Командировка подходила к концу. Считается, что максимальный срок пребывания разведчика за рубежом не должен превышать пяти лет. Иначе происходит привыкание к комфортным условиям, притупление чувства опасности, усвоение чужых взглядов, иное, далекое от марксизма-ленинизма мировоззрение проникает в сознание. Наша советская действительность становится туманной, размываются ее очертания. По всем канонам, надо было завершать пребывание за рубежом. Я постепенно роздал своим коллегам светские связи, подработки, передал для последующей работы агентуру. Постепенно, освобождаясь от груза повседневных забот, чувствовал облегчение.

Когда спала напряженность, ее место в душе стала занимать ностальгия — болезнь, как известно, неизлечимая. Все чаще стала сниться Москва, березовые рощи, мартовский, начинающий таять снег.

Но за месяц до отъезда представился случай сыграть без козырей на руках, осуществить прощальную партию с неожиданно-простым, но эффективным энд-шпилем. Рано утром новый резидент (старый — любитель рыбной ловли, — получив орден за «общее руководство», уехал из Каира год назад) созвал совещание всех работников точки и сообщил:

— В одном из западноевропейских посольств работает сотрудник местной контрразведки. У нас есть только его имя, словесный портрет и домашний адрес. Телефона у него дома нет. Политические взгляды неизвестны. Наш источник, сообщивший эти данные, просил ни в коем случае не делать на него ссылок в случае установления контакта, так как это может грозить ему крупными неприятностями. Итак, дано: имя, адрес, место работы. Надо: завязать знакомство. Какие будут предложения?

В кабинете воцарилось молчание. Каждый обдумывал свой вариант.

— Нужно проследить его выход из дома на работу, на маршруте под благовидным предлогом подойти и познакомиться, — предложил один из сотрудников резидентуры.

— Слабый способ! У объекта может не быть желания разговаривать со случайным прохожим. Он не девушка на улице Горького. Не только беседы, но и знакомства не получится!

Недавно прибывший сотрудник совсем без опыта работы за рубежом почем-то предложил посетить посольство и установить там контакт.

— Очень наивно, — резко прореагировал резидент. Вас там могут спросить, кто вы, какова цель визита. Вы ведь не можете себя выдать за его племянника из другого города, который привез подарок для дяди от родственников и хочет вручить его в собственные руки.

Воцарилось тягостное молчание. Никто больше ничего не предлагал. Желающих поиграть в кошки-мышки с сотрудником «Мабахиса», рисковать без особых надежд не нашлось.

— Я навещу его дома, — вдруг пришла мне в голову довольно примитивная мысль.

— И что там будет происходить? — спросил резидент, которому, как мне показалось, понравилась эта идея, за неимением других, более хитроумных.

— Ничего особенного. Посидим, поговорим. Араб никогда не выгонит гостя, пусть даже и незваного. По традиции Востока, он должен открыть дверь и принять даже своего заклятого врага. А дальнейшее будет зависеть от хода беседы. Обещаю, что вербовать его «в лоб» не буду. Так как телефона у него дома нет, то в полицию он позвонить не сможет. А если доложит по своей инстанции, то я уже буду в Москве.

— Ну что ж, если других предложений нет, то я вынужден поддержать вашу идею, хотя, честно говоря, она попахивает авантюризмом. Разумеется, Центр информировать об этом не будем. Определенный риск этого мероприятия есть, но как говорят, кто не рискует, тот не выигрывает. (Позже эта присказка стала иметь другую концовку: «тот не пьет шампанского».)

Вспомогательными операциями было установлено, что служащий посольства находится дома. Получив сигнал об этом, я подъехал к невзрачному, обшарпанному зданию в Докки, в одном из Каирских районов, где проживали представители среднего класса. «Хвоста» не было, ничего подозрительного вокруг дома не обнаружил.

Поднялся пешком на третий этаж, позвонил в нужную квартиру. Дверь открыла миловидная, полная женщина средних лет. Египтянки удивительно красивы в юности, каждая вторая похожа на Нефертити, выйдя замуж, они толстеют, грузнеют, но при этом миловидности не теряют.

— Доброе утро! Могу я поговорить с Мухаммедом?

— Утро доброе! Проходите, пожалуйста, садитесь, отдыхайте. Он принимает душ и минут через десять сможет вас принять.

Никакого удивления по поводу визита не выразила, вопросов не задавала. Я сел на довольно обшарпанный диван, огляделся. Квартира небольшая, холл, столовая, спальня, кухня, где хозяйка поставила варить кофе. Вошел лысеющий мужчина, вежливо поздоровался и стал выжидательно-внимательно посматривать на меня, спросив о цели моего визита.

— Чем обязан?

— Третий секретарь посольства СССР в Египте.

— Весьма польщен.

Обычная, традиционная фраза. С чего-то надо было начинать; рассказал, что в Каире провел пять лет, город мне понравился своей архитектурой, гостеприимством его жителей. Вскользь упомянул, что высоко ценю мужественный египетский народ, который борется под руководством президента Насера за свою национальную независимость.

В холл вошла хозяйка с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашечки кофе, поставила на стол и ушла на кухню, не проявляя никакого любопытства.

А собеседник все молчал, внимательно выслушивал мой рассказ, в котором не было единого сюжета, так сказать, сквозной нити. Я уже почти исчерпал тему о своем восприятии Египта. Вдруг он, сделав два глотка кофе и закурив сигарету, совершенно неожиданно для меня сказал:

— А вы знаете, молодой человек, что я не имею доступа к секретной информации того посольства, в котором я работаю. Ведь вы, наверно, знаете, в каком посольстве я работаю?

Представьте себе ситуацию: два игрока играют в карты, и вдруг один из них кладет карты на стол и предлагает продолжить игру в открытую. Я ожидал всего, но такой вариант оказался для меня полностью обезоруживающим и где-то упрощающим дальнейшее.

— Да, я знаю об этом. В вашем лице я, как и ожидал, встретил патриота и союзника в борьбе против засилья империалистических держав.

Фраза, которая в данный момент меня ни к чему не обязывала, но позволяла перекинуть мостик для будущей встречи. Разумеется, я не мог на первой встрече раскрыть все свои карты. Ведь козырей в тот момент у меня на руках не было. Поблагодарив хозяина за интересную беседу, доверие и оказанное гостеприимство, я выразил пожелание встретиться ровно через неделю.

— Всегда рад видеть вас у себя дома, — ответил сотрудник местной контрразведки, уже давно, как выяснилось, работавший в посольстве. Я поспешил в резидентуру, где с видимым нетерпением резидент ожидал результатов этой «кавалерийской» атаки.

— Ну что, авантюрист, докладывай быстрее, а то я уже три часа сижу как на иголках. Боялся, что хозяин спустил тебя с лестницы или сдал в полицию.

— Да все нормально. Посидели, попили кофейку, поговорили о жизни и о погоде, о перспективах урожая хлопка.

— Не томи, выкладывай все!

Пришлось рассказать все, до мельчайших подробностей, включая то, какие картины висели в холле у гостеприимного хозяина, какие книги стояли на полках.

Я провел с Мухаммедом еще три встречи, в ходе которых раскрыл свои карты. На последнюю встречу пришел с другим работником резидентуры, объяснив, что мне надо срочно вернуться в Москву. Так советская разведка приобрела в западноевропейском посольстве своего человека, который на протяжении многих лет давал интересную информацию. Это был мой последний, заключительный аккорд, результатом которого успешно впоследствии пользовались мои коллеги. Ну и что! Ведь «котел» был общим!

Наконец-то приехал мой «сменщик». По традиции я повез его осматривать пирамиды. К восходу солнца мы опоздали, выехали уже утром. Мне надоело уже читать хрестоматийную лекцию о местных пирамидах, и решил расширить тематику беседы, превратить ее из монолога в диалог.

— Скажи, сколько было чудес света в древнем мире?

— Семь!

— Правильно, а теперь перечисли их!

— Ну, разумеется, на первом месте пирамиды. Ты потащил меня осматривать их, не дав возможности выспаться как следует.

— Такова наша многолетняя традиция и нарушать ее я не могу. Отоспишься потом. Давай перечисляй дальше!

— Висячие сады Семирамиды. Их соорудил для своей жены Навухдоносор — царь Вавилона.

— Еще!

