Цивилизованный мир встретил их унылой серостью, холодом и мелким моросящим дождем, который, судя по раскисшей земле, шел уже довольно долго. Причем каждое дуновение ветерка добавляло к сыплющейся с неба влаге холодный душ с крон деревьев. Ведьмачка фыркнула, по-кошачьи встряхнулась и глубокомысленно заметила:

— Надо было все-таки шкурник с собой захватить…

— Может, вернемся, пока не поздно? — предложил Глеб.

— Куда? Он в Бирючине остался. Туда я сейчас ни за какие коврижки не отправлюсь. Лучше под дождем мокнуть, чем на такое расстояние без зацепки Дверь пробивать.

— В замке я тоже плащи видел. Вполне сгодились бы.

Инари помотала головой.

— Бесполезно. Ты ничего оттуда не заберешь, кроме того, что принес с собой или сделал уже в Каер Морхен.

— А как же схема маятника? — напомнил Глеб. — Мы ее никуда не приносили, но теперь-то она у тебя в кармане, если я не ошибаюсь.

— Наблюдательности тебе не занимать. Молодец. Только вся разгадка в том, что я ее переписала с оригинала на первый попавшийся лист. Готов? Тогда вперед.

Знакомые тьма и холод Междумирья на сей раз длились не долго, правда, по выходу из него света прибавилось, прямо скажем, ненамного. А всего одного взгляда по сторонам хватило Глебу, чтобы понять, что, хотя против Пограничных миров в целом он ничего не имеет, Алагирь (если это, конечно, была она) как мир ему совсем не нравится.

Они стояли рядом с покосившейся, сплошь испещренной рунами каменной стелой на небольшом пятачке голой, словно утоптанной земли, а вокруг, надежно скрывая многослойным переплетением ветвей небо, высились вековые деревья. Промеж узловатых стволов клубился туман — обычный, хотя могильного, наверное, тоже хватало. Вязкий воздух с трудом вползал в легкие. В общем, даже если отвлечься от подозрительных шорохов, доносящихся из чащи, место было более чем неуютным.

— Пошли, — коротко сказала ведьмачка, которую подобные мелочи, похоже, не смущали. — До Зарины еще часа три дороги, а ночевать в лесу, когда рядом есть приличный дом, глупо. Кстати, если не умеешь двигаться бесшумно, сейчас самое время поучиться, потому что лишний шум здесь до добра не доводит.

— А кто такая эта Зарина?

— Ведьма.

— Ведьма? — Глеб хмыкнул, потому что воображение тут же с готовностью нарисовало классическую сгорбленную старушенцию с бородавками на крючковатом носу, обитающую в избушке на курьих ножках. Местность, кстати, вполне подходила… — И чем нашей беде может помочь ведьма? Подсказать, где меч-кладенец найти?

— Нет, — Инари, кажется, даже не заметила попытки «гладиаторца» пошутить. — Одолжить кусок горного хрусталя, если он у нее где-нибудь завалялся, что вполне вероятно.

— Всего-то? И стоило так далеко лезть из-за такой мелочи. Я и в Туле пару магазинов, где он продается, с ходу назвать могу.

— Неужели? И каверны там, наверное, тоже на каждом шагу попадаются?

— А это еще что такое?

— Камни с полостями внутри. Ну, так что? Попадаются?

— Не знаю даже. Никогда про такие не слышал.

— Вот то-то и оно…

Соблюдать совет ведьмачки по поводу бесшумного передвижения оказалось вдвойне непросто еще и потому, что перемещаться по лесу размеренным шагом она, кажется, принципиально не собиралась.

— Я больше не могу, — признался Глеб после сорокаминутного бега по таким зарослям, через которые и по-пластунски пробраться было бы затруднительно.

Ведьмачка окинула спутника оценивающим взглядом.

— Ладно, — вынесла она вердикт, — для роздыха можно и пешком пройтись, но недолго. Привыкай.

«Роздых» продолжался минут десять, потом снова был бег, еще передышка — столь же короткая, и завершающий марш-бросок. Когда далеко впереди забрезжил-таки пробивающийся сквозь неплотно прикрытые ставни огонек, «гладиаторец» не поверил своему счастью, но, как оказалось, глаза его не подвели. Никаких курьих ножек у стоящей на укромной лесной полянке бревенчатой избушки не было, не было так же и приличного забора — невысокая плетеная изгородь не смогла бы остановить даже вознамерившегося проникнуть на территорию зайца, если тут таковые водились. Однако, уже на подходе к изгороди, начинало ощущаться неприятное покалывание кожи, свидетельствующее о наличии поблизости магии. Похоже, избушка вместе с ее обитателями не была такой легкой добычей, как казалось на первый взгляд.

