Десятого июля, приехав на работу, Арина увидела, что ей несколько раз звонили из секретариата Батлера. Сильвию замещала какая-то незнакомая ей девушка. Когда Арина, представившись, спросила, может ли она зайти, девушка как-то странно посмотрела на нее и стала судорожно набирать телефон Батлера. Дверь кабинета открылась, и Батлер сам вышел ей навстречу. Лицо у него при этом было почему-то такое же испуганное, как и у его секретарши. Ничего не понимая, но предчувствуя нехорошее, Арина вошла вслед за Батлером в комнату. Тот подошел к окну, выходившему на озеро и долго стоял около него молча. А потом, так и не повернувшись к Арине, произнес: «Питер погиб».

– В каком смысле? – Более дурацкий вопрос, наверное, трудно было задать.

– Разбился на машине, вчера. – Батлер по-прежнему стоял, не оборачиваясь к Арине, и, казалось, внимательно изучал пейзаж за окном.

– Авария на машине в Бангладеш? Разве такое возможно? – Это был уже второй дурацкий вопрос за последние три минуты.

– Значит, возможно, – все так же спокойно ответил Батлер, но на сей раз он повернулся к Арине и даже подошел к ней вплотную. Теперь в его глазах Арина увидела не испуг, а боль.

– Я Питера знаю уже лет двадцать. Вернее, знал. Мы с ним до этой комиссии часто пересекались на разных проектах. Друзьями нас, конечно, не назовешь – слишком большая разница в возрасте, но мы всегда легко находили общий язык.

Арина поделилась с Батлером своими подозрениями, связанными с нападением на Диего, дядю Сильвии. Она хотела рассказать и о том, для чего поехал Гилмор в Бангладеш – узнать о перевозках людей из затапливаемых районов Бангладеш, – но потом не стала этого делать. Она решила, что сейчас еще не время посвящать Батлера в эту историю.

– Так вы думаете, что тогда на Питера покушались? – Батлер, казалось, не очень удивился. – Вот и мне эта авария в Дакке не нравится. Я вас, собственно, зачем вызвал. Я хочу, чтобы вы отправились в Бангладеш. Сильвия в Перу, я с ней разговаривал. Для нее смерть дяди уже была потрясением, а когда я ей сказал про смерть Питера, она… – Махивир махнул рукой, не найдя слов для того, чтобы описать состояние Сильвии. В общем, вы должны поехать. Во-первых, вы там были, знаете Дакку. А во-вторых, посмотрите повнимательнее, что там произошло.

– Когда нужно вылететь?

– Чем скорее, тем лучше. Я уже попросил Веронику – она Сильвию замещает – заказать вам билет на завтра. Вы к ней подойдите, она все сделает. Она должна была и гостиницу заказать. Главное, держите со мной связь.

Переговорив с Вероникой и получив всю нужную информацию о предстоящей поездке, Арина позвонила мужу. Олег, услышав о том, что она завтра улетает в Бангладеш, и узнав о причинах ее поездки, тут же заявил, что одну ее он в Дакку не отпустит, полетит вместе с ней. Срочно оформит отпуск и поедет в Бангладеш за свой счет. Как Арина ни отговаривала его от этого, поделать она ничего не смогла. Олег, несмотря на его внешнюю покладистость, мог быть удивительно упрямым. Как истинный козерог, упирался рогом в стену, и тогда сдвинуть его с занятой позиции было невозможно. Пожалуй, в этой черте его характера особенно четко проявлялась принадлежность к этому астрологическому знаку.

Надо было ехать домой собирать вещи. Поколебавшись, Арина набрала номер телефона Боннара и рассказала о смерти Питера Гилмора. Она не скрывала, что считает аварию, происшедшую в Дакке, весьма подозрительной, вполне укладывавшейся в ее теорию о том, что и на свадьбе в шато де Пант покушались не на дядю Сильвии, а на Гилмора. Она попросила прокурора связаться с полицией и настоять на более серьезном расследовании деталей покушения на Диего, а также несчастного случая в горах, приведшего к смерти Альбера Круча. На сей раз Боннар внимательно выслушал Арину.

– Давайте договоримся так, – предложил он, – после вашего возвращения из Бангладеш мы встретимся и детально обсудим ситуацию, сложившуюся вокруг комиссии. Надеюсь, к тому времени у нас появятся какие-то новые факты. Позвоните мне, как только вы вернетесь.

Остаток дня прошел в беготне и хлопотах. Надо было заехать в магазин и запастись едой для дома. Когда Настя узнала, что родители уезжают, она не огорчилась, а даже как будто обрадовалась. Это заставило Арину насторожиться.

– Знаешь, давай я попрошу Лилиану – ну, ту женщину, которая к нам приходит убирать, пожить здесь вместе с тобой.

– С какой это стати?

– Она будет готовить и с Типи, если тебя нет, погуляет. И потом, тебе повеселее, не так грустно одной.

– А я и не собираюсь быть одна. Летом в Женеву полно народа на каникулы приехало. Почти все мои одноклассники сейчас здесь. Вот здорово! Будем у меня собираться!

– А вот этого как раз делать не надо. Вы мне всю квартиру вверх дном перевернете!

– А может, ты переедешь с Типи на это время к тете Вере? И тебе будет так спокойнее, и нам, – предложил прислушивавшийся к их разговору Олег.

– Не поеду. Не заставите. Только через мой гроб! – воскликнула Настя.

Арина невольно рассмеялась.

– А ты смейся, смейся, – неодобрительно сказал Олег, – скоро твой ребенок совсем перестанет по-русски говорить. Ты использовала неправильное выражение – надо говорить «только через мой труп», – назидательно продолжил он, уже обращаясь к Насте. – И контекст, в котором ты его употребила, неверен. Вот если бы ты хотела ехать, а мама тебя не пускала, то она могла бы сказать: «Ты туда поедешь только через мой гроб». Поняла? Тьфу, через мой труп! Запутался тут с вами.

– Поняла, поняла, – нетерпеливо ответила Настя. – Но к тетке Вере я все равно не поеду.

– Это почему же так категорично? – Олег выжидательно посмотрел на дочь. – Ты же раньше была недовольна, что мы в Дивон переехали, все в Женеву рвалась. Вот тебе возможность там пожить. Как раз поближе к своим друзьям.

– А у меня машина есть! Когда надо, я в Женеву смотаюсь. Ты забыл, что я права получила. Мам, скажи ему! Ты же видела, я хорошо вожу. И вообще, в Женеве жить опасно. Преступность растет! Об этом во всех магазинах пишут!

