В Кхулну они отправлялись вечером из речного порта Садаргат, находившегося в старой Дакке. К нужному им причалу они проехали с трудом: огромное количество легковых машин, автобусов, грузовиков, рикш так же, как и они, пробивалось к порту сквозь толпу людей, заполонившей узкие улицы. На реке движение было не менее оживленным: сновали лодочки, с борта на борт переваливались небольшие суденышки, буквально обвешанные людьми, по центру реки важно следовали корабли побольше и баржи, груженные сверх меры. Все это пестрело, гудело, галдело, свистело и разноцветными бликами отражалось в воде. Уже ради этого зрелища стоило вставать в такую рань и тащиться сюда. Но когда Арина увидела то, на чем им предстояло плыть, то у нее появился сильный соблазн послушаться мужа и отказаться от поездки. Безусловно, в начале навигационной жизни эта посудина могла с гордостью называться пароходом. Но было это, как выяснилось позже, ни много ни мало как в 1898 году. Судно было построено в Манчестере специально для «Бритиш Ист Индиа Компани».

На борту их ждал капитан в безупречно белой одежде и в перчатках… с дырками на пальцах. Команда из нескольких человек была также при дырявых, но перчатках. Определенно, англичанам удалось убедить население своих колоний в том, что перчатки, неважно, в каком они состоянии, непременный атрибут джентльмена.

Пароход украшала огромная труба, исторгавшая из себя не только облака черного дыма, но и истошный рев. Конечно, движение по реке было интенсивным, и, наверное, иногда издаваемые им гудки помогали расчищать дорогу. Но казалось, что капитан просто получал удовольствие, посылая звуковые сигналы, поскольку делал он это, завидев любое встречное плавучее средство. Разговаривать пассажиры могли не иначе, как крича друг другу в ухо. В результате к концу путешествия Арина и ее спутники почти оглохли и уже с трудом воспринимали нормальную речь.

Их каюты «высшего» класса располагались на верхней палубе. К типу «люкс» эти каюты были отнесены, вероятно, потому, что в них имелся такой предмет роскоши, необходимый в путешествии, как телевизор. Телевизор, правда, не работал, но это уже детали.

Но был и приятный сюрприз. Спать им предстояло не на койках, устроенных одна над другой, как чаще всего бывает на современных кораблях, а на настоящей кровати, к тому же довольно широкой. Она стояла в центре, головой к окну, выходившему на палубу, и была накрыта москитной сеткой.

С дороги Арина решила умыться, но тут же столкнулась с проблемой. Рукомойник, установленный в каюте, действовал на основании системы, привнесенной на Восток англичанами. Смесителей нет. Есть два крана. Один – с обжигающе горячей водой. Другой – исторгает воду очень холодную. Для того, чтобы получить теплую, надо закрыть умывальник пробкой, сделать нужную смесь и затем полоскаться в свое удовольствие. Возможно, в этой системе и есть какой-то потаенный, не доступный простому смертному смысл, объясняемый особым представлением англичан о гигиене. Но лично Арина предпочла бы скорее вообще не умываться, чем полоскаться и чистить зубы в сомнительной чистоты умывальнике, и тем более в Бангладеш. Этот проклятый умывальник впервые поколебал ее веру (основанную на безупречных дезинфицирующих свойствах виски) в англичан как в неоспоримые авторитеты в области борьбы с инфекцией.

Умывшись с грехом пополам, Арина поднялась на палубу. Брукс был прав – на этой антикварной посудине совершенно не качало. Река была очень спокойной, да и пароход был широким и устойчивым. Он плыл медленно, и можно было наблюдать за тем, что происходило на берегу.

В памяти после целого дня плавания остались равнинные однообразные пейзажи Бангладеш, довольно живописные деревушки по берегам, буйволы, отмокавшие в воде, множество утлых суденышек, сновавших по реке. На берегу мужчины копошились возле лодок, ребятишки плескались в воде, женщины стирали белье, другие что-то варили в котелке, пристроившись на корточках возле маленького костра, разведенного тут же около лачуги, подметали двор или отправлялись за водой. Другие занимались своим туалетом: мазали кокосовым маслом кожу и волосы, болтали о чем-то, сидя опять же на корточках, в тени деревьев.

Подобные сцены Арина наблюдала из окна своего дома, когда они жили в Дакке. Она как будто вновь вернулась в свою жизнь двадцатилетней давности.

Ближе к зиме у этих женщин появится еще одно занятие – лепить из бычьего навоза пополам с соломой лепешки, которые после высыхания использовали как топливо, вместо хвороста (его, как нетрудно догадаться, в Бангладеш мало).

Чтобы лепешки высохли, их налепляли на стены хижин. Получался довольно живописный орнамент, особенно если смотреть издали. Арина долгое время любовалась этой своеобразной лепниной в полной уверенности, что она создана для украшения жилищ. Наступил прохладный период, и женщины по вечерам начали изымать элементы «орнамента» и уносить в дом, а потом оттуда тянуло довольно зловонным приторным дымком. Вот тогда она и поняла, в чем дело. Но дымок, хоть и вонючий, все равно настраивал на мирный и несколько философский лад.

Единственным развлечением пассажиров, плывших на пароходе, стало купание. Но, естественно, не в реке, а в ванне. Неизвестно, по прихоти нынешнего владельца судна или так было всегда, но в отдельной каюте была установлена огромная для такого суденышка ванна. Ее наполнили чуть подогретой водой, и желающие по очереди принимали водные процедуры. Самое оригинальное заключалось в том, что, когда ванну принимал Олег, рядом стояли двое матросов с опахалами, сделанными из пальмовых листьев, и помахивали ими. Создавалась иллюзия морского бриза. Арине с трудом удалось убедить матросов в том, что она не нуждается в их услугах. Что было неправдой. Если бы там оказалась женская прислуга, она бы не отказалась от такого сервиса, особенно если учесть, что царила настоящая тропическая жара.

К ночи жара спала, и все пассажиры собрались в небольшой кают-компании. Помимо Арины, Олега и Бруксов на корабле плыли еще шесть человек. Пятеро из них были англичанами и один скандинав. Скандинав, оказавшийся норвежцем, вполне соответствовал репутации этой нации как одной из самых неразговорчивых в мире. Единственная информация, которую он выцедил за весь вечер, это то, что он врач и собирается выходить в Барисале. А англичане – неугомонные путешественники – плыли, как и они, в Кхулну, чтобы оттуда отправиться в Сундрабан. По сравнению со скандинавом их можно было счесть просто болтливыми. Правда, сначала они тоже не отличались особой раскованностью, но, узнав, что Бруксы, как и они, англичане, стали более разговорчивыми.

Когда Арина спросила, что они там собираются делать, то англичане уставились на нее с удивлением. Ей объяснили, что Сундрабан, а это по-бенгальски означает «красивый лес» – район мангровых лесов. Более того, это самый большой мангровый лес в мире. Арине пришлось признаться, что, к своему стыду, она не знает, что такое мангровый лес. Тогда ей прочитали целую лекцию, из которой она узнала, что это уникальная экосистема, и их не так много осталось в мире. Там можно увидеть редчайших животных, птиц, пресмыкающихся.

Устроившись на ночь, Арина открыла книгу, которую захватила в дорогу, но читать не смогла: в голове крутились не очень веселые мысли. Вот уже четыре дня, как она в Бангладеш, а где результаты? Что она смогла выяснить? Чего добилась? По существу, ничего. В активе лишь несколько вырванных страниц из записной книжки Гилмора, свидетельство Билла о присутствии Кирани в отеле… Вот, пожалуй, и все. Арина прислушалась.

– Олег, ты спишь?

Ответа не последовало. Муж мирно посапывал рядом.

– Олег, ты же не спишь. Я же знаю. – Арина слегка толкнула мужа в бок.

– А? Что такое?

Олег открыл глаза.

– Ты разве спишь?

– Теперь уже нет. – Он недовольно посмотрел на Арину. – В чем дело?

– Лесик, не сердись, подвинься поближе. – Арина жалостно посмотрела на мужа. – Я не могу заснуть. Все думаю…

– Думать вредно, тем более в тропиках. – Олег придвинулся поближе к Арине и поудобнее устроился в постели, поняв, что спать ему не дадут.

– Тебе хорошо говорить. А я вот мучайся. Как ты думаешь, почему Кирани соврала насчет того вечера?

– Я думаю, что ты уже что-то удумала. Давай докладай! Не зря же ты меня разбудила!

– Я уверена, что она убила Питера.

– Вот так! Сразу и убила! Ну ты даешь!

– Посмотри сам, как все сходится. Она была в Дакке, никуда не уезжала. Ее видел Билл. Хотя по плану должна была уехать за два дня до этого. Как она нам и сказала. Но осталась. Почему? Питер незадолго до этого вернулся из Кхулны или откуда-то из этого района. Он там что-то узнал. Он мог ей сказать об этом или она узнала от кого-то. Лейла пришла в отель «Сонаргаон», где в этот вечер находился Питер, ее видели в его обществе. В этом мы тоже уверены. Могла она добавить в стакан с виски снотворное или что-то еще почище? Могла. Питер уехал из «Сонаргаона» около полуночи и отправился в Гюльшан в свой отель «Лейк Касл». В этот вечер он действительно выпил, и алкоголь в сочетании со снотворным дал эффект. Он задремал за рулем и врезался в дерево.

