I

Уайетт съехал с дороги и подвел лендровер к зарослям кустов на склоне. Затем, найдя в земле почти незаметную выемку, поставил туда машину. Это было все, что он мог сделать, чтобы обеспечить ее безопасность. Доусон спросил:

— А почему бы нам не остаться внутри?

Уайетту пришлось разочаровать его.

— Машину может перевернуть, несмотря на то, что ее подпирают кусты. Не будем рисковать.

Доусон вынужден был отбросить надежды на то, чтобы спастись от дождя и ветра, и они начали искать место, где могли бы укрыться сами. Ветер был уже сильный и, крепчая с каждой минутой, сбивал их с ног. Вскоре они натолкнулись на фланг посланного сюда Фавелем отряда. Солдаты заканчивали рыть убежище, и Уайетт попросил у них лопату, чтобы соорудить окопчик для себя и Доусона.

Копать здесь оказалось трудно — земля была каменистой, слой почвы тонкий, и Уайетт смог сделать лишь небольшое углубление. Но он постарался расположить его между скалами так, чтобы те образовали надежную защиту против ветра.

Закончив, он сказал Доусону:

— Вы оставайтесь здесь, а я хочу повидать кого-нибудь из офицеров.

Доусон расположился за скалой и выразительно посмотрел на небо.

— Глядите, это вам не прогулка при легком весеннем ветерке.

Уайетт по-пластунски отполз от скалы. Ветер облепил его тело, словно некий гигант обхватил его пятерней в попытке оторвать от земли. Но он только плотнее прижался к ней и продолжал двигаться вперед. Скоро он дополз до окопчика, где виднелся узел из форменной одежды, который, распрямившись на его зов, оказался солдатом.

— Где ваш командир? — прокричал Уайетт.

Солдат большим пальцем ткнул в сторону склона.

— Далеко?

Солдат выкинул три пальца — триста футов или метров? В любом случае далековато. Удивленные карие глаза посмотрели, как Уайетт отполз от окопа, и скрылись опять под шинелью.

Уайетт потратил немало времени, чтобы отыскать офицера. Когда он нашел его, то обнаружил, что уже видел его в штабе Фавеля. К счастью, и тот узнал Уайетта, и его губы расплылись в белозубой улыбке.

— Привет белому человеку, — прокричал он. — Спускайтесь сюда.

Уайетт втиснулся в окопчик офицера. Переведя дыхание, он спросил:

— Вы не видели здесь белой женщины?

— Нет, никого не видел. Здесь вообще никого нет, кроме моих солдат. — Он опять широко улыбнулся. — Солдат-неудачников.

Хотя Уайетт и не ждал никаких хороших новостей, но все же был разочарован. Он спросил офицера:

— А где население? Как оно это все переносит?

— Люди все там, ближе к Негрито. Каково их настроение, я не знаю, мы еще не успели выяснить. Я послал несколько человек вниз, но они еще не вернулись.

Уайетт подумал, что солдаты этого отряда проделали колоссальную работу. Они совершили марш-бросок на десять миль, затем зарылись в землю, и все это за два часа.

— Я вообще-то ожидал увидеть кого-нибудь здесь, — добавил офицер.

— Да нет, ниже безопаснее, — сказал Уайетт. — Там ветер вряд ли будет больше восьмидесяти-девяноста миль в час. Здесь — дело другое. Здесь более открытое место. Как твои солдаты перенесут пребывание здесь?

— С нами все будет в порядке, — сдержанно ответил офицер. — Мы — солдаты Джулио Фавеля. Мы привыкли к вещам похуже.

— Не сомневаюсь, — сказал Уайетт. — Но и ветер этот достаточно нехорош.

Офицер энергично закивал головой в знак согласия. Затем представился.

— Меня зовут Андре Делорм. У меня была плантация в долине Негрито. Я надеюсь, что когда с Серрюрье будет покончено, я получу ее обратно. Приезжайте навестить меня, мистер Уайетт. Вы повсюду на Сан-Фернандесе желанный гость.

— Спасибо, — ответил Уайетт. — Но я еще не знаю, останусь ли здесь.

Делорм посмотрел на него широко открытыми глазами.

— Но почему? Вы спасли народ Сен-Пьера, вы научили нас, как погубить Серрюрье. Вы будете здесь великим человеком. Вам поставят памятник, наподобие того, что стоял на площади Черной Свободы. Гораздо лучше любоваться на статую того, кто спасает, а не убивает.

— Спасает? — произнес Уайетт саркастически. — Но вы же сами сказали, что я научил вас, как погубить Серрюрье и его армию.

— Это дело другое, — Делорм пожал плечами. — Фа-вель говорил мне, что вы виделись с Серрюрье и он не поверил вам.

— Да.

— Ну вот, значит, он сам виноват в том, что погиб. Он сглупил.

— Я должен возвращаться, — прервал его разговор Уайетт. — Там у меня друг остался.

— Лучше бы вам остаться, — сказал Делорм, прислушиваясь к завываниям ветра.

— Нет, он ждет меня.