– Как это в магазинах могут писать о чем-то! – повысил голос Олег. – Магазин по-русски – это место, где продают товары. А статьи публикуют в журналах! Ну и ну! Дожили! А я тебя предупреждал! – повернулся он к Арине.

– Ладно, все, хватит спорить! – Арина поняла, что дискуссии ни к чему не приведут, и нужно авторитарное решение. – Хорошо, ты остаешься дома, но ключи от машины я тебе не оставлю, и Лилиана будет приходить два раза в неделю убирать и готовить. А также за тобой присматривать. Все, вопрос закрыт.

Настя надулась, взяла Типи под мышку и гордо удалилась в свою комнату. Но когда Арина зашла поцеловать дочь на ночь, Настя обняла ее, прижалась к ней и прошептала на ухо: «Мамуль, ты там поосторожней, пожалуйста! И звоните каждый день. Или хотя бы эсэмэски посылайте!» От ее волос пахло какими-то легкими духами, но другой запах перекрывал его. Так замечательно пахнет от всех младенцев – то ли молочком, то ли нежной детской кожицей. Арина называла его запахом молочного поросенка. Этот запах долго держится у маленьких детей – особенно сзади, на шейке, прикрытой еще пушистыми чуть вспотевшими волосиками. Бывает, что уже совсем взрослый ребенок вдруг обдаст вас этим запахом. А может, есть не только память ума, но и память обоняния? И это она преподносит вам этот подарок?

В Дакку они прилетели вечером двенадцатого июля. В аэропорту их встретила Лейла Кирани. Она сказала, что по просьбе Батлера позвонила в Министерство иностранных дел сотруднику, который курировал в Бангладеш работу комиссии. Она попросила его договориться о встрече с представителем полиции, который сможет посвятить их в детали происшедшей аварии. Встреча состоится завтра в десять часов утра. Сама Лейла мало что смогла рассказать Арине. В день гибели Питера она улетела в Читтагонг, на юг Бангладеш. Лейла мало бывала в Дакке, ей приходилось выезжать в те районы, в которых находились люди, пострадавшие от наводнений. Именно им оказывал медицинскую помощь ее департамент. В тот день она видела Питера утром, перед своим отъездом. Он собирался, по его словам, провести вечер в гостинице в компании каких-то знакомых американцев. Узнала она о его смерти от Батлера, позвонившего ей, и вчера вечером вернулась в Дакку.

Вскоре они подъехали к невысокому современному зданию. Это был их отель «Пан Пасифик Сонаргаон», который все в Дакке для простоты называли просто отель «Сонаргаон». Снаружи это было ничем не примечательное здание, но внутри гостиница была очень чистой и достаточно комфортабельной.

Приняв душ и немного передохнув после изматывающего многочасового перелета, Арина отправилась с Олегом пройтись по городу, в который они приехали вскоре после своей свадьбы почти двадцать лет назад.

В Дакке было жарко и влажно. Как всегда. В этой стране варьируется лишь степень жары и влажности. Несмотря на однообразие погодных условий, сами бангладешцы умудряются различать шесть сезонов: бошонто – весна (март – май); гришшо – жаркий сезон (май – июль); борша – сезон дождей, он длится с июля по сентябрь; шорот – ранняя осень (сентябрь – ноябрь); хемонто – поздняя осень (ноябрь – январь) и, наконец, шит, что, как вы уже догадались, означает зиму. Это единственный не очень жаркий период, когда термометр днем не поднимается выше 30 градусов, а ночью температура «падает» до 13–15 градусов.

Они приехали в разгар сезона борша – когда в Бангладеш особенно влажно.

Сначала Арине показалось, что город очень изменился. Стало намного чище, появились небоскребы, в центре на месте лачуг выросли новые дома. Но едва они сворачивали с центральных улиц, то вновь видели ту Дакку, которую знали: убогие лачуги, велорикши, грязь, нищета, смотревшая на них глазами, казавшимися огромными на исхудавших лицах детей.

В центре было, как и прежде, многолюдно и бестолково. Помимо машин и автобусов множество рикш. И не простых рикш, которые сами тащат тележку с сидящим на ней пассажиром, а велорикш. Велорикши всегда были очень важным элементом городского транспорта, и водители велорикш вели себя самоуверенно, порой агрессивно. Для них не существовало никаких правил движения. С завидным упорством, игнорируя светофоры, они поворачивали в любой момент там, где им приспичило, не подавая никаких сигналов. Вот и сегодня во время прогулки водитель велорикши, ехавший прямо, неожиданно резко повернул коляску направо, в переулок, где они переходили улицу. Олег изо всех сил дернул Арину за руку и потащил вперед; в последнюю минуту они увернулись от коляски, которая грозила их задеть. А водитель велорикши продолжал крутить педали, даже не посмотрев в их сторону.

Смеркалось. Как и везде в тропиках, в Бангладеш рано темнело. Затянули заунывную песню муллы в мечетях. Уличные продавцы еды разжигали жаровни. По улицам поплыл запах жареного чеснока, лука, имбиря. Арина почувствовала, как она проголодалась, и сразу же вспомнила своего бангладешского повара Селима, который проработал у них все их три года жизни в Дакке. Ужасно захотелось карри, готовить которое Селим был большим мастаком. Они вернулись в отель и разузнали, где можно поесть настоящее, а не специально для европейцев приготовленное карри и чикен-тика.

По твердо устоявшейся привычке прежних дней выпили грамм по сто виски – для профилактики – и отправились в маленький ресторанчик недалеко от отеля, который им порекомендовали. Они были приятно удивлены, зайдя внутрь. Это было простое, но вполне чистое и уютное заведение. На мальчиках, обслуживающих клиентов, хотя и были традиционные лунги – куски материи, чаще всего клетчатой, обернутой на манер юбки вокруг бедер, – но поверх были надеты чистые белые наглаженные рубашки.

Арина и Олег переглянулись. Это было мало похоже на ту забегаловку, в которую они ходили есть в прежние времена. Накормили их отлично. Арина даже не удержалась и заказала свой любимый бенгальский десерт – сваренные в ароматизированном сиропе шарики, сделанные из муки разных сортов.

На следующее утро Арина в сопровождении Лейлы отправилась на встречу, которая должна была состояться в главном здании городской полиции. Их принял заместитель начальника полиции, полковник Реза Гилани. Полковник сказал, что принимает их по просьбе высокого чина Министерства иностранных дел, но не очень понимает, чем он может помочь. Произошла авария, мистер Гилмор разбился, и ничего необычного в данном происшествии полиция не увидела.

