Покинули они харчевню, можно сказать, с помпой. Мало того что с них за плотную трапезу денег не взяли, так еще, словно ненароком, попытались за эту трапезу приплатить, но царский сплетник от мзды гордо отказался, заявив, что государственные люди взяток не берут, чем окончательно ввел в ступор бедного полового. Провожал их до порога сам хозяин харчевни Парамон Нефедович. При этом, почтительно кланяясь, он деликатно намекал Виталику, что не прочь послужить отечеству за такие смешные проценты, если, разумеется, царский сплетник сумеет дожить до утра.

И, только оказавшись опять на базаре, на свежем воздухе, Виталий понял, в какую неприятную историю умудрился вляпаться. Смешно даже думать, что ему в одиночку удастся справиться с бандой матерых головорезов, подмявших под себя практически весь город. У него есть, правда, уже небольшая команда: пираты и кузнец, но для победы этого было явно маловато. Еще есть Васька с Жучком, но их трогать нельзя. Царский сплетник давно уже сообразил, что эта гвардия ему не принадлежит. Это была личная охрана его домохозяйки Янки. Есть еще какой-то Дон… вот кого бы в союзники взять, но где ж его искать? И главное, весь город теперь будет считать царского сплетника бандитом! «Вот это я прикололся сегодня! — почесал затылок юноша, — Деньги на газету и хорошую жизнь, конечно, нужны, но не таким же способом! Я же хотел абсолютно честно… на лохах заработать. А на хрена я тогда связался с пиратами? На шута они мне сдались? Да, Виталя, портит тебя этот мир. Качусь по наклонной плоскости. И что на меня сегодня нашло? У меня ж всегда принцип был: вынюхал что-нибудь, настучал в газете, получил гонорар — и в кусты, пока по кумполу не настучали! А тут, получается, крышевать кого-то начал, давить. Во придурок! Да я ж всегда отморозков терпеть не мог. Из-за этого и восточными единоборствами занимался, и в спецназ потом пошел служить, а после армии в газету, а не в МВД пошел работать, потому что в ментовке отморозков тоже хватает. Все, разбираюсь с этой бандой и начинаю новую, честную жизнь».

— Барин, ну мы это… идем куда али как? — услышал юноша робкий голос кузнеца.

Ванька Левша переминался с ноги на ноги с мешком на плече, глядя испуганными глазами на застывшего посреди базарной площади хозяина.

— Ты прав, Ваня, нам ли быть в печали? Пора идти. Хватит заниматься мазохизмом и самокопанием. Мы еще свечкой кое-кому за упокой должны поставить.

— Кому кое-кому? — завибрировал Иван.

— Ну ясное дело, не нам! Я еще не все взял от этой жизни, чтоб примерять белые тапочки. Ты, надеюсь, на погост не спешишь?

— Нет.

— Тогда какие проблемы?

Он хорохорился, хотя на душе скребли кошки, и, похоже кузнец это заметил. Виталий решительно двинулся к входу с рынка. Кузнец, с тубусом под мышкой и мешком на плечах, грузно переваливался рядом. Покинув территорию рынка, они быстрым шагом проскочили два квартала. Левша искоса поглядывал на своего хозяина.

— Слышь, барин, а может, тебе к этому… как его… к немцу обратиться? Ну который Вилли Шварцкопф. Он ить не хухры-мухры, немецкий посол. Глава купеческой гильдии. За иноземных купцов горой стоит, а тебя тут все за иноземца почитают. Я с сестрой да племяшкой в деревню, а ты на корабль и в дальние страны.

— Предлагаешь попросить политическое убежище?

— Ага. Пошли здесь, — кивнул на узкий проулок кузнец. — Тут дворами дорога короче.

Виталий, занятый своими горестными мыслями, послушно завернул в указанный проулок.

— Так что, барин? Идем к немцу это… как его… политического уё… тьфу!., убежища просить?

— Правильно мыслишь, — прошипел за их спиной голос Тугарина Змея, — но уже поздно.

— Попались, голубчики, — радостно хихикнул Соловей-разбойник.

