Он не смог бы рассказать, как добрался домой, потому что не помнил. В автобусе вместе с остальными Александр сильно напился. Перед глазами стояла одна и та же картина: окровавленное девичье тело скидывают в яму, наполненную мертвецами…

В душе Иванова образовалась какая-то зияющая черная пустота. Он не мог спать. Стоило только немного забыться, как перед глазами вставала картина: лежащая на темно-красном снегу девушка, истекая кровью, смотрит на него глазами, полными ненависти и ужаса. Эти глаза обвиняют его перед Богом и людьми! Они взывают к мщению! Он видит, как девушка пытается приподняться с земли, но ее стекленеющий взгляд направлен не на него и не на ее убийц, а в серый, скатывающийся в тягучие сумерки над их головами день…

…За мертвым телом по грязному снегу тянется неровный кровавый след. Большая могила смотрит на него страшным черным провалом… Некрасиво, с глухим ударом падает на груду остывающих тел Наташа, а по ее плечам, лицу и закрытым глазам рассыпаются черные волосы…

Два дня, закрывшись в своей комнате, Иванов пил. Он не разговаривал с женой, не отвечал на телефонные звонки, не общался с ребенком. Ему хотелось только одного – умереть.

Тамара таким его видела впервые. Несколько раз пыталась заговорить с мужем, но наталкивалась на запертую дверь или на отчужденный отсутствующий взгляд человека, которого совсем не знала. Ей стало страшно и жутко, но обратиться к кому-то в этом чужом городе она не могла, и, оставив попытки поговорить, переживала постигшую их маленькую семью беду одна.

Чужой Иванов, лишь иногда выходя по надобности, никак не обращался ни к жене, ни к дочке, будто не узнавая их, и снова запирался в комнате и пил… Один.

Но однажды он не вышел. На исходе дня жена вызвала «скорую»…

Из госпиталя он вернулся через неделю осунувшимся, похудевшим и … виноватым.

– Прости меня… – выдавил Иванов, переступая порог квартиры. Тамара молча обняла его. Она его простила. Простила за внезапную непонятную ей отчужденность, молчание, его попытку спрятаться от неприятностей за бутылкой, за то, что он не думал о них с дочерью. Не могла не простить, потому что любила.

– Не делай больше так… – лишь попросила она. – Мы с Наташкой очень напугались…

– Не буду, – произнес Иванов и виновато повторил: – Прости меня, Тома. За все…

– Уже простила. Пошли обедать.

Заканчивая на кухне вкусный обед и ловя на себе теплый взгляд жены, Иванов понимал, что нет ничего дороже, чем семья, и нет лучше места на свете, чем родной дом, где тебя любят, и где всегда ждут. А прошлое нужно забыть. Забыть, как страшный сон. Но если бы жизнь можно было листать, как книгу! Перевернул страницу, и все… Не стал Иванов говорить супруге, о чем думал бессонными ночами в госпитале, как заново взвешивал и оценивал всю свою прожитую жизнь и как пришел к выводу, что не сможет он сейчас, когда грабят и марают грязью его Родину, убивают ни в чем не повинных людей, занять позицию простого наблюдателя. Не стал он говорить жене о том, что, взвесив и оценив все «за» и «против», выбрал он для себя из множества путей единственно возможный путь – войну. Войну с чугунами, бандитами, грабителями, продажными ментами и чиновниками со всей вылезшей в последнее время на свет божий сволочью. Войну, больше похожую на месть – скрытую и тайную. Потому что в этой войне только неизвестность и темный покров ночи становились его союзниками. Еще понял Иванов, что теперь, после лесного расстрела, душа его не успокоится, пока бьется сердце и пока не будет наказан последний из убийц Наташки и ее товарищей!

После обеда, отправив жену в магазин, Иванов решил сходить в храм, чтобы поставить свечи и попросить у Всевышнего прощения за все грехи прошлые и будущие и помолиться о семье.

– Ты куда? – с удивлением спросила, увидев собирающегося супруга, вернувшаяся с сумками жена.

– В церковь, – тихо признался Иванов, смущенно посмотрев на Тамару.

– Куда? – не поверила она своим ушам.

– В церковь, – громче повторил муж. – Скоро начнется служба. Отстою. Помолюсь.

– Саша, ты себя как чувствуешь? – Тамара с подозрением смотрела мужу в глаза. – Ничего не болит?

– Да не беспокойся ты, – с улыбкой ответил он. – Я пока в госпитале лежал, о многом передумал. Нельзя нам без Бога в сердце жить. Понимаешь? Не получится ничего. Сегодня вот что-то потянуло… Пойду помолюсь.

– Может, и мы с Наташкой с тобой?

– В следующий раз, – как бы извиняясь, пообещал Иванов. – Пока схожу сам. Не обижайся. Все-таки впервые… Мне очень нужно…

– Ну что ж, это правильно, если нужно, – согласилась Тамара. – Я пока схожу за дочкой в садик, и мы подождем тебя на улице. А ты попроси Бога и за нас с Наташкой.

– Обязательно попрошу, – пообещал Иванов с порога.

После госпиталя Иванов еще три дня не ходил на работу и не отвечал на звонки. Не хотел и не мог. На четвертый, вечером, к нему домой пришел Есин. Глядя на шефа, Иванов чувствовал, как ненавидит и презирает этого человека вместе со всем, что того окружает.

– Что делаем? – беззаботно поинтересовался Есин, разглядывая увешанную фотографиями жены и дочери стенку, пока Тамара готовила на кухне чай. Наташка играла тут же, в комнате, с куклами.

– На «больничном» сидим, – с плохо скрытым вызовом отозвался лежащий на диване в спортивном костюме подчиненный. Вставать перед Есиным он и не собирался.

– По какому случаю «больничный»?

– Водка несвежая попалась, – соврал первое, что пришло в голову, Иванов.

– Ты не думай, – словно оправдываясь, посмотрел на него Есин, – мне лично без разницы, по какой причине ты не выходишь на работу. Но босс интересуется, и начальник службы безопасности просит тебя зайти, как только ты появишься.

– Ладно, зайду, – нехотя пообещал Иванов.

– Значит, завтра мы тебя ждем? – с оптимизмом в голосе уточнил Есин.

Иванов поднялся, но ответить не успел, потому что Тома позвала всех на кухню.

На следующий день Иванов появился в своем рабочем кабинете выбритый и при галстуке. Глядя на красивую мебель и высокое «министерское» кресло, Иванов почувствовал, что эта новая должность в новом офисе радости ему совсем не приносит. Скорее, наоборот. Попросив секретаршу ни с кем его не соединять, Иванов опустился в кресло и попытался расслабиться.

Новая безбедная жизнь, к которой так стремился Иванов после увольнения из армии, не удавалась. Внутренне опустошенный, он просто сидел и ни о чем не думал. Он понимал, что сейчас нужно идти к Чугуну и разговаривать с ним, но встречаться с этим человеком не хотелось. Морально Иванов еще не был готов противостоять железному представителю службы безопасности. Шевелиться тоже не хотелось. Ничего не хотелось. Иванов мог бы просидеть в таком застывшем состоянии еще очень долго, но вошла секретарша и предупредила:

– Начальник службы безопасности второй раз звонит – интересуется, когда вы зайдете, Александр Николаевич. Что ответить?

– Скажи, что уже иду, – безразличным голосом, будто стенке, провещал Иванов и тяжело поднялся. Надо было входить в подготовленную роль.

Пройдя по пустынному, ярко освещенному коридору и открыв без стука белую финскую дверь с табличкой «Начальник СБ», Иванов увидел, что хозяин в кабинете один. В нос пахнуло дорогим мужским парфюмом.

– Разрешите? – уже войдя в образ хорошего подчиненного, по-военному бодро произнес Иванов.

– Заходи, – оторвал глаза от компьютера сидящий за столом гладко выбритый мужчина крепкого телосложения в строгом костюме при галстуке. Звук его уверенного низкого голоса напомнил Иванову, что именно этого лысого человека нужно опасаться больше всех. Он уже «давил» вошедшего своим присутствием и тяжелым взглядом. Казалось, что личность хозяина так заполняет весь кабинет от пола до потолка, что невозможно повернуться. «Действительно Чугун! – подумал Иванов. – Ладно, выдержим».

– Садись. Кофе будешь? – без улыбки посмотрел на гостя Чугун.

– Нет, спасибо, я завтракал, – вежливо отказался Иванов. Ему хотелось поскорее уйти.

– А я, с твоего позволения, буду, – поднялся с места Чугун и прошел к автоматической кофеварке в дальнем углу кабинета. Готовя себе кофе, он, не оборачиваясь, продолжал разговор в таком тоне, будто они с Ивановым были давними хорошими друзьями: – Как твое здоровье, Саша?

– Оклемался уже, – Иванов с неприязнью смотрел на мощную широкую спину.

«Прощупывает, гад!» – мелькнула мысль.

– А что с тобой случилось?

– Нервы, – снова не соврал Иванов. – У меня же с чеченской контузия…

– Про контузию я знаю. А нервы – бывает, – повернулся Чугун с маленькой чашечкой кофе в больших, похожих на сосиски, пальцах. – И у меня бывает, что нервы сдают. Ты как выходишь из стресса?

– Машину вожу. Еду куда-нибудь далеко.

– А я стреляю…

Иванов ничего не ответил, наблюдая, как начальник службы безопасности аккуратно усаживается за стол, на его большие сильные жилистые руки, яркий галстук, и старался избегать прямого тяжелого взгляда.

– И я тебя понимаю, – упорно глядя собеседнику прямо в лицо, по-отечески тепло произнес хозяин кабинета. – Девчонку убил. Молодую. Безоружную. Жалко! Первый раз, чтобы так?

Иванов, вздрогнув, кинул взгляд на Чугуна и чуть не сорвался в крике «Это не я!..», но вовремя остановился, поняв, что это всего лишь проверка. Получалось, что теперь и он, Иванов, «повязан» кровью с сидящим напротив матерым убийцей!

Иванов опустил глаза и сжал кулаки, переживая подступивший мощный до тошноты приступ бешенства. «Помни о жене и дочке!» – мысленно твердил он себе, чувствуя, как приступ потихоньку отступает.

– Зачем? – тихо выдавил Иванов, вместив в этот вопрос все: зачем нужно было убивать, зачем им нужен он, зачем весь этот разговор и еще много зачем, зачем, зачем?..

И словно отвечая сразу на все его «зачем», начальник службы безопасности сказал:

– Идет война, Саня. Идет гражданская война. Самая хреновая из всех войн, что могут быть, потому что между своими. Война без правил. И не мы с тобой ее развязали. Но в стороне нам отсидеться теперь не удастся. А тут уже – кто кого…

– Война? – непонимающе посмотрел Иванов на мирно потягивающего кофе собеседника. – Я думаю то, что сейчас творится вокруг, называется по-другому.

– И как же? – Чугун с интересом взглянул на Иванова.

– Криминальная революция.