Войдя во двор, ведьмачка переливчато свистнула. Поначалу из домика не последовало никакой реакции, затем дверь отворилась, и из помещения наружу хлынул трепещущий свет живого огня, прокладывая длинную золотую дорожку, ведущую прямиком к крыльцу. Вместо горбатой крючконосой бабульки на пороге стояла невысокая худенькая женщина средних лет с небрежно переброшенной через плечо пышной золотисто-русой косой. Правда, иллюзия по поводу возраста Зарины длилась недолго, а точнее, до тех пор, пока Глеб, подойдя поближе, не встретился с ведьмой взглядом. Проницательные зеленовато-карие глаза, несмотря на сохранившуюся ясность, неуместно смотрелись на гладком, без морщинок, лице и куда больше подошли бы глубокой старухе. Наверное, Зарина все-таки была помоложе ведьмачки, однако, поскольку никаких примесей эльфийских кровей у нее, во всяком случае внешне, не наблюдалось, прожитые годы сказались на ней куда сильнее, чем на Инари.

— Инорэль? — с удивлением переспросила ведьма. — Вот так встреча! Не думала, что ты в ближайшие лет пять вспомнишь про наше захолустье. И все же добро пожаловать. Нежданные гости — они всегда приятнее.

— Здравствуй, Зарина, — немного напряженно отозвалась Инари. — И прекрати свое любимое сюсюканье, сколько уже просить можно, в самом-то деле? Знакомься: это — Глеб, мой… ученик.

— Вот как? — ведьма снова взглянула на «гладиаторца», на сей раз как-то лукаво. — Интересно, а я и не знала, что в Каер Морхен еще остался кто-то, кого можно учить.

— Как видишь, остался. Ну, что, так и будем на пороге стоять, или все-таки внутрь пригласишь… если у тебя там, конечно, других гостей нет?

По лицу Зарины скользнула понимающая улыбка.

— Да откуда им сейчас взяться, другим-то? Вдвоем мы здесь — я и Тамия.

Комната, в которую провела «гладиаторца» с ведьмачкой хозяйка, была жарко протоплена. Возле камина, вальяжно развалившись на камышовом коврике, дремала здоровенная черная кошка. Лениво приоткрыв золотистый глаз, зверюга глянула на новоприбывших, сладко зевнула и снова вернулась в мир грез.

— Красавица, — восхищенно сказал Глеб.

— Тамия! — гордо произнесла Зарина и, присев на коврик рядом с питомицей, почесала ее за ухом.

Кошка блаженно заурчала, расправляя… покрытое мехом огромное крыло, которое до сих пор было плотно прижато к боку, придавая и без того упитанной зверюге дополнительный объем.

— Она — семаргл, — обыденным тоном сообщила в пространство ведьмачка, предугадавшая вопрос спутника. — Зарина, мы не надолго. Мне нужен хрусталь. Каверна. Есть такой?

— Возможно, и есть, — задумчиво сказала ведьма, — так не припомню, взглянуть надо. Да и какой бы спешка не была, без ужина вы, надеюсь, все равно не уйдете? Тем более что в ночь по болотам бежать… тебе-то не привыкать, соколица, но хоть ученика своего пожалей.

— Жалеть, не жалеть — это мне виднее, — фыркнула Инари. — За него не бойся, не замучаю. До утра мы все одно никуда не пойдем, так что времени на отдых хватит. И говори уж сразу, чтобы не тянуть, сколько я за каверну должна буду?

— Ну, куда ты так торопишься, соколица? Найдется камень — тогда и поторгуемся, пока лучше на стол помоги собрать, а ты набирайся сил, ученик.

Зарина на пару с ведьмачкой куда-то исчезли. Чувствуя себя немного не у дел, Глеб притулился на скамье возле окна. Сил у него вопреки опасениям хозяйки еще вполне хватало — видать, организм, собравшись с мыслями, начинал-таки привыкать к задаваемому Инари темпу, но на «нет» и суда нет. Раз не просили помочь, значит, наверное, и сами справятся.

Вышедшая из дремотного состояния Тамия оценивающе зыркнула на человека золотыми угольками глаз, встала, потянулась и взобралась на колени к «гладиаторцу» с нахальством, отличающим всех представителей семейства Кошачьих вне зависимости от размера. Глеб мысленно охнул — семаргл была увесистой.

