Было это перед самой Германской войной. Под вечер возвращался молодой холостой казак по имени Илья домой с ярмарки. В дороге стала одолевать его тяжкая дрёма. Боролся с ней казак, да дрёма сильней оказалась. Конь его вороной по кличке Бандит путь до самой хаты знал, и решил казак, что может чуточку подремать, и отпустил вожжи. Бандит не спеша топал в стону родного хутора по петляющей по степным равнинам дороге, а бравый казак Илья отдыхал после удачно проведённого дня.

А уже и вечер наступил. Опустились сумерки, а потом окутала землю чёрная мгла. Если бы не большая белая луна на восходе, дороги бы совсем не разобрать. Но Бандит шёл спокойно.

Казак лежал в повозке, пребывая в сладком полузабытьи, вроде и слышал всё, и чувствовал, как под колёсами тянется ухабистая грунтовка, как скрипит на каждой кочке телега. И виделись ему белые круглые плечи солдатки Анфисы, руки её ласковые и налитые груди вдовы Натальи, бёдра её крутые и сильные. «Вдов и солдаток на мой век хватит!» – с улыбкой думал Илья.

Вдруг всё разом прекратилось – и скрип, и подрагивание повозки. Другие появились звуки – полные тревоги: где-то близко проухал филин, захохотала ночная птица… и наступила тишина. Казак открыл глаза. Стояла ночь. Бандит – спокойное, дружелюбное животное – трясся и хрипел, норовя попятиться на повозку. «Волки?» – пронеслось в голове казака. Он нащупал рукой ружьё, что рядом в повозке лежит.

Огляделся Илья, хоть и темно, видит, знакомое место: до дома рукой подать, пару вёрст всего осталось. Рядом хуторской погост. А дорога мимо лежит по старому мосту через речку с запрудой. А по берегам стоят высоченные дубы да вербы, за которыми луна прячется. И в слабом свете луны разглядел казак на дороге что-то белое величиной с собаку.

А конь дрожит, рвётся встать на дыбы. Посмотрел Илья на завалившуюся кладбищенскую ограду, на проступающие в темноте покосившиеся могильные кресты, и жутко ему стало. Потом вспомнил, что казак он всё-таки и отец его был казак и дед, взял ружьё и спрыгнул с телеги. Сделал шаг к белому предмету на дороге, выругался вслух, не сумев вспомнить ни одной молитвы, и взвёл курки. А предмет этот возьми да и тихонько так пойди к казаку.

Присмотрелся Илья – и не волк вроде, так, небольшая собачонка. «Фу ты чёрт!..» – в сердцах сплюнул казак, а у самого пот холодный по спине сбегает, палец на курке не слушается совсем и страх какой-то животный к горлу подступил. Смотрит Илья широко раскрыв глаза на белый приближающийся предмет и пошевелиться не может.

И вдруг будто белёсый туман окутал существо на дороге, и стал этот туман расти. Глядит казак, а прямо перед ним стоит черноволосая девица невиданной красоты в белом платье, похожем на саван, а кожа будто светится изнутри лунным светом. «Не бойся, – говорит ему девица красивым голосом, – Илья. Возьми меня замуж. Верной женой тебе буду».

Вспомнил тут казак, как давеча на ярмарке за чаркой водки со смехом гутарил, что нет на белом свете той красавицы, что заставит его под венец идти, что ни у Бога, ни у Сатаны нет невесты для него. Призадумался. Глядит, а девица руку ему протягивает. Взял её руку казак, а рука лёгкая, невесомая, будто из лунного света отлитая, и холодная. А конь ещё пуще прежнего бесится, в сторону шарахнуться норовит. «Стоять, Бандит!..» – незлобно матюкнулся Илья на глупое животное. Уж больно девица ему приглянулась.

«А вот и кольцо на память возьми», – говорит ему девица, и словно из ниоткуда на ладони её кольцо золотое является.

Илья как во сне то кольцо взял. А она говорит: «Ты его на палец-то надень». Он и надел не подумавши, будто нашептал кто. «Теперь мы с тобой обручены», – говорит девица.

