— Долог путь, на который мы вступили и идет он от начала и до конца жизни. Ни солнце Аккры, ни облака Тамале ему не помеха. Но не надо думать, что путь этот повсюду гладок. Извилистый, он проходит через тысячи радостей и невзгод, рассеивает, как дым, призрачные надежды тех, кто полагает, будто человек рождается на свет лишь для того, чтобы стать великим. Он вымощен благими намерениями тех, кто решил сделать что–нибудь для Африки. Ты для меня не рыночная торговка, которую интересуют лишь барыши и которая в первый же день обманула меня так, что навеки завладела моим сердцем. Ты для меня не юная африканка, скопившая нечестным путем богатство и думающая только о том, как бы приумножить свое серебро и банковские билеты. Ты для меня не та неграмотная женщина, о которой кричит весь город лишь потому, что ее деньги не дают покоя людям образованным, но небогатым. Мне твои деньги не нужны. Я хочу пройти вместе с тобой свой жизненный путь — и пусть он будет как можно длиннее, — дабы помочь нашей стране, а возможно, и всему нашему континенту создать те великие ценности, которых ждет от него человечество. Мне не деньги твои нужны. Мне нужно, чтобы ты была неутомимой и честной в работе. Я хочу повернуть на пользу твое невежество и открыть глаза тем, которые, как и ты, мечтают, сами того не сознавая, участвовать в борьбе за свободу. Твое незнание поведет меня вперед, так слепец инстинктивно преодолевает препятствия на пути, не зная, не видя его красоты. Я хочу, чтобы твоя красота помогла мне понять красоту наших старинных статуэток и масок. Я хочу, чтобы ты послужила моделью новому искусству, искусству, чурающемуся казенщины и проповедующему подлинную красоту форм, линий, движений, идущих прямо из сердца. Я хочу, чтобы ты жила и помогала мне жить одной жизнью с моей родной землей, хмелеть от собственного счастья, о котором поет на рассвете душа, ожидая прихода нового дня.

— Ты напился, Спио? — сказала Эдна.

— Наш с тобой путь, Эдна, это путь людей, которые хмелеют не от спиртных напитков — пусть они остаются уделом развращенных народов‚ – но от живой крови новых свершений, что помогает нам постичь последние достижения науки, побуждает нас ковать оружие, которое созидает, а не разрушает.

— Ты с ума сошел, Спио!

— Я знаю, сейчас ты меня не поймешь. Но я ни минуты не сомневаюсь в том, что в один прекрасный день твои глаза прозреют и ты увидишь жизнь своего народа такой, какая она есть на самом деле, а не в границах рынка города Аккры. Я снова повторю тебе все это, и ты поймешь. Потому, что ты станешь женщиной новой Африки, которая прозревает дальние горизонты и ведет к ним своего мужа.

— Послушай, Спио, я только сейчас поняла, насколько мы с тобой разные. Объясни мне, что ты от меня хочешь?

Мам сидела в своем глубоком кресле и отдыхала. Она делала вид, что дремлет. Но Эдна, которая отлично ее знала, была уверена, что бабушка внимательно прислушивалась к каждому слову Спио. Поэтому–то она и задала Спио прямой вопрос, ибо ответ на него должен был раз и навсегда все поставить на свои места. Это и понятно, если вспомнить, что Спио еще никогда во всеуслышание не просил руки Эдны, во всяком случае, в присутствии Мам. Бабушка тоже навострила уши, хотя и продолжала притворяться спящей, так, мол, она замучилась за день. Кстати, в это было легко поверить, потому как Мам провела ужасное утро, лично присутствуя на суде и следя за тем, чтобы никто не посмел отнять у нее «ее дорогую девочку».

Эдне пришлось фигурировать в качестве свидетельницы на суде над Анжелой. И понятно почему: она считалась подругой обвиняемой. Но Мам, зная, что Джин и Анжела не скрывали своего отношения к «ее дорогой девочке», вбила себе в голову, что Анжела вполне способна взвалить часть вины и на Эдну, которая, по ее мнению, никакого отношения ко всей этой истории не имеет. Мысль эта преследовала Мам еще задолго до суда и даже вплоть до конца судебного заседания. Потому она так и устала, устала по–настоящему, но тем не менее совсем не собиралась прилечь после обеда, когда уже никаких судебных заседаний не предвиделось. Слыханное ли дело, чтобы рыночная торговка завалилась спать среди бела дня?

Мам думала также о своих товарках, которые тоже пришли утром в суд, чтобы успокоить ее, а если надо, и поддержать в трудную минуту. Узнав, что Эдна «должна предстать перед судом за то, что не совершила ничего преступного», торговки выбрали целую делегацию, которая в любую критическую минуту должна была протянуть руку помощи ашантийской куколке и ее бабушке. Правда, делегации ни во что не пришлось вмешиваться, так как, учитывая показания тетушки Джин, все внимание суда было направлено на Бюнефо‚ вернее, на его роль во всей этой истории. Таким образом, Эдна оставалась в тени, ей пришлось ответить лишь на несколько вопросов, непосредственно относящихся к несчастному случаю, и только. Но все равно моральная поддержка делегации женщин была утешением для Мам. Она чувствовала ее все время и была уверена, что в случае, если Эдна окажется на скамье подсудимых, женщины будут действовать решительно и сумеют принудить суд вынести справедливое решение, основанное только на фактах.

Обо всем этом и размышляла Мам, пока беседовали Спио и Эдна. Просто стыдно пойти лечь в постель, когда остальные торговки уже вернулись на рынок после обеденного перерыва. Остаться дома — это другое дело: надо же прийти в себя после всех пережитых ‚волнений. Сидеть в кресле не так уж стыдно. Здесь можно по желанию или спокойно дремать, или бодрствовать. Когда Спио начал произносить свои длинные ученые тирады, Мам находилась в блаженном состоянии полудремы или, если угодно, полубодрствования. Но вопрос, который Эдна задала Спио, окончательно прогнал дрему, и Мам насторожилась.