— Ты ей понравился, — сообщила Зарина, расставляя на столе шеренгу мисок и горшочков, источающих аппетитные запахи. — Тамия редко когда чужих привечает.

— Я несказанно горжусь оказанным мне доверием, — «гладиаторец» почесал вытянувшуюся в струнку семаргл под нижней челюстью. Тамия утробно мурлыкнула и несильно толкнула парня лапой в бок — мол, чего остановился, продолжай.

Закончив с расстановкой приборов и блюд, ведьма уселась за стол напротив «гладиаторца», молча и очень внимательно изучая его, а когда Инари принесла блюдо, на котором горкой высились мелкие зажаренные птицы невыясненной видовой принадлежности, Зарина жестом волшебницы извлекла откуда-то из пустоты пузатую бутыль, в которой плескалась янтарная жидкость.

— Даже так? — скептически сказала ведьмачка при виде сего завершающего штриха. — Видать, что-то тебе уж очень сильно нужно, дорогая подруга… Только не пытайся мне доказать, что ты от нечего делать исключительно для своей кошки каждый вечер пир устраиваешь, а мы так — просто под руку подвернулись.

— Ну, что за манера у тебя, соколица, в каждом поступке видеть подвох? — притворно возмутилась Зарина. — Разве я не имею права достойно приветить желанных гостей?

— Имеешь, — согласилась Инари, — только никогда им не пользуешься без особой надобности. И вывод отсюда следует только один, а какой именно — подскажи сама, не охота мне нынешним вечером в гадания играть.

Ведьма фыркнула не хуже кошки, но почти сразу взяла себя в руки и снова заулыбалась.

— Каверны у меня нет, я проверила, — сказала она, резко меняя тему. — Впрочем, этой беде нетрудно помочь. Я знаю одно место, где она точно должна иметься.

— И где же? — подозрительно переспросила ведьмачка.

— В башне Вельмины, — с абсолютно невинным видом произнесла Зарина.

— В башне? А что, разве эта развалюха еще не нырнула окончательно в трясину? И почему ты так уверена, что ученицы оттуда не все выгребли перед уходом?

— Уверена. Например, потому, что оттуда после смерти Вельмины никто не уходил, а значит, и выгребать было некому.

— Что-то новенькое. Не ты ли сама еще лет десять назад говорила мне, что башня пустует?

— Говорила, но одно другому, на мой взгляд, не мешает.

— Похоже, что так, — ведьмачка задумчиво прищурилась. — И в чем тогда подвох с этой башней?

— Не поняла твоего вопроса, соколица.

— А что тут понимать? Если уж башня нетронута, так почему ты сама за прошедшее время не удосужилась почистить там закрома? У Вельмины, наверняка, много чего полезного отыскать можно.

— Да как-то все не до того было, — виновато развела руками ведьма.

— А, может, хватит врать? — проникновенно сказала Инари. — Что с башней, Зарина?

— Откуда мне знать? Я же не была там ни разу. По ночам болота вокруг светятся, а днем, вроде, тишина. Если так хочешь, могу попробовать еще что-нибудь разведать. Ну, не смотри на меня так, соколица. Ведь все лучше, чем в каменоломни лезть?

— Что-то ничего «лучшего» на болотах я пока не вижу. Но разведку проведи — вдруг да чудо произойдет?

Забрав у «гладиаторца» разомлевшую Тамию, Зарина что-то шепнула на ухо недовольно зашипевшей семаргл и, отворив окно, швырнула ее в темноту. Захлопав крыльями, Тамия скрылась в ночи.

— Бедная зверушка, — вздохнул Глеб, — жила, никого не трогала, а ее взяли — и взашей из дому…

— Судьба у нее такая, — невозмутимо отозвалась Зарина, пододвигая лавки к столу и разливая по кружкам янтарную жидкость. — Пускай оглядится по сторонам… Нас же пока дела другие ждут. Бери ложку, а то ведь ничего не останется.

На протяжении всего ужина Глеб тщетно пытался сообразить, чем же все-таки Зарина их поит? Название «полуночница» ему ни о чем не говорило, для вина напиток был крепковат, однако пился куда легче самого лучшего коньяка и совершенно не шибал в голову. С остальными частями тела, правда, оказалось похуже. Попытавшись по окончании трапезы встать, «гладиаторец» обнаружил, что сделать это не так просто. Пол гулял под ногами не хуже корабельной палубы в девятибалльный шторм.

