Когда я захожу в квартиру, то обнаруживаю Джанет и Лили лежащими на ковре. Между ними стоит бутылка «Кристалл». Это любимая марка Лили, очевидно, подарок от одного из богатых воздыхателей. Повсюду разбросаны журналы, некоторые страницы из которых вырваны, а иные разодраны на клочки.
— Что здесь творится? — строго спрашиваю я. — Митинг против тирании глянцевых журналов и стандартов «90-60-90»? Свершилось чудо, и вы обе решили плюнуть на диету?
— Ой, прекрати это, Анна! — Лили отмахивается от меня, как от назойливой мухи. Она встряхивает головой, и ее серебристые волосы с вкраплениями золотистого и охрового (Лили сделала колорирование) рассыпаются по плечам и спине. — Мы просматриваем с Джанет результаты последних ее съемок. Я хочу показать ей, в какой момент она стала толстеть и в каких местах.
— Она совсем не толстеет, — протестую я.
— Толстею, — говорит Джанет довольно мрачно. — Меня вообще перестали приглашать на съемки.
— Ее зовут только на съемку для каталогов одежды, — брезгливо поясняет Лили.
— Какая разница, где сниматься? — недоумеваю я. — Лишь бы деньги платили.
— Все не так просто. Если модель засветилась в подобном издании, с ее карьерой покончено. Ни один уважающий себя фотограф не станет с ней работать. У мира моды свои правила, — жестко говорит Лили. — Или ты думаешь, что Версаче или Дольче пригласят к себе Джанет после того, как она снимется для какого-нибудь завалящего каталога? — Она смотрит на Джанет. — После каталога тебе крышка, подруга.
— Я отказалась, — нервно говорит Джанет.
— Конечно, отказалась. — Лили смеется. — Ты же не дура.
— Все это полная чушь! — вырывается у меня. — Джанет, ни Дольче, ни Версаче тебя все равно никогда не звали на съемки. И это неправда, что после каталога никуда не возьмут. Я видела в одном каталоге Хелену Кристенсен.
— Спорю, это вранье! — Лили вскакивает.
— Нет, не вранье.
— И что это был за каталог?
— Точно не помню. — На лице Лили появляется насмешка. — Ах да, в «БХС»! Именно там я ее и видела. — Вот это уже блеф.
— Что ж, если даже это и так, Хелена давно ушла из модельного бизнеса. — Лили пожимает плечами как можно равнодушнее, хотя глаза ее пылают гневом. Хелена Кристенсен в месяц получает на порядок больше, чем Лили, вот моя соседка и бесится.
— Может, Анна права? — вставляет Джанет задумчиво.
— Неужели? — Глаза Лили угрожающе прищуриваются. — Значит, она права? Еще бы, она же так хорошо разбирается в модельном бизнесе! Куда лучше нас с тобой! — Лили обвиняющее тычет пальцем в мое платье. — И ты примешь совет от женщины, которая носит подобное уродство?
А ведь это мой лучший наряд!
— Я могу ее приукрасить и приодеть, — возражает Джанет.
— Пустая трата времени. Брось эту затею! — Лили насмешливо смотрит на меня. — Не обижайся, но это правда.
Я чувствую, как от обиды сжимается сердце. Разговор стал меня раздражать.
— Правда это или нет, но ты меня обидела.
— Что? — Лили непонимающе моргает глазами. — Разве на правду обижаются?
— Ты всегда так говоришь после того, как скажешь гадость. И это доставляет тебе удовольствие. — Я чувствую, как начинает пылать мое лицо. — Тебе нравится обижать людей.
— Это действительно так, Лили, — бормочет Джанет.
— Нет, не так.
— Так. Помнишь, что ты сказала мне? «Джанет, тебе уже двадцать восемь, а ты все еще питаешь относительно себя иллюзии. Да тебе придется ишачить по самым дешевым контрактам, если ты хочешь остаться в модельном бизнесе». А потом ты добавила «Ничего личного, не обижайся».
Лили встряхивает гривой.
— Какие вы, оказывается, ранимые! В любом случае, Джанет, ты зря прислушиваешься к мнению Анны. Она даже не листает глянцевых журналов. Это я профессионал в нашем деле, а не она.
— Да, конечно, — неуверенно соглашается Джанет. Она смущенно смотрит на меня, словно извиняясь. — И прости, что я сказала, будто могу тебя приукрасить. Ты и так достаточно хорошенькая.
— Да брось, я не обиделась на тебя, — отвечаю я, потому что от жалкого вида подруги у меня щемит сердце. — Ты же собиралась пойти со мной за покупками, помнишь?
— Точно. — Джанет слегка оживляется. — Знаешь, я действительно смогу сделать из тебя красотку.
— Джанет! — строго говорит Лили. — Я что, должна впустую тратить время?
— Нет-нет, я слушаю тебя.
— Итак, на этом фото у тебя уже есть жирок. Вот здесь, видишь?
— Я пошла спать, — говорю я, но никто больше не обращает на меня внимания, так что я тихо ухожу к себе, стягиваю платье и засыпаю меньше чем через пять минут.
Именно в тот момент, когда я собираюсь выйти из дома, раздается трель моего мобильного.
— Анна, где тебя черти носят?
Я нервно подпрыгиваю на месте. Это Китти.
— Я направляюсь в «Суон лейкс». — Это фирма Суона.
— Даже не думай, — фыркает начальница. — Ты должна каждое утро приходить на работу и отчитываться передо мной. Делай это до того, как отправишься к мистеру Суону. Ты должна отчитаться и получить инструкции.
Ничего себе! Можно подумать, я агент 007, а не Анна Браун.
— Э… ладно, — покорно говорю я. Китти нельзя злить, когда она в таком состоянии. — Сейчас приеду.
— Очень на это надеюсь, — рявкает Китти и отключается. Вот гадость-то! Я сбегаю по лестнице, перебирая в голове варианты маршрутов до работы. Выскочив из подъезда, я озираю проезжую часть в поисках такси, но не нахожу поблизости ни одного. К тому же дорога стоит, пара пустых такси намертво застряла в пробке за пять метров до меня. Метро тоже отпадает. Вчера вечером в районе Ковент-Гарден искали бомбу (после звонка неизвестного), и нужная мне станция метро все еще не работает.
Я чувствую приступ паники. Если я поеду в офис, чтобы поцеловать задницу Китти, я опоздаю к режиссеру. Уже во второй раз!
Выбора все равно нет. Я припускаюсь бегом и через каких-то пятнадцать минут оказываюсь на месте. С красным лицом и сильно вспотевшая я вбегаю в офис. А у моего стола меня уже ждет Клер, на ней красная кожаная юбка и туфли на платформе — очень странное зрелище.
— Это для Эли Рота? — киваю на юбку. — Ну и как? Он заметил?
Она сконфуженно мотает головой.
— Лучше поспеши к Китти. Она встала на тропу войны. Отлично. Лучше некуда! Мне еще разноса сейчас не хватало!
Расправив плечи, стучу в дверь кабинета начальницы.
— Входите, — раздается зло.
Китти сидит за столом, острые когти нетерпеливо постукивают по дереву. Алый костюм от Дольче с черными квадратными пуговицами (разумеется, на каждой логотип), очередные бриллиантовые серьги и толстый золотой браслет на запястье. Похоже, Китти в дурном расположении духа. Чем больше ее одежда напоминает наряды героинь «Династии», тем агрессивнее ее настроение.
— И как тебе в голову могло прийти сразу тащиться к Марку? — с ходу начинает она.
— Но ему не нравится, когда я опаздываю, — осторожно поясняю я.
— Отчитывайся о последней встрече, — требует Китти, игнорируя мою реплику.
— Э… ладно. Совещание было посвящено сценарию. Марк Суон сделал несколько замечаний Триш и обсудил с Гретой ее героиню.
— Что еще? — Китти хмурит брови.
— Это все.
— Ты что-то скрываешь.
— Да нет же!
— Черт, почему же он выбрал тебя? — недовольно спрашивает Китти. — Тебя! Из стольких вариантов он позвал тебя!
— Может, Суон считает, что сотрудник фирмы, не занимающий высокую должность, не станет лезть в его дела? Все, чем мне позволено заниматься на собраниях, — это делать записи, ~ тактично говорю я.
Китти кивает:
— Возможно. Ладно, проехали. Теперь о другом. Я считаю, что ты обленилась. Продолжай читать сценарии, за это тебе и платят. Кроме того, ты будешь помощницей Греты.
— Что?
Видимо, в моих глазах столь явное недоумение, что Китти повторяет довольно злорадно:
— Ты будешь помощницей Греты. Я привлекла ее к этому проекту. Я пообещала ей успех и удобство во время съемок. Мне нужно, чтобы Грета чувствовала себя достойно. Пусть знает, что Китти не бросает слов на ветер. Ты должна обеспечить ей комфорт.
Если бы у меня была хоть одна лишняя минута, я принялась бы спорить, ей-богу! Но уже десять тридцать. Могу себе представить, что скажет Марк Суон, когда я наконец появлюсь.
— Ладно, я согласна, — беспомощно киваю я. — Буду обеспечивать Грете комфорт. — Лучше и быть не может: Грета, одна из самых избалованных актрис, тотчас сорвет на мне все зло, накопившееся у нее на Суона. Эта испорченная стерва устроит мне не жизнь, а ад.
— Я уже сообщила Грете, что ты будешь выполнять все ее требования.
Конечно, это совсем не моя работа, но я молчу.
— Ладно. — Уже десять тридцать две.
— Надеюсь, жалоб от нее не последует, — ядовито говорит Китти. — Более того, каждый вечер после встречи с Марком ты должна приходить сюда и отчитываться. Не забывай, где ты работаешь.
— Разумеется, — талдычу я. — Все понятно. Спасибо, Китти.
Черт, с чего это я взялась ее благодарить? За что? За лишние обязанности? За то, что меня сделали прислугой избалованной дивы? А ведь я, кажется, рецензент, идущий на повышение!
— Ладно, иди. — Рука Китти делает легкий жест в направлении двери.
Я буквально пулей вылетаю за дверь, затем вниз по лестнице и, оказавшись на улице, выхватываю мобильный и начинаю звонить Мишель.