– А просто от алкоголя его не могло развезти? – перебил Олег.

– Питер никогда не напивался, в отличие от некоторых. – Арина сделала ударение на слове «некоторые» и посмотрела на мужа. И потом, он прекрасно водил машину. Он в молодости участвовал в автомобильных гонках. Ты разве не помнишь, на свадьбе еще кто-то из его друзей об этом говорил.

– Ах да, действительно. В том смысле, что Сильвии нечего бояться. Она с ним в безопасности, что бы им ни предстояло пережить. Он доставит ее к любой цели, преодолев все опасности и препятствия, как делал это во время ралли.

– Вот, вот. Но слушай дальше, я не закончила. Та же Кирани могла ехать за Гилмором и, убедившись, что он разбился, подсунуть недопитую бутылку виски в машину. А может, еще и полить виски на Питера, чтобы посильнее пахло. В это время в Гюльшане народу мало – даже тело нашли лишь под утро. А потом поехала в его гостиницу, зашла в номер и вырезала страницы из его дневника, где он, наверное, записал что-то компрометирующее. У нас в комиссии все знали, что Гилмор записывает не в телефон, как некоторые, а в блокнот или в дневник. Он и на совещания приходил не с компьютером, а с блокнотом. Так что она знала, где искать. Ну что, логично?

– Положим, довольно логично, но все бездоказательно, – не без скепсиса подтвердил Олег.

– Доказательства сгорели вместе с Питером.

– Не самая элегантная шутка, – прокомментировал Олег.

– Согласна. А как еще сказать?

– Классическое выражение в таких случаях: унести с собой в могилу. Ты могла сказать: он унес доказательства с собой в могилу, – предложил Олег.

– Знаешь, это выражение уже устарело. Теперь все чаще кремируют – и в колумбарий. Так что я изобрела новое выражение.

– Ты не изобретатель, а спорщица. Тебе нужно, чтобы последнее слово осталось всегда за тобой.

– Но в принципе я права или нет? Как тебе кажется?

– Риш, все может быть. Но тебе это пока ничего не дает. Надо подождать до Кхулны. Может, там что-то выяснится. А сейчас давай все-таки спать.

– Хорошо, я попробую, но только ты отодвинься, а то жарко очень.

– То проснись и придвинься поближе, то послушай, то отодвинься. Знаешь, с тобой сложно. И чем дальше, тем сложнее… – Олег, недовольно ворча, встал, прошлепал в туалет, потом вернулся и лег, отодвинувшись на противоположный край кровати.

Арина скинула одеяло, накрылась простыней и закрыла глаза. Но через несколько минут услышала характерный тонкий писк в воздухе.

– Так, ты вставал и не закрыл сетку. Комары залетели внутрь. Олег, ты слышишь?

– Ничего я не слышу. – Олег приподнял голову.

– Пищит комар.

– Я не слышу.

– А я слышу. Ты вставил в розетку ту штуку от комаров, что я тебе давала?

– Нет, сейчас.

Олег встал, что-то бормоча себе под нос, зажег свет, порылся в чемодане, потом потушил свет, лег в кровать.

– Надеюсь, это все на сегодня. Борьба против Кирани и комаров откладывается до завтра. Договорились?

– Договорились.

Арина накрыла голову простыней. Но это не помогло. Уже несколько насекомых исполняли под сеткой сонату для комара с оркестром. Роль оркестра выполняло колесо парохода, увлекавшее во время вращения воду, которая затем с грохотом обрушивалась обратно в реку.

– Ария комара под аккомпанемент водопада, – уточнила Арина и сама не заметила, что сделала это вслух.

– Что? Какое пение? – пробормотал Олег, а потом, перевернувшись на бок, засопел еще сильнее.

«Дуэт комара и водопада под аккомпанемент храпа», – уточнила для себя Арина.

В памяти всплыл рассказ Чехова о мучениях бедного чиновника, приехавшего отдохнуть на дачу и замученного комарами. Она попыталась вызвать в памяти то, как Чехов описывал комариные звуки. Бззыыыы… Просто зззыыыы или еще как. Но зато очень хорошо вспомнилось, какие мучения испытывал чиновник и как под конец рассказа он носился по дому с пистолетом в руке, готовый убить уже не только комара, но любого подвернувшегося под руку.

Заснуть она смогла только под утро.

Проснулась Арина от гомона, доносившегося снаружи. Выглянув, поняла, что пароход куда-то причалил. Это был Барисал – первый пункт их поездки. Быстро одевшись, они с Олегом вышли на берег, решив произвести небольшую ориентировку на местности. Однако, когда они огляделись вокруг, им стало не по себе. Везде взгляд наталкивался на людей с проваленными носами и какими-то гноящимися ранами вместо ртов и ушей. Их руки и ноги были замотаны грязными тряпками, а на иссохших телах болтались лохмотья. Сцена, достойная фильма ужасов. Англичане, вышедшие на палубу, были буквально в шоке. Арина, наверное, тоже бы впала в истерику. Но в первую их командировку она уже насмотрелась в Дакке на больных проказой. Правда, никогда они с Олегом не видели столько прокаженных в одном месте и таких запущенных. Они предпочли спокойно отступить на заранее подготовленные позиции.

От Бруксов, благоразумно оставшихся на корабле, они узнали, что в Барисале находится международный медицинский центр, занимающийся поиском новых средств лечения проказы. И сюда со всей Бангладеш стекаются люди, страдающие этой болезнью, которая до сих пор остается во многом неразгаданной. Как выяснилось, сегодня больные вышли встречать долгожданного гостя – известного врача, который приплыл в Барисалу на этом пароходе. Им оказался тот самый скандинав, промолчавший весь вечер в кают-компании.

В Кхулну они приплыли ближе к вечеру. На берегу их ожидал Стивен Боумен, оказавшийся очень приятным человеком уже довольно преклонного возраста, но бодрым и подтянутым. Он снял для них номера в новой и очень приличной гостинице, находившейся в центре города. Олег со смехом поинтересовался, не столкнутся ли они в саду гостиницы с тигром. Ведь отель носил гордое название – «Тайгер Гарден», что можно было перевести как «Сад для тигров». Оставив чемоданы в отеле, они отправились к Стивену домой на ужин.

Пока привратник открывал ворота, Арина прочитала на левом опорном столбе витиеватую надпись на английском – вилла Рабиндраната Тагора. Олег, когда она показала ему на эту надпись, сказал, что на правом столбе такая же надпись, только по-бенгальски.

Арина поинтересовалась у Боумена, почему вилла в Кхулне названа именем индийского поэта?

– Бенгальского поэта, – уточнил Стивен.

А потом рассказал, что бангладешец, у которого он снимает этот дом, большой поклонник поэта. Известно, что жена Рабиндраната Тагора была из Кхулны. Неподалеку от города находился дом ее родителей, в котором поэт часто бывал. А недавно один из биографов Тагора раскопал интересный факт: предки Тагора тоже имели дом в Кхулне. Начались его поиски. В результате во многих гидах по городу появилась информация о том, что в Кхулне находится дом предков великого бенгальского поэта. В город потянулись его поклонники. Всех их постигало большое разочарование: то, что в путеводителе торжественно именуется «домом», на самом деле лишь едва виднеющийся из-под земли фундамент постройки. И табличка, извещающая вас о том, что эти кирпичи и есть то, что осталось от дома предков поэта.

Имеются проекты восстановления дома; но пока никто точно не определил, как он выглядел.

Вокруг всей этой истории было много шума, и владелец виллы, в которой жил Боумен, – человек не без чувства юмора – решил, что пока настоящую виллу не восстановили, он имеет право назвать свой дом виллой Рабиндраната Тагора. Что он и сделал.

В доме пахло, как в хорошем индийском ресторане. Стивен, как уже знала Арина от Бруксов, был застарелым холостяком, но при этом неплохо готовил. На ужин их ждало отменное карри из ягнятины. Блюдо было сочным, ароматным, пропитанным множеством разнообразных специй и в то же время не настолько острым, чтобы это не позволяло чувствовать всю палитру добавленных в соус пряностей. Именно таким, каким оно и должно быть. На корабле их кормили в основном рисом с пережаренной сухой курятиной, поэтому с почти неприличным рвением они принялись за еду. После ужина все вышли на террасу, где слуга накрыл чай.

– А вы помните моего повара – Селима? – Арина посмотрела на Бруксов. – Он тоже готовил отменное карри.

– Еще бы, и креветки в тесте никто лучше него не готовил, – ответила Маргарет.

– Когда мы уезжали из Дакки в Москву, я сказала: единственное, что бы я хотела увезти отсюда – это Селим. Спрятать его в чемодан и взять с собой. В Москве мне так хотелось иногда карри. Я его делала, но все это было не то. Не знаю, в чем дело. Да, Селима я до сих пор вспоминаю.

