18

Когда на следующее утро за завтраком Стеннинг объявил о своем намерении посещать заседания расследования, Бэллард сказал:

– Это не так-то просто. Процессом многие интересуются, и существует очередь на места для публики. Если хотите, можете посидеть рядом со мной.

– Сомневаюсь, стоит ли, – сказал Стеннинг. – Слухи об этом дойдут до твоих дядюшек очень быстро. Но ты не волнуйся, Йен. Я позвонил доктору Гаррисону в субботу вечером, и он нашел для меня место.

Он улыбнулся.

– Гостеприимство к заезжему юристу.

«Ловко! – подумал Бэллард. – Очень ловко!»

Он сказал:

– Если Вы там будете постоянно, то новости могут быстро дойти до семейства.

Стеннинг разрезал ломтик жареной ветчины на две части.

– Сомневаюсь. В Новой Зеландии меня никто не знает, да и ты говорил, что никого из семейства здесь сейчас нет.

Без десяти десять Бэллард уже сидел в своем кресле и просматривал записи. Он видел, как вошел Стеннинг в сопровождении распорядителя, который показал ему место в ложе для очень важных персон. Стеннинг уселся и с интересом принялся рассматривать зал, его немигающий взгляд скользнул по Бэлларду. Из своего портфеля он достал тетрадь и ручку, положил их на столе перед собой.

Когда Бэллард склонился над своими записями, на столе перед собой он увидел тень, подняв голову, он узнал Рикмена.

– Нельзя ли поговорить с Вами, мистер Бэллард?

Бэллард кивнул на трибуну.

– Давайте поспешим. Они скоро начнут.

– Это не займет много времени.

Рикмен перегнулся через стол, наклонившись к Бэлларду.

– Мистер Кроуэлл был очень огорчен Вашими вопросами к нему как к свидетелю, которые Вы задавали в пятницу, но он обдумывал их в течение всего уик-энда, и теперь он более уверен в своих показаниях.

– Рад слышать, – сказал Бэллард с непроницаемым выражением.

– Может быть, Вы еще не знаете, что мистер Кроуэлл скоро будет... гм... назначен на более высокую должность. Он станет председателем новозеландской компании «Минерал Холдингс», одним из филиалов которой является горнодобывающая компания Хукахоронуи. Все уже говорят об этом.

– Очень раз за него.

– Он считает, что справляться сразу с двумя должностями – председательством обеих компаний – для него не под силу. Поэтому место председателя горнодобывающей компании будет вакантным.

– Интересно, – сказал Бэллард бесцветно. И замолчал. Он хотел, чтобы Рикмен продолжал.

– Вам известно, что пробы, сделанные на шахте перед самым обвалом, показали высокое содержание золота, и правление решило выпустить новые акции, чтобы заручиться капиталом на расширение добычи. Кто бы ни был назначен председателем, он окажется в самом выгодном положении. Эта работа даст возможность приобрести значительное число акций на выбор, то есть Вы сможете выбрать достаточно много акций по номинальной цене.

– Я знаю, что такое выбор акций.

Рикмен развел руками.

– Что ж, прекрасно. Когда появится информация о богатых золотых жилах, цена акций неизбежно пойдет вверх. Каждый, кто обладает правом выбора акций, сможет заработать неплохие деньги.

– Разве это законно? Такие сделки внутри компании совсем не поощряются.

– Уверяю Вас, что все будет сделано совершенно легально, – без запинки ответил Рикмен.

– Верю Вам, мистер Рикмен. Вы юрист, а я – нет. Но я не понимаю, какое это имеет ко мне отношение.

– Как председатель основной компании мистер Кроуэлл сможет сильно повлиять на назначение председателя горнодобывающей компании. Ему кажется, что Вы обладаете всеми достоинствами для этой должности, если бы Вы захотели выдвинуть свою кандидатуру.

– Кандидатуру на что? – прямо спросил Бэллард.

– Бросьте, мистер Бэллард. Мы с Вами знаем, о чем идет речь.

– Узнаю почерк дяди Стива, – сказал Бэллард. – Он дергает в Сиднее за ниточки, а Кроуэлл тут подпрыгивает.

Он показал на пустое свидетельское кресло.

– Кроуэлл там сидел в пятницу, и я заставил его покрутиться. Теперь он предлагает мне место председателя компании, из которой меня только что уволил – с места директора. Так что же за человек ваш Кроуэлл, мистер Рикмен?

Он покачал головой.

– Не думаю, что Вы можете включить меня в свой список возможных кандидатов.

Рикмен нахмурился.

– Немногие молодые люди отказались бы от такой должности, особенно, учитывая предстоящие показания, которые будут даны на заседании, показания, губительные для Вас. Эффективность этих показаний может быть сведена до минимума.

Он выдержал паузу.

– Или наоборот.

– Я не хочу иметь ничего общего ни с вами, мистер Рикмен, ни с Кроуэллом. Я привык говорить искренне и скажу Вам, что я думаю. Сначала Вы пытались подкупить меня, теперь угрожаете мне. Я уже сказал Фрэнку Бэлларду, что не подействует ни то, ни другое. Теперь я говорю Вам то же самое. Убирайтесь, мистер Рикмен.

Лицо Рикмена потемнело.

– Если бы у меня был сейчас свидетель, я привлек бы Вас к суду за клевету.

– А ведь Вы уже проверили, чтобы никаких свидетелей не было, – парировал Бэллард. – Иначе зачем Вы говорите шепотом?

Рикмен скорчил гримасу крайнего недовольства, повернулся к нему спиной и пошел к своему месту, где быстро о чем-то переговорил с Кроуэллом. Бэллард мгновение наблюдал за ними, затем перевел взгляд на места, приготовленные для свидетелей. Майк Макгилл вопросительно поднял брови, и Бэллард подмигнул ему.

Он рассказал только Майку, почему Стеннинг с такой поспешностью прилетел в Новую Зеландию, и тот чуть не поперхнулся пивом.

– Двести тридцать два миллиона фунтов!

Он отодвинул стакан и уставился в пространство, беззвучно шевеля губами.

– Это больше шестисот миллионов долларов – даже по американским стандартам неслабо.

– Они не мои, – сухо сказал Бэллард. – Они принадлежат акционерам.

– Может быть, но ты ими распоряжаешься. Ты сможешь управлять ими как захочешь. Это дьявольски сильная власть.

– Но я еще не член совета попечителей. Это решение Стеннинга.

– Нет, не Стеннинга, – строго сказал Макгилл. – Это твое решение. Все, что тебе надо будет сделать, – это поставить на место Петерсенов. Стеннинг все тебе объяснил. Боже, этот твой дед, наверное, был в свое время шутником. Придумывал очень занятные фокусы.

– Поставить на место Петерсенов, – повторил Бэллард. – Лиз это явно придется не по душе.

– Ради женщины можно пожертвовать миром – ты это имеешь в виду?

Макгилл хмыкнул.

– Так вот, Стеннинг все объяснил. Он мог даже вытатуировать это на твоей груди. Все тайные происки Петерсенов надо сделать явными, и сделать это на публике во время заседания. Это твой последний шанс.

Бэллард спросил язвительно:

– И как же мне это сделать?

Макгилл пожал плечами.

Не знаю. До первого обвала они были заняты местными интригами, и эти их действия достойны осуждения. Но после него они вели себя вполне пристойно. Чарли даже вызвался пойти со мной на склон после обвала, туда, где, как я думал, мог сорваться второй оползень. А для этого нужна смелость. С этой стороны Петерсенов обвинить не в чем.

– Значит, на место их не поставить?

Макгилл рассмеялся.

– Почему, конечно, можно поставить. Наверняка, тебя спросят, что ты решил по поводу шахты. Больше пятидесяти человек погибли, Йен.

 

19

Показания давал Эрик Петерсен.

– Было около семи утра, воскресенье, когда мой брат, Джон, разбудил меня. С ним пришли мистер Бэллард и доктор Макгилл. Они сказали, что произошел обвал. Сначала я им не поверил. Я ничего не слышал, но, судя по тому, что они говорили, весь город мог бы быть стерт с лица земли. Джон сказал, что Ущелье блокировано и никто не может ни въехать, ни выехать.

Он пожал плечами.

– И все-таки я еще не верил, хотя Джон говорил очень убедительно. Потом он сказал, что доктор Макгилл был прав, предупреждая об опасности того склона для города. Мой брат оседлал телефон и стал срочно собирать всех членов совета на экстренное совещание. Время подходило к восьми часам, начинало светать. Совещание проходило в супермаркете.

В это воскресное утро люминесцентные лампы под потолком не сверкали своим холодным светом. Две керосиновые коптилки отбрасывали мягкий свет, бледневший по мере того, как небо становилось все светлее. Солнечным лучам еще предстояло высоко подняться, чтобы осветить восточный склон и рассеять густой утренний туман.

Эрик Петерсен заправил старомодную пузатую печь дровами и заметил:

– Я рад, что мы так и не избавились от этого антиквариата.

Он показал пальцем назад в сторону магазинных запасов.

– Там, сзади, стоят две тысячи галлонов нефтяного топлива, которое годится практически на все. Чтобы завести центральную отопительную систему, нужно всего два электромотора.

– Почему Мэтт задерживается? – раздраженно спросила миссис Сэмсон.

– Он скоро придет, – ответил Джон Петерсен. – Вы же знаете Мэтта – он медлительный, но надежный.

Эрик приладил крышку обратно к печке.

– Дальше там есть холодильники и ледник, все обесточено. Хорошо, что это не случилось летом.

– Ради Бога! – гневно произнес Джон. – Пошевели мозгами хоть раз. Как, черт побери, это могло случиться летом?