— Ну что пристал ко мне с чудесами света. Вроде еще был колосс Родосский — изваяние бога солнца Гелиоса. Больше не знаю, в сто первой школе мы этого не проходили.

Действительно, чего я пристал к нему с разрушенными людьми и временем памятниками древнего мира? У каждого свои вкусы, свои увлечения, свой подход к жизненным ценностям. Я ведь не чиновник из службы древностей Египта, не профессиональный гид, получающий зарплату за прочитанные лекции. Посмотрел на своего «сменщика», он, попыхивая сигаретой, включил радиоприемник и довольно равнодушно, без вопросов и комментариев смотрел на дорогу, ведущую через город к пирамидам. А ведь она всегда живописна и полна неожиданностей для москвича! Жилые кварталы кончились. Слева и справа начали мелькать многочисленные казино и рестораны. Резкий подъем — и мы оказались у подножия пирамиды Хеопса.

— А здесь гарцевал на белом коне Наполеон, командуя своими войсками?

— Легенда. Битва французских войск с кавалерией мамлюков происходила не у подножия пирамид, а в 15 километрах от них, у селения Эмбаба. Его отсюда не видно. Да и битвы как таковой фактически не было. Просто французы безжалостно и быстро перебили храбрых, но безграмотных в военном отношении мамлюков. И патетическое обращение Наполеона к своим войскам: «Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с этих пирамид» — литературно-историческая легенда. Не говорил он этого, да и наверх не взбирался. А ты полезешь? Я знаю туда экономный, кратчайший путь. Взбираться надо по ребру пирамиды.

— Как-нибудь в другой раз. Успею еще. Давай лучше выпьем пива. Ручная тележка с этим, утоляющим жажду и снимающим посталкогольный синдром напитком уже стояла рядом с «Опель-рекордом». Солнце давно взошло, уже появились автобусы с туристами, которые начали суетиться у сфинкса и потянулись стайками осматривать гигантские гробницы фараонов.

— Сколько же всего пирамид в Египте?

У сменщика после пива стал проявляться интерес к древностям Египта.

— От пятидесяти до ста. Все ты не осмотришь, не хватит ни сил, ни возможностей. Могут порекомендовать неизвестную для широких масс пирамиду Снофру. Она находится в Дахшуре, это в 30 км южнее Каира, на территории военной базы, но советских дипломатов туда иногда пускают. Можно сделать вид, что заблудился. Снофру — основатель IV династиии — был фараоном-зодчим. «Приносящий красоту» — так переводится его имя. Фараон был отцом более знаменитого Хеопса и впервые начал возводить не ступенчатые, а гладко сторонние пирамиды. Иногда Дахшурскую пирамиду, а она высотой около 100 метров, называют Красной из-за цвета богатого окис-лом железа камня, из которого она была сложена, а форма ее считается ромбовидной, или «ломаной». В конце XIX века один французский геолог нашел в пирамиде пояс из золотых голов львиц, диадему с цветами и ожерелье из золота. Была найдена и мумия, считавшаяся останками Снофру, но она таинственным образом исчезла.

— Смачно ты поведал о фараоне Снофу! Сколько же ты времени ухлопал, чтобы разузнать все эти подробности?

— Во-первых, не Снофу, а Снофру, во-вторых, если судьба забросила тебя в эту полусказочную страну, то познать ее надо всю, как любимую женщину, от пяток до корней волос на голове.

— Нельзя объять необъятное! Центр озадачил меня другими проблемами. Кстати, что ты передаешь мне в наследство?

— Квартиру, лучше и дешевле не снимешь, машину в рабочем состоянии и пару оперативных контактов, которые ты должен довести до кондиции агентов.

Музыкант из оркестра, утомившись, уступает другому свое место, инструмент и ноты, по которым надо играть дальше. Свою партию я, как мог, сыграл. Наступал антракт.

— Почему только пару?

— Потому что я слишком долго ждал твоего прибытия, остальные мои приобретения уже роздал другим. Радуйся, что не с нуля начинаешь жить и работать. Я три месяца обитал в нашем посольском общежитии, шлифовал арабский язык с шейхом из «Аль-Азхара» и долго шлепал по Каиру пешком.

Еще одна каирская традиция того времени, но уже со знаком минус. «Сменщик», как правило, получал в наследство от своего предшественника оперативные контакты (часть из них, может быть, была уже «подставами»), квартиру и автомобиль. Все это облегчало работу «Мабахиса». Если предшественник «наследил», как-то где-то выявил свою принадлежность к спецслужбе, то «наследника» можно брать под контроль. Впрочем, никаких следов после себя не оставляет за собой лишь тот, кто не работает.

— Ладно, дела потом — сказал законченный любитель пива и начинающий этнограф. Запомни: из семи чудес света остались только пирамиды. Все на земле боится времени, но время боится пирамид.

— Ты придумал этот афоризм?

— Нет. Это сказал один средневековый арабский писатель.

Вот так состоялась моя последняя поездка к последнему оставшемуся «в живых» чуду света. Своего рода прощальный визит.

Из Каира улетал тихо, без прощальных гудков и пышных проводов. Самолет, сделав круг над городом тысячи минаретов, взял курс на Москву. Один из пассажиров с грустью расставания смотрел в иллюминатор, напевая про себя известную в то время песенку: «О, судьба! Верни меня назад в Каир». Но вот из микрофона последовало трафаретно-банальное объявление: «Командир корабля ИЛ-62 и экипаж приветствует пассажиров, совершающих полет по маршруту Каир — Москва. Полет будет проходить на высоте 9 тысяч метров. Расчетное время пути — 4 часа. Через некоторое время вам будет предложен завтрак».

А может быть, это объявление давала Лариса? Нет, среди стюардесс ее не оказалось. С кем она? Где летает сейчас? Стройная и голубоглазая. Спрашивать у экипажа было неловко. Через некоторое время последовал стандартный завтрак: курица с рисом. Я не стал выпрашивать у толстой стюардессы бокал сухого вина из первого класса, так как у меня был с собой подаренный в дорогу коньяк «Мартель». Угостил им соседей справа и слева. Место грусти расставания заняло радостно-томительное ожидание конца полета и возвращения к родным пенатам.

Пока самолет ИЛ-62 летел, как было обещано, на высоте 9 тысяч метров, я еще раз подытожил для себя пятилетний этап прожитой жизни: не навредил нашим хорошим отношениям с Египтом, никто, сотрудничая со мной на конспиративной основе, не был посажен в тюрьму, не пострадал, я никому не нанес финансового или морального ущерба. Польза государству, разведке?

Была, конечно. Может быть, не так много, как хотелось бы, но была.

Эти размышления, возникшие отчасти под воздействием коньяка, были прерваны голосом из микрофона: «Просим пристегнуть ремни и воздержаться от курения. Через несколько минут наш самолет совершит посадку в столице нашей Родины, городе-герое Москве! Еще одна ступенька на жизненной лестнице преодолена, новый рубеж взят. Повышение в звании и должности получил. Что ожидает меня дальше?

Крепло убеждение, что телега жизни вывезла меня на широкую магистраль. Сколь длинный путь мне еще предстоит?

— Москва, Москва, как много в этом слове для сердца русского слилось, — пролепетал мой сосед слева, захмелевший от «Мартеля».

Стюардесса сама застегнула ему привязной ремень.

А В МЕСОПОТАМИИ ЖАРКО!

Каждый сотрудник разведки, вернувшись в Москву, обязан представить отчет о своей работе. Позже я подметил определенную закономерность: чем меньше конкретных успехов, тем длиннее и красочнее было изложение содеянного на бумаге. Мой отчет получился средним по размеру.

Прочитав его, начальник отдела сказал:

— Считай, что твой дебют как разведчика состоялся. Для первой командировки неплохо. Есть результаты. Кстати, за издание книги «Никита Хрущев: политик и человек», по главку тебе была объявлена благодарность.

— Служу Советскому Союзу!

— Вот это правильная формулировка! А то я недавно сообщил одному сотруднику о поощрении, так он в ответ начал говорить: «Большое спасибо, премного вам благодарен». Шпак какой-то, а не офицер!

Начальник отдела раньше служил в армии, затем стал разведчиком и любил напоминать подчиненным, что они, будучи в гражданской одежде, должны жить и работать в соответствии с воинскими уставами.

