Кулак Ермил Ермилыч занемог, Лежит, не чувствуя совсем ни рук, ни ног, Хрипит, глазами дико водит: «Ой, — стонет, — смерть моя… Ой, ой, конец приходит!» — В избе пошёл переполох, Семейство всё вокруг болящего хлопочет; Послали за попом: «Ермил-де очень плох, — Собороваться хочет». Явился поп. За плату в пять овчин Над умирающим отбрякал скорбный чин. Отбрякал честью, по канону; Потом, усаженный за стол, распялил пасть И так нажрался самогону, Что прямо страсть! — Забывши, что в углу под «спасом» Хозяин при смерти, стал батя диким гласом Такие песенки похабные орать И по избе ходить таким задорным плясом, Что у хозяина тем часом Продала всякая охота помирать: Весь распалившися от батиной забавки, — «Ай, батя!» — завопил Ермил, махнувши с лавки. — «Ай, батя! Ты ж прямой целитель-Пантелей!.. А нукося и мне стакашечку налей!»