Ночью Денисон спал плохо. Несколько раз он вскакивал с постели, не в силах вспомнить, что именно ему приснилось, но твердо зная, что стоит ему прилечь, как чудовищные образы, мучающие его, появятся снова. Лишь под утро ему удалось забыться тяжелым, беспокойным сном — сном, не приносившим облегчения.

Проснувшись, он устало помассировал затекшие ноги, медленно встал с постели и отдернул занавеску. Погода изменилась: небо приобрело бледно-серый оттенок, мостовые блестели под мелким дождем, который, казалось, неподвижно повис в воздухе. Летнее кафе, где они сидели вчера, было закрыто, зонтики убраны.

Денисон заказал завтрак и встал под душ, постепенно переходя от горячей воды к более холодной и пытаясь вселить хоть каплю бодрости в непривычно отяжелевшее тело. До некоторой степени это ему удалось. Когда официантка принесла завтрак, он уже надел брюки и белый свитер-поло и причесывался перед зеркалом в ванной. Несмотря на то, что в зеркале отражалось лицо Мейрика, он весело насвистывал.

Еда тоже помогла, хотя была непривычной и ничуть не напоминала английский завтрак. Денисон проигнорировал сырокопченую ветчину и маринованную селедку, удовлетворившись тостами, вареными яйцами, мармеладом и кофе. После завтрака он снова выглянул в окно и подыскал в гардеробе короткий плащ. Он взял с собой также кожаное саше на молнии, куда положил карты и проспект, на обороте которого имелся план Драммена. Когда Денисон сел в автомобиль, было ровно девять часов утра.

Выехать из города оказалось непростой задачей. Автомобиль был крупнее и значительно мощнее тех, к которым Денисон привык; к тому же ехать ему приходилось по правой стороне дороги в незнакомом городе, среди сплошного утреннего потока машин. Он трижды пропускал дорожные указатели и поворачивал в неверном направлении. Обнаружив ошибку в первый раз, он продолжил движение вперед, безнадежно заблудился и лишь ценой неимоверных усилий сумел вернуться на правильный путь. После этого, пропуская указатель, он каждый раз немедленно разворачивался в обратную сторону, чтобы не потерять дорогу.

Он совершенно не замечал человека, следовавшего за ним на шведском «вольво». Сумасшедшая траектория, проложенная Денисоном по улицам Осло, доставляла этому человеку массу неприятных минут, особенно в тех случаях, когда Денисон делал быстрые и неожиданные повороты. Человек, которого звали Армстронг, то и дело ругался сквозь зубы, а когда мелкая морось превратилась в плотную тяжелую завесу дождя, он принялся проклинать все на свете в полный голос.

В конце концов Денисон выбрался из центра города и выехал на шестиполосную автостраду. Дворники не успевали расчищать ветровое стекло, но, когда он разобрался с их переключателем и обнаружил, что у них есть два режима работы, ехать стало немного легче. Через несколько минут Денисон перестроился в центральный ряд, успокоенный надписью «Драммен», то и дело мелькавшей на проносившихся мимо больших дорожных щитах.

Слева проглянуло море — глубоко вдававшийся в сушу рукав Ослофьорда, затем автострада круто повернула направо. Дождь прекратился, хотя по небу продолжали ползти тяжелые облака. Денисон уже начал получать удовольствие от движения, полностью овладев управлением незнакомой машиной, когда перед ним, как по мановению волшебной палочки, развернулась панорама Драммена.

Он припарковался на обочине и начал изучать план городка. Выяснилось, что он снова пропустил поворот направо. Ему пришлось проехать вперед, чтобы развернуться, но через пятнадцать минут он, наконец, притормозил у въезда в туннель, где полагалось заплатить две кроны дорожной пошлины.

