А испытание оказалось не из легких. Когда Аджой довез их на своем вездеходе до аэродрома, вертолет был уже там. Он выглядел внушительно – гораздо больше тех, которые Арине приходилось видеть раньше. Да и летчик Арине понравился – немолодой серьезный мужик без залихватских ухваток. Но приятные впечатления на этом и кончились. Когда они забрались внутрь, увидели, что сидений там нет. Вертолет был грузовой, и перевозка пассажиров не предусматривалась. Пришлось им сесть прямо на пол на какую-то мешковину. Лишних наушников у летчика не нашлось, и, как только он завел двигатель, а наверху закрутились лопасти, их головы подверглись звуковому штурму: бум, бум, бум застучало, загрохотало, заскрипело.

Машина резко взмыла вверх, и Арина почувствовала, как ее желудок тоже взмыл и оказался где-то в угрожающей близости к горлу. Она с гневом посмотрела на Олега, который делал вид, что смотрит в окно, но чуть косил на нее одним глазом.

– И это называется, не качает! – завопила она.

Это было роковой ошибкой. Желудок, почувствовав, что появилась возможность избавиться от опротивевших и ему креветок, изверг значительную их часть прямо ей на колени. Больше она рот не открывала до самого приземления.

После перелета Арина была в таком состоянии, что смогла лишь с трудом добрести до машины, которую прислал за ними генконсул, доехать до какой-то виллы, добрести до ванны, принять душ и рухнуть в постель. Правда, и увидеть она особенно ничего не могла, поскольку прилетели они уже поздно вечером и было темно.

На следующий день, когда она проснулась, Олега уже не было. На столе лежала записка: «Я поехал в лагеря. Надеюсь вернуться сегодня вечером. Гуляй, отдыхай. Если забыла, генконсула зовут Николай Борисович. Не скучай. Целую».

Арина посмотрела на часы: было уже почти десять часов. «Вот это да! – пронеслось у нее в голове. – Здорово меня этот вертолет ухайдакал. Двенадцать часов проспала. Такого со мной еще не было. Даже не услышала, как Олег вставал».

Комната, где они провели ночь, находилась на втором этаже здания. Арина умылась, оделась и спустилась вниз. В холл, где она оказалась, выходило несколько дверей. Одна из них открылась и оттуда вышла женщина, одетая в черную юбку и белую кофту.

– Проснулись? Доброе утро! Меня зовут Кира. Я горничная. Не хотите позавтракать? – приветливо улыбнулась она.

– Доброе утро. Меня зовут Арина. С удовольствием. – Арина пошла вслед за Кирой, и они оказались в просторной столовой.

– А может, лучше на кухне? Я что, одна буду завтракать?

– Николай Борисович на работе, ваш муж с утра пораньше уехал. А Зинаида Валентиновна, жена Николая Борисовича, тоже по делам уехала. Так что вы одна. Я уже и накрыла для вас. Садитесь. Что вы будете? Могу омлет сделать или вы яичницу предпочитаете? Хлеб поджарить или так порезать? Масло и джем я уже поставила. Джем у нас повар отличный делает из манго. А еще есть обычный – из магазина, клубничный.

Уже от одного упоминания о хлебе и яйцах, которых они были лишены столько дней, у Арины просто потекли слюни. Сначала она съела омлет из трех яиц, а потом с кофе умяла четыре тоста с клубничным джемом. От мангового она вежливо отказалась: за пять дней великого сидения в Кхулне и папайя и манго, наряду с креветками, были занесены в реестр продуктов, которые она сможет есть еще не скоро. Наевшись так, что уже ничего больше в рот не лезло, она пошла осматривать владения.

Вилла, на которой жил генконсул, была небольшой, но она утопала в зелени. Огромная бугенвиллия ярко-малинового цвета заслоняла буквально весь ее фасад. Арина пробиралась по саду, как по джунглям: чего здесь только не росло – и обычные в Бангладеш растения, и какие-то редкие, названия которых она не знала. Когда, побродив по саду, Арина вернулась в дом, в холле ее опять встретила Кира.

– Звонил Николай Борисович. Он интересовался, проснулись ли вы и не хотите ли поехать погулять?