Эрик замолчал, удивленный.

– Как я мог забыть. Я имел в виду, что...

– К черту, что ты имел в виду. Если не можешь говорить разумно, лучше заткнись!

Обстановка явно накалялась. Макгилл сказал примирительно:

– Мне кажется, нам следует начать и без мистера Хьютона. Самое необходимое мы расскажем ему позже.

– Не нужно, – сказал Фил Уоррик. – Вот и он сам.

Хьютон подошел к группе, расположившейся рядом с печкой.

– Я знаю, что мы договорились собраться сегодня утром, но эта шутка уже ни в какие ворота не лезет. Вы знаете, который час?

Джон Петерсен поднял руку.

– В Ущелье произошел обвал, Мэтт. Оно полностью заблокировано. Там столько снега, что и вершины не видно.

– Ты имеешь в виду, что нам не выбраться?

– Только не на машинах, – заметил Макгилл.

Хьютон неуверенно озирался по сторонам, и тогда Джон Петерсен сказал ему:

– Сядь, Мэтт. Там, где был один обвал, может случиться другой. Я предлагаю извиниться перед доктором Макгиллом и выслушать его предложения.

– Не нужно никаких извинений – это мое первое предложение.

Макгилл обвел взглядом небольшую группу.

– Нас все-таки здесь недостаточно: нам нужно побольше мужчин; и мужчин сильных, которых нелегко испугать. Женщин тоже; но не эфирных созданий, а деловых и дисциплинированных.

Сразу трое заговорили одновременно, и он остановил их рукой.

– Миссис Сэмсон, Вы будете нашим секретарем. Запишите имена тех, кого предлагают.

Эрик сказал:

– Бумага и карандаш – у кассы. Я принесу их.

Через десять минут Макгилл сказал:

– Пока достаточно. Миссис Сэмсон, не могли бы Вы срочно разыскать всех этих людей, все им объяснить и проверить, чтобы они появились здесь как можно быстрей.

Она встала.

– Они будут здесь.

Бэллард вручил ей записку.

– Передайте это Джо Камерону. Я думаю, Вы найдете его на шахте, а не дома.

Миссис Сэмсон вышла. Макгилл посмотрел за окно на неяркий свет.

– Во-первых, нужно оповестить всех за пределами долины о том, что здесь происходит. Как только станет достаточно светло, я попрошу мужчин попробовать влезть на эту преграду; две команды по двое в каждой, для безопасности. Я напишу для них – нам совсем не нужно, чтобы факты перевирались.

Бэллард сказал:

– Тебе для этого может понадобится секретарь. Ты можешь попросить Бэтти с шахты.

Макгилл коротко кивнул:

– Если то, что падает со склона, – «крупяной» обвал – вероятнее всего, это он и есть, – тогда магазин может снести.

– Вы думаете, может? – спросил Эрик.

– Я уверен, теперь, когда нет деревьев.

– Ради Бога! – взмолился Эрик. – Каждый раз, когда я задаю вопрос, он обвиняет меня в том, что я срубил деревья.

Макгилл стукнул ладонью по стеклу витрины. Звук был похож на пистолетный выстрел, и Уоррик заметно подпрыгнул.

– Теперь послушайте меня, – сказал Макгилл жестким тоном. – Мы все успеем гораздо больше, если не будем винить друг друга. Я никого не обвинял; я просто констатировал очевидное.

Тогда вмешался Бэллард и показал на дверь.

– Сюда сейчас придет куча народу, и нам предстоит предупредить их о надвигающейся катастрофе. Им совсем не нужно знать, что городской совет владеет информацией вот уже двадцать четыре часа и скрывает ее. Вник, Эрик?

Джон произнес холодно:

– Я уже сказал тебе, Эрик, если не можешь говорить разумно, лучше молчи.

Он кивнул Макгиллу.

– Продолжайте.

– Хорошо. Предположим, что это место может снести. Надо, чтобы с полок все было убрано, и еда была спрятана в надежном месте.

Его взгляд остановился на Филе Уоррике.

– Вы сможете это организовать, мистер Уоррик?

– Разумеется, – ответил тот. – Но о каком надежном месте Вы говорите?

– Для начала – о доме Тури Бака, о других сообщу вам позже. Начните с основных продуктов, а шоколадные бисквиты оставьте на потом. И если Вы найдете несколько пустых канистр, то можете наполнить их нефтяным топливом из цистерны, о которой упоминал Эрик. Чтобы выжить в катастрофе, нам понадобятся и отопление и еда.

– Правильно, – решительно сказал Уоррик.

Бэллард подумал, что, в сущности, Уоррик был совсем неплохим работником, когда он не отдавал указания, а выполнял их.

– Не забудьте про кладовые в задней части магазина, – напомнил Джон Петерсен.

Хьютон сказал:

– С питанием-то все будет в порядке, а вот что – с людьми? Мы не сможем укрыть все городское население в доме Тури Бака. Я думаю, что нам всем нужно подняться на восточный склон.

– Я уже подумал об этом, – сказал Макгилл.

Он нагнулся вперед.

– Я надеюсь, что этого не произойдет, мистер Хьютон, но когда крупяной оползень сорвется с западного склона, он пересечет дно долины и может перевалить через реку. И я не могу тогда сказать, насколько он заденет восточный склон.

Хьютон смотрел со скептическим выражением, и Макгилл похлопал себя по коленке.

– Он будет двигаться очень быстро, мистер Хьютон. Не только быстрее, чем Вы бежите, но быстрее, чем едет Ваша машина.

– Это Ваше предположение, Макгилл? – спросил Эрик.

– Это результат моих проб. Снег, который перекрыл Ущелье, показался мне чересчур сухим. Чем он суше, тем больше вероятность образования крупяного оползня, и тем быстрее он двигается. Более того, с падением температуры снег становится суше.

Макгилл кивнул на окно.

– А температура падает очень быстро.

Уоррик спросил:

– Если температура падает, почему же там такой туман? Если верить Вам, то холодный воздух должен рассеять его.

Макгилл нахмурился, потом ответил:

– Поверьте мне, что температура понижается. Она упала на полтора градуса с утра.

– Так куда же пойдут люди? – настаивал Хьютон.

– Я смогу объяснить, когда посмотрю на карту, которая была у нас вчера.

Со стороны входа в супермаркет донесся какой-то шум, и Макгилл сказал Уоррику:

– Сходите туда и попросите этих ребят подождать там немного. Мы должны объяснить сразу всем. Скажите мне, когда все соберутся.

– Ладно, – сказал Уоррик.

– И ни слова им не говорите, – сказал Макгилл. – Нам тут не нужно паники. Просто скажите, что они все узнают через... – он покосился мимо Хьютона на Джона Петерсена, – ...пятнадцать минут.

Джон одобрительно кивнул.

Уоррик вышел, и тогда Эрик сказал:

– Конечно, есть же надежное место, где можно спрятать людей. Что Вы скажете о шахте? Это как здоровенное бомбоубежище. И прямо в самой горе.

– Слушайте, это идея! – воскликнул Хьютон.

– Я не уверен, что она годится.

Макгилл подпер подбородок рукой.

– Главный вход – как раз у подножия склона, и любая лавина пройдет прямо над ним.

– Это точно, – заметил Джон Петерсен. – Потому-то и строят над шоссе снежные галереи. Я видел такие в Швейцарии. Снег попадает точно на перекрытие и скатывается с него.

– А если, как Вы утверждаете, основная снежная масса станет пересекать долину, то выбраться будет несложно, – заметил Хьютон.

– Но тогда я говорил о крупяном оползне, – ответил Макгилл. – А представьте себе, что температура начнет подниматься, тогда о крупяном оползне и речи нет. Лавина будет гораздо более влажной и станет двигаться медленнее, оставив у подножия склона чертовски много снега. И он перегородит главный вход. Мокрый снег после обвала обычно застывает как цемент.

– На шахте есть оборудование, – сказал Джон Петерсен. – Если им можно бурить скалы, то что говорить про снег или лед. Через час они уже сумеют выбраться.

Макгилл пристально смотрел на него.

– Мне кажется, мы все-таки не понимаем друг друга. Вы знаете, сколько снега накопилось на западном склоне?

– Не думаю, что смогу Вам ответить.

– Так вот, я провел кое-какие расчеты, и мой приблизительный результат – больше миллиона тонн.

Эрик разразился хохотом, а Хьютон просто заметил:

– Это невозможно!

: – Что, черт побери, в этом невозможного? Там почти две тысячи акров, покрытых более чем шестью футами снега. Десять дюймов свежего снега равны одному дюйму дождевых осадков, но они испаряются, а снег остается. Но этот снег подвергается давлению, и поэтому, по моим расчетам, он эквивалентен восьми дюймам воды на поверхности – и даже больше. Вам даже не потребуется высчитывать, сколько потребуется времени, чтобы такая махина сорвалась. К тому же в последние тридцать шесть часов шел сумасшедший снегопад, поэтому я вряд ли недооцениваю ситуацию.

Наступила тишина. Макгилл потер небритую щеку.

– Так что ты об этом думаешь, Йен?

– Что касается шахты, то меня больше беспокоит крупяной обвал. Судя по твоим математическим расчетам этого обвала, мне кажется, ты пользуешься динамикой жидкостей.

Макгилл кивнул.

– Правильно.

– Я так и думал. Так вот, если жидкая масса пройдет над главным входом с той скоростью, о какой ты говоришь, это приведет к весьма опасным эффектам в самой шахте. Это все равно что дуть в горлышко бутылки из-под пива, но даже еще сильнее.

– Всасывание, – сказал Макгилл. – Черт побери, она сможет сразу высосать весь воздух. Вот об этом я не подумал.