Включив первую скорость, Денисон медленно поехал вперед. Сначала туннель шел по прямой, но затем начал медленно поворачивать влево. Тускло горели неоновые лампы. Денисон включил ближний свет и увидел капельки воды, усеивавшие грубо обтесанную поверхность каменной стены. Угол наклона оставался постоянным, соответствующим витку спирали, и к тому времени, когда Денисон проехал табличку с цифрой «1», он уже практически не следил за дорогой. От него требовалось лишь удерживать руль в фиксированном положении и медленно вползать наверх на низкой передаче.

Подъем наверх через недра горы производил завораживающее впечатление. В тот момент, когда Денисон миновал третий уровень, мимо промчалась встречная машина, на мгновение ослепившая его светом фар. Хотя никакой опасности не было, он стал держаться поближе к внешней стене туннеля.

Проехав шестой уровень, Денисон устремился к поверхности холма, навстречу дневному свету. Слева от выезда располагалась большая и совершенно пустая автомобильная стоянка, а за ней виднелась крыша большого деревянного здания, построенного в стиле швейцарского шале. Денисон припарковался как можно ближе к зданию, вышел из машины и запер ее.

Шале, без сомнения, и было рестораном «спиралтоппен», но иностранцев, желающих насладиться великолепным видом, поблизости не наблюдалось. За стеклянной дверью Денисон увидел двух женщин, протиравших пол, — видимо, для посетителей было еще слишком рано. Он подошел поближе и заметил гигантскую Спиральную Куколку: гротескную фигуру ростом с человека.

Осмотревшись вокруг, он увидел лестницу, ведущую вниз. На краю утеса была оборудована смотровая площадка с низкой каменной оградой и небольшим телескопом, работавшим, если опустить монетку в щель приемника. Отсюда открывался вид на долину Драммена. Облачность постепенно рассеивалась; в ее разрывах мелькало солнце, освещавшее узкую ленту реки. Воздух был кристально чистым.

«Очень мило, — с горечью подумал он. — Но какого черта я здесь делаю? Что я хочу найти? Где ты, Драммен Долли?»

Может быть, ответ находится в ресторане? Полюбовавшись видом несколько минут и не обнаружив ничего полезного для себя, Денисон вернулся к ресторану.

Утренняя уборка уже закончилась. Он вошел внутрь и уселся за столиком, с надеждой озираясь по сторонам. Ресторан был странным и нелепым сооружением, полным неожиданных углов и архитектурных несоответствий, как будто строители, доведя работу до середины, внезапно изменили свои планы и начали возводить нечто совершенно иное. Официантка приняла заказ, не проявив к Денисону никакого интереса, и через несколько минут принесла кофе. Никто не передал послания, не произнес тайного пароля.

Допив кофе, Денисон снова раскрыл проспект и принялся изучать его. Он находился на вершине Брагернесассена, на «пороге цветущего края Драмменсмарка, настоящего Эльдорадо для любителей пеших прогулок летом, а зимой — для лыжников, поистине счастливого места для тех, кто черпает силы в активном отдыхе». Он заплатил за кофе и вышел из ресторана.

На другой стороне стоянки остановился автомобиль. Человек, сидевший за рулем, развернул газету. Он равнодушно взглянул на Денисона, закрывавшего за собой дверь ресторана, и углубился в чтение. Налетел порыв холодного ветра. Денисон застегнул плащ, поднял воротник и медленно побрел прочь от утеса, в глубь цветущей страны Драмменсмарк.

За рестораном начинался лесистый склон, поросший высокими елями и не менее высокими лиственными деревьями с белыми стволами, которые Денисон принял за березы. Впрочем, он мог и ошибаться, так как ничего не смыслил в ботанике. От автостоянки в лес вела чисто выметенная грунтовая дорожка. Через несколько минут ходьбы деревья сомкнулись вокруг Денисона, и ресторан скрылся из виду.

Дорожка раздваивалась; мысленно подбросив монетку, Денисон свернул направо. Через десять минут он остановился и снова задал себе вопрос, какого черта он здесь делает. Он бесцельно бродил по лесу на вершине холма в Норвегии, и все лишь потому, что вчера обнаружил в машине какую-то уродливую куклу. Что за нелепость!