– Как звать-то тебя, красавица? – зачарованно спросил казак.

– Марья, – отвечает та.

– Ты, чай, замёрзла? – замотал головой казак, пытаясь разогнать наваждение. – Сейчас одеялкой тебя укутаю, у меня там, в телеге… А то ты в одном платье, а ночь холодная…

А девица смеётся. И вдруг понимает казак, что что-то не так в ней. Каким-то красноватым отливом светятся её большие глаза. Взгляд немигающий. И смех её странный, будто неживой.

– Господи, спаси и сохрани… – залепетал казак со страхом. И кольцо пытается с пальца снять. А оно не снимается.

– Изыйди, нечисть!.. Христом-богом прошу! – кричит казак и видит, как гримаса боли изуродовала девичье лицо.

– Зря ты так, – стонет девица и руки к казаку тянет. – Я ведь с тобой по-хорошему хотела…

А Илья знай одно лепечет с жуткого страху:

– Спаси, Господи! Изыйди, нечисть!..

Вспомнил про нательный крестик на шее. Схватился за него так, что крестик в руке и остался вместе со шнурком.

– Изыйди!.. – кричит на существо в саване со страшной гримасой вместо лица и крестик перед собой держит.

Опустила девица руки и вещает нечеловеческим голосом:

– Теперь ты пожалеешь, Илья..! – И завыла, словно зверь какой.

Видит казак: белый туман перед ним вместо девицы. Вихрем сорвался с места и, кажется, в один миг пробежал две версты до дома. Заперся в хате, только тогда и смог разжать ладонь, в которой держал православный крестик. Глядит, а на безымянном пальце кольцо…

До утра не сомкнул казак глаз, сидел в углу под иконкой с шашкой в одной руке, с православным крестиком в другой. Сидел и смотрел на злополучное кольцо, которое будто вросло в палец до боли. Всё твердил, пока петухи не запели: «Оставь меня, ведьма! Оставь меня…»

Бандит пришёл утром в мыле, с побитыми ногами и остатками порванной упряжи. Завёл его Илья в сарай, промыл раны керосином, дал воды и овса. А конь есть отказывается, шарахается от хозяина, со страхом косит глазом на руку с кольцом.

Весь день Илья не выходил из хаты, не отпирал окон и дверей. Весь день пытался снять с пальца окаянный подарок ведьмы. И тёр мылом руку, и опускал в масло палец, и пытался просунуть под кольцо нитку шёлковую – всё напрасно. Под конец дня решился точить кольцо рашпилем. Но, хоть по виду казалось оно золотым, даже царапин на нём не оставалось от грубого острого металла. Всё нипочём. Понял казак, что заколдовано кольцо. Посмотрел в окно, а на улице уже смеркается.

Страшась наступления ночи, решил напиться Илья. Поставил на стол бутыль самогона, шмальнул саблей добрый ломоть сала от засоленного куска, отломил хлеба чёрного. И стал пить. Одну чарку за другой. Хотел набраться до беспамятства. И вроде бы и пьянеть начал, но потом, чем больше пил, тем трезвее становился. А за окном сгущалась мгла.

Зажёг казак свечи, что нашёл в хате, расставил их по всем углам и у окон и стал молиться перед иконой, прося защиты и чтобы кольцо это окаянное с пальца снять! К каждому шороху, к еле слышному потрескиванию свечи с опасением прислушивался.

И вот, когда ходики на стене пробили двенадцать, услышал казак, будто зовёт его кто за окном так ласково:

– Выйди ко мне, суженый мой Илюша. Томлюсь я без тебя.

С опаской подошёл казак к окну, отодвинул шторку. Видит, стоит у хаты вчерашняя девица в белом. И лицо её белое, будто неживое. А глаза закрыты. И жалобно так просит:

– Выйди ко мне, Илюша. Плохо мне без тебя.

Ужас сковал всё тело и сдавил горло казака. Но он поцеловал крестик, собрал всю свою волю и смог вымолвить:

– Оставь меня, ведьма!.. Не твой я суженый!