– Как вы узнали об аварии? – задала вопрос Арина.

– Вы знаете, мы не такие дикари, как вы, вероятно, думаете, – усмехнулся полковник. – У людей имеются мобильные телефоны и есть специальный номер для связи с полицией – 999. Нам позвонили и сообщили, что найдена машина, врезавшаяся в дерево, и в ней человек. Когда приехала полиция и «скорая помощь», то они констатировали, что водитель мертв. Причем уже давно. Он не пристегнулся, и ранения были очень серьезными.

– Когда была найдена машина?

– Десятого числа, рано утром, в шесть часов. По мнению медицинского эксперта, мистер Гилмор умер сразу же. И произошло это ночью, где-то в районе двенадцати часов.

– Как же так получилось, что никто не увидел машину раньше?

– Авария произошла не в центре Дакки, а в Гюльшане. Это район вилл, ночью там мало народа. Мистер Гилмор ехал на большой скорости, машина потеряла управление, сошла с трассы и врезалась в дерево. Там много деревьев вдоль дороги…

– Да, я знаю этот район, мы там жили, – перебила Арина полковника. – А зачем он туда отправился? Да еще ночью?

– Но мистер Гилмор жил там, в отеле «Лейк Касл», разве вы не знали?

Арина посмотрела на Лейлу.

– Да, Питер предпочитал этот отель, ему он больше нравился, – объяснила Кирани.

– Но как он мог потерять управление? Мистер Гилмор прекрасно водил машину!

– К сожалению, он явно сильно выпил в тот вечер.

– Откуда это стало известно?

– Мы нашли людей, которые в тот вечер были в том же баре в гостинице Шератон. В этот вечер шла трансляция матча регби из США. Мистер Гилмор смотрел матч. Он был не один, там были еще иностранцы. Они подтвердили, что он болел за какую-то команду. Она проиграла, он сильно расстроился, ну и перебрал… Это вполне можно понять.

– Одно дело – выпить, а другое – напиться так, что потерять управление автомобилем, – не сдавалась Арина.

– Вот, посмотрите, в рапорте полиции говорится: «В машине сильно пахло спиртным, там же нашли недопитую бутылку виски». Поэтому и взяли пробу на содержание алкоголя в крови. Его уровень сильно превышал норму. Вот, можете посмотреть рапорт полиции и медицинское свидетельство. Хотя да, они же на бенгальском языке. Но я могу дать указание подготовить перевод для вас.

– Да, пожалуйста. И перевод рапорта полиции, а также патологоанатома.

– Подождите, какого патологоанатома?

– Ну как же? О результатах вскрытия.

– Никакого вскрытия не проводилось. В этом не было необходимости. Все и так ясно.

– Я уполномочена комиссией и семьей мистера Гилмора выяснить причины его смерти. Я настаиваю на проведении вскрытия.

Арина ожидала, что ее требование может вызвать неудовольствие местной полиции – лишние хлопоты, лишние расходы. Она была к этому готова и уже собиралась добавить, что комиссия возьмет на себя все дополнительные расходы. Но ответ полковника был совершенно неожиданным.

– Но это невозможно! Жена покойного дала согласие на кремацию. Тело было кремировано сегодня утром.

– Как кремировано? Не может быть! – Арина решила, что она неправильно поняла, и вопросительно посмотрела на Кирани, ища у нее поддержки.

– Кто мог дать согласие на кремацию? – Лейла впервые включилась в разговор.

– Я не занимался этим вопросом. – Полковник выглядел растерянно. – Подождите, сейчас выясню.

Полковник Гилани набрал какой-то номер. Разговор был коротким. Очевидно, он просто дал задание одному из своих подчиненных. Вскоре телефон зазвонил. На этот раз разговор длился несколько дольше. Когда полковник повесил трубку, в его взгляде уже не было замешательства.

– Ну вот, все и выяснилось. Звонили в Министерство иностранных дел. Господину Фазулдину. Он ведает вашей комиссией. Ему сказали, что по просьбе жены тело должно быть кремировано. Так что мы выполняли ваши же указания. – Полковник, не скрывая насмешки, смотрел на женщин.

– Кто звонил? Когда звонили? – Арина не могла прийти в себя от удивления.

– Я этого не знаю. – Гилани поднялся, давая понять, что разговор подошел к концу. – Обращайтесь в министерство. Они должны это знать.

– Мы бы хотели получить вещи мистера Гилмора, – вспомнила Арина.

– Да, да, конечно. Я сейчас распоряжусь, и вам их принесут.

Пока они сидели в приемной, Кирани набрала номер Фазулдина, чиновника из Министерства иностранных дел. Она также поддерживала контакты именно с ним. Фазулдин согласился принять их в два часа. Получив вещи Гилмора, они отправились в свой отель. Олега в номере не было. Мобильный Арины в Бангладеш не работал, поэтому она оставила Олегу записку, предупредив, что вернется часам к четырем. Приняв душ и слегка перекусив в местном ресторане, она вместе с Кирани отправилась в министерство.

Фазулдин рассказал им следующее. Когда из Женевы их предупредили, что в Дакку приедет человек забрать тело Гилмора, они решили получить инструкции у вдовы. Они связались с американским консульством, и им был сообщен номер телефона госпожи Гилмор. Ей позвонили, и она выразила желание, чтобы тело ее мужа кремировали. Что и было сделано.

– Вы разговаривали с миссис Гилмор лично?

– Да, я лично звонил миссис Сюзан Гилмор, – уверенно ответил Фазулдин.

– Подождите, подождите, какой Сюзан? – Арина была в растерянности.

– Вдове мистера Питера Гилмора, проживающей в Бостоне, в США. Мне дал ее телефон ответственный сотрудник американского посольства в Дакке!

– Боже мой! Вы ошиблись, вы позвонили не тому, кому надо. Теперь все понятно!

– Почему не тому? Что вы такое говорите? – Фазулдин ничего не понял, но в его голосе зазвучали возмущенные нотки. – Я все сделал правильно! Можете позвонить миссис Гилмор, я дам вам ее телефон. Я точно выполнил ее инструкции.

– Не беспокойтесь, вас не в чем упрекнуть, – успокоила его Арина.

Она решила, что не стоит объяснять Фазулдину его ошибку, тем более что теперь уже ничего не поправишь. Она на всякий случай записала телефон Сюзан Гилмор и попрощалась с Фазулдином.