После нескольких ностальгических воспоминаний об их первой командировке в Бангладеш Арина решила, что можно перейти к делу, ради которого они и тащились в эту глушь. Она пересела в кресло поближе к Стивену.

– Берегитесь! Сейчас вам предстоит допрос с пристрастием! – Билл Брукс с сочувствием посмотрел на приятеля. – У этой женщины, несмотря на ее безобидный вид, бульдожья хватка. Желаю удачи! А мы пока посмотрим твою коллекцию старой бенгальской бронзы.

Маргарет, Билл и Олег вернулись в гостиную, а Арина осталась со Стивеном на веранде. Но беседа их продолжалась недолго. Стивен не рассказал Арине ничего особенно интересного. Его ответы были односложными. «Да, я встретил Питера и привез его к себе». «Возможно, они ездили в лагеря беженцев, здесь их немало». «Нет, я не знаю, где именно он был и что узнал, мы не обсуждали эту тему».

Выяснилась, правда, важная деталь. В поездке Гилмора сопровождал молодой бангладешец, которого ему порекомендовал Стивен. Парня зовут Аджой, он из Кхулны, хорошо знает окрестности, неплохо говорит по-английски и водит машину, поэтому Гилмор и ездил с ним.

– А не мог бы он свозить меня туда, куда ездил с Питером? – Арина поняла, что у нее есть единственная возможность что-то разузнать.

– Я думаю, это вполне реально, – ответил Стивен, не колеблясь.

– Нельзя ли позвонить ему сейчас и договориться на завтра? Естественно, я заплачу ему за услуги. – Арина брала быка за рога.

– Вы забываете, где мы, – усмехнулся Стивен. – Не в Женеве и даже не в Дакке. Здесь еще не у всех есть телефоны. Я постараюсь связаться с ним завтра. Он живет недалеко.

– А давайте заедем к нему сейчас. Еще не поздно. Если он не занят, то мы могли бы договориться. Зачем же терять время?

– Так, она теперь от тебя не отвяжется. Придется собираться и ехать. – Олег вышел на террасу и услышал конец разговора. – Все равно нам пора. Тебе завтра на работу, а мы рано отправляемся в поездку. Ну, туда, где эти леса. Как их? Мангреловые…

– Мангровые, – поправил Билл.

– Мангровые, мангреловые – один черт. Говорят, там тигры водятся. Это правда?

– Водятся. Отдельные чудом сохранившиеся особи. Раньше туда на охоту возили, почти всех отстреляли. Осталось не много. Теперь вот охотятся с фотоаппаратами. Ладно, поехали, я вас отвезу, а по дороге заедем к Аджою. – Стивен поднялся с кресла и пошел в спальню за ключами.

Арине повезло: Аджоя они застали дома, он согласился съездить с Ариной и Олегом в те же места, куда он возил мистера Гилмора. Договорились, что он возьмет напрокат машину и заедет за ними завтра в девять часов.

Утром они встали очень рано, надо было попрощаться с Бруксами, отправлявшимися с английской группой аж в шесть часов утра – до начала жары, потом позавтракали и дождались Аджоя, приехавшего, как ни удивительно, в точно назначенное время. Поездка не должна была быть очень долгой, лагеря располагались примерно в двух часах езды от Кхулны. Их маленький «Датсун», ловко лавируя между рикшами и грузовиками, быстро выбрался из города. За окном замелькали до боли знакомые пейзажи – рисовые поля, пальмы. За эти двадцать лет мало что изменилось в сельской местности. Все те же хижины, слепленные из глины или составленные, как карточные домики, из джутовых щитов, а то и просто из кусков железа, картона и бог знает еще из чего. Подобие заборов из высушенных стеблей кукурузы, чахлые огородики, на которых росла в основном неприхотливая местная разновидность кабачков – цукини. Не то быки, не то коровы (они были настолько тощими, что трудно было определить), редкие пугливые куры. Вот и вся живность. Люди – не просто худые, а какие-то высохшие, с ввалившимися щеками и даже не грустными, а просто пустыми глазами. Голые чахлые детишки, все как один с торчащими рахитичными животами. На все это было очень грустно смотреть.

Вдруг Арина почувствовала, что ей, как говорится, приспичило. Вокруг не просматривалось ничего, даже отдаленно напоминающего заправочную станцию, где обычно имелись туалеты. Спросила Аджоя – ответ был неутешительным: заправочных станций в обозримом будущем не предвиделось.

– Не надо было столько чая пить, я тебя предупреждал, – назидательно произнес Олег.

– А что было делать два часа, пока мы Аджоя ждали? – Арина судорожно осматривалась по сторонам, но ничего кроме рисовых полей, чаще всего затопленных, не наблюдалось вплоть до самого горизонта.

– Нам не привыкать. – Олег попросил Аджоя остановиться у наименее затопленного поля. – Вспомни советскую молодость и туристические поездки по стране. Девочки – направо! Мальчики – налево!

Он вышел из машины и, перейдя через дорогу, направился к небольшой группе пальм. Арина тоже вышла, спустилась с насыпи на рисовое поле и осмотрелась. С этой стороны никаких пальм не было. Огляделась – вокруг ни души. Неподалеку виднелась небольшая деревушка, но оттуда ее вряд ли было видно. С дороги ее тоже видно не было. Вздохнула и начала расстегивать брюки. Только собралась их стянуть, как раздался какой-то шорох. Арина испуганно оглянулась. Примерно в двадцати метрах от нее стояло несколько подростков, мальчишек и девчонок. Они стояли полукругом, не двигаясь. Никто не хихикал, ничего не говорил: они стояли с серьезным видом и внимательно смотрели на нее. Арина приподнялась, натянула штаны, сделала отгоняющий жест рукой: уходите, идите отсюда. Никакой реакции. С шоссе раздался голос Олега: «Арин, ты там жива? Ты скоро?» Арина поняла, что сейчас Олег, а чего доброго и Аджой, примутся ее искать. Она застегнула штаны и вернулась к машине. Увидев ее расстроенный вид, Олег подошел к краю дороги и, поняв в чем дело, рассмеялся.

– А почему ты в брюках поехала? Ты же всегда раньше надевала в поездки длинные юбки. Ты в них так прекрасно смотрелась на поле, когда располагалась там для священнодействия – этакий экзотический цветок посреди рисового поля.

– Тебе смешно, а у меня сейчас пузырь лопнет, – Арине было не до смеха. – Мне же сказали, что теперь повсюду заправочные станции, а там туалеты.

Аджой тоже понял, в чем дело. Он открыл багажник, достал свою сумку, покопался в ней и протянул Арине кусок материи. Развернув его, она поняла, что это лунги. Предусмотрительный Аджой взял с собой на всякий случай запасную одежду. Арина обмотала ее, как это делают бенгальские мужчины, вокруг талии и вновь отправилась на поле.

– Их теперь почти сто пятьдесят миллионов. И раньше стоило только где-то остановиться, они будто из-под земли появлялись, а уж сейчас – и подавно, – прокомментировал Олег ситуацию, когда они наконец отправились дальше.

Остальную часть пути проделали без приключений. Пустующих земель в Бангладеш практически нет. Для того, чтобы разместить лагеря переселенцев из затопленных территорий, осушили несколько полей, на которых раньше выращивали рис. Аджой рассказал, что местность, выделенная под лагеря, находилась в низине и в сезон дождей регулярно затапливалась. Это было неплохо для рисовых посевов, но не для человеческого жилья. Правда, палатки, в которых поселили беженцев, назвать жильем можно было с натяжкой. Подразумевалось, что в будущем для беженцев правительство построит дома. Но никаких домов, естественно, построено не было.

Когда подъехали к первому такому лагерю, Арина ужаснулась. Поле было заставлено палатками, стоявшими вплотную одна к другой. Сейчас был как раз сезон муссонов. И хотя последнюю неделю дождей не было, тем не менее, идти по полю пришлось по щиколотку в грязи. В самом лагере, там, где было особенно грязно, лежали доски. Внутри палаток было так сыро, что ткань изнутри покрылась плесенью. Что же здесь происходит, когда начинается настоящий тропический ливень?

Аджой разыскал человека, который был кем-то вроде старосты этой деревни. Именно с ним встречался и Питер Гилмор. Прежде всего, Арину интересовало, какие вопросы задавал Гилмор, что он пытался узнать? Ответ ее не удивил: Питер пытался выяснить, все ли жители затопленных деревень оказались здесь, в лагере. И ответ она уже предвидела: нет, не все. Дальше задача оказалась сложнее. То ли старик действительно мало чего знал, то ли не очень хотел делиться информацией с иностранкой, а тем более с женщиной. По выражению его лица понять чего-либо было невозможно. Да и лицом это трудно было назвать. Вернее можно, но не лицом человека, а скорее мумии. Такое же иссохшее и черное. Они беседовали под навесом из высушенных пальмовых веток. Для Арины и Олега нашлось некое подобие скамьи. Старик сидел на корточках, смотрел себе под ноги и периодически наклонял голову то влево, то вправо, что в Бангладеш означает вовсе не «нет», а, наоборот, «да». Правда, в случае со стариком это не всегда соответствовало истине. Иногда он кивал «да», а потом выяснялось, что он все-таки ничего не сказал или сказал, что не знает. В общем, он вконец запутал не только Арину и Олега, но и Аджоя, выполнявшего роль толмача. После длительного и мучительного сеанса вопросов и ответов Арине удалось узнать примерно следующее.