– Как не суженый? – Девица глаз не открывает. – Ты колечко моё надел. Значит, теперь мой ты навеки!

– А я завтра в церковь пойду, – нашёлся казак, – покаюсь батюшке. Отмолю грех и скину это бесовское кольцо.

Не успел глазом моргнуть казак, а лицо белое уже вот оно – рядом, только тоненькое стекло отделяет его от ведьмы. И глаза её страшно открыты, а в них вместо зрачков – кровь алая.

– Не пойдёшь в церковь! – шипит лицо, а бледные губы даже не шевелятся. – Не покажешь кольца! Не то плохо тебе будет. Очень плохо!

Чуть не задохнулся со страху казак, а потом видит, а это и не лицо вовсе, а белёсый туман у окна стелется.

– Фу ты чёрт! – выдохнул Илья с облегчением. – Привидится же всякое спьяну.

Посмотрел казак в другое окно, что выходит на хуторскую улицу, а там тумана никакого нет. Снова посмотрел в окно, что глядит во двор, видит: облако белого тумана через огороды тянется в сторону погоста.

«Речка там. Сырость. Вот и висит туман», – успокоил себя казак, хлебнул самогонки и завалился спать.

С раннего утра надел казак всё чистое, оседлал верного Бандита и направился в станицу, чтобы помолиться в храме.

Подал нищим, пожертвовал церкви, отстоял службу. После подождал батюшку у выхода из храма и рассказал ему без утайки про кольцо всё как было.

Отец Михаил слушал, не перебивал. Потом посмотрел сурово и позвал казака обратно в храм. Там он сотворил молитву во спасение души раба божьего Ильи. После велел казаку опустить палец с кольцом в чашу со святой водой.

Сунул Илья палец, и… зашипело кольцо. Как раскалённое, обожгло руку. Выдернул Илья палец из чаши, а кольцо осталось на дне лежать.

– Возьми его, – сказал отец Михаил, – отнеси на то место, где повстречал нечистую силу, закопай и прочти молитву три раза. Придёшь домой, окропи хату святой водой. И тоже прочти три раза молитву. Если ведьма придёт, брызни на неё этой водой и молитву читай. Попостись сегодня. Завтра снова в церковь приходи.

С опаской достал из чаши кольцо казак. Но руку больше не жгло. Глядит, а кольцо-то совсем не золотое, выковано из какого-то чёрного металла и очень старое, будто в земле долго пролежало. Удивился Илья, завязал его в тряпочку, поблагодарил отца Михаила, взял святой воды в стеклянной бутылке и отправился к старому мосту.

Хоть и день стоял солнечный, тёплый, вид погоста с могилами заставил казака поёжиться, словно от холода. Спе́шился Илья, привязал коня к перилам моста, нащупал в кармане тряпицу с кольцом, бутылку со святой водой взял и пошёл место искать. Приметил, где встретился ночью с ведьмой, посмотрел по сторонам – не видит никто – опустился на колени у края дороги, выкопал ямку, развернул тряпицу и кинул в ямку кольцо. А тряпицу отшвырнул в лебеду, что густо росла за обочиной. Засыпал кольцо землёй, притопнул сапогом, откупорил бутылку со святой водой и стал молитву читать.

На первых словах молитвы ветер откуда ни возьмись поднялся сильный. Сорвал фуражку с головы казака. Кинулся Илья фуражку догонять и аж у ограды погоста настиг. Зацепилась она за куст сухой, колючий на еле заметном могильном холмике. Зацепилась и висит. А на холмике том ни креста, ни обозначения с именем покойного. И ветер стих.