— Но все же не надо преувеличивать свои успехи, — продолжил он обсуждение отчета. — У тебя были и промахи: проявлял нетерпение, иногда просто занимался авантюризмом и поэтому попал под «колпак» местной контрразведки, которая почем-то проявила к тебе благодушие. Может быть, дядя «Налима» взял тебя под свое покровительство? Ладно, все обошлось, хотя ты и наследил. Куда дать путевку? В Сочи или в Кисловодск?

— Спасибо. Из одной жары в другую — неинтересно. Муза дальних странствий манит меня на Камчатку. Хочу посмотреть на долину гейзеров.

Одним из немногих элементов элитарности разведчика была возможность без дополнительных документов, а только при предъявлении служебного удостоверения посещать любые районы необъятного Советского Союза, закрытые для рядового туриста.

— Отдыхай, где хочешь, после возвращения из отпуска определим участок работы.

Раздал подарки. Без них возвращаться было нельзя — это считалось дурным тоном, проявлением скаредности и даже жадности. Начальник отдела получил бутылку виски, филателисты — марки, нумизматы — монеты Объединенный Арабской Республики, а курильщики — египетские сигареты «Клеопатра», которые чем-то напоминали американский «Кент». По наивности обошел подарками отдел кадров. Лишь впоследствии я понял, что, если хочешь поехать в страну с хорошим климатом, то следует установить неформальные отношения не только с прямым начальством, но и с кадровиками. Такие отношения включали в себя тонкую лесть, приглашение в ресторан и подношение подарков. Чем дороже, тем лучше.

Ведь еще Лоуренс Аравийский писал о том, что «хорошо сделанный подарок весьма часто является наиболее верным средством для того, чтобы привлечь на свою сторону самого подозрительного шейха».

Перегруженный впечатлениями от дикой природы Камчатки и банками с крабами, вернулся в Москву.

— Тебе придется сесть на Ирак, — заявил начальник отдела. — Судя по всему, заместитель резидента там начинает спиваться, все чаще и чаще «входит в штопор» и по нескольку дней не ходит в посольство.

— Но ведь употребление спиртных напитков, как я успел понять в Каире, является спутником оперативной работы. Виски и джин хорошо развязывают язык.

— Согласен, когда выпиваешь с иностранцем в надежде сделать из него потом агента. Но когда пьешь в одиночку, закрыв на замок дверь виллы, — это уже патология, хронический алкоголизм.

Приступил к изучению Ирака. В нашей «конторе», да и в МИДе тоже, существовала такая устойчивая идиома: «сидеть» на стране, проблеме, регионе. На вопрос: «чем ты сейчас занимаешься?» редко можно было услышать: «изучаю агентурную и оперативную обстановку, особенности внешней и внутренней политики, например, Ливана». Ответ был коротким: «сижу на Ливане». Это означало не просто сидение в мягком кресле, а проникновение в оперативно-информационные дела, обработка входящей почты, составление планов, написание запросов, сдача «мертвых душ» в архив и еще много другое.

Начал с досье «Багдадский пакт». Узнал, что этот военно-политический блок прекратил свое существование в 1959 году благодаря усилиям нашей внешней разведки, а точнее, 8 отдела Первого Главного Управления, который в то время занимался странами Ближнего и Среднего Востока. Через агентурные возможности нам удалось получить секретные документы обо всех аспектах Багдадского пакта (поставки западного вооружения странам-участникам, стремление Англии, да и США тоже, подчинить их своим стратегическим планам). Это было важным, но не было основным.

Главное же заключалось в том, что западные стратеги (в случае начала третьей мировой войны и предполагаемого наступления советской армии на Ближний Восток) планировали нанесение превентивных атомных ударов по территории стран, входивших в Багдадский пакт. На основе документальных данных была проведена серия комплексных акций, в результате которых важное звено развалилось, выпало из цепи военно-политических блоков по периметру СССР. Так разведка работала в интересах нашей внешней политики. К сожалению, подробности всех агентурно-оперативных мероприятий могут быть преданы гласности только в будущем, двадцать первом веке. Пресловутый блок НАТО, несмотря на многолетние совместные усилия нашей разведки и дипломатии, разрушить его не удалось. Наивно думать, что он из военно-политического альянса превратился в гуманитарную организацию с миротворческими функциями.

История Ирака уходит в бездонную, глубокую древность. В Месопотамии, на нынешней территории Ирака, существовали и развивались государства Вавилония и Ассирия, имевшие высокую культуру. Стержнем месопотамской цивилизации была клинопись, изобретенная шумерами.

Ирак — составная и неотъемлемая часть арабского мира, арена соперничества и объект вожделения многих западных стран. После образования республики Ирак стал партнером Египта в противодействии, по тогдашней общепринятой терминологии, мировому империализму, местной реакции и сионизму, в попытках достичь панарабского единства. Вопрос об объединении Египта и Ирака (наподобие союза с Сирией) долго витал в воздухе, активно обсуждался в высшем руководстве и среде политических партий. После свержения монархии в Ираке портреты президента Насера вывешивались на видных местах, была создана организация (по образцу и подобию египетской) «Свободные офицеры», возникла партия «насеристов-юнионистов». В 1964 году было подписано соглашение о создании ирако-египетского президентского совета для практической подготовки к объединению. Но сторонники тесного сотрудничества с Египтом не смокли занять доминирующего положения в стране и подмять под себя другие политические силы. Как в физике, так и в политике центробежные силы превалируют над центростремительными.

Выступил с предложением написать аналитическую справку: «Сравнительный анализ внешней и внутренней политики Египта и Ирака».

— Поступай в заочную аспирантуру Института востоковедения и пиши, разумеется, в нерабочее время, диссертацию на эту тему. Она интересна, но академична, в ней нет особой актуальности. Лучше проанализируй почту об использовании в своих интересах Ираном и Турцией курдской проблемы. Если у тебя получится что-то путное, то направим ее в Международный отдел ЦК КПСС. Готов подписать соответствующие запросы в точки, — такова была реакция начальника на мою инициативу.

В разведке тоже случалось так: приходишь в кабинет начальника со своим предложением, а выходишь из него, озадаченный другими проблемами. Но приказ есть приказ: его надо выполнять.

Времени для поступления в заочную аспирантуру не было, заела текучка. В регионе накапливался горячий материал, сохранялась перманентная напряженность, которая с неизбежностью вылилась в июне 1967 года в очередную, но увы, не последнюю войну между арабскими странами и Израилем. Но еще до ее начала президент Ирака Абдель Салям Ареф подписал соглашение с Египтом, Иорданией и Саудовской Аравией о военном сотрудничестве. Но это соглашение, как и многие предыдущие, не повлияли на исход военной кампании, хотя часть иракских войск и была послана на иорданский фронт. В первый день войны Ирак разорвал дипломатические отношения с Англией и США, закрыл все культурные миссии и учреждения этих стран. Антизападные настроения в стране усилились.

В свою очередь, Москва, демонстрируя свою поддержку арабских стран, отозвала всех дипломатов из Тель-Авива.

«Панарабисты» 8 отдела были на стороне Египта и Сирии, испытывали чувство горечи от их поражения и победы Израиля. Лишь один, проработавший долгое время в Израиле, а затем «сидевший» на нем, выступил с попыткой оправдать израильскую агрессию. Он не принимал во внимание то, что и аналитические записки ЦРУ, направляемые в адрес американской администрации, делали акцент на агрессивности арабов, всячески обеляя позицию Израиля.

— Зачем Насер объявил о закрытии залива и устроил блокаду для всех судов на море, настоял на выводе чрезвычайных сил ООН?

— Для чего ему нужно было концентрировать свои войска на границе, угрожать Израилю сбросить его в море?

— Арабы страдают комплексом неполноценности, сколько бы мы их ни вооружали, они никогда не достигнут полного единства и не победят Израиль — сильное в военном отношении и самое демократическое государство региона.

Его кулуарные высказывания явились доказательством того, что иностранец, проживавший долгое время в стране, невольно усваивает господствующие там концепции и идеи, проникается настроением местного населения, становится пристрастным.

Накануне отъезда в Ирак — традиционная «отвальная» в том же ресторане с новыми участниками. Шла ротация кадров. Адвоката Израиля приглашать не стал. Несовместимость политических взглядов не создает основы для поддержания контакта.