Буквально через десять минут к воротам виллы подъехал шикарный «мерседес». Поздоровавшись с водителем, которого звали Александр, Арина попросила отвезти ее на пляж в Кокс-Базар.

– Я, конечно, извиняюсь, но мне ведь к трем надо за Николаем Борисовичем в генконсульство ехать. – Александр неуверенно посмотрел на нее.

– Но сейчас же двенадцать. Я долго по жаре гулять не буду. Часок, не больше, – успокоила его Арина. – Так что мы к двум уж точно вернемся.

– Это, конечно, классная тачка, но двести в час по здешним дорогам не сделаешь. – Александр по-прежнему смотрел на нее с сомнением.

– Почему двести? Вы имеете в виду двести километров в час? Я и не хочу так быстро.

– Но до Кокс-Базара, почитай, сто пятьдесят километров.

Арина наконец поняла причину замешательства водителя.

– Извините, это я все напутала. Я почему-то думала, что Кокс-Базар совсем рядом с Читтагонгом.

– Нет, это далеко. Я несколько раз возил генконсула туда на выходные. С ночевкой.

– Обидно. Тогда, я, пожалуй, лучше здесь останусь. В город мне по такой жаре ехать не хочется, – расстроилась Арина.

– Так я могу вас на здешний пляж отвезти. Патенга-бич. Это всего километров двадцать от города. Там тоже ничего. Ну как, поехали?

После часа езды по запруженным улицам Арина впервые в жизни стояла у кромки Индийского океана. Вернее, у кромки Бенгальского залива. А еще точнее, там, где в него впадает река Карнапули. Звучало это достаточно романтично, но на деле все оказалось гораздо прозаичней. Безжалостно жарящее солнце, довольно грязная вода, множество народа, особенно продавцов всякой еды, и, не столько желтый, сколько серый, песок. Арина, которая по наивности захватила купальник, от идеи искупаться в этой грязноватой и очень мелкой в этом месте воде отказалась сразу. Без большого удовольствия она выполнила свою мини-норму марширена – тридцать минут – и с почти чистой совестью вернулась на виллу.

В два часа Кира пригласила Арину вниз, на обед. Там ее уже ждала чета Багровых. Генконсул и его жена были людьми весьма немолодыми. Невысокого роста, сухопарые, с седыми коротко стриженными волосами, оба в светлых брюках и под тон им рубашках, они были удивительно похожи друг на друга. Арина даже опешила, увидев их.

– Наглядное подтверждение того, что говорят о счастливых брачных союзах, – не удержалась она, когда закончились взаимные представления.

– Знаете, мы работали в Бангладеш и в Пакистане. Здесь жизнь не из легких. Вы сами знаете, не мне вам объяснять. Очень замкнутая. Семейные пары проходят испытание на прочность: или возненавидят друг друга на век, или уже так притрутся, что потом не разлей вода. Вот это, наверное, наш случай. – Николай Борисович ласково дотронулся до руки жены.

– Не разлей вода – это громко сказано, – улыбнулась Зинаида Валентиновна. – Я просто не могла возненавидеть человека, которого почти никогда нет дома.

– Кстати, о доме, – подхватила Арина. – У вас потрясающей красоты сад. А бугенвиллия удивительная. Я их повидала в Бангладеш, но такого оттенка малинового никогда не видела.

– Да, хороша, ничего не скажешь, – согласилась Зинаида Валентиновна. – Поэтому дом так и назвали – «вилла Бугенвиллия».

– За сад надо сказать спасибо нашему дежурному референту. Ты Гену помнишь? – Николай Борисович посмотрел на жену.

– Конечно. Это было в нашу первую командировку, ты тогда сюда атташе приехал. Мы молодые были, а он совсем мальчишка.

– Мальчишка-то мальчишка, а какой толк в растениях понимал. Я ему еще тогда сказал, что он не ту профессию выбрал. Этот сад, можно сказать, его рук дело. Здесь кроме травы ничего не было. И бугенвиллию он посадил. Привез откуда-то черенок, сказал, что цвет необыкновенный. Так и оказалось.

– Интересно, неужели он так и остался на дипслужбе? Если у него такой дар, надеюсь, он его реализовал. – Зинаида Валентиновна посмотрела на мужа. – Ты не знаешь, как у него все сложилось?