— «Суон лейкс». Говорит Мишель.
— О, Мишель, привет, это Анна.
— А, та, что от продюсерского отдела? — В ее голосе отчего-то слышится торжество. — Марк сказал, что сегодня ты можешь уже не приходить.
— Я все равно уже в пути.
— Тем, кого Марк не ждет, вход в здание воспрещен, — строго напоминает Мишель. — Просто учти это, и, может, на следующую встречу он позволит тебе прийти. А может, и нет.
— У меня есть уважительная причина.
— Так все говорят. — Мишель усмехается. — Ладно, я занята. — Она вешает трубку.
Я рысцой несусь по улице, направляясь к нужному мне зданию. А что мне остается? Даже не знаю, как буду оправдываться перед Суоном, что ему скажу…
Вот наконец и Дин-стрит.
Прямо перед зданием я вижу Суона, Грету и Триш. Девчонка замечает меня издалека и сочувствующе кивает. С ними еще какая-то высокая блондинка с пышными формами и молодой парень с бородкой, похоже, репортер. Вся эта компания как раз усаживается в несколько машин такси. Я спешу им наперерез.
— Марк, — начинаю я, — мне очень жаль, что я опоздала, но… Он чуть подталкивает Триш в спину, призывая усаживаться побыстрее.
— Сегодня ты мне не нужна, — равнодушно говорит Суон, не глядя на меня. — Если ты не можешь уважать график других людей, то мы не сработаемся.
Да что задень сегодня такой! Почему мне приходится снова и снова оправдываться в том, в чем я совсем не виновата? Сначала Китти, теперь Марк.
— Но у меня уважительная причина…
— Меня не интересуют отговорки. Я занятой человек и уважаю свой коллектив, но и в ответ жду такого же уважения.
Он обходит такси и открывает дверцу. Я в панике хватаю его за локоть.
— Да ты меня совсем не слушаешь!
— И не собирался, разве ты не поняла? Счастливо оставаться.
— Ах вот как? — Я отпускаю локоть Суона. — Отлично! Ты абсолютно прав. Зачем терять драгоценные десять секунд, в течение которых Анна будет лепетать свои извинения? Давай-давай, продолжай в том же духе. Однажды ты очнешься таким же бесчувственным чурбаном, как все остальные! Виновата ли я в своем опоздании или нет, — разве нашего гения могут волновать подобные мелочи?
Я резко отворачиваюсь и иду прочь. Сердце стучит, словно я пробежала две — нет, три! — стометровки. Впрочем, надо признать, я пробежала гораздо больше.
Вот и все. Вот и финал прекрасного приключения по имени Марк Суон! Пусть теперь звонит Китти и говорит, что отказывается от моих услуг. Она будет на седьмом небе от счастья, надеясь, что сможет занять мое место. Скорее всего меня сразу уволят как ненужный груз.
— Анна.
Я оборачиваюсь и едва не падаю, потому что оказываюсь нос к носу с Суоном.
— Слушай, прости за то, что я наговорила, — бормочу я, пытаясь сдержать слезы, но они все равно катятся по щекам. — У меня было… паршивое утро. Не прогоняй меня, иначе Китти меня вообще уволит, и я останусь без средств к существованию. Знаешь, сколько стоит аренда комнаты? А еда? — Что я несу?!
Его лицо смягчается.
— Расскажи, в чем дело.
— Я собиралась ехать сюда, когда меня вызвала Китти. Мне пришлось отправляться в офис для отчета. Сам знаешь, подземка не работала, кругом пробки. Я бежала всю дорогу, думала, рухну с сердечным приступом. А потом неслась из офиса сюда… если бы меня не задержала Китти, я приехала бы заранее, клянусь!
Суон берет меня за руку и тащит к такси.
— Садись. — Он распахивает дверцу. — И прости меня за черствость. Я должен был тебя выслушать.
Я вытаскиваю из сумки выцветший платок и сморкаюсь. Выходит не слишком грациозно и очень шумно.
— Залезай. Мы едем в производственный отдел, чтобы сделать кое-какие прикидки. Обсудим декорации и планы.
Я сажусь в машину. Грете и Триш, которые уже сидят на заднем сиденье, приходится потесниться. Грете это явно не нравится.
Суон садится впереди и оборачивается ко мне.
— Нам нужно поговорить. Позднее, — добавляет он.
Грета с неприязнью смотрит на меня, отмечая мои заплаканные глаза.
— Прекрати устраивать сцены, — шепотом говорит она. — Не отвлекай маэстро своими всхлипываниями.
Нас доставляют в производственный отдел, огромное офисное здание на Оксфорд-стрит.
— Поднимайтесь наверх, — говорит Суон. — Я немного задержусь.
— Следуй за мной, — царственно кивает мне Грета. — У меня есть несколько распоряжений.
— Вообще-то, — вмешивается Суон, — я должен поговорить с Анной, так что тебе придется подняться одной.
— Как скажешь, Марк, — послушно соглашается Грета, с обожанием глядя на режиссера. Следующий взгляд, полный неприязни, адресован мне. Похоже, по характеру она — точная копия Китти. Ох, и натерплюсь я от этого клона!
— Поверь, — начинает Суон, как только моих коллег поглощает лифт, — мне очень неловко за свое поведение. Я вел себя непозволительно грубо.
— Ничего страшного. — Мне непривычно слышать извинения от столь известного человека.
— Знаешь, Анна, вчера мы с тобой так хорошо поговорили. — Суон запускает пальцы в волосы, как будто волнуется. — Даже не знаю, почему я так разозлился, когда понял, что ты снова опаздываешь. И что на меня нашло? Я был просто в бешенстве. Это так странно. Обычно я не принимаю такие вещи близко к сердцу.
— Все в порядке, правда.
— Просто знай: к тебе я отношусь иначе, чем к ним. — Жест в сторону лифта. — Я теряюсь в догадках почему. Ты совсем другая. Живая, настоящая. В тебе нет ничего притворного. Я так растерялся, когда ты накричала на меня! А когда понял, что ты плачешь, растерялся еще больше.
— Моя начальница настаивает на ежедневных утренних инструктажах, а также на вечерних отчетах.
— Это нелепо. Я поговорю с ней, не беспокойся.
— Спасибо. — Я благодарно улыбаюсь.
— Так ты меня прощаешь?
Киваю. Разве после стольких извинений еще можно злиться?
— Обещаю больше не вести себя так, словно ты мне чем-то обязана. И не удивляйся, если увидишь меня ругающимся с актерами — этих ребят надо держать в узде. — И он мне подмигивает.
О Боже мой, как же он хорош! К нему так и влечет!
— Я думаю, мне пора присоединиться к остальным, — как-то пискляво говорю я.
— Хорошо. А я пока сделаю пару звонков. Скажи всем, что я скоро буду.
— Есть, сэр, — смеюсь я.
Поднявшись, застаю Грету вальяжно развалившейся в кресле. Она указывает на соседнее.
— Присядь, дорогуша. Китти мне много о тебе рассказывала.
О, могу себе представить! Я стискиваю зубы. Китти наверняка не понравится, если Суон позвонит ей и скажет, что я не буду приходить по утрам для отчета. Мне нужно быть осторожнее в словах и поступках, когда Грета рядом. Без сомнения, она будет докладывать Китти о моем поведении.
— Если я могу чем-то быть тебе полезной, — сладко говорю я, — ты только скажи. Китти поручила мне заботиться о твоем комфорте.
Глаза Греты победно сверкают.
— Да, дорогуша. У тебя есть ручка?
Я выуживаю блокнот и ручку из сумки, заранее предвидя длинный список.
— Я тебя слушаю.
— Во-первых, мне требуется нормальный кофе. То пойло, которое обычно раздают актерам, невозможно даже нюхать, не то что пить. Значит, тебе придется найти поблизости хорошую кофейню, где подают капуччино. И учти, я не пью из бумажных стаканчиков. Мне нужен только фарфор!
— Угу, — киваю я.
— Кроме того, нужно каждый день убираться в моей гримерке. И пусть всюду стоят свежие цветы, даже на съемочной площадке! А еще тебе придется съездить в один магазинчик и заказать для меня маску из морских водорослей. Каждый день пусть готовят новую. Я должна достойно выглядеть.
Я яростно пишу всю эту чушь в блокнот.
— Можешь пока начать с кофе, — милостиво отпускает меня Грета. — Остальное запишешь потом.
— Хорошо, — соглашаюсь я.
Я поднимаюсь как раз в тот момент, когда в дверном проеме возникает Марк Суон. Он недоуменно поднимает бровь.
— Я быстро, — виновато говорю я. — Грете нужен кофе. Меня приставили к ней помощницей. Моя начальница распорядилась.
— А не пойти ли ей…
Я умоляюще смотрю на Суона.
— Да, угу. — Он умолкает. — Только скорее. Мы уже и так задержались.
— Спасибо, Анна, — произносит Грета громко.
— Все верно, без кофе никуда. — Суон неожиданно подмигивает мне. — Кто любит ту дрянь, что здесь разливают? Делайте заказы и все остальные!
Он проходит по студии, собирая заказы. Я послушно записываю их в блокнот.
— А какой кофе пьешь ты? — спрашивает Марк неожиданно.
— Я? О, я не буду. Боюсь, больше пяти чашек я просто не унесу. К тому же я не привередлива. Выпью тот, что подают здесь. Конечно, иногда я люблю побаловать себя ореховым кофе, но… — Я замечаю красноречивый взгляд Греты и соображаю, что заболталась. — Я быстро.
— Ты принесешь кофе Грете, — говорит Суон. — Ведь она же должна помогать тебе, не так ли? — обращается он к актрисе.
Та медленно кивает, не понимая, что за ловушка ее ждет.
— А кто же принесет кофе Анне? Думаю, лучше меня с этим никто не справится, — радостно возвещает Марк. — В общем, пусть Анна заботится о Грете, а я позабочусь об остальных.
Грета приоткрывает рот от изумления.
— Что? Но ведь это нелепо!