— Отправляйся на боковую, — посоветовала заметившая его слабые попытки сохранить равновесие до неприличия трезвая ведьмачка.

— Я в порядке.

— Я знаю. И все равно отправляйся. Завтра с утра поблажки закончатся, обещаю. Пошли, до постели доведу.

— Как хорошо, когда рядом есть крепкое женское плечо, на которое всегда можно опереться, — пробормотал «гладиаторец», покорно следуя за ведьмачкой в отгороженную занавесями крохотную комнатку, где уместилась всего одна кровать и сундук в изголовье. То ли ему показалось, то ли фраза все-таки вызвала у насупленной Инари мимолетную улыбку.

— Все, ложись, хватит колобродничать.

— А ты? — упавший поверх мохнатого покрывала Глеб потянул к себе ведьмачку. — Здесь для двоих вполне места хватает…

— Довольно! — Инари резко рванулась, высвобождаясь из объятий парня. — По-моему, я обещала тебе только плечо для опоры, и ничего больше. По всем остальным вопросам обращайся к вашим бабам. У вас на базе, смотрю, их хватает — на любой вкус и цвет подобрать можно.

— Как скажешь, обращусь… Только не злись, солнышко.

— Я и не злюсь, — после довольно долгого молчания сказала ведьмачка. — Пока еще не злюсь. Спокойной ночи, Глеб.

Прежде чем «гладиаторец» успел ответить, она ушла, рванув занавески.

— Спокойной ночи, — пожелал Глеб колышущейся ткани и перевернулся на бок, зарываясь в подушки с твердым намерением и в самом деле побыстрее заснуть. Что-то ему подсказывало, что обещание ведьмачки насчет завтрашнего утра шуткой не было. Однако сон как назло не шел. Ни в какую.

— Ну, и что скажешь насчет гостя? — тихий голос ведьмачки, прозвучавший спустя целую вечность по ту сторону занавески, окончательно отогнал примеривавшуюся к посадке фею грез.

— Он действительно ведьмак, — это уже была Зарина.

— Нашла, чем удивить. Это я и так знаю. По чьей линии крови?

— Не могу определить. Слишком сильно разбавлена. А тебе это так важно?

— Нет, просто интересно. Понадеюсь, что не Бранвин. Впрочем, чтобы он даже по младости пошел гулять куда-то на сторону… слабо верится. А в остальном, без разницы.

— Не узнаю тебя, соколица. Мне всегда казалось, что чистота крови для тебя — самое главное, а без разницы, как раз, все остальное.

— С чего ты взяла? — голос ведьмачки вдруг порезчал.

— Сама не знаю, просто показалось — и все. А вот пить тебе, пожалуй, и вправду хватит.

— Не говори ерунды, Зарина. Сама знаешь, что на дроу спирт не действует, сколько ни впихивай его в свои зелья.

— Знаю, Инорель.

— ЗАРИНА!!!

— Ладно-ладно, молчу. Значит, ты и вправду из-за НЕГО к людям пошла?

— Откуда такие выводы?!? А, понимаю. Никак Хорт уже успел в подол поплакаться?

— Никто никуда не плакался. Я спросила про тебя — он ответил, вот и все.

— Понимаю. Ну, так в следующий раз ответь — «нет». Мне он не поверил, так может тебе повезет больше? Впрочем, лучше скажи так — «нет, потому что более серьезная причина была, а когда бы не было, пошла бы и из-за него». Запомнила?

— Запомнила. И все же зря ты с ним так, соколица. Хорт — он… не такой уж плохой человек.

— Знаю, только вся беда в том, что для меня эта забава закончилась еще лет тридцать тому назад. Если кто-то не хочет поверить — то это уже его личные проблемы.

— А кареса? Разве она не доказательство?

— Кареса? — ведьмачка презрительно фыркнула. — Кареса — это оберег, уж кому, как ни тебе, это знать наверняка? Пусть даже и с примесью эльфийской крови — велика ли разница? Свои функции он выполняет, но когда ему пытаются приписывать что-то еще… остается только посмеяться.