– Нет, я о нем ничего не знаю. Слышал, что вроде он ушел в белорусское министерство. Ведь после той истории его из нашего МИДа все равно бы выгнали. Так что вовремя Союз развалился.

– После какой истории? Я чего-то не помню. – Зинаида Валентиновна посмотрела на мужа.

– А… Ты, наверное, и не знаешь о ней. Помнишь, после переворота, когда Муджибура Рахмана убили, семьи в Москву отправили. Здесь неспокойно было, смутное время. Я точно не знаю, что произошло. Слышал, он начал контрабанду провозить. В Бангладеш с выпивкой всегда плохо было, а спрос, хоть и мусульманская страна, все равно есть. Вот ему водку наши моряки и привозили. Говорят, на широкую ногу все поставил… Естественно, не один. С какими-то бангладешцами сговорился. Вот ведь как времена все меняют. Сейчас бы сказали, бизнес организовал. Еще бы в пример поставили. Мол, предприимчивый…

– Кстати, о контрабанде… – заинтересовалась Арина. – Вернее, не совсем так. О незаконных перевозках людей из Бангладеш. Николай Борисович, вы ничего не слышали о том, что за деньги вывозят людей с затапливаемых территорий? На кораблях.

Генконсул ответил не сразу.

– Раз вы спросили, отвечу: есть такие слухи. Возможно, это более, чем слухи. Но я этому не очень верю.

– Коля, как ты можешь не верить, когда я тебе сегодня опять об этом говорила! – возмутилась Зинаида Валентиновна.

– Мало ли что говорят малограмотные люди. Тем более на бенгальском языке. Тебе могли неправильно перевести, а ты это выдаешь за факты. – Багров осуждающе посмотрел на жену.

– Во-первых, это говорят не первый раз. А во-вторых, наш дежурный референт бенгалист. Ты сам на днях хвалил его, он прекрасно переводил тебе на переговорах.

– Зинаида Валентиновна, вы не могли бы объяснить мне, о чем вы говорите? Для меня это очень важно, – попросила Арина.

Багрова рассказала, что, как и все жены высокопоставленных дипломатов, она занимается благотворительной деятельностью. Больше по мере сил, чем по мере финансовых возможностей, поскольку деньги наше государство на помощь Бангладеш выделяет небольшие. В Читтагонге есть госпиталь, который, с точки зрения медицинского оборудования, считается одним из лучших в стране. А Зинаида Валентиновна по профессии врач, отоларинголог. Вот она и предложила свои услуги госпиталю, естественно, бесплатные, в тех случаях, когда там большой наплыв нуждающихся в помощи. По ее словам, особенно часто ее стали вызывать к людям, пострадавшим от долгого пребывания в воде. Сначала она думала, что они потерпели кораблекрушение. Но когда аналогичные ситуации стали повторяться регулярно, попыталась узнать, в чем же дело. Объяснения медицинского персонала были очень расплывчатыми. Тогда Багрова взяла с собой вновь приехавшего к ним на работу дежурного референта. Он поговорил с пострадавшими, и все они рассказали примерно одно и то же. Их земли затапливало, им предложили перебраться в другую страну, взяли деньги, привезли их из деревни в Читтагонг ночью, в темноте же загрузили на пароход, они несколько дней просидели в трюме, не выходя на палубу, а потом тоже ночью их посадили в шлюпки и сказали, что они совсем близко от берега. Они плыли в ту сторону, куда им указали. Дальше шли варианты: кто-то попал в шторм, и шлюпка перевернулась, не доплыв до берега. Другие плыли целую ночь и день и никуда не доплыли, но их подобрал другой корабль, недалеко от которого они, на их счастье, оказались. Третьи, и таких было немало, просто ничего не помнили, поскольку их находили на берегу и, судя по всему, они пытались вплавь добраться до берега.

– Зинаида Валентиновна, люди, с которыми вы разговаривали, не объясняли, кто предлагал им переехать?

– Арина, я же задавала лишь вопросы как врач. Чтобы лучше понять картину их проблем. А такой вопрос уже смахивал бы на допрос.

– Но, может быть, они упоминали женщину – довольно молодую, невысокого роста, с темными короткими волосами, скорее восточной, чем европейской наружности?