– Я поговорю с Камероном, – сказал Бэллард. – Может быть, нам удастся построить что-то вроде перегородки или щита.

– Давай пока оставим это, – сказал Макгилл. – Об этом можно будет подумать, если у нас не будет других мест для укрытия. Давайте перейдем к следующему шагу. Предположим, что обвал произошел и кого-то накрыло. Что мы должны сделать?

– Вряд ли мы сможем сделать многое, – сказал Хьютон. – В этом случае и обсуждать нечего. Они погибнут.

– Совсем необязательно, представь себе. Во время обвалов случаются самые курьезные вещи. Просто надо спешить на помощь, когда произошел обвал. Надо проинструктировать их, как следует действовать в таких ситуациях.

– Не помешает, – заметил Джон Петерсен.

– Вот именно, – мрачно ответил Макгилл.

Кто-то шел к их комнате со стороны входа. Бэллард обернулся и увидел полицейского в форме. Внезапно его осенило, и он хлопнул Макгилла по спине.

– Радио! – воскликнул он. – У Пая есть передатчик – должен быть.

Артур Пай остановился.

– Доброе утро, Джон. Что случилось? Матушка Сэмсон сказала, что ты страсть как хочешь меня видеть.

Бэллард вмешался.

– Артур, ведь у тебя есть радиопередатчик, правда?

Пай обернулся к нему.

– Да, мистер Бэллард, обычно я ношу его с собой. Но не сегодня. У него небольшая поломка, и поэтому в пятницу я отправил его в ремонт. Завтра рассчитываю его получить.

Макгилл застонал.

– Кругом не везет!

– Что происходит? – заволновался Пай.

Мэтт Хьютон открыл было рот, но Джон Петерсен поднял руку и вкратце объяснил, в чем дело. Пай посмотрел на Макгилла с интересом.

– Это правда?

Макгилл кивнул.

– Нарушены телефонные линии и линии электропередач. У кого-нибудь еще есть радиопередатчик? Есть радиолюбители?

– Я вроде бы не слышал, – ответил Пай. – Может быть, у одного из скаутов. Я спрошу Бобби Фоусетта.

Он повернулся к Джону Петерсену.

– И какие меры Вы приняли?

Джон показал на все прибывающую толпу у входа.

– Мы собираем самых надежных. Я объясню им ситуацию, а Макгилл объяснит, как им действовать.

Он пожал плечами.

– Только он это знает.

– Тогда лучше вам поторопиться, – посоветовал Пай. – Они уже начинают волноваться.

Джон Петерсен посмотрел на Макгилла, которой кивнул ему.

– Хорошо. Давайте приступим.

Макгилл сказал Бэлларду:

– Позвони Тури Баку и попроси его приготовиться развлекать толпу детей.

Он встал и подошел к Петерсену и Паю.

– Мы создадим комитет по защите от обвалов, но он не должен превратиться в пустую говорильню – иначе я ничем не смогу помочь.

– Не превратится, – пообещал Пай.

Макгилл одобрительно кивнул.

– Я включил и вас, мистер Пай; и еще нам хорошо бы врача. Теперь пойдемте и огласим дурные вести.

Эрик Петерсен сказал:

– Итак, мой брат рассказал все людям, которых собрала миссис Сэмсон. Сначала те не поверили, пока кто-то не вошел с улицы и не сказал, что не может проехать через Ущелье. Даже тогда пришлось их долго убеждать, что город в опасности.

Он пожал плечами.

– Было совсем как на той первой встрече совета, только в большем масштабе. Каждому хотелось выдвинуть свои аргументы.

– А в котором часу это было? – спросил Гаррисон.

– В половине девятого или ближе к девяти.

– Значит, уже было светло?

– И да, и нет. Хука окружена со всех сторон горами, поэтому туда не попадает солнечный свет до самого позднего утра. Было уже светло, но висел плотный туман.

Профессор Роландсон вытянул указательный палец, и Гаррисон кивнул.

– Вы утверждаете, что доктор Макгилл сказал Вам, как падает температура. И что мистер Уоррик поинтересовался, что же происходит с туманом. Честно говоря, я сам этого не понимаю. Я бы предположил, что в таких условиях туман должен превратиться в иней. Этому было дано какое-нибудь объяснение?

– Мне об этом неизвестно.

– И в это время снегопад еще продолжался?

– Нет, сэр, он прекратился. И больше не шел в течение всего дня.

Роландсон откинулся назад, а Гаррисон спросил:

– И как же вы решили проблему? Я имею в виду, как вам удалось убедить собравшихся?

– Убедил их Артур Пай. Некоторое время он выслушивал аргументы каждого, затем сказал, что надо прекратить болтовню. Он сказал это очень убедительно.

Гаррисон поднял руку и обратился к залу.

– Очень жаль, что констебль Пай не смог давать здесь показания. Как вы, наверное, знаете, он погиб уже после обвала, доблестно пытаясь спасти пострадавших. Вчера мне сообщили, что констебль Пай и мистер Уильям Квентин, представитель профсоюза шахты, награждены Ее Величеством посмертно крестом святого Георга.

Раздался гул голосов и негромкие хлопки, быстро перешедшие в бурю аплодисментов. В ложе прессы шумели и неистовствовали. Гаррисон подождал, пока не стихнут аплодисменты, и затем постучал по трибуне.

– Давайте продолжим заседание.

Зал успокоился, и Гаррисон обратился к Эрику Петерсену:

– Не могли бы Вы рассказать нам, что в то время делал мистер Бэллард?

– Он звонил по телефону, а потом разговаривал некоторое время с мистером Камероном.

– Он совсем не участвовал в споре?

– Тогда нет. Он отвел мистера Камерона в сторону и о чем-то говорил с ним.

– Вы не слышали, о чем они говорили?

– Нет, сэр.

Гаррисон посмотрел на Бэлларда.

– Мне бы хотелось услышать, о чем шла речь в этой беседе. Вы можете прервать показания, мистер Петерсен. Не пройдете ли Вы вперед, мистер Бэллард?

 

20

Бэллард был очень напряжен. Тогда в Хукахоронуи он принял решение, и теперь его вызывали, чтобы он оправдывался. Из-за этого решения пятьдесят четыре человека, которые могли остаться в живых, погибли, и сознание вины легло на него тяжелым бременем. Он стиснул руки, чтобы не дрожали пальцы.

Гаррисон спросил:

– Можете ли Вы пересказать вкратце суть Вашей беседы с мистером Камероном, состоявшейся тогда?

Голос Бэлларда был тверд.

– Мы обсуждали предложение мистера Эрика Петерсена использовать шахту в качестве убежища. Я уже знал от доктора Макгилл а, каковы последствия обвалов, и он сказал, что крупяные лавины движутся очень быстро вплоть до двухсот восьмидесяти миль в час.

Он помолчал.

– Это промежуточная скорость, разумеется.

– Вы имеете в виду общую скорость движущейся снежной массы? – спросил Роландсон.

– Да. Но внутри этой массы существует постоянное коловращение, как утверждает доктор Макгилл. Это коловращение может привести к внезапным порывам, вдвое превышающим промежуточную скорость.

Роландсон поднял брови.

– Вы имеете в виду, что скорость лавины в это время может превышать пятьсот миль в час?

– Так меня информировал доктор Макгилл.

– Теперь я понимаю Ваши сомнения. Вы боялись эффекта «органной трубки», когда лавина катилась бы над главным входом шахты.

– Да, сэр. Всасывание могло быть очень сильным.

– Каков же второй тип обвала?

– Снежная мокрая лавина может скатываться и гораздо медленнее, возможно, со скоростью тридцать – сорок миль в час. В результате этой сравнительно небольшой скорости она могла бы остановиться над самым главным входом, и доктор Макгилл объяснил мне, что снег такой консистенции немедленно превращается в лед. Я видел опасность, что несколько сотен тысяч тонн льда неизвестной толщины отгородят людей в шахте от внешнего мира. Эти проблемы мы и обсуждали с мистером Камероном.

– И что же думал по этому поводу мистер Камерон? – спросил Гаррисон.

Камерон был скептичен.

– Боже! – воскликнул он. – Вы собираетесь разместить все население в отверстии горы?

– Это убежище.

– Хорошо, это убежище, я знаю, но это не просто. Например, когда именно может произойти катастрофа?

– Она может вообще не произойти.

– Точно. Так сколько они будут сидеть там и ждать? Люди смогут выдержать там от силы день, и, если ничего не случится, они захотят выбраться. Вы думаете, что сможете остановить их?

– Сможет городской совет.

Камерон присвистнул.

– Честно говоря, я не слишком завидую тем, кто будет находиться в шахте во время обвала. Миллион тонн снега, падающего с высоты приблизительно три тысячи футов, обязательно вызовет вибрацию.

Бэллард прищурился.

– К чему ты клонишь, Джо?

– Ну, ты ведь знаешь, как мы иногда шли в обход кое-каких правил.

– Я уже видел результаты этих нарушений. Фактически, я написал об этом доклад в правление. Я ведь недолго здесь работаю, Джо; недостаточно долго, чтобы получить возможность что-то исправить. И сейчас я хочу сказать тебе, что это прекратится. Почему, скажи ты мне Бога ради, ты позволил им так поступать?

– Я мелкая сошка, – ответил Камерон. – Мой нынешний начальник – этот жалкий комок желе, Доббс, а над ним – Фишер, что одной ногой в могиле и вряд ли соображает, что к чему. Остальные не лучше. Гуманисты они только в одном – если, скажем, особо старательный работяга хочет зашибить деньгу, нарушив какое-то правило, он всегда может это сделать. Доббс на такие вещи смотрит сквозь пальцы, потому что сам кое-что с этого имеет.

