Телефон зазвонил. Пока Элизабет левой рукой тянулась за трубкой, правая уже откидывала одеяло, а ноги сами опустились на ковер.
— Вы просили разбудить вас утром, — проговорил служитель заученно-вежливым голосом. — Сейчас…
Пять часов сорок пять минут утра. Она бросила трубку и побежала в ванную, включая по дороге свет. Свет останавливает выработку мелатанина, гормона сна.
Она быстро ополоснула лицо, принимая душ, вытерлась полотенцем отвратительного персикового цвета, натянула брюки для бега. Четыре дня в Тамбридж-Вэллз укрепили ноги. Угроза Ронни сделала свое дело. Что бы ни случилось, она должна быть в форме. Команда следовала установленной системе тренировок, но для Элизабет этого оказалось мало. Когда Карен, Жаннет и Кейт заканчивали работу, Элизабет переодевалась и отправлялась бегать. Каждый вечер она одолевала дополнительно пять миль, потом ужинала с командой и снова шла заниматься на силовых тренажерах. Девушки в команде были в лучшей форме, чем она, — это подогревало Элизабет, возбуждало дух соперничества, присущий ей от природы.
К тому же это был хороший способ избегать Джека Тэйлора.
Элизабет надела спортивный лифчик, пытаясь не обращать внимания на легкое волнение и злость, возникавшие при мысли о Джеке.
Ронни отказался удалить его, и Элизабет должна была принять это как данность. Джек лежал рядом с ней в тренировочной комнате на скамейке для пресса, его мускулы ритмично сокращались, подбородок был крепко сжат. Она ненавидела его. Его совершенное тело. Его физическую форму. Его чертовы успехи в бизнесе.
Элизабет начала обычные упражнения для разогрева, поднимая пятки к ягодицам, чтобы подогнать кровь к подколенным сухожилиям.
— У него лучшее тело, которое мне доводилось видеть, — восхищалась Карен прошлым вечером.
Ронни устроил для всех второй тест, и Джек присоединился к ним. Элизабет пришлось наблюдать, какая мощная у него четырехглавая мышца, как она напрягалась, когда он делал приседания. Мускулы спины связывались в узлы, потом растекались по телу. Элизабет видела, как подруги по команде пожирают его глазами.
— Ничего в нем нет особенного, — пробормотала она.
Те удивленно ахнули.
Элизабет включила тренажер, а Джек стал наблюдать за ней. Она сгибала и разгибала ноги, тем самым открывая и закрывая внутреннюю часть бедер, а Джек смотрел между ними.
— Открыть! — вопил на нее Ронни, как старшина на плацу. — Закрыть! Открыть! Ну давай, Элизабет. Открыть!
Прекрасно…
Элизабет выполняла команды, размахивая руками, краснея от ярости. Ее бросало в пот, она, с трудом пересиливая себя, старалась разводить бедра шире, пытаясь не показать этому надменному идиоту, какое впечатление на нее производят его игры. Настоящая сексуальная война. Если Ронни не выбросит его отсюда, то велика опасность, что Элизабет просто сломается. Вчера ночью она лежала целый час, томясь желанием, не осмеливаясь прикасаться к самой себе, опасаясь, что может быть хуже.
Элизабет выпила глоток воды из бутылки, потерла икры и подколенные сухожилия, потом открыла дверь номера. Отель жужжал, официанты готовили места в ужасной столовой, совали газеты под двери. На улице еще темно, дороги пустынны. Кровь Элизабет уже разогрелась, ей не терпелось побегать. На сорок минут она осталась наедине со своим телом, никто не спорил с ней, не командовал. Ей хотелось бы оказаться там, где снег.
Луиза и Хейди наверняка тренируются где-то в прекрасном месте, а она вынуждена болтаться в средненьком лагере. Она выбежала в фойе и застыла.
Джек Тэйлор стоял в адидасовских тренировочных брюках и олимпийской куртке с американской символикой.
— Что ты, черт побери, здесь делаешь? — сердито спросила Элизабет.
Джек медленно улыбнулся.
