, бросив им пару ласковых про вино, которым угощает их хозяин, Синкат вывалился в темноту ночи. Ноги шли все увереннее. Вечерняя свежесть бодрила его. Если бы стражей были живые люди, они бы прыснули со смеху, видя, как он садится на лошадь. Ещё по дороге к расположенной на склоне гор платформе хмель стал понемногу его отпускать. Он вспомнил слова Даса: «если со мной что-то случится…».

Но ведь он ближайший сподвижник Моандора, кто осмелится?! О таких вещах даже думать было небезопасно. Он знал главное — скоро война, и если за гибелью его мира и правда стоят арагонцы, как сейчас здесь все говорят, то он, Синкат, дорого отплатит убийцам своего отца и матери. В распадавшемся тумане хмельных видений перед ним вставал прекрасный образ. Образ той, о ком выспрашивал его посол Дас. Он увидел её там, в башне Моандора в Агону. В знаменитой «коллекции душ», когда нойон, для впечатления или случайно, приоткрыл ему завесу одной из своих тайн.

Сумеречный знал, что она живет в Энрофе — сирота, и единственный её родственник сейчас находится здесь в плену нойонов. Этот заложник — важная персона в операции Моандора, им занимается лично Дракис. А его сестра там далеко, ни о чем не догадывается. Честолюбивые планы с разогретой вином кровью ударили в голову. Он спасет её от нойонов, спасет всех, кто ей дорог, и тогда завоюет ее любовь. Это все же возможно. Как живая, она стояла перед глазами.

Иметь столько возможностей и полюбить неосязаемую голограмму! Иногда ему самому это казалось каким-то мальчишеством, дикостью, но чем больше проходило времени, тем сильнее крепла его вера в свою правоту. После гибели Зейлота прекрасная эрафийка не покидала его мыслей.

Синкат осадил коня, чуть не сорвавшись в пропасть на темной и узкой горной дороге. Багровый свет малой луны заливал плато, где его ожидал дракон-дух.

Молодой чародей и не подозревал, сколь важны были те сведения, которые, опоив его, получил сегодня посол Дас. Теперь миноец был ещё мрачнее, чем прежде. Он понял, что в гибели родного Зейлота во многом виноват сам.

Центральная Эрафия, Энроф,

9-й путь Лун, 987 год н. э.

— Линси, поверни зеркало немного вправо, — голос принцессы Эльзы звучал одновременно властно и мягко.

— Да, госпожа, — Линси была её любимой служанкой, она почти что читала мысли хозяйки, не хуже членов ордена Святого Фавела. Принцесса переодевалась по несколько раз в день, и всегда Линси была тут как тут. Кроме неё ещё пять женщин помогали русоволосой красавице Эльзе быть неотразимой, но именно Линси оказалась центром притяжения всей прислуги дворца.

Если принцессе было нужно пустить слух, чтобы его «с низов» знали в королевском совете, она знала, к кому обратиться. В то же время она была уверена, что подробности её частной жизни служанка хранит в строжайшем секрете.

В дверь постучали.

— Кто там? — на правах хозяйки спросила Линси.

— Это я, Адель. Её высочество здесь?

— Впусти её, — приказала Эльза.

Вошла девушка редкой красоты.

При небольшом, чуть менее пяти футов, росте у неё была стройная фигура и прекрасная осанка. Густые черные переливающиеся волосы, поддерживаемые бирюзовыми заколками, локонами падали на плечи. Её лицо с детскими веснушками было удивительно живым и веселым. Черные брови, чуть курносенький нос, высокий лоб и яркие глаза небесной голубизны. Одетая в светлую парчу и золото, принцесса Эльза на миг замерла, снова поражаясь красоте своей первой фрейлины. Это была Аделаида Торнтон, фаворитка принцессы и доверенное лицо королевы Анны.

— Ваш отец просит вас к себе! — с улыбкой на лице, но с тенью грусти в голосе сказала она.