– Революция? – усмехнулся Чугун. – Нет, уважаемый господин Иванов, – война! Не понимаешь? Война за власть! Война за обладание ресурсами! Война за собственность! За Россию, в конце концов! Что это, если не новая гражданская? Полнейший передел государства! И на первые позиции в новом государстве выходят люди инициативные, смелые, умеющие рисковать. Не спорю, среди них много криминальных авторитетов. А кто еще сегодня может взять власть в свои руки? Коммунистическая партия, проворовавшаяся верхушка которой с потрохами продалась американцам? Интеллигенция, не желающая понимать суровую реальность, вечно сопливая, вечно плачущая по несбыточным благам? Или спившийся гегемон – этот вонючий, прозябающий в собственных отходах ленивый пролетарий, готовый за бутылку продать не только страну, но и мать родную? Нет, уважаемый! История – она повторяется в новом качестве. Идет война. А войны без жертв не бывает, Саня. Только теперь на проигравшей стороне не мы, а эти голозадые «красные», которых гордо кличут «народ»!

Иванов ничего не ответил и отвел взгляд. Неужели Чугун прав?

– Время такое, – продолжал начальник службы безопасности. – А в тяжелое время умные люди сплачиваются возле сильных личностей, возле тех, кто умеет руководить, извлекать из всего выгоду. Тем более – от войны. Война – это самое прибыльное дело, Александр! Впрочем, что я тебе объясняю, ты грамотный, сам воевал. Победителей не судят, как ты знаешь, а победителям достается все! Так ты с нами?

– Зачем я вам? – чтобы не выдать своего душевного состояния, Иванов не стал поднимать взгляд от стола.

– Скажу лишь одно: ты нас интересуешь как летчик. – Потягивая кофе, Чугун вальяжно развалился в кресле.

– Лететь, что ли, куда-то надо? – искренне удивился Иванов, посмотрев на начальника службы безопасности.

– В свое время все узнаешь, – философски заметил Чугун и, поставив пустую чашечку на блюдце, навалился всем своим грузным телом на стол, положив на отполированную крышку большие руки и сцепив толстые пальцы в замок. – Есть по тебе кое-какие интересные мысли.

– Я списан с летной работы по состоянию здоровья, – напомнил Иванов.

– Но машину-то водить здоровье не мешает? – хитро улыбнулся Чугун.

– Машину вожу.

– А вертолет в воздух поднять сможешь? Или забыл, как это делается? – Чугун снова откинулся на спинку кресла, разглядывая собеседника.

– Не забыл. Это как научиться ездить на велосипеде – один раз и до смерти не забудешь! – усмехнулся Иванов.

– Вот и ответ на твой вопрос. А всякие врачебные бумажки нас не интересуют, – с удовлетворением улыбнулся Чугун. – Тем более что они покупаются.

– Где летать-то? – снова сделал попытку хоть что-то разузнать Иванов.

– Я же сказал: всему свое время! – недовольно отрезал Чугун. – А пока, Саня, поработай – заметь, на не самой плохой должности – на благо фирмы, зарекомендуй себя с положительной стороны. А там, глядишь, станешь самым богатым человеком из всех вертолетчиков! Это не шутка. – Чугун, хотя и улыбался, говорил серьезно. – Так ты с нами?

Иванов смотрел в холодные темные глаза сидящего напротив лысого человека и понимал, что сказать «нет» прямо сейчас означает смерть – возможно, уже сегодня. «Отказов он не принимает», – вспомнилась Иванову реплика, брошенная Батуриным, а тот знал Чугуна много лет.

– С вами, – тихо кивнул Иванов. – Только прошу, не заставляйте меня больше никого убивать.

– Ладно, – убрав с лица улыбку, неопределенно бросил Чугун. – Иди работай.

Иванов поднялся и направился к выходу из кабинета.

– А ты не видел, кто стрелял в нашего снайпера? – неожиданный вопрос, заданный в спину, застал Иванова врасплох. Хотя, казалось, спросил начальник службы безопасности так, между прочим. Иванов похолодел, но, повернувшись, спокойно выдержал тяжелый взгляд начальника службы безопасности и только пожал плечами:

– А кто, кроме наци?

– Ладно, – снова неопределенно произнес Чугун. – Но странно, пули ему в грудную клетку и голову вошли сбоку, со стороны наших позиций. – Начальник службы безопасности не отрывал от собеседника тяжелого взгляда. – А единственный автоматчик «наци» не добежал до позиции снайпера метров сто со стороны леса. Я сам видел, где он лежал.

– Не может быть, чтобы наши… – уверенно начал Иванов.

– Уже не разберешься, – перебил Чугун, не сводя с Иванова глаз, – мы своих закопали там же. Надеюсь, ты никому об этом не болтал?

– Нет, – Иванов глядел поверх головы начальника службы безопасности, стараясь не потерять контроль над собой.

– Ну иди… Работай.

Не прощаясь, Иванов вышел из кабинета, ощущая, как рубашка противно прилипла к спине, мокрой от холодного пота.

После этого случая два месяца Иванова никто не тревожил, и он с головой ушел в бюджетирование фирмы Валеры Есина, вынашивая планы мести. Периодически, встречая на территории компании знакомые по лесному расстрелу лица, Иванов очень жалел, что у него нет пистолета.

Прошли предновогодние праздники, и наступил новый, 1999 год. Сразу же после праздников шеф предупредил Иванова, чтобы тот готовился к командировке. Куда и на сколько, не сказал.

На следующий день после выхода на работу Иванова вызвали в главный офис. Директор по маркетингу отсутствовал, поэтому задание скучным монотонным голосом давал его сухопарый заместитель с тоскливым выражением на блеклом лице:

– Грузовые автомобили водить приходилось? – этот вопрос, заданный без всякого вступления, озадачил Иванова.

Подумав, он ответил:

– Водить приходилось. Правда, я в этом не профессионал. Хотя в правах имею все категории, кроме «Е».

– Отлично. Готовьтесь к командировке на неделю. Поедете в составе колонны старшим «КамАЗа» с грузом. – Худой заместитель, носивший большие очки в толстой черной оправе, очень смешно смотревшиеся на его продолговатом бледном лице, порылся в бумагах, разбросанных кучками по всему столу. – Вот, нашел! – безрадостно прогнусавил бледный очкарик. – Ваш командировочный!

– Куда? – поинтересовался Иванов, принимая из рук заместителя заполненный бланк с печатью и бегло пробежав текст глазами.

– В Ингушетию. – в кабинет без стука вошел Чугун. – Всего пойдут пять грузовых машин и с ними две легковые – с охраной. Старшим одного из грузовиков поедешь. В случае чего заменишь водителя.

– Что так далеко-то? – попытался отказаться Иванов. – У меня жена с маленьким ребенком. Ей в институт надо. А если я нескоро вернусь?

– Всем куда-нибудь надо, – философски отмел возражения начальник службы безопасности. – Вернешься быстро. Колонна пройдет пару дней туда и пару – назад. Сопровождение надежное. Документы все в порядке. Поведет колонну опытный боец. Ты его знаешь – Батурин Александр. Перед въездом в республику вас встретят. Твоя задача, Иванов, – сдать груз из своей машины по товарной накладной и на месте забрать обратный груз с оформленными документами. И всего-то. Водители – ребята проверенные, но контроль с твоей стороны должен быть. Чуть что не так – водителя в расход без разговоров. Будь готов сам сесть за руль. Старший колонны тебя как новичка в этих делах проинструктирует и подстрахует. Задача понятна?

– Понятна. – Услышав фамилию Батурина, Иванов непроизвольно сжал кулаки. На самом деле ничего не было понятно.

– Оружие у тебя есть?

– Нет, – с удивлением посмотрел на начальника службы безопасности Иванов. – А что там за груз?

– Продукты… Импортные, – поспешно ответил заместитель директора.

– Обычно на такие рейсы оружие выдают, – думая о своем, произнес начальник службы безопасности. – Насчет тебя, Иванов, я поинтересуюсь у генерального. Пока иди на склад – принимай груз. Пропуск оформлен, заберешь на проходной.

– Выезжать нужно сегодня в ночь, – уточнил заместитель директора по маркетингу. – Поэтому во второй половине дня у вас будет время на сборы.

– Сегодня?! – удивлению Иванова не было предела. – Как – сегодня?..

– Иди уже. Инструктаж – перед выходом колонны, – бросил Чугун и легко подтолкнул Иванова к выходу из кабинета.

По коридору они шли молча, пока Чугун, открыв одну из дверей, не скрылся за ней. Все это время Иванов, глядя в сторону, материл начальника службы безопасности последними словами. Но про себя.

Миновав проходную с охраной и войдя на огромный склад, похожий на ангар для хранения самолетов, Иванов обратил внимание на ровные ряды одинаковых картонных коробок, выстроенные вдоль высоких стеллажей. Коробки на вид были одного размера и имели однообразные клейма – с наклейками по бокам и в верхней части. На клеймах кое-где проступала плохо затертая надпись английскими буквами. «Гуманитарная помощь, – перевел Иванов и задумался. – Не та ли, о которой два месяца назад говорил оперативник Алексей из Москвы?».

Закончив к обеду погрузку своей машины, Иванов вернулся в кабинет заместителя директора.

– Что-то забыли? – удивленно поинтересовался из-за стола худой очкарик.

– Да, – ответил вошедший без стука Иванов. – Я не могу сегодня ехать. Найдите другого.

– Как это не можете? – еще больше бледнея, возмутился заместитель. – У меня написана ваша фамилия, и документы оформлены на вас, и лицензия на оружие. Что это значит – не могу?

– У меня сегодня… дела… По семейным обстоятельствам… Извините… – решив больше не тратить время на объяснения и кинув на стол командировочное удостоверение, Иванов быстро вышел из кабинета, оставив его хозяина в полной растерянности.

– Ты куда меня сосватал, шкура?! – тряс Иванов за грудки Есина.

– Саня, успокойся! – трусливо улыбался тот. – Хорошие деньги!..

– Ты в кого меня превратил, сволочь? Чтобы Иванов убивал безоружных, а теперь еще обворовывал сирот! Тварь! – он изо всех сил толкнул Есина в его «министерское» кресло. Оно не устояло, и Есин по инерции свалился вместе с креслом на пол.

На шум в кабинет вбежала испуганная секретарша:

– Что случилось?..

– Ирина, закрой дверь с той стороны! – жестко проговорил Иванов.

– Валерий Петрович… – прикрывая ладошкой рот, запричитала секретарша, глядя на поднимающегося с пола начальника.

– Пошла вон! – зарычал на нее Иванов.

Девушка, вспыхнув, послушно исчезла за дверью.

– Значит так, Валера, – стараясь сохранять спокойствие, медленно заговорил Иванов, – сейчас ты мне даешь расчет. И больше я ни тебя, ни твою долбанную фирму знать не хочу!..