— Собираюсь бегать, Шерлок.
— А кто тебе сказал? Ронни? — Она оборвала себя. — Мне в общем-то все равно. Я бегаю сама по себе.
— Ну и хорошо. — Он приподнялся на носках, и это движение напомнило ей о лыжах. — Я знаю, что я тебе небезразличен, дорогая, но…
— Небезразличен? Да не смеши.
— Точно. Ты избегаешь меня с момента моего появления здесь. Я думаю, с твоей стороны не слишком хорошо так относиться к парню, спасшему тебе жизнь.
Элизабет вспыхнула.
— Ты сам тогда меня спровоцировал.
— Я? Спровоцировал тебя? — Джек пожал плечами и его красивый жесткий рот изогнулся в насмешливой улыбке. — Тем, что взял тебя на такую тяжелую пробежку? Я просто думал, что ты справишься, девочка, но, может быть, я ошибался. В общем-то я догадывался, что ты всегда боялась настоящего состязания.
Элизабет окатила его холодным взглядом.
— Ты могучий, Тэйлор. Ты скроен не для скорости, и все мускулы у тебя не приспособлены для бега.
— Так испробуй меня, — сказал Джек.
— О'кей. — Она уже мысленно переигрывала маршрут. — Мы начнем у Стацци, потом поднимемся на Хай-стрит. — Это означало две мили солидной работы на подъем.
— Годится, принцесса. — Джек даже не моргнул.
Она отвернулась от него, повернула направо и устремилась к оранжевой лужице неоновых огней под уличным фонарем. Ноги оторвались от асфальта и понесли.
За спиной Элизабет услышала удивленное хмыканье и тяжелый топот. Это он бросился догонять ее. Ему понадобилось четыре или пять секунд. Когда Джек догнал ее, Элизабет легко увеличила скорость.
— Ну что ж, Тэйлор, — холодно бросила она, — давай посмотрим, на что ты способен.
Через тридцать минут она покрылась потом; подъем наверх по прямой, потом по кривой. Элизабет работала на пределе своих возможностей, но она чувствовала, что и Джек страдает по-настоящему. Он действительно был слишком тяжел для спринта.
— Это называется «мышечная память», — тяжело дыша, сказал Джек, когда они наконец достигли Пэнтилз. В этот час город с домиками из красного кирпича и красивыми улицами в георгианском стиле казался совершенно пустынным и каким-то призрачным. Джек наблюдал, как Элизабет пролетает мимо бесчисленных сувенирных магазинчиков, антикварных лавочек, гордо закинув голову на длинной шее, как плавно двигаются тугие бедра.
— Это ты о чем?
— О твоей форме — как быстро она вернулась к тебе.
Даже если теряешь форму, то начинаешь не с нуля. Через пару дней будешь готова работать на снегу.
— Спасибо, тренер, — резко ответила Элизабет.
Ее раздражало, что этот упрямый ублюдок до сих пор не взмолился и не запросил о пощаде. Посмотрим, готов ли ты для снега сам. Еще полмили по этому подъему вверх!
Через четыре минуты она свернула с главной дороги на трек для мотоциклетных гонок. Доисторическое каменное образование выпирало из толстого слоя земли, окруженное песком. Настоящий гигантский плацдарм в центре Кента. Элизабет обычно прибегала сюда по утрам, но более легким путем. Небо над головой светлело. Розовые и золотые лучи зари пробивались с востока. Она заставила себя дышать ритмичней. Джек Тэйлор, бежавший позади нее, споткнулся о камень и упал. Воздух с шумом вырывался из его легких. Невероятно! Довести Джека до полного изнеможения — вот награда, к которой она стремилась.
Наконец-то этот тип получил сполна!
Не обращая на него внимания, она сильно потянулась и лишь потом повернулась к нему. Он все еще лежал, ухватившись за щиколотку.
— Что случилось?
— Болит. Черт, по-моему, перелом, — пробормотал Джек.
