1

Снова они ехали в охряно-красных горах Курдистана по извилистой, обрывистой дороге. Уоррен был доволен, что находится в головной машине: где-то сзади в облаке пыли, во втором «лендровере» находились Тоузьер с Фоллетом, и он не завидовал им. Брайен вел машину, а Уоррен, исполняя обязанности штурмана, постоянно сверялся с картой, стараясь держаться в направлении обозначенной на ней точки. Это было не так-то просто, и по временам Уоррен чувствовал себя так, словно они находились вместе с Алисой в Зазеркалье. Не обозначенные на карте дороги кружили и резко сворачивали в сторону, вились в клубок, и часто, чтобы попасть в нужное место, приходилось двигаться в противоположном направлении.

К тому же эти едва заметные в горах полосы можно было назвать дорогами с большой натяжкой. Немощеные, каменистые, размытые, часто проложенные прямо по голым скалам, эти пути были протоптаны караванами верблюдов на протяжении сотен, а может быть, и тысяч лет. Александр Македонский шел через эти горы со всеми своими наложницами в Персию и дальше в Индию, и дороги, думал Уоррен, с того времени никаким усовершенствованиям не подвергались.

Несколько раз им попадались группы кочевников-курдов, вероятно, устремленные в поисках зеленых пастбищ, хотя где бы они могли здесь находиться, Уоррен понятия не имел. Местность представляла собой дикие скалы и выжженную голую землю с неприхотливой растительностью, прятавшейся в расселинах, скудной и чахлой, но упрямо цеплявшейся за жизнь. Иссушенной солнцем, бурой ей было далеко до образа зеленых пастбищных лугов.

Он снова сверился с картой, затем уткнулся в листки бумаги, которые Джавид Раки добыл в своем офисе после стольких злоключений. Уоррен не верил своим глазам. Его не удивило бы определенное количество химикалий, достаточных для того, чтобы произвести, скажем, сто фунтов морфина из сырого опиума. Но затребованное количество химикатов превзошло все ожидания, его хватило бы для производства не менее двух тонн морфия. Двух тонн! Холодок пополз у него по спине. Этого количества наркотиков вполне хватило бы, чтобы на год насытить весь черный рынок в Соединенных Штатах, и еще много осталось бы. Если такое количество наркотика выйдет из подполья, наркомания станет неуправляемой!

Он сказал:

— Бен, я опять думал над этими цифрами, они у меня в голове никак не укладываются.

Брайен притормозил на крутом повороте.

— Да, они завораживают и пугают, — согласился он.

— Пугают! — воскликнул Уоррен. — Они вообще нереальны. Смотри, Бен! Двадцать тонн сырого опиума — двадцать тонн, помилуй Бог! Такое количество на подпольном рынке потянет чуть ли не на миллион фунтов. Как ты думаешь, эта Делорм располагает таким капиталом?

Брайен засмеялся:

— Если б у меня были такие деньги, я бы отошел от дел. — Он круто повернул руль. — Меня осенило — возможно, от волнения Раки исказил цифры. Спутал что-нибудь и повторил одну и ту же ошибку повсюду. То есть увеличил все числа с постоянным коэффициентом.

Уоррен не мог успокоиться.

— Но с каким? Ну, допустим, он увеличил все в десять раз — тогда получается около четырехсот фунтов морфия. Это все равно чертовски много, но все же ближе к реальности.

— Во сколько это обойдется Делорм? — спросил Брайен.

— Около двадцати миллионов американских долларов.

— Ага, — рассудительно заметил Брайен, — это уже реальная цифра. — Он переключил передачу перед подъемом. — Сколько нам еще ехать до этого… как бишь его зовут?

— Шейх Фарваз. — Уоррен опять посмотрел на карту. — Если все будет хорошо, мы должны быть там через час.

«Лендровер» с ревом взлетел на горный перевал, и Брайен на самой вершине сбросил газ. Уоррен смотрел вперед сквозь запыленное ветровое стекло. Вдруг он весь напрягся и скомандовал:

— Назад, Бен! Быстро, быстро, за укрытие!

Брайен лихорадочно заработал рычагом передач — возбуждение Уоррена тотчас же передалось и ему. «Лендровер» рывками покатился назад и остановился.

— Беги вниз по дороге и останови Энди. Попроси его пешком подойти сюда. И не стучи дверцей, когда будешь вылезать.

Он спрыгнул на землю и, прячась, побежал к вершине перевала, к груде камней. Он добрался до нее, задыхаясь от возбуждения. Схоронившись за камнями, он медленно высунул из-за них голову, чтобы обозреть долину.

На другой ее стороне, на фоне привычных выжженных солнцем скал была видна полоса свежезасеянной возделанной земли, расчерченной на квадраты полей. Посредине теснились низенькие, с плоскими крышами домики — небольшая деревня или крупная ферма. Это были владения Шейха Фарваза, человека, который заказал громадное количество несельскохозяйственных химикалий, и именно здесь Уоррен надеялся найти Спиринга.

Он услышал шаги позади себя и обернулся. Это были Тоузьер и Фоллет. Рукой он дал им знак пригнуться, и они подошли к нему крадучись.

— Значит, вот оно, — сказал Тоузьер после небольшой паузы. — Что теперь?

Фоллет вдруг сказал:

— Эти люда были недавно в большой переделке.

Уоррен глянул вниз:

— Откуда вам это известно?

— Глаза у вас есть? — спросил Фоллет. — Посмотрите на те бомбовые воронки вон там, они разукрасили всю долину. Одна бомба чуть было не попала вон в тот большой дом. Кто-то налетел на этих ребят с воздуха.

Фоллет оказался прав. Линия воронок шла через всю долину, начинаясь прямо под ними, пересекая селение и направляясь дальше. Тоузьер достал бинокль.

— Кто мог бы их бомбить, кроме иранских военно-воздушных сил? — Он навел фокус. — Но работа сделана плохо. То здание даже не задето. Нет никаких следов ремонта стены около воронки.

— А вы уверены, что это бомбовые воронки? — спросил Уоррен, что-то смутно вспоминая.

— Я их навалом видел в Корее, — сказал Фоллет.

— Да нет, это бомбовые воронки, только бомбы маленькие.

Такой неожиданный поворот событий встревожил Уоррена. Но он не стал на этом сосредотачиваться и спросил:

— Ну и что же мы будем теперь делать?

К ним подошел Брайен.

— Давайте спустимся вниз, — сказал он, кивая в сторону машин. — Надо действовать дальше. Даже здесь люди, наверное, слышали о кино.

Тоузьер кивнул головой.

— Половина из нас спустится вниз, — уточнил он, — одна машина. Другая останется здесь, в укрытии. Будем поддерживать постоянную связь по радио.

— Каковы наши действия? — спросил Уоррен. Он знал, что Тоузьер, профессионал, разбирался в подобных ситуациях больше, чем кто бы то ни было, и готов был в данном случае ему подчиниться.

Тоузьер, сощурившись, посмотрел на долину.

— Я в свое время прочесал немало таких вот невинно выглядевших деревенек — в основном, в поисках спрятанного оружия. Но тогда это были открытые операции, у нас в руках были автоматы. Сейчас это не пройдет. Если люди в этой деревне невинны, они будут гостеприимны. Если за ними есть грехи, они будут стараться казаться гостеприимными. Мы должны заглянуть в каждый дом, и тот дом, в который нас не пустят, окажется на подозрении. Тогда и посмотрим, что делать дальше. Поехали.

— Значит, едем мы с вами, — сказал Уоррен. — Бен и Джонни останутся здесь.

* * *

Дорога серпантином спустилась в благодатный оазис, в долину, где зеленая растительность выглядела неправдоподобно свежей. Некоторые поля были уже пусты, и на них были видны борозды от примитивного плуга. Но большинство было под посевами. Тоузьер — он был за рулем — спросил Уоррена:

— Вы смогли бы различить опийный мак? Думаю, что здесь его можно найти.

— Пока я что-то не вижу, — ответил Уоррен. — Подождите минутку. Можно проехать вон туда прямо по полю?

— Почему бы и нет? — Тоузьер повернул руль, и «лендровер», съехав с дороги, направился по целине. Впрочем, тряска и качка были те же — дорога была чисто символической.

— Куда ехать?

— Я хочу посмотреть на эти воронки вблизи, — сказал Уоррен. — Эти бомбы не дают мне покоя.

Тоузьер подъехал к ближайшей воронке и остановил машину, не заглушая мотора. Они вышли и посмотрели через долину на деревню. Линия воронок тянулась к домам, и расстояние между ними было одинаковым — примерно пятьдесят ярдов. Тоузьер посмотрел на воронку и сказал:

— Если это не след от бомбы, то я утконос. Видите этот вал выброшенной земли по краям воронки?

— Посмотрим поближе, — сказал Уоррен и, подойдя к валу, стал карабкаться по мягкой земле вверх. Там он посмотрел вниз и вдруг расхохотался:

— Вы таки утконос, Энди. Подойдите, взгляните.

Энди полез за ним и тоже посмотрел вниз.

