— Милейший, не подбросите до города? — спросил у сутенера Олаф, подписав необходимые бумаги и отдав задаток за парня.

— Отчего же, подброшу. Рядом с охранником есть еще одно место. Устроит?

— Вполне, премного благодарен.

Олаф занял третье кресло впереди, и широкий просторный мобиль двинулся к городу. Олафа подбрасывало на всех ухабах, и он по достоинству оценил мудрость и заботу хозяйки в том, что она на обе машины поставила хорошие рессоры. Дорого, конечно, но это того, безусловно, стоило. И с каким удовольствием он ехал обратно на хозяйственной машине.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Антония, обернувшись на спутника.

— Кир, миледи, — хорошо поставленным низким голосом ответил он, поравнявшись с девушкой.

— Кир, а расслабляющий массаж ты умеешь делать?

— Непременно, миледи, — вежливо отозвался парень. Он не пытался к ней прикасаться без разрешения, не придерживал за талию, не целовал руки. Похоже, они поладят.

— Хорошо, Кир. Тогда сначала мы примем горячую ванну. У меня был сложный день.

— Прикажете принести напитки и фрукты? — ненавязчиво уточнил парень.

— Все уже там.

В ванной парень посмотрел на графин с лимонадом, оценил ряды баночек с шампунями, кремами и прочей косметикой. Он вежливо поинтересовался, какие ароматы больше нравятся Антонии и выбрал масло для массажа.

Кир быстро разделся, помог хозяйке, залез в ванную и подал девушке руку.

Антония лежала в ванной, откинувшись на грудь парня, который мягко массировал ей руки и шею. Кир время от времени протягивал ей бокал с зеленым чаем и лекарские расслабляющие настойки. Мысли о допросе стали уходить на второй план, и на короткие несколько минут Антонии почудилось, что она не одна в этом мире. Вот так лежать с кем-то, кожа к коже, и чтобы его дыхание шевелило волосы на макушке — это высшее наслаждение.

А потом парень потянулся к груди, и наваждение исчезло. Антония вздохнула. Ну что же, самообман пора заканчивать. А мальчику пора выполнить свою работу.

— Поможешь вымыться? — спросила она, протягивая мочалку. Получив первую разрядку, улыбнулась парню.

— Там на полке полотенца, дальше в комнату.

Тот понятливо кивнул и по-прежнему молчаливо отнес укутанную в махровую ткань девушку на кровать. Нет, определенно, в этом клубе элитных эскорт услуг весьма недурно воспитанные мальчики.

Как в прошлый раз, полностью снять приступ одним только присутствием "мальчика" и массажами не удалось, но он прошел намного легче, чем Антония ожидала. Правда, Кир изрядно напугался, когда ее в первый раз скрутило, но подоспевший на его крик Олаф прояснил ситуацию, и до утра оба мужчины попеременно дежурили возле Читающей. Олаф по телефону узнал у лекаря хозяйки указания, и они с Киром отпаивали Антонию прописанными настойками. А когда ее тошнило, переглядывались и поили заново.

Утром Кира уже не было, а Олаф почти привычно обнаружился дремлющим в кресле. Голова у Антонии болела, но приступ сошел на нет. Оглядевшись, она поняла, что уже не совсем утро. Потянула за шнурок вызова прислуги, поморщилась, потому как каждое движение отдавало болью в висках. Через несколько минут в комнату заглянула мать Олафа, и Антония попросила легкий завтрак или обед. Женщина кивнула, а к тому времени, как она вернулась, Олаф уже проснулся. Вернее, это Антония его разбудила неловкими попытками встать с кровати.

Решительно отказавшись от помощи, девушка проковыляла в ванную, затем заставила себя съесть печеное яблоко и запить очередным полезным отваром. А потом попросила Олафа довезти ее до департамента и обратно, правда, сколько придется ждать, она не знала.

Можно было бы, конечно, вызвать наемный кэб, но на посторонних людей ее дар все еще реагировал слишком остро, а к Олафу она уже привыкла и почти не замечала его присутствия. Ее куратор, к слову, в ответном письме объяснил странное поведение дара в отношении дворецкого полным доверием и сообщил, что так редко, но все же бывает. И попросил держать его в курсе дальнейших особенностей взаимодействия дара Антонии с ее окружением — исключительно в научных целях, как он выразился.