Задолго до намеченной эвакуации в деревнях, подлежавших переселению, появлялся молодой бенгалец, который предлагал жителям, имеющим деньги, выехать в другие страны. Суммы, которые надо было заплатить, варьировались – от восьми до восьмидесяти тысяч бангладешских така. Это примерно соответствовало суммам в сто долларов и тысячу долларов. Их деревня была очень бедной, сумму восемь тысяч набрало лишь человек десять. А вот в соседней деревне нашлись три человека, которые смогли набрать все восемьдесят – у них родственники в городе. Эти люди уехали раньше остальных. Куда? Старик не знал. Он твердил лишь одно: Читтагонг, Читтагонг.

Но самое интересное выяснилось под конец. Арине пришло в голову спросить старосту, встречался ли он лично с молодым человеком? Опять голова опустилась вниз, но то, что они услышали, когда Аджой перевел ответ полностью, заставило их переглянуться.

– Нет, с ним я не разговаривал. Я беседовал с женщиной. Она главная. Он ее слушался.

После дальнейших расспросов выяснилось, что молодой человек, которого звали Кумар, приезжал в деревню дважды. Второй раз он заехал к ним уточнить что-то. С ним была женщина. Она ждала своего спутника в машине, и старик подошел ее поприветствовать. Как и полагается старейшине. Его внук немного говорит по-английски. Вот с ним он и подошел.

Получить описание ее внешности оказалось непросто.

– Какая она? Белая, но не очень. У нас тоже бывают женщины с такой кожей. И волосы темные. Рост? Как у всех. Молодая или старая? Конечно, молодая, морщин на лице нет. Вот как эта женщина. – И старик махнул рукой в сторону Арины.

– А волосы, волосы какой длины? – не унималась Арина. – Длинные или короткие?

– Короткие, как у мужчины. – И старик провел рукой по голове.

Казалось, больше ничего добиться от него не удастся, но вдруг он добавил:

– Нехорошая женщина, внук ей переводит, что я говорю, а она только смотрит на меня, вот так, – старик уставился на Олега – и молчит.

Арина посмотрела на Олега.

– Это точно она, Лейла. У нее именно такая манера – смотрит на тебя в упор, не мигая. Неприятно. Послушай, может, она и в соседнюю деревню ездила. Надо теперь туда поехать.

– Какой смысл? Ты думаешь, они больше знают? Кирани туда приехала и все рассказала: куда, зачем, почему? – Олег не скрывал иронии. – Не смеши меня. Никто больше, чем этот старик, не знает. Надо возвращаться.

Арина уперлась, она во что бы то ни стало хотела попасть хотя бы еще в один лагерь беженцев. Но неожиданно Олега поддержал Аджой.

– Сейчас сильный дождь начнется, надо возвращаться.

С двумя мужчинами даже Арина не совладала. Тем более что старик, увидев, как Аджой смотрит на небо и показывает на заволакивающие небо тучи, зацокал языком и что-то залопотал. Аджой тут же перевел: старик тоже говорит, что сильный дождь будет.

Тучи, появившиеся неизвестно откуда – как это бывает только в тропиках, – стремительно заволакивали небо. Поднялся сильный ветер, зашумели пальмы, поля риса заколыхались зелеными волнами. Едва они выехали на шоссе, как по машине забарабанили первые капли дождя. Сначала звуки были несильными – как будто кто-то неумелый пробовал играть на барабане. Но буквально за несколько минут робкие звуки превратились в стройный барабанный бой, а еще минут через пятнадцать на них обрушились какофония звуков и шквал дождя. Вокруг завывало и грохотало, а впереди была стена воды. Ощущение не из приятных. Машина еле ползла по дороге. Потом и вовсе встала. Аджой посмотрел на притихшую Арину и напряженного Олега.

– Дождь надолго, а через час начнет темнеть. До Кхулны мы не доедем. Придется переночевать здесь, неподалеку. Там гостиница. Не совсем гостиница, но вроде того.

Они двинулись вперед со скоростью черепахи. Свернули с шоссе на проселочную дорогу и поползли по размытой глине. Через час, уже в сумерках, они доползли до какого-то ветхого деревянного строения под громким названием «guest house». Построили его, скорее всего, в то же самое время, что и пароход, на котором они плыли в Кхулну.

Встретил их совсем молоденький паренек, оказавшийся сыном хозяина этого заведения. Он объяснил через Аджоя, что отец уехал за провиантом. Узнав, что надвигаются очередные ливневые дожди, он решил сделать запасы. Но вот не успел вернуться до дождя. Теперь надо ждать его лишь завтра. Если дождь затихнет. Он предложил принести им немного риса и манго. Когда они попытались вымыть руки, из крана потекла вода подозрительно коричневого цвета. Вызванный для объяснения паренек махнул рукой: трубы менять надо, они уж все ржавые, а денег нет. Слава богу, Олег прихватил с собой флягу с виски. Без виски в Бангладеш он из дому не выходил никогда. Протерли руки виски, пожевали немного риса. Арина с сомнением повертела манго в руках – надо было его помыть, – но не в этой же ржавой воде. Еще со времен первой командировки у нее выработались привычки, которым она и теперь пыталась следовать. Из-за обилия инфекционных заболеваний врачи настойчиво рекомендовали не только тщательно мыть все фрукты и овощи, желательно с мылом, но и выдерживать в растворе марганцовки.

– А давай подержим их в виски, – предложила она Олегу. – Вон миска есть, можно положить туда манго и залить виски.

Арина уже взяла флягу, когда Олег как тигр бросился к ней и буквально выхватил заветный сосуд у нее из рук.

– Ты что? Сдурела? – Его голос почти сорвался на крик.

Ясно было, что он ни за что больше не позволит тратить драгоценную жидкость не по ее прямому назначению.

В отместку Арина все манго отдала Аджою.

Ночевка в этом «guest house» была серьезным испытанием. Раздеться они не решились и улеглись спать, что называется, «в полной выкладке». На ночь приняли еще и изрядную дозу «снотворного», которым служило все то же незаменимое на Востоке виски. Но даже оно не помогло, и всю ночь Арина просыпалась. То ей казалось, что ее кто-то укусил, то чудились подозрительные шорохи снаружи, и она, разбудив Олега, убеждала его выйти посмотреть, кто или что это бродит вокруг дома. А вдруг очумевший от ливня бенгальский тигр сбежал из своих мангровых или каких-то там лесов и готовится разделаться с нами? В результате вторую половину ночи она провела сидя в кресле.

На следующее утро ни свет ни заря они тронулись в путь. Дождь, шедший всю ночь, немного затих. Арина и Олег выглядели не лучшим образом: помятые, невыспавшиеся, голодные. Лишь Аджою все было нипочем: он прекрасно спал и позавтракал оставшимся с вечера рисом и манго.

Рисовые поля по обе стороны дороги были затоплены. Дорога во многих местах была тоже покрыта водой, и Арина с ужасом ожидала, что они застрянут посреди очередной лужи, которую они с трудом форсировали. Несколько раз она видела на обочине перевернутые грузовики. Такое можно увидеть в Бангладеш и в обычное время. Аджой рассказал, что водители проводят за рулем по нескольку дней и ночей, останавливаясь лишь на час-другой подремать. Чтобы не заснуть, они жуют бетель, добавляя туда еще какой-то слабый наркотик, позволяющий им бодрствовать сутки напролет. Но в итоге за рулем сидит не человек, а зомби. Естественно, во время дождей аварий еще больше. А некоторые водители придумали совсем уж невероятный трюк: чтобы не держать все время ногу на педали газа, они привязывают к ней кирпич, обматывают его веревкой, конец которой держат в руке. Садятся в позу йоги и дергают за веревку, когда надо сбросить газ.

– Скажи спасибо Аджою, что не согласился ехать вчера в Кхулну, – прокомментировал Олег рассказанное, когда они проезжали очередной перевернутый грузовик.

Арина ничего не ответила. Она думала о беженцах, оставшихся в лагере. Как они там? Наверняка все палатки затопило – куда они денутся, кто им поможет?

 

Первый день потопа

В Кхулне их ожидал неприятный сюрприз: номер в гостинице, где они останавливались, был занят. Им не пришло в голову позвонить и предупредить, что одну ночь они проведут в другом месте, гостиница была полупустой. Но когда начался дождь, из поездок стали возвращаться группы туристов, и администрация заняла их номер. Хорошо хоть вещи собрали в чемоданы и вынесли в подсобное помещение. Аджой стал обзванивать другие гостиницы – мест нигде не было. Выход нашелся быстро: Аджой позвонил Стивену, и тот сразу же предложил переночевать у него. Арина и Олег намеревались отправиться в Дакку на рейсовом пароходе, отплывавшем рано утром.