– А ты?

Камерон уткнулся взглядом в пол.

– Может быть, я тоже.

Он с вызовом посмотрел на Бэлларда.

– Я этого не оправдываю. Я просто говорю как есть. Мне не нравится Доббс, и я это делал не ради денег. Я делал это ради работы, Йен. Мне приходилось держаться за свое место. Это последнее место главного инженера, которое я получил. Если я потеряю его, то скачусь вниз, стану помощником какого-нибудь ловкого молодчика, который делает карьеру, а когда ты будешь в моем возрасте, ты поймешь, что на это невозможно согласиться. Если бы я не играл в эти игры, меня бы уволили.

Он невесело засмеялся и похлопал Бэлларда по плечу.

– Но не говори мне, что ты уже окончательно поверил мне. Я пытался сделать, что мог, в самом деле пытался, но эти деловые акулы из Окленда – довольно прижимистые подонки – только берут, не давая ничего взамен. Я умолял Доббса, я умолял Фишера – выделить больше средств на безопасность шахты, на поддержание техники безопасности. Они мне ответили: «Работайте!» И точка.

Бэллард протер глаза.

– Не понимаю, о чем ты? Говори конкретнее.

– Скажу. Если эта махина сорвется с горы, мокрый снег или сухой, это не имеет значения, она, наверняка, вызовет чертовски сильное сотрясение. Может быть, мы и обращались с инструкциями чересчур вольно, но мне не хотелось бы оказаться там, когда это произойдет. Я не думаю, что поддерживающие системы выдержат.

Бэллард глубоко вздохнул.

– Есть над чем подумать, Джо. Кто-нибудь сегодня есть в шахте?

– Воскресная эксплуатационная группа. Парней шесть. Инженеры я электрики.

В голосе Бэлларда зазвенела сталь.

– Выведи их оттуда. Выведи их оттуда немедленно. И пошевеливайся, Джо, черт побери.

Он повернулся на каблуках и пошел к шумной толпе спорящих около двери. Артур Пай взревел, как раненый бык, перекрывая шум:

– Тихо! Давайте послушаем, что нам скажет Макгилл.

Макгилл повернулся, когда Бэллард тронул его за локоть.

– Мы тут обсуждали идею Эрика Петерсена использовать шахту как укрытие. Мне кажется, не такая уж плохая идея. Я думаю, можно не обращать внимания на эффект всасывания, если Джо Камерон сможет закрыть вход каким-нибудь щитом. И там все смогут легко разместиться.

– Нет, – сказал Бэллард. – Никто туда не спустится. Я только что приказал находящимся сейчас в шахте людям немедленно покинуть ее.

Раздались удивленные восклицания, снова прерванные окриком Пая. Он спросил:

– Почему, мистер Бэллард?

– Потому что я не ручаюсь за ее надежность. Мистер Камерон только что сказал, что миллион тонн снега, устремленного на дно долины, вызовет достаточное сотрясение. Я не считаю, что шахта надежна.

Пай нахмурился.

– Не надежна?

– Это мое решение, и я его принял, – ответил Бэллард. – Как только все выйдут оттуда, я опечатаю вход.

– Ну, вот и все, – сказал Макгилл. – Не будем больше об этом спорить. – Он с любопытством посмотрел на Бэлларда, прежде чем повернулся в Паю. – Мне нужны четверо мужчин, знающих горы, если возможно. Им понадобятся веревки и ледорубы, если у вас есть.

– Некоторые из скаутов – хорошие альпинисты.

– Годится, – коротко ответил Макгилл. – Где же секретарша, которую ты мне обещал, Йен?

– Вот как это было, – сказал Бэллард.

Гаррисон подался назад и спросил заседателя слева:

– У Вас есть вопросы, мистер Фрэнч?

– Разумеется, есть.

Фрэнч развернул свое кресло так, чтобы хорошо видеть Бэлларда.

– Вы знаете, что я из Горного Министерства, мистер Бэллард?

– Да.

– Я очень внимательно слушал Ваши показания. Итак, вы приказали опечатать шахту, потому что боялись, что ствол может обвалиться от снежной лавины?

– Именно так.

– Известно ли Вам, что из-за некоторых природных особеностей правила горной добычи в нашей стране предусматривают возможность землетресений?

– Известно.

– Таким образом, если даже большая снежная масса сойдет вниз с западного склона над шахтой, ущерб будет незаметным или его не будет вообще при условии, что соблюдаются все правила. Вы согласны с этим?

– Да.

– Значит, поступая именно так, Вы очевидно считали, что правила, утвержденные Министерством, не были выполнены?

– Я считал, вместе с мистером Камероном, что эти инструкции были истолкованы достаточно свободно, в основном в экономических интересах. Окажись у нас на шахте горный инспектор, я был бы в затруднительном положении.

– Это, мистер Бэллард, весьма опасное допущение, – холодно сказал Фрэнч.

– Согласен с Вами, сэр.

– И, следовательно, руководствуясь этими соображениями, Вы опечатали шахту. В катастрофе погибло пятьдесят четыре человека. После катастрофы шахта была вскрыта, и поддерживающие системы, как оказалось, в результате, выдержали сотрясение. Ни в одной части шахты ничего не было нарушено. Если бы все население Хукахоронуи укрылось бы в шахте, как предложил мистер Эрик Петерсен, они были бы в безопасности. Что Вы на это скажете, мистер Бэллард?

Бэллард выглядел удрученным.

– Это давило на меня тяжелым грузом после катастрофы. Ясно, что я принял неправильное решение, но ясно это только нам с вами сейчас. А тогда я был там, и решение зависело от меня, поэтому я принял его, опираясь на доступные мне сведения.

Он сделал паузу.

– Я должен добавить, что если бы снова оказался в той же ситуации, то не стал бы менять своего решения.

На галерке послышались восклицания, и пол заскрипел. Гаррисон мягко сказал:

– Но шахта должна былабыть надежной, мистер Бэллард.

– Правильно, сэр.

– И она не была таковой?

– Не была.

Роландсон нагнулся вперед, широко расставив локти на трибуне, и встретился взглядом с Фрэнчем.

– Была ли шахта опечатана членом инспекции горной добычи, мистер Фрэнч?

– Да, была.

– Что он думал о поддерживающих системах, которые осмотрел?

– Его отзыв был нелестным, – ответил Фрэнч. – К тому же, он сделал устный доклад сразу после своей проверки, и его реплики были явно непечатными.

Бэллард сказал:

– Я представил подробный доклад правлению компании. Я требую, чтобы он фигурировал в качестве свидетельства.

Гаррисон нагнулся вперед.

– Мистер Рикмен, можно ли ознакомиться с докладом?

Рикмен несколько минут шептался с Кроуэллом, затем взглянул на Гаррисона.

– Мне поручено довести до сведения Комиссии, что никакого доклада от мистера Бэлларда получено не было.

Бэллард побледнел. Он произнес, сдерживая себя:

– Я могу представить Комиссии копию моего доклада.

– Позвольте заметить, мистер председатель, – сказал Рикмен. – Тот факт, что мистер Бэллард может сейчас предложить копию своего доклада, вовсе не означает, что доклад был послан в правление компании. По сути дела, любой доклад, который мистер Бэллард может предложить Комиссии, мог быть написан постфактум.

Гаррисон обомлел.

– Вы на самом деле считаете, что доклад, представленный мистером Бэллардом, написан уже после катастрофы и является фальшивкой?

– Позволю себе заметить, что я просто не исключаю такой возможности – он мог быть написан хоть вчера.

– Занятное предположение, мистер Рикмен. Что Вы об этом думаете, мистер Бэллард?

Бэллард посмотрел на Рикмена, который посмотрел на него без тени смущения.

– Мистер Рикмен утверждает, что я лжец.

– О, нет! – воскликнул Рикмен несколько напыщенно. – Я лишь утверждаю, что Вы вполне можете им быть.

– Мистер Рикмен не совсем благотворно действует на мою психику, – заметил Бэллард. – Я буду рад ответить на любые вопросы по поводу безопасности шахты мистера Фрэнча, мистера Ганна, представляющего Всеобщий Союз Шахтеров, или любого другого заинтересованного лица.

Улыбка исчезла с лица Рикмена, когда Ганн ухватился за предложение.

– Мистер Бэллард, Вы утверждаете, что шахта была небезопасна. Говорили ли Вы об этом тогда с кем-нибудь еще?

– Говорил. Я упоминал об этом в беседах с мистером Доббсом, мистером Камероном и доктором Макгиллом и до, и после катастрофы.

– Вы предприняли какие-нибудь шаги, чтобы исправить положение?

– Я написал доклад и собирался выполнять изложенные там требования.

– За сколько времени до обвала вы приступили к работе в компании?

– За шесть недель.

– Всего шесть недель! – повторил Рикмен с явно наигранным удивлением.

– В таком случае мистер Рикмен или даже мистер Лайалл едва ли смогут предположить, что Вы несете ответственность за положение дел на шахте.

– У меня и не было такого предположения, – сухо сказал Лайалл.

Рикмен промолчал.

– Но кто-то должен был нести ответственность, – настаивал Ганн.

– В чем, на Ваш взгляд, причина такого скандального положения дел?

– Шахта была ориентирована на прибыль. Чтобы ее добиться, все побочные расходы были сокращены. Все деньги, которые вкладывались в шахту, шли на увеличение производительности – на увеличение прибыли. Все расходы, не связанные с производительностью, сокращались, в том числе и расходы на технику безопасности.

Бэллард подвинулся в кресле и посмотрел прямо на Рикмена.

– Теперь, когда богатая жила золотой руды высокого качества обнаружена на этом участке, можно надеяться, что больше денег будет вложено в технику безопасности.