— Да, пожалуй, ты права, — голос Зарины понизился почти до шепота. — Поводов для смеха здесь предостаточно, в особенности после Вороньей долины. Во-первых, Кречет. Он умер от ран уже здесь, у меня. Забавно, правда? Хорт сам едва держался на ногах, но его дотащил-таки. Правда, время Кречета все равно ушло: яд проник слишком глубоко, а я не умею творить чудес, как ты. Все, что в моих силах — это отвары и целебные повязки. Во-вторых, сам Хорт. Этот оказался покрепче, хотя, признаюсь, я не верила, что он выживет. И на лице, и на теле живого места не было: все раны воспалились, а яд разъедал их все глубже. Он почти все время бредил — разговаривал с тобой, а когда приходил в сознание, умолял не снимать с него каресы. Сохранность амулета беспокоила Хорта куда больше собственной судьбы. Странно, с чего бы это он был ему так дорог…

— Действительно странно. Хотя одно логическое решение загадки я тебе подсказать могу. Кто-то ведь оградил его от действия фаморского яда. Если уж не ты, которой это было не под силу, так, может, все-таки кареса? В таком случае снимать камень было равносильно самоубийству, а Волк — не дурак, хоть и пытается упорно доказать обратное. Впрочем, это мое личное мнение, которое, конечно, не имеет ни малейшего веса. Гораздо проще все списать на вмешательство чуда. Желаю удачи в поиске дальнейших аргументов…

— Инари!

— Оставь, Зарина. Мне просто срочно нужен глоток свежего воздуха.

Вслед за последней фразой воцарилась тишина. Напрасно Глеб ждал продолжения диалога — его не было. Свет погас: должно быть, Зарина задула свечи. Скрипнули половицы под легкими шагами ведьмы, и все снова стихло. «Гладиаторец» переключился на кровавик, чувствуя, что сон этой ночью твердо вознамерился обойти его стороной. Из невольно подслушанного разговора он мало что понял, кроме того, о чем и так уже подозревал: между Инари и Хортом раньше что-то было, и об этом «чем-то» ведьмачка хранила не самые лучшие воспоминания.

Расчесывающая волосы Зарина высветилась за ближней правой стенкой. Блеклая фигура ведьмачки маячила в отдалении: то ли на крыльце, то ли на лужайке, но определенно уже за пределами дома. Дождавшись, когда Зарина займет горизонтальное положение и перестанет ворочаться, Глеб осторожно встал на ноги, попутно отметив, что шторм начинает утихать. Очевидно, действие ведьмовской настойки было бурным, но кратковременным, что не могло не радовать. Стараясь не шуметь, парень добрался до сеней.

— Я думала, ты давно дрыхнешь без задних ног, — проворчала сидевшая на крыльце Инари, когда «гладиаторец» отворил входную дверь. — Видать, мало я тебя сегодня погоняла. Ну, ничего, утром исправлю ошибку.

— Вообще-то я мирно спал, — соврал Глеб. — Просыпаюсь — смотрю, а ты еще колобродишь. Ну, и решил присоединиться. Вдвоем не так скучно ночь коротать.

— Как знаешь… — ведьмачка вернулась к созерцанию плетеной загородки. «Гладиаторец» уселся рядом. Ничего интересного в загородке не было — плетень как плетень.

— Кто такая эта Вельмина, ну, та, которой башня принадлежит?

— Ведьма, как ты, наверное, и сам догадался.

— А если поподробнее? Или это секрет?

— Никакого секрета. Пока Каер Анагуа не развалился, она возглавляла Высший Совет, потом ушла с несколькими ученицами и обосновалась на болотах в Алагири. Почему в таком экзотическом месте — понятия не имею. Несколько лет назад погибла при очередном магическом эксперименте. Вот, пожалуй, и все ее жизнеописание.

— Каер Анагуа — это тоже какая-то школа? — наугад предположил Глеб, руководствуясь схожестью нового названия с одним уже ему знакомым.

— Верно. Школа, только ведьмовская. Располагалась недалеко от Каер Морхен… — ведьмачка чему-то невесело усмехнулась. — Я бы даже сказала, чересчур близко. В свое время между ними хорошая тропка была натоптана.

— В каком смысле?

— В самом что ни на есть прямом. Ученики по ночам так туда-обратно и шастали. Наставницы героически хранили вид, что ничего не замечают, а ведьмаки только ухмылялись. А что еще делать оставалось? Не на поводок же молодежь сажать? Хотя трепки за опоздания на занятия все равно устраивались для профилактики, чтобы совсем уж не наглели.

— Интересный уклад жизни.

— Скорее реалистичный к ней подход, — поправила «гладиаторца» Инари. — Чем запрещать то, чего все равно не запретишь, лучше требовать выполнения того, что можно выполнить.

— Мудро сказано, — констатировал Глеб. — Хотя полностью философию этой мысли надо оценивать исключительно с утра на свежую голову.

Никакой реакции — даже пожатия плечами — в ответ на свою витиеватую фразу он не дождался и решил зайти с другой стороны.