– Не все так просто, – используя стол как преграду для Иванова, заговорил Есин. – Ты стал членом нашей организации… Вход в нее рубль, а выход – два…

– Я тебя вместе с твоей организацией в одном месте видел!.. Ты понял?! – заорал Иванов. – Расчет мне прямо сейчас давай, сволочь!

– Зачем так кричать, – вежливо посетовал Есин, поднимая кресло с пола и не выпуская Иванова из поля зрения. – Сейчас придет бухгалтер и все посчитает. А ты пока пиши заявление. Там, у секретарши…

– Валера, ты меня знаешь, – закипая от злости, предупредил Иванов. – Если что не так, за мной не заржавеет. Поэтому отпускай меня, пока я не наделал шуму! И не косись на телефон. Сейчас тебе морду набью, и никто не поможет!

– Ладно-ладно, – согласно закивал головой Есин. – И правда, чего там считать? Месяц почти закончился. Я тебе выдам полную месячную зарплату.

Есин суетливо полез под стол, где у него стоял замаскированный под тумбочку, спрятанный от любопытных глаз сейф, и вытащил оттуда деньги. Отсчитав нужную сумму, он отложил тонкую пачку крупных купюр на дальний край стола:

– Забирай. Твои заработанные.

Иванов, пересчитав зарплату, вышел из кабинета, не попрощавшись. Закрывая дверь, Иванов услышал, что Есин набирает на телефонном аппарате номер. «Предсказуемая сволочь!» – ухмыльнулся Иванов и, поглядев на ничего не понимающую секретаршу, подмигнул ей:

– Ну что, Ирина, прощай! Не хворай.

До междугородного переговорного пункта Иванов дошел окольными путями, проверяя, не идет ли кто за ним? Он принял решение, и осторожность не казалась ему в этой ситуации лишней – Есин, скорее всего, уже сообщил Чугуну об инциденте. Сотовым телефоном Иванов решил не пользоваться, зная возможности службы безопасности фирмы по «прослушке».

Решение позвонить в Управление МВД тому самому оперативнику Алексею созрело у Иванова, когда он грузил в машину ящики с гуманитарной помощью. Теперь он был уверен, что именно о них, этих ящиках, и говорил Алексей как о пропавшем грузе.

На другом конце провода ответил незнакомый мужской голос. Иванову сообщили, что интересующий его офицер на задании, но просили оставить информацию. Иванов, подумав, продиктовал свой домашний номер телефона и сказал, что будет ждать звонка Алексея, и что информация предназначается только ему.

Потом Иванов пешком вернулся к офису фирмы, забрал оставленный на стоянке автомобиль и поехал домой.

В квартире его никто не встречал: Наташка была в садике, Тамара – в госпитале на работе. Иванов включил телевизор и улегся на диван. Надо было обдумать, где теперь искать новую работу.

Алексей из Москвы позвонил примерно через час:

– Что случилось? – без предисловий поинтересовался оперативник, поняв, что разговаривает с Ивановым.

– Нужно поговорить. Перезвоню через двадцать минут. Будь на месте, – произнес Иванов и положил трубку.

Через двадцать минут он звонил с переговорного пункта:

– Сегодня ночью от складов фирмы отправляется колонна из пяти «КамАЗов» и двух «джипов» сопровождения. Похоже, что в ней тот самый ваш пропавший гуманитарный груз.

– Откуда такая уверенность? – спросил голос в трубке.

– Я видел подписанные ящики. Точно – это «гуманитарка».

– Понятно, – со вздохом произнесла трубка. – Адрес доставки?

– Колонна пойдет в Ингушетию. Думаю, что на границу с Чечней.

– Какой дорогой?

– Не знаю.

– Постарайся это выяснить.

– Не успею. Времени мало.

– Понятно. Адрес складов? – потребовал оперативник.

Иванов назвал.

– Что еще, кроме ящиков с гуманитарной помощью, везут машины?

– Не знаю. Я грузил свой «КамАЗ» и не видел ничего, кроме ящиков.

– А как вообще удалось попасть на склад, увидеть груз?

– Мне предложили поехать старшим одной из машин. Я отказался, – ответил Иванов.

– Эх, зря! – не сумев скрыть эмоций, воскликнул собеседник на другом конце провода. Иванов ясно уловил нотки разочарования в его возгласе. – Нам свой человек в колонне ох как был бы нужен! Может, еще не поздно передумать?

– Я уже взял расчет в фирме. Нервы не выдержали, – извиняющимся тоном произнес Иванов. – Будет подозрительно, если вернусь.

– А если все-таки попробовать? Мол, простите, погорячился. Переговорил с женой… И все такое… Можно найти, что сказать в оправдание. Как, Саша?

– Попробовать могу, – немного подумав, рассудил Иванов. – С Есиным просто. Но надо идти каяться к Чугуну. И за результат не ручаюсь. Рискованно.

– Надо, Саша. Очень надо! – Алексей не настаивал, но просил так, что отказаться Иванов не мог. Ему припомнилась фраза, сказанная Чугуном, о том, что идет гражданская война. Теперь Иванов это понял и сам и пожалел о своей горячности. Но раз в этой войне он – не на стороне Чугуна и ему подобных, то нужно рискнуть. На любой войне чтобы выиграть, надо рисковать.

– Ладно, сейчас поеду обратно, – уже решил все для себя Иванов. – Но сначала сделаю один звонок своему шефу с извинениями, а то у нас с ним маленькая неприятность случилась.

– Какая? – настороженно спросила трубка.

– Я его чуть-чуть помял.

– Это правильно, – удовлетворенно произнес Алексей. – Значит, прямо сейчас звони и езжай в офис, договаривайся. Как освободишься, сделай звонок мне на служебный мобильный номер. Записывай… – оперативник стал диктовать цифры. – Я сейчас выезжаю к тебе. Через пару часов жди. Встретимся – расскажешь, как там. Если все нормально, дам тебе канал связи, и начнем операцию. Если что-то пойдет не так, все равно звони. Жду твоего звонка. До встречи…

Иванов знал слабые стороны шефа. Валерий Петрович очень уважал подхалимство и лесть, поэтому, когда Иванов позвонил, Есин принял его извинения за чистую монету, списав взрыв раздражительности на контузию.

– Ладно, – примирительно бросил шеф в трубку, – ты заявление об увольнении не писал, а я его не подписывал. Забыли. Деньги оставь себе в счет будущей зарплаты. Я потом вычту.

Очень трудный и неприятный разговор у Иванова состоялся с начальником службы безопасности. Во время всего разговора с бывшим оперативником, когда-то курировавшим зоны, у Иванова не проходило интуитивное чувство тревоги. Казалось, что вот-вот Чугун произнесет: «Ты кого обхитрить собрался? Не таких раскалывали… У меня везде свои люди!». Пронизывающий насквозь колючий холодный взгляд Чугуна, его неприятная кривая ухмылка, почти не сходившая с крупного лица, вселяли в Иванова неуверенность и не давали собраться с мыслями. Все-таки выходку с Есиным Иванову удалось списать на свои расшатанные нервы. Ему показалось, что Чугун поверил.

После разговора с начальником службы безопасности в кабинет заместителя директора по маркетингу Иванов входил спокойно. Худой очкарик отдал документы без лишних вопросов. Но, видимо, стараясь выглядеть предельно строгим, сухо бросил, глядя сквозь толстую оправу очков и поджимая без того тонкие губы:

– Быть на базе в двадцать один ноль-ноль! И без фокусов! Вам понятно?

– О’кэй, – Иванов даже не обернулся на пороге. Он пошел готовиться к командировке.

Поставив машину в гараж, вместо того чтобы идти домой, Иванов направился к междугородному телефону.

– Все нормально. Я еду! – выпалил он, как только телефонная трубка отозвалась голосом Алексея.

– Молодец! Уточни, во сколько выход колонны? – поинтересовался оперативник.

– Полный сбор в двадцать один ноль-ноль. Проведут инструктаж – и пойдем.

– Понятно, – протянул Алексей. – Предупреди жену: пусть чай готовит. Я через полчаса уже буду у вас.

– Супруга в институте. Чай приготовлю сам. – Иванов закончил разговор.

На кухне в квартире Иванова хозяин и майор Агеев, одетый в штатское, склонились над расстеленной на столе картой, которую привез с собой оперативник.

– Для колонны всего две дороги: одна через Ростов – Нальчик, другая через Элисту – Моздок, – задумчиво произнес Алексей. – Думаю, что через Калмыкию они не пойдут.

– Почему? – удивился такой уверенности Иванов.

– У калмыков на дорогах крупные банды шалят: фуры грабят, даже на колонны из нескольких машин нападают. Зачем вашим лишний шум? Да и министр внутренних дел у Илюмжинова ведет себя как бай. Узнает, может и сам груз отнять.

– На такой случай у наших предусмотрена охрана на «джипах». И еще в каждом грузовике будет по автоматчику. Велика вероятность, что колонна пойдет и через Калмыкию.

– Посмотрим… Все-таки жаль, что ты не смог это выяснить, – озабоченно произнес Алексей, не отрываясь от карты.

– Времени мало. – Иванов взглянул на милиционера. – Мне не слишком доверяют. Вам бы поставить в одну из машин радиомаяк! – неожиданно его осенила интересная мысль. – Всю колонну «вели» бы.

– Может, ты и прав. Идея хорошая. Только мне она раньше уже приходила в голову, – улыбнулся Агеев, посмотрев на Иванова.

– А что, если начнете контролировать движение колонны прямо от базы? Тогда уже при выходе из Московской области определите направление, – продолжал тот.

– Теперь слушай меня, – перебил оперативник, поставив на стол свой портфель-дипломат и открыв его, – передаю тебе инструкцию по дальнейшим действиям и радиомаячок. Инструкцию, – милиционер протянул стандартный печатный лист с текстом, – прочитаешь, запомнишь, перепишешь адреса и пароли и сожжешь. А вот это – маяк, – Агеев повертел в пальцах черный предмет с индикаторным табло и кнопками, – он замаскирован под обыкновенный пейджер. Подозрений не вызовет. Видишь, две кнопки со стрелками. Запоминай: правая – рабочий сигнал, левая – сигнал опасности. Без стрелки – отключение радиомаяка. Когда выйдете за границы Московской области – включай и начинай работать. Если колонна в движении – постарайся первые десять минут каждого часа включать радиомаяк на рабочей частоте. Когда встанет – пусть маяк работает десять минут во второй половине часа. Если подойдете к месту разгрузки, не выключай маяк. Пусть работает постоянно. Если произойдет ЧП – нажимай сигнал опасности. Если ты не выйдешь на связь в течение четырех часов – будем выручать. Что не понятно?

– Вроде все ясно, – ответил Иванов.

– Если вдруг попадешь в трудную ситуацию с органами – связь со мной. Как понял?

– А гарантии безопасности с вашей стороны будут? – вместо ответа поинтересовался Иванов. Он понимал, что ввязывается в очень опасную игру. – Я говорю о своей семье. И еще, – Иванов помедлил, – мне нужен пистолет с глушителем.