Рикмен сразу вскочил.

– Мистер председатель, я протестую. Свидетель выдает главные секреты компании – секреты, которые он узнал во время исполнения своих служебных обязанностей. Разве это достойно ответственного за свои поступки директора?

Ложа прессы начала неистовствовать. В возникшем шуме потонула реплика Бэлларда:

– Вы имеете в виду экс-директора?

 

21

Когда комиссия по расследованию снова собралась после полудня, Гаррисон язвительно заметил:

– Надеюсь, что нарушений, из-за которых пришлось закрыть утреннее заседание, больше не будет. Мудро ли ведет себя мистер Бэллард, решать не мне. Однако мне кажется, что его поведение – реакция на ту тактику враждебности, против которой я призывал еще на открытии нашего расследования. Мистер Рикмен, я предупреждаю Вас в последний раз: Вы не должны переусердствовать в защите интересов Вашего клиента. Еще одно такое же выступление, подобное утреннему, и мне придется просить Вашего клиента найти кого-то другого, представляющего его интересы.

Рикмен встал.

– Я приношу комиссии свои извинения, если обидел кого-нибудь.

– Ваши извинения приняты.

Гаррисон посмотрел на свои записи.

– Я хотел бы задать следующий вопрос мистеру Бэлларду. Он будет коротким, поэтому Вы можете оставаться на своем месте. Мистер Бэллард, Вы сказали, что советовались с мистером Камероном. Я внимательно прочитал Ваше свидетельство и обнаружил, что мистер Доббс, управляющий шахтой и начальник мистера Камерона, в нем совершенно не фигурирует. Где мистер Доббс был все это время?

Бэллард колебался.

– Я в самом деле затрудняюсь ответить. Похоже, с ним что-то случилось.

– Что именно?

– Я бы сказал, что он психологически вышел из строя. Казалось, он замкнулся в себе. Он передал все свои обязанности в мои руки. Естественно, меня это взволновало, и я послал доктора Скотта поговорить с мистером Доббсом, чтобы тот разобрался, что же происходит на самом деле. Мне кажется, полезнее будет выслушать его показания. Я не специалист в медицине.

– Да, это будет полезнее. Я вызову его позднее, если возникнет необходимость.

Гаррисон снова просмотрел свои записи.

– Похоже, что доктор Макгилл тогда возглавил дело и взялся за него серьезно. Он был, так сказать, организующей силой, поскольку он один имел представление о том, что может произойти. Мне кажется, нам лучше выслушать его мнение.

Макгилл занял свое место и сразу заявил:

– Думаю, что могу разъяснить вопрос, который волнует профессора Роландсона. Туман.

Роландсон поднял голову.

– Да, хотелось бы услышать.

– Это меня тоже сильно волновало, – сказал Макгилл. – Хотя я и старался это скрыть. Я не понимал, откуда взялся такой туман при быстро падающей температуре. Он был весьма плотным – почти как смог – и был для нас очень опасен. И только после обвала мне пришло это в голову.

Он знал, что будет давать показания все оставшееся время, и устроился поудобнее в кресле.

– Может быть, вы помните, что первый обвал перегородил и реку, и дорогу одновременно. Река была покрыта льдом, но вода, разумеется, двигалась под ним совершенно свободно. Когда река была перегорожена, вода поднялась и взломала лед. Эта вода была относительно теплой, и от ее соприкосновения с холодным воздухом появился туман. Он постоянно превращался в иней, но, когда вода разлилась по береговым поймам, вся их поверхность оказалась в соприкосновении с воздухом, и поэтому туман образовывался гораздо быстрее, чем выпадал иней.

– Оригинальная теория, – заметил Роландсон. – И, несомненно, точная.

– Как я говорил, этот эффект причинил нам немало неприятностей в тот день. Он весьма затруднил наши действия.

– О чем Вы побеспокоились прежде всего? – спросил Гаррисон.

– О безопасности людей, – сразу ответил Макгилл. – Как только серьезность ситуации стала очевидной, у меня появилась большая поддержка. Мне хотелось бы сказать, что многие сделали все, что было в их силах. Особенно отличился Джон Петерсен.

Гаррисон кивнул и сделал пометку в блокноте.

– Какие меры были предприняты?

– Во-первых, нужно было установить связь с внешним миром. Как только позволил свет, мы послали две команды, которые были должны выбраться из долины. Первая команда должна была перебраться через лавину, блокировавшую Ущелье, вторая отправилась окружным путем. Как только это удалось, я собрал всех детей и отправил в дом Тури Бака, о безопасности которого было известно. В это время меня начал беспокоить централ, практически уязвимый...

– Централ? – поинтересовался Гаррисон.

– Прошу прощения, – сказал Макгилл. – Трансатлантическая – или транстихоокеанская – путаница. Вы называете это коммутатором – телефонным коммутатором. Он был как раз на открытой местности и явно подвергался опасности, а связь нам нужна была позарез. Выход из строя телефонной системы во время наших операций создал бы огромные трудности. Я обсудил это с мистером Бэллардом и мистером Петерсеном, и один из электриков шахты вызвался добровольцем – работать на коммутаторе. Однако миссис Морин Скэнлон, телефонный оператор, отказалась покинуть свое место. Она сказала, что не хочет обвинений в уклонении от обязанностей, и отказалась уйти. Она также заявила, что это – ее коммутатор и она никому не позволит его трогать.

Макгилл понизил голос.

– Телефонная связь работала прекрасно во время наших маневров и вплоть до самой катастрофы, когда коммутатор был разрушен, и миссис Скэнлон погибла. Мистер Джон Петерсен погиб там же, пытаясь спасти миссис Скэнлон.

В зале наступила мертвая тишина, затем послышался долгий, прерывистый вздох.

Гаррисон мягко заметил:

– Похоже, Вы переоценили свои силы.

– Мистер Бэллард и Джон Петерсен были, если можно так выразиться, основными передаточными звеньями нашего комитета. Мистер Бэллард занимался шахтой, а мистер Джон Петерсен городом, ему помогали остальные члены совета. Прежде всего необходимо было убедить жителей города в серьезности ситуации, потому-то и была так важна телефонная связь. Члены совета говорили лично с каждым владельцем дома долины. Что касается меня, то я просто обеспечивал общее руководство, чтобы предотвратить возможные ошибки, и, спустя некоторое время, я смог поразмыслить над тем, что нужно делать, когда обвал кончится.

Профессор Роландсон сказал:

– Вы в то время были уверены, что произойдет еще один обвал?

– Я не был уверен, но не исключал такой возможности. Как ученый, я привык к этому. Точно об обвалах известно только то, что они непредсказуемы. Я вспоминаю случай в Швейцарии, где был снесен пятисотлетний дом, – за пятьсот лет по этому пути не прошла ни одна лавина! Никто не может предсказать такие вещи. Но на базе моих исследований и моего опыта я рассчитал, что обвал возможен процентов на семьдесят – и с падением температуры шансы будут увеличиваться.

– Увеличиваться до восьмидесяти процентов?

– Да, что-то около того, и даже выше.

– Мы остановились на том, что Вы рекомендовали людям укрыться в безопасных местах. Кто оценивал их безопасность? – продолжил Гаррисон.

– Я, сэр.

Макгилл колебался.

– Безопасность была относительной. По правде говоря, я не был уверен даже в безопасности дома Тури Бака теперь, когда на склоне не было деревьев. Но из того, чем мы располагали, он был менее опасным, и поэтому почти всех детей мы разместили там. Что касается остальных, я изучил карту и открытую территорию, правда, тут туман осложнял задачу, и попытался учесть особенности местности; годилось все, что можно было использовать в качестве преграды между людьми и снегом.

Он остановился.

– Надо признаться, я допустил грубую ошибку в одном из расчетов.

– Никто не может Вас в этом обвинить, – заметил Гаррисон.

– Спасибо, сэр. Самым трудным было заставить людей двигаться. Никто не хотел покидать теплый дом ради того, чтобы торчать на улице под снегом, а плотный туман играл явно не в нашу пользу. Констебль Пай, человек сильной воли, очень помог в этом.

– Вы сказали, что у Вас появилось время подумать, что придется делать после обвала. Что Вы имеете в виду?

– Самое главное после обвала – поспешить на помощь, но спасатели не всесильны. Обнаружить заваленного снегом человека исключительно трудно. Опыт Швейцарии показывает, что команда из двадцати тренированных спасателей должна работать двадцать часов, чтобы тщательно исследовать местность в один гектар.

– Гектар равен двум с половиной акрам, – вмешался Роландсон.

– Так вот, у нас не было ни тренированных спасателей, ни оборудования. Мы не могли быть уверены в помощи извне, поэтому нам приходилось обходиться тем, что у нас было. Мы сняли с домов телевизионные антенны; из них мы смогли смастерить алюминиевые щупы, чтобы спасательные команды могли делать пробы. Мистер Камерон в мастерской шахты сделал из антенн десятифутовые щупы. Я собрал три команды – шестьдесят человек, и попытался провести начальный курс для спасателей.

– В котором часу это было?

Макгилл покрутил головой.

– Не могу сказать, сэр. Я был слишком занят, чтобы смотреть на часы.

От тумана кожа делалась липкой. Он чуть клубился, как только задувал легкий ветерок, и тогда доступная взгляду перспектива резко менялась. Большая группа мужчин, неповоротливых в своей теплой зимней одежде, бесцельно ожидала чего-то – одни стучали нога об ногу, чтобы согреться, другие грели пальцы своим дыханием и стучали себя по груди.

– Вот что, ребята, – крикнул Макгилл. – Те, у кого есть щупы, выйдите вперед и постройтесь.

Он очень критически осмотрел их.