— Черт меня возьми! Это ж просто дыра. — Он сделал шаг к воронке, взял камень и кинул вниз. После долгой паузы донесся слабый всплеск воды. Он выпрямился и посмотрел на линию воронок с недоумением.

— Это какое-то безумие, — сказал он. — Кому это понадобилось копать ямы с водой, к тому же такие глубокие, с интервалом в пятьдесят ярдов и точно по прямой линии?

Уоррен щелкнул пальцами и воскликнул:

— Я знаю, что это! У меня в голове что-то мелькнуло, когда Фоллет показал на них, но я не мог точно вспомнить. Это — канал.

— Что-что?

— Канал. — Он повернулся и посмотрел на горы. — Подземный канал! Источник воды — там, на склоне, и оттуда она поступает в деревню. Я ведь читал кое-что об Иране, прежде чем мы двинулись сюда, и мне попадались сведения о таких каналах. Иран просто-таки испещрен ими — протяженность их около двухсот тысяч миль.

Тоузьер почесал в затылке:

— Почему они не строят свои каналы на поверхности, как нормальные люди?

— Они используются как водопроводы, — объяснил Уоррен. — Когда канал под землей, то вода испаряется гораздо меньше. Это очень старое изобретение — персы строят такие штуки уже более трех тысяч лет. — Он улыбнулся и вздохнул с облегчением. — Это не бомбовые воронки, это вентиляционные отверстия. Они делаются для того, чтобы люди, которые спускаются туда для ремонта, не задохнулись.

— Что ж, все в порядке, — сказал Тоузьер. — Поехали!

Они опять сели в машину, вернулись на дорогу и направились к селению. Строения были однотипные, одноэтажные, какие встречались им уже не раз, глинобитные стены, плоские крыши. Это должно было облегчить поиски. У самой деревни они наткнулись на стадо коз — за ними следил мальчик, при виде машины радостно замахавший рукой. Когда они приблизились ко двору большого дома, из-под колес метнулась стая тощих цыплят. Они въехали во двор. Тоузьер сказал:

— Если захотите что-нибудь мне сказать, подождите, пока мы останемся одни. Эти люди на самом деле могут понимать по-английски лучше, чем они прикидываются. Но должен признать, что тут все выглядит вполне мирно.

Уоррен не успел ответить — толпа мальчишек бросилась навстречу нежданным гостям и подняла пронзительный визг. Пыль стояла столбом. Женщины засуетились и, натягивая на себя паранджи, скрывались в дверях. Уоррен сказал:

— Здесь до черта помещений, которые нам надо проверить. А если у Фарваза есть еще и гарем, наша задача усложнится.

Они вышли из машины, и мальчишки тотчас же окружили их плотным кольцом. Тоузьер громко сказал:

— Заприте-ка лучше двери, а не то по возвращении мы многого не досчитаемся.

В этот момент раздался голос, резко скомандовавший. Мальчишек как ветром сдуло, и они врассыпную бросились через двор, словно за ними гнался шайтан. Появился высокий пожилой человек с прямой осанкой, богато одетый. Рукоятка кинжала, торчавшего у него за поясом, сверкала драгоценными камнями. Большой камень украшал и его тюрбан, пальцы были в дорогих кольцах. У него было тонкое, аскетичное лицо и седая борода.

Он что-то вполголоса сказал своему спутнику, и тот неожиданно произнес по-английски:

— Шейх Фарваз приветствует вас. Его дом — ваш дом. — Он сделал паузу и саркастически добавил: — Конечно, это не следует понимать буквально, это просто речевой оборот.

Уоррен, оправившись от удивления, сказал:

— Спасибо. Я — Николас Уоррен, а это мой друг Эндрю Тоузьер. Мы ищем место для съемок. — Он показал на надпись на боку «лендровера». — Мы из компании «Риджент-фильм» в Лондоне.

— Вы сбились с проторенной дороги. Я — Ахмед, а это мой отец. — Он опять заговорил со стариком, и Шейх, важно закивав головой, пробормотал что-то. Ахмед продолжал:

— Мы все же приветствуем вас, хотя отец не одобряет вашего занятия. Он правоверный мусульманин, а изображать человека противоречит нашей вере. — Он улыбнулся. — Что касается меня, то мне все равно. Вам ни к чему запирать машину — никто ничего не украдет.

Уоррен улыбнулся.

— Мы… э… э… не ожидали, что в таком заброшенном месте могут говорить по-английски.

Ахмед усмехнулся.

— Вы полагаете, я должен повесить большое объявление: «Здесь говорят по-английски»? — Он сделал жест рукой.

— Мой отец просит вас зайти в дом.

— Спасибо, — сказал Уоррен. — Большое спасибо. — Он бросил взгляд на Тоузьера. — Пошли, Энди.

Их провели в большую комнату. На полу были разбросаны овечьи шкуры, а стены покрыты гобеленами. В центре лежал прекрасный персидский ковер, окруженный несколькими низкими кушетками. На бронзовых подносах уже дымился горячий кофе.

— Садитесь, — сказал Ахмед и, изящно опустившись на одну из кушеток, подобрал ноги. Уоррен деликатно подождал, пока усядется Шейх Фарваз, и затем сел, пытаясь сымитировать позу Ахмеда, которую тот явно находил удобной. Тоузьер тоже сел, и Уоррен слышал, как хрустнули его суставы.

— У нас бывали европейцы и прежде, — сказал Ахмед. — Мой отец — человек старого воспитания, и когда наши гости чтут наши обычаи, он очень доволен. — Он опять обворожительно улыбнулся. — А потом мы пойдем ко мне и выпьем виски.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказал Уоррен. — Не так ли, Энди?

— Да, я бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче, — согласился Тоузьер.

Ахмед продолжал:

— Сейчас мы выпьем кофе. Это своего рода церемония, она не займет много времени. Мой отец интересуется, давно ли вы в Курдистане?

— Не очень, — ответил Уоррен. — Мы прибыли из Джилана всего дня два назад.

Ахмед перевел его ответ отцу и сказал:

— Берите кофейную чашку правой рукой. Кофе горячий и сладкий, может быть, слишком сладкий на ваш вкус. Вы в первый раз в Курдистане?

Уоррен почел за лучшее говорить правду. Ложь могла быть опасной. Взяв чашку, он ответил:

— Мы были здесь несколько недель тому назад. Но нам не удалось найти того, что мы искали, поэтому мы решили сделать перерыв и вернулись в Тегеран, чтобы немного передохнуть.

— Да, — сказал Ахмед, — в Курдистане не отдохнешь. — Он опять повернулся к отцу и что-то быстро проговорил, потом продолжил: — Пейте кофе весь сразу, затем кладите чашку на поднос, перевернув ее. А что за фильм вы снимаете, мистер Уоррен?

— Я не снимаю фильм, — ответил Уоррен. — Мы — поисковая группа, которая определяет места для съемок в соответствии со сценарием. — Он выпил кофе, горячий, приторно сладкий и наполовину состоящий из кофейной гущи. Поставив чашку на поднос, он перевернул ее. Старый Шейх Фарваз одобрительно улыбнулся.

— Понятно, — сказал Ахмед. — Еще две чашки, пожалуйста. Отец просто счастлив, когда курдское гостеприимство находит отклик. — Он с видимым удовольствием выпил свой кофе. — А вы… э… э… руководитель группы, мистер Уоррен?

— Да. — Уоррен, следуя примеру Ахмеда, взял вторую чашку. — Энди — мистер Тоузьер — больше по технической части. Его интересуют углы съемки и все такое прочее. — Уоррен имел туманное представление о том, чем занимаются подобные группы, и очень старался не брякнуть какой-нибудь чепухи.

— Вас только двое?

— Нет, нас четверо и две машины. Но другая машина сломалась, и они застряли.

— Мы должны проявить гостеприимство и к ним. Скоро уже ночь.

Уоррен покачал головой:

— В этом нет никакой необходимости. Они могут разбить лагерь.

— Ну как хотите, — сказал Ахмед и повернулся к своему отцу.

Они, давясь, выпили еще по чашке кофе, после чего Шейх Фарваз встал и произнес целую тираду. Ахмед перевел ее коротко: — Отец приглашает вас переночевать в его доме.

Уоррен искоса посмотрел на Тоузьера. Тот еле заметно кивнул, и Уоррен сказал:

— Мы очень рады. Мне хотелось бы только взять в машине необходимые вещи — прибор для бритья и кое-какую мелочь.

— Я все принесу, — откликнулся Тоузьер.

— О, мистер Тоузьер, — сказал Ахмед с легкой укоризной, — а я-то думал, что вы потеряли дар речи. Он явно бравировал своим превосходным знанием английского.

Тоузьер ухмыльнулся:

— Я предпочитаю молчать, когда говорит начальство.

— Что ж, идите, но только после того, как уйдет отец, — таков обычай.

Шейх Фарваз поклонился и исчез в одной из дверей в глубине комнаты. Тоузьер вышел So двор. Он подошел к машине, открыл дверь, снял с крюка микрофон и небрежно перебросил его в хвост кузова, к вещам. Потом, обойдя машину и открыв багажник, он стал открывать свой чемодан и, нажав на кнопку микрофона, тихо сказал:

— Вызываю Риджент два; вызываю Риджент два. Перехожу на прием.