Их намерениям не было дано осуществиться. Дождь шел всю ночь. Они с трудом, но доехали до пристани и там увидели толпу, штурмующую пароходик, весьма хлипкого вида. Его палуба едва возвышалась над водой, и на ней стояли, сидели и почти висели на поручнях люди.

Они решили не принимать участие в этой попытке коллективного самоубийства. Олег заявил, что его совсем не прельщает перспектива быть упомянутым на следующий день в газетной статье под заголовком «В дельте Ганга опять перевернулся пароход с 700 пассажирами на борту. В живых никого не осталось». Такие заметки регулярно появлялись в местной печати.

Было решено переночевать еще одну ночь у Стивена и попытаться уехать на следующий день. По прогнозам Аджоя, дождь должен был перестать сегодня, а значит, прекратится и паника в порту. Сбылась лишь часть его прогноза. И не самая обнадеживающая. Прекратилась паника в порту. И то лишь потому, что порт тоже затопило. Дождь же продолжал лить с удвоенной силой. Город постепенно тоже уходил под воду. Днем к дому Стивена не столько подъехал, сколько подплыл какой-то драндулет, из которого вылезли Билл и Маргарет Бруксы, промокшие до нитки и злые на весь мир. Автобус, на котором они уехали в путешествие с группой туристов, застрял на размытых дождем грунтовых дорогах в лесах. За бешеные деньги в небольшом городке, куда они топали целый день пешком, им удалось взять напрокат старенькую полуразбитую машину. И это было большим счастьем, так как любое транспортное средство было на вес золота. Еще день они пробивались к Кхулне, периодически выходя из машины и буквально выталкивая ее из очередной уже не лужи, а этакого мини-пруда.

Увидев, что постояльцев прибавилось, Стивен завел машину и отправился в город пополнить запасы продовольствия. Вернулся он довольно скоро и был явно обескуражен. Ему удалось отъехать от дома лишь на пару километров – дальше все дороги были затоплены.

Район, где Стивен снимал дом, находился на небольшом возвышении, поэтому и пострадал меньше других. Дом был просторный, с большой гостиной и тремя спальнями – так что все разместились комфортно.

У Стивена в морозилке оказалось множество пакетов с креветками, а в чулане стояло несколько ящиков пива, виски, кока-колы и воды. Ясно было, что от голода и от жажды они не умрут. В библиотеке нашлось немало интересных книг – так что занятием они также были обеспечены.

Обсудив ситуацию, они пришли к выводу, что им сильно повезло, паниковать нечего, и даже если вода не спадет несколько дней, они не пропадут. Этот вечер они провели очень даже недурно.

Арина с Маргарет, объединив свои кулинарные усилия, приготовили прекрасный ужин. На первое – коктейль из креветок в майонезно-кетчупном соусе, приправленном красным перцем и чесноком, а на второе – креветки, жаренные с чесноком и свежим имбирем.

Хорошо закусив и выпив, они разучили песню, которую сочинил Олег. Вернее будет сказать, что он просто несколько подправил слова Евтушенко в песне, которую когда-то так хорошо пела Майя Кристалинская. Олег, перед тем как дать команду своему самодеятельному хору, выглянул на всякий случай из окна и, убедившись, что слова песни по-прежнему соответствуют действительности, взмахнул, как дирижер, рукой, и они дружно затянули:

 

Второй день потопа

На следующее утро Арина, проснувшись, с надеждой выглянула в окно. Дождь по-прежнему не прекращался. В местных новостях уже начали говорить, что в Бангладеш может повториться ситуация 1991 года. Арина, поднаторевшая в наводнениях, прочитала своим товарищам лекцию на эту тему.

– Думаю, вы все слышали, что уровень воды в Мировом океане регулярно поднимается, – в ее голосе зазвучали интонации заправского лектора. – Уже известен сценарий апокалипсиса в отдельно взятой стране – Бангладеш. Эту страну ожидает настоящий, а не библейский потоп. На Бангладеш наступает океан. Бангладеш будет первой страной, которая скроется под водой в результате наступления морей и океанов.

Арина, зная, что слушателям все равно некуда деваться, разошлась. Начав с общего положения вещей, Арина перешла к тому, что их интересовало в данный конкретный момент.

– Мини-потопы происходят в Бангладеш с завидной регулярностью. Один из них и произошел в 1991 году. Тогда большая часть страны оказалась под водой, и погибло, по разным оценкам, от нескольких десятков до сотни тысяч человек.

– Какой ужас! – воскликнула Маргарет. – Неужели ничего нельзя сделать?

Она повернулась к Биллу.

– Я помню, ты говорил, что вокруг Дакки собирались дамбу построить.

– Собирались, – вместо Билла уточнил Стивен. – Сначала был грандиозный проект. Бывший президент Международного банка реконструкции и развития предложил построить дамбы вдоль всех рек Бангладеш.

– Ну и что же? Будут строить? – с надеждой спросила Маргарет.

– Нет, не будут.

– А почему вы так уверены? – в голосе Арины проскользнула ирония.

– Первая проблема – деньги. Такой проект обошелся бы больше миллиарда долларов. У Бангладеш таких денег, естественно, нет. Кое-как собрали с помощью международных доноров деньги на строительство дамбы вокруг Дакки. Но и тут возникли проблемы. Куда переселять крестьян с земель, занятых гигантскими сооружениями? Чем будут жить оставшиеся на своих землях крестьяне? После строительства дамб воды в этих районах будет недостаточно для занятий рисоводством и рыболовством. И множество других проблем. В общем, все отложили. Как говорится, до лучших времен.

– Боже мой! А я вам тут лекцию об этом читала! – смутилась Арина.

– Ничего страшного, все, что вы говорили, правда.

Днем, когда стало ясно, что дождь не собирается сдавать позиций, Арина позвонила в Женеву. Батлер воспринял ее сообщение о наводнении в Кхулне и о том, что она не может оттуда выбраться, удивительно спокойно. Он сказал, что, узнав о поездке Арины в Кхулну, связался с Кирани и попросил ее привезти урну с прахом Питера Гилмора в Женеву. Так что с этим все в порядке.

– Вы сказали Лейле, что я поехала в Кхулну в лагеря для беженцев? – уточнила Арина.

– Да, конечно. Сильвия вернулась из Перу и не хотела больше тянуть с похоронами. А в чем дело?

– Не надо было говорить ей, где я. – Арина не смогла скрыть своего расстройства. – Я подозреваю, что Кирани замешана в каких-то махинациях с беженцами. И в Кхулне я получила подтверждения этому. Боюсь, теперь она заподозрит что-то.

– Кирани? Сомневаюсь… – Батлер явно не воспринял слова Арины всерьез. – Я с ней разговаривал после возвращения. Она очень переживает, что уехала, когда все это случилось. Говорит, что Питер пить начал, у него там появились какие-то друзья довольно сомнительные. Тоже англичане. Может, если бы она тогда не уехала, он бы так не напился и был бы жив.

– Чушь какая-то, – не выдержала Арина. – Какие друзья сомнительные?

– По-моему, их фамилия Бруч или что-то в этом роде. Я могу уточнить у Лейлы.

– Не надо ничего у нее спрашивать. Как вы сказали? Бруч, а может, Брукс?

– Да, да, Брукс. А вы их знаете?

– Именно с ними я в Кхулне. Прекрасные люди. У них, кстати, совершенно другое мнение о том, пил Питер или не пил. И Лейлу они в его компании видели именно в тот вечер, когда он погиб. Хотя по плану она должна была быть совсем в другом месте.

– Так… все понятно. – Батлер был явно раздражен ее словами. – Они и вам голову заморочили. Знаете что, кончайте фантазировать. Давайте возвращайтесь как можно скорее. Вам там делать больше нечего!

В трубке раздались короткие гудки.

В тот день на обед Маргарет приготовила креветки с макаронами, сдобрив их китайскими специями и полив соевым соусом. Получилось очень вкусно. Вечером Арина изобразила свое коронное блюдо, которому ее научил бангладешский повар – креветки в кляре. К ее удивлению, большого энтузиазма оно не вызвало. Когда она торжественно поставила тарелку на стол, Билл протянул:

– Опять эти креветки.

– Раньше вы их любили. Всегда просили, чтобы мой повар сделал креветки в тесте. Я, конечно, не Селим, но тоже хорошо их делаю. – Арине было обидно, что именно на ее блюдо так прореагировали.

– Извини, я уверен, что это очень вкусно, но просто креветки надоели. Второй день едим креветки.

– Действительно очень вкусно! – Маргарет было неудобно за мужа, и она с преувеличенным удовольствием подложила себе на тарелку еще порцию.

После ужина затянули песню о дожде, но когда дошли до фразы «креветки вкусные едим», спели ее уже с меньшим энтузиазмом.

Завершился второй день великого кхулнского сидения – так Олег обозвал их затворническую жизнь на вилле у Стивена Боумэна.