Естественно, в американском посольстве в Дакке бангладешскому чиновнику дали телефон американской жены Гилмора. Хотя они и были разведены, но официально другой жены у Гилмора еще не было. Ведь Питер Гилмор и Сильвия успели лишь обвенчаться в церкви. Их брак не был зарегистрирован в мэрии. Вполне естественно, что и американское посольство, запросив соответствующие службы в США информацию о Гилморе, получило сведения лишь о его бывшей жене. С точки зрения формы, все было сделано правильно.

Арине и Лейле ничего не оставалось, как взять такси и отправиться обратно в гостиницу. Арина была по-настоящему расстроена и даже не представляла, что еще она может сделать в такой ситуации. На всякий случай она набрала телефон бывшей жены Гилмора. Сюзан удивилась звонку, но подтвердила все сказанное бангладешским дипломатом. По ее словам, поскольку еще было неясно, где хоронить Питера (она хотела в США, а Сильвия настаивала на Женеве), было логично принять решение о кремировании тела. Спор мог затянуться еще на какое-то время. Арина не стала говорить, что ей кажутся подозрительными обстоятельства гибели Питера. Тем более что никаких доказательств в подтверждение своих сомнений она по-прежнему привести не могла.

Поговорив с Сюзан и получив от нее разрешение посмотреть вещи Питера, Арина открыла небольшой чемодан. Из бокового отделения извлекла черную записную книжку и стала ее внимательно изучать. Это был ежегодник, каждая страница которого соответствовала определенному дню года. Гилмор вылетел в Дакку двадцать седьмого июня. Начиная с двадцать восьмого числа, страницы дневника были испещрены записями о встречах. Гилмор умудрился побывать, кроме Дакки, еще в нескольких городах. Помимо времени, места встречи и фамилии того, с кем Питер встречался, иногда он делал краткие записи об итогах встречи или о каком-то факте, заинтересовавшем его. На одной из последних заполненных страниц Арина увидела «Нью-Мур». Это было название острова, о котором она просила узнать Гилмора. Рядом стояло: специалисты ничего не знают о дамбах. Арине эти несколько слов сказали многое. Ясно было, что Гилмор разговаривал с кем-то, принимавшим участие в строительстве защитных сооружений на затопляемых территориях. И эти люди ничего не слышали о наличии дамб на острове Нью-Мур. Это еще раз подтверждало то, что говорил Сергей Волоченков. Арина уже собиралась закрыть блокнот, как ее внимание привлекла одна странность. В дневнике не хватало страниц. Запись об острове Нью-Мур была сделана на странице, на которой стояло: 7 июля. Перед этим значилось: 6 июля. А на странице перед ней стояло – 3 июля. А куда же делись 4 и 5 числа? Арина присмотрелась и поняла, что один лист из дневника был очень аккуратно вырезан. Чем? В прежние времена такие вещи делались бритвой. Сейчас вряд ли у кого под рукой найдется лезвие бритвы. Может быть, ножом? Но ножа Арина среди вещей Питера не обнаружила. Да и зачем Питеру делать это? Да еще так, чтобы не было заметно. Скорее всего, лист удалил кто-то другой, кому не понравилась сделанная там Гилмором запись. Интересно, о чем там могла идти речь. Арина еще раз прочитала страницу, относившуюся к 3 июля. Последняя запись гласила: «Позвонить Стиву, прилетаю в 10 утра».

Было очевидно, что Питер собирался куда-то лететь на следующий день и, скорее всего, позвонил вечером какому-то Стиву, чтобы он его встретил там, в 10 утра. Арина полезла в папку, найденную также в чемодане, в которую Гилмор складывал для отчетности билеты, квитанции, чеки. Она быстро обнаружила там авиационный билет, но не на 4 июля, а на 6 число. Билет был до Читтагонга и обратно.

Арина была так погружена в разбор документов, что не услышала, как в комнату вошел Олег.

– Ой! – вскрикнула Арина, когда он дотронулся до ее плеча.

Она так испугалась, что вскочила на ноги, рассыпав все по полу.

– Дверь надо запирать, когда занимаешься изучением улик. – Олег окинул взглядом рассыпавшиеся по полу бумаги. – Тоже мне, мадам Бетрав!

– Почему Бетрав? – Арина удивленно посмотрела на мужа.

– Ты же претендуешь на звание детектива, вот и догадайся, почему, – усмехнулся Олег. – Даю тебе десять минут, а я пока душ приму.

Олег пошел в душ, а Арина принялась собирать документы.

Когда Олег вышел из душа, она уже сложила все снова в папку.

– Ну что, догадалась?

– Тут и гадать нечего, все ясно. Главный герой Агаты Кристи – детектив месье Пуаро. Лук-порей мужского рода. Вот ты и взял овощ женского рода, свекла.

– Ну что, мадам Бетрав, много надетективничала?

Арина рассказала ему все, что произошло за этот день. Потом показала дневник.

– Очень странно. Шестого июля Гилмор отправился в Читтагонг. Обратно в Дакку он вернулся восьмого, а девятого погиб. Скорее всего за три дня в Читтагонге он обнаружил то, что очень не понравилось кому-то, и его убрали. Но почему вырваны страницы, относящиеся к другим числам?

– Может быть, страницу вырезал сам Гилмор, – предположил Олег. – Там могла идти речь о свидании с женщиной, и он не хотел, чтобы об этом узнала Сильвия.

– Через пару недель после свадьбы? Вряд ли, – не согласилась Арина. – А потом, в его чемодане нет ни бритвы, ни ножа, а страница вырезана очень аккуратно. Да и с какой стати Сильвия полезла бы в его дневник. Нет, это сделал тот, кто знал, что дневник будут просматривать, но понадеялся, что не очень внимательно.

– Хорошо, предположим, это так, – согласился Олег. – Ну и кто это мог быть? Что ты вообще собираешься дальше предпринимать? По-моему, надо возвращаться.

Арина категорически отказалась это делать. У нее еще оставалась слабая надежда на завтрашний визит в госпиталь, куда после аварии привезли Питера. Вдруг врач, который его осматривал, что-то заметил. Договорились подождать до завтра, а потом решать, возвращаться в Женеву или нет. Вечером они были приглашены в гости к Биллу Бруксу, американскому советнику-посланнику. Они знали Билла и его жену Маргарет по своей командировке в Дакку. Познакомились они благодаря чрезвычайным обстоятельствам и непослушанию Арины.