— Хорошо, господин Уайетт. Но не забудьте навестить меня в Ла Карьер, когда все пройдет. — Он протянул коричневую мускулистую руку, и Уайетт пожал ее. — Вы не должны уезжать с Сан-Фернандеса, мистер Уайетт. Вы должны остаться и помогать нам в борьбе с ураганами. Мы же тут не все время деремся друг с другом. — Он улыбнулся. — Только когда это необходимо.

Уайетт вылез из окопчика и чуть не задохнулся от налетевшего на него ветра. Он предпочел бы остаться с Делормом, но знал, что должен вернуться. Если что-то случится с Доусоном, ему с его забинтованными руками трудно будет помочь себе, и Уайетту надо было быть с ним. Обратный путь занял у него около получаса, и он почти выбился из сил, когда перевалился через край их убежища.

— Я уж думал, что вас ветром унесло, — прокричал Доусон, подвигаясь. — Что там происходит?

— Ничего особенного. О Джули или миссис Вормингтон никаких сведений. Наверное, они ниже по склону, и это к лучшему.

— А где мы находимся по отношению к точке, которую тот парень показал на карте?

— Мы от нее примерно в миле.

— Что ж, придется сидеть в этой дыре, — сказал Доусон, запахивая поплотнее пиджак и прижимаясь к скале.

Пока Уайетта не было, он многое передумал в одиночестве и строил планы на будущее. После урагана он решил сразу же лететь в Нью-Йорк и привести в порядок свои дела. Затем он вернется на Сан-Фернандес, купит себе здесь домик, лодку и займется рыбной ловлей. Время от времени будет писать. Три его последние книги были неважными. Их, правда, раскупили благодаря неистовым усилиям Вайсмана, его секретаря, и критики были к ним снисходительны, но он сам в глубине души знал, что они никуда не годились. Он чувствовал, что потерял легкость пера и живость воображения, и это тревожило его. Но теперь он твердо верил в то, что сможет писать не хуже, а, может быть, лучше, чем прежде.

Наверное, он напишет книгу об этих днях. Ему всегда хотелось написать что-нибудь публицистическое, и вот тема была рядом. Он расскажет читателям о Бруксе, о Серрюрье и Фавеле, о Джули Марлоу и Папегайкосе и тысячах людей, очутившихся в горниле войны и урагана. И, конечно, это будет рассказ о Уайетте. О себе он напишет совсем немного или ничего не напишет. Что, собственно, он сделал, кроме того, что способствовал аресту Уайетта и причинил неприятности другим? Это тоже войдет в книгу, но никакой фальшивой риторики, никакого восхваления в духе Вайсмана в ней не будет. Книга должна быть по-настоящему хорошей.

Он поворочался, укладываясь поудобнее, чтобы лучше противостоять усиливающемуся ветру.

Прошло некоторое время, и Сан-Фернандес снова подвергся налету стихии. Снова могучие ветры терзали остров, вздымаясь со стороны моря, словно ангелы мщения, и яростно набрасывались даже на горную твердыню в попытке сокрушить ее и свалить в океан, откуда она вознеслась. Ураган, конечно, вносил свою лепту в длительный процесс уничтожения этой части суши — оползнем в одном месте, руслом потока в другом, отколотым от горы камнем в третьем, но чтобы совсем стереть ее с лица земли, потребовалось бы еще множество ураганов.

Живой природе досталось от урагана гораздо больше, чем твердым неодушевленным скалам. Травы и кусты были вырваны из почвы и ветер унес их прочь, деревья ломались, как спички, и даже жесткие колючки, жадно цеплявшиеся корнями за каменную землю, держались из последних сил. Животные и птицы в горах погибали сотнями.

А каково было людям?

На склонах долины Негрито лицом к лицу с ураганом оказались почти шестьдесят тысяч мужчин, женщин и детей. Многие из них умирали, не выдержав напряжения, другие умирали от холода, от ударов о камни, от болезней. Некоторые из-за нелепых случайностей. Но все же число умерших не могло бы сравниться с числом погибших, останься они в Сен-Пьере.

В течение десяти часов ураган бушевал над островом. И каждая минута была наполнена бесконечным оглушительным шумом и яростными атаками ветра. Людям ничего не оставалось делать, как теснее прижаться к земле в надежде остаться в живых. Так и Уайетт с Доусоном скрючились в своей неглубокой норе за скалой, чтобы, как выразился Доусон, «пересидеть» ненастье.

Ураган достиг своей наивысшей точки в одиннадцать часов утра, и после этого ветер постепенно стал стихать. Уайетт понял, что внезапного падения ветра, как это случалось в зрачке урагана, на этот раз не будет, и процесс его успокоения займет несколько часов. До тех пор ветер будет сильным.

Только в три часа дня ветер стих настолько, что можно было хоть и с трудом стать во весь рост. Уайетт не мог дольше лежать. Он сказал Доусону:

— Я спускаюсь в долину.

— Думаете, уже можно? — спросил Доусон.

— Ничего, сейчас уже достаточно безопасно.

— Хорошо. Как мы пойдем?

— Лучше всего, я думаю, спускаться прямо вниз. — Он посмотрел в сторону окопа Делорма. — Я хочу еще раз поговорить с командиром.

Они, ковыляя, прошли по склону, и Уайетт, наклонившись над окопом, крикнул Делорму:

— Я советую вам и вашим людям еще час посидеть в укрытии.

