Внимание: ситуация усложняется! Не следует путать Дэвида Герберта Лоуренса, сокращенно «Д. Г.» (1885—1930), с Т. Э. Лоуренсом, по прозвищу Лоуренс Аравийский, который жил в то же время (1888—1935), но не фигурирует на 39-м месте нашего хит-парада, ибо он не написал «Любовника леди Чаттерлей».

Речь идет о несколько фривольном романе, который в 1928 году шокировал своей откровенностью читателей; будучи опубликован в Италии, он, однако, подвергался запрету в Англии и Америке вплоть до конца 50-х годов. Вообще, многие романы из нашего списка постигла та же судьба, как будто для участия в хит-параде века книга непременно должна была вызвать скандал: это и «Лолита», и «Улисс», и наш «Lady Chatterley's Lover» (сегодня именно эта фамилия – Chatterley – вызывает смешки во франкоязычных странах, и действительно, нужна была большая смелость, чтобы окрестить Chatterley героиню-нимфоманку из буржуазной среды).

Леди Чаттерлей – большая шалунья – не теряет времени даром. Нужно сказать, что ее супруг Клиффорд парализован наполовину (на нижнюю) в результате фронтового ранения, чего нельзя сказать о его лесничем Оливере Меллорсе, человеке, конечно, менее утонченном, но зато щедро наделенном мужской силой. В те времена женский оргазм еще не имел права на существование. Так вот, миссис Чаттерлей борется за право на сексуальное наслаждение, проживая при этом в самой пуританской стране мира. Конни Чаттерлей – это Эмма Бовари, только родившаяся по другую сторону Ла-Манша; она стала родоначальницей всех наших юных романисток, озабоченных проблемами собственной плоти, просто ей на семьдесят лет больше, чем Клер Лежандр, Алис Масса или Лоретт Нобекур.

Легко понять, что «Любовник леди Чаттерлей» – прежде всего гимн чувственной любви, правде чувств и ощущений, где нет места пуританству; кроме того, роман противопоставляет свободу – буржуазным предрассудкам, супружескую неверность – браку, человеческую природу – общественной морали и воспевает смешение классов. Уже в своем письме от 1913 года Д. Г. Л. (который, хоть и называл себя инициалами, все же не пользовался курьерской почтой) провозгласил: «Что мне знание?! Все, чего я хочу, – это слушаться зова крови – прямо и непосредственно, без докучного вмешательства интеллекта, или морали, или всего другого». Спустя пятнадцать лет Д. Г. Лоуренс идет еще дальше, чем его кровь: появление секса в жизни леди Чаттерлей представляет собой, по его убеждению, истинную революцию, аналогичную марксистской бомбе замедленного действия. Наслаждение стало политикой! Лоуренс мечтает о «демократии слияния плоти», способной превзойти классовую борьбу. Ах, если бы богатые чаще спали с бедными!… Мир сделался бы более цельным (а кроме того, бедняк даст любому богачу сто очков в постели, вот откуда у людей интерес к палаточному отдыху!). Д. Г. Лоуренс, несомненно, стал первым глашатаем того явления, которое впоследствии назовут «сексуальной революцией»; сей переворот в нравах, как всем нам известно, произошел между 1965 годом (изобретение противозачаточной пилюли) и 1982-м (нашествие СПИДа) и с тех пор благополучно предан забвению.

Д. Г. Лоуренс написал множество других романов, гораздо более интересных, чем этот залихватский опус, этот, по выражению Генри Миллера, «генитальный букет», ставший последней книгой его жизни (тут сразу вспоминаются «Влюбленные женщины» и «Пернатый змей»), однако именно она вошла в историю литературы. Отсюда вывод: любовь потомков – это роскошная дамочка, еще более ветреная, нежели леди Чаттерлей (чей прототип, немка Фрида фон Рихтофен, превосходнейшим образом наставляла рога самому Лоуренсу – с его же благословения). А что касается скандала, то его методика действует по-прежнему безотказно: читайте «American Psycho» Брета Истона Эллиса и «Элементарные частицы» Мишеля Уэльбека, которые прославились именно благодаря развернувшейся вокруг них полемике. Когда же весь этот гвалт стихает, остаются два основополагающих романа XX века, вполне заслужившие места в нашем списке (и, несомненно, попавшие бы в него, если бы опрос проводился на 20 лет позже).

Я, конечно, мог бы также поведать вам о своих сексуальных экспериментах с животными и некоторыми овощами и фруктами, но это уж как-нибудь в другой раз.