Олаф остановился у ступеней административного здания, открыл хозяйке дверь. Заходить в департамент, чтобы дождаться Антонию внутри, он отказался наотрез. Когда хозяйка ушла, он отогнал автомобиль за угол на парковку и первые минут десять сидел в машине. Потом, решив, что ничего страшного не произойдет, если он на минутку отлучится, пошел в ближайшую таверну.

До таверны было идти минуты две, но внутрь Олаф буквально ввалился, мокрый насквозь — за то время, пока он добирался, с неба внезапно обрушился ливень. Отряхнув воду с рукавов форменного пиджака, что не очень-то помогло, и почувствовав себя при этом жутко глупо, Олаф выругался, выпрямил спину и гордо прошел к стойке. Бармен тут же понятливо выставил рюмку горячительного и выудил из-под столешницы полотенце. Через пять минут бар был полон такими же бедолагами, в зале стало шумно. "Пострадальцы" переговаривались, кто-то смеялся, приняв ситуацию с юмором; кто-то ругался, проклиная погоду и магов, которые не могут верно ее предсказать.

Олаф уже доедал тушеное мясо, запивая горячим ягодным взваром, когда возмущенный женский голос привлек его внимание в общем гомоне. Дворецкий бросил быстрый взгляд через плечо — трое мужиков наседали на какую-то горожанку. Но женщина помощи не просила, и Олаф вернулся к мясу. А потом ему в затылок прилетела булка, по счастью, свежая, и дальше оставаться в стороне от набиравшей обороты свалки он уже не мог.

Да, женщина по-прежнему не кричала с просьбой о помощи, но, похоже, лишь потому, что на таковую не рассчитывала. Остальные посетители таверны делали вид, что ничего не видят, с опаской поглядывая на кинжал на боку одного из буянов и нашивку стражника на груди другого. Мужчин возле горожанки было уже четверо, и, судя по всему, "для согрева" они выпили больше, чем по рюмке. Они хватали женщину за руки, пытались полапать ее за грудь и зад, не забывая при этом комментировать свои действия:

— Я видел тебя в квартале развлечений, так какого ржавого робота ты ломаешься? — мужчина с красным лицом, похоже, действительно недоумевал.

— Я там больше не работаю, — со смесью злости и паники ответила женщина, отступая к стене и уворачиваясь от рук настырных кавалеров.

— Да ладно тебе, мы по-быстрому, — хмыкнул в усы второй мужчина.

— Ага, подзаработаешь себе на сережки, — подмигнул лысый детина и, выудив из кармана электрошок, попытался достать жертву. Но горожанка, увернувшись, выбила оружие кувшином. Краснолицый схватился было за ножны, но быстро передумал.

— Да отстаньте же вы от меня, — женщина старалась держаться так, чтобы между ней и буянами оставался стол. В ближайшего ловеласа полетела корзинка из-под хлеба, но женщина промазала и снаряд угодил в стену. Четвертый мужчина незаметно подобрался к женщине со спины и ловко схватил ее за руки выше локтей.

— Мужики, поймал, — хохотнул удачливый "охотник", прижимая жертву к груди. Форма городского стража смотрелась на нем усмешкой. — Какое хорошее окончание смены. Счас оприходуем.

— Грег, держи крепче.

— Тащи наверх, зря мы, что ли, за комнату платили.

Олаф поймал затравленный взгляд угодившей в ловушку женщины и вздохнул. Хозяин таверны, поджав губы, демонстративно стоял спиной к подвыпившей компании и протирал бокалы, лишь изредка поглядывая в зал.

Бросив на барную стойку плату за обед, Олаф закатал рукава и обернулся.

— А ну убрали лапы, — рявкнул бывший заключенный и оскалился. В крови заиграли веселые пузырьки. Давно он не развлекался.

