К ночи возвращались обратно, под защиту стен. Глейн шел к бочке с дождевой водой, брезгливо смывал с себя гнилую кровь, куски грязи и ошметки трупов. Место зачистки не менялось, жертв пока не появилось. Да, конечно, это было мерзко и страшно, но мертвецы неповоротливые, слабые. Рубить их все равно что косить рожь.

На второй день, спустившись в тишину таверны, Глейн обнаружил сидящую за столом Морану. Та поприветствовала задорно, помахав трубкой.

— Какого черта? — устало спросил Глейн.

— Сказала, что у меня от тебя будет ребенок, и пустили.

— Ты знаешь, что со мной за твою ложь на собрании сделают?

— Глейн, посмотри на меня и на себя. Как думаешь, кто-то мне поверил? — Морана засмеялась, но Глейн по-прежнему был серьезен, пришлось прибавить: — Не бойся. Я сказала твоему учителю правду, ничего тебе не будет.

— Правду, что ты ведьма, которую я уже три раза спасал, и один из них был от инквизиции? — Глейн сел наконец напротив, смотрел с вызовом. Выпивка была в их распоряжении, если хотели есть — кухня в правом крыле, еда в кладовке, только приготовить. Никаких слуг тут не осталось, весь город был вывезен на время, пока под стенами не перестанут качаться живые трупы.

— Ох, Глейн, ты бы сам себя давно сдал. Но нет, я сказала, что мы давние друзья и мне очень, очень-очень срочно нужно с тобой переговорить. Потому что твоя девушка беременна.

После секундного замешательства Глейн пнул ее стул. Варин мог спросить, обручался ли Глейн с кем-то, и если нет, а Морана правда ему про это соврала, то врежет как следует.

— А на самом деле что тебе нужно?

— Пришла купить кое-что.

— Все лавки закрыты. Возвращайся.

— У тебя же купить. Глейн, с твоим везением ты постоянно куда-то влипаешь. Давай так — я дам тебе метку, — Морана подвинула ему по столешнице перстень: массивный, с красным камнем и почерневшим металлом, — ты сможешь трижды вызвать сильнейшего из демонов, и он должен будет убить всех, на кого ты покажешь. Укажи короля — убьет короля. Укажи другого демона — убьет его. Скольких пожелаешь за раз. Рано или поздно ты же влипнешь так, что не вылезешь. И твой оборотень тебя не вытащит, и рыцарь с тобой же умрет, один панцирь останется. Так ведь?

— Это, вроде как, не твое дело, — огрызнулся Глейн, но Морана не обиделась — протянула руку, погладила его по щеке, словно ребенка, поцеловала в висок. Охотник не уклонился.

— Глейн, мы все тебя очень сильно любим. Он говорил, что готов один раз тебя спасти, я рассмеялась ему в лицо и сказала, чтобы он тебя за дешевку-то не считал. Но если тебя убьют, а тебя рано или поздно прижмут и убьют, то нам всем будет очень грустно и плохо. Мы привязались к тебе, даже я привязалась. Я могла попытаться купить любого из ваших, но я хотела бы, чтобы это был ты. Чтобы я могла спасти тебя.

Глейн расслабился от ее прикосновений.

— Чего он хочет?

— На каком участке сражается один из ваших?

— Кто?

— Э, нет, Глейн. Ты сначала печать возьми, а потом уже говорить будем, — улыбнулась Морана, но руку убрала.

— Ему нужен Хеган?

— Ну да, у вас же кроме Хегана никого больше не существует. А вдруг у Кроноса тут сын от обычной женщины?

— Тогда этим сыном был бы Хеган, — пожал плечами Глейн, щелчком откинул перстень к ведьме. — Я не похож на дурака. Любого тут напои, что угодно предложи — они не скажут, где Хеган. Они не идиоты. Он страшен и когда он за нас, а когда против нас — вообще кошмар наяву.

— Я же говорю — это не Хеган, — Морана поднялась. — И любого из Охотников мне тоже не надо. Кронос может вести свои игры, а я хотела спасти тебя. Но если ты в себе уверен — не умирай, Глейн.

— Постараюсь, — отозвался тот.

* * *

В предрассветной тишине стелился туман, когда начинались нападения.

— У него когда-нибудь кончатся трупы, — сквозь зубы прошипел Мэтс. Он был старше Глейна лет на десять, через висок к уху тянулся старый шрам. Такой как Мэтс даже когда рясу снимал, оставался Охотником.

— Ну не скажи, последние уже посвежее выглядят, — глухо рассмеялся Вайс. Новые фигуры проявились в тумане. Глейн пытался отдышаться, уперев руки в колени. — Живой?

Глейн махнул рукой, остальные переглянулись.

— Ты пока отдохни, потом догонишь, — Мэтс хлопнул Глейна по плечу. — Мы справимся. Смотри, чтобы тебя не сожрали.

Оставлять его не опасно — зачистка шла от стен дальше, вглубь полей. На открытой местности все довольно просто, только Глейну выносливости не хватало столько драться, и предложенные пару минут отдыха он принял с благодарностью. Оба Охотника исчезли в тумане. Где-то звенело оружие, слышался нестройный гул. Глейн отдыхал недолго — еще два глубоких выдоха. Встряхнул правой рукой и побежал догонять. Едва не нарвался в тумане на еще две фигуры, более низкие для Охотников. Но Глейн успел вовремя отвести руку, размахнуться…

И так же вовремя остановил лезвие ножа у ребер старика. Тот живой, моргал вполне осознанно, крестился и ругался не звериным воем умертвия, а вполне человеческим. Рядом за руку цеплялась босая девочка в платье. Глейн убрал нож за спину, поклонился:

— Доброе утро.