Рыжеволосая незнакомка предположила, что куклу в машине оставил ее прежний владелец. Но откуда мог взяться прежний владелец? На вид машина была совершенно новой. Куклу оставили в определенном месте, приложив к ней записку с определенными инструкциями.

Раннее утро — так говорилось в записке. Но насколько это — «раннее утро»? «Выходи, выходи, моя маленькая Драммен Долли. Взмахни своей волшебной палочкой и верни меня обратно в Хемпстэд».

Денисон вернулся к развилке и повернул налево. Воздух после дождя был свежим и чистым. На листьях переливались бликами крупные капли воды, и иногда с неожиданным порывом ветра Денисона окатывал небольшой душ.

Он не видел ничего, кроме деревьев.

Дойдя до очередной развилки, он остановился и задумался, что делать дальше. За его спиной послышался слабый звук, похожий на хруст сухой ветки. Он резко обернулся, прикрывая глаза ладонью от солнца, но не увидел ничего подозрительного. Внезапно ветка хрустнула справа. Краешком глаза Денисон успел заметить что-то темное, с необычайной быстротой двигавшееся между деревьями. Раздался топот. Денисон повернулся и обнаружил, что к нему бежит человек — шестифутовый широкоплечий детина, сжимающий в правой руке нечто похожее на короткую дубинку.

Денисону было тридцать шесть лет — не самый подходящий возраст для серьезного кулачного боя. Он вел сидячий образ жизни, что не могло не сказаться на его физических данных, хотя с дыханием дело у него обстояло лучше, чем можно было ожидать, ибо он никогда не курил. У него сохранилась приличная реакция, но по-настоящему спасло его то обстоятельство, что в юности он был неплохим боксером-любителем, выигрывавшим большинство боев благодаря напору и агрессивности в первые же секунды встречи.

Последние два дня для Денисона с его энергичным складом ума были невыносимо тяжелыми. Он бродил, как в тумане, не видя перед собой противника, и это угнетало его. Теперь противник наконец появился, и природные инстинкты сразу же взяли верх.

Вместо того чтобы отпрянуть назад, Денисон неожиданно пригнулся, блокируя удар детины левой рукой, и с силой погрузил правый кулак в живот противника немного ниже брючного ремня. Детина со свистом выдохнул воздух, согнулся пополам и упал, хрипя и хватая руками траву.

Денисон не стал терять времени и сразу же побежал к автостоянке. Быстрый топот ног за его спиной означал, что атакующих было как минимум двое. Он не оглядывался; пригнув голову, он мчался вперед изо всех сил. Слева от себя он заметил еще одного человека, быстро спускавшегося с холма. Темный силуэт преследователя мелькал за деревьями, и Денисон прибавил скорость в надежде проскочить мимо.

Но последний, отчаянный рывок не принес результата — человек спрыгнул на тропинку футах в пятнадцати впереди него. Сзади приближался топот другого преследователя. Денисон понимал, что при малейшем промедлении его зажмут в клещи, поэтому он продолжал бежать вперед.

Когда человек, стоявший перед ним, осознал, что Денисон не собирается останавливаться, на его лице отразилось крайнее изумление. Он быстрым движением потянулся к поясу и пригнулся. На лезвии ножа, который он держал в правой руке, блеснуло солнце. Денисон на полной скорости приблизился к противнику, делая вид, что собирается обогнуть его с левой стороны, но в последний момент резко повернул и бросился вправо, под руку с ножом.

Ему почти удалось проскочить. Противник поддался на его уловку, но, сообразив, в чем дело, полоснул ножом наотмашь. Денисон ощутил острую боль в боку. Тем не менее путь был свободен, и он побежал с удвоенной энергией, моля небеса о том, чтобы не споткнуться о корень. Иметь за собой преследователя, вооруженного ножом — лучший способ проверить свои способности в беге на короткие дистанции.