Четверо благополучных горожан, которые никогда всерьез не дрались за свою жизнь, и бывалый уголовник, который на каменоломнях повидал всякого — исход драки был предрешен. Конечно, на открытом пространстве Олаф бы не выстоял против четверых, но в помещении краснолицый то ли не захотел доставать оружие, то ли вообще спьяну забыл про него, а мужчина в форме сперва растерялся, а потом было уже поздно — его Олаф вырубил первым. Горожанка, освободившись, схватила блюдо с ближайшего стола и от души треснула им по голове лысого типа. Олаф с удовольствием впечатал кулак в физиономию усатого. Краем глаза Олаф отметил, что в разборку собираются вмешаться товарищи стража, отмечавшие окончание смены в дальнем углу, и вышибала. Ну и почему последний раньше делал вид, что его здесь нет?

— Бежим, — скомандовал Олаф и схватил горожанку за руку.

Проскользнув мимо вышибалы, они помчались вниз по улице. Ливень перешел в мокрую морось, под ногами брызгали лужи. Женщина споткнулась, Олаф поддержал ее и обернулся — погони не было.

Уперев руки в колени, женщина пыталась отдышаться. Поймала взгляд Олафа, улыбнулась, и их обоих внезапно разобрал смех. Мимо протарахтел автомобиль, обдав беглецов брызгами. Олаф утянул нежданную подругу поближе к стене дома.

— Спасибо, — отсмеявшись, поблагодарила женщина.

— Да не за что, — хмыкнул Олаф.

— Я Миранда, — представилась горожанка и протянула руку.

— Олаф, — пожал узкую ладошку мужчина.

— Олаф, а за что ты сидел? — с доброжелательным любопытством кивнула на татуировку клятвенника Миранда.

— Да за что только не сидел, — ответил Олаф. — На каменоломни и эшафот хватило.

На короткий миг в глазах Миранды мелькнул страх, но она его быстро от себя отогнала. Стражи нападают и принуждают женщин, а преступник-смертник приходит на выручку. Значит, в таком неправильном мире она живет.

— А ты правда в публичном доме работала? — поинтересовался Олаф. Откровенность за откровенность.

— Вот именно, что работала, — вздохнула Миранда и провела ладошкой по каменной стене ближайшего дома. На пальцах остались следы копоти. — Только не для всех находятся добрые покровители, а без них от прошлого не так просто отделаться.

— Я могу для тебя что-то сделать?

— Ты и так уже очень много сделал, — грустно улыбнулась Миранда.

— Ты понимаешь, что они так просто не отстанут? А не они, так кто-нибудь другой.

— Понимаю. Проводишь?

* * *

Антония заходила в здание администрации с тяжелым сердцем. Ей надо было отчитаться о результатах допроса начальству, а затем доказать специальной комиссии, что она столь грубо использовала дар не из-за злого или корыстного умысла, а исключительно в рамках служебных обязанностей. В комиссии будет маг, который проследит, чтобы она говорила только правду, а значит, процедура не затянется. Только как же гадко. Она практически свела с ума человека, который этого не заслужил.

— Тони, успокойся, — Ирвин успокаивающе положил руку ей на плечо.

Они были вдвоем в кабинете начальника, всех сочувствующих и просто любопытных Ирвин выставил за дверь, а для надежности еще и запер ее на замок. Внимательно выслушал доклад подчиненной, задал несколько уточняющих вопросов, сделал какие-то пометки в записной книжке. Подписал протокол допроса, подготовленный Антонией.

А потом обошел стол и ободряюще сжал плечо девушки. Она выглядела такой виноватой, потерянной и беспомощной, что Ирвин даже на миг пожалел, что он ее шеф и не может высказать все, что на самом деле думает об этой ситуации в подходящих выражениях и пригласить ее в бар на пару бутылок чего-нибудь покрепче. Парой бокалов дело было не исправить.

— Я свела с ума человека, босс, — покачала головой девушка. — Разве кто-нибудь заслуживает подобного?

— И что? — внимательно и серьезно смотрел на подчиненную мужчина. — Он уже приговорен к двум пожизненным и казни, и это еще не все его преступления успели учесть. Ты просто выполняла свою работу, Тони. Я бы поступил так же.