Полет по маршруту Москва — Багдад самолетом Аэрофлота, но без завязывания знакомств со стюардессами. Стал немного степеннее, да и хорошеньких среди них не было. Уже на военном аэродроме, который использовался также гражданской авиацией, почувствовал, что сорокапятиградусная жара — подходящая температура для созревания фиников, но трудно переносится человеческим организмом. Раскаленный воздух обжигал рот и горло.

В отличие от Каира, проблем с бытом не было. Сразу поселился на отдельной вилле с розарием, получил в распоряжение автомашину своего предшественника.

Багдад не так стар, как Каир или Рим. Был построен в 766 году на территории деревни халифом Абу Джафаром Мансуром, который считал, что столица должна стоять на судоходной реке, вдали от больших городов, быть в центре империи. Мансур назвал ее Мадинат ас-салям (Город мира), наивно предполагая, что в нем будут долго господствовать мир и спокойствие. В центре города, обнесенного высокими стенами из не-обожженного кирпича, на большой площади стояли дворец халифа, дома его сыновей и здания правительственных учреждений.

Беспощадное время не оставило даже развалин от грандиозного сооружения Мансура. Город мира был быстро воздвигнут и быстро исчез из-за дождей и наводнений, недолговечности строительных материалов. Надо иметь богатое воображение, чтобы представить древний и средневековый Багдад — источник сказок и преданий.

Изучение Багдада начал по привычке с центральной площади, именуемой, как и в Каире, Ат-Тахрир («Освобождение»). Она соединяет четыре главных магистрали: улицы Джумхурия («Республика»), Рашида, Саадуна (названа в честь государственного деятеля Ирака тридцатых годов) и набережную Абу Нуваса (арабский поэт средневековья). Из трех упомянутых реальных лиц Рашид (точнее, Гарун ар-Рашид) имеет мировую славу. Он правил Аббасидским халифатом с 786 по 809 год. Литературный герой из сказок «Тысяча и одна ночь» вошел в историю как властелин, задумавший превратить Багдад в центр науки, торговли и ремесла. При нем была основана академия «Дом мудрости», куда приглашались лучшие ученые и философы из разных концов халифата.

Начал обходить места, где можно было бы познакомиться с интересными людьми. Поводов для посещения официальных учреждений пока не было. На набережной Абу Нуваса, на пологом берегу реки Тигр, в небольших ресторанах по вечерам на открытом воздухе готовили знаменитое рыбное блюдо «Маскуф». Свежую рыбу потрошили, насаживали на широкие шампуры и пододвигали к пылающему на берегу костру из хвороста. Подавали вместе с помидорами и луком. Но посетители ресторанов ходили своими компаниями, и вклиниться в них было трудно. Ведь не подойдешь же к столику и не скажешь простодушно: «Я советский дипломат, недавно прибыл из Москвы, разрешите мне присоединиться к вам». Иракцы отличаются от египтян: они более сдержанны, даже суровы, в контакт с иностранцами вступать не торопятся, особого радушия к ним не высказывают. Несмотря на климатическую жару, ледок настороженности и даже отчуждения в ходе первоначальных знакомств с местными гражданами растапливался с трудом.

В кофейнях на улицах Рашида и Саадуна мужчины, сидя на скамейках и лавках, убранных коврами, играли в домино, нарды, курили кальян, пили кофе или чай, перебирая четки. Нужно стать их завсегдатаем, чтобы начать с ними разговор. Но если вы постоянный посетитель, то официант (на местном диалекте «кахвачи») бесплатно угостит вас особым кофе, подав его в маленькой фарфоровой пиале. Бесплатное угощение кофе восходит к древним традициям кочевых племен Аравийского полуострова.

Гостиница «Синбад», построенная еще до второй мировой войны, была заселена нашими гражданскими и военными специалистами, которые не представляли интереса для политической разведки. С нее открывался вид на реку Тигр(или Лиджа. как ее называют арабы), по которой плавали большие серые чайки. Надо было искать другие места. В клуб офицеров дипломатов не принимали.

В Багдаде должно было состояться открытие ежегодной международной выставки-ярмарки. Обычно на таких мероприятиях бывают интересные люди, не только любители нард и домино. Выставка находилась вдали от центра города, дорога туда оказалась перерытой, пришлось оставить машину и идти пешком. Иду один.

Вдруг передо мной внезапно возникла группа фото-и кинорепортеров, которые приступили к съемкам. Продолжаю идти, сохраняя невозмутимость, но в голове проносится мысль: почему это я, одинокий пешеход, стал объектом такого внимания, что или кто за этим стоит? Оглянулся и увидел, что почти рядом, но чуть поодаль идет тогдашний премьер-министр Тахер Яхья, который раньше был начальником генерального штаба армии. Отличительная особенность Арабского Востока: на вершину пирамиды власти быстрее и чаще всего забираются военачальники. «Если хочешь быть красивым, поступай в гусары», — писал наш Козьма Прутков. На Востоке, если хочешь стать президентом или премьер-министром, то сначала поступай в армию и становись офицером.

В июле 1967 года Тахер Яхья сформировал 12-й по счету республиканский кабинет и включил в него некоторых деятелей, известных своими прогрессивными взглядами.

Я замедлил шаг, поздоровался с премьер-министром, выразил надежду, что он почтит своим посещением советский павильон. Затем отошел в сторону, освобождая дорогу многочисленной свите. Присоединиться к ней мне никто не предложил. Жаль! Там, судя по мундирам и костюмам, были интересные люди. По терминологии каирского резидента — «жирные караси», но они важно проплыли мимо меня. Субординация! На следующий день, просматривая газеты, посол разразился тирадой.

— Ну вот мы и дожили до светлого дня. Второй секретарь нашего посольства шагает нога в ногу с премьер-министром. Удачно внедрился в свиту.

Язвительные иракцы прозвали Тахер Яхью из-за его маленького роста и объемного живота «Севен-ап». Это название прохладительного напитка, который продавался в маленьких, но пузатых бутылках. Мы же относились к нему с большим уважением, так как он начал выступать за сотрудничество Ирака с социалистическими странами. В частности, предложил Советскому Союзу принять участие в развитии национальной нефтяной промышленности. Такие инициативы надо оценивать по достоинству.

Начал устанавливать контакты в дипломатическом корпусе. Позвонил в египетское посольство с целью нанести протокольный визит равному по званию. Обычная практика. «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Второй секретарь принял сухо и официально. Сохраняя напыщенный вид, он равнодушно выслушал мои комплименты в адрес Египта, его жителей, а затем, прервав излияния, прямо спросил:

— Почему Советский Союз не поставляет Египту вооружение, почему не восстанавливает боевую мощь египетской армии?

Такая прямолинейность не присуща дипломатам. В ходе протокольных визитов обычно принято говорить любезности.

— Господин второй секретарь! Местная пресса писала о том, что Москва полностью компенсировала потери Египта и поставила ему несколько самолетов.

Об этом действительно писали иракские газеты. Москва о сотрудничестве с Египтом нас не информировала.

— Это мало! Нам нужно значительно больше!

Требовательный тон моего собеседника задел меня за живое. Из-за беспечности египетского военного командования в первый день войны почти четыреста самолетов были уничтожены на аэродромах израильтянами. Чисто египетская черта — беспечность, граничащая с халатностью и безответственностью. А ведь президент Насер, выступая перед египетскими офицерами ВВС в первых числах июня, прямо предупредил их о возможном нападении Израиля. Я не стал также напоминать и о том, что израильские войска на Синайском полуострове захватили и уничтожили около 800 египетских танков, из которых свыше 300 были в полной или частичной исправности и даже с неизрасходованными снарядами.

— Господин второй секретарь! Советский Союз — друг арабских стран. Это факт. Он может и дальше поставлять им оружие. Но где гарантия того, что из-за промахов военного руководства его не постигнет та же печальная участь, и современная военная техника не превратится в груду металлолома прежде, чем будет пущена в ход.

Мой собеседник еще больше надулся и молчал. Прервав тягостную паузу, я с иронией поблагодарил его за любезный прием и покинул посольство.

Может быть, я был слишком прямолинеен, но не мог удержаться и резко отреагировал на довольно распространенное тогда мнение о том, что в поражении Египта виноваты несовершенство советского оружия и наши военные советники. Не любят арабы хлестать себя кнутом самокритики. Нелицеприятную критику они тоже не любят.