– Насчет семьи что-нибудь придумаем, – пообещал оперативник. – А с пистолетом пока повременим. Но буду иметь в виду. Итак, жду положительного результата – звони! И спасибо за помощь, подполковник! Мы с тобой теперь по одну сторону фронта. Как насчет агентурной работы?

– Видно будет, – произнес Иванов и посмотрел в окно на сгущавшиеся сумерки. Ему не понравился уклончивый ответ Алексея на вопрос о безопасности семьи. Но что мог пообещать ему милиционер, пусть даже столичный? Иванов понимал, что лучшей гарантией безопасности жены и дочери может стать только его, Иванова, ювелирная работа в этой операции.

– Понятно, – разочаровано вздохнул оперативник. – Ладно, слушай дальше. В инструкции найдешь план действий на случай непредвиденных ситуаций. Но имей в виду, что всего в инструкциях не пропишешь! Мало ли что может произойти. Поэтому, если что – действуй самостоятельно. Если пойдете в Ингушетию через Моздок, постарайся на посту при въезде в город выйти из машины. Если пойдете через Ростов, колонну обязательно остановят перед въездом на мост через Дон. Там тоже будет нужно выйти из машины. К тебе под видом проверки документов подойдет наш человек в форме милиционера. Ничему не удивляйся. Наш человек тебя узнает сам. Будь начеку и подыгрывай ему. Он передаст тебе дальнейшие указания. После чего ты его должен вывести из строя и бежать. Как – он скажет. Не беспокойся – тебе дадут уйти. Если что-то изменится, постараемся предупредить заранее перед захватом колонны. Если стрельба начнется неожиданно – падай на землю, никуда не встревай и не подавай признаков жизни. И даже тогда постарайся уйти из колонны, воспользовавшись суматохой. В инструкции адреса, где тебя встретят и в Моздоке, и в Ростове, и еще запасной – в Москве. Надеюсь, что все пройдет нормально.

– Я понял. – Иванов стал читать инструкцию.

– После окончания операции наши ребята вывезут тебя домой, – продолжал Агеев. – Как снова появлюсь в вашем городе – обязательно встретимся, – пообещал он. – Если окажешься в Москве – позвони. Думаю, нам надо еще о многом переговорить. Удачи тебе!

– Нам всем удачи, – повторил Иванов. – Давай хоть чаю попьем.

Пришедшая с работы уставшая Тамара, столкнувшись почти в самых дверях с уходящим Алексеем, застала Иванова за сборами и совсем не обрадовалась новости об отъезде мужа. Она стала молча помогать ему складывать вещи в сумку, время от времени бросая на супруга беспокойные взгляды.

– Тома, ты не волнуйся, я быстро, – не выдержал ее молчаливого укора Иванов.

– Саша, не езди, – попросила она. – Мне сон нехороший приснился.

– Все будет нормально, – Иванов обнял и поцеловал жену. Ему и самому не хотелось уезжать.

– Снова в Чечню! – вздохнула Тамара.

– В Ингушетию, – поправил Иванов.

– Какая разница! – Тамара обняла мужа и прижалась к нему. – Не уезжай!

– Да я – только туда и обратно. Вы с Наташкой и соскучиться не успеете, – постарался успокоить супругу Иванов. – Я вам подарки привезу. И деньги нам сейчас не помешают.

– Саша, о чем ты говоришь! Какие деньги? Там опасно! А если что-то случится?

– Все будет хорошо, Тома! Я у тебя заговоренный. И кто станет нападать на колонну с гуманитарным грузом? А для спокойствия мне дадут автомат.

– Все вы мужики одинаковые – вам лишь бы воевать! Ладно, мы с Наташкой будем ждать тебя, – тихо проговорила Тамара и, отстранившись от мужа, стала застегивать дорожную сумку. Иванов смотрел на жену и думал, что более близкого и дорогого человека у него нет. Ему было больно скрывать правду от супруги. А приходилось. И он не имел права подвергать жену и дочь опасности! А подвергал.

– Тома, может, вы пока поедете к маме? – тихо проговорил Иванов.

– Я же сказала, что мы будем ждать тебя! – не поворачиваясь, твердо произнесла Тамара. Зная ее упрямство, он не стал спорить.

В садик за дочерью они отправились вместе, когда на улице стало совсем темно. Это был частный детский сад с ясельной группой для самых маленьких. Иванову через знакомых Есина за большие деньги удалось устроить туда свою дочь. Но они с Тамарой ни разу не пожалели об этом. Условия ухода за детьми в этом саду были на высоте. И Наташке нравился небольшой ясельный коллектив. Она по утрам почти всегда с удовольствием шла в садик к сверстникам.

– Папа плишел! – обрадовалась выбежавшая навстречу дочка и кинулась к нему на руки. Иванов редко сам забирал дочь из садика. Для нее это был праздник.

Погуляв, Ивановы вернулись домой. После семейного ужина Александр стал собираться в дорогу.

Надев пятнистый летный комбинезон, лежавший до этого на полке в шкафу как память о военной службе, и такую же пятнистую куртку с воротником, Иванов критически осмотрел себя в большое зеркало в коридоре. Внешне он мало изменился за три года – только седины прибавилось на висках, и в глазах уже не горел тот огонь, который еще пять лет назад заставлял идти за ним подчиненных, – а в остальном на него смотрел боевой командир вертолетного звена. «Ну, снова здравствуй, майор Иванов! Теперь уже подполковник. Снова в дело!» – вздохнув, бросил вслух своему отражению Иванов и надел камуфлированную общевойсковую полевую фуражку без кокарды. Теперь он был готов к командировке.

Посмотрев на жену, стоявшую тут же, в коридоре, и не сводящую с него глаз, Иванов тепло улыбнулся ей, вложив в улыбку как можно больше искренности:

– Ну что, Томик, будем прощаться? Зови Наталью.

На зов матери из комнаты выбежала заигравшаяся Наташка.

– Папка зеленый! – восхищенно закричала она, потому что первый раз увидела его в форме.

Взяв дочь на руки, Тамара ласково обратилась к ней:

– Не все же только маме в форме ходить. Наш папа – тоже офицер. Летчик. Давай, доча, попрощаемся с папой. Он уезжает в командировку.

Наташка потянулась на руки к отцу. Иванов принял дочь из рук жены и поцеловал ее в щеку:

– Что тебе привезти, маленькая разбойница?

– Мишку касаяпава, – недолго думая, сделала заказ Наталья.

– А ты маму будешь слушаться? – строго поинтересовался Иванов.

– Буду! – охотно согласилась Наташка.

– Ну, тогда привезу! – он рассмеялся, поцеловал Наташку еще раз и передал дочку жене.

Припав на прощание к горячим губам Тамары и посмотрев в родные глаза долгим взглядом, Иванов поднял дорожную сумку и открыл входную дверь.

– Не легко ты оделся? – полный тревоги возглас жены заставил Иванова на секунду замереть на пороге. – Холода наступают, Саша…

Иванов, обернувшись, посмотрел на самых дорогих ему людей и чуть улыбнулся:

– Я же на юг еду. А вы будьте у меня умницами!

– Пока! – замахала ручкой Наташка. – Мишку пливези!..

– Обязательно привезу! – сделав над собой усилие, Иванов шагнул через порог и закрыл дверь.

Пока автобус вез его до нужной остановки, Иванов в уме проводил проверку готовности к операции: инструкция прочитана и сожжена, адреса и пароли перенесены в блокнот. Блокнот – в кармане куртки. Иванов сунул руку под куртку и нащупал пальцами висевший на поясе радиомаяк. Ощущение шершавой пластмассы придало ему уверенности. Иванов был не один. Этот маленький радиопередатчик связывал его со стоящей за ним большой отлаженной государственной машиной, именуемой МВД. Хотя, кто знает, как пойдет операция? Увидит ли он снова жену и дочь? Хотелось, чтобы поскорее все закончилось.

Выходя из автобуса, Иванов посмотрел на звездное небо, поежился от ночного холода и постарался настроить мысли на предстоящее задание.

Инструктаж отъезжающих проводил Батурин, одетый в серый милицейский камуфляж без знаков различия. Пятеро инструктируемых – старшие отправляющихся «КамАЗов», и среди них Иванов, – стояли, выстроившись в одну шеренгу вдоль ровного строя уже загруженных грузовых автомобилей. Невдалеке возле двух одинаковых «джипов» суетилась команда сопровождения. Посмотрев в их сторону, Иванов увидел, что все охранники в серых – как у старшего – камуфляжах, имеют автоматы и пистолеты. В построенной шеренге у старших машин на плечах тоже висели короткоствольные автоматы АКС-74У. Лишь один Иванов стоял в строю без оружия. «Должны выдать автомат», – подумал Иванов. Брать в руки оружие не очень хотелось, но автомат придавал уверенности.

Вначале Батурин переговорил отдельно с каждым из старших машин. С каждым, кроме Иванова. Затем, подозвав команду сопровождения, он провел общий инструктаж отъезжающих, акцентируя внимание на сигналах и общих командах.

В заключение Батурин решил повторить сказанное:

– Итак, если колонну остановят менты, то вы сидите тихо и не высовывайтесь. С ними буду разговаривать я…

– Нет никого продажней ментов! – громко рассмеялся чернявый боец из команды сопровождения. Чуткий слух Иванова сразу уловил чеченский акцент.

Батурин оставил реплику без внимания. Оглядев шеренгу, он сделал ударение на слове «если»:

– Если колонну попытаются остановить гражданские – будьте готовы поддержать огнем нашу охрану. Бандитов не жалеть! Конкуренты нам сейчас – опаснее ментов. Огонь открывать или по моей команде по рации, или по первому выстрелу! Но основная ваша задача – сохранить автомобиль с грузом. Бейте на поражение! Ни с кем не церемониться! Не то время! Иначе «положат» вас. Вопросы?

– У меня нет оружия, – громко сказал Иванов. Все посмотрели в его сторону.

– Новенький? – поинтересовался крепкого сложения боец из команды сопровождения в сером камуфляже и надетой на голову по-спортивному черной «спецназовской» шапочке и направился к Иванову. – Как зовут?

– Александром.

– «Крестник» Батурина? Слышал про тебя. Я – Дмитрий, – боец протянул жесткую мускулистую руку, и Иванов пожал ее.

– Что же ты слышал?

– Слышал, что воевал, братишка, поэтому много вопросов не задаю. Еще будет время – пообщаемся. Но на один вопрос ответь: стрелять в людей приходилось?

– Приходилось. – Иванов выдержал прямой взгляд бойца.

– В Чечне?

– И в Чечне.

– Лады… – удовлетворенный ответами, боец в черной шапочке пошел к своим. Иванов смотрел ему вслед.

– «Крестник»! Автомат, гранаты и рацию получи в первом «джипе». – Батурин кинул быстрый взгляд на Иванова и отошел на середину строя. – Еще вопросы? Нет? Колонна начинает движение ровно в двадцать два ноль-ноль. По местам! Готовимся к отправке!