Если бы он выразил сочувствие, Антония бы расплакалась, но пока все проходило в рамках делового разговора, и она держалась. Девушка ощущала смятение, злость и досаду шефа, но эти эмоции к ней не относились. На ее счет можно было принять только нечто, что сама девушка воспринимала как безусловную поддержку. И ни капли осуждения, страха или отчуждения из-за ее дара и поступка.

— Спасибо, — неуверенно улыбнулась Антония.

— Давай поскорее закончим с формальностями, и ты постараешься выкинуть этот эпизод из головы. Просто очередное дело, которое ты успешно закрыла. Кстати, Питтерсон интересовался твоим состоянием. Он сегодня в мэрии, но обещал подойти к твоему освидетельствованию.

На миг в голову Антонии закралась мысль, что инспектор хочет лично убедиться, что она не специально превратила подозреваемого в овощ. Девушка встряхнула накладными кудрями и, глубоко вздохнув, проделала коротенькое ментальное упражнение, чтобы взять себя в руки. Больше никакие глупости в голову не приходили, и Антония встала, поправила шляпку и одернула пиджак. С какой бы целью инспектор ни явится, она будет выглядеть достойно.

В комиссии из знакомых был только пожилой маг, принимавший клятвы Олафа и Йорки. Он приветливо кивнул Антонии и демонстративно активировал пару амулетов и магическое плетение. Страж прицепил к запястью Антонии механический детектор лжи, и процедура началась.

Когда Ирвин отвечал на вопросы комиссии как поручитель Антонии, дверь кабинета открылась, и появился Питтерсон. Он прислонился к стене и скрестил руки на груди, по его лицу ничего невозможно было понять. Услышав оправдательный вердикт, он удовлетворенно кивнул и вышел так же незаметно, как появился.

В середине процедуры у Антонии неприятно защипало плечо, но она лишь повела им и абстрагировалась от ощущений.

После официальной процедуры к Антонии подошел маг.

— Как поживаете? — вежливо поздоровавшись, поинтересовался пожилой мужчина.

— Как видите, — пожала плечами Антония и улыбнулась. Она вдруг поняла, что все позади, ее действительно оправдали, и как минимум несколько человек на свете по-прежнему ее не боятся и не считают уродкой из-за дара. Например, маг, сгорающий от любопытства. Не дожидаясь вопросов, Антония ответила:

— И предвосхищая ваш вопрос, с клятвенниками все в порядке, никаких проблем ни разу не было. Если хотите, приходите в гости, сами увидите. И да, новых преступников на поруки я пока брать не собираюсь.

Маг засмущался, сообразив, что его любопытство не могло укрыться от читающей, а Антонию окликнул Ирвин. Извинившись, девушка подошла к начальнику.

— А ты боялась, — улыбнулся Ирвин.

— Немного. Шеф, а где Пит? Он же должен был подписать отчет о допросе наравне с вами?

— Он уже уехал, срочные дела, — сделав вид, что не заметил оговорки, ответил Ирвин. — Но просил передать искренние поздравление. Он, как и я, не сомневался в исходе слушания. Отчет я у него сам подпишу позже. Отдыхайте, — возвращаясь к официальному общению, кивнул Ирвин.

Попрощавшись с начальником и магом, Антония вышла из департамента. Она чувствовала себя странно, вроде и радовалась, но вроде остался некий осадок. Прислушавшись к себе, Антония поняла, что ни к слушанию, ни ко вчерашнему допросу эти ощущения не имели никакого отношения. Ее задело поведение инспектора, то, что он к ней даже не подошел. И никак не дал понять своего отношения к этой ситуации. Ну как остальные люди живут, не имея возможности читать души окружающих?

Погрузившись в свои мысли и испытывая смешанные ощущения из-за собственных чувств, Антония шла к автомобилю, не замечая ничего вокруг. И лишь оказавшись возле машины, вернулась в реальность и тут же застыла посреди улицы, как заржавелый робот.

Перед ней, как обычно, Олаф открыл дверь автомобиля. Необычным был его вид. Мокрый с головы до ног, с волос текло, оставляя полосы на забрызганном грязью лице. Один рукав пиджака почти оторван, нет половины пуговиц, свежие синяки. И все это в сочетании с полностью невозмутимым лицом. Антония окинула своего дворецкого внимательным взглядом. Теперь понятно, почему жгло плечо во время слушания.

