Хрущев ехал наносить ответный визит Насеру, который впервые посетил Москву в 1958 году и был принят там «по высшему разряду». В ходе тогдашних переговоров наш лидер выступал в двух ипостасях: как государственный деятель и как коммунист № 1 страны Советов, обещавший, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». В этом качестве он упрекал Насера в преследовании коммунистов арабских стран. Подлинный националист, по мнению Хрущева, не должен сажать коммунистов в тюрьмы.

Со своей стороны, Насер подчеркивал, что он проводит антиимпериалистическую политику, выступает за единство арабов и готов развивать отношения с СССР в различных областях, но он против того, чтобы местные коммунисты установили свою власть в какой-либо арабской стране.

В ответ на это Хрущев обидчиво заявлял, что «мы не собираемся силой затаскивать вас в коммунизм, но и арабский национализм не является верхом счастья». Хрущев обещал поддержать Насера в вопросе укрепления военного потенциала Египта, его экономического положения, но дал понять, что не пойдет из-за него на прямую вооруженную конфронтацию с Западом, что чревато возникновением третьей мировой войны. Хрущев понял, что для расширения влияния СССР на Арабском Востоке надо делать ставку на Египет — ключевую страну региона, и что его попытки сделать из Насера арабского Кастро и навязать ему «научный социализм» успеха не имели. В целом к моменту прибытия Хрущева в 1964 г., оба лидера стали лучше понимать друг друга.

Когда в посольстве стало известно о том, что тогдашний руководитель СССР вскоре совершит визит в Египет (событие экстраординарное по многим параметрам), начался информационный бум. Обновлялись различные справки о роли Египта на Арабском Востоке в движении неприсоединения, в организации африканского единства в советско-египетских отношениях, составлялись характеристики на членов высшего руководства страны.

В местную печать через официальные и неофициальные каналы направлялись статьи о роли СССР в достижении политической и экономической независимости стран Ближнего Востока и, в частности, Египта. Заблаговременно шла усиленная обработка местного общественного мнения.

Наши корреспонденты, аккредитованные в Каире, в своих статьях живописали: в советской прессе о том, что весь Египет с трепетом и волнением ждет не дождется прибытия высокого гостя, чтобы выразить ему свою любовь и признательность.

В нашей «келье» тоже происходило обсуждение Хрущева как политика и как человека.

Один китаевед (синолог), ранее работавший в Китае, высказал мнение, что весь ход истории пошел бы по другому пути, если бы Хрущев не поссорился с Мао, не отозвал тысячи советских советников и специалистов и не превратил бы социалистический Китай из союзника в соперника и даже противника СССР. Как следствие этого, КГБ был вынужден на протяжении многих лет работать против Китая.

Другой заявил, что идея всеобщей «кукуризации» нашего сельского хозяйства, овладевшая Хрущевым после посещения Америки, могла быть результатом активного мероприятия ЦРУ. Зная внушаемость советского лидера, американцы убедили его, что именно кукуруза спасет наше животноводство и решит зерновую проблему.

Заместитель резидента вспомнил, что руководство ПГУ КГБ с опаской направляло в адрес Хрущева особо секретную, острую разведывательную информацию. Он иногда использовал ее в ходе переговоров с западными лидерами, что могло привести к раскрытию ценных источников.

Мой друг, вице-консул, рассказал, что по его впечатлениям, «средний египтянин» не особенно следил за выступлениями Хрущева в ООН и в Америке, но в Каире часто вспоминали о том, как тот снял ботинок и стучал им по трибуне. Эта выходка стоила советской стороне крупного штрафа в долларах.

«Не имей ты ста рублей, а женись, как Аджубей», — пропел частушку еще один участник трепа в «келье». Талантливый журналист А. Аджубей, женившись на дочери Хрущева Раде, быстро «пошел в гору», стал членом ЦК КПСС. «Околопочатник» — называли его завистники и злые языки.

— Когда Хрущев вместе с Булганиным совершал длительный визит в Индию, то им стало как-то скучно одним, и поэтому пришлось сформировать культурную делегацию, в состав которой вошли любимые ими певицы из Москвы и Киева, — внес и я свою лепту в процесс трепа и перемывания костей нашему ожидаемому гостю. — После совместного пребывания в Индии они получили от своих высоких поклонников дорогие подарки и «внеочередные» звания в области культуры.