Подойдя к первому «джипу», Иванов увидел рядом с автомобилем чеченца, что выкрикнул фразу про ментов.

– Где тут получить оружие? – спросил у него Иванов.

Вместо ответа чеченец оскалился в улыбке:

– А ты стрелять-то умеешь, братишка?

Вместо ответа Иванов направил свой взгляд чеченцу между глаз, представив, как всаживает пулю из пистолета в это место.

Видимо, уловив направление хода мысли Иванова, чеченец перестал улыбаться и кинул через плечо с акцентом:

– Вадим, дай полный комплект новенькому! Старший сказал!

– Подойди сюда! – донеслось из машины. Иванов подошел к открытой задней двери «джипа».

– Держи гранаты. – из черного «джипа» с тонированными стеклами высунулись две крепкие руки и протянули две «лимонки» – по одной в каждой. Иванов осторожно взял гранаты и засунул их в боковые карманы куртки. – Держи автомат и еще два запасных магазина. Рация уже в машине. Проверена. Если не умеешь с ней работать, иди бери ее и давай подходи сюда, – инструктировал Иванова кто-то невидимый из «джипа». – Твой «КамАЗ» пойдет в колонне третьим.

– Понял. С рациями обращаться обучен, – бросил Иванов незнакомцу и, повесив автомат на плечо коротким стволом вниз, направился к своему грузовику.

Заняв место в кабине «КамАЗа», Иванов проверил рацию, поставил ее на прием и решил немного подремать, привалившись к спинке кресла.

Разбудил его усаживающийся в кабину водитель.

– Трогаемся! – предупредил он, и Иванов протер глаза.

– Давай познакомимся? – Иванов первый протянул руку. – Саня.

– Николай, – коротко ответил на рукопожатие водитель и запустил мотор.

Колонна выдвинулась точно в назначенное время.

Иванов, разгоняя дремоту, сидел в теплой просторной, еще пахнущей пластмассой кабине новенького «КамАЗа» и прислушивался к глухому урчанию работающего мотора. Ему нравился голос двигателя, берущий всю октаву низких звуков. Молодой, не слишком разговорчивый светловолосый парень лет тридцати, крутящий руль, показался Иванову подходящим попутчиком. Поставив автомат между ног, Александр смотрел в окно на проплывающий мимо вечерний город.

Когда закончились последние городские постройки и автомобиль почувствовал загородную дорогу, мотор зазвучал ровнее. Блестящий в отраженном свете фар сухой асфальт, набрав определенную скорость, стал монотонно набегать с неумолимой неизбежностью. Перед собой, метрах в тридцати, Иванов видел только плавающие габаритные огни идущей впереди машины. Через некоторое время от такого однообразия Иванова снова стало клонить в сон. Неудивительно – днем у него не нашлось времени на отдых. Думая о своей жизни, Иванов задремал в покачивающемся кресле.

Ему приснились Тамара и дочь. Они вместе с Ивановым почему-то оказались в общежитии летчиков в Моздоке. Но само общежитие стояло уже не в городе, а на действующем аэродроме. Звено Иванова готовилось к вылету. Майор Иванов давал последние указания экипажам. Незаменимый Андрей Ващенка сворачивал штурманскую карту и, посмотрев на дверь, кивком головы привлек внимание своего командира. Иванов обернулся и увидел, как в комнату неслышно вошла Наташа Кубарова. Он знал, что Наташа уже погибла, но не удивился ее появлению. Лишь почувствовал, как защемило сердце. Глядя на Наташу, Иванов молчал. Наташа, посмотрев на Иванова, перевела взгляд на стоящих рядом с ним Тому и маленькую Наталью. Остановив взгляд на дочери Иванова, Наташа улыбнулась ей. Потом, ничего не сказав, прошла в противоположный конец комнаты и открыла какую-то дверь. Иванов помнил, что никакой двери там нет – только стена. Но Наташа, не оборачиваясь, прошла в нее, и стена неслышно закрылась за ней…

Иванов пробудился оттого, что мотор перестал урчать, и машина встала. Приходящий в чувство реальности от еще не прошедшего сна мозг постепенно начинал воспринимать происходящее.

– Почему остановились? – Иванов посмотрел на водителя.

– Милицейский пост, – коротко пояснил тот. – Граница области.

Иванов посмотрел вперед, но кроме близкого подсвеченного борта стоящего впереди «КамАЗа» ничего не увидел. Устроившись поудобнее в кресле, Иванов снова прикрыл глаза. Ему захотелось опять хоть на минуту вернуть ощущения, ушедшие вместе со сном. Но сон не вернулся.

– Всем приготовиться! – донесся из рации, включенной на прием, встревоженный голос Батурина. Привычным движением Иванов поднял с пола автомат и, сняв с предохранителя, загнал патрон в патронник. Тряхнув головой и окончательно прогнав сон, он осмотрелся.

В зеркале заднего вида в неярком свете габаритных огней мелькнула быстрая тень, за ней – другая. Иванов посмотрел вперед и увидел, что кабина его машины окружена людьми с оружием, в касках, камуфляжах и масках. Автоматы они держали стволами наизготовку, направленными на кабину. «Свои! Почему так рано? И на милицию не похоже!» – с удивлением успел подумать Иванов, прежде чем с улицы раздалась команда, усиленная громкоговорителем:

– Всем выйти из машин!

Иванов взглянул на водителя. В отраженном свете стоящих рядом автомобилей лицо молодого парня казалось бледным и напряженным. Он смотрел на Иванова и, казалось, чего-то ждал от него. Иванов перевел взгляд на рацию. Она молчала.

– Похоже – спецназ, Коля. – Иванов снова посмотрел на водителя. – Будем сдаваться?

– Повторяю: всем выйти из машин! – громко разнеслось над колонной. – Вы окружены! При оказании сопротивления стреляем на поражение!

– Я выхожу! – предупредил водитель и осторожно приоткрыл дверь кабины. Водительская дверь приложенным снаружи усилием резко распахнулась, кто-то схватил Николая за рукав и потянул вниз.

Вместе с осенним холодом из темноты в кабину ворвались выкрики команд:

– Там, в кабине! Брось оружие – стреляю! Руки на стекло!

Иванов подчинился. Освещаемые неярким светом потолочной лампочки, в проеме водительской двери показались две черные маски с автоматами, направленными на Иванова:

– Из машины! На землю! Быстро!

– Выхожу, – предупредил Иванов и нажал на дверную ручку. Он успел только немного приоткрыть дверь, как почувствовал крепкий захват, и его потащили вниз. Удерживаемый за рукав куртки, Иванов спрыгнул, пытаясь устоять на ногах, но получил чувствительный удар прикладом по спине, а второй – по ногам под колени. Он упал на живот, больно ударившись всем телом о твердый асфальт.

– Лежать! – раздалось над ним.

«Неласково вы своих встречаете!» – подумал Иванов, пережидая боль. Мимо него в начало колонны прошла небольшая группа задержанных, подгоняемая автоматчиками и матерными выражениями. Вдруг совсем рядом рассыпалась короткая автоматная очередь. Потом – еще одна.

– Суки! – выругался кто-то из спецназовцев. – Пострелять их всех!..

Иванов чуть повернул голову, чтобы посмотреть на говорившего. Но лица не увидел – тот был в черной спецназовской маске с выделявшимися в темноте прорезями для глаз и рта.

– Не психуй! – оборвал его товарищ в такой же маске. – Держи этого здесь, а я гляну, что там.

– А ты куда уставился! – вызверился на Иванова оставшийся спецназовец, заметив, что тот за ним наблюдает, и нанес короткий удар носком ботинка в область печени. Застонав и свернувшись калачом, Иванов чуть не задохнулся от боли.

– Ну ты и гад! – немного отдышавшись, простонал Иванов и вспомнил о двух «лимонках», лежащих в карманах куртки. Обыскать его еще не успели. Иванов представил, как подсечкой сбивает спецназовца с ног, бьет по глазам и ныряет в темноту. Если начнут преследовать, бросает гранату. Пусть попробуют взять!

Переборов соблазн отомстить, Иванов подумал о последствиях. Перед его глазами всплыл образ жены с дочкой. А если его застрелят при попытке оказания сопротивления? Тогда уже никому не докажешь, что ты не бандит.

Краем глаза Иванов увидел, что по другую сторону кабины возле самого колеса над распластанным на земле водителем навис еще один автоматчик в маске. «Хорошо, что не психанул», – трезво рассудил Иванов, окончательно прогоняя обиду.

– Рылом в землю, я сказал! Руки за голову! – приказал стоящий рядом нервный спецназовец, и Иванов подчинился.

«Кто это такие? – думал он. – Уж точно – не менты. Форма другая, и выучка не та. Какой-то спецназ особый. Похоже, что «вояки». Хотя, кто знает? Сейчас столько всяких вооруженных подразделений и служб развелось». Иванов понял одно: операция пошла по другому сценарию, и решил пока не предпринимать никаких действий.

Выстрелов больше не было слышно.

Бросив короткое «Все нормально!», вскоре возвратился тот спецназовец, что уходил. С ним пришли еще два автоматчика в масках.

– Что тут у вас? – поинтересовался один коренастый. Его голос показался Иванову знакомым.

– Да вот – два «клиента», – представил задержанных сопровождающий спецназовец, указав стволом автомата на лежащего на асфальте Иванова. – Сопротивления не оказывали. Но у этого автомат стоял на взводе.

– Поднимите, – распорядился знакомый голос.

Иванову приказали встать, но обыскивать не стали.

– Он пойдет с нами, – распорядился спецназовец со знакомым голосом, указав рукой на Иванова. – А водителя – к остальным в общую кучу!

Иванов медленно нагнулся, поднял лежащую у ног фуражку, отряхнул и надел на голову. Двое автоматчиков в масках, подождав, указали стволами автоматов направление движения и повели Иванова не в начало колонны, откуда пришли, а совсем в другую сторону. Тот – со знакомым голосом – остался стоять на месте, глядя вслед удаляющейся группе. Иванов обернулся и убедился, что показавшийся знакомым спецназовец смотрит на него. Кто же он – этот автоматчик в маске? Иванов силился вспомнить и не мог. Где он слышал этот голос? А куда его ведут, и чего ожидать?

– Ты Иванов? – спросил автоматчик, который шел первым. Они остановились за последней машиной.

– Иванов.

– Скажи полностью имя и отчество, – потребовал автоматчик.

– Иванов Александр Николаевич.

– Звание?

– Подполковник запаса.

– Слушай сюда, подполковник! – спецназовец приблизился вплотную и понизил голос, будто их могли подслушать чужие. – Тебя и того, с кем ты сейчас заговоришь в толпе задержанных, будем загружать в отдельную машину. Организуешь побег. Смотри, – расстегнув кобуру на поясе, спецназовец показал на рукоять пистолета, торчавшую из нее, – когда я окажусь рядом, выхватишь этот пистолет и выстрелишь в меня и в трех моих ребят у машины. Говорят, что стрелять ты умеешь.