– Постройтесь как в армии или на параде – плечом к плечу, по стойке «вольно!» Ноги врозь на десять дюймов.

Все задвигались. Когда они догадались, какой у них сейчас вид, послышался смущенный смех.

– Ничего смешного в этом нет, – заметил Макгилл. – Остальные – подойдите поближе.

Он вышел вперед, держа моток шнура, и один конец вручил крайнему в строю слева.

– Держи.

Он двинулся вдоль строя, разматывая шнур, и подойдя к последнему справа, обрезал шнур и вручил ему.

– Теперь вы двое будете делать отметки. Наклонитесь и натяните шнур туго по снегу. Все остальные – наступите на шнур.

Он наблюдал за выполнением приказа.

– Так вот. Впереди местность, где кого-то завалило снегом, но вы не знаете, где именно. Наступите на щуп носком левого сапога и утрамбуйте снег. Вы нащупаете дно на три фута, не больше. Когда будет обвал, снега будет гораздо больше, чем сейчас.

Все принялись действовать щупами.

– Хорошо, теперь повторите то же самое носком правого сапога.

Кто-то из строя крикнул:

– А как мы обнаружим тело?

– Узнаете, – ответил Макгилл. – Тут ошибиться невозможно. Как только наткнетесь на тело, остановитесь – не используйте щуп как копье. Вызывайте начальника команды, который очертит место для тех, кто будет копать. Теперь вы, двое маркеров, сделайте шаг вперед – не больше чем на фут – и снова натягивайте шнур. Все остальные – наступите на него и снова пробуйте щупом – как до этого.

Он повернулся к толпе наблюдавших.

– Видите? Они проверяют каждый квадратный фут; мы называем это «глубокий поиск», и точность попадания девяносто пять процентов. Для глубокого поиска нужно проверить щупом каждый фут. Если тело находится не глубже длины вашего щупа, то вы точно найдете его.

Кто-то сказал:

– Чертовски долгая история.

– Да, – согласился Макгилл. – Дело долгое. Когда будут готовы остальные щупы, я обучу вас черновому поиску. Правда, здесь шансы найти тело уменьшаются на тридцать процентов, но зато дело двигается быстрее. Иногда скорость нужнее, чем тщательность.

– Вон Камерон везет нам щупы, – воскликнул кто-то.

Макгилл развернулся и увидел грузовик, направляющийся к ним. Как только тот затормозил, он сказал:

– О'кей, давайте разгружать.

Он вынул пачку сигарет. Камерон выбрался из кабины и проковылял по хрустящему снегу, чтобы взять сигарету из предложенной пачки.

– Спасибо, Майк. Как дела?

Макгилл оглянулся, чтобы удостовериться, что остальные их не слышат.

– Не здорово. Ты знаешь, сколько нужно времени для тренировки спасателей Парсенденста в Швейцарии? При том, что у них есть снаряжение.

– Что ... как ты сказал? Это что-то вроде спасательной снежной службы?

Макгилл кивнул.

– Наши парни полны энтузиазма, но как дойдет до дела, особой пользы от них не будет. Некоторые из них вообще могут оказаться под снегом. От остальных тоже мало проку.

– С чего ты взял?

– Миллион тонн снега, или еще чего-нибудь, падающего совсем рядом, парализует человека.

Макгилл выпустил длинную струю дыма.

– Это называется обвальным шоком. Нам понадобится помощь извне, и как можно скорее, и я просто очень надеюсь, что у них будут собаки. Обученная собака находит тело за одну десятую того времени, которое понадобится команде из двадцати спасателей. Половина жертв обвалов в Швейцарии была найдена собаками.

Камерон повернулся и посмотрел на строй мужчин, все еще опускающих щупы в снег.

– Тогда для чего ты все это затеял?

– Просто чтобы поддержать дух. Вроде трудотерапии. Сколько щупов ты привез?

– Двадцать. Через час будет еще двадцать.

Он оглянулся на грузовик.

– Они разгрузили. Я, пожалуй, поеду.

– Ладно, Джо.

Когда Камерон уехал, Макгилл вышел вперед.

– Ребята, кто получил новые щупы, подойдите сюда. Я покажу вам черновой поиск.

Он замолчал, увидев «лендровер», подъехавший и остановившийся рядом с ними. Из него вышли двое, один оказался Бэллардом. Другого Макгилл видел впервые.

Бэллард подошел к нему.

– Майк, это Джек Макаллистер. Он перешел через Ущелье.

– Мы встретили двоих ваших на самой вершине, – сказал Макаллистер. – Сейчас они пошли разыскивать телефон. Они рассказали нам, что тут произошло, поэтому я спустился, чтобы увидеть собственными глазами.

– Слава Богу! – сказал Макгилл. Он слегка перевел дух. – Каковы шансы на эвакуацию всей долины – всех жителей?

Макаллистер покачал головой.

– Шансов нет. Я очень долго пробирался. Снег застывает – теперь это скорее лед. Местами там просто вертикальные уступы. Но ребята – телефонисты пробуют провести там сейчас линию.

– Дай-то Бог.

Макгилл бросил сигарету и потушил ее сапогом.

– По крайней мере, мы прорвались к внешнему миру. Лучше поздно, чем никогда.

– Они знали еще прошлой ночью, – неожиданно сказал Макаллистер. – Я звонил в полицию. Там, по другую сторону Ущелья, собралась сейчас целая команда. Они ставили там палатки, как раз когда я начал подъем.

Макгилл повернулся к Бэлларду.

– Знаешь, что меня беспокоит?

– Что?

Макгилл показал наверх.

– То, что из-за тумана нельзя увидеть этот чертов склон. Это в меня вселяет какое-то неприятное чувство.

– Тсс! – произнес Макаллистер. – Что это?

– Что, что?

Над их головами раздался гул, постепенно нараставший.

– Самолет, – сказал Макгилл, тщетно пытаясь разглядеть что-то в тумане.

– Он здесь не сможет сесть, – сказал Бэллард.

Они слышали, как самолет кружит над ними, но не видели его. Гудение продолжалось минут десять, затем прекратилось, чтобы возобновиться через десять минут.

– Вот и все, – сказал Макгилл. Он уперся руками в подлокотники свидетельского кресла и смотрел на Гаррисона. – Тут-то нас и застигла лавина.

 

22

Гаррисон глубоко вздохнул.

– Теперь приступим к самому обвалу. В прессе высказывались предположения, что самолет, посланный для расследования ведомством гражданской защиты, вызвал вибрацию, которая и привела лавину в движение. Что Вы думаете по этому поводу, доктор Макгилл?

– Это сущая чепуха, сэр, – резко заявил Макгилл. – Идея, что шум способен вызвать обвал, – просто миф, сплетня старых кумушек. В США были проведены авиационные исследования сверхзвуковых скоростей. Даже довольно высокое давление в два фута на квадратный фут, вызываемое истребителем типа «Хастлер», не произвело заметного эффекта.

Он сделал паузу.

– Но это – при нормальной мощности. В Монтане были проведены эксперименты с самолетом «Ф-106», выходившим из пике на сверхзвуковых скоростях. Они в самом деле вызвали снежные обвалы. Но самолет, летавший над Хукахоронуи, ни в коем случае не мог быть причиной обвала.

Гаррисон улыбнулся.

– Пилот будет очень рад это услышать. Мне кажется, его мучили угрызения совести.

– И совершенно зря, – сказал Макгилл. – Эта лавина была готова сорваться, и она сорвалась без его помощи.

– Благодарю Вас, доктор Макгилл. Так вышло, что пилот и бывший с ним в самолете наблюдатель оказались единственный, кто видел, как начинался обвал. Из показаний, которые мне удалось прочесть, мне стало ясно, что наблюдатель готов рассказать об обвале гораздо больше. Вы свободны, доктор Макгилл. Вызовите, пожалуйста, офицера авиации Гатри.

Гатри занял место Макгилла. Это был пышущий здоровьем молодой человек лет двадцати.

Рид спросил:

– Как Вас зовут?

– Чарльз Говард Гатри.

– Ваша профессия?

– Офицер авиации Королевских Воздушных сил Новой Зеландии.

Гаррисон спросил:

– Как получилось, что Вы пролетали в то время над Хукахоронуи?

– Приказ, сэр.

– Какой именно приказ Вы выполняли?

– Вылететь в Хукахоронуи и приземлиться, если возможно. Разведать ситуацию и сообщить по радио. Как мне сказали, приказ был дан Министерством гражданской защиты.

– Так. Продолжайте.

– Пилотировал экипаж лейтенант авиации Сторей, а я был наблюдателем. Мы вылетели в Хукахоронуи из аэропорта Хэрвуд, что находится здесь, в Крайстчерче. Когда мы добрались до места, то обнаружили, что о посадке и речи быть не может. Долину покрывал плотный слой тумана. Садиться было чертовски рискованно. Мы передали по радио эту информацию в Крайстчерч и получили инструкции летать над долиной в ожидании, пока туман рассеется.

– Что Вы можете еще сказать о погоде?

– Наверху, над облаками небо было чистым, и ярко светило солнце. Воздух был очень прозрачным. Можно было фотографировать. Я помню, как сказал лейтенанту Сторей, что снаружи, должно быть, очень холодно. Был именно такой день – ясный и холодный.

– Вы упомянули о фотографировании. Вы получили инструкции делать фотографии?

– Да, сэр. Я отснял целых две пленки пространства над долиной – всего семьдесят два кадра. Включая фотографии местности, покрытой туманом, на всякий случай, вдруг это окажется важным. Я не мог понять, откуда взялся туман, сэр, поскольку вокруг все было так ясно.

Гаррисон достал из конверта несколько глянцевых черно-белых снимков.