— Я пригласил Анну, чтобы она училась азам работы продюсера, — весело поясняет Суон, правда, теперь в его голосе звучат неприятные нотки. — Если ее не будет рядом со мной, она ничему не научится. Конечно, пока я буду бегать за кофе, работа будет стоять, но ведь главное — удовлетворить тебя, Грета, и драгоценную Китти. Кто я такой, чтобы вставать между вами?
Грета нервно кусает губы.
— Я… не хотела, чтобы… не нужно задерживать… — Она с трудом берет себя в руки. — Я обойдусь без кофе.
— Значит, ты больше не настаиваешь на том, чтобы Анна тебя обслуживала? — настойчиво спрашивает Суон.
— Нет.
— Вот и славно! — Он хлопает в ладоши. Грета опускает глаза и из-под ресниц шлет мне взгляд, полный ненависти. — Думаю, Китти не станет возражать, если узнает, что ты сама отказалась от помощи?
— Не станет, — скрипучим голосом отвечает Грета.
— Прекрасно!
Суон с такой легкостью выиграл эту битву, что у меня по спине начинают бегать мурашки. Вот это мужчина! Боюсь только, что в лице Греты я приобрела кровного врага.
— Знаешь что, Анна, — предлагает Суон, которому тоже, очевидно, пришла в голову эта мысль. — Если ты считаешь нужным позаботиться о Грете, можешь оставить нас и выполнить ее поручения. Но завтра мы ждем тебя здесь.
Я с благодарностью смотрю на Марка. Он указал мне легкий путь к отступлению. Ведь так я смогу немного задобрить Грету.
— Я выполню твои поручения, — киваю я актрисе. — Главное, чтобы тебе было комфортно. До завтра.
Грета, успевшая немного оправиться, кивает, не глядя на меня. Я выхожу на улицу, вспоминая лицо Суона в тот момент, когда я ему улыбнулась. На нем была написана нежность.
Конечно, это мне просто показалось.
Эта неделя выдалась просто безумной. Я лихорадочно ношусь на встречи с Марком Суоном, где он разыгрывает роль деспота и тирана (к счастью, меня это касается меньше, чем остальных). Я прихожу на съемки и совещания очень рано, делаю пометки в блокноте, слушаю все, что говорят Суон и его помощники. Прямо на моих глазах рождается фильм! Суон сделал мне личный пропуск на площадку, так что молчаливый охранник, который поначалу постоянно меня не узнавал, теперь здоровается со мной, словно я важная персона. Я постоянно нахожусь рядом с режиссером — и когда он орет что-то в рупор, и когда ездит на специальном подъемнике, и когда в пух и прах разносит кого-то из команды.
Я наблюдаю процесс съемок изнутри, понимаете? И все больше убеждаюсь, что Марк Суон гениален. Иногда я смотрю на только что отснятую сцену, и она кажется мне великолепной, а наш режиссер подвергает ее критике, заставляет переснять — и вот на экране уже настоящий шедевр!
Я бегаю за Суоном, словно послушная собачонка. Я киваю, я отвечаю на его вопросы (а он постоянно спрашивает у меня что-нибудь вроде «как ты считаешь, зачем я это сделал?»). Если я отвечаю верно, он хвалит меня или просто хмыкает, и мне все время кажется, что сейчас он сунет руку в карман, вытащит пару собачьих галет и бросит мне — за послушание.
Но знаете, что я вам могу сказать насчет съемок? Это невероятно нудный процесс, поверьте!
Мне до того скучно на съемочной площадке, что, боюсь, это написано у меня на лице. Возможно, это просто не мой род занятий. Ведь есть же на свете люди, которые обожают все, что связано со съемками. Уверена, Джон мечтает побывать на съемке какого-нибудь психологического занудства. А есть и такие увлеченные, кто покупает подарочные издания трилогии «Властелин колец» с фотографиями со съемочной площадки. А между прочим, подобные книжки стоят бешеных денег!
Я же стою рядом с Суоном, и единственное, чем в такие моменты наслаждаюсь — так это его близостью, но никак не работой над фильмом. Еще полгода назад я и мечтать не могла, что мне представится такая возможность — работать под крылом талантливого режиссера! Я сидела за своим унылым столом, в унылом офисе, читала унылые сценарии и получала не менее унылую зарплату. При этом я мечтала, что однажды получу шанс прославиться и разбогатеть на киноиндустрии…
— Анна!
Я резко вскидываю голову, прекращая рисовать кружочки в блокноте. Сейчас утро четверга, вся бригада находится в предместьях Лондона, в районе Уимблдона, где собирается снять несколько сцен к «Мамаше невесты». Небо затянуто серыми тучами, воздух насыщен отвратительной сыростью.
— Ты что, зеваешь? — Суон подозрительно приглядывается ко мне.
— Кхм, кхм. — Пытаюсь сделать вид, что просто закашлялась. — Что ты! Как можно! Просто слегка простыла. Сам понимаешь, такая погода…
Я очень стараюсь выглядеть так же бодро, как и остальные. Бог мой, большинство из них даже и без кофеина бодры и подвижны, словно шизофреники по весне. Они предлагают различные планы и способы подсветки, сетуют на сырость и обсуждают завтрашнюю погоду (сцена с выгулом собаки должна сниматься в солнечный день).
Я же держусь только благодаря присутствию Суона. Если он застукает меня за зевотой или невниманием, то может пожалеть, что пригласил на съемки. Поэтому я таращу глаза то в альбом, то на осветителей, то на операторов, делая крайне заинтересованный вид.
— Значит, простыла? — переспрашивает Суон, которого я ничуть не обманула.
Черт, кажется, я влипла!
— Я… немного задумалась, — начинаю оправдываться я. — Эта сцена с выгулом пса… чего-то в ней не хватает. Думаю, лучший план получится с моста, но надо его как-то обосновать. Что, если собака почует утку и рванется к пруду? Она могла бы прыгнуть в воду и обдать Элси брызгами, загубив тем самым ее прекрасное платье.
— Забавно придумано, — говорит Триш, подходя ближе. — Мне нравится.
— В общем, Элси стоит вся мокрая, с выражением гнева на лице. В этот момент пес возвращается и начинает ее облизывать.
— Да-да, великолепно! — Триш хохочет.
— И размазывает языком всю косметику, — завершаю я, вспомнив об Уинстоне, нахально облизавшем меня у Ванны. — Короче, Элси остается только вернуться в дом викария.
— А жена викария начинает весело смеяться, чем доводит Элси до белого каления! Анна, это здорово! — Триш качает головой. — Ты меня обскакала! Я бы такого не придумала!
Я благодарно улыбаюсь ей и осторожно перевожу взгляд на Марка.
— А как все это связано со сценой, где репетируют церемонию? — жестко спрашивает он.
— Что? — Я чувствую, как пересыхает у меня во рту.
— Со сценой выгула пса мы давно закончили. Уже час назад! Осветители не смогли добиться нужного освещения и оставили сцену до более благоприятной погоды, — сухо поясняет Суон. — Сейчас разбирается другой эпизод, помнишь?
Разумеется, нет.
— Конечно, помню! Погода не подходит для съемок Элси с собакой. Да-да…
— Перерыв пять минут! — кричит Суон в рупор. — Анна, думаю, нам надо поговорить.
Все, теперь-то я точно влипла!
Главное, не показать ему, что я напугана. Режиссеры хуже акул, они чувствуют страх за версту! Я цепляю на лицо расслабленную улыбку. Суон берет меня под руку и отводит в сторонку, где нас не услышат.
— Анна, — начинает он.
— Да? В чем дело? — беззаботно спрашиваю я. — Съемки отлично движутся. Думаю, фильм будет закончен раньше срока.
— Чем ты занимаешься, Анна?
Какой странный вопрос. Думаю, на него можно дать сотни разных ответов.
— То есть?
— Как ты считаешь, ты достигла какого-то успеха?
— Хотелось бы верить, что я достигла потрясающего успеха, — предлагаю я вариант. — Тебе так не кажется? И я ни разу не опоздала!
— Вот это верно.
— Я исписала уже пять блокнотов, я следила за твоими действиями, отчитывалась в «Ред крест». По-моему, все довольны, разве не так? — Черт, кажется, так могла бы ответить Шарон. Она никогда ничего не делает, но все мужчины в офисе (кроме Джона) ею довольны.
— Да, довольны действительно все. Кроме одного человека.
— Думаю, Грета так поглощена съемками, что ей не до меня. Кстати, я достала ей необходимую косметику и договорилась, чтобы ей доставляли ее любимый кофе прямо на съемочную площадку. — Я улыбаюсь. — И она готова целовать вам ноги, маэстро'
— Грешно смеяться над людьми за глаза, — усмехается Суон.
— Я и не смеялась. Я только улыбнулась.
— Однако я говорил не о Грете. Речь шла о тебе. На съемках ты выглядишь так же, как я на официальных сборах, где обсуждаются бюджет и обязательства сторон. Тебе скучно, и это бросается в глаза даже тогда, когда ты не зеваешь.
Я молчу целую минуту.
— А чего ты ждал? Приходится торчать целыми днями на промозглом ветру, зачастую под дождем., , это ужасно. И как тебе удается не падать духом?
— Анна, ведь в этом и состоит процесс съемок. Необходимо идти на жертвы, если хочешь добиться идеального результата.
— Но какие ко мне претензии? Ведь я внимательна и сосредоточенна — большую часть времени. Если хочешь, я притворюсь, что мне не скучно, но это будет враньем. Я же не нарочно скучаю. И я очень благодарна тебе за…
— Да перестань оправдываться. — Суон качает головой. — Я совсем не злюсь.
— Нет? Точно?
— Абсолютно!
Я вздыхаю с облегчением.
— Приходи сегодня ко мне. Вечером. Мы должны кое-что обговорить.
Мотаю головой:
— Не могу. Как только заканчиваются съемки, я должна отправляться в офис на отчет.
Китти очень не хочется, чтобы я хоть одну лишнюю минуту проводила с Марком Суоном. Она в курсе всего и тщательно следит за моими действиями. Едва заканчиваются съемки, переезды с места на место, правки текста и прочее, я должна спускаться в метро, чтобы через несколько минут уже отчитываться перед Китти. В общем-то это совсем не сложно. Я бы даже сказала, что в этом есть некоторый плюс, потому что я не имею возможности общаться с Суоном в неформальной обстановке и постепенно сходить с ума. Я и без того постоянно думаю о нем, о его широкой груди, о темных бровях и внимательных глазах.