Иванов не верил своим ушам. Пытаясь что-нибудь сообразить, он молча смотрел на того, кто нес какую-то чушь.

– Да не пугайся ты так! – усмехнулся спецназовец. – В обойме патроны – холостые. Пистолет «случайно» выронишь тут же и – бегом в посадки за обочиной! Да побыстрее. Погоню за вами мы организуем минут через десять. Вы должны уйти как можно дальше. Понятно?

– Не совсем. – Иванов начал что-то понимать, и ему не очень нравился этот план. – А в нас стрелять будут?

– Будут, – спокойно ответил спецназовец. – Обязательно будут. Только пули пойдут выше.

– А если промажете?

– Слушай, умник, – вопросы стали раздражать спецназовца, – здесь все мастера своего дела. Если захотят «замочить» – чирикнуть не успеешь. Еще вопросы есть?

– Есть. – Иванов посмотрел на второго автоматчика в маске. – А с остальными что будет?

– Не твоя забота, – сухо оборвал тот.

– Твоя задача, подполковник, за короткое время уйти отсюда как можно дальше, – первый спецназовец, привлекая внимание, взял Иванова за край воротника пятнистой куртки. – И ты должен увести с собой тех, кого нужно, чтобы тебя твои не раскрыли. Понимаешь? Дальше с тобой свяжутся. Остальное – это наша работа. Надеюсь, больше вопросов нет?

– Нет, – Иванов посмотрел по сторонам. Движение на шоссе по обе стороны было перекрыто бойцами с автоматами, и на дороге в обоих направлениях растянулась вереница машин длиной в несколько километров. Уйти по шоссе не представлялось возможным.

– Если все понятно, тогда идем к остальным. – спецназовец двинулся первым.

При свете фар под наведенными на них стволами автоматов в общей группе стояли почти все задержанные: и водители, и обезоруженные охранники. Иванова, бесцеремонно толкнув в спину, присоединили ко всей группе.

Отыскав глазами Батурина, стоявшего с опущенной головой через два человека, Иванов стал смотреть на него до тех пор, пока тот не поднял взгляд.

– Почему не дал команду стрелять? – спросил Иванов.

Батурин тихо ответил:

– Не успел я. Вытряхнули, как беспомощного котенка… Ждали нас… Чеченца Тимура и еще двоих «уложили» при попытке…

– Молчать! – закричал один из спецназовцев. – А то сейчас всех уложу мордами в грязь!

Через некоторое время подошли четыре большие машины с железными будками без окон, и задержанных стали грузить в каждую по несколько человек, предварительно застегнув за спиной наручники. На Иванова и Батурина наручников не хватило.

– Командир, этих куда? – поинтересовался один из спецназовцев.

– Этих двоих загружай в наш автобус! – громко ответил спецназовец, который давал указания Иванову. – Мы с ними по пути побеседуем. И этого – третьим к ним!

Батурина, Иванова и еще одного бойца из сопровождения, того самого Дмитрия, с которым разговаривал Иванов перед отправкой колонны, с поднятыми за голову руками, отделив от остальных, повели к стоящему чуть поодаль автобусу.

Первым шел Батурин. Иванов – вторым.

– Стоять! – раздалась громкая команда почти у самых дверей автобуса. К задержанным, конвоируемым тремя автоматчиками, подошел командир-спецназовец с расстегнутой кобурой. – Вы их обыскивали?

– Нет, – ответил один из автоматчиков. – Не успели.

– Не успели?! – разозлился командир. – Я за вас должен всю работу делать?! Мать вашу… Обыскать! – и сам стал обыскивать стоящего с поднятыми руками Батурина. Дмитрия обыскивал один из автоматчиков, прикрыв собой Иванова от других конвоиров. Иванов напряженно ждал подходящего момента. Когда спецназовец, обыскивая Батурина, встал боком, и расстегнутая кобура с пистолетом оказалась на расстоянии вытянутой руки, Иванов молниеносным движением выхватил «Макаров», передернул затвор и выстрелил почти в упор. Командир спецназовцев как подкошенный упал на землю. Иванов, почти не целясь, выстрелил в сторону конвоиров. С трех выстрелов на земле остались лежать три автоматчика.

Не дав опомнится Батурину и Дмитрию, Иванов закричал «Бежим!» и первым кинулся в придорожную темноту за обочиной. Подождав, пока его обгонят товарищи, Иванов выкинул в сторону дороги ставший ненужным пистолет и побежал следом. Запоздало застучали автоматные очереди, и над головами беглецов засвистели пули.

– Вправо! – закричал Батурин. – Я этот район знаю. Через пару километров будет дорога.

Группа из трех человек во главе с Батуриным бежала, почти ничего не разбирая в темноте. Беспорядочная стрельба со стороны шоссе стала стихать и вскоре совсем прекратилась.

– Сейчас развернут машины, включат фары и пойдут прочесывать, – предположил Дмитрий. – Вызовут подкрепление. Район оцепят. Надо уходить дальше. У нас фора – до утра.

– Куда идти-то? – бросил Иванов. – Не сейчас, так дома возьмут «тепленькими». Вся колонна у них вместе с нашими пацанами.

– А мы не домой, – бросил на ходу, не сбавляя темпа бега, Батурин.

– А куда? – спросил бегущий за ним Иванов.

– Отсидимся в одной «хате». А там видно будет. Где пистолет?

– Я его сразу выкинул у дороги. Зачем нам улики?

– Дурак! – в сердцах выругался Батурин. – Все равно на нем твои «пальчики».

– У меня две «лимонки» не нашли, – в оправдание признался Иванов. – Если что…

– Дай мне одну! – протянул руку Батурин. Иванов полез в карман куртки и достал гранату. Бережно, словно хрупкий хрустальный бокал, он передал ее товарищу.

– У тебя есть что? – поинтересовался Батурин у третьего из их группы.

– У меня все отобрали, – тяжело дыша, ответил Дмитрий.

Дальше бежали молча.

Через минут пятнадцать они выбрались на неширокую асфальтированную дорогу и направились по обочине в обратную сторону от шоссе.

– Дима, – обратился к товарищу Батурин, – у тебя ментовское удостоверение с собой?

– С собой, – бросил тот.

– Машину остановишь, – распорядился Батурин.

Вскоре, подсветив фарами, их догнала грузовая «Газель». Дмитрий поднял руку с зажатой в пальцах красной книжицей. Батурин с Ивановым тоже подняли руки. «Газель» остановилась. Дмитрий открыл дверь кабины со стороны пассажира и увидел, что кроме водителя в машине находится еще один мужчина. Они с подозрением смотрели на остановившего их человека в милицейском камуфляже.

– Братишки, нам бы до ближайшей гостиницы, – дружески улыбнулся Дмитрий, показывая развернутое удостоверение. – Я оперуполномоченный старший лейтенант Сизов из Москвы. Учения идут, а мы своих потеряли, и спать хочется.

Иванов улавливал каждое произнесенное Дмитрием слово. Значит, старший лейтенант Сизов. Не фальшивое ли удостоверение?

– Если хотите, залезайте в кузов, – согласился водитель. – Через пятнадцать километров будет гостиница. Только у меня машина без удобств.

– Спасибо! Все лучше, чем пешком. – Батурин захлопнул дверь и приказал остальным забираться в кузов.

Откинув задний тент, троица в камуфляжах залезла через борт в пустой, но почти чистый кузов. Лавки отсутствовали, и расположиться пришлось прямо на жестком холодном металле днища. Машина тронулась. Чувствительно потряхивало и дуло отовсюду, но все неудобства можно было терпеть, лишь бы подальше уехать от этого места.

– Нужно сменить одежду, – произнес в темноте Дмитрий, опустив задний тент. – Днем нас менты вычислят в такой форме.

– Сменим, – коротко и зло бросил Батурин.

Всю дорогу молчали. Дмитрий сидел у заднего борта и, откинув край тента, следил за дорогой.

Иванов вспомнил про пейджер на поясе, но, подумав, решил пока радиомаяк не включать. Они еще находились в пределах границ Московской области, и захват колонны уже произошел.

Минут через двадцать машина остановилась.

– Приехали, – выдохнул Дмитрий и, высунув голову наружу, осмотрелся. – Все путем!

– А вот и ваша гостиница! – донесся с улицы голос водителя, и продрогший Иванов поднялся вслед за Батуриным.

Ночную площадь неярко освещали несколько фонарей. Прихватывал легкий морозец. Иванов, поежившись, посмотрел по сторонам. Окутанный спящей тишиной городок казался уютным и мирным. «Сейчас бы в теплую квартиру да в чистую постель!» – вслух позавидовал Иванов тем, кто мирно устроился за темными окнами домов.

Распрощавшись с водителем, Батурин повел свою маленькую группу к входу в невысокое здание, на котором красовалась вывеска «Гостиница».

«Газель» тронулась и, набирая скорость, поехала дальше. Иванов поглядел ей вслед, запоминая номер.

Внутрь полутемного здания гостиницы трое в камуфляжах заходить не стали. Прямо возле ступенек широкого крыльца они взяли одну из двух стоявших там в ожидании редких ночных пассажиров машин с желтыми шашечками на кабине.

Разбуженный водитель такси, без особой радости поглядев на трех пассажиров в камуфляжах и услыхав, куда ехать, вначале недовольно присвистнул от удивления, но, увидев в руках Батурина толстую пачку купюр, с готовностью запустил мотор.

Ехали молча. Водитель включил печку, и Иванов, ощутив долгожданное тепло, задремал.

Машина остановилась. Пробудившийся Иванов осмотрелся и, зевая, поглядел на наручные часы – прошло чуть больше двух часов с начала их путешествия от гостиницы. Они находились в каком-то поселке. Стоящий рядом старый двухэтажный особняк довоенной постройки, который хорошо просматривался через окно машины, встречал ночных гостей всего одним светящимся окном на первом этаже. Батурин дал команду на выход. Иванов толкнул дверь и нехотя нырнул в ночной холод.

– Спят люди, – потягиваясь, протянул вылезший за Ивановым Дмитрий. – Счастливые!

– Счастливые! – поддержал Иванов, делая вид, что смотрит по сторонам, на самом деле запоминая номер автомобиля, который доставил их сюда.

– Заходим в дом тихо, – предупредил Батурин, отпустив такси.

Открыв скрипучую дверь подъезда, они друг за другом поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Остановившись возле высокой, давно не крашеной двери, Батурин нажал кнопку звонка. В глухой тишине спящего подъезда металлическая трель звонка прозвучала очень резко. Немного подождав, Батурин позвонил еще раз. Потом еще. Долго не было ничего слышно, потом за дверью возникло какое-то движение.

– Кто там? – спросил женский голос.

– Тетя Катя, это Саша, – отозвался Батурин.