Итак, их было трое. Верзила, которого Денисон уложил ударом в солнечное сплетение, вышел из игры как минимум на две минуты. Оставалось двое: тот, который догонял Денисона, и человек с ножом. Позади слышались крики, но прямо по курсу за небольшим подъемом уже вырастала крыша ресторана.

Денисон быстро терял силы. Он знал, что не сможет долго выдерживать такой темп. Вылетев на автостоянку, он прыжками понесся к своей машине. Твердое асфальтовое покрытие под ногами позволило ему немного прибавить ходу. Рядом хлопнула дверца автомобиля. Денисон повернул голову на бегу и увидел, что человек, читавший газету, выскочил из машины и бежит к нему.

Он торопливо вытащил ключ от машины и мысленно поблагодарил своего ангела-хранителя, когда ключ сразу пошел в скважину и легко повернулся в замке. Прыгнув за руль, Денисон захлопнул дверцу одной рукой и попытался другой рукой сразу же вогнать ключ в замок зажигания. На этот раз он промахнулся. Человек снаружи забарабанил кулаком по ветровому стеклу, затем ухватился за дверную ручку. Изо всех сил потянув на себя ручку с внутренней стороны, Денисон удержал дверцу и свободной рукой быстро защелкнул задвижку.

Ключ зажигания упал на пол, и он скорчился на сиденье, пытаясь отыскать его. Его легкие пылали, перед глазами вращались огненные круги. Боль в боку неожиданно усилилась, но какой-то уголок сознания с холодной рассудительностью подсказывал: он в безопасности, никто не может проникнуть в запертую машину. Куда же подевался этот проклятый ключ?!

Наконец Денисон нащупал ключ, поднял его и вставил в замок зажигания. Его холодная рассудительность моментально улетучилась, когда он увидел, что преследователь отступил на шаг от машины и вытащил автоматический пистолет. Денисон судорожно выжал сцепление и включил первую скорость. Машина тронулась с места прежде, чем он успел ухватиться за руль, и, вихляя из стороны в сторону, покатилась по автостоянке. Через несколько секунд она выровнялась и нырнула в спиральный туннель, как кролик ныряет в свою нору.

На последних метрах перед въездом в туннель Денисон взглянул в зеркальце заднего вида и увидел, что другая машина медленно едет по стоянке с открытыми дверцами, а его преследователи на ходу вскакивают внутрь. Хорьки устремились вдогонку за кроликом.

Через десять секунд после того, как Денисон миновал первый поворот, он осознал, что едет слишком быстро.

Градиент составлял один к десяти при радиусе кривизны всего лишь в 115 футов: теперь Денисон ехал по внутренней стороне, постоянно сворачивая направо. Скорость машины была такова, что центробежная сила стремилась выбросить ее за разделительную полосу, и если бы Денисону сейчас попалась встречная машина, то столкновение было бы почти неминуемым. Его можно было сравнить с человеком, съезжающим вниз по трассе бобслея, однако такое сравнение страдало некоторой неполнотой. Трасса бобслея устроена так, что при ошибке в управлении гонщик может вылететь наружу через бортик; здесь бортиками служили монолитные каменные стены, соприкосновение с которыми на высокой скорости грозило катастрофой. На трассе бобслея нет двустороннего движения и постоянного слепого поворота в милю длиной; наконец, гонщиков не преследуют люди с пистолетами — в противном случае мировые рекорды держались бы очень недолго.

Денисон неохотно снял ногу с акселератора и с опаской посмотрел в зеркальце заднего вида. Водитель автомобиля, ехавшего за ним, был еще более безрассуден, чем он: его не беспокоили встречные машины. Он мчался прямо по разделительной линии и с каждой секундой сокращал расстояние между собой и Денисоном. Денисон прибавил газу, вывернул руль и мельком подумал о том, сможет ли машина выдержать боковой занос на километровой дистанции.

Мимо пролетела цепочка огней и светящаяся цифра «5». Оставалось еще четыре витка. Автомобиль трясло и подбрасывало, Денисон боролся с рулем, который, казалось, обрел свою собственную жизнь. Новый толчок, и сзади донесся отвратительный скрежещущий звук: догонявшая машина шла на таран. Последовала новая серия звуков; автомобиль Денисона чиркнул крылом о стену, вильнул и выехал на встречную полосу движения.