— Мне ждать неприятностей? — уточнила девушка.

В душе клятвенника поднялась буря чувств. Похоже, он просто не подумал, что его поведение как-то может отразиться на хозяйке.

— Простите, я не подумал… — подтвердил догадку Антонии Олаф. Ну что же, по крайней мере, честно.

— Садись, — вздохнула девушка. — Поговорим дома.

Садовник охнул, когда увидел, в каком виде управляющий вернулся из города; ему было стыдно за него. Как можно было так подвести хозяйку. Йорка неприлично выпучил глаза. Его распирало любопытство, и он бы непременно попытался подслушать. Одного взгляда Антонии хватило, чтобы мальчишка вспомнил про уборку сарая, а Виттор забыл про нотации.

— Ну? — приняв из рук переодевшегося и обработавшего синяки дворецкого чашку крепкого чая, Антония напомнила тому об отложенном разговоре.

Рассказ дворецкого много времени не занял. Он успел обдумать случившееся и ограничился парой фраз:

— Я заступился за женщину в таверне. К ней приставал пьяный страж, отдыхавший после смены, и его друзья. Миранда раньше работала в квартале развлечений, это послужило поводом.

— Избавь от подробностей, — отмахнулась Антония и глубоко задумалась. Через несколько минут, за которые Олаф уже успел мысленно вернуться на каменоломни, она вдруг уточнила:

— Страж был в форме?

— В форме, но без значка патрульного, — припомнил мужчина.

— Значок и оружие они сдают в конце каждой смены, это нормально. А вот то, что он не переоделся и напился до ржавых шестеренок — уже как минимум выговор. Значит, так. К утру тебе нужно составить докладную. Припомни все, что сможешь. Название бара, имена, особые приметы, кто сколько выпил, обязательно укажи, что страж был в форменном костюме. Завтра поедем в департамент городской стражи разбираться.

Олаф поежился, нервно одернул рукав, прикрывая татуировку клятвенника.

— Зачем это? Если на меня никто не напишет жалобу…

— Затем, — оборвала дворецкого Антония и посмотрела на него в упор, стараясь, чтобы мужчина осознал услышанное. — За обычную драку в баре гражданам полагается штраф или пара суток в камере. За нападение на стража правопорядка сажают на полгода. А для тебя в любом случае кара будет высшей, и я говорю не про возвращение на каменоломни. Мое влияние тут тебя не спасет, я уж молчу про то, что мне самой выпишут штраф и отстранят от службы до выяснения всех обстоятельств. К клятвенникам закон очень суров, Олаф. И я не собираюсь сидеть и ждать, когда за тобой придут.

Олаф осознал. Побледнел, коротко поклонился.

— Я могу идти? На чье имя писать докладную?

— На начальника стражи. И, Олаф, свяжись со своей подружкой, ее показания тоже нужны. Это очень серьезно.

— Леди. Вам посылку принесли, — постучавшись в косяк открытой двери, заглянул в гостиную Йорка. — Снова цветы.

— Вижу, — Антония приняла у мальчика букет. — Спасибо, можешь быть свободен.

В уже привычном синем букете за упаковочной бумагой обнаружилась открытка. "Поздравляю с удачным слушанием. Вы были великолепно спокойны и убедительны. И вам идут кудряшки".

Внутри что-то кольнуло не то от радости, не то от страха ошибиться. Неужели все эти цветы — от инспектора?

Олаф ушел к себе в кабинет, а Антония долго мерила шагами гостиную. Потом поднялась в библиотеку и отыскала толстый сборник законов и тонкую брошюрку последних поправок к уголовному праву. Ночь ей предстояла долгая; голова все еще болела после допроса, от резких запахов и яркого света мутило. Ну, Олаф, удружил.

К утру Антония буквально валилась с ног. В последний раз просмотрела свои записи, вздохнула. Она сделала, что могла, теперь осталось дать делу ход. А пока было бы неплохо поспать хоть пару часов.