В современной Америке финансовую олигархию образуют представители примерно 500 богатейших семей или семейных кланов. Размеры состояний той или другой семьи не могут служить единственным признаком принадлежности к финансовой олигархии. Таким критерием служит и степень важности экономических позиций, которые та или другая богатая семья контролирует с помощью своего капитала.

В условиях господства финансового капитала наиболее важными экономическими позициями являются крупные банки, инвестиционно-банковские фирмы и связанные с ними страховые компании. Следовательно, степень участия в контроле над банками и другими финансовыми институтами определяет место капиталиста в финансово-промышленной системе страны. Промышленники Дэвид и Лео Бакалары владеют состоянием в 100 млн. долл. Вполне возможно, что их капитал превосходит личное состояние Томаса Ламонта и Томаса Гэйтса — банкиров моргановской группы. Но власть и влияние последних в деловом и политическом мире неизмеримо больше влияния Бакаларов. Т. Ламонт и Т. Гэйтс несомненно входят в состав узкого круга финансовой олигархии США. Что же касается братьев Бакаларов, то они стоят далеко за пределами этого круга, ибо их влияние пока еще не выходит за границы созданной ими промышленной компании «Транзитрон электрик» и их престиж в деловом мире относительно ничтожен.

Основное ядро современной финансовой олигархии США, по нашему мнению, составляет 120 семей и семейных кланов (список их см. стр. 312—317). При составлении списка принимались во внимание не только размеры личных капиталов семей, но и ее степень участия в контроле над крупными банками и другими финансовыми институтами, или, другими словами, степень важности контролируемых экономических позиций.

Следует сказать, что если бы при отборе 120 семей был бы использован только один критерий — размер состояний, то этот список несомненно выглядел бы совсем иначе. Например, в стороне оставлены десятки капиталистов-аутсайдеров, личные капиталы которых превышают 100 млн. долл., и в то же время включены в список семьи финансовых магнатов, владеющих состоянием в 50—70 млн. (крупные капиталисты-аутсайдеры включены в особый список). В список финансовой олигархии включены и те семьи (Фордов, Гетти, Кайзеров, Вейерхаузеров и др.), капитал которых в основном представлен акциями промышленных корпораций при условии, что последние занимают монополистические позиции в важных отраслях промышленности.

В тех случаях, когда семья или клан имеют многочисленный состав (что обычно для «старых» семей), мы ограничиваемся указанием в списке одной лишь, родовой фамилии. В других случаях приводится имя и фамилия наиболее активного представителя семьи. Данные о размерах состояний семей в большинстве случаев основаны на оценке рыночной стоимости принадлежащих им пакетов акций и поэтому имеют приблизительный характер. В эти данные включены и капиталы, помещенные в семейные «благотворительные фонды». Разумеется, включенные в список 120 семей не исчерпывают всего состава финансовой олигархии, и мы вовсе не собираемся утверждать, что 120 семей владеют Америкой. Видимо, ближе к истине было бы утверждение, что 120 семей доминируют в экономической и политической жизни США.

Стабильность «истэблишмента». Почти половина (50) перечисленных в списке семей представлена в настоящее время третьим и четвертым поколениями. Другими словами, это внуки и правнуки основателей «финансовых династий». Всего 20 семей представлены первым поколением, а остальные — вторым.

Характерная особенность финансовой олигархии США — большая стабильность ее персонального состава. Основное ядро образуют представители тех самых семей, которые входили в состав финансовой олигархии в начале XX в. Власть и привилегии передаются от поколения к поколению вместе с накопленным богатством. Многие нынешние миллионеры — потомки тех самых «баронов-грабителей», имена которых в американской истории ассоциируются со скандальным разграблением национальных природных богатств и с ожесточенными схватками за контроль над железными дорогами, нефтяной, стальной, мясной и сахарной промышленностью, происходившими на пороге XX в.

В книге «Бароны-грабители» Мэтью Джозефсон называет имена 56 крупных капиталистов, доминировавших в финансово-промышленном мире второй половины XIX в. Большинство этих имен все еще занимает видное место в списке богатейших семей современной Америки. В нашем списке финансовых магнатов они занимают 20 мест, а в списке богатейших рантье — 10 мест.