— …Чего ты, в сущности, от меня хочешь?

Мам напрягла слух. Спио, не задумываясь, ответил:

— Хочу, чтобы ты согласилась выйти за меня замуж.

— А… ты уверен, что хочешь этого? Даже после того, что произошло?

— А что произошло? Ты имеешь в виду всю эту историю с Джин и Анжелой?

— Да. И ты не изменил своего мнения обо мне?

Эдна и сама не понимала, почему она задала этот вопрос. Конечно же, ей хотелось услышать от Спио еще раз тот же самый ответ, и в то же время она невольно подумала, что не следовало, наверное, заострять внимание на не слишком–то приглядных сторонах ее жизни. Ведь если мужчина так решительно, как Спио, заявляет, что хочет жениться, то какие могут быть на сей счет сомнения? Продолжение разговора, к счастью, только подтвердило это.

— Не понимаю, почему это я должен менять свое мнение о тебе? — удивился Спио. — Если бы я узнал, что ты и вправду хотела убить Джин, может быть, я и подумал бы еще. И, конечно, у меня не хватило бы духу просить твоей руки, если бы я знал, что тебя интересует Бюнефо. Но теперь, когда…

Спио не успел закончить фразу. На пороге появилась тетушка Принцесса в сопровождении своего супруга, господина Тетейя, а их вместе видели редко. Решительно, день выдался особенным!

Мам с легкостью, не свойственной ее возрасту, поднялась с кресла и бросилась к ним навстречу:

— Вы представляете, о чем они говорят? Вы слышали? — спросила она их.

— Нет.

А я вот слышала, уж поверьте, прекрасно слышала, собственными своими ушами. Они оба, наверное, считали, что я сплю, а я просто притворялась, хотела послушать, о чем пойдет разговор. И слушала в оба уха, дети мои. Принцесса, Тетейя, объявляю вам приятную новость: они решили пожениться! Они сами об этом сказали.

— Эдна, доченька, это лучшее, что ты могла придумать‚ – сказала тетушка Принцесса. — Иначе не исключено, что Джин, выйдя из больницы, снова постаралась бы отбить у тебя Спио.

— Бедняжка‚ – сказала Эдна. — Когда она выйдет, на нее страшно будет смотреть. Только и останется, что жалеть ее, правда?

— Теперь, если все обойдется, ей уж нечего будет думать о браке с Бюнефо‚ – заметила Мам.

— С этим прохвостом! — сказала тетушка Принцесса, в душе которой была еще свежа обида, нанесенная ей Бюнефо. — Вот его–то как раз и надо было отправить в тюрьму вместо бедняжки Анжелы. Подумать только! Из–за него случилось такое несчастье, он будет спокойно себе жить, а другие всю жизнь будут из–за него страдать… Вот уж поистине, Мам, нет справедливости при теперешнем режиме, который ты со своими торговками установила у нас в стране. А знаешь, что сказал Бюнефо утром, когда выходил из зала суда? Он спускался по лестнице и, вытирая со лба пот, говорил: «Одно дело сделано. Теперь надо постараться освободить Анжелу из тюрьмы». Я сама слышала. И знаешь ли, мать, что потом будет? Он освободит из тюрьмы Анжелу и, конечно же, женится на ней. А бедная Джин останется ни с чем!..

— Бедная Джин, бедная Джин‚ – перебила ее Мам. — Не слишком ли ты ее жалеешь, Принцесса? Вдруг чуть ли не святую из нее делаешь. Ты что, забыла разве, какие гадости она устраивала, чтобы выставить Эдну в самом неприглядном свете перед Спио? Забыла, как она старалась обмануть собственную свою подругу? Может быть, из–за нее–то Анжела и дошла до такого состояния, что решилась на преступление?

— Значит, ты тоже признаешь, что Анжела совершила–таки преступление. Однако, уверяю тебя, Бюнефо найдет способ освободить ее из тюрьмы. И все в конце концов уладится и единственной, кто на всю жизнь сохранит страшные воспоминания об этой истории, окажется Джин. Действительно, в этой стране врачей, даже преступников, в тюрьму не сажают. Другое дело, если они вмешиваются в политику! Я лично считаю, что при типом режиме нет справедливости!

— Принцесса, подожди, пока мы вернемся домой! — взмолился Тетейя. — Там уж доканывай меня своими жалобами на социальный строй! Тем более что новость, которую я только что услышал, вполне искупает все пережитые нами в эти дни тревоги за нашу любимицу Эдну. Итак, насколько я понял, вы, молодые люди, собираетесь вступить в брак, не так ли?

— Если Эдна согласна‚ – ответил Спио.

— И если Мам, тетушка Принцесса и ты тоже, господин Тетейя, ничего не имеете против, — поправила его Эдна.

— Мы? Да, конечно, ничего! — ответили они хором.

— В таком случае, — сказала Эдна‚ – я отвечаю тебе: «О'кей, Спио».

— С вашего разрешения, мы с Принцессой будем вашими свидетелями на свадьбе, предложил господин Тетейя. — Согласны?

— Согласны.

Мам уже наливали всем в стаканы виски из бутылки, чудом появившейся из сундука, причем забыла даже предложить сесть тетушке Принцессе и господину Тетейя. Так часто бывает: не успев еще устроиться как следует, уже справляют свадьбу. Накопленное годами богатство интересует лишь тех, кого еще не коснулось в жизни настоящее счастье.