— В задницу себе свое утро засунь! Напугал, падла! Че с ножом тут бегаешь, и так страшно! На кого охотился, а?

— Зачем вы тут? Разве жителей не увезли? — поморщился Глейн, отделяя мысленно речь от оскорблений.

— Куда увезли? Совсем, что ли, остервенели… Нам говорили, праздник в городе. Король будет. А они что, всех жителей подальше угнали?

— Праздник? И много людей на него идет?

— Да, пожалуй, и много, — кивнул успокоившийся дед.

Вот они и свежие трупы, и пополнение армии.

* * *

Хотя выступать нужно было уже на рассвете, совещание затянулось до поздней ночи. Охотники составили все столы в центр, образовав один большой, будто для пира. Только вместо песен орали, кто во что горазд:

— Сразу нужно было искать некроманта, а не рубить его кукол.

— Чтобы найти некроманта, нужно было сначала всех вырубить. А потом уже шарить по лесам. А то пока шаришься…

— А то мы не искали! Разминаться ходили, нам же больше делать нечего!

Глейн молчал, прямо напротив него сидел Хеган, и он, казалось, и не слушал. Ковырял ногтем стол, даже не смотрел на присутствующих. А взгляд все-таки почувствовал, перехватил и нахмурился. Глейн тут же отвернулся.

— Тихо, — веско произнес Варин. От остальных учителей Глейн за все время еще ни слова не слышал. — Делимся на две группы. Одна спит, другая прошаривает окрестности. Потом меняетесь. Крестьян, что идут в город, проводим через умертвий, оставляем за стенами. Если вашу защиту не прорвут, то всяко безопаснее. Мальчишки из новеньких пока здесь посторожат на случай, если вы кого-то пропустите… Слышите, нет? — последнее громче, и Охотники мрачно кивнули. Глейн мысленно прикинул, в каком возрасте он мог бы справиться с зомби. С одним? С несколькими? Лет с пятнадцати, наверное, смог бы. А сколько там пятнадцатилетних привели?

— Трое в команду искать некроманта. Мертвецов не трогайте, экономьте силы, — продолжал второй учитель, и голос его оказался неожиданно скрипучим, словно у старика. — Пока отдохните, мы раскидаем по командам. Местность больше не прочищаем, сосредоточьтесь на дорогах к городу.

* * *

— Хеган пойдет, — произнес Херт, тот самый учитель со скрипучим голосом. Сел к камину, отстегнул деревянную ногу от культи.

— Тогда Глейн идет с ним, — отозвался Варин, остальные двое обернулись посмотреть на него. Третий учитель, Слаз, проворчал под нос недовольно:

— Варин, он, конечно, выжил и Слава Господу. Но ты не сравнивай.

— Это вы не сравнивайте. Глейн парень изворотливый. Попал туда, где ему силы не доставало, и везде умом брал. Когда еще я его сопровождал, оборотни девочку утащили. Стая. Оставили живой, думали родителей сожрать или тех, кто явится за ней. Девочка светловолосая, похожая на него. Глейн переоделся в рубашку. Пришел к ним, сказал, что он ее брат, просил взять его вместо сестры. А когда его сожрать попытались — тогда уже нож достал. Врасплох застал.

— И что?

— То, что Хеган слишком прямой для подлости. И слишком въедливый. А еще… крышу у него снести может, у него с некромантами свои счеты.

— Разве не с оборотнями? — глухо спросил Слаз.

— В записях ошибка. Я говорил с Хекком, его учителем. Он рассказывал, что вытащил его из замка некроманта.

— Некромант позже был, — просипел Слаз. — Уже лет в тринадцать. Хеган в его замке дня два от силы пробыл. Уверен, с ним случалось дерьмо и похуже.

— Я не буду спорить. Дайте ему Глейна.

— Он его похоронит где-нибудь на обратном пути, — подал голос Херт. Варин поморщился:

— Это еще почему?

— Мальчишки рассказывали, что-то они не поделили.

Варин усмехнулся — «мальчишки». Тридцать пять старшему из Охотников, девятнадцать младшему.

— Получается, Глейн не слишком умный, раз перешел дорогу Хегану.

— Или Хеган слишком много себе позволяет, раз стал на других срываться… Я не думаю, что любой из них поставит личные интересы превыше задания, — закончил Варин. — Там, где Хеган полезет напролом — Глейн попробует найти обходной путь. Там, где Глейн проигрывает в силе, Хегану работы на пару минут. Дайте им того, кто будет их разнимать, и отличная выйдет команда.

* * *

— Я не пойду с Хеганом, — Глейн выглядел разочарованным: столько ждал, когда у учителя появится время с ним поговорить — и такие новости. Слишком хорошо Глейн знал Варина, сразу после сказанного зажмурился и сжал зубы, получил удар в челюсть.

— Повтори, — скомандовал Варин. Он еще дважды спросит, но Глейн сдался после первого — языком ощупывая зубы, признал:

— Я был не прав. Хеган самый сильный, и я многому мог бы у него поучиться.

— Из-за чего вы грызетесь? — смягчился Варин, осмотрел свои костяшки. Он никогда не бил вполсилы, но все же левая рука слабее покалеченной правой.

— Девушку не поделили, — соврал Глейн.

— Хегана с девушкой никогда не видели.

— Все бывает в первый раз, — пожал плечами Глейн, но смотрел в сторону. Мог бы сказать, но челюсть и так болела. Зачем лишний раз получать за правду? А так, может, и не узнает никто. Не сдаст же его Хеган?

