Я выбрал самолет, который так и норовит упасть, и направление, где выше всего угроза терактов: в принципе все должно было кончиться довольно быстро.

С какой бы скоростью ни лететь самолетом в Нью-Йорк, это уже никогда не будет таким удовольствием, как прежде. В свое время было ощущение легкости, ребяческий восторг, смесь влечения и зависти, напускная усталость, маскирующая возбужденную дрожь, простодушное восхищение, дух предприимчивости и старое доброе клише об «электрической энергии Большого Яблока», реанимированное словами New York, New York («I'm gonna be a part of it, / If I can make it there / I'll make it anywhere»). А теперь – ощущение, что ты попал во второсортный фильм, параноидальный ужас, липкая жалость к самому себе, отсутствующий вид, за которым пытаешься скрыть смехотворный страх, пристальное наблюдение за соседом, особенно если он смуглолицый, удесятеренное внимание к любым мелочам, предчувствие конца света и совершенно неуместная гордость, что остался в живых, когда самолет приземляется.

Все сортиры «конкорда» были забиты моей блевотиной, но об этом лучше помолчать, ведь я пишу целомудренный роман. Перед посадкой стюардессы раздали нам зеленые картонные карточки. Пассажирам полагается заполнить анкету Иммиграционной службы США:

– Страдаете ли вы психическими расстройствами? ДА НЕТ

– Перевозите ли вы наркотики или оружие? ДА НЕТ

– Являетесь ли вы коммунистом? ДА НЕТ

– Испрашиваете ли вы разрешение на въезд в США для занятий преступной или аморальной деятельностью? ДА НЕТ

– Связаны ли вы со шпионской деятельностью, саботажем, терроризмом, геноцидом? Участвовали ли вы в 1933–1945 гг. в массовых убийствах, организованных нацистской Германией или ее союзниками? JA NEIN

– Обращались ли вы с просьбой освободить вас от судебного преследования в обмен на свидетельские показания? ДА НЕТ

Мне повезло: тут нет вопроса «Намерены ли вы написать роман про Одиннадцатое сентября?».

Мой совет – отвечайте отрицательно. Что-то мне подсказывает, что, ответив «ДА», вы, скорее всего, поимеете проблемы с властями.

Департамент юстиции США мог бы добавить сюда и другие вопросы:

– Являетесь ли вы педофилом? ДА НЕТ

– Являетесь ли вы членом семьи бен Ладена? ДА НЕТ

– Имеете ли вы привычку мастурбировать перед фотографиями расчлененных трупов? ДА НЕТ

– Курите ли вы? ДА НЕТ

(если вы женщина) – Имеете ли вы намерение отсосать у президента Соединенных Штатов под письменным столом? ДА НЕТ

Вы считаете, что я в очередной раз плюю в колодец? Что мне в моем положении балованного ребенка неплохо было бы сидеть смирно и заткнуть глотку? Мне очень жаль, но я расследую обстоятельства гибели семидесятых годов. Утопия этого десятилетия – тот самый мир, в котором отказывается жить большинство землян. Три часа от Парижа до Нью-Йорка: столько ехать от Парижа до Марселя на скоростном поезде TGV. «Конкорд» – это AGV, скоростной самолет, не продвигающий нас ни на шаг вперед. Очередной бред, да и не самый страшный. Но за скоростным самолетом стоит определенная идеология: ее символом служит задранный нос лайнера, игла, опускающаяся вниз при посадке, словно выражая презрение к тем, кто не находится на его борту.

Есть коммунистическая утопия – эта утопия кончилась в 1989 году. И есть утопия капиталистическая – эта утопия кончилась в 2001-м.

Пока мы летели, я все время теребил стюардессу:

– Когда мы прибываем? О-ля-ля, так долго… Скажите, а мы не опаздываем? Такое впечатление, что мы еле тащимся… Нет, просто, понимаете, я единственный пассажир, чей билет нигде не проходит по статье расходов…

В аэропорту Джона Фицджеральда Кеннеди на светящемся панно значится: «Gates 9-11». Честное слово, лучше бы им заменить эти цифры, это какой-то дурной вкус. Мы прибыли вовремя, то есть раньше, чем вылетели. Перед отлетом лил дождь, а после посадки лил слезы я сам. В дождь все кажется красивее, но он ничего не смывает, тем более наши грехи. Было 8.25. Амели еще не ушла от меня. Я доставал персонал на борту, изображая нетерпение, но это была неправда: я никуда не спешил. Я вовсе не хотел, чтобы снова настали 9 часов 18 минут.