— Опять из-за этого негодяя?

— Да, но сейчас вам стоит умерить пыл, ваше высочество! Он в плохом настроении, и может разразиться гроза.

Эльза махнула рукой, и всем остальным пришлось удалиться. В присутствии слуг принцесса говорила ровно столько, сколько им полагалось знать.

— Затяни мне корсет, я сейчас иду, — при помощи Аделаиды принцесса накинула на плечи зеленый шелковый плащ, отделанный золотистыми блондами, и направилась к дверям.

— Идем со мной, Адель, твоя помощь может мне понадобиться, никто ничего не скажет!

— Не уверена, что это верное решение, ваше высочество…

— Не бойся его гнева, он тебя не коснется. Все дело во мне, а я хорошо знаю отца. У нас ещё есть шанс переубедить его и расстроить все дело!

Покинув женские покои дворца, они направились в малый тронный зал, перебрасываясь шутками и смущая этим стражей и скучавших придворных.

Король Эдрик, вице-канцлер Рууд, глава разведки Эй-Той и сэр Бэдивер, советник по внешним вопросам, совещались уже больше часа. Здесь не было только канцлера Инхама Хорхе Ростерда. В последние месяцы он стал стремительно терять влияние при дворе и все чаще находился в разъездах. Сам Эдрик по окончанию «Битвы у Харлхорста» и возвращения в Энроф ни разу не покидал столицу. Ходили слухи о том, что у короля растет мания преследования, он часто лично проверял стражу и активно менял людей, изгоняя от двора за малейшую провинность.

Неполный королевский совет обсуждал события в Кревланде. Бэдивер и Эй-Той докладывали. После двух дней кровопролитных боев прежний правитель Гирд Смелый бежал в направлении границы с Авлией. Всю полноту власти взял на себя воинственный вождь Южных гор Краг Хак. Вечером того же дня он заявил, что орки заслуживают большего, чем дикая жизнь в горных пещерах, что земли Лордарона и Восточной Эрафии должны принадлежать Кревланду.

— Нам нужно готовиться к войне, — подытожил Рууд.

Вице-канцлер сидел у окна и мельком бросал взгляд на простирающийся вдаль Энроф. Осень уже давно окрасила деревья в желтые и красные цвета, теперь они сливались с оранжевой черепицей домов. «Как красиво, — думал герцог. — Скоро всё это будет принадлежать мне и никому больше». Он смотрел на короля, Бэдивера, Эй-Тоя и смеялся про себя. Он знал, чем все закончится и как скоро…

Почти все его бывшие друзья по заговору попали под топор королевского возмездия. Рейнхард погиб при штурме Харлхорста. Фон Ридле и Лакамрэ пали в Александрете. Хаарта нашли повешенным. Гхондр и Лоинс были осуждены, их заточили в глубокие подвалы монастырей ордена. Оба были лишены званий, а большая часть имущества была отписана королевской казне.

Только Йодль, этот мерзкий алчный южный торгаш, подсек его как рыбу. Теперь герцог был связан по рукам и ногам. Рууд известил нойонов об этой проблеме, но не был уверен, что посланию придали должное значение. Ведь компромат на него давно уже в Авлии и может оказаться в руках эльфов — тогда все будет кончено. Однако время пока было, и герцог полностью отдался другому делу, не менее важному. Король в Александрете пообещал ему руку Эльзы, и теперь пришло время напомнить об этом.

Эдрик был человеком слова и уже несколько недель уговаривал дочь как только мог. Эльзе не нравился Эдгар Рууд: он казался ей слащавым, липким человеком, и к тому же он был вдовцом, а это дурная примета. Принцессе был куда более симпатичен молодой разведчик Эй-Той. Её также не покидали воспоминания о встречах с эльфом Ивором из посольства Авлии. Красивый и статный рейнджер, большой знаток магии, законов и языка, он произвел фурор при дворе два года назад. Юной принцессе сложно было хоть чуть-чуть в него не влюбиться.