«Кто ж тут лежит?» – подумал казак и вспомнил, что за кладбищенской оградой хоронят самоубийц да ведьм. Может быть, именно про эту могилу рассказывала ему в детстве бабка Агафья? А говорила она про то, как у ограды хуторского кладбища похоронил её старший брат Илья красавицу Марью, что слыла ведьмой. Славилась красотой Марья с юности, так славилась, что аж со станицы приезжали сватать её зажиточные казаки. Но полюбила Марья простого казака Илью – брата бабки Агафьи. Так полюбила, что умереть за него была готова. А Илья любил другую – подругу Марьи – Ольгу. И вот когда узнала Марья о готовящейся помолвке Ольги с Ильёй, продала душу свою Сатане, наслала на подругу сонную болезнь, заперла её в чулане, а сама обернулась Ольгой и на венчание с Ильёй в церковь пошла.

А в брачную ночь коснулся её лица православный нательный крестик Ильи, и чары ушли. Могла Марья тогда убить Илью, да, видно, любила его сильно и повинилась. А он не простил. Связал ведьму и на круг казачий с ней вышел. Порешили казаки, что до́лжно Марью умертвить. И сделать это обязан Илья.

Перед смертью говорила Марья Илье такие слова: «Ты теперь мой суженый. Ты колечко моё надел. Значит, теперь мой ты навеки!»

Убил Марью Илья – зарубил шашкой и закопал за кладбищем. В тот же день умерла, не приходя в сознание, Ольга. А Илья скончался через год ровно в день и час смерти Марьи. Говорят, это она забрала его к себе.

С тех пор ходит в народе байка, будто каждый год в окрестных хуторах в день смерти Марьи уходит из жизни какой-нибудь молодой казак. А в ночь перед кончиной сама Марья наведывается к нему.

Вспомнил Илья сказку бабки Агафьи, кинул взгляд на заросший могильный холмик, и так его затрясло со страху, что вмиг верхом на Бандите оказался. А уже в хате понял, что не исполнил он наказ отца Михаила – не прочёл три раза молитву над кольцом. И фуражку свою оставил. Но идти обратно к кладбищу у казака ни желания, ни сил не было.

«Я вернул кольцо! Чего ей от меня ещё надо!» – пытался успокоить себя Илья. Но сам понимал, что это только отговорка, что придёт к нему ночью Марья. И ещё казак вспомнил, что на дороге у кладбища оставил он и бутылку со святой водой, что дал ему для дела отец Михаил. Посмотрел казак в окно, а на улице уж вечереет. В церковь до станицы ехать поздно. Да и стыдно будет повиниться перед отцом Михаилом в трусости.

И решил тогда Илья схитрить. Вышел он на улицу широкую и зазвал к себе в хату таких же, как и сам, казачков – молодых да лихих до самогонки.

Начался кутёж. Илья на стол поставил все свои запасы – ничего не пожалел. Пьёт и товарищей угощает, песни горланит вместе со всеми, а сам одним глазом на часы на стене поглядывает. Вот стрелки подошли к двенадцати. Подбежал Илья к окну, потом к другому – тумана на улице не видно. Только он перевёл дух, видит, открывается дверь, а на пороге стоит Марья в цветастом платье, а в руках у неё фуражка, им забытая. И лицо у неё вроде как живое, и глаза не отсвечивают красным огнём. Смотрит Илья и слова не может вымолвить. И товарищи его вмиг смолкли, глядят на красоту неземную.

– Ты фуражку забыл, – произносит Марья красивым голосом, проходит в хату и садится на лавку возле Ильи. Пристально так глядит в глаза казака. Потом обращается к его товарищам:

– Что ж вы тут одни гуляете, – с лукавой улыбкой говорит Марья. – А девчата за хутором на берегу песни поют, вас поджидают.

– Пойдём мы, – неуверенно бормочут товарищи. – Засиделись. – И начинают выходить из хаты, но от дверей как один выворачивают головы в сторону гостьи.

Илья хочет остановить их, но даже пальцем пошевелить не может под пристальным взглядом Марьи.

Как только остались они с ведьмой в хате одни, речь возвращается к казаку.

– Я же отдал тебе кольцо! – с опаской говорит Илья.

– Ошибаешься, – грустно улыбается Марья. – Посмотри там – у иконы возле лампадки.

Илья поднимается, идёт и с ужасом обнаруживает возле самой иконы кольцо. И тряпица рядом лежит.