— Откуда такие сведения?

— От моего надежного и проверенного источника из Большого театра.

Заместитель резидента, вначале принявший живое участие в теме «Хрущев: политик и человек», решил завершить ее своим волевым решением:

— Вот что, все вы болтуны и «пидерасы» (так Хрущев называл гомосексуалистов). Я надеюсь, что вы не будете выносить сор из нашей кельи и в беседах с иностранцами использовать все высказанное и невысказанное здесь.

Мы все дружно заверили его в том, что этого не произойдет. Разведчики были верноподданны лишь принципам своей работы. Железного занавеса для них не существовало. Наблюдения, сравнения, анализ, чтение иностранной прессы позволяли видеть им многие недостатки советской действительности, наших лидеров. Но они откровенно обсуждались только в узком кругу коллег и только среди доверенных лиц. Не приведи господь, появится в служебной характеристике фраза: «К советской действительности относится негативно». Конец карьере! Конец новым загранкомандировкам!

Незадолго до начала визита резидент провел совещание с личным составом точки, на котором заявил: «Всем свернуть удочки, прекратить ловить рыбку и залечь под корягу. Никаких вербовок, никаких острых оперативных мероприятий. В беседах хвала Хрущеву и Насеру. Всем вести себя как карьерным дипломатам. Фон визита должен быть чистым и спокойным, как поверхность озера ранним утром. Членам делегации оказывать любезность и внимание».

Вопросов не последовало. Все было ясно. Носить одну маску легче, чем две. Смена занятий — это тоже форма отдыха.

В начале мая 1964 года теплоход «Армения», на борту которого находилась многочисленная партийно-правительственная делегация, на всех парусах уже плыл по Средиземному морю. (А ведь можно было бы в целях экономии времени и средств прилететь и самолетом.) За его маршрутом следили корабли шестого американского флота. Военные самолеты США часто совершали облет теплохода на бреющей высоте, что носило провокационный характер и вызывало гнев у «главного пассажира». Не отсюда ли возникла идея лишить США доминирующего положения на Средиземном море и усилить там наше военно-морское присутствие? Ведь в последующие годы эта идея получила конкретное воплощение.

Теплоход «Армения» 9 мая благополучно прибыл в расцвеченный флагами и транспарантами порт Александрия. Наряду с советниками и помощниками в делегацию входили также члены семьи нашего лидера (жена, дочь и зять — А.Аджубей, член ЦК КПСС). После объятий и поцелуев Насер и Хрущев сели в специальный поезд и направились в Каир. Небольшую часть делегации, утомленную морской качкой и длительными возлияниями в пути, пришлось без шума и помпы доставить в Каир по шоссе. Этим занималась наша резидентура.

На пути следования поезда толпами стояли местные жители (в основном феллахи), которые шумными возгласами и жестами приветствовали своего президента и его высокого гостя. Вначале меня удивила та легкость, с которой феллахи выучили и выкрикивали фамилию нашего лидера. Но потом я понял, что Хрущев звучит также, как Хуршуф (по-арабски — артишок).

Власти Египта на всех уровнях проявляли к Хрущеву и его свите беспрецедентное гостеприимство и радушие, окружили их теплотой и заботой. Считая советского лидера «коммунистом № 1», президент Насер еще в апреле выпустил группу ранее арестованных египетских коммунистов, а затем позволил им работать в средствах массовой информации. Хрущев был награжден высшим орденом Египта «Ожерелье Нила». В ответ тот самолично, ни с кем не согласовывая, присвоил египетскому президенту «Героя Советского Союза», а затем, по просьбе последнего, аналогичного высшего звания был удостоен и командующий вооруженными силами маршал Абдель Хаким Амер, который, кстати сказать, после войны 1967 года откровенно требовал отказаться от дружбы и сотрудничества с СССР, пытался организовать заговор против Насера. Маршал не оправдал своего высокого звания!

Подобного рода «царские щедрости» иностранным гражданам вызвали недоумение не только в советской колонии, но и внутри СССР. Но недоумение является лишь временной интеллектуально-моральной категорией. Для наших деловых и финансовых кругов гораздо более неприятным оказалось неожиданное заявление Хрущева о том, что СССР прощает Египту половину задолженности по военной технике, поставки которой шли несколько лет. Это заявление было сделано во время пышного приема в офицерском клубе Каира и вызвало шквал аплодисментов членов египетского руководства и высшего офицерства. «Благодари того, кто оказывает тебе благодеяние». А советские участники приема удивились и стали спрашивать друг друга: сколько это в цифрах? Никто точного ответа дать не мог, но то, что образовалась еще одна зияющая дыра в нашем бюджете — это факт.