Делорм выглянул наружу.

— Вы спускаетесь вниз? — Его голос был усталым и осипшим.

— Да.

— Тогда мы тоже. — Он приподнялся в своем окопе и начал шарить в кармане. — Людям трудно будет сидеть еще один час. — Он сунул в рот свисток и резко засвистел. Тут же местность вокруг стала оживать, солдаты показались из своих дыр и окопов. Подошел сержант, и Делорм отдал ему серию быстрых распоряжений.

— Будьте осторожны, когда будете спускаться, — сказал Уайетт. — Сейчас нетрудно ногу сломать. Если встретите любого белого человека, дайте мне знать.

Делорм улыбнулся.

— Фавель говорил мне, что мы должны найти некую мисс Марлоу. Кажется, вы ею интересуетесь.

— Говорил? — воскликнул Уайетт в удивлении. — Откуда ему об этом известно?

— Фавелю известно все, — произнес Делорм с гордостью. — Он ничего не пропускает. Я думаю, что он узнал об этой женщине из разговоров с англичанином — Костоном.

— Я должен буду его поблагодарить.

Делорм покачал головой.

— Это мы должны вас благодарить, мистер Уайетт. Мы многим вам обязаны. Если я увижу мисс Марлоу, я вас извещу.

— Благодарю. — Уайетт посмотрел на Делорма. — Я обязательно приеду навестить вас на вашей плантации. Где, вы сказали, она находится?

— Вверх по Негрито — у Ла-Карьера. — Делорм улыбнулся. — Только подождите, пока я приведу ее в порядок. Сейчас, я думаю, от нее мало что осталось.

— Подожду, подожду, — заверил его Уайетт и отошел.

Спускаться вниз оказалось трудным делом. Порывы ветра били все еще очень сильно, почва под ногами раскисла и ползла. По дороге было много упавших деревьев и ям, которые надо было обходить. Лишь спустя четверть часа они наткнулись на первого человека. Рядом с ним в небольшом углублении неподвижно лежало еще несколько тел. Доусон посмотрел на них, и выражение ужаса появилось на его лице.

— Они мертвы, — сказал он. — Это все мертвецы. Уайетт подошел к ним, наклонился над одним из тел и потряс за плечо. Человек медленно поднял голову и тупо уставился на Уайетта. Уайетт отнял руку, и голова упала назад.

— Ничего, они очухаются, — сказал Уайетт. — Пошли. Солдаты присмотрят за ними.

Доусон посмотрел вверх.

— Вон они уже спускаются. Пошли дальше.

Они продолжили путь вниз по склону и теперь на каждом шагу натыкались на людей — лежавшие вокруг тела больше походили на комки старой, небрежно брошенной одежды. Никто из них не двигался, и Уайетт время от времени подходил к ним ближе, чтобы посмотреть, что с ними.

— Они все, к счастью, живы, — сказал он Доусону. — Но они сами еще не знают, выжили они или нет.

— Они, наверное, в шоке?

— Ну да, — сказал Уайетт. — Я читал об этом, но сам никогда не видел. Вообще, чтобы пережить все это, нужно нечто большее, чем просто желание выжить, нужна цель — вот как у этих. — Он показал рукой на спускавшихся по склону солдат. — Пошли. Здесь нам делать нечего. Фавелевские солдаты сами займутся людьми. Мы спустимся до воды и потом пойдем вверх по долине.

У воды они впервые увидели трупы — прибитые к берегу новоявленного озера тела утонувших, и в первый раз им попались люди, действовавшие хоть как-то осмысленно. Несколько мужчин и женщин медленно шли, оглядываясь по сторонам, видимо, в поисках родных. Они были подобны заводным автоматам и на вопросы Уайетта не хотели или не могли отвечать. Уайетт махнул на них рукой и сказал Доусону:

— Пошли вверх по долине, где-то там, кажется, видели белую женщину.

Когда они прошли примерно полмили, им попалась женщина, прижимавшая к груди ребенка. Ребенок был мертв, и его голова неестественно болталась, как у сломанной куклы. Но женщина, казалось, не замечала этого.

— Какой ужас! — проговорил Доусон. — Какой безнадежный ужас! Ну что тут сделаешь?

— Ничего, — согласился Уайетт. — Да нам и не надо ничего делать, пусть ею займутся соотечественники.

Доусон бросил взгляд на склон.

— Да тут же тысячи людей. Что может сделать один отряд? Нет ни лекарств, ни докторов, ни госпиталей в Сен-Пьере, готовых принять людей. Многие из этих людей, видимо, умрут.

— Посмотрите сколько народу на другой стороне долины, — сказал Уайетт показывая на другой берег. — Так по всему течению Негрито. Да, найти среди них одного человека — невыполнимая задача.

— Но Джули белая, — заметил Доусон. — Ее легко заметить.

— Здесь много белых, таких же, как мы, — мрачно отозвался Уайетт. — Пошли.