— Глейн, Хегана никогда и не увидят с девушкой. Давай так, ты говоришь правду, а я обещаю закрыть на это глаза.

— Это мы уже проходили, — Глейн отступил на два шага назад. — Надо, значит надо. А тянуть из меня, с кем и почему я грызусь, это уж, будьте добры, не теперь.

— Я хотел помочь.

— Не надо, — Глейн проговорил негромко. — Хеган меня за дело гоняет. Если прирежет — будете знать, что правильно поступил.

— Его самого за убийство Охотника четвертуют, — огрызнулся Варин, и Глейн наконец посмотрел на него — как на наивного ребенка, сказавшего глупость.

— Хеган стоит десятка Охотников. И прежде чем он десяток их не убьет, ничего ему не будет.

— С каких пор Хеган исключение?

— С очень, очень и очень давних пор, — протянул Глейн. — Я рад, что с вами все в порядке. Которые из ребят ваши ученики?

* * *

Внезапно с ними отправили Ёмина — немого Охотника. Немым он был не всегда, раньше отличался веселым и взбалмошным нравом, потом кто-то отрезал ему язык, и с тех пор Охотник был мрачен. Глейн смотрел на него долго, пытаясь понять, каким образом тот должен разрядить обстановку. Тихий и быстрый — это точно, скорее всего, его поэтому и выбрали. И разнять если что сможет, по крайней мере, поднять Глейна над землей — и Хеган уже не достанет.

Хеган тоже немногословен, поверх рясы — обрывок ткани, Охотник был замотан от шеи до самого носа. Наверное, ему холодно. Все эти дни Глейн не видел Бедвира, впрочем, как и остальную нечисть, что подчинялась Охотникам. Если не запрещено — не значит, что этим можно хвастать.

Кэйсар тоже после первой ночи в город не наведывался, словно обиделся. При Луце оборотень появлялся редко, иногда выходил к костру, чтобы Глейн почесал за ухом, иногда мелькал в лесу, но к рыцарю так и не привык. Жаль, Глейн продолжал надеяться, что они подружатся.

Ждали предрассветного тумана, чувствуя, как пекло спину чужими взглядами.

— Хеган, — окликнул Глейн спокойно, протянул руку для рукопожатия. — Давай потом разберемся.

Хеган безразлично ее пожал, и Глейн почувствовал детскую робость от того, что этот человек, которого все считали легендой, признал его.

* * *

То, что у непривычных людей вызывало бы мистический ужас, в Глейне порождало только робкую оторопь. Тени ходили вокруг них, шуршали дальше, к городу, загребая ногами землю. Стонали что-то невнятное сгнившими связками, и Глейн чувствовал себя в чистилище — толпа живых мертвецов, а они трое шли в другую сторону. Мертвые были достаточно далеко, чтобы не обращать на них внимания. Иногда кто-то вываливался из тумана, Хеган взмахивал ножом, и труп падал без головы. Обыденно и привычно, будто каждое утро в эти поля за картошкой выходил.

Территория возле города проверенная, там никого кроме трупов не осталось. Будь некромант рядом, они поняли бы сразу — в его присутствии мертвецы становились более разумными, он управлял ими, как марионетками. Но больше всего Глейн боялся услышать, как где-то зовут на помощь. Они могли и не успеть.

— Мы отклонились, — Глейн остановился, когда Хеган попытался увести их в сторону леса.

— Там лесничего домик. Его никто не проверял. Не в землянке же он сидит, — Хеган пояснил так, словно сделал этим одолжение. Но пришлось ему поверить — это они около стен зачищали, а Хеган мало ли куда успел дойти.

Глейн наблюдал за его спиной в тумане и не мог понять — что не так? Хеган какой-то слишком добрый, слишком беззащитный что ли. Навыки боя — они остались, а вот поведение вроде и то же, но есть в нем что-то. Человеческое что ли.

Пуста была сторожка лесничего, в ней оказались перевернуты и разломаны лавки, а стол выброшен на улицу. Когда вокруг ходили живые мертвецы и пока еще живые люди, Глейн воспринял это как: «Крови, трупов нет — и ладно, куда дальше?»

Дальше через реку, к летнему дому с садом. Где-то там было первое нападение. Глейн отметил, что от кладбища они все дальше, но не возражал. Если Хеган сейчас развернется и скажет: «Ой, все, дальше без меня», — то Глейн раскрутился бы на месте и пошел в ту сторону, лицом к которой остановился. То, что делал Хеган было хоть как-то полезно.

На путь ушел весь день, уже не то что тумана не было — смеркалось. Лучше всего казалось проверить дом и остаться в нем на ночь, но Глейн этого не предлагал, иначе решат, что им навязали слабого Охотника, который уже устал.

Слова о первом нападении стали сочнее, приобрели краски, и цвет их — алый. Выломаны ворота, вытоптана трава. Дверь — в щепки. Глейн задержался у забора, осмотрел сад — ухоженный, еще не успевший зарасти. Тут жили люди. Возможно, кого-то из хозяев или слуг этого дома Глейн не так давно зарубил у стен. От человеческого горя всегда не по себе, а живые мертвецы — самое отвратительное проклятье. Вампир или оборотень еще мог оставаться человеком — умертвия же теряли характер, превращались в опасный мычащий скот, и годились только умереть.

Хеган осмотрелся тоже с чем-то вроде жалости, и Глейн смотрел на это, как на чудо. Хегану жаль. Да у его цепи было больше жалости, чем у него.

Заметив взгляд Глейна, он еще попытался изобразить: «Ах, какой я злой, так что не расслабляйся», — но момент уже был упущен.