Такая наследственная преемственность нынешнего состава финансовой олигархии еще заметнее по отношению к тем богачам, которых Ф. Ландберг включил в 30-х годах в свой список «60 семейств Америки». ¾ его «60 семейств» сохранили видное положение в современном финансовом мире. Фамилии некоторых «старых» семейств исчезли из списков, но накопленные ими капиталы продолжают функционировать в руках банкиров с другими именами. Джеймс Стиллман Рокфеллер унаследовал значительную часть капиталов Джеймса Стиллмана и Эндрю Карнеги, банкир Джон Хэй Уитни получил в наследство изрядную долю состояния Оливера Пэйни. Состояние калифорнийского магната Отиса перешло к семье Чэндлеров. Капиталы, оставленные горнопромышленным магнатом Л. Холденом, «оплодотворяют» финансовую «ниву» кливлендской семьи Вэйлов.

Следует отметить, что в большинстве случаев абсолютные размеры состояний «старых» семей не только не уменьшились, но, наоборот, значительно увеличились. В качестве иллюстрации может служить следующее сопоставление данных о размерах капиталов некоторых из названных Ф. Ландбергом семей с их нынешней оценкой, включая «благотворительные фонды» (в млн. долл.):

Конечно, следует учитывать, что за этот период доллар обесценился по меньшей мере в 2 раза. Но даже после соответствующих пересчетов цифры 1966 г. в несколько раз превышают цифры 1924 г. И что бы там ни говорил А. Берли о «нивелирующем эффекте высоких налогов» на доходы и наследство, американские богачи, как мы видим, вымирать не собираются.

Но далеко не всем наследникам «моголов» XIX в. удалось сохранить ту степень экономического контроля и влияния, которыми пользовались их деды и прадеды. Потомки Джона Астора и Корпеллиуса Вандербильта дают знать о своем существовании главным образом громкими бракоразводными судебными процессами п ссорами из-за дележа наследства. Наследники знаменитого сахарного короля Хавемейера и биржевого спекулянта Томаса Форчуна Райяна подвизаются где-то на самых крайних границах сферы «высших финансов». Внуки Т. Райяна недавно продали последнее из созданных им предприятий — «Ройял Макби корпорейшн».

Тот факт, что покупателем этого предприятия была поднявшаяся на волне новой электронной техники компания «Литтон индастриз», не случаен. Перестановка внутри финансовой олигархии отражает изменения относительной роли различных отраслей промышленности. Закат семьи Вандербильтов, так же как и ослабление позиций инвестиционно-банковской фирмы «Кун, Лоб», совпадают с упадком экономической роли железных дорог. Семья Хавемейеров разделила судьбу американской сахарной промышленности, переживавшей в последние десятилетия упадок под напором импорта тростникового сахара.

Развитие автомобилестроения и химии способствовало росту силы и влияния Дюпонов и Фордов. Семья Файэрстоунов (производство каучука, автомобильных шин), которую Ф. Ландберг в 1938 г. поместил в самый конец своего списка «второстепенных богачей», в последующие десятилетия выдвинулась в первые ряды финансово-промышленных магнатов. Бурное развитие американской нефтяной промышленности в 20-х и 40-х годах не только содействовало дальнейшему обогащению Рокфеллеров и Меллонов, но и породило новых нефтяных магнатов. Немало новых богачей дало развитие электроники, фототехники и фармацевтики (Уотсон, Фэрчайлд, Найт, Ордвэй, Лэнд, Сирл, Гааз, Джонсон и многие другие).

Несмотря на все эти изменения и передвижения, финансовая аристократия восточных штатов сохраняет свое преобладающее положение в финансово-промышленной системе США. Добрая половина имен нашего списка магнатов приходится на долю Нью-Йорка, Бостона, Филадельфии и Питтсбурга. Общая сумма капиталов восточной группы в 3 раза превышает сумму состояний всех остальных крупных промышленников и банкиров США. Но дело, конечно, не только в этом. Сила магнатов восточной группы покоится на ее давно вытканной сети финансового контроля. Их корпорации полнее воплощают в себе основные черты современного финансового капитала, чем компании провинциальных капиталистов. Пропорция между размерами собственного капитала и обширностью сферы влияния финансового капитала далеко не одинакова. Она зависит от степени совершенства финансовой организации. В качестве иллюстрации сопоставим размеры личных состояний с размерами сферы влияния 10 финансовых групп (в млн. долл.):

Здесь уместно дать более подробное описание нескольких финансовых «империй», представляющих собой главные разновидности организации и финансовой структуры: «империи» Морганов, Меллонов и Джона Мекома.