Черт, вот и опять я уставилась на него, открыв рот!
Кстати, у Марка не оказалось девушки. Он сам сказал мне об этом как-то утром за чашкой кофе.
Мы как раз собирались приступить к съемкам, когда я заметила пристальный взгляд одной худосочной блондинки, уставленный на Суона. Ее звали Сьюзан, и она ненадолго присоединилась к нашей команде. Ее основной обязанностью была работа с документами, ведение архива съемок. Должна заметить, эта Сьюзан постоянно говорила с придыханием, когда обращалась к Суону.
— О, мистер Суон, это такая честь, о!
— Мистер Суон, вы так талантливы, о!
После каждой такой фразы она томно прикрывала глаза (должна сказать, это неплохо ей удавалось), а затем бросала короткий кокетливый взгляд на Марка из-под ресниц. Кстати, у этой истощенной девицы был силикон в груди, и она очень этой грудью гордилась — иначе зачем бы ей постоянно носить декольтированную одежду и всячески привлекать к себе внимание.
И еще у нее были длинные волосы до задницы, ноги она открывала по самое «не хочу», к тому же носила туфли на шпильках, словно это самая удобная обувь для выхода на природу! И поверьте, все это делалось исключительно ради Суона.
Так вот, в тот раз она снова уставилась на него, даже губу закусила и задышала часто-часто, словно перед припадком. Это выглядело настолько глупо, что я закатила глаза от отвращения. Марк заметил мою мимику.
— У тебя что-то странное с лицом, — прошептал он, пытаясь сдержать смех, и покосился на блондинку. — Кто-нибудь будет кофе?
Это был явный предлог, чтобы избежать столь пристального внимания девицы. Кстати, с того памятного момента, как Марк предложил сходить мне за кофе, пока я занимаюсь делами Греты, он завел привычку постоянно приносить кофе всей съемочной бригаде.
Так вот, возвращается Суон к столу с подносом, где дымятся несколько чашек, а блондинка с силиконовой грудью тут как тут. Она тоже уходила ненадолго, в уборную — очевидно, чтобы нанести на лицо еще немного боевой раскраски.
Теперь она снова пялится на режиссера, зазывно покачивая грудью (насколько можно покачивать силиконом). Суон хватает меня под руку и увлекает подальше от ее навязчивого внимания.
— Прости, что закатила глаза, когда заметила ее взгляд, — смеюсь я.
— Да брось, я совсем ее не защищаю. Все эти девицы с ума посходили, и все из-за Мисти.
— Мисти?
Так я узнала про бывшую девушку Суона.
— Это имя моей подруги.
Помню, как я застыла на месте, потому что сердце сжалось в болезненный комок. Конечно, я отдавала себе отчет, что у Марка Суона должна быть девушка и что она какая-нибудь необыкновенная (хотя бы уже своим именем Мисти). Но после заявления Суона я почувствовала самую настоящую боль. Наверняка эта Мисти — американка, очередной клон Бритни Спирс, капитан команды поддержки, модель и все такое прочее. У нее небось отбеленные лазером идеальные зубы, платиновые волосы и бронзовый оттенок кожи. В школе ее выбрали королевой выпускного бала, и она этому даже не удивилась, потому что была признанной красавицей. Скорее всего она воспитана до мозга костей, ну, знаете, из тех, что не матерятся, даже наступив на гвоздь, никогда не пьют, опасаясь выглядеть глупо, и у которых всегда аккуратно выщипаны брови.
Куда мне с такой тягаться!
— Эта Мисти, она модель? — бесцеремонно спрашиваю я.
— Актриса.
— Только и всего? — Я ожидаю продолжения.
— Она — капитан команды поддержки «Лос-Анджелес лейкерс», — как-то виновато пожимает плечами Суон.
Я так и знала.
— Какая разница? — вдруг говорит Суон раздраженно. — Мы расстались месяц назад, и с тех пор юные девы не дают мне прохода. — Он вздыхает, будто это и в самом деле ему досаждает.
— А почему ты расстался с Мисти?
— Она была скучной до зубовного скрежета.
Вот так поворот! Это какой же надо быть красоткой, чтобы Марк Суон не счел тебя скучной?
— Мне очень неловко, что ты становишься свидетельницей этого… нездорового ажиотажа. — Суон делает неопределенный жест в ту сторону, где осталась блондинка.
— Да перестань! — Нездоровый ажиотаж, значит? А по-моему, вполне здоровый. Красивая девица пытается флиртовать с богатым, знаменитым и очень привлекательным мужчиной. Если бы у меня были ее данные, я бы вела себя так же.
Жаль, что мне так не повезло, как ей.
— Но ты мог бы дать ей шанс, — предлагаю я. — Этой блондинке, я имею в виду. Она хороша собой.
Марк с ужасом смотрит на меня.
— Она? Хороша собой?
Я пожимаю плечами и опускаю взгляд в кружку с ореховым кофе, которую прихватила с собой. Уж если тощая блондинка ему не по нраву, то как же выглядела Мисти? При том, что и она получила отставку.
Делаю глоток кофе. Обалденно! Забавно, но ореховый кофе купил сам Марк Суон на следующий день после того, как я сболтнула о своих пристрастиях. Сам режиссер этот кофе ни разу не пил, и остается только удивляться, с чего это он так расстарался ради меня. Не думаю, чтобы худосочным блондинкам Суон предпочитал пузатых дылд с непонятным цветом неухоженных волос.
Обидно, что я никак не могу выкинуть его из головы. Это на меня не похоже: увлечься мужчиной, который совершенно недоступен. У меня же есть Чарлз, я должна думать о нем.
Итак, в тот день я вернулась в офис и тотчас выложила Шарон все, что узнала о Суоне и его подружке. Может, хоть Шарон повезет. Во всяком случае, у нее на порядок больше шансов, чем у меня.
— Ты не должна переживать насчет дурацких отчетов для «Ред крест». — Голос Марка возвращает меня к действительности. — Если не возражаешь, я позабочусь об этом.
— Ты не понимаешь! — умоляюще восклицаю я. Мне про — сто не хочется ехать к Суону домой. Там я буду беззащитнее, слабее перед его сокрушительным обаянием. Даже находясь в толпе людей, я чувствую дрожь в коленях, когда он смотрит на меня. Почему он приглашает меня к себе домой? И зачем? Все можно обсудить и на площадке. Что, если я уставлюсь на него и выдам себя? — Китти придет в бешенство. Ты не в первый раз защищаешь меня. Это ведь ты уговорил Китти не заставлять меня являться в офис по утрам. Она с трудом это пережила! Ей невыносима мысль, что я общаюсь с тобой, а она сидит в офисе! — Я резко умолкаю, прикусив язык.
— Не бойся, я знаю, с кем имею дело. Таких, как Китти, в кинобизнесе миллионы. — Суон усмехается. — Доверься мне!
Он вытаскивает мобильный и быстро набирает номер.
— Алло, я хотел бы поговорить с Китти Симпсон… Марк Суон беспокоит… ах, это ты, дорогуша! — Его голос становится слащавым. — Спасибо, Китти, спасибо. Как твои дела? — Он слушает несколько секунд, потом продолжает тем же тоном — Кстати, я звоню насчет Анны. Она постоянно рассказывает о тебе. О твоей карьере и предприимчивости, о том, как ты получила «Оскара», о твоей работе над «Мамашей невесты». — Знаешь, я под впечатлением.
Я чувствую, как на мое лицо наползает гаденькая ухмылка. Сколько сахара в голосе Марка! Китти, должно быть, так и жмурится от его комплиментов, словно тощая старая кошка под первыми солнечными лучами весны.
— О! Анна мне все уши прожужжала про твой талант и познания в маркетинге. Ты действительно хорошо разбираешься в производстве иностранных фильмов? Что ты говоришь! Это великолепно! Ты не могла бы составить для меня памятку? Ведь ты же получила «Оскара», твои советы бесценны. Знаешь, мои люди не стоят ни гроша в этом деле… о, спасибо, Китти… да, ты не могла бы одолжить мне Анну на этот вечер? Один из моих работников заболел, а мне нужны лишние руки… да так, черновая работа . — Суон торжествующе показывает мне большой палец — Премного благодарен! Ты прелесть! И жду твоих записей, дорогуша. — Он отключается и говорит мне: — Думаю, теперь она тебя не четвертует.
— Да, спасибо — Я смущенно опускаю глаза, потому что в течение всего разговора я думала о том, как сексуально движутся его губы возле телефонной трубки, и теперь покраснела от смущения.
Как легко Суону манипулировать людьми! Каких-то три минуты, и Китти готова ради него на все. Такой самоуверенный человек! Интересно, бывали ли в жизни Суона моменты, когда он смущался, как я?
Сомнительно.
— Ты можешь быть свободна, — говорит он.
— Не поняла…
Суон делает жест рукой, показывая, что отпускает меня.
— Можешь идти на все четыре стороны. От тебя нет сейчас никакого толку. — Заметив, как вытянулось мое лицо, он смягчается. — А ко мне подходи где-нибудь в половине пятого Я обедаю с Рейчел Уэлч, так что вряд ли освобожусь раньше четырех.
— Хорошо.
Рейчел Уэлч просто великолепна!
Я мучительно напрягаю память, пытаясь вспомнить, есть ли у нее муж.
Пусть у нее окажется муж! Пусть у нее окажется любимый, обожаемый муж! Слишком уж хорошая пара вышла бы из Рэйчел с Марком Суоном.
— Где я живу, ты знаешь.
— Знаю. — Я жалко киваю. Боже, должно быть, я похожа сейчас на побитую собаку. — Знаю, сэр! — молодцевато поправляюсь я, хотя горло сдавил спазм, стоило представить, как Марк обнимает Рейчел за талию.
Я торопливо поправляю волосы, пытаясь скрыть смущение. Нужно сказать что-то такое, что расставит все по своим местам.
— Я… я и сама не смогла бы освободиться до четырех. У меня встреча с моим парнем.
— А, тот миллионер! — смеется Суон.