 

Третий день потопа

Проснувшись, Арина первым делом прислушалась: по крыше по-прежнему барабанило. «Третий день!» – на душе сделалось тоскливо, и вылезать из постели расхотелось. Она залезла опять под одеяло и задремала. Разбудил ее звонок. Арина машинально попыталась рукой достать часы, чтобы отключить будильник, но потом поняла, что это звук ее мобильного. «Кто это в такую рань?» Она посмотрела на часы. Было лишь восемь часов. «Не у Насти ли что случилось?» Но это была не дочь. Звонил Боннар.

– Bonjour, madame Rodionof! – Его голос звучал как всегда бодро.

– Bonjour ou plutot bon matin! – отозвалась Арина. – У нас еще раннее утро.

– А у нас уже разгар дня. – Боннар ничуть не смутился. – А вы все еще в Бангладеш?

– Да, я застряла в Кхулне. У нас тут наводнение, и мы не можем выехать.

– Я слышал, что в Бангладеш сильные дожди, и начал волноваться. Надеялся, что вы уже вернулись. Звоню на работу, а там никто не отвечает.

Арина предпочла промолчать, и Боннар, помявшись, продолжил:

– А зачем вы отправились в Кхулну?

– Подтверждается то, что подозревал Гилмор, – идет незаконный вывоз людей. Я расскажу вам обо все подробно, когда вернусь.

– И кого вы подозреваете?

– Некую Лейлу Кирани. Она регулярно бывает в Бангладеш, занимается оказанием медицинской помощи.

– Да, я знаю, кто это. А у вас есть доказательства?

– Так, кое-что… – Голос Арины зазвучал менее неуверенно.

– Ясно, все на уровне непревзойденной женской интуиции. Арина, уязвленная пренебрежительным замечанием Боннара, перешла в атаку.

– А вы смогли что-то выяснить о покушении на Диего и о смерти Круча в горах?

– Не все еще ясно до конца, но есть интересные моменты, и они касаются вашего знакомого месье Волоченкова.

– Вы по-прежнему его подозреваете? Я же вам говорила, что вы ошибаетесь.

– А я думаю, это вы почему-то слепо верите ему. Мы выяснили, что он звонил месье Кручу утром в день гибели. Об этом рассказала вдова, Маргарет Круч.

– Мало ли почему он позвонил в этот день. Это ничего не доказывает. По-вашему, если он позвонил, значит, убийца. Непревзойденная мужская логика, – не преминула съязвить Арина.

– И тем не менее, вполне возможно, что потом они вместе отправились в горы. Но у нас появились еще более интересные данные. Мадам Вуалье, с которой, как вы знаете, месье Волоченков состоял в связи, внезапно покинула Женеву.

– Жанна? – вырвалось у Арины.

– Вот видите, вы не были в курсе, она почему-то не сочла нужным вам об этом сообщить. Вам это не кажется странным? Сначала месье Волоченков так скоропалительно покинул Женеву, а теперь вот она… – Боннар сделал многозначительную паузу.

– И что вы видите в этом подозрительного? Они любили друг друга и хотели быть вместе. Мне об этом известно. – Арина постаралась вложить как можно больше уверенности в свои слова.

– Это все лирика, – презрительно хмыкнул Боннар.

– А в чем, собственно, вы их подозреваете?

– В финансовых махинациях. Не я, а мои коллеги в прокуратуре. На их взгляд, вырисовывается очень даже логичная цепочка: Круч, чета Вуалье, Волоченков. Но потом произошло непредвиденное – между Вуалье и Волоченковым вспыхнул роман. Об этом узнал муж. Уже тогда, видимо, начались раздоры и проблемы. А когда вы появились в комиссии и стало ясно, что тучи сгущаются, Сергей Волоченков счел необходимым убрать Альбера Круча. А потом и сбежать вместе со своей сообщницей. Прокуратура уже обратилась к соответственным органам вашей страны с просьбой о сотрудничестве в данном деле.

Арина, ошеломленная услышанным, даже не нашлась, что ответить. Боннар воспринял ее молчание за согласие.

– Вот видите, – довольно хмыкнул он. – Мы здесь не сидим сложа руки. Когда вернетесь, сразу позвоните, надо будет, чтобы вы раз рассказали мне все о ваших контактах с Сергеем Волоченковым и Жанной Вуалье. Еще немало темных пятен, и, возможно, вы сможете что-то прояснить.

– Хорошо, я сразу же позвоню вам. Но очень прошу, не отбрасывать версию о Кирани. У нее должен быть сообщник в комиссии. Она не могла все проворачивать в одиночку.

– Странно, что вы с упорством, достойным лучшего применения, продолжаете заниматься какой-то ерундой. Можно подумать, что вы покрываете преступников. Некоторые в прокуратуре так и считают. Нам стало известно, что совсем недавно мадам Вуалье была обвинена в незаконных действиях. Сотрудники безопасности ООН нашли документы, которые она хранила в тайнике и собиралась передать своим сообщникам. Как рассказал начальник этой службы, вы вмешались в это дело и смогли выгородить Вуалье. Если бы я не знал вас ранее, то тоже заподозрил бы в пособничестве, – необычно жестко отрезал Боннар.

– Месье Боннар, вы ошибаетесь… – попыталась объясниться Арина.

Но Боннар, буркнув что-то невразумительное, повесил трубку.

Арина долго еще сидела с телефоном в руках, раздумывая над тем, что ей только что рассказал Боннар, и пытаясь понять, какова могла быть схема действий преступников, если допустить, что в прокуратуре не ошибались.

Вполне возможно, Альбер Круч давал ложную информацию о работах, проводимых их фирмой в Бангладеш. Мишель Вуалье обеспечивал юридическое прикрытие всей операции. Он же, через своего знакомого – начальника юридического отдела Кун Сяолиня – и пристроил жену в комиссию. Сначала в кадры, а потом сумел добиться ее перевода в нужное подразделение, где Жанна Вуалье начала заниматься техническим оформлением претензий. Сергей Волоченков отслеживал получение компенсации за эти работы и, вероятно, отвечал за перевод полученных средств на офшорные счета. А что? Довольно эффективная схема.

«Сергей был в горах с Кручем? – продолжала размышлять Арина. – А как они узнали про историю с документами, которые якобы украла Вуалье? Начальник службы безопасности – как его звали? Бланше? – вроде бы поверил в вину Буренковой. Видимо, не до конца и доложил потом в полицию. Жанна уехала в Москву… Значит, все-таки решилась уйти к Сергею? Или за этим стоит что-то другое? Неужели все эти месяцы Жанна и Сергей притворялись? Все эти страдания – игра на публику, на нее? Не может быть…»

Настроение у нее настолько испортилось после разговора с Боннаром, что идти на кухню и вести светские беседы за чашечкой утреннего кофе с Бруксами ей не хотелось. Вместо этого она облачилась в купальник, на ноги надела кроссовки, накинула поверх купальника легкий пляжный халатик и вышла в холл. Там и застал ее Олег.

– Ты что? – Он с недоумением уставился на жену. – Куда это ты собралась в таком виде?

– Гулять. – Арина решительно взяла зонт, стоявший в прихожей, и открыла дверь. – Пусти! Я озверела от этого сидения взаперти. Я в саду погуляю.

– Там же ливень, и к тому же косой. Ты через пять минут будешь мокрой.

– А я в купальнике, так что мне все равно. – Арина выдернула руку и решительно направилась к двери.

– Бруксы засмеют, – выдвинул последний аргумент Олег.

– Тебе важнее, что они подумают, или то, что я с ума сойду, если еще день просижу без движения?

– Я знал, что ты немного ку-ку, но не до такой же степени! – махнул Олег рукой и пошел обратно на кухню.

Арина относилась к той части человечества, которая просто вымерла бы, как динозавры, если бы не имела возможности хотя бы час в день, невзирая на любую погоду, заниматься тем, что она когда-то обозначила немецким словом «марширен». Это означало хождение по любой местности – будь то лес, поле, сад, дорога, горы, берег океана, лишь бы на открытом воздухе. Прогулки были необходимы Арине не только для получения заряда физической энергии, но и действовали лучше любого антидепрессанта. Гулять она выходила в любую погоду – в дождь, в снег, в сильный мороз и жару. И в каком бы плохом настроении ни отправилась совершать очередной марширен-сеанс, возвращалась домой, заметно повеселев.

Арина открыла зонт и вышла в сад. Вокруг дома шла небольшая дорожка, выложенная гравием. За время дождей ее основательно размыло. К тому же буйная растительность в некоторых местах уже почти совсем закрыла ее. Арина захлюпала по тропинке. Идти было трудно. Ветер пытался вырвать зонт, который она держала в руках, а дождь норовил обдать сильной косой струей. Через несколько минут вся нижняя часть тела была уже абсолютно мокрой. Арина плюнула на зонт и закрыла его. Но не стала относить обратно, а использовала его вместо палки, которой проводила по растениям, нависшим прямо над тропинкой. Так ей было спокойнее: а то кто знает, не свалится ли на нее какая-нибудь змея, забравшаяся повыше от затопленной земли. Наверное, со стороны она выглядела очень смешно: во всяком случае, в окне кухни она увидела физиономии Олега, Билла и Маргарет. Судя по открытым ртам и закрытым глазам, они покатывались со смеху. Но Арина упорно продолжала свою прогулку, высоко поднимая ноги и периодически размахивая зонтом. Правда, выдержала недолго. Как ни странно в это поверить, но она замерзла. На улице было, наверное, под тридцать, но дождевая вода на фоне этой высокой температуры казалась холодной. Так что через полчаса Арина вернулась в дом и залезла под горячий душ. Но настроение она себе этой прогулкой подняла.