Пока они ехали к Бруксам, Арина перенеслась мыслями на двадцать лет назад в тот августовский день, когда она впервые приехала в Дакку.

Город произвел на нее удручающее впечатление. К счастью, район, где жили практически все иностранцы и богатые бангладешцы, был довольно симпатичным. Назывался он тоже красиво – Гюльшан, – находился на окраине Дакки и состоял исключительно из недавно построенных современных жилых домов. Повсюду росли кустарники, сплошь покрытые цветами, причем самых разных оттенков, от пунцового до белого. Позже Арина узнала их название – бугенвиллии. Их дом находился почти на самом берегу небольшой речки и выглядел довольно прилично: белое двухэтажное здание в центре небольшого, но все же садика.

Комнатушка, где их поселили, была крошечная. Практически всю ее занимала кровать. Олег уходил на работу, а Арина большую часть времени проводила на этой кровати. После двух часов лежания Арина не могла больше ни читать, ни мечтать, ни вообще соображать адекватно. Тогда она выходила почитать на веранду, где еще две женщины, жившие на этой же вилле, чаще всего проводили время за вязанием. Арина была уверена, что никогда в жизни вязать не будет. Олег, видя, как она мается целый день одна в их каморке, уговаривал ее попробовать, но Арина сопротивлялась изо всех сил. Почему? Объяснение, хотя и очень странное, но было. Незадолго до ее отъезда в Бангладеш она сидела в кафе с одним знакомым журналистом, к которому питала уважение не без примеси некоторой влюбленности.

– Я слышал, ты увольняешься и уезжаешь с мужем за границу? – поинтересовался тот.

– Да, Олег получил назначение в посольство в Дакку.

– Вот как, в Бангладеш. А получше места не нашлось? – Вопрос был скорее риторический, поэтому Арина даже не стала на него отвечать. – Кстати, ты знаешь анекдот о Чапаеве? – спросил коллега.

– Смотря какой?

– Петька, обращаясь к великому комбригу, говорит: «Слышали, Василий Иванович, какая-то Бангладеш образовалась?» – «Ты, Петька, главное – не чеши, сама пройдет!»

– Я думала, ты что-то пооригинальней изобразишь. А ты такую банальщину выдаешь! – возмутилась Арина. – Каждый второй, узнав, куда мы едем, рассказывает именно этот анекдот.

– Зато уж где-где, а там тебя ждет очень небанальный образ жизни. – Приятель был задет за живое. – Растолстеешь и будешь целыми днями вязать, как и все посольские мадамы.

И вот с тех пор вязание стало представляться Арине как верх интеллектуальной деградации. Это было, конечно, очень глупо, но поделать с собой она ничего не могла.

Бангладеш не давала возможности расслабляться. Жизнь там постоянно подбрасывала сюрпризы.

В их доме вдруг пропала вода. Пропала она не сразу. Сначала начались перебои. Первое время перебои приходились на вечернее время, после целого дня активного мытья, стирок и готовок. Как-никак на их вилле, рассчитанной на одну семью, умудрились разместить три. Был установлен четкий график мытья, стирки, уборки. Но это мало помогло, и в доме воцарилась атмосфера коммунальной квартиры. Этакая коммунальная вилла «à la russe». На кухне все чаще раздавались возмущенные голоса жильцов, сражавшихся за право мыться двадцать минут, а не пятнадцать, как было решено на общем собрании. Кто-то кричал, что не может мыться один раз в день, и отдавал свое право на стирку в обмен на дополнительные десять минут мытья по вечерам. Другие, наоборот, готовы были мыться лишь раз в неделю, но за это требовали льготы на стирку. Продлись эта ситуация чуть дольше, и славный коллектив русской колонии недосчитался бы нескольких своих членов, отправленных в Москву за рукоприкладство.

Но обстановка разрядилась сама собой, поскольку исчезла первопричина склок – вода. Она просто прекратила течь вообще. Иногда что-то вдруг начинало урчать в трубах, и все как сумасшедшие кидались наполнять различные емкости жидкостью, тонкой струйкой текшей из кранов. Но скоро урчание прекращалось, и жизнь на вилле вновь замирала. И так продолжалось не месяц и не два, а полгода.

В течение этих шести месяцев жители виллы были самыми трудолюбивыми сотрудниками посольства. Регулярно после окончания рабочего дня, отобедав дома, они возвращались обратно на работу. А куда деваться – дома ведь и туалеты не работали.

За это время Арина и Олег лишились нескольких друзей. Каждый вечер, наметив очередную жертву, они отправлялись «в гости», что на их тогдашнем языке означало – пойти к кому-то помыться. Не мыться при сорокаградусной жаре даже один день было пыткой. Если учесть, что русская колония в то время была относительно небольшой, то можно представить, как они надоели всем со своими «банными визитами». Тем более что к себе, естественно, они никого в тот период не приглашали.

Единственное, что было позитивным в это время для Арины, – отпала необходимость готовить. Вернее, появился благовидный предлог не готовить. Нет воды – невозможно ни помыть продукты, ни вымыть посуду. Эта проблема решилась самым безболезненным образом. Арина с Олегом стали едва ли не единственными европейцами – регулярными посетителями местных забегаловок. Выпив предварительно для дезинфекции по полстакана виски и взяв бутылку с собой, почти каждый вечер они отправлялись в «ресторан».

Заведение, гордо именовавшееся таковым, находилось во внутреннем дворе небольшого домика весьма невзрачной наружности. Освещало дворик несколько лампочек без абажуров, свешивавшихся с протянутых поперек двора проводов. Пластмассовые, бывшие когда-то белыми, но теперь посеревшие от времени столы, пластмассовые же стулья. Вот и весь антураж. Правда, чикен-тика там был лучшим в Дакке. Но, не приняв порции виски – для дезинфекции и для храбрости, – никто туда не совался.

В 1993-м, когда все это происходило, перестройка была уже давно позади, Советский Союз развалили, Ельцин и его команда активно ратовали за развитие отношений с Западом. Министерство иностранных дел возглавлял молодой министр, которого за глаза некоторые именовали заместителем госсекретаря США, настолько в его политике присутствовали не столько русские интересы, сколько американские. Посольство, как и все другие представительства за рубежом, получило инструкцию из Москвы о необходимости развивать неформальные отношения с посольствами западных стран, и в первую очередь с американским посольством.