Они продолжали свой путь, и Уайетт то и дело останавливал кого-нибудь из более или менее пришедших в себя людей и спрашивал их о белой женщине. Некоторые не отвечали, некоторые грубо ругались, некоторые бормотали что-то невразумительное, но о белой женщине они, было видно, ничего не знали. Раз Уайетт с криком «Вот она!» одним прыжком настиг какую-то женскую фигуру и схватил ее за руку. Женщина в испуге обернулась, и они увидели кремового цвета лицо окторонки.

Наконец, они дошли до места и начали поиски более методично, переходя от одной группы людей к другой. Но в течение часа они не нашли ни Джули, ни какого-либо другого белого. Доусон был в ужасе от того, что он видел, и предположил, что только на одной стороне Негрито было больше тысячи погибших и бессчетное количество раненых и покалеченных.

Люди в основном пребывали в состоянии шока, они либо сидели, тупо глядя перед собой, либо бесцельно бродили вокруг. Воздух был наполнен стонами и криками. Лишь немногие пришли в себя и начали участвовать в спасательных операциях.

Джули не было.

— Но этот человек не мог ошибиться, — настойчиво повторял Уайетт.

— Нам остается продолжать поиски, — сказал Доусон. — Больше ничего.

— Мы могли бы пройти к прибрежной дороге. По крайней мере, нам известно, что они направлялись по ней.

— Нет, сначала надо до конца проверить здесь, — возразил Доусон, — смотрите, сюда направляется один из фавелевских парней. Такое впечатление, что он идет к нам.

Уайетт резко повернулся в сторону, куда показывал Доусон. Солдат подбежал к ним.

— Вы ищете белого?

— Женщина? — спросил Уайетт сдавленным голосом.

— Да, она вон там, за склоном.

— Пошли, — почти закричал Уайетт и побежал. Доусон устремился за ним. Они поднялись на вершину небольшого склона, за которым обнаружилась небольшая низина, заполненная людьми. Их было человек двести. Ближайшие, увидев их внезапное появление, встрепенулись и подняли головы, уставившись на них.

— Вон она, — сказал Доусон и тут же остановился. — Это Вормингтон.

— Она должна знать, где Джули, — взволнованно сказал Уайетт и быстро пошел через толпу, лавируя среди людей. Он схватил миссис Вормингтон за руку и выпалил:

— Вы живы. А где Джули? Мисс Марлоу?

Миссис Вормингтон посмотрела на него и разразилась рыданиями.

— О, наконец-то, наконец-то я вижу белое лицо. Как я рада.

— Что случилось с Джули? С остальными?

Ее лицо сморщилось.

— Они убили его, — истерически проговорила она. — Они его застрелили и воткнули в него штык… потом еще… еще… Боже мой… кровь…

Уайетт похолодел.

— Кого его? Росторна? Папегайкоса?

Миссис Вормингтон смотрела на тыльные стороны своих рук.

— Было много крови, — сказала он с неестественным спокойствием. — Она была очень красная.

Уайетт с трудом сдерживал себя.

— Кто был убит?

Она вскинула голову.

— Грек. Они меня обвинили в этом. Но это не я, не я. Я не нарочно. Я должна была сделать это. А они обвинили меня.

— Кто и в чем вас обвинил? — спросил Доусон.

— Эта девчонка, эта паршивка. Она сказала, что я убила его, но это не я. Его убил солдат с винтовкой и штыком.

— Где сейчас Джули? — настойчиво спросил Уайетт.

— Не знаю, — визгливо ответила миссис Вормингтон. — И не хочу знать. Она меня все время била, и я убежала. Я боялась, что она убьет меня, она сама так сказала.

Уайетт в изумлении посмотрел на Доусона, затем тихо но с затаенной угрозой спросил:

— Откуда вы пришли?

— Мы пришли с той стороны, со стороны моря. Потом я убежала. Там была река, водопад, мы все намокли. — Она содрогнулась. — Я думала, что схвачу воспаление легких.

— Там разве есть река? — спросил Доусон Уайетта.

— Нет.

Миссис Вормингтон явно было в состоянии шока, и ее следовало расспрашивать осторожно, как ребенка, чтобы чего-нибудь от нее добиться.

— Где эта река? — нежно спросил Уайетт.

— Наверху, на вершине горы, — ответила она смутно.

Доусон шумно вздохнул, и она перевела взор на него.

— А почему я должна вам говорить, где они? — вдруг взорвалась она. — Они вам наврут обо мне с три короба, только и всего. — Она сжала пальцы в кулаки так, что ногти впились в ладони. — А она пусть подохнет так же, как желала этого мне.

Доусон похлопал Уайетта по плечу.

— Давайте отойдем.

Уайетт был в ужасе от состояния миссис Вормингтон и легко позволил отвести себя в сторону, Доусон сказал:

— Слушайте, она же сумасшедшая. Что она болтает?

— Да, совсем свихнулась.

— Тем не менее я убежден, что она знает, где Джули. Что-то сильно напугало ее, причем это не ураган, ураган лишь усугубил дело. Вполне возможно, что она-таки убила Эвменидеса, и Джули видела это. Это значит, что она боится быть обвиненной в убийстве. Она, конечно, сумасшедшая, но, я думаю, что она больше притворяется, старая лиса.

— Мы должны извлечь из нее информацию, — сказал Уайетт. — Но как?