Голос Фоллета из динамика оглушил его:

— Это Джонни. У вас все в порядке? Прием!

— Все будет в порядке, только потише. Мы остаемся на ночь. Будьте на приеме на всякий случай. Прием.

— Я не могу оставлять приемник включенным на всю ночь, — сказал Фоллет тихо. — Я посажу батареи. Прием.

— Тогда включайтесь каждый час на десять минут. Понятно? Прием!

— Понятно. Счастливо. Конец связи.

Тоузьер достал все, что могло понадобиться ему и Уоррену, затем спрятал микрофон. Когда он вернулся в дом, Уоррен и Ахмед оживленно болтали.

— Ахмед рассказывал мне, как он обучился английскому языку, — сказал Уоррен. — Он, оказывается, семнадцать лет жил в Англии.

— О, — сказал Тоузьер, — интересно. Как это случилось?

Ахмед сделал изящный жест рукой.

— Давайте поговорим об этом за выпивкой. Пойдемте, друзья.

Он провел их из дома через двор в другое помещение, где находились его апартаменты, обставленные в европейском стиле. Он открыл шкаф.

— Виски?

— Спасибо, — вежливо сказал Уоррен. — Вы очень любезны.

Ахмед разлил виски.

— Мой отец, конечно, этого не одобряет, но у себя я делаю, что хочу. — Он вручил стакан Уоррену. — Пророк выступал против алкоголя, но зачем богу разрешать нам производить его, если мы его никак не используем. — Он поднял бутылку, посмотрел на нее и игриво закончил: — Если это и грех, то самого высокого качества. Ваш стакан, мистер Тоузьер.

— Спасибо.

Налив себе весьма приличную порцию, Ахмед снова заговорил:

— Имейте в виду, что само слово «алкоголь» арабского происхождения. Должен сказать, что вкус к шотландскому виски я приобрел в Англии. Да, садитесь, джентльмены. Здесь вам, надеюсь, будет удобней, чем в доме моего отца.

— Как же вы попали в Англию? — с любопытством спросил Уоррен.

— Это длинная история, — начал Ахмед. — Что вы знаете о политических проблемах курдов?

— Абсолютно ничего. А вы, Энди?

— Я слышал о проблеме курдов, но в чем она состоит, толком не понял, — ответил Тоузьер.

Ахмед рассмеялся:

— Мы предпочитаем называть ее иранской проблемой, или иракской, или турецкой. Ибо мы, курды, существуем, но не считаем это проблемой. — Он сделал глоток виски. — В сорок шестом году на севере Ирана образовалась Курдская республика, которую поддерживали русские. Она просуществовала недолго, и ее лидеры — Мулла Мустафа Барзани и мой отец — нашли убежище в России. — Он постучал рукой по груди. — Но меня отец послал в Англию, где я и жил до шестьдесят третьего года. Мой отец — мудрый человек. Он не хотел, чтобы вся его семья была в России. Как вы, англичане, говорите: «Нельзя класть в одну корзину слишком много яиц». Вот он и послал меня в Англию, а моего старшего брата во Францию. Вот так.

— А этот Мулла, или как там его, — кто он? — спросил Тоузьер.

— Мулла Мустафа Барзани? Я сказал — один из наших лидеров. Он еще жив. — Ахмед удовлетворенно хмыкнул. — Сейчас он воюет в Ираке. У него двадцатитысячная армия. Я ведь тоже Барзани. То есть член клана Барзани, который возглавляет Мулла.

— А как ваш отец вернулся в Иран? — спросил Уоррен.

— Было нечто вроде амнистии, и ему разрешили вернуться. Конечно, за ним следят, но за всеми курдами, можно сказать, следят. Так или иначе, отец уже стар и больше не склонен заниматься политикой. А я никогда ею и не занимался. К тому же я жил в Англии и стал, как бы это сказать, терпимее, что ли.

Уоррен поглядел на кинжал Ахмеда и усомнился в его чисто декоративном назначении.

— А при чем здесь Ирак и Турция? — спросил Тоузьер.

— А, вы о курдской проблеме. Ее лучше всего очертить с помощью карты — где-то она у меня была. — Ахмед подошел к полке с книгами и достал нечто похожее на старый школьный атлас. Он полистал страницы. — Ага, вот, — Средний Восток. На севере — Турция, на востоке — Иран, на западе — Ирак. — Его палец скользнул от гор на востоке Турции вдоль иракско-иранской границы. — Это родина курдов. Мы — разделенный народ, населяющий три страны, и в каждой мы — меньшинство, при всем том подавляемое меньшинство. Согласитесь, взрывоопасная ситуация.

— Да, — сказал Тоузьер, — теперь мне все понятно.

— Барзани сейчас борется за курдскую автономию в Ираке, — продолжал Ахмед. — Он умный человек и хороший боец. Иракцы со всеми своими танками и тяжелой артиллерией не смогли победить его. Поэтому новый президент, Бакр, вынужден идти на переговоры. — Он улыбнулся. — Это триумф Барзани. — Он закрыл атлас. — Но довольно о политике. Давайте еще выпьем. Расскажите мне об Англии.

 

2

Ахмед допоздна рассказывал Уоррену и Тоузьеру о своей жизни в Англии и расспрашивал о современной английской действительности. Утром после завтрака он предложил:

— Не хотите ли посмотреть хозяйство? Типично курдское, знаете ли. — Он очаровательно улыбнулся. — Я ведь надеюсь увидеть все это на экране.

Осмотр хозяйства просто-таки измотал их. Ахмед показал им абсолютно все и все дотошно комментировал. Они уже не чаяли покинуть щедрого и гостеприимного хозяина, и такая возможность появилась только после одиннадцати.

— Куда же вы теперь? — спросил Ахмед.

Тоузьер посмотрел на часы.

— Джонни так и не появился. Наверное, что-нибудь серьезное. Пора нам вернуться к ним. Как ты думаешь, Ник?

— Пожалуй, — согласился Уоррен. — Я думаю, он отправился еще раз посмотреть те места, которые ему приглянулись. Так что нам придется догонять их. — Он улыбнулся Ахмеду. — Благодарим вас за ваше гостеприимство — вы были очень любезны.

— Это — типично курдское гостеприимство, — с улыбкой ответил Ахмед.

Они обменялись еще несколькими любезностями и двинулись в путь. Ахмед махал им вслед рукой и кричал: «Бог вам в помощь!» Когда они, наконец, выехали на дорогу к перевалу, Уоррен спросил:

— Ну, что вы думаете обо всем этом?

Тоузьер фыркнул:

— Чересчур хорошо, чтобы быть правдой, на мой взгляд. Уж слишком он был угодлив.

— Да, он что-то слишком лебезил перед нами, — заметил Уоррен. — Типично курдское гостеприимство, — повторил он.

— Гостеприимство — прах его возьми, — прорычал вдруг Тоузьер. — Вы обратили внимание, что он показал нам все строения, водил нас абсолютно повсюду? Он как будто специально демонстрировал нам, что ему нечего скрывать. Как вы спали, кстати?

— Как убитый, — сказал Уоррен. — Он щедро подливал виски, и под конец я, по-моему, слегка окосел.

— И я тоже, — сказал Тоузьер. — Обычно со мной после виски такого не бывает. — Он помолчал немного. — Может, он нас оглушил этим морфием, который мы ищем?

— Возможно, — согласился Уоррен. — Признаться, когда я проснулся сегодня, то чувствовал какую-то слабость.

— Мне показалось, что ночью была какая-то возня, — сказал Тоузьер. — Вроде какие-то верблюды ходили. То ли это было на самом деле, то ли мне приснилось.

Они взобрались на вершину перевала, и Уоррен оглянулся. Селение выглядело невинно и мирно — мирный сельский пейзаж. — «Типично курдский», — с иронией подумал Уоррен. И тем не менее именно Шейх Фарваз заказал эти проклятые химикалии. Он сказал:

— Мы видели там абсолютно все, следовательно, им нечего было прятать. Если только…

— Если только что?

— Если только они так все спрятали, что Ахмед был уверен, нам это не удастся засечь.

— Сколько места нужно Спирингу для его лаборатории или что там у него?

Уоррен представил себе немыслимое количество химических веществ, которое, согласно данным Раки, было получено на складе.

— Что-нибудь от двухсот квадратных метров до двух тысяч.

— Тогда их там нет, — сказал Тоузьер. — Мы бы их увидели.

— Увидели? — с сомнением спросил Уоррен. — Вы говорили, что прочесывали деревни в поисках оружия. Где вы его обычно находили?

— О Боже мой! — воскликнул Тоузьер, хлопая ладонями по рулю. — Под землей, разумеется. Но отдельными небольшими партиями — то там, то тут. Они не хранили его скопом.

— Что ж, здесь это будет не так уж трудно. Дно долины не каменистое — мягкая земля на красной глине.

— Значит, вы считаете, нам следует вернуться обратно и посмотреть еще раз? Это будет не так-то просто и к тому же рискованно.