Арина решила: раз коллектив призван воплощать в жизнь новую политику, она тоже должна внести свою лепту. Тем более что она уже измучилась таскать воду из дома ближайших русских соседей, находившегося довольно далеко. А тут прямо напротив их виллы был дом, в котором жила американская пара. И тоже молодая, только что приехавшая в Бангладеш. С Маргарет и Биллом Брукс они уже познакомились. Правда, до сих пор самое большее, на что они отваживались, – это говорить своим соседям по утрам «good morning» и «good evening», встречая их по вечерам.

И вот, в один прекрасный день, увидев, что воды опять нет, а руки мыть надо, Арина решилась пойти к соседям-американцам. Каждый раз, когда раньше Арина предлагала «подружиться» в корыстных целях с американцами, Олег возражал. Он, безусловно, был горячим сторонником укрепления русско-американских отношений, но одно дело – на международной арене, а другое дело – в своем собственном доме. Сегодня на Смоленской площади – одна политика, а завтра – другая. Опасливость, десятилетиями взращивавшаяся в советском человеке, еще прочно сидела в Олеге. Зачем лишний раз его травмировать? В этот момент Олега не было дома, Арина взяла ведро и отправилась к соседям. Дома была одна Маргарет. Арине пришлось вкратце изложить историю страданий на почве отсутствия воды и в ответ получить три конкретных предложения. Первое – переехать на время к Бруксам, поскольку у них есть несколько свободных комнат, и дождаться, пока появится вода. Арина, естественно, вежливо, но твердо отказалась. Второе – переехать на время в гостиницу. На это Арина ответила, что подумает, и тут же прикинула, на сколько дней хватит их месячной зарплаты для проживания в этой гостинице. Третье – подать в суд на владельца дома. Получив этот совет, Арина поняла, что надо ретироваться. Наполнив ведро и поблагодарив за предложения и советы, она поспешно удалилась. Но в тот же вечер Маргарет, встретив их на прогулке, сама предложила прийти к ним помыться. Поскольку очередная намеченная для этого жертва, под каким-то благовидным предлогом отклонила их пожелание нанести «банный визит», то, не раздумывая долго, они согласились. Пришли, помылись, остались ужинать и сделались друзьями.

Вилла, которую теперь снимали Бруксы, находилась все в том же Гюльшане – по-прежнему самом зеленом и ухоженном районе Дакки. Район мало изменился, лишь кое-где появились высокие дома, а раньше здесь строились только виллы. Бруксы занимали большой дом, территория которого спускалась прямо к реке. С веранды, где они расположились, открывался вид на рисовые поля и деревушку за рекой. Этот дом было не сравнить с тем, в котором Бруксы жили в первую командировку. Но это и естественно: за это время Брукс проделал немалый путь от атташе до советника-посланника.

Олег, разговаривая вчера по телефону с Бруксом, которого друзья звали Биллом, уже объяснил ему, почему они оказались в Бангладеш. Естественно, разговор сначала зашел о трагической гибели Гилмора, которого Бруксы к тому же хорошо знали.

– Он несколько раз был у нас дома. В первый раз – в прекрасном настроении. Говорил о свадьбе, показывал фотографии. А вот второй раз я нашла его расстроенным и напряженным. Что-то было явно не так. Но мне он ничего не объяснил. – Маргарет вопросительно посмотрела на мужа.

– Да, я тоже это заметил и спросил его, в чем дело? – не очень охотно заговорил Билл. – Питер сказал, что кто-то из комиссии организовал бизнес по вывозу людей из затопляемых территорий, и он пытается выяснить, кто это. Он попросил меня уточнить для него кое-какие детали. Я это сделал. Он был очень признателен.

– А что это были за сведения? – поинтересовалась Арина.

– Данные об одном бангладешском высокопоставленном чиновнике. Питер подозревал, что именно через него действуют люди из комиссии.

– Люди? – переспросила Арина.

– Да, он считал, что этим занимается несколько человек.

– А ты понял, кого подозревал Питер?

– Нет, правда, был один момент в последнюю нашу встречу, когда он явно собирался мне все объяснить, но нам помешали.

– А когда это было?

– В тот день, когда он погиб.

– Так ты виделся с ним в день его гибели! – воскликнула Арина.

– Да, вечером, буквально за несколько часов до этого.

– Где?

– Арина, успокойся, дай человеку рассказать. – Олег недовольно посмотрел на жену.

– Я заехал попрощаться к Питеру в гостиницу. Он был возбужден… Говорил, что все кусочки пазла легли на места. Ясна вся картина. Он начал объяснять мне суть махинации и вдруг резко остановился… Оборвал речь на полуслове. Я сидел спиной к залу, а он лицом. Поэтому я не сразу понял, в чем дело. Но тут к нашему столу подошла женщина и я понял, что он не хочет говорить в ее присутствии. Так обидно! Если бы не она, возможно, я смог бы вам помочь. Не повезло!

– А что за женщина? Его знакомая?

– Да, она тоже работает в вашей комиссии. Питер мне ее представил. Я не помню точно фамилии, но имя запомнил – Лейла.

– Лейла Кирани? – насторожилась Арина.

– Да, да, она.

– Странно…

– Почему странно? – не понял Билл.

– Олег, ты помнишь, когда мы ехали с аэродрома, Лейла сказала, что только что вернулась из поездки по стране.

– Да, она даже подчеркнула, что ее не было в Дакке в день смерти Питера, – подтвердил Олег.

– Вы можете описать ту женщину? – попросила Арина.

Из описания, сделанного Бруксом, было совершенно очевидно, что в гостинице в тот вечер он видел именно Лейлу Кирани.

– Но почему это вызывает у тебя подозрение? – спросил Брукс.

– Я и сама еще не знаю, но это странно. Зачем ей понадобилось говорить неправду?

– А ты исключаешь, что она перепутала или просто оговорилась? Давай сменим тему. Я не думаю, что нашим хозяевам это очень интересно, – вмешался в разговор Олег.

– Хорошо, только последний вопрос: Питер действительно был пьян, как заявляет полиция? – не удержалась Арина.

– Он пил виски. Перед ним стоял стакан, почти пустой. Мы заказали еще. Но он не был пьян, в этом я уверен. Я был очень удивлен, когда услышал об этом. Конечно, он мог потом еще выпить. Но мы расстались в десять вечера, а он погиб в одиннадцать тридцать – двенадцать. Вряд ли за это время он мог напиться до чертиков.

– А ты помнишь, как пили во времена нашей первой командировки? – Олег понял, что у него наконец появился шанс перевести разговор со смерти Гилмора на что-то другое.