— Предоставьте это мне, — кровожадно заявил Доусон. — Вы англичанин, джентльмен, не умеете обращаться с такими типами. А я американский сукин сын чистой воды, я вытряхну ее наизнанку и вправлю ей мозги.

Он вернулся к миссис Вормингтон и заговорил нарочито умиротворенным тоном:

— Ну, миссис Вормингтон. Мне-то вы расскажете, где находится мисс Марлоу и мистер Росторн.

— Ничего подобного. Я не выношу, когда обо мне сплетничают и распространяют слухи.

Голос Доусона приобрел металлический оттенок.

— Вы знаете кто я такой?

— Конечно. Вы Большой Джим Доусон. Вы мне поможете выбраться отсюда, правда? — Она плаксиво заныла. — Я хочу домой, в Америку.

Он сказал сурово:

— Значит, вы знаете, кто я. И знаете мою репутацию. Я человек крутой. У вас есть только один шанс быстро оказаться дома — сказать, где находится Росторн. Иначе я вас привлеку по делу об исчезновении британского консула. Можете быть уверены, что без расследования тут не обойдется, англичане люди консервативные и не любят, когда исчезают их служащие.

— На верху склона, — проговорила миссис Вормингтон тусклым голосом. — Там есть пещера.

— Покажите. — Он проследил взглядом направление ее руки. — А вы неплохо перенесли этот ураган, — сказал он сумрачно, вновь глядя на миссис Вормингтон, — значит, о вас кто-то заботился. Вы должны быть благодарны за это, а не ругаться.

Он вернулся к Уайетту.

— Все в порядке. Там наверху есть пещера или что-то вроде этого. Они там. — Он махнул рукой.

Не говоря ни слова, Уайетт бросился к склону и стал быстро подниматься по нему. Доусон, ухмыльнувшись, последовал за ним, но не столь поспешно. Вдруг вверху раздался рокот мотора. Он поднял голову и увидел, как из-за кромки склона появился, словно большой кузнечик, вертолет.

— Эй! — закричал он. — Морская авиация идет на помощь! Они вернулись.

Но Уайетт был уже далеко впереди, карабкаясь вверх так отчаянно, будто спасал свою жизнь. Может, так оно и было.

 

II

Костон стоял на бетонной полосе около разрушенной башни аэродрома на мысе Саррат и смотрел, как со стороны моря неровной линией движутся вертолеты. Командующий Брукс действовал стремительно. Авианосец под его началом, должно быть, находился где-нибудь совсем рядом с траекторией урагана, и, как только он прошел, вертолеты поднялись в воздух. Это было только начало. Вскоре на Сан-Фернандес полетят самолеты, неся с собой столь необходимые сейчас людям медикаменты.

Он посмотрел на группу офицеров во главе с Фавелем, стоявшую неподалеку, и улыбнулся. Американцам готовился сюрприз. Фавель выразился недвусмысленно:

— Я займу базу на мысе Саррат. Пусть чисто символическими силами, но я придаю этому большое значение.

Согласно приказу, была послана группа солдат и офицеров, которые совершили опасный путь через затопленное устье Негрито, и теперь были здесь, дожидаясь американцев. Фавель обнаружил уязвимый для них пункт в договоре 1906 года и собирался им воспользоваться.

— Все очень просто, мистер Костон, — объяснил он. — В договоре сказано, что если американские силы добровольно покинут базу и права на нее заявит правительство Сан-Фернандеса, договор прекращает свое действие. Костон поднял брови.

— Это будет довольно неприглядная акция, — заметил он. — Американцы возвращаются, чтобы оказать вам бескорыстную помощь, а вы отплачиваете им тем, что отбираете у них базу.

— Американцы не дадут нам ничего из того, что они уже не должны нам, — сухо возразил Фавель. — Они в течение шестидесяти лет арендовали восемь квадратных миль ценнейшей территории почти за так, при том, что договор на аренду был составлен, когда они оккупировали Сан-Фернандес, словно вражескую страну. — Он помотал головой. — Я не собираюсь отбирать у них базу, мистер Костон. Но я думаю, что нахожусь в положении, когда могу продиктовать новые, более подходящие для нас условия аренды.

Костон вытащил из кармана блокнот и раскрыл его:

— Тысяча шестьсот девяносто три доллара в год, — прочел он, — думаю, что аренда, действительно, стоит большего, и вы этого заслуживаете.

— Вы забыли двенадцать центов, мистер Костон, — улыбнулся Фавель. — Я полагаю, что Международный суд в Гааге назначит правильную цену. Я хочу, чтобы вы были независимым свидетелем того, что правительство Сан-Фернандеса взяло под контроль мыс Саррат.

И вот теперь Костон смотрел, как первый из вертолетов приземлился на суверенной территории Сан-Фернандеса. Из него стали вылезать люди. Золотом блеснула кокарда на головном уборе одного из них.

— Господи, да это, кажется, сам Брукс, — пробормотал Костон. Он увидел, как Фавель вышел вперед, и два солдата встретились.

— Добро пожаловать вновь на мыс Саррат, — сказал Фавель, протягивая руку. — Я — Джулио Фавель.

— Брукс, капитан первого ранга, Военно-морской флот США.