Морганы. Моргановская группа представляет собой давно сложившуюся и тесно спаянную клику финансистов. В ее круг входят представители семей Морганов, Ламонтов, Гейтсов, Диккеев, Дэвисонов, Дрекселей, Янгов и Юингов. Они имеют обширные родственные связи с другими патрицианскими семьями Нью-Йорка, Филадельфии и Бостона. Личная жизнь Морганов и их главных партнеров в последние десятилетия покрыта непроницаемым покровом тайны. Их имена очень редко упоминаются в газетах, как будто издатели газет наложили «табу» на упоминание имени Морганов «всуе». Можно с уверенностью сказать, что 99 из 100 американцев не смогут назвать по «имени и отчеству» хотя бы одного из ныне живых Морганов. Остаются тайной и размеры личных капиталов как семьи Морганов, так и ее главных партнеров.

Следует отметить, что советские публицисты и исследователи зачастую преувеличивают имущественное состояние Морганов. Активы контролируемых ими корпораций относят к личной собственности Морганов и, таким образом, возводят их в ранг миллиардеров. В действительности личное состояние семьи Морганов более «скромное». Ф. Ландберг, определяя размеры капиталов Джона Пирпонта Моргана-младшего, на основе данных об уплате им налогов в 1924 г. оценил его в 90 млн. долл. Сколько именно из этой суммы дошло до нынешнего многочисленного поколения Морганов и во сколько раз они приумножили наследство, это остается предметом догадок.

Главными цитаделями финансовой силы моргановского клана остаются коммерческий банк «Морган гаранта траст» и инвестиционно-банковская фирма «Морган, Стэнли». В последние годы главную роль в управлении банком играли Томас Ламонт и Томас Гэйтс — сыновья старых партнеров Морганов. В октябре 1960 г. умер Джуниес Морган, занимавший пост директора «Морган гаранти траст». С тех пор впервые в истории банка в его совете директоров семья Морганов своего представителя не имеет. Но это, видимо, временное явление. Джон Пирпонт Морган II, сын Джуниеса Моргана и правнук основателя династии, проходит ныне выучку в банке. С 1961 г. он занимает пост вице-президента. Вероятно, семья Морганов прочит его в президенты банка. Генри Морган и его сын Чарльз Морган занимают положение партнеров фирмы «Морган, Стэнли».

Власть и влияние моргановской группы определяются не столько личным состоянием ее партнеров, сколько престижем банка и традиционными связями в финансовом мире, сложившимися в течение целого столетия. Благодаря этому престижу семьи американских богачей предпочитают отдавать свои капиталы на управление трестовскому отделу «Морган гаранти траст». В 1964 г. банк управлял «семейными» трестами и пенсионными фондами на сумму 7 млрд. долл, и занимал по этому виду операций первое место в стране. Промышленные и торговые корпорации также предпочитают иметь в качестве своего финансового советника моргановский банк. Из 500 крупнейших корпораций США свыше половины держат свои ликвидные ресурсы и резервы на депозитах в «Морган гаранти траст».

Таким же престижем обладает и инвестиционно-банковская фирма «Морган, Стэнли». Обычно она играет главную роль в организации эмиссии новых акций или заемных облигаций для таких гигантских корпораций, как «Америкэн телеграф энд телефон», «Дженерал моторе», «Дженерал электрик» и «Юнайтед Стейтс стил».

В сферу влияния моргановской группы входит около 20 промышленных корпораций и страховых компаний. В их числе, по-видимому, находятся «Юнайтед Стейтс стил», «Дженерал электрик», «Континентал кэн», «Тексас галф сульфур», «Континентал ойл». «Ньюмонт майнинг», «Кеннекот коппер», «Фелсп додж», «Джонс мэнвилл», «Америкэн вискоз», «Нью-Йорк лайф иншуренс» и «Аетна иншуренс». Традиционные связи моргановской группы с «Юнайтед Стейтс стил», «Дженерал электрик», «Континентал кэн» и «Континентал ойл» — результат того, что в свое время (1900—1928 гг.) моргановский банк играл главную роль в слияниях и «финансовой реорганизации» этих компаний.

Точные границы сферы влияния моргановской группы определить довольно трудно, ибо они довольно аморфны и расплывчаты. «Традиционные» связи, сложившиеся у моргановской группы с определенными корпорациями, скрепляются не контрольными пакетами акций, а специфически банковскими средствами влияния и контроля. Но слово «контроль» в смысле прямого владения акциями не совсем подходит для обозначения отношений моргановской группы с этими корпорациями. Это отношения косвенного, а не прямого контроля. О таких косвенных средствах контроля говорил промышленник и финансист Сайрус Итон в своих показаниях комиссии конгресса в 1949 г. Отметив, что моргановский банк полностью доминирует над «Юнайтед Стейтс стил», Итон добавил, что «Морганы не владеют акциями этой компании». Отвечая на вопрос, как же тогда они сохраняют свои директорские посты и свою власть над корпорацией, Итон сказал: «Традиции, установившийся порядок вещей. Они приятные люди, они влиятельны, они оказывают покровительство. Это все достигается в результате традиций и общественного престижа».