После неудачного визита мне вспомнился старый анекдот: «На балу к барышне подошел гусар и обратился к ней со словами: — Красавица! Я приглашаю вас на вальс. — Ах, нет. Я так устала! — Не хочешь — Другую рожу найдем!»

Дружбы с первого взгляда с египетским дипломатом не получилась, взаимной симпатии не возникло. Придется, как тому гусару, искать других партнеров. Разведка — это ведь парный танец, от исполнения которого участники должны получать взаимное удовлетворение.

Через насколько часов мои шаловливые мысли-скакуны были прерваны переводчиком посла. Он пожелал говорить со мной без свидетелей.

— Что ты такого наговорил в египетском посольстве? Посол Египта только что посетил нашего и спросил, нужно ли понимать заявления вашего второго секретаря в адрес доблестной египетской армии как изменение политики Москвы к Каиру?

— Что ответил посол? — Я внутренне напрягся.

— Он угостил гостя коньяком и сказал, что политика СССР по отношению к Египту остается неизменной, а твои высказывания, наверно, следствие лингвистического недопонимания. Египтянин ушел в легком подпитии и по-моему успокоился.

Стало ясно, что наш посол, в прошлом опытный работник, не придал моей беседе особого значения, не стал даже вызывать «на ковер», не говоря уже о том, чтобы проинформировать об этом Москву. Начал уже забывать этот инцидент, как вдруг наш Центр дал указание сообщить содержание беседы со вторым секретарем посольства Египта. Пришлось изложить напряженный диалог, а выражение «в груду металлолома» опустить. Долго меня мучил вопрос: откуда центру стало известно о моем визите в египетское посольство? Лишь долгое время спустя удалось узнать, что «Нахас», все еще не разоблаченный как подстава, передал сообщение нашему работнику в Каире, а тот, соответственно, в Москву. Так «Нахас» отомстил за сокращение денежного вознаграждения!

Поиски источников политической информации продолжались. Памятуя свой прежний опыт работы под маской журналиста, ознакомился и подружился с руководителем бюро АПН, предложил ему себя в качестве внештатного помощника. Он тоже проживал на отдельной вилле, и местные журналисты заходили к нему чаще, чем в посольство. Мы начали устраивать мини-приемы со спиртным по различным поводам и даже без повода. Через этот «фильтр» пропустил многих борзописцев Багдада, изучил, их возможности. Выбрал одного, эрудированного, как показали устные беседы, и предложил написать ему для одного «закрытого издания» в Москве справку об основных партиях Ирака, их связях с президентом и премьер-министром. Партий тогда было много, а отношения между ними запутанными. Была такая поговорка: два иракца — игра в нарды, три иракца — заговор с целью захвата власти.

Справка получалась объемной (почти как кандидатская диссертация) и, как показал ее сравнительный анализ, соответствующей истине. Я дал ему псевдоним «Ур». Не в служебной переписке (по данным «Ура»…), а в действительности это короткое слово означало наименование древнего города, упоминаемого в Библий как «Ур халдеев». К слову сказать, халдеи — народ семитского происхождения — еще до нашей эры завладели значительной частью Вавилонии, создав на ее территории свои княжества. В русской литературе «халдей» использовался в качестве бранного слова.

После проверки «Ур» был включен в нашу сеть в качестве «доверительной связи». Первая «галочка» для будущего отчета сделана. Можно сделать перерыв.

В любом посольстве найдутся люди, которые до забвения увлечены историей страны пребывания. Были такие энтузиасты и в Багдаде.

— Махнем в Вавилон, я хочу поискать там в земле монеты, — уговаривал меня один из них, ставший впоследствии послом в одной из арабских стран. Опытные дипломаты-арабисты «шли в гору» — спрос на них держится до сих пор.

— Еще жарко. Поедем лучше зимой!

Летом, рано утром, мы ездили ловить в старицах огромных сомов, которых мусульмане не едят, считая их, как свиней, «нечистыми». Наконец зной спал, можно было совершать маршруты по стране, не обливаясь потом за рулем.

Хорошая асфальтированная дорога. По ее обочинам мелькают сады, огороженные глинобитными заборами. Изредка попадаются рощи финиковых пальм и небольшие деревушки.

— С чего начнем? — спросил меня любитель древностей и нумизмат.

— Я думаю, с Геродота. С него я начинал погружаться в седину времен в Египте, он поведал мне о пирамидах.

— Правильно! Геродот посетил Вавилон в V веке до нашей эры и дал его описание. Он назвал его самым прекрасным из всех виденных им городов, а видел он много. Вавилон располагался по обе стороны Евфрата и тянулся вдоль реки узкой полосой на 22 километра.

Город был окружен глубоким рвом и рядами высоких кирпичных стен, которые играли роль дамб во время весеннего половодья. Улицы располагались по четкому плану: одни шли параллельно реке, другие под прямым углом. Дома были трех-четырехэтажными. Геродот сообщает, что стены Вавилона были действительно внушительными, по ним могли свободно разъехаться две колесницы, запряженные четверкой лошадей.

— Хватит архитектурных подробностей. Давай, переходи к висячим садам Семирамиды, о них я рассказывал знакомой стюардессе у ступенчатой пирамиды Джосера. Романа с ней не получилось. Она была мила и грациозно-любезна, но нравиться ей бесполезно, потому что невеста искала доходного места.

— Все тот же Геродот относил висячие сады к одному из семи чудес света. Навуходоносор посадил сады для своей жены — мидийской принцессы Амитас, которая очень страдала от душного климата Месопотамии, а вавилонская царица Семирамида не имела к ним никакого отношения. Навуходоносор, будучи не только полководцем, но и строителем, соорудил террасы, на них была насыпана земля и посажены экзотические деревья. Они орошались при помощи сложных ирригационных сооружений, Навуходоносор победил египтян, разрушил Иерусалим, полонил евреев, окружил себя роскошью и превратил отстроенный им город в столицу, где знать предавалась разгульной жизни. Как сказано в Библии, Вавилон «яростным вином блуда своего напоил все народы». Евреи, долго томившиеся в плену, прокляли его и предрекли горькую участь. Вавилон после захвата Персией постепенно пришел в полный упадок, и в средние века на месте этого города ютились лишь убогие арабские хижины.

— Похоже на академическую лекцию. Что-нибудь поинтереснее.

— Хорошо, сообщу тебе то, что ты наверняка не знаешь. Александр Македонский захватил Вавилон незадолго до нашей эры. Город ему так понравился, что он хотел сделать его столицей свой империи, но не успел это осуществить, так как умер. Его тело положили в мед и в течение двух недель везли в Грецию, чтобы предать земле.

Полулекция-полудиалог в машине закончился, так как мы, свернув с основной дороги, подъехали к тому месту, где давным-давно находился сказочный Вавилон. Сейчас от него осталось, увы, совсем немного: ворота Иштар — богини любви и плодородия, аналога греческой Афродиты.

Ворота разукрашены цветными барельефами фантастических животных. Недалеко от ворот стоит скульптура льва, подмявшего под себя человека — символ силы и власти. От былого величавого Вавилона осталось немного.

Моему спутнику на этот раз не повезло с раскопками монет — появилась туристская полиция с тяжелыми винтовками.

На обратном пути мы провели беглый сравнительный анализ между Египтом и Ираком. О современной политике не говорили: она приелась в ходе многочисленных дискуссий в посольстве, написания аналитических справок, хотелось отдохнуть от настоящего и осмотреть прошлое, оторваться от будней.

В долине Нила на протяжении многих тысячелетий обитал один народ, и долгое время существовало единое государство.

В долине Тигра и Евфрата одно государство сменялось другим, разные народы воевали между собой, победители разрушали созданное побежденными.

Если Египет, по выражению Геродота, дар Нила, то Вавилонию следует признать даром Тигра и Евфрата, так как весенние разливы рек делали почву пригодной для земледелия.

Вавилония, как и Египет, часто подвергалась вражеским нашествиям, разорявшим страну.

Ты идешь, завоевываешь земли врага.

Враг приходит, завоевывает твою землю.

Если бы эта мысль о конечной бессмысленности войн, возникшая в Вавилонии, стала доминировать во всем мире, жизнь человечества была бы другой. Но нет. Война — продолжение политики другими средствами. Хватит аналогий, погружения в историю, надо заниматься конкретным делом!