Они пожали друг другу руки. Интересно, подумал Костон, знает ли Брукс о слабом месте договора. Если и да, то он не подал вида и не удивился, бросив взгляд на сохранившуюся на остатках контрольной башни мачту, на которой висел зелено-золотой флаг Сан-Фернандеса.

Брукс сказал:

— В чем вы нуждаетесь прежде всего, мистер Фавель? И где? У нас все есть, вы только скажите.

— Мы нуждаемся во всем, но в первую очередь нужны врачи, медикаменты, продукты, одеяла. Затем нужно подумать о временных жилищах, хотя бы палатках.

Брукс кивнул головой в сторону приземлившихся вертолетов.

— Эти ребята сейчас проверят посадочную полосу, затем мы организуем временную диспетчерскую службу, и можно начать принимать самолеты из Майами и Пуэрто-Рико. Они уже готовы и ждут сигнала. Тем временем можно послать вертолеты. Они загружены медикаментами. Куда надо лететь?

— Вверх по Негрито. Там будет уйма работы.

Брукс поднял брови.

— Негрито? Разве население было выведено из Сен-Пьера?

— Да, благодаря вашему Уайетту. Очень настойчивый молодой человек.

— Да, — сказал Брукс. — К сожалению… — конца фразы Костон не слышал, потому что Брукс и Фавель повернулись и вместе двинулись вдоль посадочной полосы.

 

III

Доусон нагнал Уайетта, когда тот был почти наверху.

— Подождите! — задыхаясь, проговорил он. — Вы же так надорветесь.

Уайетт ничего не ответил, чтобы не сбиться с ритма, его ноги работали, как шатуны. Они достигли вершины, и Уайетт оглянулся, с трудом стоя на почти онемевших от усилий ногах.

— Я… не вижу… пещеры…

Доусон посмотрел в сторону моря и увидел вдалеке полоску долгожданного голубого неба.

— Предположим, они шли со стороны берега, куда они могли повернуть?

— Не знаю, — раздраженно отозвался Уайетт.

— Я бы двинулся в сторону Сен-Пьера. Все-таки лучше быть ближе к дому, когда ураган прекратится.

Они прошли немного вдоль гребня гряды. Вдруг Уайетт остановился.

— Вот что-то вроде русла.

Доусон посмотрел вниз на овраг.

— Пожалуй. Другого все равно ничего нет. Давайте посмотрим.

Они спустились в овраг и осмотрелись. Лужи воды стояли кое-где между камнями. Уайетт сказал:

— Во время урагана здесь должен был быть поток. Наверное, потому миссис Вормингтон и упоминала реку наверху. — Он набрал воздуха в легкие и закричал:

— Джули! Джули! Росторн!

Ответа не было. Все было тихо, только издали доносился рокот вертолета, садившегося в долину.

— Надо пройти немного вперед, — предложил Доусон. Может, они ниже. А может, уже спустились вниз.

— Вряд ли, — возразил Уайетт. — Росторн знает, что дорога на Сен-Мишель легче и безопаснее.

— Может, и так, — согласился Доусон.

— Давайте все же получше посмотрим здесь. — Он стал спускаться в овраг. Доусон шел за ним, внимательно осматриваясь кругом. Время от времени Уайетт кричал, и они останавливались, чтобы прислушиваться.

— Эта телка Вормингтон говорила что-то о водопаде, — сказал Доусон. — Вы видите что-либо похожее на водопад?

— Нет, — коротко ответил Уайетт. Они спустились еще ниже.

— Неплохое место для того, чтобы пересидеть ураган, — заметил Доусон, глядя на крутые склоны оврага. — Лучше, чем наша дыра в земле.

— Тогда где же они, черт возьми? — воскликнул Уайетт, начинавший терять терпение.

— Успокойтесь, — сказал Доусон. — Если они здесь, мы их найдем. Сделаем вот что. Вы продолжайте спуск, а я поднимусь вверх и пойду вдоль оврага. Если что-то увижу, крикну вам.

Он опять выбрался на склон гряды и пошел краем оврага. Как он и предполагал, идти верхом было гораздо легче, несмотря на то и дело попадавшиеся стволы сваленных ураганом деревьев. Он шел, внимательно вглядываясь в дно оврага. Прошло немало времени, прежде чем его внимание привлекло движение внизу.

Сначала он решил, что какое-то животное медленно ползет среди камней, но тут же с бьющимся сердцем осознал, что это человек. Он быстро спустился вниз и, спотыкаясь о камни, подошел к лежавшей ничком фигуре. Повернув ее к себе, он поднял голову и прокричал:

— Уайетт! Идите сюда! Я нашел Росторна!

Росторну было совсем плохо. На мертвенно-бледном лице запеклась кровь, правая половина тела была, видимо, парализована, и он механически продолжал загребать одной левой рукой. Доусон приподнял его. Веки его задрожали, он с трудом приоткрыл их, губы беззвучно зашевелились.

— Ничего, ничего, — приговаривал Доусон. — Теперь вы в безопасности.

Росторн судорожно глотнул воздуха и прошептал:

— Сердце… приступ…

— Тише, тише, — сказал Доусон. — Не напрягайтесь. — Подошел Уайетт, Доусон поднял голову. — У бедняги сердечный приступ. Ему плохо.