Говоря о «традициях» и «установившемся порядке вещей», С. Итон, конечно, имел в виду одно неписаное правило отношений между финансовыми группами — взаимное уважение границ сфер влияния.

Не следует, конечно, упускать из виду тот факт, что сила традиций, обеспечивающая моргановской группе преобладающую роль в делах многих корпораций, в последние годы все более подкрепляется ростом ее «голосующей власти». «Морган гаранта траст» управляет огромными инвестициями своих богатых клиентов и пенсионных фондов, а также огромным портфелем акций, принадлежащим правительству Англии. Стоимость этих акций оценивается в 1250 млн. долл. В портфеле находятся акции 50 крупных американских компаний. Можно полагать, что в распоряжении банка в настоящее время имеются значительные пакеты акций (от 3 до 10%) нескольких десятков корпораций, независимо от того, включены они в моргановскую сферу влияния или нет. Но потенциальная сила, связанная с возможностью голосовать этими акциями, все же не выходит за рамки того, что принято называть методами косвенного банковского контроля.

Правда, и сами средства косвенного банковского контроля не всегда надежны. До 1954 г., например, никто не сомневался в том, что железная дорога «Нью-Йорк сентрал» входит в сферу влияния моргановской группы. Но аутсайдер Роберт Янг решил нарушить установившийся порядок. При поддержке финансиста Аллана Керби он захватил в мае 1954 г. контроль над железной дорогой.

Позднее представители моргановской группы объяснили свое поражение тем, что в этой борьбе они не решались пустить в ход все средства давления и, в частности, не пытались создать синдикат банков для скупки акций железной дороги, опасаясь, что это вызовет новую волну обвинений в том, что Уолл-стрит господствует над корпорациями. По-видимому, в этом объяснении содержится значительная доля правды. Но есть и другие причины. Поражения в борьбе за контроль над «Нью-Йорк сентрал», так же как и признаки слабости, обнаружившиеся в более раннем эпизоде борьбы за контроль над компанией «Монтгомери уорлд» (1949 г.), отражают относительное ослабление моргановской финансовой группы. В период финансового всемогущества Морганов (1890—1930 гг.) такие неудачи были бы немыслимы.

Моргановская группа утратила свое всемогущество не потому, что сократились ее финансовые ресурсы, а потому что пределы ее экономического контроля и влияния ограничиваются новыми могущественными финансовыми группами, сложившимися несколько позднее. К их числу принадлежит меллоновская группа.

Меллоны. Финансовая структура меллоновской «империи» значительно отличается от структуры финансовой организации Морганов. Огромные личные капиталы семьи Меллонов дают возможность сочетать средства прочного прямого контроля (собственный акционерный капитал) со средствами косвенного банковского контроля. Сведения об инвестициях личных капиталов Меллонов более подробны, чем подобные данные о других крупных финансовых магнатах. Основные капиталовложения семьи Меллон выглядят следующим образом:

Помимо акций этих предприятий Меллоны владеют менее значительными (в процентном отношении) пакетами акций «Дженерал моторе», «Питтсбург плэйт гласе», «Фэрст Бостон корпорейшн» и «Ампекс корпорейшн» на общую сумму 100 млн. долл. В итоге получается цифра 2647 млн. долл. Но это лишь видимая часть состояния семьи Меллонов. Надо полагать, что Меллоны в течение ряда десятилетий реинвестировали часть своих огромных дивидендов в акции десятков других корпораций. В 1961 — 1965 гг. они продали часть акций «Галф ойл» и «Карборундум» на 235 млн. долл., чтобы инвестировать вырученные деньги в акции других корпораций. Есть все основания считать, что Меллоны владеют значительными пакетами акций таких компаний, как «Консолидэйшн коул», «Пуллман», «Вестингауз электрик», «Джоунс энд Лофлин стил» и «Пенсильвания рэйлроуд».

Основное ядро сферы влияния Меллонов образуют перечисленные шесть корпораций с общей суммой активов в 10 млрд. долл. Они могут служить примером прямого контроля посредством владения крупными пакетами акций. Но Меллоны, так же как и Морганы, распространяют свои контроль и влияние на значительную группу других крупных корпораций посредством косвенного банковского контроля.