Авлиец с первого взгляда поразил её. Сквозь высокомерную маску, сквозь драгоценности и шелка эльф разглядел самую суть её тайного одиночества. Она подозревала, что он будет использовать магию, дабы обольстить её, и в шутку надела защитный оберегающий амулет. Но Ивор смог найти путь к её сердцу с помощью самых обычных слов, и никакие амулеты не помогли. Слухи и сплетни о романе двадцатидвухлетней красавицы и опытного дипломата-иноземца поползли по Энрофу. Не забывшие последней войны придворные видели в Иворе шпиона и заговорщика. Лишь отъезд эльфа в Фолию с тайной миссией спас их тогда от объяснения с отцом. Он обещал писать. Несколько свитков лежали в перламутровой шкатулке на столе принцессы, но уже почти год от него не было никаких вестей.

Эльза надеялась хоть как-то навести справки в ходе нового юбилейного посольства, но трагедия в Александрете и смерть посла Корониуса вновь омрачили отношения между странами. Ей оставалось только надеяться и ждать. А между тем важничающие отпрыски старых родов, нувориши из близких ко двору купеческих и ростовщических групп, молодые сорвиголовы из свиты её брата всё чаще пытались сблизиться с ней.

Мотивы предложения Рууда были всем очевидны, едва ли хоть один придворный считал его чувства искренними. Сам герцог рассчитывал, что и нойоны отнесутся к его новой затее положительно. Стать одним из Грифонхатов — о лучшем переходе власти едва ли можно было и мечтать. Вице-канцлер задумался и пропустил слова закончившего доклад Бэдивера мимо ушей.

Вдруг двери малого зала открылись, и королевский мажордом объявил:

— К вам принцесса Эльза Грифонхат и фрейлина Аделаида Торнтон!

— Оставьте нас! Все, кроме тебя, Эдгар, — бросил король и, сдвинув в сторону карту Кревланда, взял из серебряной чаши несколько изюминок. Волшебные редкие сладости только утром были привезены из далекого Хорда. Рууд был доволен, хотя слухи о помолвке уже давно ходили по дворцу, теперь Эй-Той и Бэдивер только добавят им веса.

Эльза влетела в зал, подобно яростному урагану, и не сильно смутилась, увидев своего суженого рядом с троном. Слегка успокоившись, она отчитала Рууда за все мыслимые и немыслимые преступления, о каких она слышала лишь из придворных сплетен. Герцог не проронил ни слова. Он лишь изредка бросал косые взгляды на Аделаиду. Юная фрейлина скромно замерла у окна и не решалась подойти к разъяренной подруге и её венценосному отцу.

— Хватит, — осадил Эдрик принцессу Эльзу, — ты хочешь показать себя полной дурой, давай, но не здесь! Иди на базарную площадь и изливай душу черни, они в это поверят. Я пока ещё король, могу повелевать, и я велю!

— Вся внимание, — съязвила Эльза, демонстративно отвернувшись, подошла к Адели.

«Они обе очень хороши, — подумал Рууд. — Разобравшись с женушкой, можно будет взяться и за фрейлину. К тому же Аделаида не такая избалованная упрямица, как Эльза».

— И я тебе повторяю, кстати, это и тебя касается, Эдгар! — гневно крикнул король, чем вывел герцога из состояния приятного замешательства.

— Да, да, я согласен, ваше величество, — натянуто выдал Рууд.

— Вы вдвоем поедете в путешествие по стране. В одном экипаже, всюду вместе. Я дам вам подобающую свиту, чтобы все выглядело как дипломатическая поездка, в которой мой доверенный слуга сопровождает и наставляет мою дочь. Объедете все провинции, посетите Авлию! — Рууд насторожился, это в его планы не входило. — А летом вернетесь в Клекстон. Там в нашей военной академии большой турнир в честь Солнечного дня будет приурочен к вашей помолвке. Я уже подумал об этом, они будут готовиться.