Кроме этого Хрущев обещал четверть миллиардный (в рублях) долгосрочный заем на экономические цели. Но это, вероятно, было решено заранее в Москве.

Разумеется, высокий гость знакомился со страной, с ее памятниками. Во время осмотра пирамиды Хеопса появился местный специалист по скоростному восхождению на нее. Несмотря на то, что он был уже в летах и даже лыс, он очень быстро забрался на вершину пирамиды, а также быстро спустился вниз и заявил, что он установил новый рекорд Египта и посвящает его высокому гостю из СССР. Хрущев был растроган до слез; обнял и поцеловал «пирамидовосхожденца», снял с руки свои золотые часы и подарил их, сорвав аплодисменты у многочисленных свидетелей.

Наступил важный момент визита. В Асуане Хрущев и Насер, нажав вместе на кнопку, взорвали перемычку отводного канала, что позволило перейти к новому этапу строительства Асуанской плотины (ас-Садд аль Али). После окончания строительства ее часто называли восьмым чудом света. По оценкам специалистов, стоимость сооружения Асуанского гидроузла равнялась трем Братским ГЭС. СССР четко выполнял свои международные обязательства и соглашения даже в ущерб развитию собственной экономики.

Асуанская плотина, пользуясь газетными штампами того времени, была символом дружбы между СССР и Египтом, примером советской помощи развивающимся странам. С другой стороны, это образец давления, шантажа, торга со стороны Запада. Ведь Насер, как и в проблеме поставок оружия, сначала обратился к США. Те выставили предварительные условия: Египет должен отказаться от дальнейшего получения вооружения из СССР и использовать свое влияние в регионе для заключения мирного договора между арабскими странами и Израилем. Разумеется, Насер не мог пойти на это. Свой отказ принять участие в строительстве энергетического комплекса на Ниле США мотивировали в следующей иезуитской форме.

«Высотная плотина, — заявил государственный секретарь Даллес своему египетскому коллеге Махмуду Равзи, — это работа, которая истощит египетскую экономику и вызовет ненависть к американцам, так как египтяне будут чувствовать, что они лишились многого из-за США». Контекст подобного заявления прост: Египет слишком бедная страна, чтобы расплатиться с Америкой.

Англия и международные банки тоже отказались принять участие в финансировании строительства, Насер расценил это как атаку на режим и как обращение к египетскому народу свергнуть его. Он подтвердил решимость Египта построить плотину, если даже придется «вцепиться в гранит ногтями». Источником финансирования строительства стала национализация Суэцкого канала.

Никсон, уже не занимавший высокий пост вице-президента, во время своего посещения Асуанской плотины заявил, что он видел величайшую ошибку Америки: вместо русского флага там мог бы развеваться флаг США.

Продолжались поездки по стране, митинги, переговоры. Хрущев ратовал за социализм как лучшую модель развития для стран «третьего мира». Лишь переводчики в своих рассказах жаловались на то, что Хрущев, верный своей привычке использовать чисто русские образные сравнения и фразеологизмы, порой ставил их в трудное положение. В самом деле, перевод «хрен редьки не слаще» требовал адекватной арабской поговорки, а она не всегда всплывала в памяти. Еще более трудно дать перевод такой фразы, как «свое говно малиной пахнет». Но в общем переводчики были на высоте, и нареканий не было.

В этих празднествах принимал участие также алжирский лидер Бен Белла (звание Героя СССР ему было присвоено раньше Насера) и иракский президент А.С. Ареф. Последний в своих выступлениях на митингах часто приводил выдержки из Корана, делал упор на арабском национализме и лишь походя говорил об Асуанской плотине и участии СССР в ее строительстве. Это раздражало Хрущева.

— Долго ли будете навязывать мне этого козла? — спросил он Насера. Хрущев не любил дипломатические тонкости, предпочитая «рубить с плеча».

— Какого козла?

— Арефа, который вешает коммунистов!

Насер как хозяин оказался в затруднительном положении. Главный гость высказал неудовольствие по поводу другого участника торжеств. В дальнейшем пришлось их разъединить.