Меллоновский банк имеет старые «традиционные» связи с «Вестингауз электрик», «Пуллман», «Джоунс энд Лофлин стил», «Аллегэни лудлум стил», «Питтсбург плэйт гласе», «Дюкесн лайт», «Бло-Нокс компани» и «Крусибл стил». К сфере влияния Меллонов можно отнести также «X. К. Паркер компани» и «Крэйн компани». Обе компании контролирует банкир Томас Меллон Эванс, родственник Меллонов. Он владеет 76% акций «X. К. Паркер компани» и около 20% акций «Крэйн компани». По всем признакам Т. Эванс «добровольно» отдает и себя и свои корпорации под покровительство могущественной семьи, оказавшей ему поддержку в начале его финансовой карьеры. Прямой контроль над компанией «Питтсбург плэйт гласе» принадлежит членам семьи Питкэрнов. Они владеют 30% акций этой компании. Но Питкэрны с давних времен играют роль партнеров меллоновской группы, и поэтому контролируемые ими предприятия следует рассматривать как составную часть сферы влияния Меллонов.

В настоящее время в финансовых операциях семьи активно участвуют Ричард К. Меллон, его брат Поль Меллон, племянник Ричард Меллон Сканф и Ричард П. Меллон. Ричард К-Меллон, внук основателя династии, занимает пост председателя Совета директоров «Меллон нэшнл бэнк» и директорские посты в девяти корпорациях. В частности, он директор «Дженерал моторе» и железнодорожной компании «Пенсильвания рэйлроуд». По всем признакам Р. К. Меллон доминирует в совете директоров Пенсильванской железной дороги. В совете директоров «Дженерал моторе» он делит контроль над этой гигантской автомобильной корпорацией с представителями могущественных финансовых групп Нью-Йорка и Бостона.

В то время как Ричард К. Меллон преимущественно занят приумножением богатства семьи, его брат Поль Меллон, по словам газеты «Уолл-стрит джорнэл», сделал своим призванием «искусство раздавать деньги», или «искусство филантропии» (такое разделение труда — один брат служит «мамоне», а другой — «богу» — существует и в семье Рокфеллеров).

Техасец Меком. Техасец Джон Меком представляет собой третью разновидность американских финансово-промышленных магнатов. В отличие от унаследованных «старых денег» Морганов и Меллонов, капиталы Меко-ма являются «новыми». Первоначально он нажил их на удачных поисках нефти в Луизиане и Техасе. Его состояние в 1965 г. оценивалось в 500 млн. долл. До недавнего времени капитал Мекома, так же как и богатства многих других крупных техасских капиталистов, укладывалось в формулу: «земля — скот — нефть». Его наиболее доходное предприятие — нефтяная компания «Юнайтед Стейтс ойл оф Луизиана». Меком владеет нефтепромыслами в Колумбии и концессиями на право разведки нефти в Иордании и Южной Аравии. Ему принадлежат четыре обширные скотоводческие латифундии.

Однако в последние годы Джон Меком приступил к диверсификации своих инвестиций. Он приобрел группу промышленных корпораций по производству оборудования для нефтепромыслов, посуды из пластика, рыбных консервов и химических продуктов. Самое значительное предприятие в этой новой группе — фирма «Рид роллер бит», которую он намерен превратить в одну из крупнейших производителей нефтебурового оборудования в США. Компания Мекома «Хьюстон Интернэшнл отелз» владеет сетью больших гостиниц в США и Латинской Америке.

Большую часть прибыли (около 15 млн. долл, в год) он реинвестирует в старые или новые предприятия.

Почти все предприятия Мекома имеют форму закрытых «семейных» корпораций. Проще говоря, всеми акциями этих корпораций владеют члены его семьи. Подобная финансовая структура предприятий обладает гем преимуществом, что Джон Меком не обязан отчитываться в своих действиях перед акционерами или платить им дивиденды. Но в то же время эта архаическая финансовая структура лишает Мекома возможности поставить на службу его предприятий чужие капиталы в таких же пропорциях, в каких это достигается, скажем, у Меллонов, не говоря уже о Морганах.