Утром дежурный посольства сообщил, что вчера в течение дня меня разыскивал руководитель корпункта АПН — мой шеф по «второй крыше». В ходе знакомства его сдержанность уступила место приветливости, у него появился интерес к регулярному проведению «мини-приемов», которые устраивались у него на вилле. Разведчику надо уметь поддерживать хорошие отношения со всеми, независимо от своего официального (или неофициального) положения. Высокомерие, самоуверенность как форма проявления тщеславия друзей не прибавляет.

— Будь проще и народ к тебе потянется — любил говорить резидент в Багдаде.

Получив сообщение дежурного, я бросил все дела в посольстве и сразу поехал ко второму шефу.

— Тезка! Позавчера вечером ко мне заглянул один местный гражданин. Я его, естественно, принял. Хорошо, что жена ушла в посольство, а то уже начинает зудеть, что я якобы много пью. Угостил гостя виски. Он оказался молчаливым и сдержанным. Но, выпив почти всю бутылку «вискаря», вдруг начал выдавать интересные данные о возне, как ты любишь говорить, в высших эшелонах власти современной Вавилонии. Эти сведения мое начальство в Москве не интересуют. Ему лишь важно знать, сколько статей мне удалось протолкнуть в местную прессу. Гость, как выяснилось, не принадлежит к пишущей братии, скорее всего, он является военным: при прощании щелкнул каблуками.

— Как его зовут? Взял ли у него телефон или домашний адрес?

— Он сказал только свое имя. Больше у него я ничего не спрашивал. А что, надо было?

— Лев! Как только этот сумрачно-загадочный тип зайдет к тебе на огонек еще один раз, направь его ко мне на виллу. В посольство не приглашай.

— Понял! Если он не журналист, то мне он не нужен.

По всей видимости, таинственный посетитель мог быть «заявителем». В разведке этим термином обозначается человек, который по своей инициативе проявляет готовность к секретному сотрудничеству. Мотивы могут быть разные: тяжелое финансовое положение, желание работать бесплатно, лишь по идеологическим мотивам из-за уважения к СССР. Вторая категория на Арабском Востоке встречается крайне редко.

Но среди «заявителей» могут быть также провокаторы, подосланные местной контрразведкой. Если таких «доброжелателей» не раскусить, то углубление контакта с ними может закончиться скандалом. Самое неприятное: объявление разведчика нежелательным лицом (персона нон грата). Всегда нужно помнить заповедь резидента в Каире: никогда никому полностью не доверяй.

Но иногда «заявители» — просто авантюристы или даже жулики. В одно наше посольство пришел серьезный, представительный мужчина. Он показал сначала бланк американского посольства, на котором был отпечатан на машинке открытый текст на английском языке, а затем столбик цифр, с помощью которых текст был якобы зашифрован. При этом серьезный, представительный мужчина заявил, что он купил эти документы у знакомого американского шифровальщика за двести долларов и готов продать нам их за четыреста долларов. Если сделка состоится, то завтра он принесет еще один такой же документ из посольства США. Один из самых лакомых кусочков для разведчика — проникнуть в американское посольство и узнать тайну шифрсвязи. Видимо, заявитель-авантюрист был осведомлен об этом.

А наш сотрудник, не отягощенный знанием основ криптографии, но горя желанием вытащить без труда из пруда жирного карася, не колеблясь, выдал запрашиваемую сумму. Не стал даже советоваться с резидентом.

Получив деньги, посетитель, очевидно, знакомый с основами агентурной работы, не колеблясь, написал расписку. Назавтра он, разумеется, в посольстве не появился. Нетерпеливо-наивный сотрудник точки получил «втык» (служебный термин, означающий мощный нагоняй) от резидента, который на всякий случай, а случаи, как установлено, бывают разные, послал в Центр описание любителя легкой наживы. Правильно сделал! Через полмесяца жулик явился в наше посольство уже в Анкаре с аналогичным предложением, но был с позором изгнан. Центр успел «циркулем» уведомить о происшедшем казусе все точки Арабского Востока («Циркуль» — это, на профессиональном жаргоне разведчиков, рассылка циркулярных телеграмм).

В турецкую полицию визитера решили не сдавать. Местная пресса могла бы поехидничать по поводу наивности советской разведки, а всякого рода ярлыков на нее уже было навешано.

Через неделю вечером ко мне явился шеф «второй крыши» вместе с предполагаемым «заявителем». Выглядел он суровым и властным. Тезка из АПН оказался прав: раскрутить такого будет трудно.

— Это мой друг, — представил он меня. — Надеюсь, что вы тоже станете друзьями. А мне пора ехать, забирать жену из посольства.

Хороший предлог оставить нас наедине.

— Я тоже надеюсь на это, — сказал мой новый знакомый.

— Проходите, будьте моим гостем. Предлагаю вам поужинать.

Сели за стол. Ужин был приготовлен заранее. На столе стояла бутылка виски.

— Предлагаю выпить по русскому обычаю за наше знакомство.

— Согласен.

Гость выпил полный фужер виски, не разбавляя его содовой водой, и погрузился в молчание. Надо было как-то расшевелить, разговорить его. Один из приемов навести контакт при первом знакомстве — рассказать о себе. Сообщил о том, что пять лет провел в Египте, посетил Луксор, Асуан. Все это было выслушано молча. После второго полного фужера «вискаря» мой гость в категоричной форме заявил:

— Египтяне болтуны, отличаются беспечностью, воевать еще не научились. Иметь такую армию и проиграть войну! Единства между Египтом и Ираком не получилось. Объединенное политическое руководство оказалось на бумаге.

Мы начали разбирать ход войны 1967 года. Собеседник показал хорошую осведомленность о тактике ведения боевых действий. Видимо, является офицером. Догадка подтвердилась, когда он со знанием дела начал перечислять те виды вооружения, которые США поставляли Израилю.

Беседа затянулась далеко за полночь. Мне удалось лишь узнать его имя, фамилию, год и место рождения. Вполне достаточно, чтобы проверить по учетам Центра и получить благословение на дальнейшую разработку.

— Я буду приходить вечером после девяти часов, если у меня будут серьезные новости для вас, — сказал он прощаясь.

В дальнейшей переписке с Центром я дал ему псевдоним «Хаммурапи». Это имя вавилонского царя, жившего до нашей эры, который издал знаменитый свод законов и объединил вокруг Вавилона все области Шумера и Аккада.

— Псевдоним «Хаммурапи» немного претенциозен для твоего «заявителя», — сказал резидент, подписывая отчет о встрече.

— Еще надо посмотреть, что он будет «приносить в клюве».

Это жаргонное выражение разведчиков означает документальную, письменную или устную информацию, передаваемую источником оперативному работнику.

В ходе последующих встреч «Хаммурапи» заявил, что входит в левое крыло иракской «Партии арабского социалистического возрождения». Она была создана еще в 1953 г. как «единая партия для всей арабской нации» с единым политическим и организационным центром. Но затем раскололась на просирийскую и проиракскую фракции, между которыми возникли противоречия. Внутри каждой фракции тоже образовались левые и правые крылья. Центробежность сильнее центростремительности.

Тысячи раз провозглашенные и декларируемые в различных программах соглашения, концепции, идеи о единстве никогда до конца не были реализованы. На Арабском Востоке стремление к гегемонии, конкуренция, соперничество были константой, живучим фактором жизни и поэтому всегда оказывались сильнее идеалистической концепции о единстве арабской нации, единого общеарабского союза. Впрочем, и во всем мире так: единство, союз — мираж, химера; противоречия, раскол — реальность.

«Хаммурапи» регулярно приходил ко мне на виллу вечером и всегда «приносил в клюве» интересную информацию из окружения президента и премьер-министра об отношении центральных властей Багдада к курдской проблеме.

Курдская проблема имеет свои глубокие корни, свою историю и, судя по всему, станет на первое место в ряду конфликтных ситуаций региона.

После распада Османской империи Курдистан (страна курдов) оказался в составе четырех государств — Турции, Ирана, Ирака и Сирии. Народ, насчитывающий свыше 25 миллионов, никогда не имел собственного самостоятельного государства.

У них много племен, которые говорят на различных диалектах.