Билл с удовольствием подхватил эту тему. И пошли воспоминания одно другого забавнее.

Брукс рассказал им новый эпизод из серии: «Знайте наших русских!» Этот случай произошел совсем недавно.

Дело было в феврале. Бруксы устроили прием. В это время погода в Бангладеш замечательная, не жаркая. Маргарет, жена Билла, воспользовалась этим и после ужина пригласила всех выйти в сад, там накрыла столы для чая. На ужин пригласили человек двенадцать. И вот сидят они с гостями в саду после ужина, пьют чай, кофе и беседуют. Время подходит к девяти, гости собираются расходиться. Надо сказать, что их дом окружен невысокой кирпичной стеной. И тут вдруг раздается грохот, рушится стена и на лужайку въезжает машина. Джип. Машина пробила забор и оказалась на лужайке виллы.

Ничуть не пострадавший водитель не растерялся, попытался завести мотор и дать задний ход, но машина не завелась. Тогда он вышел из машины, извинился и гордо удалился в брешь, проделанную машиной. Господа и дамы, естественно, были несколько ошарашены таким лихим прибытием на официальное мероприятие. Было ясно, посидел человек как следует в теплой компании и отправился, будучи сильно подшофе, поздно вечером домой. Был он, к тому же, очень лихим водителем. На очередном крутом повороте не совладал с машиной, врезался в стену виллы и пробил ее, благо бангладешские заборы особой крепостью не отличались.

Гости обсудили происшествие и разошлись. Билл с Маргарет тоже отправились спать. Утром встали, видят – забор заделали, дыры нет. Видимо, выйдя через брешь забора на улицу, виновник происшествия домой не пошел. Мысль о нанесенном ущербе чужому имуществу и возможных последствиях лихой езды для его карьеры не давала ему покоя. И тут его осенила, как он решил, гениальная мысль: надо заделать дыру в заборе. Нет дыры, нет и доказательств. Сказано – сделано. Тем более в Бангладеш даже ночью ничего не стоило отыскать нужную мастерскую и рабочих. Как правило, все спят там, где и работают. Забор за ночь заделали, и наш герой спокойно отправился почивать.

Брукс поехал на работу и оттуда позвонил послу России, которого, естественно, хорошо знал. Между Бруксом и нашим послом состоялся примерно такой разговор.

– Доброе утро, господин посол, – приветствует Билл российского посла.

– Доброе утро, – отвечает тот. – Как дела? Все в порядке?

– Все хорошо, спасибо. Забор восстановлен очень хорошо.

– Какой забор? – удивляется русский посол.

– Да забор моей виллы. С ним все в порядке. Ваши ребята хорошо потрудились, и даже следов дыры не видно.

– Я что-то не понимаю, о чем вы. Здесь, наверное, какое-то недоразумение.

– Да нет, это был ваш сотрудник, российский дипломат.

– Не может быть, вы обознались, – еще не очень понимая, в чем дело, но на всякий случай пытаясь защитить честь мундира, упорствовал российский посол.

– Дыру-то заделали, а машину во дворе на лужайке так и оставили. Ваша машина, чья же еще – номер посольства России.

– Как?!

– Да, жалко. Опять придется забор разбирать. Выезда из двора нет, не дом же сносить. Так что вы уж там распорядитесь, чтобы рабочих прислали, ну и машину заберите. Договорились?

Забор опять разобрали, машину завели и вывезли, а несчастный забор заделали в очередной раз.

Российский посол принял мудрое решение не высылать провинившегося дипломата. Едва ли не худшим наказанием для него было остаться в Дакке и в течение, еще, по крайней мере, года до своего отъезда выслушивать остроты в свой адрес и ловить на себе насмешливые взгляды.

История рассмешила Арину и Олега. Остаток вечера прошел, как пишут в дипломатических отчетах, в теплой дружеской атмосфере.

Уже собираясь уходить, Арина вспомнила одну деталь, о которой решила спросить Билла.

– Питер Гилмор в дневнике, который я читала, пишет о каком-то Стиве, который должен его встретить. Ты не знаешь, кто это может быть?

– А где он должен был его встречать?

– Я не знаю, там страницы выдраны. Но запись сделана третьего июля.

– Так, в это время он собирался в Кхулну. Я ему еще подсказал, как туда добраться. А… понятно. Это Стивен Боуман, профессор из Мичиганского университета. Он преподает в университете Кхулны. Приехал на полгода по приглашению. Точно он.

– Билл, а ты не мог бы ему позвонить?

– Зачем? – спросили хором Олег и Билл.

– А мы туда собираемся поехать. – Говоря это, Арина старалась не смотреть на Олега. – Как лучше туда добираться?

– Можно, конечно, на самолете, – с сомнением в голосе произнес Брукс.

– На самолете я вам не советую. Их летчики – это нечто! – Маргарет закатила глаза. – К тому же туда летают маленькие самолеты. Болтанка обеспечена.

– Нет, это не для меня. Меня и на больших-то укачивает. – Арина ужаснулась, представив себя на кукурузнике.

– Тогда лучше всего на пароходе. Я так и Питеру посоветовал, – предложил Билл.

– Ты что? На пароходе меня еще больше укачает. – Арина в ужасе замахала руками.

– Да, лодки – это не для нее, – подтвердил Олег. – Недавно уговорили ее поехать покататься на моторной лодке по Женевскому озеру. Пока шли на моторе, все было хорошо. А потом, как назло, возьми и заглохни мотор, – так наша Арина прямо как была – в платье и шляпе – за борт сиганула. Слава богу, не так далеко от берега отплыли. Это, я вам доложу, была сцена. Хозяин катера, наш приятель, решил, что она задумала с жизнью свести счеты. Как закричит, бедняга. И за ней – в воду. Потом его долго на лодку затаскивали. Тяжелый мужик, как назло, попался. Арина уж к тому времени до берега доплыла.

Все рассмеялись.

– Вам смешно, а мне потом в эту грязь прыгать. Нет уж, – отрезала Арина.

– Почему в грязь? – удивилась Маргарет.

– Если придется прыгать с парохода в здешнюю речку. Там же не вода, а бог знает что. Ладно, раз уж Олег меня высмеивает, то я вам про него тоже кое-что поведаю.

Арина рассказала о том, как во время их первой командировки мужчины, в том числе и ее благоверный, допились до такой стадии, что решили искупаться в речке. Казалось бы, что такого? Но этот вопрос может задать лишь тот, кто не был в Бангладеш или Индии и не знает, что такое тамошние реки.