Ужин мужчины решили приготовить сами, заявив, что женщины явно истощили запасы своей фантазии, и теперь они попытаются изобразить что-то оригинальное. В течение двух часов из кухни доносились стуки, вопли, бряцанье кастрюль, сильно смахивавшее на бряцанье оружием. Когда сели за стол, Олег и Билл торжественно внесли в столовую большое блюдо чего-то дымящегося. Получив свою порцию, Арина с недоверием уставилась на тарелку. Там лежало нечто весьма неаппетитное, удивительно смахивающее на больших белых мучных червей. Пересиливая подступившую к горлу рвоту, она запихнула одну такую штуку в рот. Понадобилась мобилизация всей силы воли, чтобы тут же не выплюнуть нечто, бывшее когда-то креветкой, а теперь и по вкусу напоминавшее червяка. Правда, надо признать, что червей она никогда не ела. Но была уверена, что именно таковы они на вкус.

– Интересно… – пересилив себя, она все-таки проглотила креветку, почти не разжевывая. – А что вы такое с ними сделали?

– Это ведь креветки? – Маргарет даже не решилась проглотить лежавшее у нее на тарелке.

– Конечно, а что же еще? Вкусно, ты попробуй! – Билл пододвинул тарелку поближе к ней.

– Мы решили, что главное отбить вкус креветок, он же всем осточертел, – гордо заявил Олег. – Сначала мы промыли их горячей водой, но это ничего не дало. Тогда мы залили их уксусом и подержали в нем. Теперь это не похоже на креветки. Что и требовалось сделать! Ну, как вам?

Арина и Маргарет, понимая, что им еще предстоит готовить завтра и не желая нажить себе недоброжелателей, давясь, запихнули в себя то, что лежало на их тарелках. Правда, после этого, впервые за несколько дней, они обе попросили налить себе немного дижестива в виде адской смеси рома и кока-колы, чтобы хоть немного забить отвратительный привкус кулинарного шедевра.

Они еще сидели за столом и разговаривали, когда Билл вдруг замолчал, прислушиваясь к чему-то. Они тоже замолчали, еще не понимая, в чем дело. На кухне было удивительно тихо. По крыше ничего не барабанило. Вышли на улицу.

– Кажется, кончился, – первым решился произнести это Олег.

Не веря своему счастью, они все высыпали на крышу виллы. Оттуда открывался прекрасный вид на реку Рупшу, которая теперь так разлилась, что смотрелась уже почти озером.

 

Последний день великого сидения

Утром было так странно проснуться и не услышать обычного стука дождя по крыше, что Арина не поверила своим ушам, встала и выглянула в окно. Но дождя действительно не было, тишина не обманула ее. Тучи, которые еще вчера вечером заволакивали небо, куда-то исчезли, как по мановению волшебной палочки. Небо было еще не голубым, а серым, но без угрожающих мрачных тонов.

Вдруг из кухни донесся какой-то грохот. Арина вскочила, накинула халат и кинулась туда. Сначала она увидела лестницу, прислоненную к шкафу, а потом из-за стола показалась голова Олега. Арина подбежала к нему.

– Что с тобой? Ты ушибся?

– Ничего страшного. – Олег, кряхтя, поднялся на ноги.

– Ты куда полез? Почему здесь лестница?

– Я хотел посмотреть, что еще есть в шкафах.

Потолки в доме были высокими, и, чтобы увидеть то, что лежало на верхних полках в стенных шкафах, Олег и принес лестницу, которую до этого Арина видела в гараже. Примитивное сооружение, сделанное из бамбуковых палок.

– Но я уже все облазила. В первый же день.

– Как! Ты лазила?

– Да, но Маргарет держала лестницу, а то она хилая какая-то. И чего тебя угораздило туда полезть!

– Думал, вдруг какие-то сухарики завалялись или печенье. Хлеба хочется. – Голос у Олега был очень грустный.

– Ишь ты, чего захотел. Съешь папайю.

– Надоела папайя. И манго надоели. Не могу больше.

Дело в том, что проблема завтрака во время наводнения решилась очень просто. В саду у Стивена росло несколько банановых пальм и манговое дерево. Небольшая гроздь созревших бананов обеспечила им завтрак в первый день. К сожалению, остальные были зелеными. Решено было питаться на завтрак манго. Сейчас как раз был сезон этих столь любимых Ариной фруктов, и они постепенно дозревали на дереве, гарантируя завтрак еще на много дней. А в случае чего и ужин, и обед. К тому же им удалось осуществить натуральный обмен с соседями, у которых росли папайи. Они отнесли им корзину манго, а те выделили им несколько больших папай. Но Олег, в отличие от нее, не был любителем фруктов.

«Этого и следовало ожидать, – подумала Арина. – Олег опять запел старую песню».

Диалог с мужем напомнил Арине печальный эпизод их прошлого.

В первый год их пребывания в Бангладеш вдруг исчез хлеб. Сначала Арина обрадовалась. Хлеб есть – только калории накапливать. Обойдемся без него. Но чем дольше длилось мучное воздержание, тем труднее оно давалось. Закончилось тем, что ей по ночам стали сниться французские булки, филипповские калачи и калорийные булочки. В обед и за ужином без хлеба еще можно обойтись, а вот за завтраком… Сказывалась многолетняя привычка есть бутерброды или тосты. Как-то раз утром, когда они сели завтракать, Олег, тяжело вздохнув, неожиданно отодвинул очередную папайю, поставленную перед ним.

– Ты почему не ешь? – естественно, поинтересовалась она.

– Надоели, – последовал ответ, которого Арина давно ожидала.

Сначала Арина просто рассмеялась. Эта сцена удивительно напоминала эпизод из замечательного фильма «Белое солнце пустыни». Сидит Верещагин, перед ним большущая миска с черной икрой, а он кривится: «Надоело!»

Но Олег явно не был настроен на юмористический лад. Он продолжал с отвращением коситься на папайю и дуться, как ребенок.

– Папайя очень полезна. Доказано, что она имеет антиканцерогенные свойства.

– Хлеба хочется, – мечтательно произнес Олег.

Подозревая, к чему клонит муж, Арина сдалась не сразу.

– В советские времена папайю выдавали только членам политбюро, – это был ее последний, прибереженный для чрезвычайной ситуации аргумент. Но и он не помог.

– А вот я слышал, некоторые женщины сами стали хлеб печь. Может, ты попробуешь?

– Кто тебе такое рассказал? Не может быть! – попыталась возмутиться она.

– Мне уже давали попробовать, очень вкусно получается.

Арина поняла, что раунд проигран, и ей придется начать печь хлеб. Она уже давно слышала разговоры о некоторых умелицах, которые это делали. Пройдя ускоренный курс обучения у посольских кулинарок, она с грехом пополам освоила профессию пекаря, и в течение нескольких недель они ели хлеб, который она пекла дома в свободное от работы время.

Ее воспоминания прервало появление Бруксов. Они тоже услышали шум и пришли узнать, в чем дело. Олег объяснил им, зачем он лазил наверх.

– Хоть бы манка нашлась. Можно было бы кашу сварить. Слушай, а свари-ка рисовую кашу. – Олег повернулся к Арине.

– Какую кашу, когда молока нет. А манки здесь и раньше не было.

– Каша? Что это такое? – не поняла Маргарет.

Арина объяснила, что это такое.

– Боже мой, ты любишь «porridge»? – скривился Билл. – По мне, уж лучше всю жизнь манго питаться, чем эту замазку есть.

– Мой муж не просто любит кашу, а жить без нее не может, – рассмеялась Арина.

Билл и Маргарет посмотрели на нее с недоверием.

Пришлось объяснить, что Олег принадлежал к тому редкому, пожалуй даже уникальному, типу мужчины, о котором втайне мечтает всякая женщина: он любит каши. Не просто любит, а предпочитает их любому другому блюду.

– Помните, был период, когда в Дакке исчезло молоко?

Маргарет утвердительно кивнула головой.

– Так вот, мы тогда чуть не обзавелись собственной коровой. Правда, правда, не смейтесь. Олег, скажи, что я не вру!

– Арина говорит правду, – сурово подтвердил Олег. – А чего вы удивляетесь? Тогда ведь даже порошковое молоко вдруг исчезло.

А поскольку человечество еще не придумало иного способа его получения, кроме как от коровы, то Олег и начал выяснять, какие породы имеются в Бангладеш и сколько стоит покупка и содержание бурёнушки в доме. Он даже попытался убедить соседей объединиться и разместить корову в гараже.

Эту историю Арина, смеясь, припомнила сегодня за завтраком, когда все они – кто с удовольствием, а кто и не очень – ели папайю. Последний кусок отдали Олегу в наказание за то, что всех их напугал с утра пораньше.