— Надо обсудить это со всеми. Вон уже Бен появился. Брайен махал им рукой, показывая в сторону дороги, на небольшую долину, овраг. Он вскочил на подножку и проехал с ними около двухсот ярдов к месту, где стоял второй «лендровер». Перед ним сидел на земле Фоллет, он поднял голову и спросил:

— Какие-нибудь неприятности?

— Пока нет, — коротко ответил Тоузьер и подошел к Фоллету. Он рассказал обо всем, что они видели в долине, а потом спросил:

— Ну а у вас что?

— Фотографии долины. Я сделал дюжину кадров «Поляроидом».

— Они могут пригодиться. Нам придется вернуться туда, на этот раз тайком. Давайте-ка поглядим их.

Фоллет разложил на капоте машины фотографии. Через некоторое время Тоузьер сказал:

— Да, не очень-то весело. Каждый, кто спускается с перевала, днем виден как на ладони, и держу пари, они ведут наблюдение за дорогой. От подошвы горы до селения — четыре мили. Туда и обратно — восемь. Для ночной прогулки пешком многовато. Ну и даже если мы туда доберемся, как мы во тьме найдем то, что мы ищем? Не вижу в этом никакого смысла.

— А что вы, собственно, собираетесь искать? — спросил Фоллет.

— Подпольное помещение, — сказал Уоррен.

Фоллет скорчил гримасу:

— Как же вы, действительно, его найдете?

— Не знаю, — ответил Уоррен раздраженно.

Брайен наклонился вперед и взял одну из фотографий.

— Энди озабочен, как добраться до селения и остаться незамеченным, — сказал он. — Рыбку можно по-разному ловить. Расскажите-ка поподробнее об этих каналах. Насколько они глубоки? Может ли по ним двигаться человек?

Уоррен кивнул.

— Кажется, да. Туда ведь спускаются люди для ремонта.

— Ну вот, — сказал Брайен. — Это уже проще. Это же прямая трасса к селению. Можно, как кролик, нырнуть в одну ямку и вынырнуть из другой.

Тоузьер посмотрел на него с нескрываемой иронией.

— Послушаешь вас — так все легче легкого. Какой уклон может быть там внизу, Ник?

— Небольшой, наверное. Чтобы вода текла.

— А какая глубина?

— Думаю, что тоже небольшая. Может быть, фут. — Уоррен немного паниковал. — Энди, я ведь знаю не намного больше вас. Я просто кое-что читал.

Тоузьер словно пропустил это мимо ушей и продолжал свои расспросы:

— А дно какое? Ровное?

Уоррен закрыл глаза, пытаясь вспомнить иллюстрацию, которую видел в книге. Наконец он сказал:

— Кажется, ровное.

Тоузьер еще раз посмотрел на фотографии и принял решение.

— Как только стемнеет, мы пешком спускаемся с перевала. Затем проникаем в этот канал через одно из отверстий. Если дно позволяет и мы сможем делать по две мили в час, через два часа мы в селении. Мы приближаемся к селению и почти до рассвета проводим поиски. Затем опять погружаемся под землю и уходим невидимыми. Подняться к перевалу можно рискнуть и днем, какое-то укрытие по дороге есть. Это вполне реально.

— Реально? — фыркнул Фоллет. — Это безумие. Ползти под землей! О Господи!

— Предположим, что путь под землей доступен, — сказал Уоррен. — Я сомневаюсь, но давайте предположим. А как мы будем рыскать по деревне? Вы думаете, нас никто не засечет?

— Надо попробовать, — сказал Тоузьер. — А потом, вы что, можете предложить что-нибудь другое?

— Нет, — сказал Уоррен. — Нет, черт возьми!

 

3

Тоузьер готовился к штурму. Он вытащил из «лендровера» такое количество веревок, о наличии которого Уоррен и не подозревал. Это был легкий, очень прочный нейлоновый шнур. Затем из ящика с инструментами он извлек кошки.

— Спуск в шахту будет нетрудным, — сказал он. — А вот подъем — задача нелегкая. Тогда они нам и пригодятся.

Он достал также мощные электрические фонари и поясные ножи. Но когда он стал развинчивать треногу для фотокамеры, Уоррен не выдержал:

— Что вы делаете? — спросил он.

— Предположим, вы обнаружите эту лабораторию — что вы собираетесь с ней делать?

— Уничтожить ее, — сухо ответил Уоррен.

— Как?

— Ну, может, поджечь или еще как-нибудь?

— Под землей все это может и не сработать, — сказал Тоузьер, продолжая развинчивать треногу. Он отделил алюминиевые трубки и вытряс из них несколько коричневых цилиндров. — А вот это — годится. На такую лабораторию много взрывчатки не потребуется.

Уоррен, разинув рот, наблюдал, как Тоузьер соединил вместе цилиндры и обтянул их липкой лентой, превратив в одну довольно складную упаковку.

— Вы ведь поручали мне провести подготовку экспедиции? — спросил он, усмехаясь.

— Да, поручал, — ответил Тоузьер.

Затем Тоузьер взял отвертку и вывернул из приборного щитка часы.

— Они уже готовы, — сказал он. — Видите вот этот стерженек? Это — детонатор. Мы его втыкаем в один из этих цилиндров и ставим часы на любое нужное нам время в пределах полусуток. — Он засмеялся. — Искусство войны — это искусство подготовки к ней.

— А еще какие сюрпризы? — холодно спросил Уоррен.

Тоузьер серьезно покосился на него и ткнул большим пальцем в сторону селения.

— Эти ребята — гангстеры, и оружие у них гангстерское — ножи и пистолеты. Могут быть и винтовки. А я военный и люблю военное вооружение. — Он похлопал «лендровер» по стенке. — Эти машины уже не те, что были вначале. Даже на заводе, где их выпускали, не разобрались бы в том, что я с ними проделал. И таможенники тоже.

— Ну?

— Ну и все. Как выглядит автомат, знаете?

Уоррен смутился.

— Ну как, — у него есть ствол, спусковой крючок, приклад.

— Именно, — сказал Тоузьер и, подойдя к «лендроверу» с тыла, вынул из гнезда одну из опор брезентового покрытия машины. — Вот вам ствол, — сказал он, вручая ее Уоррену. — Теперь перейдем к затворному механизму. И он стал извлекать из автомобиля разные металлические части — зажигалку с приборной доски, пепельницу, ящик с инструментами, еще что-то. Через десять минут он собрал автомат.

— Теперь — приклад, — сказал он и достал из машины пристегнутую к стенке лопату. Движением кисти руки он разделил ее на две части, и ручка точно вошла в собранную им конструкцию.

— Ну вот, — сказал он. — Автомат и готов. В автомобиле столько мелких металлических частей, что никто не догадается, зачем они нужны. А более крупные части всегда можно как-нибудь замаскировать. — Он посмотрел на свое детище. — Мы же не могли бы въехать в эту страну с такими вещами в руках?

— Нет, — ответил Уоррен, потрясенный. — И сколько у вас таких вещичек?

— Две вот таких небольших игрушки и довольно приличный пулемет с воздушным охлаждением, который устанавливается на треногу. Проблема с боеприпасами. Их труднее всего было замаскировать, поэтому их у нас немного. Кое-что есть в этих коробках с пленкой.

— Это просто фантастика! — воскликнул Уоррен.

— Есть еще и миномет, — продолжал Тоузьер невозмутимо.

— Не может быть! Послушайте, это же невероятно!

— Прошу, — сказал Тоузьер, жестом приглашая Уоррена к «лендроверу». — Если сами найдете, с меня причитается, если, конечно, у меня что-нибудь останется после общения с Джонни Фоллетом.

И он отошел, а Уоррен принялся рассматривать «лендровер» с удвоенным любопытством. Миномет — крупная штучка, и сколько Уоррен ни искал, ничего, даже отдаленно его напоминающего, найти не смог, так же, как не смог обнаружить снарядов к нему. Поэтому он решил, что Тоузьер просто над ним подшутил.

Закончив приготовления, они подкатили «лендроверы» к вершине перевала и спрятали их в скалах. На закате они стали спускаться вниз. Было еще не настолько темно, чтобы дорога была неразличимой, но уже смеркалось, и издали вряд ли кто-нибудь мог бы их видеть. До первого колодца канала осталось немного больше мили, и когда они добрались до него, совсем стемнело, только молодой месяц освещал дорогу.

Тоузьер взглянул на небо.

— Я и забыл о луне, — сказал он. — А вообще нам чертовски повезло с этими каналами, если, конечно, все удастся. — И он стал разматывать веревку.

— Подождите-ка, — сказал Уоррен. — Давайте начнем со следующего колодца. Этот ведь первый, и вода здесь должна быть слишком глубокой.

Они прошли пятьдесят ярдов до следующего отверстия.

— Какова глубина колодца? А, Ник? — спросил Тоузьер.

— Не имею понятия, — ответил тот.

Тоузьер поднял камень и бросил его в отверстие, засекая время по тиканью своих часов.

— Меньше ста футов, — уточнил он. — Не так уж и плохо. Не исключено, что нам придется выбираться из него в спешке. — Он протянул конец веревки Брайену. — Зацепите ее за что-нибудь, только за что-нибудь устойчивое.