Уайетт взял Росторна за руку, нащупал еле бившуюся жилку, посмотрел в его остекленевшие глаза, смотревшие в бесконечность неба. Серые губы вновь зашевелились:

— Водопад… дерево… дерево…

Тело Росторна внезапно обмякло в руках Доусона, челюсть отвисла.

Доусон бережно положил его на камни.

— Он мертв.

Уайетт мрачно смотрел на тело Росторна.

— Он что, полз? — прошептал он.

Доусон кивнул.

— Он полз вниз по оврагу. Неужели он надеялся выбраться из него?

— Джули не могла его так оставить, — сказал Уайетт, делая над собой усилия, чтоб не сорваться. — Что-то случилось с ней.

— Он тоже упомянул водопад, как и Вормингтон.

— Это, наверное, выше. Мне кажется, я представляю себе, где он, — сказал Уайетт, распрямляясь. Он повернулся и двинулся по оврагу вверх, не думая о том, что может упасть и сломать или вывихнуть себе ногу в этом хаосе камней. Доусон шел за ним медленнее и аккуратнее. Через некоторое время он увидел Уайетта, стоявшего у выступа скалы, неподвластной никакому урагану. В руках у Уайетта был какой-то предмет.

— Это сумочка миссис Вормингтон, — сказал он. — А это водопад. — Он кивнул головой вверх, где виднелась сеть переплетенных корней. — И дерево. Он ведь говорил и о дереве, да! — Он стал карабкаться вверх. — Давайте посмотрим поближе на это за чертово дерево. — Он подал Доусону руку, и они подобрались к лежащему дереву снизу. Уайетт сунул голову в узел переплетенных ветвей.

— Она здесь, — сказал он убитым голосом.

Доусон подошел сзади и заглянул через плечо Уайетта.

— Ну вот, мы и нашли ее, — тяжело вздохнул он.

Она лежала, прижатая к земле стволом и ветвями дерева. Кончики пальцев ее левой руки были разодраны в кровь, видимо, она пыталась сбросить с себя страшный груз. Испачканное глиной лицо было мраморно-бледно, и единственное, что жило на ее теле, — прядь волос, развеваемая ветерком.

Уайетт отступил назад и оценивающе оглядел дерево.

— Давайте-ка отодвинем его, — прохрипел он. — Или поднимем.

— Дейв, — тихо сказал Доусон. — Она мертва.

— Мы этого не знаем! — взорвался Уайетт. — Не знаем!

Доусон отступил назад на шаг, потрясенный вулканической силой, исходившей от этого человека.

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо, Дейв. Мы подвинем дерево.

— И мы будем делать это осторожно, слышите?

Доусон с сомнением посмотрел на большой и тяжелый ствол.

— Как мы приступим к этому?

Уайетт яростно набросился на сломанную ветвь и отбросил ее.

— Надо освободить ее тело от этого груза, — запыхавшись, проговорил он. — Тогда кто-нибудь из нас вытащит ее оттуда.

Для Доусона задача выглядела вовсе не простой, но он был готов попробовать. Он взял ветвь у Уайетта и обошел вокруг дерева, ища удобное место для рычага. Уайетт набрал крупных камней и следовал за ним.

— Вот, — сказал он, — вот место. — Лицо его было белым, как полотно. — Надо быть очень осторожным.

Доусон подсунул ветвь под ствол, нажал на нее. Раздался какой-то треск, но ствол не сдвинулся ни на миллиметр.

Уайетт оттеснил Доусона от рычага и тоже надавил, но с тем же успехом.

— Давайте вместе, — сказал он.

— А кто же будет подкладывать камни? — резонно спросил Доусон.

— Я сделаю это ногой, — нетерпеливо ответил Уайетт. — Давайте.

Они вместе навалились на сук. Доусон почувствовал страшную боль в руках, но терпел. Ствол немного приподнялся, и Уайетт умудрился загнать под него камень. Потом еще — больших размеров, и еще.

— Пока достаточно, — запыхавшись, сказал Уайетт.

Они медленно отпустили рычаг, и дерево легло на камни. Доусон, кривясь от боли, отошел. Уайетт посмотрел на его лицо.

— В чем дело? — сказал он, и тут только до него дошло. — О, Боже, простите. Я совсем забыл о ваших руках.

Доусон, стараясь подавить боль, вымученно улыбнулся.

— Ничего. Все в порядке.

— Это правда?

— Да, все хорошо.

Уайетт опять сосредоточился на дереве. Он подполз под ветки и сказал оттуда глухим голосом:

— Надо еще разочек его качнуть. — Он вылез наружу. — Я буду нажимать на рычаг, а вы постарайтесь вытащить ее оттуда.

Он аккуратно подоткнул камни, всунутые им под ствол, затем взялся за сук и, когда Доусон, крикнул, что он готов, изо всей силы налег на него. Дерево не двигалось, и он набросился на сук так, что, казалось, еще немного и затрещат его собственные кости. В затуманенном мозгу возникла картина тюремной камеры, где он вот так же атаковал стену. Что же, тогда он добился своего, и должен добиться своего и сейчас.

Дерево не двигалось.