– Как это возможно? – бормочет казак.

– Надо было делать так, как велел поп Михаил! – усмехается ведьма. – Теперь ты мой.

– Как же такое возможно? – снова спрашивает Илья.

– Обряда ты не исполнил, – говорит ведьма. – Теперь я в мире людей могу жить. Но и моя жизнь зависит от тебя. Связаны мы с тобой навсегда, Илюша, понимаешь?

– Не понимаю!

– Ты так похож на своего деда Илью! – Марья подошла, протянула руку и погладила казака ладонью по щеке. Он вначале отпрянул, ожидая ощутить могильный холод, но почувствовал прикосновение тёплых живых пальцев.

– Ты не мёртвая?

– Нет. А если ты возьмёшь меня в жёны, я проживу на этом свете всю мою загубленную дедом твоим жизнь. Скажи, я нравлюсь тебе?

Жутко было Илье, но он гнал от себя страх, помятуя, что он казак по крови и что отец его был казаком, и дед, и прадед. А казаку не пристало бояться нечистой силы.

– Нравишься! – смело выпалил казак. – Но зачем тебе возвращаться в этот мир, Марья?

– Хочу замолить свой грех, Илюша, и не скитаться вечно между этим миром и тем. Ты даже не представляешь, какое это страшное наказание – не иметь покоя. А ещё любви твоей хочу. Настоящей.

– И ты станешь мне женой?

– Лучшей жены у тебя не будет, Илюша. Я всё умею. Кохать тебя буду. А ты спасёшь заблудшую душу. Доброе дело тебе зачтётся.

– А как же твой бывший хозяин?.. – Илья побоялся произнести вслух имя Сатаны, лишь перекрестился.

– Я дала обет пятьдесят лет отслужить ему. Сегодня срок истёк. Теперь я хочу вымолить душу. Помоги мне, Илья!

Призадумался казак. Страх ушёл. Что и говорить, Марья – краса всем на зависть. Да и жениться срок уж подошёл. С другой стороны, доброе дело он совершит этим поступком – поможет покаянию грешницы. Да и в своих глазах выше станет – ведь жениться на ведьме может только самый лихой казак!

– Согласен, Марья! Вот моя рука!

– Только венчаться нам нужно этой ночью.

– Отдам отцу Михаилу всё, все свои деньги – он обвенчает.

– И изменять друг другу нельзя будет – грех это.

– Слушай, я будто не с ведьмой сейчас разговариваю!

– С бывшей ведьмой, Илюша.

– А бывают бывшие ведьмы?

– А это, Илюша, от мужчин зависит. Они могут делать женщин ведьмами, а могут и прекрасными жёнами.

– Но, чур, давай условимся, ты не будешь меня по ночам пугать.

– Если ты меня ласково по имени назовёшь, то я и не буду, Илюша. Нам ведь с тобой придётся друг друга беречь. Потому что когда уйдёт из жизни один, уйдёт и другой. Мы с тобой кольцом связаны. И пообещай, что никогда не попрекнёшь меня тем, что я старше тебя на пятьдесят лет.

– Как же я тебя попрекну: ты молода, красива. А сколько тебе было лет, когда дед Илья шашкой…

– Девятнадцать. Как и сейчас…

Наутро товарищи пришли к Илье, чтобы похмелиться. Хата была открыта. Хозяина и его гостьи нигде не было. И конюшня Бандита пустовала.

А по хуторам прошёл слух, будто в ночь исчезновения казака Ильи в станичном храме до самого утра горели свечи. Но отец Михаил на все расспросы только отмалчивался.

С тех пор прошло много лет. Илья так и не объявился в родном хуторе. Говорили разное: что убила его ведьма Марья, что уехал Илья в дальние края и увёз Марью с собой, что погиб Илья на Германской, потом – на Гражданской; после говорили, что видели Илью с красавицей женой аж в самой столице.

Но совершенно точно известно одно: молодые казаки в окрестных хуторах умирать перестали.

2010