Он услышал — и одновременно ощутил всем телом — хруст, которым сопровождался удар другого крыла машины о противоположную стену туннеля, но у него не было времени тревожиться за собственность автомобильного агентства: на него надвигались фары встречной машины. Как безумный манипулируя рулем, рычагом сцепления и акселератором одновременно, Денисон вернулся на другую сторону туннеля и едва не задел задним крылом бампер автобуса, поднимавшегося в гору. Мелькнули и тут же исчезли открытый рот и выпученные глаза водителя.

Край переднего бампера заскреб по внутренней стене туннеля, высекая снопы искр. Денисон резко вывернул руль в другую сторону и чуть не врезался в заднее колесо резко затормозившего автобуса. На протяжении доброй сотни ярдов он петлял от стены к стене — лишь милосердием небес можно было объяснить то, что за автобусом не следовала длинная вереница машин.

Второй уровень промелькнул с быстротой кадра в киноленте; две яркие точки в зеркальце заднего вида напоминали Денисону о том, что преследующая машина также избежала столкновения с автобусом и постепенно приближается. Он снова увеличил скорость, и покрышки протестующе завизжали — должно быть, весь туннель в этот момент был наполнен вонью горелой резины.

Первый уровень. Пятно света на стене туннеля предупреждало о приближении встречной машины. Денисон крепче ухватился за руль, но через несколько секунд туннель пошел по прямой, и он понял, что видит отблеск дневного света. Он до отказа выжал педаль акселератора, машина клюнула носом и пулей вылетела из туннеля. Сборщик дорожной пошлины вскинул руки и быстро отскочил в сторону. Денисон протер глаза, заслезившиеся от солнечного света, и на предельной скорости устремился вниз по склону к центральной улице Драммена.

У подножия холма он резко затормозил и вывернул руль. Автомобиль опасно накренился, огибая угол, покрышки снова взвизгнули, оставляя на асфальте черные следы резины. Затем Денисон в буквальном смысле слова встал на дыбы, приподнявшись с сиденья, чтобы всей своей тяжестью вдавить в пол педаль тормоза, — в противном случае он непременно врезался бы в толпу законопослушных жителей Драммена, переходивших улицу на зеленый сигнал светофора. Задние колеса автомобиля на мгновение оторвались от дороги и с глухим стуком вновь опустились на асфальт, а передний бампер уперся в бедро полисмена, стоявшего на середине дороги спиной к Денисону.

Полисмен обернулся. На его бесстрастном лице не отразилось никакого удивления. Денисон плюхнулся на сиденье и оглянулся. Машина, преследовавшая его, выехала на другую дорогу и на высокой скорости мчалась прочь от Драммена.

Полисмен постучал в окошко костяшками пальцев. Денисон опустил стекло и услышал длинную тираду на норвежском языке, выдержанную в крайне недружелюбных тонах.

— Я не знаю норвежского, — громко сказал он, покачав головой. — Вы понимаете по-английски?

Полисмен остановился на полуслове, приоткрыв рот. Затем он глубоко вздохнул и спросил:

— Ну и как, по-вашему, надо назвать ваше поведение?

Денисон показал назад:

— Все из-за этих проклятых идиотов. Меня могли убить.

Полисмен отступил на шаг и медленно обошел вокруг машины, осматривая ее. Через минуту он постучал в окошко с другой стороны. Денисон открыл дверцу, и полисмен уселся рядом с ним.

— Поехали, — коротко сказал он.

Когда Денисон остановился перед зданием с табличкой «Polisi», полисмен забрал у него ключи от машины и указал на вход.

— Заходите!