Брайен порыскал около колодца, нашел кусочек скалы, прочно сидящей в земле, сделал петлю и, обмотав веревку вокруг камня, затянул ее в крепкий узел. Тоузьер, потянув за веревку, проверил надежность крепления и спустил ее в колодец. Он отдал автомат Уоррену и сказал:

— Я спущусь первым, и если там все в порядке, я дам сигнал — три вспышки фонаря. — Он сел на край колодца, свесив в него ноги, затем перевернулся на живот и пошел вниз. — До встречи на дне, — прошептал он, и голос его прозвучал из черной дыры как из могилы.

Он спускался, перебирая руками и опираясь коленями о стенку колодца, который оказался фута три в диаметре. О расстоянии он мог судить по кусочкам материи, которые заранее привязал к веревке через каждые десять футов. После отметки девяносто футов его ноги коснулись воды и затем ощутили твердую опору.

Он взглянул наверх и увидел круг чуть более светлый, чем окружавшая его тьма. Заметно было некоторое движение, — он догадался, что кто-то смотрел вниз. Он просигналил три раза фонарем, затем посветил вокруг себя и вдоль канала. Он был трех футов в ширину, шести в высоту и уходил вдаль за пределы, достижимые лучом фонаря. Кругом были голые земляные сырые стены, а внизу струился ручей глубиной в девять дюймов.

Он почувствовал, как веревка задергалась в его руках и на голову полетели комья земли, — кто-то спускался вслед за ним. Он отошел в сторону, и через некоторое время перед ним появился слегка запыхавшийся Уоррен. Тоузьер взял у него автомат и сказал:

— Ну, вот мы и на месте, Ник, — он поводил лучом по потолку. — Упаси Боже, если этот свод обвалится.

— Не думаю, что это произойдет, — сказал Уоррен. — Если бы такая опасность грозила, они бы укрепили своды. Не забывайте, что люди спускаются сюда довольно часто, чтобы следить за состоянием тока воды, и не хотят быть здесь похороненными. — Он, однако, не сообщил Тоузьеру, что эти люди придумали для каналов вполне подходящее для них название «убийцы».

— Интересно, когда они придумали эту штуку? — спросил Тоузьер.

— Не знаю. Может, десять лет назад, а может, тысячу или еще больше. Какое это имеет значение?

— Наверное, никакого.

Вскоре к ним присоединились Брайен и затем Фоллет. Тоузьер сказал:

— Колодец, из которого мы должны вылезти, — тридцать пятый отсюда.

— Тридцать четвертый, — поправил Уоррен.

— Ах да, — сказал Тоузьер, — я и забыл, что один мы пропустили. — Считать будем на всякий случай. Если будет расхождение, побеждает большинство. Идем тихо — неизвестно, как здесь распространяется звук и можно ли, находясь наверху, нас слышать. Я иду первым с автоматом, затем Ник, затем Бен и замыкает Джонни с другим автоматом. Пошли.

Идти оказалось на удивление легко, и они двигались гораздо быстрее, чем предполагал Уоррен, — по крайней мере, со скоростью трех миль в час. Как выразился Брайен, это была трасса, ведущая к селению. Дно канала было твердым, не скользким и даже не грязным. Вода стояла неглубоко и не сильно препятствовала движению. Мощный фонарь Тоузьера освещал путь.

Лишь однажды возникло некоторое препятствие. Глубина вдруг увеличилась до двух, потом до трех футов. Тоузьер приказал всем остановиться и сам прошел немного вперед. Он обнаружил небольшую запруду, которая образовалась от свалившейся с потолка земли. Он разрушил ее ударом ноги, и освободившаяся вода с журчанием стала быстро уходить из маленького водохранилища, пока прежняя глубина потока не была восстановлена.

Наконец Тоузьер дал знак остановиться. Он повернулся к ним и сказал:

— Это тридцать третий колодец. Согласны?

Все согласились с ним.

— Теперь пойдем медленно и очень осторожно. Селение прямо над нами.

Они опять двинулись вперед, а Тоузьер аккуратно считал шаги. Внезапно он остановился и Уоррен чуть не налетел на него.

— Вы что-нибудь слышите? — спросил он тихо.

Уоррен прислушался, но ничего, кроме журчания воды не услышал.

— Нет, — сказал он, и в этот момент действительно послышался какой-то непонятный звук, который быстро затих вдали. Они замерли, но звук больше не повторился.

Тоузьер сказал:

— Пошли, осталось всего около двадцати ярдов.

Они прошли немного вперед и остановились под колодцем. Когда подошли все остальные, Тоузьер резко обернулся и прошептал:

— Там свет, откуда бы ему взяться.

Уоррен протиснулся несколько вперед и посмотрел наверх. Высоко в отверстии колодца виднелось небо, а на стене он увидел пятно довольно яркого света. Он прикинул, что оно было футов в пятидесяти выше них. Он отошел немного назад и сказал:

— Мы ищем что-то под землей, не так ли? Я думаю, это оно и есть. Помещение ведь должно вентилироваться. Вот они и используют колодец канала. А этот колодец — ближайший к дому.

Тоузьер был удивлен:

— Вы думаете, что вы нашли то, что нужно, сразу, с первой попытки?

Внезапно в полной темноте раздался голос Фоллета:

— Может, нам повезло. Почему бы и нет?

Послышался какой-то звук. Несильный, но отчетливо различимый кашель.

— Там кто-то есть, — прошептал Тоузьер. — И этот кто-то не спит. Нам лучше подождать.

Он посмотрел наверх.

— На ночь они, наверное, выключают свет. Я прослежу, а остальные — отойдите ярдов на сто. И — тише.

Началось томительное ожидание. Только спустя три часа Тоузьер просигналил им фонарем и они подошли.

— Все в порядке? — спросил Уоррен.

— Света нет уже около часа. Мне показалось, что там кто-то храпит, будем надеяться, что он заснул. Я попробую вскарабкаться наверх и посмотрю. Вы помогите мне.

— Не беспокойтесь.

— А я и не беспокоюсь, — сказал Тоузьер, с мрачным видом надевая на ботинки кошки. — Я наблюдал за этим светом до того, как он погас, и мне кажется, что здесь главный вход в их логово. Когда доберусь, то брошу вам веревку.

Уоррен, Брайен и Фоллет подняли Тоузьера на руки, образовав своего рода ступеньку, по которой он мог вскарабкаться наверх, по колодцу. Он ощупал руками его стенки, затем, подняв ногу, вонзил шипы в глину и подтянулся вверх. Затем, опершись на другую ногу и одновременно спиной о противоположную стену шахты, сделал еще один рывок. Так он медленно карабкался по колодцу, используя технику «дымоход», которой обучался в горной школе. Это оказалось не слишком трудно — ему приходилось совершать и более серьезные восхождения, правда, не в такой темноте.

На полпути он остановился и пару минут отдыхал. Затем он возобновил свой подъем. На этот раз чувствуя себя более уверенно, — ему удалось найти определенный ритм и освоиться, так что вторую часть пути он проделал гораздо быстрее. Так он добрался до площадки, вырубленной в стене колодца. Здесь он рискнул включить фонарь и увидел крепежный столб, к которому привязал веревку, а конец сбросил вниз.

Поднялся Уоррен с автоматом, который Тоузьер тут же забрал и с металлическим клацаньем передернул затвор. А потом появился Брайен и следом за ним Фоллет. Все они сгрудились на маленькой площадке, и Тоузьер опять включил свой фонарь. Прямо перед собой на площадке они увидели дверь. Тоузьер толкнул ее рукой, и она без шума поддалась. Тоузьер, держа автомат наперевес, вошел внутрь, за ним последовал Фоллет, тоже с автоматом. Следом шли Уоррен и Брайен. Тоузьер осветил лучом фонаря все помещение, и свет ярко заиграл на стеклянной посуде, расставленной на скамьях. Затем луч фонаря высветил кровать, на которой спал человек. Он беспокойно задвигался во сне, и Тоузьер шепнул:

— Возьмите его, Джонни.

Фоллет в три прыжка пересек комнату. Автомат с глухим стуком соскочил вниз, послышался сдавленный стон.

Тоузьер обшарил лучом всю комнату в поисках других спящих, но больше здесь никого не было.

— Закройте дверь, Бен, — сказал он. — Джонни, зажгите вон ту лампу.

Света одной лампы было достаточно для того, чтобы Уоррен убедился: они нашли то, что искали. Это было помещение, выкопанное в аллювиальной глине, потолок которого поддерживали столбы из крепкой древесины. Оно чем-то напомнило ему окопы времен первой мировой войны, которые он видел в кино. Комната была сильно заставлена: одна ее половина была забита коробками, а другая — лабораторным оборудованием.

Тоузьер сказал:

— Посмотрите, Ник. Это действительно то, что мы ищем?

Уоррен бросил профессиональный взгляд на посуду:

— Похоже, именно то! — Он понюхал несколько открытых бутылок, взял щепотку какого-то вещества и попробовал ее на вкус. — Да, да, то самое.

Брайен, наклонившись над кроватью, сказал:

— Он совершенно вырубился. Чем вы это его стукнули, Джонни?

Фоллет ухмыльнулся и показал тяжелую обшитую кожей свинчатку.