— А вообще странно получается. Ты говоришь, что замки рядом расположены. Почему же тогда я, когда по окрестностям ходил, никаких других построек не заметил?

— Потому что дорогу знать надо, — рассеянно отозвалась Инари, к чему-то прислушиваясь. — Впрочем, можешь не переживать — любвеобильных ведьмочек сейчас там все равно не осталось.

— Я уже догадался. Только одного не пойму — что у тебя за привычка все разговоры непременно переводить на женские юбки? Мне всегда казалось, что это чисто мужская привилегия. А версия о том, что мне просто любопытно взглянуть на этот замок, тебе в голову не приходила?

— Нет. Там особо не на что смотреть — развалины как развалины, сохранились куда хуже, чем Каер Морхен. Зарина как-то в шутку сказала, что Вельмина, мол, уходя, забрала Хранителя Каер Анагуа с собой. Глупо, конечно, но разваливаться он, действительно, начал сразу после ее ухода. К тому же…

Что «к тому же» узнать «гладиаторцу» так и не довелось. Ведьмачка осеклась и резко подалась вперед.

— Что случилось?

— Тихо!

Глеб замолчал и почти тут же сам услышал тот звук, который, похоже, насторожил Инари — подозрительно быстро приближающийся гул.

— Что это? Ветер?

Предположение, конечно, было нелепым хотя бы оттого, что вокруг не наблюдалось ни малейшего движения воздуха, но никаких других разумных объяснений в голову не приходило.

— Нет, — сквозь зубы процедила ведьмачка, вскакивая с крыльца. — Похоже, защитный барьер сработал. Только светятся по ночам, значит… ну, Зарина! А ты чего стоишь? В дом, живо! Этот вал сейчас ограду сомнет в два счета!

Гул нахлынул, казалось, одновременно со всех сторон. Ветра по-прежнему не было, но деревья за оградой вдруг начали раскачиваться, все больше увеличивая амплитуду, словно под штормовыми порывами. Что-то черное перемахнуло через плетень и крупными прыжками бросилось к «гладиаторцу».

— Тамия?

Да, это была семаргл в самом что ни на есть жалком виде. С обвисшим крылом, вся всклоченная и дрожащая, зверюга с мяуканьем прижалась к ногам Глеба.

— Анорра ильмен! — рявкнула Инари уже с середины двора. — Да прячься же! Тебе, что, на тот свет не терпится попасть?

Глеб уже метнулся к дому, когда увиденное заставило его остановиться. По лесу катилась невидимая волна, ломая деревья, словно спички. И хижина Зарины как раз оказывалась на пути этой волны разрушений. И, что самое паршивое, Инари все еще стояла посреди двора, ничего не пытаясь предпринять. На принятие решения «гладиаторцу» потребовалось куда меньше секунды тянущегося, словно резина, времени. В два прыжка «гладиаторец» оказался около ведьмачки и сгреб ее в охапку, намереваясь утащить под относительно надежную защиту стен. Не тут-то было.

— Ашшас к'хиа! — зашипев не хуже кошки, Инари вывернулась из объятий Глеба, а в следующее мгновение мир совершил вокруг него полный оборот, а притоптанная трава дворика прыгнула навстречу. Жалобно затрещала сминаемая изгородь, и в тот же миг «гладиаторца» вдавило в землю мягкой, но непреодолимой силой. Парень стиснул зубы, борясь с желанием взвыть во весь голос. Где-то рядом отчаянно выругалась ведьмачка.

— Кай'ха! Черт, да не дергайся!

Полыхнуло ослепительно белым светом, тяжесть исчезла так же быстро, как возникла. Инари подхватила не успевшего отдышаться «гладиаторца» под мышки и поволокла прочь, что-то бормоча себе под нос на жутчайшей смеси двух языков. Причем, судя по проскальзывающим в монологе ведьмачки колоритным русским словечкам, это была отнюдь не благодарность за попытку помощи.

Впрочем, далеко уйти им не удалось. Новый невидимый вал снова сшиб попытавшегося встать «гладиаторца» с ног. Инари, на которую все эти пертурбации похоже не действовали, в очередной раз выругалась и повалилась на парня, сильнее прижимая его к земле. Отстранившимся от всего происходящего краешком сознания Глеб отметил странный травянисто-дымный запах, исходящий от волос ведьмачки, и даже сумел удивиться этому факту.

— Кай'ха!