— Именно. — Я вздергиваю подбородок. — Миллионер. — После этого я отворачиваюсь и шагаю по траве прочь, через всю съемочную площадку. По дороге я набираю номер Чарлза: — Привет, как твои дела?
— Мои? Как обычно. Я пытался писать. У меня рождается продолжение к моему роману. — Я слышу по его тону, что он улыбается — Я рад, что ты позвонила. Думал, мы не увидимся до самой субботней вечеринки.
— Я собираюсь пообедать. У тебя нет желания присоединиться? Я угощаю, — быстро добавляю я. Не могу же я вечно есть за его счет. — Можешь сам выбрать место, — говорю, понимая, что иду на риск. Остается надеяться, что у меня хватит денег и что Чарлз не предложит пойти в ресторан, где одни закуски стоят по двадцать фунтов за порцию.
— За твой счет? Дорогая, я никогда на это не пойду, — возражает Чарлз. — Я никогда не ходил в ресторан с женщиной, которая платит.
— Я настаиваю.
— Нет, плачу я! — твердо говорит он. — И я счастлив, что ты предложила вместе пообедать. Я снова закажу стол в «Савое», хорошо? Это недалеко от тебя.
Я с сомнением оглядываю свой наряд, джинсы, водолазку и линялую ветровку.
— Тогда мне нужно заскочить домой, чтобы переодеться.
— Хорошо. Я заеду за тобой в час, договорились?
О, он так предупредителен и великодушен! Уж не знаю почему, но на глаза наворачиваются слезы. Мне становится так обидно, что я некрасива и бедна. Я выгляжу хуже, чем официанты в «Савое»! Если бы у меня было много денег, я хотя бы могла позволить себе быть великодушной, как Чарлз.
— Мне это подходит, до встречи, — растроганно говорю я.
Я беру такси, чтобы скорее оказаться дома и снять влажную одежду. Сообщаю водителю свой адрес, и огромная желто-черная машина доставляет меня домой. Я могу позволить себе такси, ведь за обед заплатит Чарлз.
Дома я быстро принимаю душ и высушиваю волосы, натягиваю синее платье с неизменными бусами из искусственного жемчуга. Если бы Джанет меня видела, она бы завопила от ужаса и отвращения, но у меня просто нет выбора.
Выйдя в прихожу, я смотрю на себя в зеркало. Да, унылое зрелище! Я стыдливо снимаю бусы, сообразив, что в «Савое» любая подделка будет казаться вульгарной. Неплохо бы нанести макияж, раз у меня такой невзрачный вид, но Джанет нет дома, а сама я умею разве что тональный крем наложить да ресницы подкрасить. Вздохнув, я слегка оттеняю скулы румянами и остаюсь почти довольна результатом. Понимаю, что все равно буду выглядеть убого рядом с Чарлзом. Что уж тут говорить о Суоне, к которому предстоит отправиться позже.
Закрутив волосы в узел, хватаю сумку и выхожу на улицу.
В «Савое» мне все никак не удается расслабиться. Здесь до того пахнет деньгами, что я остро ощущаю свою чужеродность. За столами ведутся вежливые беседы, из кухни доносятся упоительные запахи, ни один человек из обслуги не позволяет себе лишнего разглядывания посетителей. Последнее, правда, немного умиротворяет.
Кстати, именно здесь я делаю интересное наблюдение: богатые люди в дорогих ресторанах даже не разговаривают, а тихо бормочат. Представьте себе шестерых мужчин за одним столом, ведущих негромкую беседу. А теперь представьте себе шестерых мужчин в какой-нибудь недорогой пиццерии. Разумеется, они будут гомонить, весело смеяться и подмигивать официантке, раз уж их шестеро, а женщин среди них нет.
Мы садимся за свой столик.
— Я взял на себя смелость заранее заказать шампанское. Надеюсь, ты не против?
Я замечаю ведерко с бутылкой и два узорчатых бокала на тяжелых ножках.
— Совсем нет. — Я принимаю протянутый бокал и делаю огромный глоток. Опомнившись (я же в «Савое»), делаю второй, крохотный, и отставляю шампанское в сторону.
— Не смущайся, пей, как тебе нравится, — смеется Чарлз. — Ты выглядишь вымотанной.
Боже! А я-то думала, что удачно привела себя в порядок.
— Утро выдалось непростое.
— Правда? — В голосе Чарлза сочувствие. — На тебе что, воду возили?
— Ну, воду не возили, конечно, просто… — Я умолкаю, осознав, что побаиваюсь разговора с Суоном. Вдруг он скажет мне, что я не подхожу ему для работы? — Давай лучше поговорим о тебе, — предлагаю я, улыбаясь.
Весь обед мы мило беседуем о всякой чепухе, а перед уходом я, извинившись, выхожу в туалет. Здесь я тщательно изучаю себя в зеркале. Неужели у меня действительно вымотанный вид? А мне-то казалось, я неплохо выгляжу.
Бедная глупая Анна! На что ты надеешься? Ты же знаешь, что не можешь выглядеть неплохо. В лучшем случае незаметно, да и это спорно.
За мной ухаживает приятный, богатый, обходительный мужчина, который приглашает меня на свидания и водит в дорогие рестораны — разве этого мало? Зачем ждать комплиментов о своей внешности? Ведь это глупо и бессмысленно. Еще несколько недель назад я и не мечтала о такой удаче, как встреча с Чарлзом, а теперь получаю больше внимания и заботы, чем за всю жизнь. Более того, я работаю в одной команде с известным режиссером, получаю неплохое жалованье и ожидаю повышения. Чего мне не хватает?
Или женщина, получив что-то, начинает хотеть большего?
Три месяца назад я дрожала перед Китти Симпсон, считая ее безусловным авторитетом. Теперь она для меня всего лишь стареющая начальница, пытающаяся удержаться на плаву. Я на многое взглянула другими глазами, увидела перспективу, но почему-то недовольна, как и прежде.
Я выхожу в вестибюль, чтобы взять плащ.
Какая-то толстая женщина, облаченная в накидку от Шанель, окидывает мое платье презрительным взглядом, но мне наплевать. Чарлз терпеливо ждет меня у входа. У него в руках коробочка с великолепными пирожными. Судя по всему, он купил их, пока я была в туалете.
Я делаю глубокий вдох и улыбаюсь ему. Я не должна позволять себе бесплодные мечты. К черту Суона. У меня есть добрый, заботливый Чарлз Доусон. И он мне нравится, серьезно.
Я беру его под руку и чмокаю в щеку.
Марк Суон живет в самом центре Ноттинг-Хилл, в старинном доме в стиле королевы Анны. Дом окружен таким уютным садом, что садик Ванны не идет с ним ни в какое сравнение.
Я была здесь всего однажды, во время очередного обсуждения сценария. Тогда мы с Триш, Гретой и Суоном позавтракали в местном ресторанчике и к дому режиссера шли пешком. Помню, как оборачивались ему вслед женщины.
Марк Суон всегда привлекает к себе внимание. Поначалу я думала, что люди тянутся к нему, потому что он известен и популярен, и только во время этой пешей прогулки поняла, как ошибалась. Женщины, смотревшие Марку вслед, едва ли знали, на кого смотрят. Он мало появляется на публике, и почти никто не знает его в лицо. При этом он даже не слишком следит за собой. Волосы зачастую всклокочены, руки в карманах, брови сведены. Однако женщины все равно чувствуют в нем ту особую мужскую силу, которая заставляет их закусывать нижнюю губу или смотреть ему вслед из-под ресниц.
Довольно забавно наблюдать за бесполезными попытками окружающих девиц зацепить Суона. Сама я ни за что не стала бы закусывать губу или покачивать ножкой, сидя на стуле, потому что не умею этого. Порой мне начинает казаться, что Марк прекрасно видит все эти женские авансы в свою сторону, просто предпочитает не замечать их. В последнее время я начала больше следить за собой: ем только диетические хлебцы, пью минералку и совсем не употребляю сладкого, к тому же каждое утро совершаю пробежку. Правда, результатов что-то не видно. Соблюдать диету оказалось не так тяжело, как мне казалось. Трудновато было первые три дня, а потом меня так захватила работа, что я порой вообще забывала о еде. Суон постоянно подкидывает мне новую пищу для ума. То расспрашивает меня о процессе съемок и моих записях. То обсуждает со мной фильмы прошлых лет, просит анализировать поступки героев и подачу материала. Иногда он подтрунивает надо мной, задавая вопросы о фильмах, которых я не видела (из тех, что так любит Джон), и смеется, когда я краснею от смущения.
Он очень нравится мне, но это еще не все. Я хочу быть такой, как Марк Суон. С некоторых пор Эли Рот не кажется мне достойным примером для подражания. А Марк Суон… поймите, я вовсе не жажду стать гениальным режиссером, как он, у меня другие приоритеты. Но внушать окружающим людям такое безусловное уважение и трепет — вот чему бы я хотела научиться. Мне нужно, чтобы со мной считались, чтобы видели во мне личность, и личность сильную. А пока все, что я могу, — это совершать утренние пробежки, ловить каждое слово моего вдохновителя и делать заинтересованный вид. Через пару месяцев я смогу получить заветное повышение, а остальное… Там будет видно.
Расправив плечи, я прохожу через железные ворота. Сейчас я чувствую себя куда увереннее, чем утром. Во-первых, мне не холодно и не сыро, как на съемочной площадке. Во-вторых (хотя скорее именно это надо было поставить первым), я выпила целительную дозу шампанского. В-третьих, я получила не менее целительную дозу внимания от Чарлза, что подняло мой авторитет в моих же собственных глазах.
Я должна быть уверенной в себе и смелой, иначе я никогда не добьюсь ни одной поставленной цели. Я не должна трястись при виде потрясающего Марка Суона. И пусть он красив и огромен, для меня важнее моя карьера!
Вот так-то!
Я иду по дорожке, выложенной из красных кирпичиков, мимо грядок с лавандой и тюльпанами и звоню в дверь.
— Иду! — раздается чудовищный рев изнутри. Боже, неужели Суон думает, что его гулкий голос кто-то мог бы не услышать, если бы он вопил чуть потише?