— Это — без сомнения Спиринг, — сказал Брайен. — Он отрастил бороду, но я узнаю его.

— Неужели он работал здесь, в одиночку? — спросил Тоузьер.

Уоррен, внимательно изучая оборудование, ответил:

— Вообще-то ему нужны были бы помощники, но, может быть, он обходился и неквалифицированной рабочей силой. Предположим, несколькими из наших гостеприимных курдов. — Он оглядел комнату и заметил кофейник, грязные тарелки, пустые бутылки из-под виски. — Я смотрю, Ахмед поит его другим виски. Он, конечно, находится здесь постоянно. Если б он вылезал наверх и расхаживал по селению, то его бы могли бы заметить, и это могло бы испортить им всю игру. Этого они, конечно, допустить не хотят.

Он перевел взгляд на коробки и заглянул в одну из них, ту, которая была вскрыта.

— Боже всемогущий! — воскликнул он.

— Это что, сыры? — спросил Тоузьер, увидев в коробке какие-то цилиндры.

— Это — опиум, — ответил Уоррен. — Причем турецкий, не иранский.

— Откуда вы знаете, что турецкий?

— По форме. Так упаковывают его только турки, — он сделал шаг назад и оценивающе посмотрел на коробки. — Если все они полны, то здесь должно быть тонн десять этого вещества.

Тоузьер приподнял пару коробок, выбранных наугад.

— Они полны, это ясно.

Уоррен подумал, что Раки, наверное, не ошибся в своих сводках. Он прошел в ту часть комнаты, которая использовалась для хранения химикалий, и стал сверять их со списком Раки. Через некоторое время он сказал:

— Насколько я могу судить, он использовал около половины всего запаса. Но где же морфий?

Фоллет присвистнул, а Тоузьер спросил:

— Что это?

В руке у него был какой-то предмет, похожий на кирпич. Уоррен взял его и поскреб пальцами:

— Это тоже опиум, обернутый листьями мака. Наверное, из Афганистана. Такое впечатление, что они получают товар со всего Востока. — Он бросил взгляд на одну из лавок. — Это меня не интересует. Меня интересует только морфий.

— А на что он похож?

— Чистый белый порошок — как столовая соль или сахарная пудра. И здесь его должна быть тьма-тьмущая.

Они стали тщательно обыскивать помещение, и через некоторое время послышался возглас Фоллета:

— А вот это что такое?

Он держал в руках большую бутыль в оплетке. Уоррен осторожно проверил ее содержимое.

— Это он. Морфий.

— Готовый?

— Это — чистый морфий. Во всяком случае, настолько чистый, насколько это возможно при работе в такой дыре.

Фоллет присвистнул.

— Значит, вы за этим и гонялись. И с таким энтузиазмом, Уоррен, — не так ли? Здесь должно быть фунтов двадцать. Это значит — полмиллиона колов.

— Не забивайте себе голову всякой чепухой, Джонни, — сказал Тоузьер.

Уоррен резко повернулся:

— Двадцать фунтов! Да здесь его должно быть в сотню раз больше!

Фоллет уставился на него.

— Вы что, серьезно! Нет, вы шутите, док.

— Уж какие шутки, — прошипел Уоррен и показал рукой на коробки с опиумом, стоявшие у стола. — Здесь опиума хватит на то, чтобы сделать тонну морфия. Спиринг использовал половину своих запасов химикалий, значит, свою работу он сделал наполовину. Он здесь уже довольно давно, так что с помощью всей этой техники тонну он уже должен был бы сделать. А где она? — От возбуждения он чуть ли не кричал.

— Тише, — осадил его Тоузьер. Он кивнул на кровать, где лежал неровно дышащий Спиринг. — Спросим у него.

— Угу, — согласился Фоллет. — Только он может зашуметь, пока мы его будем расспрашивать.

— Тогда прихватим его с собой, — сказал Тоузьер. — Потом отпустим. — Он обратился к Уоррену. — Что будем делать с этим местом?

— Я хочу, чтобы оно было уничтожено, — холодно заметил Уоррен. — Абсолютно.

— Полмиллиона колов, — сказал Фоллет и пнул ногой бутыль с морфием. — Дорогое удовольствие.

— А есть другие предложения? — спросил Тоузьер вкрадчивым тоном.

— Нет, черт возьми, — спохватился Фоллет. — Это — не по моей части. Я предпочитаю быть на стороне закона. Хотя, надо сказать, во время этого путешествия приходится его толковать несколько расширенно.

— Ладно. Тогда опускайте Спиринга в колодец. Ник, а вы помогите мне со взрывчаткой.

Фоллет разорвал простыню на куски и обмотал ими Спиринга; концом последнего куска он заткнул Спирингу рот.

— Это — на случай, если он посреди дороги очнется, — объяснил он. — Бен, помогите мне.

Они обвязали веревкой расслабленное тело Спиринга, вытащили его на площадку и стали спускать в колодец. Когда натяжение веревки ослабло, они поняли, что Спиринг уже внизу. Фоллет подошел к Тоузьеру:

— Мы с Беном спускаемся.

— Хорошо. Ждите нас с Ником внизу. — Он поглядел на часы. — Я заведу часовой механизм так, чтобы взрыв произошел через три часа. Этого времени достаточно, чтобы всем нам выбраться на поверхность.

Фоллет ушел, и Тоузьер начал размещать заряды. Затем он приладил к ним часовой механизм и осторожно нажал на рычажок.

— Все. Он заведен, — сказал он. — Будильничек, который разбудит Ахмеда. Пошли, Ник, надо отсюда убираться подобру-поздорову. Вблизи от заряда мне всегда как-то не по себе.

Уоррен схватился за веревку и, перебирая руками, погрузился в темноту колодца. Вскоре его ноги коснулись воды.

— Сюда, — прошептал Брайен, и Уоррен отступил вверх по течению. Фоллет сказал:

— Наш друг, кажется, оживает, — он направил луч фонаря в лицо Спирингу. Тот выкатил глаза и пытался что-то сказать, но мешал кляп во рту. Затем он увидел лезвие ножа, на котором зловеще играли блики света.

— Если будешь шуметь, схлопочешь царапину на горле, — сказал голос.

Спиринг мгновенно затих.

Послышался глухой стук и всплеск со стороны колодца.

— Все в порядке, — сказал Тоузьер. — Надо идти быстрее. Спиринг может идти?

— Это и в его интересах, — сказал Фоллет. — Я буду его подгонять вот этим кнутиком. — Он посветил вниз, нагнулся и разрезал Спирингу веревки на ногах. — Вставай на ноги, сукин сын, вставай и иди.

Несмотря на то, что спотыкающийся Спиринг был изрядной помехой, все же им удалось быстро продвигаться по каналу. Тоузьер шел впереди. За ним плелся Спиринг, которого подгонял страх перед Фоллетом и его ножом. Брайен и Уоррен замыкали шествие. Поскольку руки Спиринга были связаны, он терял равновесие, его все время бросало от стенки к стенке, иногда он падал на колени, но Фоллет тут же поднимал его на ноги, угрожая ему кинжалом.

Через три четверти часа Тоузьер велел всем остановиться.

— Надо перевести дыхание, — сказал он. — Кроме того, надо поговорить со Спирингом. Здесь достаточно безопасно. — Он посветил фонарем вверх. — Мы как раз между колодцами. Выньте кляп, Джонни.

Фоллет поднес нож к глазам Спиринга.

— Будь умницей, понятно! — Спиринг кивнул, и Фоллет поддел ножом кляп. — Плюй, негодяй.

Спиринг долго кашлял, задыхался, выталкивая изо рта материю. По его щеке и бороде текла кровь из царапины — Фоллет его нечаянно зацепил, вынимая кляп. Наконец, он судорожно сглотнул и выдавил из себя:

— Кто вы такие?

— Ты будешь не задавать вопросы, — сказал Тоузьер, — а отвечать на них. Давайте, Ник.

— Сколько морфия вы произвели, Спиринг? И где он теперь?

Спиринг еще не пришел в себя, и его грудь ходила ходуном. Он покачал головой, но ничего не ответил.

— Ого! — сказал Фоллет, — оказывается, мы беседуем с мертвецом.

Тоузьер, неожиданно и резко подойдя к Спирингу, выбросил вперед руку и похлопал его по щеке:

— Мой друг прав, — сказал он с угрозой. — Отвечай на вопросы, или ты — покойник.

— Сколько морфия вы произвели? — повторил Уоррен спокойно.

— Они меня убьют, — выдохнул Спиринг. — Вы не знаете их.

— Кого? — спросил Тоузьер.

— Фарваза и Ахмеда. — Спиринг был в ужасе. — Вы не знаете, что это за люди!

— А ты не знаешь, что мы за люди, — веско ответил Фоллет. — Выбирай: умрешь сейчас или позже? — Он пощекотал лезвием горло Спиринга. — Отвечай, сколько морфия?

Спиринг выгнулся назад, пытаясь уклониться от ножа.

— Ты… тысячу килограмм.

Тоузьер взглянул на Уоррена.

— Вы попали в точку. Это двести двадцать фунтов. Хорошо, Спиринг. Где же они?

Спиринг отчаянно замотал головой.