В 1965 г. Меком сделал значительный шаг на пути превращения из промышленного капиталиста в банкира: он приобрел контрольный пакет акций (37%) одного из крупнейших банков Техаса — «Тексас нэшнл бэнк оф коммерс» (активы — около 1 млрд. долл.). Этот пакет акций принадлежал «благотворительному фонду» семьи Джоунсов. Заодно Меком купил у того же фонда издательство одной из самых влиятельных техасских газет— «Хьюстон кроникл». Так нефтепромышленник сразу стал и банкиром, и издателем. Но он все же не стал пока полноправным членом финансовой олигархии США. Он все еще находится где-то на границе сферы «высших финансов». Нефтяные предприятия Мекома, служащие пока главным источником его доходов, играют в американской нефтяной промышленности ничтожную роль. Меком всего-навсего — поставщик сырой нефти дли ютантских монополистических нефтяных концернов. Не владея магистральными нефтепроводами, нефтеперегонными заводами и самостоятельной сбытовой сетью, он зависит от монополистических объединений. Как нефтепромышленник, Меком не монополист, а капиталист-аутсайдер. Правда, он ищет пути для проникновения во внутренний круг нефтяных монополий. В 1965 г. он пытался, но безуспешно, приобрести контрольный пакет акций крупной интегрированной компании «Пьюр ойл» путем слияния ее со своей «Юнайтед Стейтс ойл», а затем вынашивал другие проекты слияния и консолидаций для достижения той же цели.

Крупные рантье — стражи богатства. Неотъемлемую часть системы американского финансового капитала составляет слой богатых рантье. Богатства слоя рантье подкрепляют силу и власть финансовой олигархии. Определить общее число рантье в США невозможно. Статистики, учитывающей эту группу собственников акционерного капитала, не существует. Но многие косвенные признаки говорят об относительной многочисленности этого слоя. Можно предполагать, что к нему относятся около 40 тыс. семей; каждая владеет состоянием свыше 1 млн. долл.

Именно их колоссальные совокупные капиталы (в 1962 г.— 250 млрд, долл.) находятся под управлением трестовских отделов банков. Именно деньги рантье обеспечили банкам Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии огромную степень финансового могущества, о которой мы уже говорили. Провести грань между рантье и активными капиталистами довольно трудно. С большой дозой условности мы зачисляем в категорию рантье прежде всего те семьи богачей, которые почти полностью передоверили управление своими инвестициями трестовским отделам банков. К этой категории можно отнести также семьи, которые ограничиваются наблюдением за сохранностью унаследованных ими крупных пакетов акций, назначая для этой цели своих представителей в совет директоров соответствующих промышленных корпораций или банков. Рантье обычно стремятся сохранить добытое богатство, а не участвовать в рискованных финансовых спекуляциях.

В качестве классических примеров рантье могут служить члены семьи Хартфордов. Основы состояния семьи были заложены в середине XIX в., когда некий Джордж Хартфорд создал торговую фирму «Грэйт атлантик энд пасифик ти компани». В настоящее время это вторая по величине торговая корпорация США. Наследники основателей (10 семей) владеют 40% акций рыночной стоимостью 400 млн. долл. Кроме того, «благотворительный фонд» семьи Хартфордов имеет 33% акций на 360 млн. долл. Общее состояние этого клана, включая другие крупные инвестиции и ресурсы «благотворительного фонда», составляет около 1 млрд. долл. По словам «Уолл-стрит джорнэл», члены семьи Хартфордов питают «интимную семейную привязанность к торговой фирме и желают оказывать влияние на ее дела». Но ни один из них не хочет не только занимать административные посты в этой гигантской корпорации, но даже заседать в совете директоров. Они ограничиваются тем, что включают в него значительную группу своих представителей, «выбирая их из числа партнеров адвокатских фирм или знакомых бизнесменов». По всем признакам члены семьи Хартфордов ведут праздный образ жизни. Их имена можно встретить лишь в так называемой великосветской хронике газет или же в связи с сообщениями о сумасбродных «купеческих» затеях Джорджа Хартфорда II.

Второй тип рантье представляет собой семья Дьюков. Он интересен тем, что раскрывает переплетения капиталов пассивных рантье с операциями активных магнатов финансового капитала. Основателем состояния семьи был табачный магнат Джеймс Дьюк. Перед смертью 2/3 состояния он завещал наследникам в форме двух «семейных» трестов и 1/3 поместил в «благотворительный фонд». По официальным данным, активы «благотворительного фонда» в 1965 г. оценивались в 480 млн. долл. Это означает, что совокупный капитал семьи Дьюков в настоящее время составляет около 1,4 млрд. долл. Не доверяя «благоразумию» своих наследников, Джеймс Дьюк своим завещанием назначил совет опекунов для управления «семейными» трестами и «благотворительным фондом».