Я иронично усмехаюсь, приготовившись…
Нет, к этому я не была готова! Суон открывает дверь — на нем только черные штаны для карате. У него голый торс!! Голая грудь!! И голый живот!!!
То есть не то чтобы голый, просто не одетый. На самом деле вся грудь Суона густо поросла волосами, под которыми видны перекатывающиеся мускулы, на руках вздуваются огромные бицепсы (где он их прятал раньше?); живот тоже немного волосат. Господи, как же я люблю волосатых мужчин! Вернее, раньше я этого не понимала, а теперь мне становится абсолютно ясно, отчего Шон Коннери всегда казался мне сексуальным.
Я делаю шаг назад, уставившись на дорожку волос на животе Суона. Дорожку, спускающуюся прямо к… черт! Черт-черт-черт!
У меня пересыхает во рту.
Перестань на него пялиться, нелепая дура!!
— О, прости, пожалуйста, — деловито говорит Марк Суон, вроде бы не замечая моего состояния. — Я занимался. Входи, входи. Располагайся, а я пока переоденусь.
Лучше не надо!
— Да, конечно. — Я стараюсь смотреть куда-то за спину Марка. — Сделать пока кофе? — Проклятие, да я говорю фальцетом!
Я торопливо разуваюсь, прохожу на кухню — благо, это рядом.
Суон появляется спустя две минуты. Теперь на нем майка и свободные шорты.
— Прости, что не открыл сразу, — чуть виновато говорит он. — Я увлекаюсь восточными методиками, а с ними время бежит незаметно. Отлично снимает стресс. Я не напугал тебя? В мои привычки не входит пугать невинных девушек.
— Напугал? Вовсе нет. Забудь об этом, — говорю я, старательно занимаясь кофе. В воздухе висит сладкий запах ванили. — А что это за методики? Ты уже научился разбивать доски ребром ладони? — Я смеюсь, стараясь скрыть смущение.
— Это пройденный этап. Я перешел на кирпичи.
— Ты разбиваешь кирпичи руками? — Я оборачиваюсь, не веря своим ушам.
— Думаешь, это так сложно? Для этого нужна не сила, а посыл энергии. И не надо так на меня смотреть. У тебя потрясенный вид.
— Вовсе не потрясенный! — возражаю я и отворачиваюсь. Так и представляю себе Суона — с обнаженным торсом — рядом с грудой битого кирпича. Боже, как соблазнительно это выглядит!
До чего же мне было хорошо до тех пор, пока я не увидела его голую грудь! А теперь? Все мое душевное равновесие куда-то улетучилось.
— На, выпей кофе и перейдем к делу, — говорю я чопорно.
— К делу, говоришь? — Глаза Суона неподвижно смотрят на меня. — Ты выглядишь такой… деловой, Анна.
Я хмыкаю.
— Это плохо?
— Да нет. Если не считать того, что мне захотелось побежать и поменять шорты на офисные брюки, а вместо майки надеть рубашку. Чтобы не теряться на твоем официальном фоне, Анна.
— Я выгляжу так чопорно? — беспомощно спрашиваю я.
— Ну, если ты расколешь свой дурацкий пучок и сексуально взмахнешь волосами, как это делают секретарши да и прочие женщины в офисах… или зароешься в волосы пальцами…
Понятно, он меня поддевает.
— Кажется, мы отвлеклись от темы, — хмуро говорю я. — По-моему, ты хотел о чем-то со мной поговорить.
— О, прости, если я тебя задел. Я так понимаю, что флиртовать с тобой разрешено лишь твоему ухажеру?
— Да, ты все верно понимаешь. Брось эту игривую манеру! — Я фыркаю. Затем, опомнившись, прикрываю рот рукой.
Разве я могу фыркать на Марка Суона? Человека, который оказал мне огромную услугу, взяв на съемки. Но уж конечно, мне не нужно, чтобы он со мной флиртовал. Я не могу позволить себе увлечься еще больше, тогда как он всего лишь играет.
Суон поднимает вверх руки:
— Ладно, сдаюсь. Давай поговорим о твоей роли в съемках фильма.
Я заранее трепещу. — Да?
— Твое сердце не лежит к съемочному процессу. Но почему?
Я хочу возразить, делаю жест рукой и проливаю кофе на стол.
— О, прости! — Вскочив, хватаю тряпку и вытираю пятно.
— Ерунда. Но ответь на мой вопрос.
— Боюсь, я не совсем тебя понимаю, — озадаченно тяну я. — Ты уже спрашивал меня об этом утром. Но разве я невнимательна? Разве я что-то упускаю? Мне кажется, я послушная ученица.
— Все это верно.
— Я слежу за тем, как ты отбираешь удачные планы, как говоришь с актерами, слушаю твои замечания.
— Все так. — Суон кивает.
— Что я делала не так? Хочешь, покажу тебе свои записи? Суон улыбается — так лениво, что хочется почесать ему загривок, как коту.
— Ты совершенно права. Я знаю, что ты неглупа и быстро обучаешься. Однако ты внимательно ловишь каждое мое слово только потому, что не желаешь быть вышвырнутой со съемочной площадки.
— Конечно. Ведь съемки — это великолепно!
— Да. Но уж точно не для тебя. — Суон смотрит на меня настойчиво, словно ожидая, что я подхвачу его мысль. Однако я просто тупо гляжу на него. — Ты оживаешь только тогда, когда речь идет о сценарии.
Истинная правда. Я обожаю совещания, посвященные разбору реплик и сцен. Мне нравится видеть, как сценарий день ото дня обретает все более совершенную форму, как оттачиваются фразы и шлифуются образы. Неудивительно, что я оживляюсь на этих совещаниях.
— Да, больше всего мне нравится работа над текстом, — признаю я.
— А почему?
— Я обожаю работу над интригой фильма. Уверена, что главное в фильме — сценарий. Я… не знаю, как объяснить.
— Значит, тебе нравится прорабатывать тонкости сценария, но не интересует его воплощение в жизнь?
— Черт побери! — неожиданно взрываюсь я. У меня больше нет сил притворяться. — Съемки — самое скучное в работе над фильмом. Я не понимаю, как можно день за днем торчать на площадке и обсуждать типы освещения или задние планы. Это занудство! Благодаря тебе усвоила многие тонкости, но это не значит, что я влюбилась в процесс!
— А репетиции?
— Мне не нравится. Стоять под дождем и слушать, как кучка актеров, зарабатывающих тысячи в час, повторяет одно и тоже по двадцать раз! И эти дурацкие вопросы насчет мотивации. «Марк, какая у меня мотивация, когда я делаю то-то?» — Я подражаю интонации Греты.
Суон мягко смеется.
— А что бы ты ответила на такой вопрос?
— Я бы сказала, что ее мотивация — куча бабок, которые она в результате огребет. — Я осекаюсь. — Прости за грубость.
Суон снова смеется, уже громче.
— Значит, актерское мастерство тебе тоже не нравится.
— Я считаю, что актеры — это люди, чьи таланты зачастую сильно переоценены… хотя, конечно, некоторые из них — очень милые люди… — Я вздыхаю. — Черт!
— Понятно. — Лицо Суона становится серьезным. — Значит, мы выяснили, что единственное занятие, которое тебе по душе — корректировка сценария.
— Ну, в общем, да. Но ведь это самое важное, разве не так? — умоляюще спрашиваю я.
— Утром ты вешала мне на уши лапшу, что увлечена процессом… Нет-нет, не отрицай! А на самом деле вообще не следила за ходом работы. Однако ты предложила отличную вставку для сцены с выгулом собаки. Причем с ходу.
Я пытаюсь найти подходящее извинение, но не могу.
— И что? — грустно спрашиваю Суона.
— Ты всех обскакала, как высказалась Триш. — Суон неторопливо отхлебывает кофе. — А тот диалог, который ты набросала во время первой встречи! Там еще была такая забавная игра слов…
— Э… спасибо. — Я краснею.
— Я тогда еще спросил, не хочешь ли ты писать сценарии.
— Помню. Я была польщена.
— Так ты думала над этим? — Он фиксирует неподвижный взгляд прямо на моем лице, так что нет никакой возможности отвести глаза.
— Я… даже не знаю. Ведь я всего лишь рецензент. — Пожимаю плечами.
— А тебя никогда не посещала мысль, что ты можешь писать лучше, чем все те, чьи сценарии проходят через твои руки?
— Вот дерьмо! Конечно! Я постоянно об этом… — Я осекаюсь. Не стоило говорить слово «дерьмо». Воспитанные девицы, которые становятся капитанами команды поддержки, вряд ли употребляют подобные словечки.
— Выслушай меня внимательно, — говорит Суон, не замечая моего смущения. — Я не хочу сказать, что из тебя выйдет плохой продюсер. Ты способная и освоишь эту профессию. В конце концов, ты же отобрала нужный сценарий для определенной актрисы, встретилась с режиссером. Это уже немало. Но все эти детали продюссирования — маркетинг, выбор места съемок, отчетность, подбор команды — не для тебя, здесь твои способности тебе не помогут, если к этому не лежит сердце. Тебе понравилось бы рассчитывать бюджет, учитывая одновременно множество деталей, которые скрыты от постороннего взгляда? — Вместо ответа я уныло качаю головой. — Значит, ты должна заниматься тем, что у тебя выходит лучше и дается легче, я прав?
Я ловлю себя на том, что восхищенно внимаю каждому его слову. Однако самое забавное, что впервые, глядя на Суона, я не думаю о том, насколько он сексуален. Просто никто до него не разговаривал со мной о таких вещах. Он воспринимает меня всерьез, как равную, пытается пробудить во мне скрытые таланты. Суон не предлагает мне лизать ему задницу, обещая за это сделать из меня звезду, не требует от меня беспрекословного повиновения. Он не утверждает, что при желании я могу достать луну с неба. Марк Суон просто дает мне совет, ожидая, что я сама приму верное решение. Словно on… уважает меня.
Не думаю, что когда-либо мне делали лучший комплимент.
— Наверное, ты прав, и мне стоит подумать о работе сценариста. И знаешь… — Я чувствую, что румянец буквально заливает мне лицо, но все же упрямо говорю: — Спасибо тебе за эти слова. Ты очень великодушен.
