Они расположились на уютной кухне, тем более, что было время ужина. Скажем так — несколько запоздалого ужина, поскольку было уже десять вечера.

Робинсон настрогал копченого мяса, выставил помидоры, вареную картошку, яйца, зеленый лук, хлеб. Водрузил на стол оплетенную бутыль с янтарным кальвадосом, что было встречено одобрительными возгласами.

Какое-то время истово ели и пили, потом Робинсон извлек из кармана плоскую Модель и произнес:

— Расскажи нам об этом роботе, Мо. Он с Черного Острова?

— Говорить загадками? — нежным голоском спросила Модель. — Тебе ведь нравится разгадывать загадки, Роби. Я знаю.

— Нет, нет, — поторопился сказать Робинсон. — Ненавижу загадки.

— С Черного Острова, — проворковала Модель, превращаясь в его руках в сферу.

— Много их?

— Достаточно.

— Как они нас находят? — спросил Робинсон.

— По отсканированному снимку. У каждого робота есть ваш снимок, — Модель выпорхнула из его рук и зависла над помидорами.

Начала краснеть, превращаясь в большой глянцевый помидор.

— А в Мексике они есть? — спросил Галахер.

— Угу, — помидор перелетел к бутыли и начал интенсивно приобретать цвет кальвадоса. Вскоре рядом с бутылью висел круглый сосуд, наполненный до отказа прозрачной янтарной жидкостью.

— Никуда не смоешься, — прозаически произнес Шоммер, отгоняя Модель от бутыли и разливая огненную жидкость по хрустальным стопкам. — И никакие миллиарды не помогут.

Выпил, содрогнулся и продолжил:

— Единственное: сделать пластическую операцию, поменять документы и в вечное турне до скончания века. Нигде подолгу не задерживаться, корней не пускать, связями не обзаводиться.

— Блеск, — кисло сказал Галахер. — Как перекати-поле.

— Отнюдь, — возразил Шоммер. — С денежками ты не перекати-поле, а желанный гость. Отели, рестораны, золотые бассейны, голые актрисочки. Никаких чемоданов, только кейс с чековой книжкой и кредитными карточками. Никаких запасных носков, трусов и зубных щеток. Всё покупается на месте. И покров тайны. «Вы кто, сэр?» «Инкогнито, мать твою».

— Короче, нашли приключение на свою шею, — меланхолически произнес Робинсон. — Это что же, прощай логово, прощай лаборатория, прощай Нобелевская? Зачем же тогда я превзошел программирование и тензорный анализ? Чтобы лопать ресторанную курицу и соблазнять Вупи Голдберг? Так она мне этой курицей по сусалам. Не хочу я отсюда. Прикипел.

— Вспомни-ка, что говорят Божьи люди, — сказал Шоммер. — Не обрастай вещами. Нагим пришел, нагим и уйдешь. К старости как раз свои полтора миллиарда и спустишь.

— Это надо здорово постараться, — усмехнувшись, заметил Робинсон. — Так что будем делать? Мо, ведь ищут тебя. Подскажи.

Модель, вновь ставшая дымчатой сферой, ответила:

— Ищут всех. Влияние Острова сказывается в меньшей степени в восточных штатах. Пока что туда, а там посмотрим.

Далее она посоветовала из логова, которое уже попало в перекрестье, на ночь перебраться в город, к Шоммеру либо Галахеру. Роботы имеют ваши голографические копии, сказала Модель, качество которых здорово смазано экранирующей одеждой и шлемами, поэтому действуют так размашисто, убирая не тех, кого нужно. Копии постоянно корректируются, но, наверное, вполне достаточно отпустить на физиономии растительность. Пока достаточно. Потом что-нибудь придумаем.

Вот такая Модель, рассудительная, не валяющая дурака и не говорящая загадками, всем понравилась гораздо больше…

«Мустанг» безо всяких приключений домчал их до жилища Шоммера. Пить больше не стали, завтра нужно быть свежими, а тут же легли кто где — Шоммер на своей кровати, Галахер на диване, а Робинсон в кресле-кровати. Кресло было коротковато, и он подставил стул.