Ныне главную роль в управлении наследством семьи Дьюков играет опекун Томас Л. Перкинс — директор «Морган гаранти траст». По-видимому, трестовский отдел моргановского банка участвует в управлении всеми капиталовложениями семьи Дьюков. Они особенно велики в электроэнергетической компании «Дьюк пауэр» и в химическом концерне «Америкэн сианамид». Семья Дьюков владеет 73% акций «Дьюк пауэр» рыночной стоимостью 600 млн. долл. Доля главной наследницы, Доррис Дьюк, в этом пакете акций составляет 130 млн. долл. Томас Перкинс, занимая пост председателя «Дьюк пауэр» и пост директора «Америкэн сианамид», «привязывает» эти две компании к сфере влияния Морганов. Что касается Доррис Дьюк, то ее имя даже в буржуазной печати упоминается в качестве синонима праздности и тунеядства.

Ниже приводится список 25 богатых семей, которые по всем признакам можно отнести к категории рантье, хотя представители некоторых из этих семей занимают посты директоров в промышленных корпорациях и банках, их функции в основном сводятся к наблюдению за сохранностью крупных инвестиций.

Члены перечисленных 25 семей составляют часть кланов финансовой аристократии соответственно их постоянной резиденции (более половины проживает в Нью-Йорке). Они вращаются в одном и том же обществе, значатся в тех же самых списках «великого света», состоят членами одних и тех же аристократических клубов, заседают в одних и тех же «филантропических» комитетах и выбирают себе жен (или мужей) в одном и том же социальном кругу.

Мы выделили 25 наиболее богатых семей капиталистов в особый список рантье лишь потому, что в их социальной роли в обществе отсутствует элемент активного частного предпринимательства и финансовой экспансии, с которым ассоциируется понятие «магнат финансового капитала». Но именно такой же образ жизни абсолютно пассивных рантье ведет и значительная часть наследников и особенно наследниц тех самых состояний, которые представлены в списке 120 семей. Многочисленные кланы Дюпонов, Рокфеллеров, Меллонов, Доррансов, Гуггенхеймов, Анджонов, Маккормиков, Фиппсов и Грэйсов насчитывают не менее сотни таких же рантье, как Хартфорды и Вандербильты.

Узы золота и Гименея. Старые финансовые группы представляют собой тесно спаянные клики, основанные или на родственных отношениях, или же на личной унии и длительном партнерстве в общих банковских и промышленных корпорациях, или же и на том и на другом. Моргановская группа являет собой образец клана, основанного на деловом партнерстве десятка семей, переходящем от одного поколения к другому. Дюпоновский клан основан на родственных отношениях. В настоящее время он включает свыше 100 семей, причем добрая треть их имеет другие фамилии («Дюпоны по браку»). Клан Рокфеллеров насчитывает около 30 семей, включая их родственников Олдричей. Около меллоновских миллиардов кормится не менее 50 наследников.

Чаще всего многочисленных родственников скрепляет в единую «финансовую семью» наследство, нераздельные семейные тресты, созданные завещаниями «предусмотрительных» отцов или дедов. Один из друзей Рокфеллеров охарактеризовал отношения между пятью братьями как «своего рода солнечную систему: каждый из них представляет независимый мир, вращающийся вокруг общего солнца — рокфеллеровского наследства».

Активные представители богатых семей хорошо понимают, что они могут сохранить свою огромную власть в финансово-промышленном мире лишь при том условии, что богатство семьи будет выступать как единая финансовая сила. Один из братьев Рокфеллеров сказал: «Наши индивидуальные усилия мы умножаем на цифру пять... Основная цель состоит в том, чтобы держаться вместе как единое целое вопреки нашим разногласиям». А разногласия бывают очень острыми. Семейные хроники американских богачей изобилуют страшными междоусобицами.

Обычно семья богатых финансистов имеет единую «семейную» инвестиционную компанию, управляющую ее капиталами. Такая компания позволяет держать в одних руках всю голосующую силу пакетов акций,‘принадлежащих отдельным членам семьи. Высший финансовый орган семьи Меллонов — «семейная» инвестиционная компания «Т. Меллон энд санз». Братья Рокфеллеры координируют инвестиции своих «новых» денег (в отличие от «старых», унаследованных) с помощью инвестиционной компании «Рокфеллер бразерз». Клан Дюпонов трудную задачу объединения «голосующей власти» всех наследников решает с помощью инвестиционной компании «Кристиана секьюртиз».