В целом же оба лидера остались довольны результатами визита и друг другом. В октябре 1964 года Хрущев был освобожден (фактически свергнут) от всех занимаемых им должностей, что вызвало у египтян сильный переполох, переходящий в тревогу по поводу будущих отношений между СССР и Египтом.

— Боюсь, — заявил Насер своему ближайшему окружению, — как бы не пришлось начать все сначала. Беспокойство спустилось по вертикали вниз.

В посольстве непрерывно раздавались телефонные звонки. Вопрос был один, но он носил кардинальный характер: «Повлечет ли снятие Хрущева изменение политики СССР в отношении Египта? Останутся ли в силе достигнутые договоренности?» Перспективы отношений между СССР и США никого не интересовали.

Не зная тогда всех подробностей отставки Хрущева (Центр не часто информировал точки о происходящих внутрисоюзных событиях), пришлось всем давать стереотипный ответ: внешняя политика СССР вообще, и его двусторонние отношения с различными странами в частности определяются не личными симпатиями (или антипатиями) лидера страны, а являются продуктом коллективного руководства, основываются на решениях съезда КПСС как высшего директивного органа. Такой ответ носил чисто дипломатический характер. Ведь не мог я тогда, да и не имел никакого права говорить о том, что в действительности личная дружба (или враждебность) лидеров влияла на отношения между государствами. Примеры приводить не надо.

Но меня как разведчика насторожило другое: почему мои знакомые (а некоторых из них я хотел сделать своими «оперативными контактами») задавали мне один и тот же вышеупомянутый стереотипный вопрос? Спрашивали ли они из простого любопытства или по чужой инициативе? Какое учреждение за ними стояло? Министерство экономики, обороны? Или то, которое фиксирует контакты дипломатов с местными гражданами и держит их под контролем? То есть контрразведка («Мабахис»). Как всегда, жизнь ставит вопросов больше, чем можно дать четких ответов на них.

После отставки Хрущева сотрудничество с Египтом еще долгое время оставалось стержнем советской ближневосточной политики. Насер смог установить личные связи с новым советским руководством.

Пять тысяч гостей были на пышном приеме в президентском дворце Кубба. Прием был устроен в честь Хрущева. Провожая гостей, рядом стояли двое. Один — небольшого роста, лысый, с серыми водянистыми глазами и большим животом — Хрущев. Рукопожатие у него вялое, взгляд равнодушный. Другой — Насер: высокий, немного сутулый, с жесткими курчавыми волосами, с длинным, чуть с горбинкой, носом, пожимал руки гостей крепко, внимательно оглядывая каждого. Так, в первый (и последний) раз в жизни мне пришлось увидеть вплотную, обменяться короткими фразами и рукопожатиями с руководителями СССР и Египта. Личные встречи с сильными мира сего оставляют впечатление на всю жизнь.

В любом внешнеполитическом ведомстве, в любой разведке, пожалуй, самым пухлым является досье на руководителя иностранного государства. В нем скапливается все или почти все: официальная биография, выступления, газетные вырезки, записи бесед, донесения агентуры и т. д.

Неумолимо течет время, меняется ситуация, и мало кто из видных деятелей, ушедших в мир иной, сохранил в неприкосновенности тот образ, который создавался при их жизни. Потомки, последующие деятели редко бывают благодарными и объективными.

Имена, выбитые на скрижалях истории, или оплевываются, или покрываются паутиной.

— Кто это? — спросил меня как-то интеллигентный молодой человек, увидев фотографию Насера на письменном столе. Быстро, слишком быстро проходит земная слава! Новые времена, новые песни, другие ценности в жизни, калейдоскоп событий неизбежно ведет к забвению недавнего прошлого.

Мне, прожившему в Египте пять лет в период правления Насера, захотелось смахнуть пыль с портрета египетского президента, освежить его цветовую гамму. Из истории и памяти нельзя вырывать страницы.

Насера как политика и человека изучали и друзья и противники. По инициативе госдепартамента в США был создан секретный «игровой центр». В его работе принимали участие специалисты по международной политике, дипломаты, разведчики. Туда поступала письменная информация из разных источников, кино- и фотодокументы. Они записывались на перфокарты и перерабатывались компьютерами.