Внутри темно, тихо. Напротив двери темнела лестница на второй этаж, как разинутая пасть исполина.

— Может, привал? — предложил Глейн, заранее зная, что его не услышат. Время подгадал такое, чтобы не услышали. И от звука его голоса дом проснулся, превратился в разоренный улей.

В нем начало шуршать по нарастающей, и вместо привычного уже мычания что-то более осознанное, но по-прежнему нечленораздельное. Стоило Глейну броситься в одном направлении, к главной комнате — Хеган перехватил его за шкирку, второй рукой удержал Ёмина, потащил ко второму этажу.

— Мы нашли, — пояснил Хеган. Глейн на секунду поверил, что Хеган просто скормит его мертвецам, когда тот пихнул его к лестнице.

Мертвецы не шатались, стояли вполне уверенными, спокойными и наблюдали сверху вниз за Охотниками. Так непривычно, что это зрелище пробрало холодом по позвоночнику. Не верилось, что этим тоже голову срезать достаточно. Хеган остановился сзади — прикрывал спины. И снова отвлекся, когда со второго этажа послышалось что-то, похожее на погремушку. Нечто с шелестом подкатилось к лестнице, и остальные марионетки расступились, дали дорогу… чему-то.

Говорили, что некроманты не только могли поднимать мертвецов. Иногда они и сшивали их в причудливые куклы. Почему-то Глейн вспомнил об этом только сейчас, глядя, как в лестницу впились несколько неестественно длинных рук. Оно было похоже на то солнце, каким рисовали его дети: комок мяса в центре и лучами от него руки, никаких ног. На несколько секунд оно зависло, приноравливаясь к лестнице, и за это время Хеган произнес:

— Этот мой.

— Никто и не спорит, — выдохнул Глейн, и, прежде чем успел договорить, вся лавина бросилась к ним. Солнце из рук — безошибочно к Хегану, словно у них старые счеты.

Глейн забрал тех, что сбегали по лестнице. Ёмин — первый этаж, дверь и, вытеснив их, вывалился драться в сад. На него с Глейном пришлось где-то по пятнадцать мертвецов, более быстрых, чем те, с которыми им приходилось иметь дело. И все же никто из них не променял бы своих врагов на всего одного противника Хегана.

Того с сшитым трупом швырнуло в боковую комнату, Существо снесло косяк, загребло мусор отставшей рукой, подтянуло ее за собой, снова бросилось с шипением, но звон охотничьей цепи заставил его быть потише. В конце концов, Хеган всегда справлялся, кто бы ему ни подворачивался. Сколько бы рук у этого кого-то ни было.

Глейн наткнулся на старика первым, сначала принял за покойника, с его белым лицом и запавшими глазами. Но в момент его появления все отрубленные конечности, безголовые трупы, потянулись разом к Глейну, схватили за руки и ноги и оставили напротив высокого старика.

— Не ты, — прошипел тот, повернулся к первому этажу, где еще шла драка. — Хеган ведь с вами? Где он?

Приехали. Всем нужен Хеган. Но, пожалуй, и к лучшему — будь Глейн им, мог бы, наверное, сейчас ножом под ребра получить. Он молчал, прислушиваясь к происходящему на нижнем этаже. Тут ничего не сделать — Хеган закончит, и сам поднимется, даже если ему орать: «Беги, тебя тут ждали!»

— Хеган! — крикнул старик, тут же зашелся кашлем. Снизу все стихло мгновенно, Глейн почти поверил, что его спутники притаились, но нет, скорее, этот человек остановил мертвецов, чтобы те не мешали ему. — У меня один из ваших. Я ему конечности оторву, потом пришью обратно как попало и отправлю на вас же.

Этого еще не хватало. Глейн попытался вывернуть руку, но из-за присутствия некроманта и его личного контроля, та держала крепко, как настоящая.

— Или просто сердце ему вырву и на вас натравлю.

Это договорил уже у самого лица, и Глейн отвлекся от своих попыток высвободиться, смотрел в глаза со старательностью примерного ученика. Обидно, что так попался, но он знал ответ Хегана еще до того, как с нижнего этажа послышалось:

— Я не сделал бы лучше. Давай, старик. Убей его.

— Ты врешь, — прохрипел тот, отвлекшись от пойманного. Глейн снова попытался вывернуть руку. Некромант отвлекся, поэтому стала слабее хватка.

— Нет. Мне запретили его убивать, но у тебя получится, я уверен, — Хеган даже нож убрал, хотя за его спиной поблескивало что-то, шевелилось, и Глейн узнал в этом все того же монстра, с которым дрался Хеган. Секунду-другую старик еще не верил, и в эту паузу замешательства ослабил захват. Глейн попытался действовать быстрее, угадав, что произойдет дальше. Потому что если его смерть не напугала Хегана, то зачем оставлять его в живых? И все же Глейн не успевал, и старик замахнулся посохом.

Глейна сорвало с места, за ткань рясы потащило в угол, над ухом зарычал кто-то, пока к ним снова подбирались ополовиненные и безголовые тела. Но старик уже спускался вниз по лестнице, туда, где за спиной Хегана раскидывал конечности монстр, состоящий из одних только рук. Глейн быстро вытащил ткань рясы из зубов черно-белого пса, пообещал себе поблагодарить его потом, расшвырял пинками ползущие к нему куски трупов. Никто больше не контролировал их напрямую, они стали привычно слабыми.

— Ты убил моего брата, — рассказал некромант. — Семнадцать лет назад.