— Ты знаешь какой-нибудь курдский диалект? — спросил я нашего дипломата, который возил меня в Вавилон и пытался там откопать в песке античные монеты.

— Иностранцу их знать невозможно. Один использует латинскую графику, другие арабский шрифт.

— Ну вот, а еще выдаешь себя за специалиста по курдской проблеме. (Он действительно писал о ней справки, но использовал в основном местную прессу на арабском языке.)

— Зато я знаю об одной экзотической секте (или племени) курдов, которая привлекает к себе внимание этнографов.

— Я таковым не являюсь, но с удовольствием послушаю твои изыскания в этой области.

— Секта езидов насчитывает около 150 тысяч и проживает в труднодоступных горных районах Иракского Курдистана. Они преследовались халифами, их притесняли турки, шииты езидов не любят. Их верование — сложная смесь из иудаизма, христианства, ислама и даже зороастризма.

Я не знал, что такое зороастризм, но промолчал. В самом деле, нельзя ведь объять необъятное, как перепробовать все спиртные напитки в мире и коктейли из них.

— Езиды считают, что при сотворении мира было два начала — добра и зла, света и тьмы. Бог — носитель добра, а сатана (шайтан) — зла, поэтому богу поклоняться не надо, он и так добрый, а следует добиваться благосклонности сатаны, который представлялся им в образе павлина. Медную статуэтку павлина, как христиане икону, носят во время религиозных процессий, курят перед ним благовония. Езиды не едят мясо петуха, считая, что он похож на павлина. Впервые о них писали историки XII века.

Мне не удалось посетить Иракский Курдистан и посмотреть на езидов. В то время там было введено военное положение и надо было иметь специальное разрешение на поездку. Стремясь не вызывать подозрения тогдашних властей Багдада в том, что мы можем использовать курдскую проблему в каких-то особых целях, советские дипломаты очень редко посещали Иракский Курдистан.

Поддержка СССР курдского национального движения в то время зависела от уровня межгосударственных отношений с Ираком, которые постепенно улучшались в военной, экономической, а затем и политической сферах.

По мере расширения сотрудничества между Москвой и Багдадом сужались формы поддержки курдского лидера Мустафы Барзани, который стал искать себе союзников в других странах. Но идея предоставления курдам автономии в рамках Ирака была красной нитью советской внешней политики.

Наша разведка не вербовала курдов и не разрабатывала концепций решения курдской проблемы. В Багдаде я играл пассивную роль «почтового ящика», в политические дискуссии с представителями Барзани не вступал. Это делали командированные из Москвы.

«Хаммурапи» оказался мастером прогноза, своего рода Авгуром без кавычек. Он правильно предсказал, что Тахер Яхья как премьер-министр является слабой фигурой, и что вся полнота власти в стране перейдет к Ахмеду Хасану аль-Бакру, что Партия арабского социалистического возрождения будет играть доминирующую роль. Хорошо, когда агент не только фиксирует события, а еще четко рисует картину предстоящих событий. Мужская дружба с руководителем «второй крыши» в Багдаде продолжалась в Москве и после того, как мы «вышли в тираж», стали пенсионерами, но продолжали писать и публиковаться, уже в российской прессе. Он — о привидениях в старых домах, а я — об агентах влияния и террористических акциях МОССАД против палестинских лидеров. Недавно он умер от двух бед, как писал русский классик, распространенных в нашем отечестве, — от пьянства и злой жены. Мир его праху!

Характерная особенность Востока — соперничество. Оно распространяется даже на географические названия. Так, арабы считают, что один из самых больших заливов мира должен называться не Персидским, а Арабским. Наши суда иногда заходили в древнейший порт Басру для смены экипажа. Высокие приливы позволяли морским судам подниматься до него по реке Шатт-эль-Араб. Местные жители из-за многочисленных каналов внутри города называют Басру арабской Венецией. Там было наше консульство.

Телефонный звонок в посольство из Басры.

— Из новой команды моряков по дороге Багдад — Басра исчез кок-повар. Последний раз его видели на аэродроме в Багдаде. В поезде его уже не было. Просим выяснить его судьбу.

— Чрезвычайное происшествие! В стране пропал советский человек. Необходимо узнать, что с ним, найти живого или мертвого, — таков был приказ посла.

Поехал в министерство внутренних дел. Там внимательно выслушали, особого сочувствия не проявили, но обещали принять меры по розыску. Через некоторое время сообщили, что данных о советском моряке у них нет.

Второй звонок из Басры: судно вынуждено покинуть порт без кок-повара.

— Кто формировал и направлял новый экипаж?

— «Азоврыбпромразведка», для поиска рыбы в Персидском заливе. Экипаж разношерстный, его члены друг друга раньше не знали.

— Выходите в море, судно в Басре не задерживайте.

Из МВД каких-либо сведений о пропавшем моряке не поступало. Куда мог запропаститься человек без знания иностранного языка? Было решено организовать поиски силами посольства и резидентуры.

— Надо начать с аэродрома и железнодорожной станции (тогда они находились рядом), осторожно опросить их сотрудников и попытаться узнать у них возможный маршрут моряка. Не мог же он вывалиться из самолета или вагона! — таково было мнение посла и резидента.

Опрос местных служащих на транспортных объектах ничего не дал. Надо искать дальше.

На пути следования в центр города находилось посольство Бельгии. После разрыва дипломатических отношений оно представляло американские интересы в Ираке. Вместе с советником, владеющим французским языком, посетили бельгийское посольство. Насторожил сухой прием, дальше проходной нас не пустили, не предложили даже кофе. В категоричной форме нам было заявлено, что никто из иностранцев, а тем более русских, за последние дни к ним не заходил. Проверить это утверждение было трудно, нашей агентуры в то время там не было.

— Слушай, ведь в посольстве Бельгии остались работать два американца, один из них немного знает русский язык, — сообщил наш советник, который проработал в Ираке несколько лет и поэтому знал обстановку лучше меня.

— Ну и что?

— Кок-повар увидел посольство, показал там свой паспорт, а немного знавший русский язык американец мог клюнуть на слово «разведка».

— Логично! Но дальше? Не будут же его держать в посольстве вечно!

— Могут тайно вывезти из Ирака!

Шло время, никаких сообщений из МВД не поступало, мы прекратили поиски. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным. Рабочая гипотеза советника подтвердилась. Узкий специалист по приготовлению борща и макарон «по-флотски» был скрытно от местных властей переброшен в Иран, а затем самолетом доставлен в США. Там он сделал несколько публичных заявлений о тяжелой жизни в Советском Союзе, а также о том, что там нет свободы и демократии.

В период существования «железного занавеса» перебежчиков, изменников было мало (они в большом количестве появились позже), и американцы, за неимением лучшего, использовали каждого, готового полить грязью свою родину.

В ходе соответствующей проверки выяснилось, что кок-повар никакими государственными секретами не владел, был алкоголиком, да к тому же бросил жену с двумя детьми.

— Подонок! — категорично заявил посол на утреннем совещании, сообщая нам эти данные. — Вот только детей жалко!

Центр по нашей рекомендации провел контрпропагандистскую акцию, ехидно поздравив наших идеологических противников в «холодной войне» с приобретением ими такого «ценного» информатора и «яркого публициста».

После обсуждения вопроса о тайной переброске кок-повара в Иран резидент сказал:

— Соверши поездку вдоль границы, вплоть до Басры, посмотри, как она охраняется.

Граница охранялась, по нашим критериям, плохо, была прозрачной. Никаких вышек, постов со сторожевыми собаками на ней не было. Зато в ходе поездки нашел… библейский рай. Недалеко от города Эль-Курна на краю небольшой рощи был врыт в землю металлический столб, на котором был прикреплен щит с таким текстом: «На этом священном месте, где Тибр сливается с Евфратом, растет священное дерево нашего праотца. Адама, символизирующее сады Эдема на земле. Здесь за две тысячи лет др нашей эры молился Авраам». Кстати сказать, Авраам, именуемый арабами как Ибрахим аль-Халиль, почитался мусульманами как один из шести пророков.