Смысл выдохнутого в самое ухо приказа был яснее ясного, но и без того пошевельнуться у Глеба не получилось бы, даже пожелай он это сделать. Воздух затрещал. Голубоватая паутинка разрядов, отдаленно напоминающих электрические, — сначала полупрозрачная, а затем разгорающаяся все ярче и ярче, развернула над «гладиаторцем» и ведьмачкой ажурную полусферу. Красивая и одновременно пугающая картина, однако свою цель полусфера, похоже, выполнила — тяжесть полностью исчезла. Вал прокатывался еще несколько раз: Глеб определял его приближение по изменению свечения паутинки и по нарастающему гулу. Наконец, кажется, спустя целую вечность, все окончательно стихло. Паутинка тут же погасла.

Ведьмачка резко отстранилась от парня, встала, отошла, пошатываясь, на несколько шагов в сторону и снова опустилась на траву, сгорбившись и опершись ладонями о колени.

— Инари…

— В следующий раз скажи заранее, что тебе жить надоело, — хрипло сказала ведьмачка. — Я уж так и быть, сделаю одолжение, сама тебя прикончу, чтобы долго не мучился…

— Инари!

— Или ты человеческий язык позабыл напрочь? Сказано же было — беги, дурень. Если по-другому не получается, буду тумаками вколачивать привычку подчиняться приказам.

— Инари!

— Ну, чего заладил, как дятел? Здесь я, если сам не видишь.

— Что с тобой? Я ведь просто помочь хотел — за тебя перепугался. Откуда мне знать было, что все так выйдет?

— Отвечаю по порядку, — Инари, наконец, подняла голову. Ее глаза полыхали белым пламенем, из носа и из прокушенной губы сочилась кровь. — Со мной все замечательно, как и всегда. Что может статься с клинком, на который начитали он-морате? Не тупится, не ломается, и даже в огне его не нагреешь, как ни старайся. Поэтому беспокоиться надо не за клинок, а за собственную шкуру, в которой прочности куда меньше. А откуда знать… Если сам не знаешь, так хоть к советам более опытных прислушивайся. Я ж тебя не от нечего делать, наверное, в дом спровадить пыталась?

— Наверное… Ну, прости, что ли… в следующий раз буду честно убегать в соответствии с приказом, — переместившись поближе к Инари, Глеб хотел коснуться ее плеча. Ведьмачка отпрянула.

— Не прикасайся! Пока, во всяком случае, — нехотя добавила она после паузы. — Сила не развеялась. Шарахнет так, что мало не покажется, а ты мне еще живым пригодишься.

— Зачем? Никогда не слышал, чтобы клинкам, пусть даже магическим, требовалось чье-то общество.

— Даже клинкам иногда надо на кого-то позлиться… — ведьмачка глубоко вздохнула, — или с кем-то поговорить. С другой стороны, может и хорошо, что ты не сбежал — значит, уже не боишься. В ведьмацком деле это большое достижение. Страх заставляет делать ошибки. Тот, кто боится, долго не живет, запомни это хорошенько.

— Зря ты так думаешь, — признался Глеб, решив быть честным до конца. — На самом деле я ведь сдрейфил, когда волна давить начала.

— Ничего, как раз это было позволительно, — Инари еле заметно улыбнулась, успокаиваясь. Ее глаза постепенно приобретали свой нормальный цвет сиреневого льда. — Со временем пройдет. Обвыкнется. Рано или поздно все привыкают.

Входная дверь дома скрипнула. Зарина со свечой в руках, в кафтанчике, наброшенном поверх ночной рубашки, обвела двор сонным недоуменным взглядом. Слишком уж сонным и слишком недоуменным, как показалось «гладиаторцу».

— Я слышала какой-то шум. Что случилось?

— Ничего особенного, — ледяным голосом отозвалась ведьмачка, разом выходя из благостного настроения. — Кроме разве что активации магического барьера, спровоцированной твоей летучей кошкой. Надеюсь, она успела внутрь прошмыгнуть? Или ее теперь еще от крыльца отскребать придется?

— Тамия в сенях. Бедняжка… Крыло сломано — наверное, с навью столкнулась.

— Не иначе. Действительно, что за жизнь пошла? Нави по ночам над магическими барьерами стаями летают, семарглам проходу не дают… Кстати, не желаешь составить мне завтра компанию при прогулке к башне? Тебе же наверняка не терпится глянуть, что там внутри.

Зарина с сожалением развела руками.

— С удовольствием бы, соколица, да только, боюсь, не получится…

— Еще бы… — еле слышно пробормотала ведьмачка.