— Это не мог быть Хеган, — Глейн начал спускаться, старик обернулся к нему, и снова вскинулись те части, которые только что беспомощно царапали доски. Глейн задержался разобраться с ними, мельком глянув вниз. Длинные руки чудовища были как трон вокруг Хегана, а он оставался спокоен настолько, что, казалось, успел поладить с этим монстром, и теперь оно — его личное.

— Нет, это он. Не просто убил, — продолжил некромант, глядя прямо в глаза. — Вырвал глаза. Вспорол живот. Жег его, пытал… По частям его резал, а потом голову его оставил на праздничном блюде… Безглазую, с вырванным языком.

Надо признать, очень похоже на Хегана. Тот по-прежнему не шевелился, ждал своего противника. Если руки из-за спины попробуют атаковать — Хеган отмахнется и продолжит смотреть вверх. Некромант и не торопился подходить, и Глейн только теперь понял, в какой они ситуации. Понял, мельком глянув в окно, — мертвецы подбирались ближе, их набралась толпа. Нужно было брать некроманта в кольцо и добивать, иначе у них начнутся проблемы, из которых Хеган, может, и выберется, а вот Глейн — точно нет.

К тому же, здесь был Кэйсар. Он тут, конечно, только из-за Глейна, и очень не хотелось бы, чтобы из-за него же и умирал.

Отвлекшись на оборотня, Глейн упустил тот момент, когда между ним и некромантом появился еще один участник.

— Брат твой, говоришь, — оповестил о своем присутствии Бедвир. Все мертвецы, даже чудовище за Хеганом, моментально забыли о том, что должны сражаться с Охотниками, они устремились к центру лестницы, на защиту хозяина, облепили его и Бедвира. И в следующую секунду опали, как им и положено, мертвыми кусками мяса.

Бедвир вгрызался в сухое горло, как пес в кость, с таким же рычанием. Когда подошел Хеган, дернулся и не отдал ему труп, продолжил пить.

— Дорвался, — прокомментировал Кэйсар, который только что был псом, а теперь заворачивался в обрывки занавески. — Я бы тоже сейчас мяса пожевал, да только оно тухлое уже все.

К вампиру, который казался комичным, сейчас и подходить было страшно, даже Хеган оставил его в покое, явно собирался в обратную дорогу. И Глейн, без возможности спуститься, пока занята лестница, окликнул:

— Эй! Тебе ж тогда тринадцать было!

Хеган обернулся, взгляд был такой же стальной, каким он смотрел на некроманта.

— Он же врал… Перепутал, — неуверенно продолжил Глейн. Когда Глейну было тринадцать, он еще не мог справиться с некромантом. Те окружали себя армией мертвецов, нужно было дорогу трупами завалить, чтобы к ним прорваться. Хеган что, родился легендой?

— А если нет? — спросил спокойный Хеган.

— Эй.

Глейн вздрогнул — оторвавшись от еды, Бедвир смотрел на него горящими глазами, сам он был нервный, движения дерганными.

— Не трогай его, понял? — скомандовал Бедвир, и Глейн вздохнул — он ведь спас от Хегана эту тварь, а тот теперь вот как. Сам за Хегана заступается. Бедвир медленно пришел в себя, посмотрел на труп в руках, поднял взгляд к Кэйсару, рукавом вытер лицо, от этого вопрос получился глухим:

— Доедать будешь?

Кэйсар оскорбленно фыркнул, отказавшись. Пользуясь затишьем, Глейн обошел вампира, проскользнул мимо Хегана, выбрался искать Ёмина как единственного еще нормального в этой компании.

И нашел его труп на крыльце дома. Хеган толкнул Глейна плечом, вышел на улицу, так же продолжил идти дальше, словно ничего и не случилось. Только через пару шагов окликнул.

— Ты идешь? Или собираешься ему могилу копать?

— Он один из нас, — напомнил Глейн. — Нас с тобой так же однажды убьют.

Хеган посмотрел на него, как на ребенка, потом на труп в такой же рясе, как на нем и Глейне, потом решился на откровение:

— Когда меня убьют наконец — это будет лучший день в моей жизни.

Глейн мстительно прибавил то, что слышал от Бедвира в последнюю встречу:

— Неа. Ты бессмертный.

* * *

Когда они вернулись в город и объявили о победе, все уже были слишком вымотаны, чтобы праздновать. Обещали это отметить потом, сначала проспать неделю. И как-то сразу в городе стало тихо. Глейну было знакомо это чувство, когда дороже любого праздника, еды или веселья возможность как следует отдохнуть.

Глейн же мечтал о бане с горячей водой, но до поздней ночи там было слишком тесно и многолюдно, и ему пришлось сидеть с Варином, который молча пил и ни о чем не спрашивал. Все завтра.

— Хеган правда с тринадцати убивал? — заговорил Глейн. Учитель вздохнул так, словно ему ну вот очень нравилась эта тишина, в которой они сидели, зачем ее прерывать таким дурацким вопросом?

— С двенадцати, — ответил Варин. — Хекк говорил, что Хегану на самом деле на год меньше, чем по бумагам. Ему тридцать только через несколько месяцев.

— Он какое-то чудовище? Полудемон?

— Обычный, — Варин на всякий случай налил и Глейну. — Вы помирились?

Глейн отозвался каким-то невнятным звуком, но все же однозначно похожим на нет.

— Что ему будет, если он меня убьет?

— Он не дурак убивать Охотника.

— У него такой взгляд, что я в это как-то не верю… Интересно, народ из бани уже разошелся?

— Сходи проверь, — тут же посоветовал Варин и, на случай, если Глейн не решится, поднялся сам, прихватив со стола бутылку. — А я спать. Зная ваших, завтра с утра отмечать начнут.