— Я не знаю, клянусь, я не знаю.

— Когда они исчезли?

— Прошлой ночью. Они взяли его ночью.

— Значит, когда мы там были, — сказал Тоузьер задумчиво. — Они увезли эту штуку прямо у нас из-под носа. А куда они ее увезли?

— Я не знаю.

— Но ты мог бы догадаться, — сказал Фоллет, чуть сильнее надавливая на нож. Струйка крови потекла по шее Спиринга. — Держу пари, у тебя есть на этот счет соображения.

— Ирак, — выдавил Спиринг. — Они сказали, что отправляют его в Ирак.

— Мы ведь в тридцати милях от иракской границы, — сказал Тоузьер. — Это походит на правду. Я же говорил вам, мне казалось, будто ходят верблюды. Они увезли груз на верблюдах?

Спиринг попытался кивнуть, но опять наткнулся на нож.

— Да, — произнес он слабым голосом.

— Почему вы не превратили морфий в героин? — спросил Уоррен. — И где они собираются это сделать?

— Я должен был сделать это здесь, но они изменили свои планы. Они его увезли прошлой ночью. Больше я ничего не знаю.

Тоузьер взглянул на Уоррена.

— А Спиринг им для этого нужен?

— Может, и нет. Это дело несложное. Кажется, мы-таки спугнули Ахмеда. Он сплавил товар из предосторожности.

— Эта предосторожность оправдала себя, — раздраженно сказал Тоузьер. — Если б он этого не сделал, мы бы накрыли эту партию. А так мы ее прошляпили. Теперь она уже в Ираке. — Он повернулся к Спирингу. — Ты уверен, что не знаешь, куда именно в Ираке направили товар? Говори лучше правду!

Спиринг повращал глазами.

— Ну, малыш, — подбодрил его Фоллет, — это последний вопрос.

Спиринг, наконец, сдался.

— Я точно не знаю, но это где-то около Сулеймании.

Тоузьер взглянул на часы.

— Заткните ему опять рот, Джонни. Дорога в Ирак идет мимо Фарвазова селения. Нам нужно успеть перехватить их.

— А что делать со Спирингом?

— Что делать со Спирингом? Мы его оставим здесь. Со связанными руками и с кляпом во рту он безопасен. Поторопитесь, Джонни.

Три минуты спустя они вновь шли по каналу, на этот раз без Спиринга. Когда они уходили, Уоррен направил луч своего фонаря туда, где остался Спиринг. Он сидел, привалившись к стене, потом встал и медленно побрел в противоположном направлении. Уоррен встретился глазами с Беном Брайеном.

— Давай, Бен, пошли.

Брайен секунду поколебался и двинулся вслед за Уорреном, который спешил, чтобы нагнать тех, впереди идущих.

Уоррен лихорадочно обрабатывал вновь полученную информацию. Горы Курдистана составляли часть привычного контрабандного маршрута, сомнений в том, что Фар-ваз и Ахмед знают их как свои пять пальцев, быть не могло. Ясно, что перебросить морфий в Ирак для них не составляло труда. Буква закона не особенно почиталась в любой части Курдистана, а в Иракском Курдистане о ней и думать забыли.

Он машинально плелся вслед за Фоллетом и думал о том, что им следует делать дальше. У Тоузьера, судя по всему, сомнений не было. «Дорога в Ирак ведет через селение Фарваза», — сказал он, и для него было очевидно, что они направятся в Ирак. Уоррен позавидовал его упрямой целеустремленности.

Тут его толкнули в спину.

— Стой, — сказал Бен, — и вели Тоузьеру остановиться.

Уоррен передал просьбу Бена, и Тоузьер остановился.

— В чем дело?

— Спиринг погибает. Он шел в противоположном от нас направлении. Если даже он не погибнет при взрыве, потолок канала обрушится и погребет его под собой.

— Он может выкарабкаться из колодца.

— С завязанными руками?

— Ну погибнет, — сказал Тоузьер тускло, — подумаешь!

— Погибнет по нашей вине, — Брайен почти кричал. — Мы его бросили в темноте со связанными руками!

— Вы думаете, он не заслуживает этого?

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб из-за нас. Я возвращаюсь.

— Ради Бога! — взмолился Тоузьер. — У нас нет больше времени. Мы должны выбраться наружу, доползти до машин и двинуться в путь до того, как произойдет взрыв. Ведь потом, когда подземная лаборатория взлетит на воздух, селение будет потревожено, как муравейник, и я бы хотел в это время быть подальше отсюда.

— Вы идите, — сказал Брайен, — я вас догоню.

— Погоди, Бен, — сказал Уоррен, — что ты собираешься делать?

— Развязать ему руки и показать дорогу. Это даст ему шанс.

— Ты дашь ему шанс, а он потом нас всех заложит, — заметил ехидно Фоллет.

— Ну и черт с ним, я иду назад, — сказал Брайен и направился в другую сторону. Уоррен посветил ему вслед фонарем, фигура Брайена быстро удалялась во мрак канала.

— Дурак, черт бы его побрал! — сказал Тоузьер мрачно.

Уоррен был в замешательстве.

— Что ж нам-то делать?

— Лично я выбираюсь отсюда, — сказал Фоллет. — Я не хочу рисковать своей шкурой из-за какого-то Спиринга.

— Джонни прав, — заметил Тоузьер. — Нет смысла ждать Бена здесь. Мы спустимся на машинах с перевала и подхватим Бена, когда он вылезет. Пошли.

Пожалуй, это было резонно, и Уоррен после некоторых колебаний последовал за Тоузьером и Фоллетом. Тоузьер задал сногсшибательный темп, они стремительно продвигались вперед, подстегиваемые неумолимо приближающимся взрывом. Они миновали колодец за колодцем, и Уоррен про себя считал.

Наконец, Тоузьер остановился.

— Вот он.

— Не может быть, — задыхаясь, возразил Уоррен. — По моему, это только тридцать первый.

— Ошибаетесь, — сказал Тоузьер. — Я держу веревку. Чем скорее мы окажемся на поверхности, тем лучше я буду себя чувствовать. — И он полез наверх.

Уоррен, поднявшись вслед за ним, не выдержал и рухнул на окружающий колодец вал. Тоузьер помог выбраться Уоррену и сказал:

— Я с Джонни пойду за машинами, а вы стойте здесь и, когда услышите шум моторов, посигнальте фонарем.

Они растворились во тьме, и Уоррен услышал, как хрустят камни у них под ногами. Он взглянул на небо. Луна уже садилась за горы, но еще ярко и ровно освещала скалистый пейзаж и плоские крыши селения вдалеке. Он крикнул в колодец:

— Бен! Бен! Где ты?

Его голос отразился эхом, но ответа не последовало. Он закусил губу. Несомненно, Бен поступил глупо. Но был ли он не прав? Уоррен терзался — в его душе столкнулись идеалист и практик — подобных сомнений он раньше никогда не испытывал. Он взялся было за веревку, собираясь спуститься вниз, но остановился в нерешительности. А как же тогда другие? Не подвергнет ли он опасности их жизни, если сам спустится за Беном вниз?

Он бросил веревку и продолжал угрюмо сидеть у колодца, мучаясь сомнениями. Вскоре он услышал глухой рев моторов и осторожно посветил фонарем, аккуратно прикрывая его рукой. Неожиданно из тьмы возник «лендровер» и остановился с работающим на холостом ходу мотором. Из него вылез Тоузьер и подошел к Уоррену.

— Ну как, он не появился?

— Нет, — мрачно ответил Уоррен.

— Чертовы идеалисты! — рявкнул Тоузьер. — Они у меня в печенках сидят.

— Это его профессия, — спасать людей, — сказал Уоррен. — Его можно понять. Что будем делать?

Тоузьер взглянул на флюоресцирующие стрелки своих часов, которые он обычно носил на запястье циферблатом вниз.

— Заряд ахнет через тридцать минут. Я надеюсь, мы к тому времени проскочим селение. — Он тяжело вздохнул. — Этот молодой проклятый идиот все поставил под удар.

— Вы отправляйтесь, — сказал Уоррен, — а я подожду Бена.

— Нет, — сказал Тоузьер, — я подожду, а вы с Джонни двигайте к селению. Когда бахнет, прорывайтесь. Не бойтесь паники — бегите. Ждите меня с другой стороны. Если услышите стрельбу, будьте готовы вернуться и помочь нам выбраться.

— Я не знаю, может… — начал Уоррен.

— Ради Бога, не медлите, — жестко потребовал Тоузьер. — Я знаю, что я делаю. У меня есть опыт в таких делах.

Уоррен подбежал ко второму «лендроверу» и сообщил Фоллету о плане Тоузьера. Фоллет сказал:

— Садитесь за руль. — Он взял свой автомат. — А я приготовлюсь к стрельбе.

Уоррен сел за руль и повел машину, стараясь как можно меньше шуметь. Они двигались по долине в сторону селения со скоростью менее десяти миль в час. Фоллет с тревогой посматривал на свои часы. Наконец, Уоррен мягко притормозил. Впереди маячили домики с плоскими крышами. Было тихо и безлюдно. Только урчание приглушенного мотора нарушало тишину.