– Это те самые фотографии, которые Вы сделали?

Он начал по одной показывать их Гатри.

Тот подался вперед.

– Да, сэр, это те самые официальные фотографии.

– Я вижу, Вы сделали снимок лавины, которая заблокировала Ущелье.

– Да, мы пролетали низко, чтобы его сделать.

– Вы сказали, что это официальные фотографии. Следует ли нам понимать, что есть еще и неофициальные фотографии?

Гатри заерзал в своем кресле.

– Вообще-то я – кинолюбитель, и случайно прихватил с собой кинокамеру. Возможности у нее небольшие – стандарт 8 мм. Но условия были хорошие, да и горы казались такими красивыми, что я решил отснять одну часть.

– И пока Вы снимали, начался обвал, и Вам удалось заснять его?

– Кое-что, сэр.

Гатри сделал паузу.

– Я боюсь, что фильм не очень высокого качества.

– Но когда Вы проявили пленку, Вы поняли, насколько это важно и предложили Комиссии в качестве свидетельства. Это правильно?

– Да, сэр.

– Что ж, тогда мне кажется, что фильм будет лучшим свидетельством. Установите экран, мистер Рид, будьте добры.

Гул голосов раздался в зале, пока распорядители устанавливали экран и проектор. На окнах были спущены шторы. В полутьме Гаррисон произнес:

– Можете начинать.

Проектор щелкнул и загудел, на экране вспыхнули быстро сменяющие друг друга буквы на неясном белом фоне. Неожиданно появилось знакомое изображение – белые горы и голубое небо. Оно сменилось кадром с земной поверхностью.

– Это долина, – объяснил Гатри. – Вы можете видеть туман.

Он замолчал.

– Прошу прощения, сэр.

– Ничего, мистер Гатри. Комментируйте, если находите нужным.

– В первой половине фильма комментировать особенно нечего, – сказал Гатри. – Только горы. Несколько красивых панорам горы Кука.

Фильм продолжался. Обычная любительская съемка туриста. Но шли секунды, сцены сменяли друг друга, и напряжение в зале росло.

Наконец Гатри сказал:

– Мне кажется, сейчас должно появиться. Я попросил лейтенанта Сторея взять направление на север над долиной Хукахоронуи.

– На какой высоте Вы летели? – спросил Роландсон.

– Немного выше двух тысяч футов.

– Значит, западный склон долины находился прямо под вами.

– Да, сэр. После я обнаружил, что его высота – от вершины до дна долины – шесть тысяч футов. Вот он, наконец-то.

Камера взмыла вверх, показав кусочек голубого неба во весь экран, потом – несколько скал, тут и там поднимавшихся ввысь, и потом появился снег, настолько белый, резкий, что заболели глаза. С эстетической точки зрения это выглядело ужасно, но не это сейчас было главным.

Неожиданно изображение задрожало и расплылось, затем вернулась четкость.

– Вот он, – сказал Гатри. – Тогда-то все и началось.

Появилась слабая струйка серого цвета, тень от поднявшегося снега, становившаяся все больше, пока лавина двигалась вниз по склону. Вскоре она скользнула в сторону, и камера последовала за ней. Следующий, смазанный кадр изображал далекие горы и небо.

– Мы пытались выровнять самолет, – извиняющимся тоном сказал Гатри. – Мы были выбиты из колеи.

На другом кадре ослепительно-белые облака постепенно заслонила упавшая на горы тень, которая продолжала расти. Бэллард облизнул сухие губы. Ему приходилось однажды видеть огромный пожар на нефтевышках, и зрелище этого растущего облака, двигавшегося вниз по склону, напоминало ему вздымающиеся клубы черного дыма того пожара.

Кадр сменился круговой панорамой земной поверхности.

– Я попросил лейтенанта Сторея накрениться, – сказал Гатри, – чтобы можно было лучше рассмотреть долину. Он сделал это чересчур резко.

Кадры уже не дергались, и теперь можно было видеть, как пришел в движение целый склон. Хотя кадры были не очень четкими, зрелище впечатляло.

Теперь часть лавины почти достигла подножия горы и приближалась к самому туману, покрывавшему дно долины. Гатри сказал:

– Скоро у нас должно было кончиться топливо. Нам оставалось дать еще один круг и возвращаться назад.

Туман вел себя странно. Задолго до того, как лавина приблизилась к нему, туман неожиданно расступился, словно разогнанный невидимым реактивным самолетом. Он испарился самым волшебным образом, и на мгновение стали видны здания. Затем снег поглотил все.

Экран залил ослепительно белый свет, и в наступившей тишине был Слышен только звук ракорда, хлопающего по еще вращающейся бобине.

– Именно тогда у меня кончилась пленка, – сказал Гатри.

– Кто-нибудь может раздвинуть занавески? – попросил Гаррисон.

Его просьбу исполнили, и он подождал, пока не стихнет обмен мнениями.

– Итак, Вы отсняли пленку. Что Вы сделали потом?

– Связались со штабом по рации и доложили о том, что видели.

– И как там отреагировали?

– Они спросили, не можем ли мы приземлиться. Я спросил лейтенанта Сторея, и он сказал, что нет. Внизу все еще оставался небольшой туман, но это было не все. Понимаете, он не знал, где можно сесть после того, как все накрыла лавина. Тогда нам было приказано возвращаться в Крайстчерч.

– Благодарю Вас, мистер Гатри. Вы можете вернуться на свое место.

Гаррисон посмотрел на Макгилла.

– Есть ли у Вас какие-нибудь комментарии к тому, что Вы только что видели, доктор Макгилл? Вы можете отвечать со своего места.

– С профессиональной точки зрения этот фильм меня очень заинтересовал. Если мы узнаем количество кадров в секунду, мы сможем точно измерить скорость лавины. Фильм подтверждает наши догадки. Из-за тумана мы наблюдали, что впереди движущейся снежной массы шла воздушная волна. По самым приблизительным расчетам я могу допустить, что волна двигалась около двухсот миль в час. Такая волна, помимо лавины, и сама может вызвать значительный ущерб. Мне кажется, фильм следует сохранить и, само собой, сделать с него копии. Я не отказался бы иметь копию для своих исследований.

– Благодарю Вас.

Гаррисон посмотрел на часы.

– Время подошло к концу. Мы снова соберемся здесь завтра, в десять часов.

Его молоточек стукнул по трибуне.

 

23

Макгилл влился в поток выходящих из зала. Впереди, рядом с Бэллардом, он увидел высокую фигуру Стеннинга. Они не беседовали друг с другом и, выйдя в коридор, разошлись в разные стороны. Он улыбнулся и подумал, что ни одного из них семейство Бэллардов ни в чем бы не заподозрило.

– Доктор Макгилл!

Кто-то ухватил его за локоть и, обернувшись, он увидел подошедших сзади братьев Петерсенов, сначала Эрика, позади него – коренастую фигуру Чарли.

Эрик сказал:

– Я рад, что вы так отозвались о Джонни. Я хочу поблагодарить Вас за это.

– Не стоит, – сказал Макгилл. – Никогда не следует умалчивать о заслугах.

– Все равно, – смущенно сказал Эрик, – было очень благородно с Вашей стороны заявить об этом публично, особенно, если Вы, так сказать, в другом лагере.

– Минутку, – резко сказал Макгилл. – Я сохраняю нейтралитет – и не принадлежу ни к какому лагерю. Честно говоря, я не знал, что у вас есть какие-то лагеря. Это расследование, а не сражение в суде. Разве Вы не слышали, как настаивает на этом Гаррисон.

На Чарли это не произвело ни малейшего впечатления.

– Вы такой же нейтральный, как я – фея. Каждому ясно, что Вы с Бэллардом – два сапога пара.

– Замолчи, Чарли! – воскликнул Эрик.

– Какого черта я должен молчать? Гаррисон сказал, что хочет докопаться до всей правды, но хочет ли? Посмотрите на сегодняшние показания. Бэллард допустил грубую ошибку, но ему все сошло. Почему ты не напустил на него Лайалла?

– Слушай, Чарли, прекрати.

Эрик поглядел на Макгилла и выразительно пожал плечами.

– И не подумаю, – сказал Чарли. – У меня было три брата, а теперь остался один – и двое погибли по вине этого подонка. И что я должен делать? Спокойно ждать, пока он не перебьет всю семью Петерсенов?

– Успокойся, ради Бога, – раздраженно сказал Эрик. – А сейчас, доктор Макгилл Нейтральный, не уверяйте меня, что не увидите Бэлларда сегодня вечером.

– Я увижу его, – просто ответил Макгилл.

– Так вот, передайте ему то, что я думаю. Эрик предложил использовать шахту под убежище, но Бэллард отказался, считая, что шахта небезопасна. За безопасность шахты отвечал Бэллард – это ведь входило в его обязанности, не так ли? Но шахта была небезопасна. Я считаю, что это преступная безответственность, и надеюсь увидеть, как его привлекут за это. Вы его друг – расскажите ему об этом. – Чарли повысил голос: – Скажите ему, если я не привлеку его за убийство, то привлеку за гибель пятидесяти четырех человек.

Эрик взял его за руку.

– Прекрати вопить. Хватит истерик!

Чарли стряхнул его руку.

– Отстань!

Он гневно смотрел на Макгилла.

– Передайте своему дружку-убийце: пусть не попадается на моем пути, если я хоть раз его встречу, разорву на куски.

Макгилл посмотрел на него. Кроме них троих в зале никого не было. Он сказал:

– Я бы на Вашем месте воздержался от угроз. Вы рискуете устроить себе серьезные неприятности.

– Он прав, – сказал Эрик. – Ради Бога, заткнись. Не болтай попусту.

– Я не болтаю.