«Да, я знаю, это глупость — Эдемы и рай», — вспомнилось из школьного учебника по литературе, но все-таки было как-то волнительно постоять на этом библейском месте. Тишина, покой, обилие воды, реки, богатые рыбой. Чем не рай? Вот только яблоки в южном Ираке не растут, скорее всего, Ева угощала Адама плодом величиной с вишню («набук» — на местном диалекте). Миф (а может быть, и реальность) о всемирном потопе тоже родился в Месопотамии, которая страдала от наводнений, разливов рек.

Вернувшись, доложил резиденту, что через границу можно перебросить не только одного человека, а всю команду судна — под видом кочевого племени.

— Осваивай шоссе до Басры. Не исключено, что по этому маршруту тебе придется ездить не один раз.

В конце 1967 года в стране была напряженная обстановка. В Багдаде пока тихо, «под ковром» проходили схватки между враждующими группировками в высшем эшелоне власти. На севере активизировались курды, стремясь получить от Багдада автономию. В болотистых районах юга, именуемых «озерный край» (Аль-Ахвар) возникло партизанское движение, во главе которого стояла группа левых экстремистов, отколовшаяся от иракской коммунистической партии.

Центробежные силы, сепаратистские тенденции на национальной и религиозной почве, межплеменные разногласия, расколы в политических партиях были столь же характерны для Ирака, как жаркое сухое лето и холодная зима.

Однажды резидент сказал, что наши хорошие друзья обратились с просьбой доставить их на автомашине с дипломатическим номером в один из районов южного Ирака.

— Друзьям нельзя отказывать. Один из них, партийный функционер, должен провести там важные переговоры, а второй, для прикрытия первого, — познакомить тебя с жизнью озерных арабов.

Муза дальних странствий шепнула мне: соглашайся, не пожалеешь! Она оказалась права.

Выехали из Багдада ранним утром. Мои спутники были молчаливы, разговоров о целях поездки не вели. Скрытность — характерная черта иракцев. Я, со своей стороны, тоже проявлял сдержанность: ведь пассажиры не были объектом моей разработки, и «снимать» политическую информацию с них не стал. Когда молчание стало совсем тягостным, не выдержал и стал вести беседу на нейтральные светские темы. Потом включил радиоприемник. Салон автомашины наполнился легкой музыкой.

На горизонте показалась водная гладь большого озера. Машину поставил на обочине шоссе, недалеко от полицейского поста. Выделенный друзьями для переговоров сказал, что вернется к вечеру. Второй пассажир нашел лодку с гребцом, и мы отчалили от заводи, которая почти примыкала к шоссе. Через заросли камышей вышли, как говорят туристы, на широкую воду. Вдали показались островки, покрытые тростником и осокой. Второй спутник начал выполнять роль гида.

— Эти острова имеют свое местное наименование, они называются «тухуль». Некоторые из них плавают по озерам, другие, имеющие более твердое основание, стоят на месте. На них проживают люди.

Мы продолжали плыть дальше. Весла оставляли цепочку маленьких водоворотов, сверкающие на солнце капли падали с них в прозрачную воду. С кряканьем поднялась стая диких уток. Высоко в небе парили орлы.

— Здесь много диких животных. Имеющие ружья приезжают сюда из Басры на охоту, — сказал сидящий на веслах.

Показался остров, на котором в ряд стояли хижины, издали похожие на стога сена.

— Если есть желание, то мы можем причалить к острову и поговорить с его обитателями.

— Конечно! Я давно понял, что арабы, где бы они ни проживали, в бедуинских шатрах или дворцах, не представляют никакой опасности для гостя, путь даже «нежданного или незваного». Они считают, что любой гость — от Аллаха.

Причалив к острову, сразу оказались в центре внимания. Дети и женщины смотрели с любопытством, мужчины сразу же стали приглашать зайти в дом, выпить кофе.

— Салям алейкум! — традиционное приветствие звучало со всех сторон.

Дом — громко сказано. Это первобытное жилище, построенное целиком из местной флоры. Каркасом для него служили подковообразные арки из связанных стеблей гигантского камыша, похожего на бамбук. К аркам сверху и сбоку крепились циновки из тростника. Все — дом готов и в нем можно жить. Никакой мебели внутри хижины не было. Только в углу стоял сундук, в котором хранились продукты, посуда, керосиновые фонари.

Пока хозяин хижины готовил кофе (отказаться от него было бы неприличным), обошел остров. На одном конце его паслось стадо угрюмых буйволов, покрытых лохматой шерстью, с толстыми изогнутыми рогами. Никакого общественного туалета не было!

Во время распития кофе на циновках высоких разговоров о политике не заводил.

— Как вы тут живете?

— Слава Аллаху, живем хорошо.

Арабы вообще редко жалуются на свои трудности, особенно гостям.

— На что вы существуете?

— Ловим рыбу, пасем буйволов, сеем рис, охотимся. Часть добытого продаем на базаре, покупаем там керосин, кофе, одежду.

Внутренне упрекнул себя в том, что не догадался привезти из Багдада какой-нибудь презент, хотя бы бутылку виски или банку кофе. Впрочем, кто знал, что мы причалим к острову, и нас тепло примут аборигены.

На языке вертелось много вопросов об истории этого края, о нравах племен, его населяющих, но надо возвращаться, ведь основной пассажир уже мог закончить переговоры и ждать у автомашины.

— Алей кум ас-салям! Аллах яхфазак (храни вас Аллах), — раздавались голоса со всех сторон, когда лодка отчаливала от берега.

— Эх, приехать бы сюда на недельку с удочкой, ружьем, порыбачить с лодки, поохотиться на кабанов и уток, — в душе проснулось явно нереальное желание.

Это в Центре, захватив коробку шоколадных конфет, можно было прийти к врачу и откровенно заявить: я практически здоров, но устал от бумаг и нудного начальства, если можно, дайте мне бюллетень на недельку. Получив его, можно с чистой совестью ехать за грибами. Есть много и других форм релаксации, когда свободен от работы.

За рубежом надо быть в состоянии постоянной готовности, отвечать на запросы Центра, информировать его о готовящемся перевороте, а то и просто разыскивать сбежавшего кок-повара.

Партийный функционер переговоры, видимо, провел успешно и при возвращении в Багдад стал словоохотливым.

— Озерный край Южного Ирака примыкает к руслам Тигра и Евфрата и составляет свыше шести тысяч квадратных километров. Долгое время являлся замкнутым в себе районом, живущим по своим законам, был центром неповиновения властям Багдада. Иностранцы, опасаясь болезней, сюда не ездят, святых для мусульман мест, вроде Кербелы и Неджефа, здесь нет. Электричества и других продуктов цивилизации тоже нет. Жители живут по законам племен. — Таково было резюме рассказа моего пассажира. Другого случая посетить край, где люди владели лишь самым необходимым, но, как показалось, были довольны своей жизнью, у меня не было. Резидент передал мне благодарность друзей за оказанную помощь, хотя устное «спасибо» к личному делу не подошьешь.

Но избежать ныряния в историю разведчику никак нельзя. Работая в Багдаде, а затем в Центре, удалось узнать, что курдская проблема имеет глубокие корни, уходящие в прошлый век. Присоединение Закавказья к России в XIX веке приблизило ее к тем территориям Турции и Ирана, где проживало курдское население. Во времена русско-турецких и русско-иранских войн курды, населявшие обширные территории Османской империи, Кавказа и Ирана, придерживались русской ориентации, видели в России прежде всего врага своих врагов.

Курды воевали в составе русской армии в войнах прошлого столетия.

В советский период курдское движение рассматривалось Москвой в качестве антиимпериалистического резерва, как определенный рычаг давления на страны с курдским населением. Начиная с 1961 года, тесные дружественные отношения были установлены с руководством курдского движения, возглавляемого Мустафой Барзани, который, ранее проживая в СССР, получил звание генерал-майора Советской Армии. Восстание курдов, начавшееся еще в период правления Касема, было поддержано Советским Союзом. Но оно не контролировалось из Москвы и затем приобрело собственную динамику развития. В принципе, курдский вопрос в шкале ценностей внешней политики СССР играл вспомогательную роль. На первое место вышли межгосударственные отношения со странами Ближнего и Среднего Востока, а затем и с Западом. На долгие годы практическая неразрешимость палестинской и курдской проблем делает этот регион пороховой бочкой. Позиции России после распада СССР резко ослабли по всем ближневосточным регионам, в том числе и в Курдистане. Манипулировать курдской проблемой в своих интересах стали США.