Началось томительное ожидание. Денисон сидел в пустой комнате под присмотром молодого норвежского патрульного и обдумывал свое положение. Если он скажет правду, то неизбежно возникнет вопрос: кому понадобилось нападать на англичанина по фамилии Мейрик? Это неизбежно приведет к следующему вопросу: кто такой этот Мейрик? Денисон понимал, что не сможет долго продержаться, отвечая на подобные вопросы. Все выплывет наружу, и слушатели придут к общему мнению, что перед ними сумасшедший, а возможно, вдобавок еще и уголовник. Нужно было что-то придумать.

Прошел целый час, и наконец зазвонил телефон. Молодой полисмен поднял трубку и обменялся с собеседником несколькими короткими фразами.

— Идемте! — обратился полисмен к Денисону, закончив телефонный разговор.

Он привел Денисона в какой-то кабинет. Офицер полиции, сидевший за столом, указал авторучкой на стул.

— Садитесь!

Денисон сел, приходя к выводу, что понятие о разговоре по-английски в норвежской полиции сводится к обмену односложными предложениями. Офицер пододвинул к себе бланк, отпечатанный на машинке.

— Имя?

— Мейрик, — ответил Денисон. — Гарольд Фельтхэм Мейрик.

— Национальность?

— Англичанин.

Офицер протянул руку.

— Паспорт, — это прозвучало не просьбой, а приказом.

Денисон вытащил паспорт и положил его на протянутую ладонь. Офицер быстро перелистал страницы, отложил паспорт и посмотрел на Денисона. Глаза его напоминали кусочки серого гранита.

— Установлено, что вы ехали по улицам Драммена со скоростью сто сорок километров в час, — начал он. — Нет необходимости объяснять вам, что вы превысили разрешенную скорость. Мне неизвестно, с какой скоростью вы ехали по Спиралену, хотя она, конечно, была не меньше ста сорока километров, иначе сейчас перед нами стояла бы неприятная задача по очищению стен от ваших останков. Каковы будут ваши объяснения?

Теперь Денисон убедился в том, что познания норвежских полицейских в английском языке не сводятся к односложным фразам, но это не доставило ему удовольствия.

— За мной ехала машина, — сказал он. — Водитель пытался протаранить меня.

Офицер приподнял брови, и Денисон быстро добавил:

— Думаю, это были молодые хулиганы. Они хотели напугать меня до смерти, вы знаете, как это у них принято. И им это удалось. Они пару раз поддали мне по заднему бамперу, и я волей-неволей поехал быстрее. Это чистая правда.

Он замолчал. Офицер холодно смотрел на него, ожидая продолжения.

— Я хотел бы немедленно связаться с британским посольством, — медленно и раздельно сказал Денисон, сделав надлежащую паузу.

Офицер опустил глаза и взглянул на бланк, лежавший перед ним.

— Состояние заднего бампера автомобиля подтверждает ваш рассказ, — сказал он. — Действительно, была вторая машина — ее нашли брошенной посреди дороги. Эта машина была украдена в Осло вчера ночью, — он снова поднял глаза. — Вы не желаете внести какие-либо изменения в свои показания?

— Нет, — ответил Денисон.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен.

Офицер встал, держа в руке паспорт Денисона.

— Подождите здесь, — бросил он и вышел из комнаты. Прошел еще час.

— Представитель вашего посольства едет сюда, — сказал офицер, вернувшись на свое место. — Он будет присутствовать при записи ваших показаний.

— Понятно, — сказал Денисон. — А как насчет моего паспорта?

— Ваш паспорт передадут сотруднику посольства. Автомобиль мы оставим у себя для спектрографического исследования. Если на нем будут обнаружены частицы краски с другого автомобиля, то это подтвердит ваши показания. В любом случае, вашей машиной в ее теперешнем состоянии пользоваться нельзя.

Денисон кивнул.

— Когда приедет сотрудник посольства?

— Не знаю. Можете подождать здесь, — офицер вышел.