– Они не упоминали, но в госпитале я встречала очень похожую на ваше описание. С довольно недобрым лицом!

– Если вы тоже заметили, что у нее недоброе лицо, то это точно она! – воскликнула Арина.

– Знаете, в больнице странно видеть недоброе лицо. Вы не находите, что это должно быть исключением? А как зовут эту вашу особу?

– Лейла Кирани.

– Да, я как-то слышала, что именно так к ней обращались. Лейла. Фамилию я не запомнила, может быть и Кирани. А вот имя точно, Лейла. Я еще подумала, что такое красивое имя и такая несимпатичная женщина. – Зинаида Валентиновна повернулась к мужу. – Вот видишь, Николай, это не мои выдумки. Арина Владимировна тоже об этом слышала. И твои моряки об этом говорят.

– Какие моряки? – Арина посмотрела на Багрова.

– Да так, один знакомый капитан… И потом ничего он толком не знает, все на уровне слухов, – неохотно ответил Багров.

– А ведь ты к нему сегодня собирался. Вот и возьми с собой Арину Владимировну, пусть она с ним поговорит. Хотя, по правде говоря, не люблю я эти твои поездки на корабли. Будете там водку пить да байки…

– Посещение наших кораблей входит в обязанности генконсула. Пора бы уже знать. – Багров не дал жене закончить. – А вот Арине Владимировне действительно лучше не ездить, надо отдохнуть перед отъездом. Я с вашими бабскими историями самое главное забыл сказать. Мои ребята заказали вам билеты на самолет. На завтра, на десять часов. Рейс из Читтагонга в Дакку, там пересадка, и в час вы уже вылетаете в Женеву. Как Олег и просил, с одной пересадкой. Через Стамбул. Это намного короче. Всего пятнадцать часов с небольшим.

– Николай Борисович, возьмите меня, пожалуйста, на корабль. Для меня это очень важно. Может, он что-то добавит новое. Кто знает… – Арина умоляюще посмотрела на генконсула.

– Ну хорошо, хорошо, – недовольно пробурчал Багров. – В шесть часов выезд.

– А за билеты большое спасибо, и маршрут хороший. А то мы сюда через Франкфурт летели. С двумя пересадками, девятнадцать часов. Ужас просто.

– Да, часто не наездишься. У нас внуки в Москве, мне бы хотелось их видеть почаще, – вздохнула Зинаида Валентиновна. – Но как вспомнишь, сколько в воздухе болтаться, так десять раз подумаешь…

В шесть часов Арина, Багров и Семен – тот самый дежурный референт, о котором сегодня за обедом зашел разговор, – отправились в порт. За рулем был уже знакомый Арине Александр, личный водитель генконсула.

Ехать надо было через весь город. Улицы Читтагонга, так же как и Дакки, были забиты машинами, грузовиками, автобусами. Под колеса лезли вертлявые рикши и сновавшие между машинами пешеходы. Большой представительский «мерседес» был не лучшим средством передвижения по такому городу.

Как хладнокровно прокомментировал Александр, главное было не придавить, не дай бог, какого-нибудь пешехода или не задеть ненароком рикшу, так и норовящего угодить под колеса. Наконец они приехали, проведя в пути почти час. После короткой экскурсии по кораблю капитан, которого звали Анатолий Леонидович Сухов, пригласил их в кают-компанию.

Стол был накрыт поистине с русским размахом. Поскольку прошло уже несколько месяцев после последней поездки Арины в Москву, то вид икры, соленых огурчиков, маринованных грибов, черного хлеба – всего того, без чего так страдает русский человек, находясь за границей, ее очень обрадовал.

Несколько настораживало обилие спиртного, особенно водки. «Когда выпьют, будет уже не до меня», – решила Арина и, как только они сели за стол, взяла быка за рога и задала вопрос, ради которого она и приехала сюда.

– Анатолий Леонидович, вы ничего не слышали о незаконном вывозе людей из Бангладеш в другие страны на кораблях?

Сухов ответил не сразу. Он явно не был уверен, стоит ли ему разговаривать с ней на такую щекотливую тему.

– А почему вас это интересует?

Не вдаваясь в детали, Арина объяснила, где она работает и почему оказалась в Бангладеш.