— Они сутки проспят, — возразил Глейн, а все же отправился к пристройке.

Пар еще шел из трубы, но внутри не слышно было голосов, плеска воды, значит народу не так много. Войдя, Глейн заметил только одного человека, вздохнул спокойно, начал расстегивать пуговицы рубашки. С запозданием до него дошло, что единственный человек тут — Хеган, и пуговицы он продолжил расстегивать медленней, ушел от взгляда Хегана, опустив глаза ниже, и замер, словно напоровшись на лезвие.

* * *

Варин, сам бывший Охотник и все же учитель, поймал его у кровати за горло, сначала едва не сломал шею, потом присмотрелся и спросил:

— Какого?

— Я могу тут спрятаться? — попросил Глейн. Он был бледен, его трясло, в последний раз Варин видел своего ученика таким лет пять назад.

— Пошел нахер.

— Учитель, правда. Вопрос жизни и смерти. Он меня убьет. При любом из Охотников убьет, а при вас не станет.

— Глейн, мне пятьдесят семь. Если у меня будет ночевать мальчишка из учеников, у которого своя комната, я потом до смерти не отмоюсь. Так что иди к черту и помирись с Хеганом!

— Я не смогу помириться с ним, потому что без башки это будет сложно сделать!

Варин прислушался — постоялый двор, который несколько часов назад казался таким же вымершим, как весь город, теперь гудел тревожно. Правда, может, случилось что?

— Глейн, вали. Если Хеган тебя прирежет, значит я зря время на тебя тратил.

* * *

У Луца тоже рефлексы, и с кровати он вскинулся, стоило только открыть дверь. Но при виде Глейна успокоился и лег снова спать.

— Нет-нет-нет! — Глейн бросился его тормошить. — Луц, вставай! Нам надо уходить отсюда. Бежать!

— Почему? — не понял Луц, но из-под одеяла выбрался. Глейн быстро начал одевать его в латы.

— У нас с Хеганом истек срок перемирия, он ищет меня, чтобы убить.

— Да ладно, Хеган не станет при ваших…

Очень вовремя, как раз в эту секунду, с улицы послышалось:

— Где этот ублюдок мелкий?!

Глейн многозначительно поднял палец вверх и быстрее справился с латами. Луц замолк, активнее засобирался.

* * *

Все холоднее становилась осень, а ночевки в лесу менее удобными. Приходилось искать место для ночлега под крышей.

— Знаешь, когда я один путешествовал, было сложнее, — рассказывал Луц. На горизонте вдалеке виднелся забор: то ли деревня, то ли небольшое владение. В любом случае уже темнело, холодало, хотелось верить, что дальше идти не придется. — Открывали дверь, видели здоровенного рыцаря и говорили, что мест нет. Боялись. В замки пускали охотнее, но попробуй их найти, эти замки.

— Я слышал, хотели сделать специальные домики, где нам можно будет ночевать, чтобы не напрашиваться к жителям, — вспомнил Глейн. Он был завернут в шарф до глаз. Кажется, Луцу несмотря на все висящее на нем железо не было холодно, а вот Глейну — до дрожи. Из города, около которого убили некроманта, они спешно сбежали всего дня три назад, а уже так изменилась погода. К тому же в полях ветер пробирал до костей.

— Почему не сделали? Отличная идея, — поддержал Луц.

— До сих пор обсуждают, — вздохнул Глейн. — Если Хеган сдохнет, никому не оставив заработанное, то его денег хватило бы на такие вот домики.

— Нет, ну Хеган ведь еще не стар. Он может жениться на достойной девушке, оставить все ей и детям, — рассудил вслух Луц. Наверное, Глейна это чем-то задело и всю оставшуюся дорогу до ворот он молчал.

Они вышли к большому крестьянскому владению. Из тех, где хозяину кроме детей помогали нанятые работники, слуги. Открыл, правда, сам хозяин — плечистый мужичок. Сначала хмурился, рассматривая Луца, потом перевел взгляд на Глейна, и лицо его стало более приветливым.

— Добрая ночь. Охотник хочет переночевать тут?

— Со спутником, — кивнул Глейн. — Я могу заплатить, если нужно.

— Отчего бы и не заплатить, — согласился хозяин. — Много не возьму. Я покажу, куда можно пройти, но там уже есть гость.

— Ничего, — радостно согласился Луц. — Мы совсем не против тесноты.

Глейн старался не ходить по торговым трактам, потому что и нечисть туда особо не лезла. Поэтому встретить в хуторе на окраине еще одного путника — странное совпадение. В том, что это не совпадение, Глейн убедился, когда хозяин привел их в маленькую пристройку, по-видимому, для слуг. Сейчас она пустовала, потому что недавно закончился сбор урожая, и для троих тут оказалось места достаточно. Пообещав прислать кого-нибудь из слуг с ужином, хозяин, по-прежнему бодрый в такой поздний час, ушел. Луц снял перчатку, прежде чем протянуть руку второму гостю.

— Доброй ночи. Мы тоже оказались в этом месте застигнуты ночью. Я Луц, а мой спутник Глейн, а вас?..

— Его зовут Кэйсар, — произнес стоящий в дверях Глейн. Парень поднялся из-за стола, улыбнулся рыцарю вполне дружелюбно.

— Мы же встречались, — приветливо напомнил он. — Забыл?

— Простите? — извинился Луц. Кэйсар явно наслаждался происходящим, отступил на шаг назад, упал, и в следующую секунду из его одежды выбрался черно-белый крупный пес. Луц шарахнулся, но взял себя в руки, кивнул:

— Да, я помню.