Цель: создать действующую «модель» египетского президента, возможные варианты его последующих шагов. Роль Насера в этой автоматизированной пьесе исполнял М.Коупленд — американский разведчик, проработавший много лет на Арабском Востоке. Едва ли организаторы «игрового центра» предполагали, что Насер умрет в возрасте 52 лет от сердечной недостаточности, перегрузив себя в роли посредника в урегулировании длительного и кровавого конфликта между палестинцами и иорданским королем Хусейном. Этот конфликт не был двусторонним. В Аммане действовали подозрительные личности с американскими и французскими паспортами, которые, выдавая себя за сторонников ООП, вели пропаганду против Насера. Ценой своей жизни он спас многих арабов, потушив вооруженный конфликт между ними.

Судьба, стечение обстоятельств, предопределение сверху: «…не постигнет нас никогда ничто, кроме того, что начертал нам Аллах. Он — наш покровитель». (К., 9.51) — уберегли Насера от еще более преждевременной смерти. Он мог погибнуть еще в 1948 году, участвуя в первой арабо-израильской войне. Был ранен осколком снаряда в живот, потерял много крови, но выжил.

В 1954 году, будучи премьер-министром, Насер выступал на митинге. В него было выпущено восемь пуль, которые не достигли живой цели. Неудавшееся покушение готовили недовольные политикой Насера «братья-мусульмане». Начались их аресты. Выяснилось, что генерал Нагиб был связан с «братьями-мусульманами». Впоследствии он был смещен с поста президента и окончательно сошел с политической сцены, находясь под домашним арестом.

Для нейтрализации оппозиции египетского духовенства были приняты меры по контролю над проповедями в мечетях, по сращиванию государственного аппарата с религиозным комплексом. Насер лично возглавил высший совет мечети «Аль-Азхар». Благодаря принятым мерам, во время правления Насера в стране не было открытого противостояния со стороны исламских фундаменталистов, религиозных экстремистов и крупной буржуазии. Насер поставил своих соратников на ключевые посты в руководстве армии, МВД и разведки. Внутриполитическая стабильность, необходимая при проведении реформ, была обеспечена. Но стремление Насера играть роль независимого лидера в регионе встретила сопротивление Запада и монархов региона. Французы были в ярости от помощи Насера арабским националистам в Северной Африке.

Нури Саид — премьер-министр монархического Ирака — в переговорах с англичанами, призывая их нанести удар Насеру, прямо заявил: «Если оставить его в покое, он покончит со всеми нами». Английская разведка планировала отравить Насера. Яд неоднократно проверялся на овцах. Однако тогдашний министр иностранных дел Энтони Иден выступил против применения яда и предложил «морально испепелить» Насера.

Саудовская Аравия потратила много средств, чтобы физически ликвидировать египетского президента. Израильские самолеты следили за передвижением его яхты по Средиземному морю. И это только общеизвестные факты. Сколько было других попыток убрать Насера — похоронено в архивных материалах разных разведок с грифом «Совершенно секретно». Неудачи специальных акций (тайных операций) не афишируются.

Покушения на жизнь президентов, премьер-министров, королей и других высокопоставленных деятелей Арабского Востока — вещь довольно ординарная и не должна вызывать удивления. Такова специфика этого вечно бурлящего, клокочущего региона.

Успешное восхождение Насера на Олимп мировых лидеров можно объяснить его способностью эволюционировать, проявлять умеренность, гибкость, ставить и решать задачи с учетом реалий международной обстановки. Прежде чем принять решение о национализации Суэцкого канала, он с математической точностью просчитал его последствия.

Из узкого египетского националиста Насер впоследствии превратился в сторонника арабского единства (панарабизм), полагая, что прогресс и безопасность Египта в значительной степени будут зависеть от помощи и поддержки со стороны других арабских стран.

Но его честолюбивое стремление создать широкий союз арабских государств (даже с включением в него монархий) под патронажем Египта натолкнулось на яростное сопротивление Запада и местных лидеров, не желавших расставаться с властью. Брак Египта с Сирией в форме Объединенной Арабской Республики оказался недолговечным из-за несовместимости партнеров по разным параметрам. Насер болезненно воспринял расторжение этого союза. С другой стороны, Насер был категорически против вовлечения Египта в так называемые оборонительные сообщества, различные военно-политические блоки арабских стран с прямым или косвенным участием в них Запада. Инициаторы их создания не скрывали от египетского лидера, что военные союзы на Ближнем Востоке создаются против СССР.