Указательный палец Чарли уперся в грудь Макгилла.

– Передайте Бэлларду, если он еще раз осмелится посмотреть на Лиз, я убью его.

– Убери свою руку, – мягко сказал Макгилл.

Эрик оттащил Чарли в сторону.

– Не задирайся, идиот.

Он уныло покачал головой.

– Извините нас, Макгилл.

– Нечего извиняться за меня, – заорал Чарли. – Боже, Эрик, ты такой же трус, как и все остальные. Ты тут пресмыкаешься перед: Макгиллом – могучим и властным, всезнающим доктором Макгиллом – и благодаришь за то, что он хорошо отозвался о Петерсенах. Какого черта? Да ведь он с Бэллардом затеяли хитроумнейшую операцию, перед которой Уотергейт покажется детской сказкой.

Эрик глубоко вздохнул.

– Чарли, мне иногда кажется, что ты не в своем уме. Может, ты все-таки заткнешься? Пойдем лучше выпьем пива и успокоимся.

Он обнял Чарли за плечи и направил его к двери. Чарли позволил увлечь себя, но повернул голову и крикнул Макгиллу:

– Не забудь. Передай Бэлларду, сукиному сыну, что он у меня десять лет в тюрьме проторчит.

В отеле Стеннинг зашел в свой номер, чтобы привести себя в порядок. Климат здесь был непривычно жаркий для него, и он обливался потом. Костюм его оказался слишком теплым для новозеландского лета, и он немедленно решил, что нужно купить костюм полегче, поскольку, похоже, расследование закончится еще нескоро.

После душа ему полегчало, он посидел немного в халате, записывая события дня, расшифровывая стенографические записи. Прочитав показания, он покачал головой и подумал, что Бэллард очутился в не совсем выигрышной ситуации; возникни дело о безопасности шахты, и против него могли бы выдвинуть серьезные обвинения, вздумай кто-нибудь копнуть здесь поглубже. Он поразмыслил и решил, что Рикмен копать тут не будет; не в его интересах вытаскивать что-нибудь, что может бросить тень на компанию. Ганн, юрист профсоюзов, сменил гнев на милость к Бэлларду, продолжая свои обвинения против компании. Стеннинг был удивлен, что юрист Петерсенов, Лайалл, не поднял этого вопроса. Видимо, все это было впереди.

Немного спустя он оделся и вышел из номера, обнаружив Бэлларда, который сидел за столом у бассейна с удивительно красивой молодой женщиной. Когда он подходил, Бэллард краем глаза заметил его и встал.

– Мисс Петерсен, это мистер Стеннинг, он приехал из Англии.

Седые брови Стеннинга приподнялись, когда он услышал ее имя.

– Добрый вечер, мисс Петерсен.

– Хочешь чего-нибудь холодненького? – предложил Бэллард.

Стеннинг присел за стол.

– С удовольствием. Джин с тоником, пожалуйста.

– Сейчас принесу. – Бэллард отошел от них.

– Я могла видеть Вас на расследовании Хука сегодня днем? – спросила Лиз.

– Да, я там был. Я ведь юрист, мисс Петерсен. И очень интересуюсь вашими идеями административной справедливости здесь, в Новой Зеландии. Доктор Гаррисон был так добр, что зарезервировал для меня место.

Она потрепала уши собаки, сидевшей тут же.

– И какие у Вас впечатления?

Он улыбнулся и ответил с осторожностью юриста:

– Об этом говорить пока еще рано. Я должен еще прочитать стенограмму первых дней расследования. Скажите, а Вы имеете какое-то отношение к семейству Петерсенов?

– Да, конечно. Эрик и Чарли – мои браться.

– А!

Стеннинг попробовал как-то все сопоставить, но не смог, и поэтому только повторил:

– А!

Лиз отпила из бокала свой коктейль «Куба Либр», не отрывая глаз от своего соседа. Потом спросила:

– Вы давно знаете Йена Бэлларда?

– Мы остановились в одном отеле, – ответил он, явно избегая ответа.

– А Вы давно с ним знакомы?

– Я знаю его всю жизнь, – ответила она. – И в то же время я его не знаю.

Она заметила уклончивость Стеннинга. Он явно заинтриговал ее.

– Он ведь уезжал в Англию.

– Значит, Вы знали его в Хукахоронуи еще мальчишкой.

– Может, Вам не стоит читать стенограмму расследования, – резко ответила она. – На сегодняшнем заседании об этом не говорилось.

– Нет, – согласился он. – По-моему, я прочел об этом в газетах.

Бэллард вернулся и поставил запотевший от холода стакан перед Стеннингом.

Лиз заметила:

– Мистер Стеннинг говорит загадками.

– О! О чем?

– В том-то и загадка. О чем?

Бэллард посмотрел на Стеннинга и поднял брови. Стеннинг ответил непринужденно.

– Мисс Петерсен – весьма остроумная юная леди, но ей видятся загадки там, где их нет.

Лиз улыбнулась и сказала:

– Давно ты знаком с мистером Стеннингом, Йен?

– Двадцать лет – или немного меньше.

– И вы всего лишь знакомые, – предположила она. – И остановились в одной гостинице, конечно.

– Может быть, я и кривлю душой, мисс Петерсен, – сказал Стеннинг. – Но у меня есть на то причины. Нельзя ли попросить Вас не упоминать моего имени рядом с именем мистера Бэлларда.

– Зачем я буду упоминать Вас?

Стеннинг взял свой бокал.

– Это иногда случается. В случайной беседе о многом можно упомянуть.

Лиз повернулась к Бэлларду.

– Что все это значит?

– Просто у нас с мистером Стеннингом дело, которое мы сейчас предпочитаем не афишировать.

– Это имеет отношение к расследованию?

– Никакого отношения к расследованию, – искренне ответил он.

И повернулся к Стеннингу.

– Кстати, о расследовании. Рикмен сегодня утром, перед заседанием, попытался меня подкупить. Он подошел ко мне и...

Он остановился, потому что Стеннинг махнул рукой и сказал:

– Следует ли мне понимать, что ты не возражаешь, если мисс Петерсен узнает об этом?

– А почему бы ей об этом не знать? – удивленно спросил Бэллард.

Стеннинг нахмурился.

– Что-то я ничего не понимаю, – сказал он раздраженно.

– Просто сначала Рикмен пытался подкупить меня, потом – шантажировать.

Он пересказал беседу с Рикменом.

Стеннинг поморщился.

– Кто-нибудь был свидетелем этой любопытной беседы?

– Нет.

– Жаль. Я получил бы много удовольствия, когда его бы лишили звания адвоката.

Лиз засмеялась.

– У тебя замечательные друзья, Йен. Просто прекрасные люди.

– Почти такие же замечательные, как Петерсены. Бэллард взглянул наверх.

– Вот и Майк. Ты что-то задержался.

Макгилл поставил бокал и бутылку пива «ДБ» на столик.

– Очередная стычка с прелестными братцами Лиз. Привет Лиз. Не спрашиваю, как твои родные, потому что знаю. Как Вам понравилось шоу, мистер Стеннинг? Кино было неплохое.

– Есть очень драматические моменты.

Стеннинг откинулся в кресле и с любопытством рассматривал Бэлларда и Лиз Петерсен.

– Что там с моими братьями? – спросила Лиз.

Макгилл наполнял бокал.

– С Эриком все в порядке, – ответил он, стараясь не пролить пену. – Но вы когда-нибудь задумывались, что происходит с Чарли? Будь я психиатром, я склонялся бы к диагнозу «паранойя».

– Он опять устраивал свои сцены?

– Да еще какие!

Макгилл кивнул на Бэлларда.

– Угрожал разрезать Бэлларда на части, если еще раз встретит его.

– Треп! – презрительно сказала Лиз. – Он всегда так говорит.

– Может быть, – сказал Макгилл. – Йен, если ты и эта красавица собираетесь проводить время друг с другом, тебе бы лучше носить шоры. Он сказал, что если ты осмелишься смотреть на Лиз, он убьет тебя.

Вмешался Стеннинг.

– А у Вас найдется свидетель?

– Только я и Эрик.

– Он прямо так и сказал: «Убью»?

– Так и сказал.

Стеннинг покачал головой. Лиз сказала:

– Придется поговорить с Чарли. Ему придется крепко-накрепко вдолбить себе, что я сама распоряжаюсь собственной жизнью. На этот раз тарелкой спагетти он не отделается.

– Будь осторожна, Лиз, – предостерег Макгилл. – У меня сложилось мнение, что он от рождения психически неуравновешен. Даже Эрику показалось, что он потерял контроль над собой. Эрику все время приходилось его успокаивать.

– Он просто большой олух, – ответила она. – Но я приведу его в порядок. А впрочем, хватит о Петерсенах. Как твой теннис, Йен?

– Неплохо, – ответил Бэллард.

Она подняла бокал.

– Держу пари, следующий раз я тебе не проиграю.

– Идет, – коротко сказал он.

– Пойдем, – сказала она и встала.

Макгилл повернул голову, наблюдая, как они направились к теннисным кортам. Он улыбнулся Стеннингу.

– Вам не скучно с нами, мистер Стеннинг?

– Нет, что вы! А с мисс Петерсен вообще очень интересно.

Макгилл пригубил из своего бокала.

– Скажите, если Йен женится на Петерсен, будет ли это засчитано вашей компанией как сокрушение Петерсенов?

Стеннинг даже не пошевельнулся, только бросил быстрый взгляд на Макгилла.

– Так он рассказал Вам обо всем. Мне трудно ответить. Я сомневаюсь, что это входило в замысел Бена.

– Но обстоятельства меняют дело.

Стеннинг строго ответил:

– Это трюизм.