Кэйсар не показывался ему на глаза. Но во время ночевок в поле, когда полагал, что рыцарь заснул, подходил к Глейну. Иногда устраивался к нему под бок большой собакой, грел. Глейн открывал глаза, сонно моргал и засыпал снова. Кэйсар успевал уйти до того, как все проснутся.

— Ты хотел поговорить? — Глейн по-прежнему стоял у двери, и это внушало Луцу опасения по поводу оборотня. Не вся нечисть плохая, но та, от которой Глейн держался подальше — да.

Кэйсар вернулся в человеческий облик, подобрал с пола одежду, без спешки начал одеваться.

— Ну да. Я решил, что хватит бегать за вами по кустам. Вашей компании не помешает третий. Все равно я всегда рядом был.

— Без проблем, — кивнул Глейн. — Тогда я должен одеть на тебя ошейник.

Кэйсар замер на секунду, улыбнулся и продолжил застегивать рубашку.

— Неа. На рыцаре же нет ошейника.

— Он человек. Я ничего не могу сделать, это наши правила. Иначе нечисть просто набивалась бы к нам в друзья, а потом загрызала во сне. От нас требуют гарантии, что тот, кому мы доверились, не попробует перегрызть нам глотку.

Луц схватился за рукоять меча, когда стремительным движением Кэйсар оказался около Охотника. На несколько секунд челюсть у оборотня удлинилась до собачьей, прорезались клыки, но только щелкнули у горла Глейна. Тот не сопротивлялся, глаза прикрыл, и все. Руки все так же были опущены.

— Ты не веришь, что я смогу тебя убить, — пояснил Кэйсар с улыбкой.

— Я часть клана, которому плевать, во что верю и что думаю я.

— Я твоей собачкой не буду, — Кэйсар больше веселился, он злился. — Я хочу быть равным. Хочу быть защитой. Я спас тебя. Ты должен мне.

— Должен что? Я могу расплатиться деньгами. Во сколько ты мою жизнь оцениваешь? — Глейн тоже злился, сорвал с шеи шарф, но Кэйсар улыбнулся, открыл рот ответить что-то. Его перебил стук в дверь — слуга или кто-то из детей хозяина с молоком и хлебом.

Глейн и Кэйсар замерли, словно если не шевелиться — их не видно. От двери только отодвинулись, позволяя пройти. Луц тут же нашел предлог сбежать:

— На дворе темно. Пойдем, я провожу, а ты покажешь мне колодец.

«Ну вот, — провожая его взглядом, подумал Глейн, — выгнали на холод».

— Я хочу быть частью твоей команды, — когда они остались одни, продолжил Кэйсар. Глейн не торопился переодеваться — сейчас нужно идти к этому колодцу возвращать Луца.

— Нет у меня никакой команды.

— Хочу путешествовать с тобой, не прячась при этом по кустам. Ночами ты уходишь в чужие дома, за тобой закрывается дверь, и меня съедает мысль, что тебе может понадобиться помощь.

— Я припоминаю, как мы познакомились, — нахмурился Глейн, будто правда подзабыл. — Это ведь ты был той собакой, чья шерсть была красной от крови. Это ведь я разогнал остальных, а теперь ты веришь, что есть что-то, с чем я справиться не могу.

— Есть, — подтвердил Кэйсар. — И ты постоянно в это лезешь.

Глейн задумчиво кивнул, оттолкнулся от стены, развернулся к двери.

* * *

Луца он нашел у колодца. В промозглом холоде ночи тот умывался ледяной водой, вытирал смоченной тряпкой шею.

— Простудишься, — произнес Глейн. — Пойдем обратно. Мы поговорили.

И по выражению лица рыцаря понял, что Глейн, может, и поговорил, а вот с ним еще не все наговорились.

— Сэр Глейн, — начал Луц со вздохом, который особенно Глейну не понравился, продолжил вытирать шею и руки до локтей. — Я понимаю, что кто я такой, чтобы тебя учить, как себя вести… Но правила не просто так написаны. Ты учил меня, что есть хорошие оборотни, вампиры… может даже и упыри не такие плохие. Но если скрывать нечего, то и ошейник не помеха…

Глейн прислонился к углу.

— Все не то, — продолжал Луц, стараясь не смотреть на него. — Ведь тогда… когда мы встретили его впервые, я же спросил тебя, оборотень ли это? А ты соврал… Чего ты боялся? Что я не пойму?.. Ты же постоянно и всем врешь, Глейн. И я думал, что это для благого дела. Но тогда в чем было твое благое дело? Обмануть меня? Ты мог сказать, что он оборотень. И доверить мне решение, хочу я ему помогать или нет. Видел ли я когда-то тебя настоящим? Или и для тебя я просто сила, которой тебе так не хватало. Как заклинание, которое можно с собой таскать… Глейн, ты же почти священник. Ты же молишься, я видел. Но при этом постоянно врешь всем. Врешь мне…

— Я не священник и тем более не святой. Наверное, стоило сказать это сразу после того, как представился. Да, я не доверял тебе. Что теперь? Ты пойдешь своей дорогой? — уточнил Глейн. — Я могу отвести тебя на собрание. Любой другой Охотник не откажется от твоей компании и силы. Ты не доставлял мне хлопот…

— Что, правда? — зло переспросил Луц, и Глейн впервые за почти пять месяцев их путешествия увидел его таким. — Я думал, что ты объяснишь. Извинишься. Пообещаешь хотя бы мне, другу своему, с которому столько дорог прошел, никогда не врать больше. И, наконец, перестанешь продолжать подвергать опасности нас обоих, выгонишь этого оборотня и заставишь его либо ошейник надеть, либо никогда больше к нам не приближаться.