Доусон вылез из-под ветвей. Он был рядом с телом Джули и теперь точно знал, что она мертва, но он никак не обнаружил этого перед Уайеттом. Он сказал:

— Здесь нужен вес, а не мускульная сила. Я на шестьдесят футов тяжелее вас, дайте-ка я попробую. А вы вытаскивайте ее из-под дерева.

— А как ваши руки?

— Это ведь мои руки, а? Залезайте туда.

Он подождал, когда Уайетт будет готов, и налег на сук всей своей массой и со всей силой. От мучительной боли в руках он чуть не закричал, и крупные капли пота выступили у него на лбу.

Ствол поддался, и Уайетт закричал:

— Держите его! Ради Бога, держите его!

Доусону показалось, что он уже в аду, и на какую-то долю секунды в мозгу пронеслась мысль о том, сможет ли он теперь пользоваться своими руками, скажем, печатать на машинке. «Черт! — отбросил он эту мысль. — Я смогу диктовать». И он надавил на рычаг еще сильнее. Краем глаза он видел, как Уайетт выбирается из-под ветвей, таща что-то с собой, и до него донеслись, словно издалека, желанные слова:

— Все! Можете отпускать.

Он отпустил сук и повалился на землю в изнеможении от боли. Когда пылающий ад в его руках сменился благодатным глухим нытьем, он открыл глаза и увидел, что Уайетт склонился над Джули, прижимая ухо к ее груди. И с потрясением, близким к шоку, он услышал его возбужденный вопль:

— Она жива! Она жива! Сердце стучит!

Они довольно долго пытались привлечь внимание летчика кружившего неподалеку вертолета, но когда тот заметил их и подлетел ближе, дела пошли быстро. Вертолет завис над склоном, и оттуда на тросе спустили человека. Доусон бросился к нему:

— Нам нужен врач.

Человек улыбнулся.

— Вот он, перед вами. В чем дело?

— Там женщина. — Он повел врача к тому месту, где Уайетт заслонял своим телом от винтовых воздушных струй лежавшую на земле Джули.

Врач склонился над ней. Затем, быстрыми движениями достав из сумки шприц и ампулу, сделал Джули укол. Махнув рукой летчику, он проговорил что-то в микрофон, прикрепленный к тросу. Трос взвился, и через минуту на нем спустился еще один человек. С ним были носилки и медицинская сумка. Джули наложили шины в нескольких местах и сделали еще один укол. Уайетт спросил:

— Ну как она? Будет она?..

— Мы вовремя прибыли. С ней будет все в порядке, если нам удастся увезти ее отсюда как можно скорее.

Джули уложили на носилки, которые нужно было на тросе поднять на вертолет.

— Вы летите с нами? — спросил врач. — А что это у вас с руками? — сказал он, увидя Доусона.

— Какими руками? — произнес Доусон с легкой иронией. — Никаких рук нет, доктор, — и он, протягивая вперед забинтованные кисти, начал истерически хохотать.

— Поехали-ка с нами, — сказал врач. — И вы тоже, — обратился он к Уайетту. — На вас смотреть страшно.

Их по очереди подняли на тросе. Последним был врач, который, закрыв дверь, подошел к пилоту и тронул его за плечо.

Уайетт сидел рядом с носилками и смотрел на белое лицо Джули. Он думал о том, согласится ли она выйти замуж за человека, который оставил ее в беде, а не был с ней во время несчастья. Он сомневался в этом, но знал, что предложение он сделает еще раз.

Затем он посмотрел в окно на уходящую вниз полузатопленную долину Негрито, на склоны гряды и вдруг почувствовал на своей руке легкое прикосновение пальцев. Он быстро обернулся и увидел, что Джули пришла в себя и трогает его за руку. По ее щекам ползли слезы, губы слабо шевелились, но из-за рева мотора ничего не было слышно. Наклонившись, он подставил свое ухо к ее губам.

— Дейв! Дейв! — говорила она. — Ты жив. — Даже в ее шепоте было несказанное удивление.

Он улыбнулся ей.

— Да, мы живы. Сегодня ты будешь в Штатах.

Ее пальцы пошевелились, и она вновь заговорила. Но он смог разобрать лишь отдельные слова:

— … обратно сюда… домик… с видом на море. Сен-Пьер…

Она закрыла глаза, но рука ее продолжала держать его руку, и Уайетт почувствовал, что груз свалился с его души. Он теперь знал, что она поправится и они будут вместе…

Он вернулся на базу на мысе Саррат, не зная, что вскоре его имя появится в заголовках всех крупных газет мира, как имя человека, спасшего население целого города и уничтожившего целую армию.

Он не знал, что его ждет награда, что на склоне лет ему удастся найти подходы к проблеме укрощения ураганов.

Ничего этого он не знал. Он знал только одно, что он страшно устал и что его постигла профессиональная неудача. Ему не было известно, сколько человек погибло в Сен-Пьере — сотни или тысячи, но даже один погибший был для него, как специалиста, жестоким поражением, и он чувствовал себя несчастным.

Дэвид Уайетт был ученым, преданным своей науке. Он не очень разбирался в том, что происходило в мире вокруг него, и был слишком юным для своих лет.