— Но, отец!!

— Никаких но! Повинуйся мне, или прокляну! — Эдрик был страшен в гневе. На лице играли желваки, борода неестественно топорщилась, глаза покраснели. Аделаиде было больно смотреть, как сильная волевая её подруга ломалась под стальной волей собственного отца. Рууд торжествовал.

— Надеюсь, за год вы научитесь жить вместе, а не только выносить присутствие друг друга. Уважение к традиции даст вам уважение людей, когда вы станете супругами. Думаю, никто из вас, — он посмотрел на Эльзу и Рууда, — не хочет стать посмешищем и персонажем анекдотов черни. На сборы вам не больше недели! Я лично прослежу, чтобы все было сделано в точности, так что не надейся, что тебе уговорами и подкупом удастся все переиначить по-своему, доченька!

Гнев короля угасал, и он обессиленно опустился на трон… Эльза ничего не сказала, лишь всхлипнула, и Аделаида увидела, как слезы бессилия наполнили глаза подруги. Принцесса, едва сдерживая рыдания, подошла к двери.

— Слушаюсь, ваше величество, — выдавила она и бросилась в свои покои. Стук каблучков громко разносился под пустыми анфиладами дворца.

— Вы зря с ней так поступаете! — глядя на Эдрика, бросила Аделаида и выскользнула следом.

— Как она смеет, эта девчонка? — Рууд указал на уходящую фрейлину.

— Пусть идут, она успокоит Эльзу и все ей разъяснит. Адель умная девочка и не так капризна, как моя дочь, — устало бормотал Эдрик.

— Ваше величество, я думаю, мы должны обсудить решения Инхама, который, напомню, против вашей воли…

— Потом, Эдгар, всё потом, — закрывая лицо рукой и тяжело дыша, ответил король. — Ты знаешь, у меня иногда бывают боли вот здесь, — он указал на левый бок. — Уйди сейчас. Вернешься вечером ко мне в покои, там я все выслушаю.

— Слушаюсь, ваше величество!

Поцеловав привычно выброшенную вперед руку Грифонхата, вице-канцлер покинул зал.

Едва он спустился по лестнице, как его догнал человек, представившийся доверенным лицом лорд-мэра столицы.

— Господин вице-канцлер, у меня к вам послание!

Рууд смерил незнакомца презрительным взглядом:

— И?..

— Ваши друзья передают привет. Проблемы с одним купцом первой гильдии устранены. Простите ещё раз, не смею прерывать ваш путь! — незнакомец настороженно посмотрел на приближавшегося к хозяину Фоша.

— Благодарю, — только и успел крикнуть герцог, но незнакомец исчез так же внезапно, как и появился.

По спине герцога пробежал холодок. Он вспомнил слова ведущего о том, что в Энрофе у них много глаз и ушей. И рук, судя по всему, тоже. О Хаарте просили не беспокоиться, и он повесился. Лоинс и Гхондр молчали на суде о роли Рууда в провалившемся заговоре, хотя, зная их мелочный и мстительный характер, этого сложно было ожидать. Значит, оба были сильно запуганы.

Вице-канцлер утер выступивший пот. В чем-то легче, в чем-то опаснее… Интересно, как они разобрались с Йодлем? Рууд махнул Фошу и даже не удостоил его пары слов.

— Что это за тип? — прошипел обожженный.

— Все нормально, это наш человек.

«Как они его устранили? Мне никто ничего не рассказывал», — в задумчивости герцог отвешивал поклоны прекрасным дамам, извиняясь, если не мог с первого раза правильно назвать имя.

Ему не пришлось долго ждать объяснений. Уже на следующий день он одним из первых узнал о пожаре, происшедшем в имении крупнейшего клекстонского торговца и одного из богатейших людей Эрафии.