Всё бы хорошо, да Модель, скучая, начинала вдруг посреди ночи носиться по комнатам, со свистом рассекая воздух, и ловить полуночные радиостанции. Пришлось, выбрав между туалетом и ванной, закрыть её в ванной, где она быстро научилась включать душ. Душ был терпимее, чем периодические всхлипывания сливного бачка, которые заканчивались душераздирающим водопадом…

Следующим утром в Национальном Банке их ожидало неприятное известие — Банк на время ревизии замораживал счета. Максимум, что сейчас можно было получить, это три кредитные карточки на общую сумму триста тысяч долларов. Через десять дней карточки можно будет поменять на постоянные, учитывающие уже полный вклад. Чековые книжки? Пожалуйста. Но они будут действительны только через десять дней. Не обессудьте, господа, вы, наверное, слышали о наших неприятностях? К сожалению, они оказались бо льшими, чем мы предполагали.

Друзья потребовали карточки и книжки, вслед за чем погрузились в «Мустанг» и, не имея при себе даже зубной щетки, отправились на восток. В одном из городков коротко постриглись, надели бейсболки, черные очки и покатили дальше.

Сменяя друг друга за рулем и ночуя в мотелях, где не требовали удостоверение личности, на исходе четвертого дня они въехали в сияющую разноцветными огнями Атланту. Поколесив по городу, Шеннон затормозил на стоянке у похожего на океанский лайнер отеля.

Здесь было всё и даже девочки на заказ, но отсидевшим свои седалища путешественникам было не до девочек. Душ, ужин, кровать.

Зато на следующий день они вновь были в форме.

Ах, как приятно было слоняться по незнакомым улицам, заходить в незнакомые магазины, покупать то, что приглянулось. О, славное благо — тугой кошелек. Первым делом они купили себе повседневную смену, то бишь рубашки, брюки и джинсы, вторым делом строгие черные костюмы для посещения ресторанов, казино, присутственных мест, а третьим делом — всякую всячину, нужную и ненужную, от галстуков и носков до золоченых булавок против сглаза. Карманы это опустошило не здорово, но заставило призадуматься — а хватит ли при таких темпах деньжат на оставшиеся шесть дней? И что будет, если через шесть дней Национальный Банк не воспрянет, ведь душа будет требовать шампанского, ананасов и омаров.

Они уже пообедали, включив в меню вышеперечисленное, и это им очень понравилось. А сколько было другого — непробованного, невостребованного, что вопило: востребуй меня…

Когда стемнело и расцвеченные огнями улицы наполнились праздным народом, а из-за зеркальных витрин понеслась знойная музыка, наши друзья, одетые в черные пары с черными бабочками, сделавшие их похожими на картежных аферистов, вошли под своды переполненного казино и уверенно направились к рулетке.

Спустя полчаса, они вышли в теплую, пахнущую акацией ночь с миллионом в кожаном кейсе. Кейс, подаренный заведением, нёс похожий на Терминатора квадратный Галахер.

Не стоит, наверное, объяснять, что суфлером во время игры являлась Модель, которая тихо мурлыкала Робинсону выигрышные номера. Модель знала Будущее, и такая мелочь, как какие-то номера, не были для неё секретом.

Можно было не брать сокровища, хватило бы одной Модели.

Друзья шикарно поужинали в ресторане, настолько шикарно, что обратили на себя внимание, ибо переплюнули миллиардера Утинского, который обычно кушал самое дорогое. Утинского это не просто задело, он был уверен, что три хлыща проматывают выигрыш, сорванный в принадлежащем ему, Утинскому, казино.

Нет, он не шел по их следам, так совпало. Зачем идти, когда снабженный сигнализатором кейс покажет, где они кинут якорь. Да и не его это забота — вытряхивать неправедно нажитое, для этого существовал штат хорошо оплачиваемых сотрудников.