– Да, об этом давно поговаривают… – ответил он без особого энтузиазма. – А что вам конкретно известно об этом?

– Ясно пока одно: с затапливаемых территорий за деньги вывозят людей. На кораблях. В этой истории постоянно фигурирует одна сотрудница нашей комиссии. Ее участие в этом деле сомнений не вызывает. Я уверена, действует она не одна.

– Там есть мужчина. И, скорее всего, из России, – неожиданно подтвердил Сухов.

– Вот как! Откуда вы знаете?

Сухов рассказал, что с полгода назад, приплыв сюда же, в Читтагонг, он пошел навестить своего знакомого капитана, чей сухогруз тоже стоял в порту. Когда они сидели и разговаривали, приятелю позвонили на мобильный. Связь, видимо, была плохая, говорить приходилось громко, и из трубки до Сухова, сидевшего недалеко, доносился мужской голос. Он не слышал, что говорил звонивший, но вопросы, задаваемые его приятелем, показались ему несколько странными.

– Что именно показалось вам странным? – не удержалась Арина.

– Спрашивается: зачем для перевозки груза нужны одеяла? А речь зашла о том, что здесь холодно и хорошо бы достать где-то одеяла. Тогда я не придал значения разговору, но через несколько дней услышал по радио о том, что морские патрульные службы Филиппин перехватили несколько лодок с бангладешцами. Эти люди пытались высадиться на берег. В лодках были тела людей, погибших от холода. В этом году в январе по ночам температуры были необычно низкими. Вот я и вспомнил тот разговор. Давно уже ходят разговоры, что из Читтагонга вывозят людей на судах.

– Русских? – поинтересовался Багров.

– На разных. Но, повторяю, ничего конкретно я не знаю. Может, наши тоже этим занимаются. Теперь ведь у всех одно на уме: деньги. Раньше понятия о морской чести были, а теперь… – Сухов махнул рукой. – Будут деньги, будет и честь. Вот теперь как рассуждают. – Сухов потянулся к бутылке. Разговор явно тяготил его.

– А почему вы решили, что мужчина звонил из Москвы? – Арина поспешила выяснить еще одну деталь, которая ее интересовала.

– Мой приятель спросил звонившего, какая погода и катается ли он еще на лыжах? Конечно, может, и не москвич звонил, но уж точно из России. Где еще на лыжах русские катаются? Ну все, хватит об этом, давайте лучше выпьем и закусим.

Сухов решительно взял бутылку и разлил водку.

Арина пыталась сопротивляться, заявив, что предпочитает вино.

Неожиданно к Арине присоединился Семен. Дежурный референт объяснил, что водку пить не может. В детстве он по ошибке выпил стакан водки вместо воды и так отравился, что его еле спасли. Вот с тех пор у него и выработалась аллергия на этот напиток.

Когда Семен отказался выпить налитую ему рюмку водки, капитан бросился в бой так, будто от того, выпьет или не выпьет он эту рюмку, зависела если уж не судьба всего русского торгового флота, то его, капитана, личная судьба, – это точно. Сухов заявил, что пить вино на корабле – это все равно, что пить кока-колу в тайге.

– Если ты не научишься пить водку, то тебе лучше распрощаться с дипломатической службой, – безапелляционно за явил Сухов. – Что это за дипломат, который не умеет пить? Это такой же нонсенс, как и непьющий моряк.

Он привел примеры из своего богатого опыта общения с дипломатическими представителями самых разных национальностей чуть ли не во всех портах мира. Наивысшей похвалы заслужили, естественно, российские дипломаты, которые, по его словам, никому не уступали пальму первенства в искусстве «принять на грудь».

Очень скоро атаки капитана поддержал и генконсул. Он, правда, в несколько более сдержанных выражениях подтвердил основной тезис капитана.

– Пойми, Семен, возлияния, от более или менее умеренных до весьма неумеренных, – неизбежный атрибут дипломатического протокола. Диапазон возлияний очень широк – от чисто символического поднятия бокала на каком-нибудь открытии выставки до… – Здесь он сделал многозначительную паузу. – Короче, все зависит от партнеров и выносливости твоего и их организма.

В итоге вывод его был тем же: не видать Семену посольского звания, если не приобщится он к святому делу пития русского национального напитка.