Щелкнул замок, и в образовавшемся проеме приоткрытой двери показалось заспанное лицо пожилой женщины. Подозрительно посмотрев на нежданных гостей и узнав Батурина, женщина впустила их в квартиру.

– Простите нас, – с порога рассыпался в извинениях Батурин. – Работа такая – нет покоя ни днем, ни ночью. А сегодня мы оказались в вашем районе. Я с ребятами решил прямо сюда. Уж простите, что беспокоим.

– Да ладно! – отмахнулась женщина, поправляя старенький расстегнутый халат, из-под которого выглядывала такая же старая ночная рубашка. – Я-то на пенсии. Высплюсь завтра. Проходите на кухню. Чай будете?

– Тетя Катя, не беспокойтесь! – с благодарностью в голосе продолжал рассыпаться Батурин. – Мы все сами…

Тетя Катя пошла к себе досматривать потревоженный сон, а гости, раздевшись, расположились на кухне.

Сняв в коридоре куртку, Иванов, не найдя ничего лучшего, спрятал пейджер во внутренний карман комбинезона и прошел к столу.

В стареньком холодильнике Батурин отыскал ливерную колбасу, на столе в целлофановом пакете – вчерашний хлеб, а в шкафу – начатую бутылку водки.

– Удача! – воскликнул Батурин, вытаскивая водку на свет.

Ужин начался.

– Я здесь родился, – признался Александр после первой пропущенной рюмки. – Мы с отцом и мамой занимали комнату в этой квартире. Отцу дали от завода. А тетя Катя с покойным мужем занимали вторую комнату. Сколько помню себя, столько помню тетю Катю. Она молодая красивой была. А своих детей ей Бог не дал. А мужа ее, дядю Леню, почти не помню. Хорошо запомнились только его похороны. Говорят, что был он футболистом, и на игре получил удар ногой в живот. Умер быстро. Ну, давай, по второй…

Дмитрий разлил.

– За нашу удачу! – поднял рюмку Батурин и посмотрел на Иванова. – Выходит, что мы с Димкой теперь – твои должники.

– Ничего вы мне не должны, – морщась от явно поддельной водки, процедил сквозь зубы Иванов, ставя пустую чарку на стол и выискивая глазами, чем закусить.

– А ты хорошо стреляешь! – поддержал Батурина Дмитрий. – Четверых с ходу уложить! Это ж какая выучка! Где стрелять учился?

– Повезло, – пожал плечами Иванов. – Я как заметил ручку пистолета, торчащую из кобуры мента, так уже ни о чем и не думал. Руки сами действовали. А стрелял я всегда неплохо. Уже в училище призы брал.

– А ты хоть догадываешься, что теперь тебе светит «вышка»? – неожиданно спросил Батурин.

Иванов, перестав жевать, посмотрел на Батурина:

– И что дальше?

– Ничего, – безразлично произнес Батурин. – Тогда в лесу мне пришлось тебя «отмазать» и соврать Чугуну, что это ты девчонку очередью «подрезал». Иначе смерть снайпера он бы на тебя повесил. И твое поведение мне тогда подозрительным показалось.

– А что сейчас? – Иванов смотрел на Батурина с холодным прищуром глаз.

Батурин не ответил, потянулся вилкой за отрезанным куском колбасы на тарелке в середине стола. Достав колбасу, положил ее в рот, стал старательно жевать и посмотрел на Дмитрия:

– Давай по третьей!

Иванову очень не нравился разговор про убитого им снайпера, тем более в присутствии постороннего, но надо было этот начатый разговор заканчивать.

Дмитрий еще разливал водку по рюмкам, когда Иванов спросил, пытливо глядя на Батурина:

– Саня, а почему ты меня сразу не выдал Чугуну?

Батурин, немного подумав, посмотрел Иванову в глаза:

– Понимаешь, скажу просто, но понятно: есть в тебе что-то от человека. Отличаешься ты от многих из нас. Хотел я тебя тогда «заложить», но вот что-то не пустило. Ностальгия, что ли, по всему нормальному, человеческому. Ведь и я когда-то был таким. Как ты эту девчонку защищал! Сам был готов подставиться… Я решил, что лучше иметь такого друга, чем врага. Да и хотелось, чтобы ты чувствовал себя моим должником. Но сегодня ты сполна рассчитался…

– Странно это слышать от тебя, – Иванов даже смутился от его неожиданных слов.

– Что слышать? – не понял Батурин.

– Слова такие, – Иванов посмотрел товарищу в глаза.

– Какие?

– Нормальные, как ты сказал… А девчонку все-таки зря ты…

– А ты думаешь, что Сашка Батурин – хладнокровный убийца и бандит?! – повысил голос собеседник.

– Не кричи, тетя Катя услышит, – напомнил Иванов. – Да, я так думаю.

Батурин сразу как-то сник, стал меньше.

– А может, ты и прав, – тихо произнес он. – Ведь тетя Катя уверена, что я еще в милиции работаю…

– Дима, а ты что, действительно милиционер? – как бы невзначай поинтересовался Иванов.

– Мужики, давайте по третьей, – вместо ответа напомнил Дмитрий. – Чего время теряем?

– Третий… – Иванов поднялся с рюмкой из-за стола. Батурин и Дмитрий тоже встали. – За погибших ребят! – Батурин выпил. Дмитрий молча опрокинул содержимое своей рюмки в рот.

– Все, мужики, – закусывая и не садясь за стол, распорядился Батурин. – Завтра рано подниматься. Пошли спать.

Все трое улеглись в комнате Батурина, разместившись на видавших виды диване и двух раскладных креслах. Постельное белье нашлось в большом старом шкафу.

– Мамино, – с любовью и тоской произнес Батурин, притронувшись рукой к аккуратно сложенной стопке белых простыней, удивительно пахнущих свежим мылом.

– А что случилось с твоими родителями, Саня? – спросил Иванов, когда погасили свет.

– Мама умерла в тот год, когда я окончил институт и попал в Чечню, – сердце, – выдержав паузу, ответил из темноты Батурин. – А отец ее так любил, что не смог без нее жить и умер через год. Сам. Сердце просто остановилось.

Повисла длительная пауза.

– У тебя здесь одежда найдется, чтобы ментам глаза не светить камуфляжами? – нарушил молчание Дмитрий.

– А тебе не показалось, что это не менты колонну взяли? – отозвался из темноты Батурин.

– Почему так решил? – засомневался Дмитрий. – Может, «вованы»?

– Выучка не ментовская и не внутренних войск. Дима, ты же мент и служил во внутренних войсках – должен знать.

– Вообще-то, похоже. Тогда кто?

– Саня, а ты как думаешь, кто задержал колонну? – вопрос Батурина был обращен Иванову. Лица Батурина Иванов видеть не мог, но этот вопрос ему не понравился. «Почему Батурин спрашивает меня? Все-таки не доверяет?» – подумал он прежде, чем ответить.

– Войсковой спецназ, – почти не сомневаясь, произнес Иванов.

– Откуда знаешь? – настороженно спросил Дмитрий.

– Знаком с их работой по Чечне. И обмундирование войсковое.

– Прав Саня, – поддержал его Батурин и стал рассуждать: – Это для нас хуже. Значит, колонну мы потеряли. А ведь с МВД была договоренность. В Министерстве обороны у нас своих людей нет. Но хорошо другое: вояки все равно передадут всех задержанных ментам. Оттуда нам их вытащить проще.

– А если не ментам, а в ФСБ? – подсказал Иванов.

– Разберемся! – проворчал Батурин. – Меня сейчас волнует – кто нас продал?

– Сложно все, – заговорил из своего угла Дмитрий. – Не нашего уровня задача. Пусть «наверху» разбираются.

– Да нет! – возразил Батурин. – Мне надо знать, с кем работать и кому доверять. Запросто так голову в капкан совать не хочется.

– Думаешь, «стукач» где-то среди начальства? – осторожно подсказал направление разговора Иванов.

– Может, среди начальства, может, среди нас, – неопределенно произнес Батурин. – Полную информацию о грузе знали только «наверху». А там, в основном, урки. А среди урок – и законы тюремные. Лично я им не верю.

– Я им тоже не верю! – поддержал Дмитрий.

– Не пойму я вас, мужики, – усмехнулся Иванов, – не верите уркам, не уважаете, а им служите! И как-то не вяжется это с вашими погонами.

– Не «парься» сильно, Саня, – откликнулся Батурин, – мы-то с тобой уже «бывшие».

– Офицеров бывших не бывает, коллеги, – серьезно сказал в темноту Иванов. – Офицер или есть, или его нет.

– А чего непонятного! – с плохо скрытой досадой отозвался в полголоса Дмитрий. – Помытарься с мое на «гражданке», когда семья жрать просит, а денег на работе платят столько, что самому голодным приходится оставаться. Думаешь, я от хорошей жизни в ментуру подался? И все равно денег не хватало. Я себе штаны гражданские не мог в магазине купить! Срам один! В старье ходил. А тут Чугун левые «бабки» предложил! И делать-то надо то, чему тебя в армии научили. Естественно, что я согласился.

– Слушай, Дима, скажи честно, – Иванов очень хотел это выяснить, – ты тогда в лесу при расстреле пацанов был?

– Был, – тихо ответил тот.

– А я что-то тебя не видел, – Иванов старался припомнить лицо Дмитрия среди «вольных стрелков».

– Ты его не узнал в маске! – говорит Батурин серьезно или смеется, было непонятно.

– Все, мужики, я сплю. – Сизов завозился на кровати, укладываясь удобнее.

– Спокойной ночи. – Иванову дальше тоже не хотелось разговаривать.

Батурин ответил молчанием.

В окно пробивался поздний зимний рассвет. А заснуть не удавалось. Вот они – те, кто убивал Наташку и ее друзей в лесу. Лежат рядом. Возьми нож и сверши задуманное. Но не поднимается рука. Все-таки не стал он еще таким, как эти двое. Но как вдруг изменился Батурин в своей квартире, будто стал совсем другим человеком! Ушло все наносное, злое, страшное. Чувствуется в нем надлом душевный. Оказывается, Сашка Батурин, который вырос в этом доме, – совсем не плохой человек. Он помнит об ушедших родителях, любит свою семью, тетю Катю. Очень скучает по матери. А Дмитрий? Нормальный мужик, заботящийся о жене и детях. И как-то уж совсем незаметно для себя сблизился с ними душой Иванов. Не поднимается рука просто взять и убить их. На войне с этими ребятами он, наверное, пошел бы в разведку и был бы уверен в них, как в себе! А теперь он должен с ними поступить как с врагами. Так что же это за время такое, которое делает врагами друзей, братьев – чужими, соратников по оружию – непримиримыми! Неужели прав Чугун, и идет гражданская война? Война между своими. Война без правил.

С мыслями об этом Иванов не заметил, как заснул.

Утром Батурин успел сбегать в магазин, пока все еще спали. Когда Иванов и Дмитрий поднялись и заявились на кухню, там их встречали Батурин с тетей Катей и вкусно пахнущая яичница с колбасой.

