— Разрешите войти! — Капитан Кушак не расслышал ответа начальника горотдела, но шагнул за порог кабинета, ибо знал, что его здесь ждали. Наметанным глазом определил, что Имант Иванович в кабинете не один. Сразу приметил в затаенном углу человека в штатском.

— Проходите, капитан! Садитесь! Сюда, ближе к столу! — Имант Иванович был сегодня удивительно мягок и даже непривычно ласков. Таким Кушак начальника не видел еще никогда. Даже седые брови начальника не стояли торчком, как обычно, а были тщательно подстрижены и приглажены.

Капитан сел на указанный стул, спиной чувствуя холодный взгляд незнакомца.

— Ну, капитан, рассказывай, как подвигаются дела в зоне? — Имант Иванович, по обыкновению, встал, прошелся по мягкой ворсистой дорожке, затем о чем-то пошушукался с незнакомцем и поторопил Кушака.

— Говори, я внимательно слушаю. Ах, да! Понимаю. Товарища можешь не стесняться.

— Начну с того, — Кушак невольно встал, чувствовал: незнакомец, конечно, большая шишка, — что мною уже завербованы три женщины-ссыльные разного уровня, разных социальных слоев.

— Сядь, пожалуйста, не стоит маячить перед глазами, мы не на строевом плацу! — ворчливо проговорил Имант Иванович, положил перед собой красную папку. Всем сотрудникам было известно: если появилась на столе знакомая папка, готовься к разносу.

— С помощью новых агентов, — продолжал капитан, думая о том, что может означать сей условный сигнал бедствия, — я теперь имею полную информацию о том, что происходит в среде ссыльных, как в бараке, так и на рабочих местах.

— И что же там происходит интересного? — Имант Иванович подвигал красной папкой, чем еще больше насторожил Кушака. — Знаете, капитан, когда я по молодости охранял вождя революции вместе с другими латышскими стрелками, нас опекал Феликс Эдмундович. Он учил говорить четко, без предисловий, оперировать только цифрами и фактами, итогами наблюдений и кратко высказывать предложения.

— Виноват, Имант Иванович! Итак…

— Скажите, капитан, вами определен приблизительный состав преступной группы? — спросил из угла человек в штатском. Голос у него оказался мягким, завораживающим.

— Окончательно нет, но…то есть, можно сказать, «да», — смутился капитан, крутые скулы его заалели. — Я заканчиваю подготовку докладной и там… — Покосился в сторону Иманта Ивановича, призывая начальника на подмогу. Ведь он-то прекрасно знал, как шли дела: вредительская группа еще не закончила организационно оформляться, практических дел на счету покуда нет, но…

— Прошу вас, товарищи, поторопиться! — мягко пророкотал незнакомец, обращаясь к начальнику горотдела — Иначе вас ждут крупные неприятности.

— Слушаюсь! — Имант Иванович снова сорвался со своего кресла и, чтобы прийти в себя, заходил по кабинету.

— А вы, капитан, плохо работаете, проявляете недопустимую раскачку! — Незнакомец пересел в другое кресло, но опять умудрился устроиться так, что капитану не удавалось разглядеть его лица. — Вот, смотрите! — Он со спины протянул ему листовку, на тетрадном листе изменчивым почерком было написано следующее: «Если в твоих жилах осталась хоть капля немецкой крови, ты не пойдешь на сделку со своей совестью, не станешь собирать в цехах орудия убийства твоих братьев на фронте, твоих единоверцев — стариков и детей в немецком тылу! Победа грядет! Скоро и сюда придет фюрер! Зиг хайль! Зиг хайль!» — Кушак осторожно, будто гремучую змею, опустил листовку на стол, спина его занемела, так хотелось обернуться и посмотреть в глаза этому ловкачу, который, наверное, сам не видел ни единой немки, а вот является обладателем явно немецкой листовки. — У вас под носом вовсю действует вредительская группа, ведущая саботаж, а вы…смешно сказать, завербовали трех человек. Одного агента остроумно, купили за кусок хозяйственного мыла. А ежели немецкое подполье предложит вашей толстой Маргарите, простите, «Волжской», три куска? Она переметнется к ним и будет пересказывать ваши задания. Вы что, хотите дождаться, когда последуют более серьезные диверсии?

— Это исключено! — нарочито бодрым тоном произнес Имант Иванович. — Мы полностью контролируем ситуацию. К концу марта мы завершим разработку операции под кодовым названием «Расчистка». Сейчас среди немецких ссыльных, помимо трех агентов, действуют еще двое, отлично владеющие немецким языком.

— Будем предельно точны, Имант Иванович, — беззлобно укорил таинственный незнакомец, — этих агентов, еще там, в Поволжье, заслали мы. Не будем считаться, ведь дело-то общее, государственное. Нарком торопит, завершайте «расчистку».

— Все возможное будет нами сделано! — привстал Имант Иванович. — Так и доложите руководству.

По невольно подмеченным деталям, по заискивающему тону начальника, капитан Кушак понял: незнакомец близок к высшим кругам органов, посему и старательно уходит в тень. И ему стало холодно и неуютно, ибо капитан прекрасно знал: вредительской группы среди ссыльных не существует. А возможно, он ошибается. Ведь откуда-то появилась подстрекательская листовка. Почерк схож с неустоявшимся, детским. «А не Эльза ли Эренрайх?» — пронзила догадка капитана. Недаром все три агента, не сговариваясь, докладывают о долгих отлучках девчонки во время смены, о дополнительном питании, которое она получает.

— А теперь, товарищи, давайте вместе обсудим завершающий этап ликвидации группы вредителей в глубоком тылу. Капитан, пересядьте ближе к окну. Так, хорошо. Теперь, пожалуйста, пригласите сюда моего агента, которому поручено довести дело до конца. Да, учтите, отныне все приказания его исполняются без промедления.

Имант Иванович снял трубку внутреннего телефона и глухо сказал кому-то:

— Войдите, будьте так любезны!

Отворилась дверь, и капитан Кушак до боли стиснул кулаки. На пороге кабинета появилась Цецилия, агент Цецилия в рабочей робе ссыльных немецких женщин. Увидев Кушака, едва заметно улыбнулась краешками тонких губ…