Такому натиску противостоять было просто невозможно. Семен обреченно посмотрел на Арину и выпил злосчастную рюмку. Счастью капитана не было границ. Наверное, он меньше радовался, когда впервые встал за штурвал своего первого корабля. После первой рюмки, естественно, тут же наступила очередь второй, которую дежурный референт уже не имел никакого морального права не выпить. После третьей он почему-то решил, что единственный способ сохранить ясность мышления – это наблюдать за ходом времени. Поэтому через каждые десять минут Семен стал задавать Арине вопрос:

– Вы знаете, сколько сейчас времени?

И, не дожидаясь ее ответа, с гордостью сообщал:

– А вот я знаю. Сейчас восемь часов тридцать минут.

Потом Арина узнала, что уже восемь часов сорок минут. Огромным потрясением для нее явилась новость, что наступило восемь часов пятьдесят минут. Семен радовался как ребенок, когда ему на несколько секунд удалось опередить часы, начавшие бить девять. К этому моменту для него ничего, кроме часов, не существовало. Он сидел, не обращая ни на кого внимания, судорожно уставившись на большие настенные часы, украшавшие стену кают-компании, и сверял их со своими часами на руке. Отрывался он только для того, чтобы сообщить Арине об очередном продвижении минутной стрелки.

В половине десятого Арина, которой капитан милостиво согласился наливать вино, а не водку, демонстративно посмотрела на часы.

– Николай Борисович, а не пора ли нам двигаться? Уже поздно, а завтра всем рано вставать. Олег уже вернулся, он мне звонил. Волнуется, как мы в темноте будем добираться. После застолья… – Арина выразительно посмотрела в сторону Александра. Водитель, сидевший со всеми за столом, не отставал от капитана по количеству опрокидываемых рюмок.

Эффект от ее демарша оказался совершенно противоположным тому, к которому она стремилась. Сухов заявил, что на ночь глядя они никуда не двинутся, заночуют на корабле, а завтра пораньше, часов в шесть, отправятся обратно.

Единственное, чего удалось добиться Арине, это разрешения удалиться в отведенную для нее каюту. Семен покинул кают-компанию вместе с ней. Вернее, его вынесли два моряка, вызванные Суховым.

Было ясно, что никто из оставшихся не собирался расходиться, хотя состояние водителя внушало Арине серьезное беспокойство. Она попыталась уговорить и его пойти немного поспать, но безуспешно. Честно говоря, она не столько переживала за его здоровье (а если совсем честно, вовсе не переживала), сколько беспокоилась за то, как он сможет вести машину после такого количества выпитого. А надо сказать, что выпито было, даже по русским меркам, немало. Более того, у Арины сложилось впечатление, что и капитан, и консул решили личным примером доказать справедливость репутации моряков и дипломатов как непревзойденных мастеров в искусстве выпить, о чем они говорили в начале вечера.

Остаток ночи она не сомкнула глаз. Во-первых, за тонкой перегородкой страшно храпел Семен. Временами он начинал метаться, кричать что-то неразборчивое. А когда он вдруг затихал, Арина пугалась, не помер ли, вставала и заходила в его каюту и успокаивалась, лишь услышав его неровное дыхание. Во-вторых, до нее доносились звуки все более и более расходившегося веселья в кают-компании. Достигнув апогея где-то часам к двум, шум постепенно затих лишь часам к трем. Будить народ в пять часов, как они уговорились, она не решилась. В шесть Арина постучала в соседнюю кабину дежурного референта.

Это оказалось самой простой из стоявших перед ней задач. Семен тут же откликнулся. Через несколько минут он вышел в коридор и, продемонстрировав на удивление хорошую физическую форму для человека, впервые вступившего в схватку с зеленым змием, сказал, что через пятнадцать минут будет готов.