– Мы сегодня вечером, скорее всего, улетим. Я с утра созванивался с посольством. Мне срочно нужно быть в Дакке. Посол завтра улетает в Лондон, и я должен его замещать, – заявил Билл, когда они закончили есть.

– А что, аэродром уже функционирует? – с надеждой спросила Арина.

– Обещают, что к вечеру откроют, если, конечно, опять не начнется дождь.

– А как вы доберетесь до аэродрома? – поинтересовался Олег. – Я поднимался на крышу. Везде по-прежнему вода.

– К вечеру должна спасть, – обнадежил всех Стивен. – Не совсем, конечно, но достаточно для того, чтобы проехать на вездеходе.

– На вездеходе? – Все переглянулись с недоумением.

– Да, у нас в университете есть довольно мощный. Я думаю, он пройдет, – подтвердил Стив.

– Ура! Тогда мы тоже сможем улететь, – обрадовалась Арина.

– В принципе, да, – подтвердил Билл. – Но учти, самолет будет маленький, восьмиместный. Аэродром еще частично затоплен, большие самолеты сегодня точно не взлетят.

– Арин, на таких самолетах здорово качает, – вмешался Олег. – Особенно сейчас, когда еще не везде затихли грозы. Ты не выдержишь. Могу тебе точно сказать – это не для тебя. Ты вспомни, как мы летели в Белоруссии от Войчуков.

Арина напряглась. Она и сейчас не могла без содрогания вспомнить этот перелет. Друг Олега служил в воинской части на западе Белоруссии. Туда они доехали с ним из Минска на машине, а обратно надо было добираться самим. Их посадили на маленький почтовый самолет, летевший до Минска. Арина почти ничего не помнила, поскольку настолько обессилела от постоянной тошноты, что впала в какое-то коматозное состояние. Единственное, что осталось в памяти, это почти целые вареники, вылетавшие изо рта сидевшего напротив нее Олега. Даже его укачало. Перед отлетом они налопались потрясающе вкусных вареников с вишней, которые состряпала жена Войчука.

Сейчас Арина нашла, как ей показалось, гениальный выход из положения: ничего не есть целый день – все равно креветки уже стояли поперек горла. Говорят, если желудок пуст – рвать не должно. Вот она и проверит. Но когда Олег позвонил в аэропорт, то выяснились: во-первых, еще неясно, взлетит ли самолет, а во-вторых, все восемь мест уже зарезервированы. С трудом удалось зарезервировать два последних места на завтрашний день. Опять же при условии, что полеты возобновятся.

Поняв, что сегодня они не улетят, Арина упросила Стива Боумена взять ее с собой в университет. За ним должен был заехать Аджой на вездеходе. Аджой только что позвонил и радостно сообщил, что преодолел большую часть пути и через минут десять надеется добраться до их дома, Олег, естественно, решил присоединиться к ним, а Бруксы отправились собирать вещи, поскольку перспектива их отъезда становилась более реальной.

Вскоре подъехал тот самый знаменитый вездеход. На самом деле это был довольно допотопный вариант амфибии. Сбоку и сзади он был похож на обычный закрытый джип, а спереди напоминал моторный катер. Университет находился за пределами города, совсем недалеко от виллы Рабиндраната Тагора, и доехали, вернее доплыли, они без приключений. В этих местах большая часть территории находилась еще под водой. А вот в самой Кхулне, по словам Аджоя, уже почти по всем улицам можно было ездить на обычных машинах. Вода доходила людям лишь до щиколотки.

Арина отправилась в университет без какой-либо определенной цели. Ей было все равно куда – лишь бы не сидеть больше дома. По дороге Стивен рассказывал им с Олегом об университете. Это было одно из самых крупных учебных заведений Бангладеш, пользовавшееся очень серьезной репутацией. Поскольку мысли всех были заняты наводнением, то, естественно, Арину и Олега интересовало, разрабатывались ли в университете какие-то программы, направленные на поиск путей борьбы с наводнениями. Такие проекты имелись, и Стивен пообещал более конкретно рассказать обо всем уже на месте.

На стоянке перед большим современным зданием было пусто. Дверь им открыл охранник, который жил здесь же. Они сразу же разделились по интересам. Олег пошел с Аджоем – еще в поездке в лагерь беженцев выяснилось, что Аджой до начала своей преподавательской деятельности в университете работал в префектуре Кхулны и курировал вопросы размещения беженцев. Он объездил большинство лагерей в этом районе, в том числе и те, которые были организованы при финансовой помощи Красного Креста – организации, где работал Олег. Так что он обещал показать Олегу снимки, сделанные в этих лагерях, и посоветовать, как сделать, чтобы деньги реально шли на помощь нуждающимся, а не оседали в карманах бюрократов в Дакке.

Арина же отправилась в кабинет к Боумену. Стивен включил компьютер и распечатал материалы, в которых рассказывалось о методах борьбы с затоплением земель, которые уже реализовывались в Бангладеш, в том числе речь шла и о строительстве заградительных сооружений. Выяснилось, что именно этой проблематикой университет занимался особенно активно.

– А вы отслеживаете все строительные работы в этой области?

– Безусловно.

– Вы знаете о строительстве дамбы на Нью-Мур?

– Я знаю, что велись переговоры на эту тему. Было предложение со стороны одной компании. Но было ясно, что остров спасти невозможно. Это было мнение всех специалистов. И проект не был реализован.

– Вы не помните, кто выдвигал предложение? Случайно не швейцарская компания «Инжиниринг энд Проспектинг»?

– Не помню, это было очень давно. Но можно проверить.

Поиск занял очень мало времени. Буквально через пять минут Боумен посмотрел на Арину.

– Да, точно, эта компания. Вот, можете посмотреть, здесь их проект.

– Стивен, вы уверены, что он не был реализован?

Боумен так выразительно посмотрел на Арину, что ей стало неловко.

– Я привык отвечать за свои слова. Но если вы сомневаетесь, то вот смотрите: официальный ответ экспертного совета на запрос правительства Бангладеш о целесообразности строительства защитных сооружений на острове Нью-Мур.

Арина пробежала глазами документ.

– Стивен, не обижайтесь, это очень важно. Вы не могли бы сделать для меня копию этого ответа?

– No problem, – уже с улыбкой ответил Боумен.

Вскоре в кабинет к Боумену пришли Олег и Аджой. Олег начал с места в карьер:

– Вы закончили?

– Почти, а что? – Арина по виду мужа поняла, что у него какие-то новости.

– Мы можем сегодня уехать из Кхулны. Но надо спешить.

– Но ведь Аджой обещал завтра достать таблетки от качки. Как я долечу без них? – Арина была удивлена тем, что Олег вдруг предлагает ей то, от чего еще час назад отговаривал. – Кто-то отказался от мест на самолете в Дакку?

– Речь идет не о Дакке.

– Не о Дакке? А куда же мы полетим? Или поедем?

– Полетим… Но не на самолете… – Олег выглядел несколько смущенным. – Представляешь, как нам повезло! Я сейчас разговаривал с Багровым, нашим генконсулом в Читтагонге, и он предложил мне неплохой вариант. Наши вертолетчики из Читтагонга как раз вылетели в Кхулну доставить помощь в лагеря, блокированные из-за наводнения. Они будут возвращаться в Читтагонг часа через два. Вот. Они могут нас захватить.

– А с чего это ты вдруг позвонил Багрову? – Арина с подозрением уставилась на мужа. Потом перевела взгляд на Аджоя. – Так, все понятно…

– Что тебе понятно? – Олег, задавая вопрос, отвел взгляд.

– Слушай, я же не первый год замужем. Когда мне что-то надо, ты тысячу предлогов найдешь, почему этого не стоит делать. А сейчас тебе Аджой что-то рассказал про лагеря под Читтагонгом. Вот тебе и приспичило туда поехать. Что, я не права?

Олег рассмеялся.

– Трудно быть мужем умной женщины. – Он повернулся к Стивену и объяснил ему ситуацию.

Как и догадалась Арина, Аджой рассказал Олегу о том, что совсем рядом с Читтагонгом находятся два лагеря, и оба созданы на деньги, предоставленные Красным Крестом. Один лагерь, можно сказать, образцово-показательный, а во втором дела идут из рук вон плохо. Конечно, Олег не мог упустить такую возможность: попытаться понять, почему так получилось. Он связался со своим давним приятелем Николаем Багровым, и тот рассказал ему об оказии.

– Риш, отсюда до Читтагонга лету всего час. А потом на вертолетах не укачивает. Я же летал. Сегодня мы в Читтагонге. Завтра я быстренько смотаюсь в лагеря, а ты погуляешь. Там потрясающие пляжи. Нагуляешься. Ну что, рискнем? – И Олег просительно посмотрел на Арину.

Олег знал жену не хуже, чем она его. Упоминание о прогулках оказалось решающим доводом. Гулять, да еще дышать морским воздухом – от этого Арина отказаться не могла, даже если бы пришлось ради этого пройти испытание полетом.