— Два дня до полнолуния, — между тем продолжала говорить ведьма, как ни в чем не бывало, — сама понимаешь — дел невпроворот. Я как раз поставила куиррен варить, а за ним присмотр постоянный нужен. Так что, наверное, как-нибудь в другой раз.

— Пожалуй, ты права, Зарина. В другой раз. Тем более что в этот мы все равно пойдем в каменоломни.

— Ты уверена, соколица?

— Уверена.

— Странно. Ах, да… Я, кажется, забыла сказать… ходят слухи, что в каменоломнях не так давно обосновались черные ткачи.

— А про розовых слонов в этих слухах ничего не говорится? — приподняв бровь, поинтересовалась Инари. — Очень жаль — всегда мечтала увидеть.

— Не веришь? А зря.

— Я уже давно поняла, что тому, что ты говоришь, вообще верить не стоит, а уж если это сказано спросонок — тем более. Так что лучше ступай дальше спать, я и сама, пожалуй, до рассвета еще вздремну.

— Тебя знобит, как погляжу, — Зарина не двинулась с места. — Давай маральего корня налью.

— Не надо, — мотнула головой ведьмачка. — Просто отстань, и все.

— Ты же сейчас встать не сможешь.

— Ты так полагаешь?

Оттолкнувшись от земли, Инари одним махом вскочила на ноги и с вызовом вскинула голову. Зарина пожала плечами и скрылась в доме. Ведьмачка прерывисто вздохнула и сразу как-то ссутулилась, оттирая с лица шелушащуюся кровь.

— Ты не далее как пару часов назад что-то говорил про плечо для опоры, — тихо сказала она, не оборачиваясь к «гладиаторцу». — Полагаю, эта услуга взаимная?

— Конечно… — осторожно отозвался Глеб.

— Тогда иди сюда, помоги на крыльцо подняться.

Только когда ведьмачка оперлась на подставленную руку, Глеб ощутил, какая сильная дрожь бьет Инари, хотя внешне этого не замечалось.

— Это от заклинания, да?

— Угу… — Инари невесело усмехнулась. — Повезло. Я уже подумала, что не смогу столько времени щит удерживать и что пора прощаться со своим учеником. Оказывается, смогла. Ладно, сейчас отдыхаем, а на рассвете надо уходить… только еще знать бы, куда.

— А разве не ты только что говорила про каменоломни?

— Говорила… но при всех недостатках Зарины стоит признать, что она умеет реально оценивать уровень угрозы. И уж если она говорит, что на болотах безопаснее, несмотря на всю ее личную заинтересованность, скорее всего так оно и есть.

— А ты полагаешь, что она заинтересована в том, чтобы мы пошли на болота?

— Да тут и полагать нечего, — ведьмачка хмыкнула. — Звание Главы Совета не за красивые глазки дается. Вельмина была сильной ведьмой, и в записях ее наверняка много чего интересного можно найти. Только записи в башне. А башня окружена барьером, который Зарине с ее куцым ведовством ну никак не вскрыть. И тут по счастливому стечению обстоятельств в Алагирь забредаем мы… Обидно не воспользоваться подобной удачей.

— Значит, каверны в башне может и не быть?

— Может и не быть, — устало отозвалась ведьмачка. — А может и быть. В чем я почти точно уверена, так это в том, что камень преспокойно лежит у Зарины в каком-нибудь заветном сундучке, а моя дорогая подруга просто решила подбросить мне дополнительную причину для прогулки по болотам. Но переворачивать вверх дном всю ее избушку будет, наверное, не вежливо. Ладно, утро вечера мудренее, а сейчас спать…

Тяжело опираясь на плечо Глеба, Инари добрела-таки до той же самой небольшой комнаты, куда не так давно лично отводила «гладиаторца», и, забившись в самый уголок кровати, заснула, кажется, еще до того, как коснулась головой подушки. Глеб устроился рядом. Кровати, как он и предполагал, вполне хватило на двоих, хотя в итоге ведьмачке все-таки понадобилась большая часть, потому что сон ее был сегодня неспокоен. Инари почти непрестанно ворочалась, время от времени что-то бормоча на шипяще-свистящем языке. Напрасно, глядя в темноту, «гладиаторец» пытался уловить хоть одно знакомое слово — ушедшая бродить по тропам воспоминаний Инари говорила на кертаре, ведьмацком диалекте эльфийского наречия, и мало кто из ныне живущих смог бы ее понять. В Каер Морхен тридцатилетней давности таких было куда больше.