— Но СССР далеко от нас. Между нами нет противоречий, а с коммунистической идеологией внутри Египта мы в состоянии бороться сами, — такова была позиция Насера.

Его неприязнь к блокам усилилась после того, как Каир получил секретные документы Багдадского пакта от одного иракского министра. Горечь провала планов объединить арабов под руководством Египта компенсировалась усилением его роли среди развивающихся стран в движении неприсоединения. Насеру удалось установить не только деловые, но и дружественные отношения с такими деятелями, как Неру и Тито. В Каире их называли «тремя мушкетерами». На международной арене они действовали по принципу: один за всех и все за одного. Насер прочно занял видное место в ряду остальных лидеров так называемого третьего мира.

Пожалуй, ни один президент не имел при своей жизни такого количества ярлыков, как Насер.

Вначале его сравнивали с Гитлером и Муссолини, называли антисемитом и шовинистом из-за непризнания Израиля, но Насер после войны 1967 г. заявлял, что арабы и евреи — двоюродные братья.

Западная пропаганда навесила на Насера ярлык арабского коммуниста, но таковым он не был. После изучения марксизма он нашел его неприемлемым для Египта из-за идеи классовой борьбы, диктатуры пролетариата, отрицания религии и частной собственности. За отрицание «вечно живого» марксизма он одно время в нашей пропаганде именовался «мелкобуржуазным националистом».

Его отношения с египетскими коммунистами были сложными. То он сажал их в тюрьмы, то выпускал, предоставляя возможность функционировать в средствах массовой информации, но никогда не вводил в состав правительства.

Западные политики ошибочно считали Насера «рукой Кремля» на Арабском Востоке. Таковым он не был ни в силу своего мировоззрения, ни из-за внутренней независимости. Жесткое противостояние Западу и Израилю вынуждало Насера идти на сближение с СССР. Ведь прежде чем обратиться к СССР с просьбой о поставках вооружений и строительства Асуанской плотины, Насер ставил этот вопрос перед США, Англией и ФРГ. Внешняя политика Насера была многовекторной. Он наводил мосты с многими странами, искусно лавируя между двумя мировыми системами. Принцип «позитивного нейтралитета» использовался на благо Египта.

Состав высшего руководства страны был сбалансированным. Одна часть его выступала за сотрудничество с Западом, другая — за укрепление отношений со странами социалистического лагеря.

Насер не был кабинетным президентом. Он часто выезжал за рубеж, совершал поездки по Египту. Он знал свою арабскую нацию и пользовался у нее популярностью.

Насер был не только умным, хитрым и гибким политиком. Он был великолепным оратором и умел устанавливать с аудиторией контакт, чувствовал ее настроение. Мне памятен такой его прием: он задавал вопрос слушателям и сам же на него отвечал.

Из других личных наблюдений можно отметить приверженность (не фанатизм!) исламу и терпимость к другим религиям. Каждую пятницу он выезжал молиться в одну из мечетей Каира. Учение Пророка Мухаммеда учитывалось Насером при разработке программ построения нового египетского общества. Президент считал, что «египетский социализм» (по-арабски понимается как «всеобщность») лишь развивает идеи справедливости, равенства, терпимости, которые заложены в Коране. Он был против суда над королем Фаруком, позволив ему спокойно покинуть Александрию. Насер дал приют бывшему королю Сауду, несмотря на попытки последнего организовать убийство египетского президента. У него не было чувства мести, он был великодушным человеком. После войны 1967 года у него было полное основание предать суду высшее армейское руководство, которое не смогло использовать потенциал египетской армии. Однако Насер (редчайший случай на Арабском Востоке!) взял всю вину за поражение на себя и подал в отставку с поста президента. Массовые, стихийные демонстрации в его поддержку побудили Насера вернуться к исполнению своих прежних обязанностей.

Насер был скромным, трудолюбивым человеком, он постоянно призывал своих соотечественников работать и трудиться на благо Египта.

Насер не строил себе дворцов, не присваивал высших офицерских званий, оставаясь всю жизнь полковником. Насер не использовал свое служебное положение для личного обогащения. Когда он умер, на его личном счету в банке было около семисот египетских фунтов.

Он прожил короткую, яркую жизнь, познал радость побед и горечь поражений. Жизнь, как и басня, должна цениться не за длину, а за содержание.