— Глупости! — отмахивается Суон. — Я просто советую, не больше того. Советовать может каждый, это не требует особой широты души.
— Неправда, и мы оба это знаем. Ты действительно великодушен. В тебе нет снобизма, который свойственен звездам. И ты прислушиваешься к другим людям, воспринимаешь их всерьез. Помнишь, как ты согласился взять сценарий, даже понимая, что он написан в чуждом тебе жанре?
— Чтение заняло полчаса, это не так уж и много.
— Другой бы и пяти минут пожалел, и ты это знаешь. Но и это еще не все. Ты дал мне возможность побывать на съемках, просто потому что видел, как мне это нужно. Ты принял такое живое участие в моей судьбе, что рисковал вызвать на себя гаев моего начальства.
Суон усмехается:
— Твоему начальству больше нечего делать, как только гневаться на звезду такой величины. Я знал, что ничем не рискую.
— А помнишь, как я опоздала? Ты простил меня даже во второй раз. А сейчас ты говоришь со мной, словно я не просто офисная собачонка. Ты веришь в меня.
— Я верю в твой талант. — Лицо Суона серьезно. — В нашу первую встречу я разглядел в тебе то, чего не видел уже очень давно.
Я смотрю ему в глаза, опасаясь задать вопрос.
— Страсть, вот что, — говорит он. — Страсть к любимому делу. Ты любишь хорошие сценарии и ради того, чтобы их задействовать, готова на многое. Ты нашла меня не ради карьеры и не ради своей Китти. Ты сделала это ради Триш и ее сценария, хотя и не отдавала себе в этом отчета. В тебе есть энтузиазм, который может двигать горы. Большинство людей двигают горы только ради денег. А ты не такая.
— О… — почти шепотом произношу я. — Не знаю, как тебя благодарить. Ты столько для меня делаешь. Если бы ты не появился в моей жизни, я могла бы еще много лет ждать шанса, который, возможно, так бы и не представился.
— Дело вовсе не во мне. Все дело в том, что сценарий Триш был первым понравившимся тебе. И не надо благодарить меня за доброту. Ведь это не я нашел тебя. Это ты нашла меня, Анна.
Наступает тишина. Я смотрю Марку Суону в глаза, не в силах оторвать взгляда. С невероятным трудом опускаю голову, хотя мне так хочется смотреть и дальше, до бесконечности.
— Что ты делаешь сегодня вечером? Снова идешь на свидание?
— Сегодня — нет, — отвечаю я, напрягшись. Надеюсь, он не подтрунивает надо мной?
— Тогда, может, сходим в бар, выпьем по стаканчику? — Суон выставляет руки ладонями вперед. — Никакого флирта, обещаю. И ты имеешь полную свободу дать мне от ворот поворот. Клянусь, я не затаю зла и не отошлю тебя обратно к твоей кровожадной Китти. У меня к тебе еще один разговор, но под пиво он пойдет лучше, чем под кофе.
— А… я… — Сейчас всего шесть, отказываться нет никаких причин. — Ну, ладно. — Господи, неужели я согласилась?
Мы выходим наружу, минуем железные ворота, идем вдоль изгороди и сразу сворачиваем за угол. Маленький бар с невзрачной вывеской «Королева Аделаида» находится в двух шагах от дома Суона. Видно, что это довольно старое заведение, давно подлежащее реконструкции. Здесь нет неоновых реклам кока-колы и разных сортов пива. Стены обиты бордовой тканью, в зале царит полумрак, под потолком висят клубы дыма. Столы и скамьи вокруг них сделаны из старого добротного дерева, они уже изрядно поистерлись на углах, а резные железные ножки потемнели от времени. В общем, место это совсем не так аристократично, как его название.
Бармен, протирающий кружки, поднимает голову и кивает Суону:
— Здорово, Марк. Я гляжу, ты с подружкой?
— Это — прекрасная Анна, — говорит Суон. Я с подозрением смотрю на него, ожидая увидеть насмешку на лице, но он выглядит вполне серьезным. — Плесни мне, как обычно, Майки.
Бармен наливает в стакан двойную порцию виски и вопросительно смотрит на меня.
— Позволь угадать, — говорит Суон. — Сидра?
— Сидра?! Ха! — Я начинаю хохотать. — Впрочем, можно и сидра.
— Рисково живешь, — подмечает Суон, протягивая бармену деньги.
— Вообще-то не хотелось бы надраться, — смеюсь я. — А то разойдусь и начну говорить то, чего не следует.
Суон подмигивает мне, затем говорит бармену:
— Разве она не чудесна?
Почему-то мне хочется нести чушь — иначе я зажмусь и буду только смущенно кивать.
— Да, я его ручной теленок, — признаюсь я бармену. — Меня берут на съемочные площадки и в бары, когда скучно.
— Она и правда довольно необычна, — кивает бармен с одобрительной улыбкой. — Хотя и не в твоем, Марк, вкусе.
Суон качает головой, словно не одобряя последнее замечание.
— А какие в его вкусе? С осиной талией и крепкими ягодицами?
— Вот-вот, именно. Таких обычно с ним и видишь.
Я впервые вижу, чтобы Суон смущался, и это кажется мне забавным.
— Давай сядем вон там, — предлагает он, явно желая сменить тему, и указывает на столик в самом углу, возле довольно пыльной ширмы.
— А может, устроимся снаружи? — Унылая морось, которая донимала меня весь день, закончилась, и сквозь облака даже проглянуло солнце.
— Здесь нас никто не побеспокоит.
— А что, нам так необходимо уединение?
— Иногда прохожие меня узнают, — неохотно поясняет Суон. — Особенно студенты с факультета режиссуры и некоторые актеры. А здесь их полно.
— Мог бы переехать в более спокойный район, — предлагаю я. — Ладно, давай сядем в углу и будем пылиться. А то, не дай Бог, фанаты разорвут тебя на клочки.
Мы проходим к дальнему столу и оказываемся в еще большем мраке. Суон незамедлительно отпивает виски и тотчас расслабляется. Похоже, что посторонние действительно досаждают ему.
— Надеюсь, ты не считаешь, что я поселился здесь ради престижа? — задает он вопрос.
Я ничего не отвечаю, отхлебывая сидр.
— Не смущайся, говори, что думаешь, я не обижусь.
— Все, что думаю? Все-все?
— Угу. — Глаза Суона странно блестят в полумраке.
— Мне это кажется подозрительным. Похожим на ловушку, — говорю, прищурившись. — Ты просто хочешь, чтобы я сболтнула что-то лишнее, чтобы затем позвонить Эли Роту и без особых проблем уволить меня.
— Какой коварный план! — восхищается Суон. — Я бы ни за что до такого не додумался. Я-то считал, что могу тебя уволить и просто так, без того, чтобы вытягивать из тебя «лишнее».
— Да?
— Да я и не стал бы звонить Эли. Я бы попросил заняться этим своего агента. — Он ухмыляется.
— Очень смешно. А говоришь, не додумался бы.
— Мы пьем в одном баре. Это вроде как преломить вместе хлеб. Священное действо. Я не выдам тебя, даже если ты напьешься и начнешь буянить.
— Я даже спьяну так себя не веду! — назидательно говорю я. — Ладно, скажу, что думаю: я действительно считаю, что ты купил здесь дом ради престижа. Это просто показуха!
— Неужели?
— Не стесняйся этого. Ты — известный режиссер. Тебе на роду написано хоть в чем-то да показушничать. Режиссеры считают, что только ради них и светит солнце.
— Послушай, Анна, ты просто повторяешь избитые фразы. Так все говорят, когда речь идет о киноиндустрии. А я хочу знать, что думаешь именно ты.
— Но я так и думаю. Не именно о тебе, а обо всех режиссерах. Почему про фильмы всегда говорят: «фильм Камерона» или «фильм Верховена»? С чего это фильмы связывают с именами режиссеров?
— Думаю, это потому, что режиссеры несут основную ответственность как за провал, так и за успех. Режиссер принимает все решения. Это честно.
— А вот и нет! Режиссер — такая же мелкая сошка, как и актеры. Куда бы он делся, если бы ему дали бездарных актеров? Или осветителей? Или операторов? А если бы дали крошечный бюджет, и пришлось бы, например, тропический ливень устраивать в студии, поливая обвешанных лианами актеров из шланга? Думаю, роль режиссера в создании фильма сильно преувеличена.
Суон вытаращивает глаза:
— Значит, ты считаешь, что режиссер — мелкая сошка?!
— Разумеется, Более того, если ему удастся заставить актера сыграть лучше, чем обычно, то его эго раздувается до ненормальных размеров. Этот режиссер несется покупать роскошный дом и костюм от «Хьюго Босса», чтобы блеснуть на «Оскаре», где он поблагодарит свою маму и Бога за данный ему талант, напрочь забыв о своей команде.
— Если режиссер — мелкая сошка, кто же тогда несет ответственность за фильм? — Суон наклоняется ко мне через стол. — Если режиссеры — напыщенные индюки, актеры — кучка зазнавшихся нахалов, чья мотивация огромные гонорары, тогда кто же важен?
— Автор. — Я торжественно улыбаюсь.
— Но автор — человек, который живет в своем мире и поклоняется одному ему важным идеалам.
— Конечно, ведь публика обходит его вниманием. Но именно автор придумал интригу, создал из ничего героев и наделил их личностными качествами.
— Сценарий — это еще не все. Фильм — нечто гораздо большее, чем просто текст.
— Однако без этого текста режиссера не подняли бы из любимого кресла, а актрису не вытащили бы от косметолога. Все начинается со сценария. А фильм — это всего лишь сценарий, показанный в картинках.
— Значит, тогда я ответственен за картинки, — хмурится Суон.
— Да сделать картинки может любой, — азартно объясняю я. — Оглянись на свои фильмы. Разве ты снял бы их, если бы к ним сначала не написали гениальных сценариев? А актеры? Почему считается, что только определенный актер может воплотить роль в жизнь? Возможно, это удалось бы каждому пятому с улицы, да только они не лезут в киноиндустрию.