После сытного завтрака гардероб Батурина подвергся тщательному осмотру. Старых вещей там оказалось немного, и не нашлось почти ничего зимнего. Дмитрий все-таки сумел подобрать себе штаны и куртку «аляску». Его черная маска-шапочка, собранная на голове, вполне походила на спортивную. В таком виде Дмитрий был готов ехать хоть в Москву.

Иванов себе ничего подобрать не смог. Батурин, напротив, нашел много вещей, но от поездки домой решил воздержаться.

– Меня теперь каждая собака знает как старшего колонны, – трезво рассудил он, проводя маленькое совещание у себя в комнате за столом. – Вот вас никто не знает, но, если выбирать, то из вас двоих Чугун больше поверит Дмитрию. Поэтому ты, Дима, поедешь на фирму и узнаешь, как там? Про нас расскажешь только Чугуну. Как он дальше скажет, так и сделаем. А пока мы с Саней Ивановым будем тут дожидаться твоего телефонного звонка.

На том и порешили. Дмитрий, переодетый в гражданский костюм, попрощался и поехал на разведку. Провожать его не стали, чтобы лишний раз «не светиться» в поселке днем.

После отъезда Дмитрия Батурин взял стул и потянулся к верхнему отделению шкафа. Отыскал и стал вытаскивать оттуда старый большой чемодан.

– Помоги снять, – попросил он Иванова, с интересом наблюдавшего за потугами хозяина.

Изрядно потертый, но прочно скроенный, наверное, еще довоенный, чемодан оказался очень тяжелым.

– Ты там слитки золота хранишь? – пошутил Иванов, принимая из рук Батурина груз.

– Лучше, – хитро усмехнулся Александр, ключом открывая крышку чемодана. Внутри оказался целый арсенал оружия: два завернутых в тряпки автомата Калашникова с укороченными стволами и три пистолета Макарова. Ко всему этому прилагались снаряженные магазины.

– Ты запасливый! – похвалил Иванов товарища за предусмотрительность.

– Это моя последняя «явка», – признался Батурин, бережно разворачивая и перекладывая оружие на пол. – Живым мне сдаваться нельзя. Поэтому моя жизнь кому-то дорого будет стоить.

– Верю, – Иванов серьезно посмотрел на Батурина и вдруг перед глазами явственно всплыла картина: как приподнимается с окровавленного снега умирающая раненая девушка, и холодные серые сумерки прорезает короткая автоматная очередь… Иванов будто наяву услышал резкий звук автоматных выстрелов и увидел глаза девушки, полные ненависти и ужаса.

– Эй, ты сейчас где? – откуда-то со стороны дошел до Иванова голос Батурина.

– Так… Задумался, – бросил Иванов, глядя на автоматы.

– Выбирай себе по вкусу, – предложил Батурин, указав на разложенный на полу арсенал. – К каждому автомату – по четыре рожка. К пистолету – по две обоймы, и там, в коробке, еще патроны. Плюс у нас с тобой по гранате. Если что, нас так просто не возьмут.

Иванов, взяв короткоствольный автомат, перекинул его на весу из руки в руку.

– Не хотелось бы пускать в дело, – сказал он, положив оружие обратно на пол и глядя на Батурина. «Рано, еще не время», – промелькнула мысль, охладившая желание поквитаться.

– Будем надеяться, что не придется, – проронил Батурин, проверяя пистолеты.

– Саня, я домой позвоню, а то мои волнуются. – Иванов, сидя на стуле, наблюдал за действиями Батурина.

– Ты сам подумай, – посмотрев на Иванова, стал рассуждать тот, – если твой телефон прослушивается, то нас в два счета вычислят по звонку. Даже из поселка звонить тебе не советую. Потерпи, выберемся отсюда, тогда звони, сколько душе угодно.

– Ясно, – не стал возражать Иванов.

В обед, дождавшись, пока Батурин отлучится из квартиры, а тетя Катя закроется в своей комнате, Иванов подошел к старому телефонному аппарату в коридоре и, накручивая диск, набрал московский номер Алексея Агеева…

Рано утром в коридоре зазвонил телефон, и трубка голосом Дмитрия Сизова сообщила, что к дому сейчас подъедет «Волга» с тонированными стеклами. Там только один водитель. Батурина и Иванова ждут в фирме.

С Сизовым разговаривал Батурин. Положив телефонную трубку на аппарат, он задумался, потом, посмотрев отсутствующим взглядом на ожидающего в коридоре Иванова, будто в никуда медленно произнес:

– Собираемся. Сейчас подойдет машина…

Услышав звук подъехавшего автомобиля и выглянув в окно, Батурин убедился, что «Волга» остановилась у подъезда. Но он почему-то не спешил одеваться.

– Что-то мне тревожно на душе, – почти прошептал Батурин, разглядывая пустынную улицу сквозь прикрытые шторы. – Неспокойно… Саня, погляди сам: не праздник, не выходной, а на улице не видно прохожих.

Иванов подошел к окну и осторожно отодвинул штору. Беспокойство Батурина стало передаваться и ему. В этот не совсем ранний час на улице почему-то не было людей.

– И Сизов говорил не своим голосом, – тихо сообщил Батурин. – Волновался, что ли? Мне это показалось странным.

– Может, заболел? – предположил Иванов, отвлекаясь от окна.

– Может… Ты видел когда-нибудь в фирме эту «Волгу»? – продолжая пребывать мыслями где-то далеко, спросил Батурин.

– Не припомню такой, – честно ответил Иванов, рассматривая стоящий внизу автомобиль. – Может, нанятая?

– Может… Но навряд ли. И охраны нашей нет. Странно. Не похоже это на Чугуна.

– Времена меняются, – возразил Иванов. – Может, охрана поджидает нас где-то.

– Именно поджидает… Береженого Бог бережет! – приняв решение, Батурин будто вернулся в этот мир и стал энергично отдавать команды. – Арсенал не пригодится. Берем пистолеты и через чердак – на пожарную лестницу. Кроме денег и документов, с собой ничего не брать! Я иду первым, ты – прикрываешь. Пока еще совсем не рассвело – не заметят. Уйдем.

– Ты думаешь, нас «обложили»? – Иванову стоило большого труда играть отведенную самому себе роль, оставаясь в образе не очень сообразительного человека.

– А ты так не думаешь? – Батурин некоторое время смотрел на товарища.

Иванову ничего не оставалось, как, пожав плечами, сказать:

– Что-то быстро они на нас вышли.

– Именно… Сейчас некогда разбираться. Уходим. А разберемся потом…

Медленно приоткрыв дверь на лестничную площадку, Батурин с пистолетом в руке осторожно высунул голову и посмотрел по сторонам. Убедившись, что в подъезде их никто не ждет, сделал первый шаг. Иванов, держа пистолет наготове, вышел из квартиры вслед за товарищем и тихо притворил за собой дверь. Они поднялись на полпролета выше и оказались у входа на чердак. Батурин с помощью ключа быстро справился с большим навесным замком на невысокой грязной двери. Обитая потемневшей жестью старая чердачная дверь подалась со скрипом. Ступив на чердак, они с тем же противным скрипом прикрыли ее за собой. Почти в полной темноте подкрышного пространства Батурин ориентировался уверенно.

– За мной, – скомандовал он Иванову, – только голову пригни!

Через чердачное окно с дырявой фанерой вместо стекол, в которое сочился серый рассвет и безжалостно дул январский ветер, Батурин и Иванов выбрались на крышу.

– Осторожно, шифер скользкий, – негромко предупредил Батурин.

Держась за кирпичные трубы вентиляции и отопления, беглецы, стараясь соблюдать полную тишину, перебрались на обратный скат крыши и подошли к самому краю. Почти рассвело. Они осмотрели тыльную сторону дома и дальнейший путь к отступлению. Внизу под лестницей не было видно ни души. Пустырь за поселком казался спокойным.

– Я спущусь первым, – показал Батурин на металлическую пожарную лестницу, – а ты меня подстрахуешь. Потом спускайся, а я подстрахую тебя. Если что не так, я живым сдаваться не собираюсь. – Батурин показал гранату и засунул ее обратно в карман. Иванов только кивнул головой в знак согласия.

– Ну, с Богом! – выдохнул Батурин и ступил на металлические перекладины. Спустился он быстро.

Убедившись, что товарищ стоит на земле, Иванов взялся за холодные железные перила. Уже на середине спуска он почувствовал, как немеют от холода руки. От мороза, сковавшего металл, не спасали даже кожаные перчатки на меху. Иванов посмотрел вниз: оставалось совсем немного. Ступив на землю, он засунул перчатки в карман, а замерзшие руки – под куртку.

– Некогда, – поторопил Батурин, – по пути согреешься. Уходим!

Преодолевая невысокие заборы частных огородов, две фигуры – одна в зеленом камуфляже, другая – в «гражданке» – стали удаляться от поселка в сторону виднеющегося невдалеке пролеска, за которым проходила шоссейная дорога на Москву. Их никто не преследовал.

– Не подвела меня интуиция! – со злостью прошептал на ухо Иванову Батурин, когда они при выходе из придорожной лесополосы чуть не столкнулись с омоновцами, курившими на обочине дороги возле милицейского автобуса. – По наши души «ангелы» прилетели. Предал Сизов, сволочь!

Стараясь оставаться незамеченными между деревьями, беглецы углубились обратно в лесополосу и пошли, ускоряя шаг, вдоль дороги от поселка.

– Сделаем так, – через некоторое время сказал размышляющий о чем-то Батурин и остановился. – Сейчас мы разделимся. Каждый будет пробираться домой самостоятельно. Нас ищут двоих. Так? – Батурин посмотрел на Иванова. – Один из нас обязательно дойдет. Главное – добраться до Чугуна. Он поможет. И нужно доложить ему, что Сизов – предатель! Ну что?

– Согласен, – кивнул головой Иванов и посмотрел на Батурина. – Давай разделяться. Ты – по «гражданке». Выходи на дорогу и лови попутку. А я так дальше и пойду, пока лес не кончится. А там видно будет. Если доберешься первым – моим ничего не сообщай.

– Понял. – Батурин полез во внутренний карман куртки и протянул пачку денег. – Возьми, Саня, они тебе могут понадобиться.

– Твои? – зачем-то спросил Иванов.

– Фирмы, – коротко бросил Батурин. – Бери, говорю!

– А как ты потом отчитаешься?

– До этого «потом» суметь дожить надо!.. – Батурин добавил матерное выражение. – Эти деньги на командировку. Со всей колонны только двое нас и остались. Поэтому бери и не мучайся. У меня еще есть.

– Благодарю! – Иванов спрятал деньги в карман.

– Ну, удачи, братишка! Где наша не пропадала! – Батурин пожал Иванову руку и направился на звук проезжающих машин. Иванов, постояв, надавил кнопку висевшего на поясе пейджера и, включив радиомаяк, двинулся вдоль дороги…