Говорили Марье Акимовне соседки: «Славные у вас, Марья Акимовна, детки. Только вот старший – беда: Не годится совсем никуда! Не оберётесь с ним, Акимовна, неприятностей: Вы бы с ним без деликатностей! Совет наш прямой: Заманите вы Иисуса домой, А дома – под крепкий замочек: Посиди, дескать, мил-сыночек! А то ты стал больно востёр,- Подведёшь себя и мать, братьев и сестёр! Начальство-то ведь всё замечает,- Начальство, не ровён час, осерчает: Тебя – в смирительную рубашку, А нас, твоих родных, - в каталажку За то, что дали тебе поблажку У чужих всё слоняться ворот Да будоражить народ!.. Сделайте, Акимовна, с Иисусом что-либо!» - «Спасибо, родные, спасибо! Помогли вы мне добрым советом, Уж и сама я думала об этом!» - Марье Акимовне сердечной Надоело быть в тревоге вечной,- Как передают евангелисты Марк и Матфей, Взяла она остальных сыновей И пошла за Иисусом следом… Попали они на великий шум: Иисус своим бредом Взволновал весь Капернаум! Есть у простого народа качество: Интересуют его любое чудачество; А тут вот новый пророк объявился! Так возле дома, где Иисус остановился, От любопытного народу Не было уж проходу,- Слушали Христа и говорили вслух: «Да ведь в нём нечистый дух!» И дразнили вопросами ехидными, И оскорбляли словами обидными, И довели до такого раздражения, Что он пустил в ход крутые выражения: - «Сволочи вы и больше ничего! Выкусили!? Во!» Народ, что это слышать сподобился, Немало в свою очередь озлобился. И была б тут Иисусу опять западня, Когда б за него не вступилась родня И не стала пенять иудеям: - «И не совестно вам, лиходеям!? Человек ведь «ни бе, ни ме»! Не в своём, как говорится, уме, А для вас всё равно, что игрушка!» - Заплакала мать-старушка: - «Сыночек ты мой! Вернулся б ты с нами домой! В хозяйстве нужна нам подмога,- Оставь свою блажь, ради бога! Не жди материнского проклятья!» - И сказали Иисусу его братья, Ёся, Сеня, Иуда и Яша: «Слушай, дурак, что говорит мамаша!..» Иисус был всё же со смекалкою: Завидев мамашу с суковатой палкою И братьев Ёсю, Сеню, Иуду и Яшу, Сопровождавших мамашу, Стал он плести: это как понимать – «Ко мне братья и мать!?» От родных всенародно едва не отрёкся, Но потом как-то сразу спёкся: - «Что ж, вернуться домой…я не прочь». И тайком в ту же ночь, Раскусив хитрость материнскую, Удрал в страну Гадаринскую.