Река, протекавшая около их дома в Дакке, всегда жила насыщенной жизнью. Утром там плескались детишки. Во второй половине дня в реке можно было разглядеть черные силуэты буйволов, которые, отработав рано утром на полях, прятались здесь от полуденной жары. Их мощные тела почти сливались с мутными темными водами, и над поверхностью торчали лишь головы с изогнутыми рогами. К реке часто приходили женщины из окрестных деревень постирать белье. Хотя с трудом можно было представить, как отстирать что-то в этой илистой воде. Река служила, как это часто бывает в Азии, и своеобразным мусоропроводом. Она безропотно принимала в свое лоно мусор и нечистоты окрестных городков и деревень. Туда же бросали не до конца сгоревшие тела индуистов, которых по традиции после смерти сжигают на погребальных кострах.

И вот однажды во время очередных вечерних посиделок несколько мужчин поспорили, кто из них быстрее переплывет речку туда и обратно. Те, кто был потрезвее, попытались их отговорить. Но куда там! Русский кураж, помноженный на значительное количество выпитых стаканов виски, толкал их на подвиг. Заплыв состоялся. Мужчины целыми и невредимыми вылезли из воды. Но узнать их было трудно. Вместо вошедших в воду представителей белой расы на берегу стояли какие-то не то слишком светлые негры, не то чересчур темные мулаты. Их тела были сплошь покрыты черным жирным илом. Хорошо, что тогда еще в доме была вода. Но ванную после их мытья пришлось отмывать несколько дней. С тех пор даже в самую жару в Бангладеш ни у кого не возникало желания пойти окунуться в речке.

– Не бойся, здешние реки очень спокойные, на них не качает, так что тебе не придется купаться. – Говоря это, Билл вытирал платком слезы, выступившие от смеха. – Слушайте, кончайте смешить, а то я больше не могу. Кстати, у меня есть знакомый – местный бизнесмен – у него совершенно уникальный пароход, почти антиквариат. Знаете, с такими большими колесами по бокам. Более устойчивой посудины я просто не видел. Мы с Маргарет уже на нем катались. Можно, конечно, на быстроходных катерах. Но это обычный пассажирский транспорт, там всегда много народа. А этот, хоть и тихоход, но, скорее всего, будет в полном нашем распоряжении.

– Знаю, по Женевскому озеру тоже один такой плавает. Действительно, меня на нем не укачало. А по какой реке нам плыть? По Гангу? – решила уточнить Арина.

– Я так до сих пор и не разобрался, где какая река начинается, а какая кончается. Это же не страна, а сплошные реки. – Тон у Билла был извиняющийся. – Я знаю одно: Ганг, его бангладешцы называют Падмой, здесь сливается с Брахмапутрой. Она в Бангладеш называется Джамуна. А потом в них впадает Мегхна, и все это вместе впадает в Бенгальский залив.

– Все ясно, что ничего не ясно. Ганг, Падма, Джамуна, Брахмапутра – от всего этого голова идет кругом. Но Бог с ними, с этими реками. А как этот пароход заполучить? – Арина перешла к практическим вопросам.

– Пароход сдается в аренду. За символическую плату. Это не проблема.

– Все это интересно, но для нас совершенно не важно. Мы ни в какую Кхулну не собираемся, это Арина импровизирует. – Олег выразительно посмотрел на жену. – Но даже если бы и собирались, то с какой стати вам тащиться в такую даль?

– Нет, что ты, мы с удовольствием. Я уже озверела от сидения в Дакке. – Маргарет явно улыбалась перспектива вырваться куда-то. – Правда, Билл?

– Завтра или нет, послезавтра. Завтра я еще в госпиталь должна съездить. – Арина как будто и не слышала слов мужа.

– Поездка в госпиталь ничего не даст. – Билл с сомнением покачал головой. – Я там был и разговаривал с врачом. Но если все-таки послезавтра, то мы с вами поедем. Это будет пятница. Плыть туда довольно долго – больше суток. В Кхулну мы приедем днем в субботу. Проведем там воскресенье, а в понедельник вылетим обратно. На самолете, чтобы побыстрее. Или на катере. Прихвачу к выходным пару дней. У меня полно неиспользованного отпуска. А то Маргарет совсем заскучала последнее время. Путешествие по реке ее развлечет. – Билл похлопал жену по руке.

– Ладно, мы подумаем, посовещаемся, созвонимся. Все, уже поздно. Билл, давай мы такси поймаем, ты устал, чего тебе ехать. – Олег не пытался скрыть своего недовольства.

– Брось, какое такси, мне быстрее вас довезти, чем такси вызывать. Поехали, – примирительным тоном произнес Билл. – А насчет поездки вы все обсудите и дайте нам знать.

Как и предсказывал Брукс, поездка в госпиталь и встреча с врачом, который осматривал тело Гилмора, не добавили ничего нового к тому, что Арина уже прочитала в полицейском протоколе и в медицинской справке. Молодой врач, видимо, напуганный тем вниманием, которое поневоле привлек к своей особе, повторял как заведенный одно и то же: «Мистер Гилмор был пьян и не справился с управлением машиной. Не было никаких оснований делать вскрытие».

Еще утром, до поездки в госпиталь, Арина позвонила в Женеву, Батлеру. Она доложила ему все, что ей удалось сделать и узнать. Умолчала лишь о том, что Лейлу Кирани видели в баре с Питером Гилмором за несколько часов до его смерти. Ей самой еще не было ясно, что делать с этой информацией и имеет ли она какое-то значение. Арина попросила разрешения съездить на пару дней в Кхулну. Обосновала это тем, что туда накануне своей гибели ездил Питер. Арина надеялась узнать у Батлера, что могло заинтересовать Гилмора в Кхулне? Батлер обещал перезвонить. Но в принципе добро на поездку в Кхулну Арина получила.

Труднее оказалось убедить Олега. По просьбе Арины Брукс связался с Кхулнским технологическим университетом, разыскал там Стивена Боумена, и тот подтвердил: Гилмор провел в Кхулне два дня – четвертое и пятое июля. Вечером позвонил Батлер и сообщил очень важные сведения: Кхулна – один из тех городов, где находятся лагеря для переселенцев с затопленных территорий. После этого Олегу ничего не оставалось, как начать согласовывать с Бруксом планы поездки. Им повезло: пароход, о котором говорил Билл, как раз отплывал в пятницу вечером с небольшой группой туристов.