Он стоял рядом со своим шефом, надувая щеки, готовясь к акустическому удару. Из ближайшей подворотни на узкую улочку выскочили три бородача, входивших в свиту Тугарина Змея, отрезая пути отступления. Редкие прохожие шарахнулись в разные стороны. Одна старушка со страху в процессе панического бегства даже потеряла только что купленную на базаре метлу. Переулок мгновенно опустел. Жизнь в этом бандитском городе приучила их не ввязываться в чужие разборки, особенно когда в них участвует правая рука Кощея.

— Не спеши, Соловушка, он мой.

— Знаешь, Вань, по-моему, мы не успеем до немецкого посла добежать, — обреченно вздохнул Виталик, — Ты это… лучше наши покупки прибереги, а то на рынке все сейчас так дорого. А с этими придурками я и сам разберусь.

— Покупки? — обалдело спросил кузнец.

— Ага. Охраняй.

Кузнец метнулся к плетню ближайшего подворья, прислонил к нему мешок с тубусом и встал в бойцовскую стойку, крепко сжав кулаки.

— Пусть только сунутся. У меня удар с левой ого-го!

И тут состояние обреченности сменилось у царского сплетника каким-то странным, азартно-веселым куражом. Он почесал внезапно зазудевшую грудь и с удивлением почувствовал, что татуировка под пальцами ощутимо нагрелась.

— Что, фраерок, решил без Папы со мной разобраться? А Папа тебя потом не пожурит? Хотя нет, вряд ли ему потом будет кого журить. Как разбираться будем? По законам жанра главный злодей сначала посылает вперед своих шестерок, а когда им приходит аллее песец, давится слюной от ярости и отбрасывает копыта. Асфиксия в сочетании с инфарктом миокарда страшная штука. А еще можно налететь всем скопом. Так какой сценарий ты предпочитаешь?

Юноша сорвал со свисающей через плетень ветки яблоко и надкусил наливной бочок.

— Попробуем первый. Хочу посмотреть, на что ты способен. Соловушка…

Соловей-разбойник раздул щеки, открыл рот.

— На! — Огрызок яблока наглухо запечатал гортань Соловья-разбойника, выбив по дороге пару зубов бандита. — Один-ноль! — тоном азартного комментатора провозгласил царский сплетник, — Хреновый из тебя вратарь, Соловушка. Кто бьет следующее пенальти?

Тугарин Змей кивнул кому-то из своих подельщиков за спиной Виталия. Юноша неспешно повернулся. Почему-то он не боялся удара сзади со стороны правой руки Кощея. У него словно выросли глаза на затылке, и он чувствовал каждое движение своего главного противника. Один из трех бородачей, перегородивших проулок, выступил вперед и вскинул руки.

— Барин, берегись, это лешак! — крикнул кузнец.

Ветви деревьев с двух сторон проулка перегнулись через плетни и попытались схватить царского сплетника, но он в красивом перекате вышел из зоны поражения. В процессе Кувыркания под руку ему попалась потерянная старушкой метла. Юноша упруго вскочил на ноги, наступил на метелку, резким рывком вырвал из нее черенок, прокрутил его между ладонями, изобразив мельницу, и застыл. Один конец черенка был зажат у него под мышкой, руки лежали по центру гладко оструганной палки, а другой конец черенка был устремлен в направлении лешака.

— Потанцуем?

Следующий пасс лешака заставил надломиться кучу острых тонких веточек плодовых деревьев, и они, словно стрелы с туго натянутой тетивы, рванулись в сторону царского сплетника. Но черенок метлы сам за Виталий сделал нужное дело. Обломки импровизированных стрел рухнули около его ног.

— А еще лешак называешься! Ты же, козел, природу беречь обязан! Какого хрена деревья ломаешь. Гринписа на тебя нет. Все, ты мне надоел!

Виталий перехватил черенок метлы на манер клюшки для гольфа и со всей дури шарахнул палкой по лежащему возле его ног камню. Как ни странно, «клюшка» не сломалась, а вот нос лешака, в который угодил камень, противно хрустнул и ввалился внутрь черепной коробки. Сила удара опрокинула бородача навзничь. Он, ничего не соображая, вяло закопошился на земле, и сразу стало ясно, что этот защитник природы выведен из строя надолго.