Денисон прождал еще два часа. По его просьбе ему принесли еду и кофе. Большую часть времени он провел в одиночестве, за исключением нескольких минут в обществе врача, обработавшего ссадину у него на лбу. Денисон смутно припомнил, что ударился головой о толстую ветку, когда бежал по дорожке на вершине холма, но не стал поправлять врача, уверенного, что ссадина получена во время гонки в туннеле Спиралена. Как бы то ни было, левая часть лица Мейрика выглядела не лучшим образом; фотографировать его сейчас следовало только в профиль и только с правой стороны.

Денисон ничего не сказал врачу о ране в боку. Оставшись один, он произвел быстрый осмотр. Нож, наверное, был острым как бритва: он прошел через плащ, пиджак и свитер и оставил на теле длинный разрез, — к счастью, неглубокий. Белый свитер пропитался кровью, но сама рана уже перестала кровоточить и причиняла боль лишь при резких движениях. Денисон старался не обращать на нее внимание.

Наконец в комнату вошел изящно одетый молодой человек со свежим румяным лицом. Он подошел к Денисону с приветливо протянутой рукой.

— Доктор Мейрик? Я Джордж Маккриди. Сейчас мы уладим эту небольшую неприятность.

Вслед за Маккриди вошел офицер полиции, который принес еще один стул. Они уселись вокруг стола и приступили к составлению письменных показаний. Короткое устное заявление явно не удовлетворило офицера, поэтому Денисону пришлось подробно написать обо всем, что с ним случилось после того, как он въехал в туннель на вершине Брагернесассена. Ему не было нужды что-либо выдумывать. Показания были распечатаны на машинке и Денисон поставил свою подпись на каждом из четырех экземпляров, Маккриди расписался в качестве свидетеля.

— Надо полагать, это все? — Маккриди вопросительно взглянул на офицера. Тот кивнул.

— На сегодня все. Через некоторое время мы можем снова вызвать доктора Мейрика. Надеюсь, мы будем в состоянии связаться с ним.

— Разумеется, — заверил его Маккриди. Он повернулся к Денисону. — А теперь вернемся в отель. Должна быть, вы очень устали.

Они вышли из здания полиции и уселись в машину Маккриди. Когда автомобиль выехал из Драммена, Денисон задумался над тем, почему Маккриди обратился к нему «доктор», ведь в паспорте Мейрика стояло простое «мистер».

— Если мы едем в отель, то я попросил бы вас отдать мне мой паспорт, — обратился он к Маккриди. — Без него я чувствую себя неуютно.

— Мы не собираемся ехать в отель, — ответил Маккриди. — То, что я сказал копам, не имеет значения. Мы едем в посольство. Кэри прилетел из Лондона сегодня утром и хочет видеть вас, — он издал короткий смешок. — Если бы вы знали, как он хочет вас видеть!

Денисон почувствовал, что вступает на зыбкую почву.

— Кэри, — произнес он нейтральным тоном, надеясь побудить Маккриди к продолжению разговора. Имя Кэри было упомянуто так, словно Мейрик был давно знаком с этим человеком. Кто такой этот Кэри, черт возьми?

Маккриди не клюнул на его удочку.

— А ваши показания не вполне откровенны, верно? — он подождал ответа, но Денисон молчал. — Мы нашли свидетельницу — официантку из «Спиралтоппена». Она говорила о какой-то драке на вершине холма. Кажется, там были люди с пистолетами. У полиции есть крупные подозрения на ваш счет.

Денисон не ответил. Маккриди искоса взглянул на него и рассмеялся.

— Не унывайте. В сложившихся обстоятельствах вы поступили совершенно правильно. Никогда не говорите с копами об огнестрельном оружии — они сразу же начинают нервничать. И запомните: никакого шума не будет. Кэри этого не потерпит, — Маккриди вздохнул, — но его нельзя за это винить.

Все, что он говорил, звучало для Денисона китайской грамотой. Он рассудил, что чем меньше он скажет, тем будет лучше для него. Откинувшись на спинку сиденья, он попытался поудобнее пристроить ноющий бок.

— Я устал, — коротко сказал он.

— Ясное дело, — ответил Маккриди.