— Осталось меньше минуты, — прошептал Фоллет.

Не успел он это сказать, как послышался утробный гул, словно закашлял какой-нибудь великан, и земля под ними содрогнулась. Столб пыли вырвался из ближайшего к селению колодца — того колодца, который служил входом в секретную лабораторию. Он вздымался все выше, смыкаясь в гигантское, мерцавшее при свете луны кольцо, будто великан выпустил кольцо табачного дыма.

Фоллет стукнул его по плечу.

— Давайте, вперед! Фары!

«Лендровер» рванулся вперед, его фары высветили впереди какие-то строения, мотор прерывисто гудел, пока Уоррен работал рычагами передач. От слишком резкого старта колеса завертелись вхолостую, и через мгновение автомобиль понесся с бешеной скоростью, подпрыгивая на ухабах.

Эта сцена надолго запомнилась Уоррену.

Стайки кур на дороге, встревоженные взрывом, чье-то коричневое лицо в окне с зажмуренными глазами, фигура человека с раскинутыми руками, прижавшегося к стене, спасающегося от безумно несущегося автомобиля, — все закружилось в вихре движения.

Внезапно Фоллет закричал:

— Осторожно!

Уоррен резко нажал на тормоза. Фары высветили каменную стену впереди, ее пересекала громадная трещина, и спустя мгновение стена медленно рухнула на дорогу. Послышался грохот, и возникло облако клубящейся пыли, в которое врезался «лендровер». Пыль заволокла кабину, и Уоррен судорожно раскашлялся.

— Проклятые дома из дерьма, — проворчал Фоллет.

Уоррен дернул рычагом передач и быстро дал задний ход. Когда пыль немного осела, они увидели, что дорога перед ними полностью перегорожена развалинами. Издали донесся звук выстрела.

— Давайте-ка побыстрее выбираться отсюда, — сказал Фоллет. — Посмотрите, нет ли окружной дороги.

«Лендровер» продолжал двигаться задним ходом, — не хватало места для разворота. При первой же возможности Уоррен быстро развернулся и стал глазами искать путь в нужную сторону. Послышались еще выстрелы, но пули пока до них не долетали. Фоллет показал рукой на какой-то проем.

— Попытайтесь проскочить там. Поскорее, ради Бога.

Когда Уоррен направил машину в узкую улочку, что-то ударило о борт. Фоллет высунул автомат из бокового окна и выпустил длинную очередь, разрядив почти полмагазина.

— Это чтобы они не высовывались, — прокричал он. «Лендровер» понесся по улочке, которая была еще уже, чем показалось. Боками он цеплял стены домов. Впереди возник человек, стоя целившийся в них из винтовки. Уоррен инстинктивно наклонился и сильнее нажал на газ. Машина рванулась вперед, послышался глухой стук, мелькнули две вскинутые вверх руки и винтовка, отлетевшая в сторону.

Вскоре они выбрались на простор и очутились по другую сторону селения. Впереди была бескрайняя тьма. Фоллет потянул Уоррена за рукав.

— Выключите свет, чтобы они потеряли нас из виду. — Он оглянулся назад. — Как там Энди?

* * *

Когда произошел взрыв, Тоузьер смотрел в сторону селения. Он увидел поднимающийся вверх столб пыли, и тут же земля дрогнула у него под ногами и послышался гул. Из колодца поднялась взрывная волна — Тоузьер ощутил ее лицом.

Он наклонился над отверстием и крикнул:

— Бен!

Ответа не было.

Он постоял в нерешительности, кусая губы, затем схватился за веревку и спустился вниз. Там все было почти так же, как раньше. Он еще раз крикнул. Кусок земли оторвался от потолка и шлепнулся в воду. Он направил луч фонаря вниз и нахмурился. Глубина канала изменилась. Он воткнул лезвие ножа в стену на уровне воды и нахмурился еще больше. Вода явно прибывала.

Фонарь, направленный вдоль канала, не высветил ничего. Он прошел вперед от своего колодца на сто ярдов, миновал еще два колодца, и вода уже была ему по бедра. И тогда он увидел завал от рухнувшего потолка, который полностью перекрыл канал. Это примитивное сооружение с некрепленым потолком, даже на приличном расстоянии не выдержало ударной волны взрыва.

Обойти это препятствие он не мог, поэтому ему пришлось повернуть назад, и когда он добрался до веревки, прибывавшая из горных ключей вода была ему уже по грудь.

Промокший и дрожавший от холодного ночного воздуха, он вылез на поверхность земли и побежал, не думая о смертельной ловушке, похоронившей Брайена и Спиринга. В его профессии смерть была повседневным и обычным событием. Сейчас он уже ничем не мог помочь Брайену, а ему еще предстояла нелегкая борьба за свою собственную жизнь.

Он осторожно подъехал к границе селения и, остановившись, выключил мотор, чтобы лучше слышать, что происходит. До него донеслись крики и приглушенный рокот голосов. Видны были огни — Ахмед со своими людьми пытались найти причину взрыва и определить степень разрушений. Центр поисков сместился влево, к каналу, и Тоузьер холодно ухмыльнулся.

Он изготовил автомат к стрельбе и положил его себе под бок на соседнее сиденье. Затем включил стартер и медленно пополз вперед, не включая фары. Теперь важнее была не безумная храбрость, а хитрость. Люди Ахмеда были начеку, и прорываться через селение, как он это советовал Уоррену, было уже нельзя.

Он проехал первые строения, и, когда очутился на открытом месте, его засекли. Кто-то крикнул, раздался выстрел, потом еще один, потом крики и выстрелы стали чередоваться. Пока он переключал передачу, выстрелили, судя по вспышке в темноте, уже прямо в него, и он включил фары, чтобы увидеть, что же ждет его впереди.

Он увидел трех человек, которые закрывали глаза руками от внезапно вспыхнувшего луча. Нащупав рукой автомат, он приготовился было уже схватить его, но в этот момент один из троих вскочил на подножку машины, рванув, открыл дверь и вцепился в него. Тоузьер мигом поднял автомат и дважды выстрелил. Послышался сдавленный крик, и человек упал.

В зеркале заднего вида мерцали вспышки винтовочного огня, они резко погасли после того, как пуля, просвистев рядом с его головой, попала в зеркало и разбила его вдребезги. Он дотронулся до брови и почувствовал на глазах что-то влажное и липкое. Это была кровь из глубокого пореза на лбу.

Повернув за угол, он вскоре вынужден был остановиться перед той же стеной, которая преградила путь Уоррену и Фоллету. Выругавшись, он дал задний ход и тут же пригнулся, когда несколько пуль просвистели над ним и прошили бок машины. Он вновь схватил автомат, перевел его на боевой режим, очередями и веером выпустил весь магазин по неясным фигурам позади него.

Фоллет напряженно прислушивался к перестрелке. Когда раздался треск автоматной очереди, он сказал:

— Все. Они загнали Энди в угол. Надо его выручать.

Уоррен, который на этот случай уже развернул машину, тронулся с места, и они двинулись назад. Фоллет сказал:

— Я думаю, они его зажали в том же месте, где почти изловили и нас. Вы знаете, куда надо ехать?

Уоррен вернулся на ту же узкую улицу, миновал лежавшее на земле тело человека, которого он сшиб. На углу, вне досягаемости огня Тоузьера, стояла толпа курдов, которые были ошеломлены внезапной атакой на них с тыла. Когда Фоллет высунулся из окна и очередями начал стрелять, они бросились врассыпную. Но один из них не успел — он дернулся, словно споткнулся о что-то невидимое, упал навзничь и затих.

— Прямо! — заорал Фоллет. — Потом поворот.

Колеса завизжали от слишком резкого скоростного разворота, и в свете фар появился другой «лендровер». Фоллет опять высунулся из окна и закричал:

— Энди! Какого черта вы ждете! Давайте!

«Лендровер» Тоузьера рванулся назад, на открытое место и стремительно помчался по узкой улице. Вплотную за ним держался «лендровер» Уоррена, из которого время от времени стрелял Фоллет, чтобы спугнуть погоню.

Так они вылетели из селения и понеслись на полной скорости вперед. Только мили через три они остановились, на самом верху другой стороны долины.

Фоллет посмотрел вниз. Там было темно.

— Они нас не преследуют, — сказал он. — Нас спасла темнота.

Уоррен был опустошен и словно весь выжат. Впервые в жизни в него стреляли. Он поднял дрожащие руки, затем посмотрел на другую машину и сказал:

— Я не видел там Бена.

Послышался хруст мелких камней, и в окно их машины заглянул Тоузьер. Его лицо было все в крови.

— Бен не вернулся, — сказал он будничным голосом. — Он получил свое.

— Он сам виноват, — сказал Фоллет.

— Да, — печально согласился Уоррен. — Он сам виноват. Вы уверены в этом, Энди?

— Уверен, — сказал Тоузьер твердо. Он оглянулся на долину. — Пора ехать. Я хочу, чтобы мы пересекли иракскую границу до того, как Ахмед поймет, что же произошло на самом деле.

Он отошел, и Уоррен услышал, как хлопнула дверца машины. Два «лендровера» медленно тронулись в путь.