— Именно об этом я и говорю! — запальчиво восклицает Суон. — Возможно, сценаристом тоже может быть каждый… хотя бы десятый, однако он почему-то сидит, проверяет чужие сценарии и бегает по поручениям спесивой начальницы. — Суон удовлетворенно откидывается на спинку стула. — Ты можешь писать сценарии, Анна, я уверен.
— У тебя такой тон, словно ты заранее гордишься, что открыл новую звезду. Как какой-нибудь продюсер из Лос-Анджелеса.
Суон начинает смеяться глубоким, низким смехом, идущим
откуда-то из глубины груди. И это очень сексуально.
— Прекрати веселиться, — мрачно требую я.
— Прости. — Он вытирает глаза, на которых выступили слезы. — Думаю, ты просто не знаешь себе цены. При этом у тебя отсутствует чувство страха. Я все пытаюсь вспомнить, когда я так открыто хохотал. Надо же, как ты меня разнесла! В пух и прах.
— Ты же не бросишься звонить Эли Роту?
— Даже не мечтай!
Суон наклоняется через стол и берет меня за руку. Я гляжу на свою ладонь, не веря глазам: в огромных клешнях Суона она кажется миниатюрной и вполне женственной. Я впервые могу не смущаться своих больших рук.
Рядом с Марком Суоном я не кажусь такой уж крупной. Только теперь на меня обрушивается понимание его непреодолимой привлекательности: женщины реагируют на него, как на огромного сильного защитника, пещерного мужчину, который обеспечит и мамонта, и теплую медвежью шкуру. Мужественность его характера нашла отражение и в его облике — редкое совпадение внутреннего мира с внешностью.
Оглянитесь! Вокруг полно высоких мужчин, но мало кто из них еще и широкоплеч, мускулист, мало кто излучает силу и способность опекать. Такой, как Суон, должен был родиться во времена короля Артура. Он мог бы быть могучим рыцарем, защищающим своего монарха. Или диким викингом, внушающим страх одним своим видом.
Я понимаю, что журнал «Пипл» никогда не опубликовал бы фото Суона в ряду «самых красивых людей планеты». Костюмы идут ему, но не делают его лощеным франтом вроде Эли Рота. Образ красавчика типа Брэда Питта так далек от образа Суона, что хочется расхохотаться. Суон слишком похож на пещерного человека. Уверена, схвати он миниатюрную девицу, взвали себе на плечо и потащи в пещеру, это нисколько не контрастировало бы с его обликом. Даже если бы при этом он был одет в смокинг с бабочкой. Кстати, уверена, что жертва не слишком бы отбивалась… Я отдергиваю руку.
— Кажется, мы нашли, в чем корень твоей проблемы, — говорит Суон, словно не заметив этого.
— Да? А у меня есть проблема?
— Увы. Боюсь, я не смогу сделать из тебя продюсера. Ты очень хочешь сделать карьеру на этом поприще, но только потому, что желаешь успеха сценарию Триш. — При этих его словах у меня по ногам начинают бегать мурашки. — Думаю, я дал тебе неплохой старт. Я видел, что ты любишь кино, но не знал, что на самом деле тебя интересуют не сами фильмы, а только сюжеты.
Я храню тяжелое молчание.
— Думаешь, ты правильно поступала, скрывая на съемках скуку? — Суон неожиданно мне подмигивает. — Ты, верно, забыла, что я часто имею дело с актерами. Тебе не сравниться с ними в актерском мастерстве!
Я вспыхиваю, у меня начинают гореть даже уши. Не знаю, от чего именно — от слов Марка, или от его подмигивания. Утыкаюсь взглядом в бокал с сидром, который уже наполовину пуст. Мне кажется, что если я буду продолжать смотреть на Суона, то начну нервно хихикать и облизывать губы, как флиртующие с ним девицы. А мне бы не хотелось быть похожей на них.
— Я просто делала свое дело.
— Да, но тебе это не слишком удавалось.
— Неужели? А мне казалось, что все было неплохо.
— Надо заниматься любимым делом, а не тем, которое навевает скуку, — просто говорит Суон. — Ты любишь фильмы, но продюсерская работа не для тебя.
— И что прикажешь делать? Купить себе годовой абонемент в кинотеатр? Сидеть рядом с тупыми придурками и жрать попкорн. А такие, как ты, будут, развалившись в кресле, кричать «снято» и получать проценты с моего абонемента, да?
— Ты должна писать сценарии, — настойчиво повторяет Суон. — Ты отлично чувствуешь текст, ты знаешь, как его оживить. Я вижу у тебя талант к этому делу, что тебе мешает попробовать? Ты сама сказала, что фильм начинается со сценария. Так может сказать только пишущий человек. Раньше я просто советовал тебе попробовать свои силы в написании сценариев. Теперь это приказ.
У меня по спине пробегает приятная дрожь. Суон каким-то образом сумел угадать мои тайные мечты. Мечты, которые я уже давно заталкивала в дальний угол сознания, опасаясь, что они захватят меня с головой и помешают строить карьеру. Я привыкла к тому, что мои мечты никогда не сбываются: к примеру, желание иметь симпатичного парня, не обезображенного прыщами, желание получать больше денег. И вдруг у меня появился Чарлз, мне удвоили оклад, но я все еще не могу поверить в то, что мечты сбываются.
— Приказ, говоришь? Суон кивает.
— Я мог бы тебе немного помочь, потому что уверен в успехе. Из тебя выйдет отличный писатель. Может, не сразу, потому что любой алмаз требует огранки, но ты должна начать. — Он делает глоток виски. — И не думай, что я собираюсь помочь тебе по доброте душевной. Я хочу, чтобы ты написала шедевр, и не исключено, возьмусь снять по нему фильм. Я по горло сыт паршивыми сценариями, и если есть возможность подарить миру талантливого автора, я буду горд, что стал первооткрывателем.
Я смотрю в его темные глаза, приоткрыв рот. Разве можно оторвать взгляд от Марка Суона? При этой мысли я улыбаюсь.
— Когда на твоих губах появляется такая улыбка, она озаряет все лицо. Почаще улыбайся.
— Спасибо… за поддержку, — лепечу я, смущаясь.
— Позволь дать тебе еще один совет. Если тебя, конечно, интересует совет «мелкой сошки» вроде меня, — смеется Суон. — Больше никому не говори, что режиссеры и актеры зря получают деньги. Прослышав об этом, ни один режиссер не возьмется снимать фильм по твоему сценарию.
— Обещаю, я буду молчать.
Суон кивает и одобрительно улыбается. Я чувствую такое напряжение, что уже едва соображаю, о чем ведется разговор. В голове крутятся фразы вроде «ты очень сексуален», «у тебя притягательный рот» и тому подобное. Как бы не ляпнуть подобное вслух!
Я снова отпиваю глоток сидра, чтобы хоть как-то отвлечься. Что, если я стану флиртовать с Марком Суоном? Наверняка это будет нелепо. Я буду выглядеть глупее, чем Клер, которая сбивает нога в туфлях на шпильках ради внимания Эли Рота. Эли Рота, который едва ли подозревает о ее существовании.
— Я ничего не обещаю, — говорит Суон. — Возможно, ты напишешь редкую лажу и разочаруешь меня. Однако я хочу думать, что не ошибся в тебе. В этом случае я помогу тебе пробиться наверх.
Я даже не решаюсь спросить, как именно он мне поможет. Адреналин бурлит в моих венах. Только что я вытянула выигрышный билет! Передо мной сидит один из самых влиятельных людей в английской киноиндустрии, у которого множество связей не только в Британии, но и в Штатах. Нет ни одного актера, который не мечтал бы сняться в его фильме, студии всего мира готовы разорвать Суона на кусочки в попытке заключить с ним контракт на фильм.
И этот человек предлагает мне помощь.
— Но только в том случае, если ты окажешься талантливой, запомни это. Я жесток в своих оценках.
— Спасибо. Большое спасибо.
— Да я пока ничего не сделал, разве что указал тебе нужный путь.
— Именно за это и спасибо. Ты… — Мой голос срывается. — Да не смотри ты на меня так! — Суон мягко улыбается. — Мне больше по душе, когда ты язвишь и ругаешься.
— Вот черт, тебя благодаришь, а ты недоволен!
— Так-то лучше. Значительно лучше. — Он вдруг тянется ко мне и осторожно заправляет за ухо выбившуюся прядь волос.
Я дергаюсь от его прикосновения, словно меня ударило током, и с ужасом и стыдом чувствую, как напрягаются под платьем соски. Хочется заелозить на скамье, а еще больше — сбежать.
Неужели я ничем не лучше всех этих дур, что с обожанием смотрят на Суона? Но ведь я ему действительно нравлюсь. Нравлюсь настолько, что он готов мне помогать. Я не должна низводить столь драгоценную дружбу до уровня простого влечения!
— Мне пора идти. — Я стараюсь говорить как можно беззаботнее. — У меня полно работы дома, да и вообще дела. А еще куча сценариев на выходные.
— А разве выходные существуют для работы?
— Не только. У меня есть и другие планы. — Я вспоминаю о вечеринке у Чарлза.
— Бурная светская жизнь?
— Да, вроде того.
— Ты даже сидр не допила.
— Послушай, уже почти семь, — умоляюще говорю я.
— Ладно, кто я такой, чтобы отрывать тебя от чашки какао и стопки занудных сценариев! Увидимся в понедельник.
Мне кажется, я выдыхаю только тогда, когда оказываюсь дома. Кажется, мне удалось справиться с ситуацией. Просто во мне бурлят гормоны, вот и все. Нельзя позволять им брать верх над ситуацией. Марк Суон искренне готов мне помогать, но еще неизвестно, не пропадет ли у него это желание, если я выдам свои истинные эмоции.
Итак, я буду его протеже. Блестяще!
Бросаю взгляд на стопку сценариев, выложенную на постель. К черту! Я делаю себе какао — если так можно назвать диетический напиток, который я теперь пью. Я ведь привыкла употреблять настоящий какао: калорийный «Несквик» с жирными сливками и четырьмя кусочками сахара. Что ж, такова цена здорового образа жизни.
Я снимаю с себя одежду, сбрасываю сценарии на пол и залезаю под одеяло. Засыпаю я с мыслями об открывающихся возможностях, стараясь не думать о мужчине, с которым эти возможности связаны.