Тяжелее пришлось остальным участникам застолья. Наконец, где-то к семи часам все собрались в злополучной кают-компании. От предложения поесть все с отвращением отказались. Наихудшие опасения Арины подтвердились: водитель хотя и пытался бодриться, но было очевидно, что соображает он с большим трудом. Тем не менее доверить руль Арине он отказался наотрез, сославшись на то, что у нее нет с собой водительских прав. У Семена их вообще не было. Генконсул не снизошел до того, чтобы предложить свои услуги в качестве водителя. Поэтому оставалось только уповать на русское «авось». К счастью, народа и транспорта на улицах еще было не так много, иначе не обошлось бы без жертв. «Мерседес» большую часть пути проделал, зигзагообразно вихляя от одного тротуара до другого. При очередном зигзаге, когда огромный черный лимузин приближался к тротуару, народ с воплями кидался врассыпную, справедливо опасаясь, что на этот раз водитель вовремя не вывернет руль и машину занесет. Но столкновения, к удивлению и разочарованию мальчишек, сопровождавших их и криками предупреждавших прохожих о грозящей опасности, не произошло, и они благополучно довихляли до ворот виллы «Бугенвиллия». Многочисленные следы разноцветной краски на них свидетельствовали о том, что не один водитель был посрамлен, преодолевая довольно узкий въезд. Александр набычился, пригнулся, надавил на педаль газа и… не успели они даже испугаться, как машина стояла уже во дворе. Из машины, правда, водителя пришлось вытаскивать Семену и подоспевшему на подмогу Олегу. Вот тогда Арина воочию убедилась в справедливости утверждения о необъяснимом везении пьяным за рулем.

Но времени для размышления над этим феноменом у нее не было: часы показывали восемь тридцать, а самолет улетал в десять. Хорошо, Олег к ее приезду уже уложил все вещи, ей осталось лишь переодеться, заглотнуть кофе с бутербродом и попрощаться с вышедшими проводить их Багровыми.

Полет до Дакки занимал всего полчаса: только взлетели, как уже начали снижаться для посадки. В аэропорту Дакки прохлаждаться особо тоже не пришлось: времени на получение багажа из Читтагонга и оформления на новый рейс было в обрез. Арина с облегчением вздохнула, когда самолет взмыл в небо, направляясь в Стамбул – перевалочный пункт их перелета в Женеву.

– Ты чего так вздыхаешь, устала? – Олег посмотрел на Арину.

– Конечно, а ты что, нет? – Арина посмотрела на Олега, которого не видела больше суток. – Чего это у тебя мешки под глазами? Это я пила и не спала. Тебе вроде там пить было не с кем?

– Вчера вечером я малость тоже перебрал. Приехал, тебя нет и не предвидится. А настроение после того, на что там, в лагерях, насмотрелся – хоть волком вой. Вот мы с Зинаидой и посидели…

– А… то-то она Николая Борисовича особо не пилила, когда мы утром вернулись. Вы тоже, оказывается, хороши…

– Да не так уж много я выпил. Пару стаканов виски. Мешки под глазами, может, от плохой воды. Знаешь, целый день пришлось пить соленую воду, – от отвращения Олега передернуло.

– Почему это соленую?

– Там после проливных дождей вода долго не спадала. А снабжение пресной водой в лагерях налажено плохо. Вот они отстаивают морскую воду и пьют. Я, как назло, забыл бутылки с пресной водой захватить. Спешил очень.

– Ты чего, с ума сошел, пить воду не из бутылок? Ты что, хочешь опять какую-нибудь амебу подхватить? Забыл, как мучился тогда в Бангладеш? – Арина уставилась на мужа с негодованием.

– Да ты не кипятись, я же виски захватил. Это-то, слава богу, не забыл.

– Теперь все ясно. Весь день виски, да еще вечером приложился. Вот и результат. На лице…

– Это же лучше, чем амеба. Не переживай. Зато я тебя сейчас рассмешу. Знаешь, кто меня по лагерям возил? Угадай?

– Как я могу угадать? Что, знакомый какой-то?

– Еще какой знакомый! Можно сказать, вождь всех времен и народов.

– Какой такой вождь?

– Сам Владимир Ильич Ленин! Вот кто.

– Олег, не ерничай! При чем здесь Ленин?

– Очень даже при том. Ну хорошо, не Владимир Ильич, но Ленин. Я не шучу. Меня сопровождал один бангладешец из администрации. Он был мэром на том острове, что под воду ушел – Нью-Мур. А теперь работает в администрации городка неподалеку от лагерей. Так вот, его зовут Ленин. Это его имя.

– Надо же! Удивительно. Хотя подожди… Сколько ему лет?

– Молодец, смотришь в точку. Лет пятьдесят.