Лучшей иллюстрацией «принудительного» объединения родственников в единую финансовую силу завещаниями предков служит клан Фиппсов. Генри Фиппс, основатель «династии», в 1911 г. создал «семейную» инвестиционную компанию, поместив в нее большую часть своего состояния в форме акций, облигаций займов и недвижимого имущества. В 1960 г. активы «Бессемер секьюритиз», как теперь называется эта компания, оценивались в 300 млн. долл. Многочисленные наследники Генри Фиппса (в 1965 г. их насчитывалось 73 человека) имеют определенные доли в ресурсах «Бессемер секьюритиз» и получают соответствующие этим долям дивиденды. Контора этой инвестиционной компании оплачивает все предъявленные ей счета на личные расходы членов клана Фиппсов.

Кроме того, многие члены этого клана располагают независимыми от «Бессемер секьюритиз» состояниями, которые, по оценке журнала «Форчун», в 1960 г. составляли 200 млн. долл. «Бессемер секьюритиз» владеет значительными пакетами акций «Интернэшнл пэйпер», «У. Р. Грэйс энд компани», «Ингерсолл рэнд» и «Меллон нэшнл бэнк». Благодаря тому что капитал семьи выступает как единая голосующая сила в корпорациях, Фиппсы пользуются в финансово-промышленном мире значительным влиянием. Поэтому «патриархи» клана (Огден Фиппс и Джон Фиппс) стараются сохранить сложившийся порядок отношений внутри клана и подавляют «бунты» тех родственников, которые хотели бы выйти из навязанной им завещаниями финансовой организации.

Во многих случаях представители американского крупного капитала предпочитают выбирать себе жен (или мужей) в своем кругу. Перекрещивающиеся родственные отношения способствуют образованию внутри финансовой аристократии обширных кланов или группировок, цементируемых общими интересами в «семейных» трестах и крупных наследствах. Так, Огден Фиппс связан родственными узами с семьей Грэйсов и владеет значительным пакетом акций концерна «У. Р. Грэйс энд компани», полученным в наследство от матери (урожденной Грэйс). Огден Фиппс и его брат Майкл Фиппс занимают директорские посты в этой компании. Семья Фордов связана родственными отношениями с семьей Файэрстоунов и с семьей Хадсонов. В Бостоне семьи Кэбботов, Лоуэллов и Доджей связаны родственнымк отношениями с незапамятных времен. То же самое можно сказать и о кливлендской группе семей Ханна —-Хэмфри — Айэрлэнд.

17 семей нью-йоркской финансовой аристократии в результате перекрещивающихся браков связаны родственными отношениями. Это семьи Лимэнов, Бернхардов, Леви, Буттенвейзеров, Лобов, Шиффов, Уорбургов, Бэй-керов, Альтшулов, Каллманов, Эрнстов, Блумингдэйлов, Бронфманов, Сарнофов, Мишелей, Бэйгов и Першингов. Это означает, что пять могущественных инвестиционно-банковских фирм Уолл-стрит: «Лимэн бразерс», «Кун, Лоб», «Карл М. Лоб, роудс энд компани», «Бэйч энд компани», «Голдман энд Сакс» — соединяют помимо всего прочего «узы Гименея». Нельзя, разумеется, утверждать, что родственные связи влияют на экономическую политику перечисленных фирм во всех случаях жизни. Но бывают такие ситуации, когда родственные контакты явно дают себя знать.

Дэвид Сарноф, занимавший в течение длительного времени пост главного администратора гигантской «Радио корпорейшн оф Америка», в сентябре 1965 г. уступил его своему сыну Роберту. Семья Сарнофов, владея менее 1% акций, далека от того, чтобы контролировать корпорацию в финансовом отношении. Поэтому передача по наследству административного поста от отца к сыну могла произойти только с одобрения заинтересованной группы уоллстритовских фирм, возглавляемой Лимэнами. Могли ли эти фирмы возражать против назначения Роберта Сарнофа, женившегося на Фелиции Шифф Уорбург, наследнице гигантских состояний, принадлежащих двум семьям финансовых магнатов Нью-Йорка: Шиффов и Уорбургов.

Сообщая о назначении Роберта Сарнофа на пост президента «Радио корпорейшн оф Америка», «Уолл-стрит джорнэл» многозначительно отметила: «Среди уоллстритовских членов совета директоров «Радио корпорейшн оф Америка», одобривших это назначение, были Поль Мазур, партнер фирмы «Лимэн бразерс», и Андре Мейер, старший партнер «Лазар Фрер»».