Войдя в покои принцессы, Аделаида ожидала застать Эльзу в слезах. Но вместо раскиданных в гневе вещей принцессу окружали футляры для свитков, перья и позолоченная чернильница. Девушка что-то сосредоточенно писала на маленьком куске гербовой бумаги. Её доставляли из Азахареи, где делали из особо прочного и редкого растения. Адель какое-то время сдерживала себя, но затем подошла ближе и по-сестрински обняла молодую принцессу.

— Ну не переживай ты так! Мы ещё можем его убедить. Её величество скоро вернется с вод, я встречусь с ней и все расскажу. Да ей многие и раньше передадут. Ваша мать недолюбливает весь род Руудов.

— Да, но отец обещал, он принял решение. Я знаю, я вижу это в его глазах. О, Рууд мерзкий человек и очень хитрый. Спит и видит стать Грифонхатом, для того и помог отцу против генералов и их заговора!

Аделаида подала принцессе платок.

— Мне кажется, принц Кристиан мог бы воздействовать на герцога, твой брат тебя любит!

— Я никого не буду просить, мы все сможем сами! Я решила, — она склонила голову Аделаиды себе на плечо и прошептала: — Я сделаю вид, что повинуюсь решению отца. Конечно, не сразу и с неохотой. А в это время ты найдешь Ивора! Передашь ему мое послание, передашь, не читая! Ты ведь сделаешь это ради меня, Адель?!

— Я сделаю и больше, только объясни мне две вещи, — садясь напротив принцессы и глянув в зеркало, продолжила фрейлина. — Во-первых, это очень опасно. Если твой отец узнает об обмане, ни мне, ни тебе не поздоровится…

— Мне и так не поздоровится, если он выдаст меня за этого мерзавца. Меня тошнит при мысли, что эти липкие холодные руки касаются меня, моего тела. Брррр, какая мерзость! Просыпаться с ним ужаснее, чем с кучей жирных жаб!

— И второе, как я найду Ивора? Последний раз он писал тебе больше полугода назад из Фолии. Обещал вернуться и пропал…

— Я знаю как. Его видели в Александрете три месяца назад, во время бунта и наводнения. Добрые люди, служащие Эй-Тою, нашептали мне, что его совсем недавно вновь там видели. Думаю, раз он мне не пишет, значит, у него какие-то проблемы. Возможно, до него дошли слухи о посягательствах герцога. Поверь, этот эльф, он… он необыкновенный!

Щеки принцессы покрылись румянцем.

— Ивор очень умен и он настоящий волшебник. Он сможет что-то придумать и сделать многое, я верю! Адель, — принцесса просто вцепилась ей в руку, — выезжай немедленно, сегодня же! Будь быстрее ищеек Рууда. Я уверена, он знает о моей переписке с Ивором и постарается нам помешать!

— Я пойду собираться? — Аделаида спрятала письмо в корсаж и поцеловала свою подругу.

— Да, и последнее, деньги, — Эльза протянула увесистый мешочек, — тут тысяча циллингов и расписка, по которой тебе дадут деньги любые ростовщики Эрафии. Это свободное казначейское обязательство Грифонхатов, таких меньше десятка.

Адель взяла мешочек, и руки её напряглись.

— Смотри не урони. Он, правда, тяжелый, но в дороге очень пригодится. Думаю, ты выберешь, с кем пуститься в дорогу, но о моей просьбе знаешь только ты, хорошо?

— Да, моя принцесса!

— Я буду посылать тебе гонцов с любой весточкой, если что-то узнаю. Будь быстра и решительна, моя подруга!

Они снова поцеловались в дверях, и юная фрейлина выскользнула из королевских покоев.

Её ждало интересное задание. Сама возможность оторваться от повседневной придворной скуки могла с лихвой искупить все опасности. Неизвестность поразительной неодолимой силой манила Аделаиду.