– А… тогда понятно, – протянула Арина. – Родился как раз после образования Бангладеш, во времена Муджибура Рахмана. Тогда здесь Россией восхищались.

– Господи, как с тобой трудно. Ничем тебя не удивишь, – притворно вздохнул Олег. – Ну а ты как? Какие новости?

Арина рассказала Олегу то, что узнала от Сухова.

Складывалась довольно четкая картина. Работая в комиссии в Женеве, Лейла Кирани получала сведения о тех районах Бангладеш, которые в ближайшее время могли уйти под воду. Она сообщала данные кому-то в Москву, а может, в какой-то другой город России. Этот человек должен быть связан с морскими перевозками или, по крайней мере, иметь выход на капитанов кораблей, совершающих перевозки в Южной и Юго-Восточной Азии. Получив из Москвы подтверждение о возможности использования того или иного судна, Лейла отправлялась в Бангладеш. Здесь у нее, безусловно, тоже имелся один или даже несколько помощников. Они заранее объезжали деревни, из которых собирались эвакуировать людей, проводили предварительные переговоры, собирали деньги и передавали сведения Кирани о количестве людей, которых им удалось уговорить переехать в другую страну. После этого Лейла Кирани отправлялась в Читтагонг. Для поездок туда у нее имелись законные основания: она посещала госпиталь, куда привозили людей, пострадавших во время наводнений или затопления территорий. Комиссия оказывала помощь пострадавшим. В Читтагонге она сообщала своим бангладешским соучастникам, на какой корабль и когда должны быть доставлены беженцы. Возможно, сама и контролировала операции. Но, скорее всего, дело уже настолько хорошо отлажено, что в этом не было необходимости. Видимо, Гилмор, бывая в Бангладеш, узнал о системе нелегального вывоза людей. Заподозрил Кирани. Возможно, в последний свой приезд в Дакку он получил подтверждения своим подозрениям. Не удержался и сказал об этом Лейле, когда они встретились в отеле. Или же Лейла сама догадалась о его подозрениях. Могли же ее подручные сообщить ей о визите Гилмора в лагеря беженцев? Наверняка о его поездках стало известно. Не каждый день международные чиновники из Женевы посещают такие места.

– Ну а дальше все ясно, – подвела итог Арина. – Кирани решила, что более подходящего места, чем Дакка, для того, чтобы разделаться с Питером, просто трудно отыскать.

Арина замолчала, а потом добавила:

– Теперь Батлеру трудно будет отмахнуться от всей этой ситуации. И Боннару придется заняться этим делом.

Олег несколько скептически покачал головой.

– Тебя что-то не устраивает в моих выводах? Что-то вызывает сомнение?

– Не в этом дело. – Олег посмотрел на жену. – Думаю, ты все правильно вычислила. Другой вопрос – нужно ли Батлеру в этом разбираться? И тем более Боннару. Не уверен… Слишком все зыбко, никаких явных улик у тебя нет и не предвидится. Все на уровне разговоров, рассказов, каких-то записей в книжке… – Олег с сомнением покачал головой. – Но главное, мне совершенно непонятно, при чем здесь вывоз беженцев и история с фальшивыми претензиями? Ты выяснила в Кхулне, что компания «Инжиниринг энд Проспектинг» ничего не построила, а претензия имеется. Ведь так?

– Да, – подтвердила Арина.

– Ну вот. И Боннар говорит не о незаконных перевозках людей, а о незаконных переводах денег. Как ты все это увяжешь?

– А может, переводят деньги, которые они получают за вывоз людей? – в голосе Арины не было уверенности.

– Очень логично! Получать деньги в Бангладеш, потом переводить их в Женеву, а оттуда уже на офшорные счета.

Взглянув на жену и увидев ее расстроенное лицо, Олег поспешил исправить ситуацию.

– Главное, ты разобралась с беженцами, а остальным пусть полиция занимается. Ты моя умница-разумница. – Он поднес к губам ее руку и поцеловал.

– Хорошо бы хоть эту историю довести до конца. – Арина в ответ ласково погладила мужа по склоненной к ее руке макушке. – Но даже если все это ничем не кончится, я не жалею, что мы снова оказались в Бангладеш. Столько всего увидели и пережили!