— Два-ноль! — продолжил отсчет царский сплетник. — Следующий! Ну чего застыли? Не задерживаем очередь. Шустрее давайте. У меня еще дел до хрена, а тут изволь с вами возиться.

Теперь за спиной Виталий боеспособным остался только Тугарин Змей, каждое движение которого он чувствовал буквально всеми фибрами души, а впереди два бородача, возле которых возился на земле лешак. По молчаливой команде Тугарина Змея вперед выступил следующий противник, перешагнув через лешака.

— Ваня, это кто? — непринужденно спросил юноша.

— Волхв! — радостно сказал Левша. В голосе кузнеца уже не было дрожи. В нем чувствовались нотки азартного болельщика, чья команда побеждает. — Барин, а можно я его с левой? Ежели не получится, ты потом дрыном добьешь.

— Еще чего! Стой на месте. Ишь губы раскатал! Я еще кровожадность свою не утолил, — невольно вспомнил царский сплетник Ваську, измывавшегося над пираньями, — а ты на мою добычу хлебало раззявил. Ну давай, волхв, показывай, что умеешь.

Боевой веселый азарт буквально сочился из всех пор царского сплетника. Волхв вскинул руки, и из ладоней колдуна в юношу полетели потоки огня. Что-то заставило Виталика застыть на месте в ожидании огненного шквала. Его тело на мгновение словно заледенело, и даже одежда покрылась морозной корочкой. Когда огненный шквал из ладоней колдуна иссяк, юноша потряс головой, посмотрел на обуглившийся черенок метлы в своей руке и внезапно почувствовал, что львиная доля энергии чужеродной магии не разбилась об этот ледяной щит, а просто всосалась через татуировку цветка лотоса на груди и теперь бурлила в его крови.

Пораженный волхв посмотрел на свои руки.

— Ты должен был сгореть… — Взгляд его упал на крестик, болтавшийся на груди юноши, — Как же так? Крещеный, а магией балуешься… да такого быть не может!

Волхв взметнул вверх еще раз свои руки, и из них в сторону царского сплетника полетела мощная воздушная волна, подхватывая на пути мелкие камни и обломки поломанных лешаком веток. И опять юноше не пришлось ничего делать. Волна отразилась от его тела и рванула обратно, захватив с собой по пути волхва, копошащегося на земле лешего и их бородатого подельника, которому так и не удалось помериться силами с царским сплетником.

— Оба-на! Уже четыре-ноль! — повернулся царский сплетник к Тугарину Змею. — Слышь, земноводный! Один ты остался. Рекомендую ползти отсюда по-хорошему, а то ведь в тройной узел завяжу и в зоопарк сдам. Будешь там на экскурсантов через стекло шипеть.

Глаза Тугарина стали наливаться кровью. Внезапно тело его потекло, стало удлиняться, выскальзывая из восточного халата, и начало трансформироваться в гигантскую змею.

«Да чтоб тебя приподняло и прихлопнуло, Волан-де-Морт чертов», — запаниковал юноша, не зная, чем сокрушить зарождавшегося монстра. Тело гигантской змеи взметнулось в воздух и резко рвануло вниз. От удара задрожала земля, и царский сплетник почувствовал, как начала остывать зудящая под рубашкой грудь. Татуировка честно отдала полученный от волхва заряд магической энергии, намекая, что теперь юноше надо заботиться о себе самому, не надеясь на ее помощь.

Тугарин Змей поднялся с земли уже в человеческом обличье, окинул мрачным взглядом поле проигранного боя.

— Нет, ты не маг… ты его жалкое подобие. Работаешь на зеркальных отражениях, вколоченных в тебя извне. Вот не пойму только, кто же тебя так сильно прикрывает? Ладно, так и быть. Я сообщу о тебе Папе. До встречи на Вороньей горе.

— Гав! — Из проулка за спиной Тугарина Змея появилась мордочка Жучка.

Песик сел на хвост и принялся чесать задней лапой за ухом. При этом, как показалось Виталику, он не столько чесался, сколько крутил лапкой около виска, намекая, что постоялец ее хозяйки самый натуральный идиот…