— Я не собираюсь прогонять его, — Глейн оторвался от угла, ему стало совершенно все равно, даже если Луц тут всю ночь проведет. — Ты… ни хера не понимаешь. Думаешь, если я что-то про себя рассказал, то все ясно. Думаешь, что если у меня в семь не было выбора, и я пошел в Охотники, то более взрослым уже не могу выбирать…

— Просто думал, что мы друзья, — вместо злости в Луце проснулось что-то по-детски беззащитное, взгляд стал открытым, виноватым. Но Глейн, уже разозлившись, ответил емким и не совсем приличным словом, равным по значению: «Нет», и ушел. Всю дорогу к пристройке ругался на себя за то, что поперся снова на улицу мерзнуть, чтобы зачем-то вернуть Луца, которому, казалось, и не холодно совсем, раз он купаться еще полез.

Кэйсар встретил его как ни в чем не бывало — закинув ноги на стол, пил молоко. Хлеб лежал нетронутым, и Глейн оторвал себе кусок, налил молока в другую чашку.

— Не нашел? — спросил Кэйсар.

— Ему тут жарко, — огрызнулся Глейн. Кэйсар, почувствовав угрозу в голосе, решил не нарываться.

Время позднее, ужин быстро свернулся, и у Глейна хватило совести оставить для Луца ломоть побольше. Ночью кровать, на которой должен был спать рыцарь, пустовала — он так и не вернулся. Каким-то звериным чутьем Кэйсар знал, что Охотник не спал, никак не мог успокоиться. Не скрываясь, в полный голос, оборотень спросил:

— Так почему ты отказался от ведьмы? Уж не из-за охотничьих принципов же, иначе ночевал бы я сейчас на улице. Не нравится или не по зубам?

— Я не думаю, что она всерьез. К тому же, она невеста одного из сильнейших демонов, — задумчиво ответил Глейн. — Я видел его. Это ожидаемо… Рядом с ним я чувствовал себя мальчишкой. И не мог перестать думать: «Я сдохну? Я теперь сдохну? Почему я еще живой?»

— И ты решил не нарываться? А если бы не было демона?

Глейн закрыл глаза и сделал вид, что заснул, лишь бы не отвечать. Хотя оборотень все равно знал, что это ложь, но и такой ответ принял.

* * *

Глейн проснулся перед рассветом. Увидел, как Луц доедал свой ужин, сидя к нему спиной и задумчиво покачиваясь на стуле. Гнев прошел, и Глейну стало неловко за вчерашнее поведение, но он молчал. Думал, что еще будет время объясниться.

Но утром вещей Луца в доме не оказалось.

— Рыцарь ушел на рассвете, — удивленно пояснил заглянувший утром хозяин, когда Глейн расплачивался с ним за ночлег. Стоило двери за ним закрыться, как Кэйсар зевнул, все еще валяясь в кровати, отмахнулся:

— Да ну и черт с ним.

* * *

Глейн не любил земли, граничащие с теми, где контроль полностью был отдан нечисти. Там была уже чужая территория и страна, но никакие пограничные стены не сдерживали то, что наползало с тех земель. И ладно если бы просто приползало.

— Детей, — произнес священник, замолк, пытаясь справиться с эмоциями, — они в лес пошли… Тут же стена, тут безопасно. Да и недалеко они были — родители крики услышали. Что под рукой было похватали, а уже поздно.

— Их еще можно спасти? — спросил Глейн, вместо того, чтобы уточнить, убили их или похитили.

— Спасти? — священник сморщил нос, старался говорить без эмоций, но актер из него получался плохой. Он же наверняка и крестил когда-то этих детей. — Там их земли. Я не хочу, чтобы Охотник умер, потому что мы попросили его сделать невозможное… Просто найдите, как они сюда попали, где в стене дыра, мы бы залатали и…

— Дети живы? — спросил Кэйсар, улыбнулся задорно, почуяв новое приключение. — Ну, давай, старикан. Их живыми забрали или на месте сожрали?

— Забрали, — ответил священник, прощая в этот момент и звериный оскал Кэйсара, и его неуважение.

— Глейн, что ты задумал? — повернулся к нему Кэйсар. У Охотника белели скулы, он нахмурился, кивнул на книгу перед священником.

— Сколько у меня денег?

— Чуть больше трех сотен.

— Я хотел бы забрать все. Далеко отсюда город? И мне нужно знать, сколько детей пропало, описания… Чтобы не получилось, что я кого-то не забрал.

* * *

В стенах были ворота, люди никогда не возражали против того, чтобы кто-то из нечисти уходил в свои земли и больше не возвращался. А вот с той стороны их под любыми предлогами не пускали.

Карета с белыми лошадьми остановилась у поста, из одной дверцы вывалился уже довольно пьяный оборотень в камзоле, помахал стражникам, как слугам:

— Че стоим? Не видите, я домой возвращаюсь?! Открывайте ворота!

— Вы должны доказать, что… — начал один из стражников. Оборотень зло отмахнулся, упал на четвереньки, и перед каретой уже стоял черно-белый пес. Сидящий на козлах другой оборотень засмеялся этому, как шутке. Хозяин его превратился обратно, с сожалением посмотрел на валяющийся на земле камзол, позвал:

— Глейн! Глейн, вылезай! Подбери!

Осторожно из кареты выбралась молодая девушка в широком ошейнике, послушно подобрала одежду, вернулась обратно. Оборотень поклонился, голым забрался в карету.

Ворота открылись.