И тут чувство вины пронзило ее. Кто сейчас играет в такие игры? Если Джек сломал щиколотку, она вряд ли заживет до Олимпиады. А он шел на золотую медаль.
Значит, она украла у него возможность победы просто так, из вредности?
Элизабет вздохнула и опустилась на колени возле Джека.
— О, это я виновата. Мне очень жаль. — Она протянула руку и коснулась его ноги, но он сразу отдернул ее.
Глаза Элизабет наполнились слезами. — Ну можно хотя бы пощупать? Я очень осторожно, Джек…
Он кивнул, прикусив губу, и слегка вытянул ногу, чтобы подвинуться. Элизабет села рядом, коснувшись грудью его бедра, и обеими руками потянула.
— Осторожней, — пробормотал Джек.
Элизабет взяла его ногу, словно она была из яичной скорлупы, и стала осторожно исследовать. У нее оказались довольно опытные руки. Пальцы ощупали мускулы, кость, отыскивая опухоль.
— Мне кажется, все в порядке…
И тут Джек рванулся, обнял ее за талию и опрокинул на песок. Он прижался к ней губами, страстно целуя.
— Ублюдок! — завопила Элизабет.
— Грубо играешь, дорогая, ты чуть не убила меня.
С удивлением он заметил, что его рука гораздо толще ее бедра. А Элизабет как будто снова оказалась на горе: она прижималась к нему всем телом, вспоминая, что именно его невероятная сила спасла ей жизнь. Да, в офисе отца таких мужчин, как Джек, не было.
— Я приехал в Англию ради тебя, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Я искал тебя, Элизабет.
— Да неужели? Ну прямо жить без меня не мог? — спросила она, пытаясь вложить весь свой сарказм в этот вопрос. Но ей это не удалось.
Джек ухмыльнулся.
— Конечно, я могу жить без тебя. Но это не очень здорово.
Потом он снова ее поцеловал. Он покрывал легкими, нежными, сладкими поцелуями ее шею, лицо, уши, пока Элизабет не охнула и не прижалась к нему всем телом.
— Ну давай, — сказал Джек, поднимая ее на ноги. — Поедем обратно, иначе я займусь с тобой любовью прямо здесь.
В тот день она тренировалась в каком-то горячечном состоянии. В предвкушении счастья. Ей хотелось что-то доказать Ронни и поразить Джека.
— Прямо не могу поверить, — не слишком искренне восхитился Ронни, когда они стояли в очереди к буфету в ресторане «Альпийский вид». Элизабет положила в тарелку салат, жареную картошку, кусочек тунца. — Ты почти уже готова к старту.
— Должна признаться, не думала, что ты сумеешь подготовиться, — подпустила шпильку Жаннет, которая, как и другие девушки, перестала мечтать, что леди Лиз можно не считать претенденткой на медаль под номером один.
Угроза Ронни дошла до них, и Жаннет надеялась, что Элизабет выпадет. Сейчас же она собиралась заполучить медаль, а может, и самого Джека Тэйлора. Никто, конечно, не мог не заметить взгляды, которые эти двое бросали друг на друга весь день.
— Мышечная память, — сладко улыбнулась Элизабет. — Просто моему телу надо было кое-что напомнить.
— Ты здорово поработала, — улыбнулся Ронни, усевшись за стол. Ему нравилось, когда в команде чувствовалось недовольство друг другом — тогда дух соперничества взвивался на новую высоту. — Я думаю, ты готова и к тренировкам на снегу. Сегодня звонил Ганс Вольф из Лозанны. Он хочет видеть тебя в середине января.
Это означало забыть «Дракон». Да, из-за Нины Рот она нисколько не продвинулась, подумала Элизабет.
Может, пора забыть о своих неудачах?
— Ну что ж, замечательно, — ответила она.
Джек подошел к ней после ужина.
— Давай поедем куда-нибудь покатаемся.
Элизабет удивленно посмотрела на него, но Джек указал на ее комнату.
— Мы можем придумать что-нибудь получше, чем вот это. Разве нет?
Они прошли мимо Жаннет, стоявшей в вестибюле.
— Тренировка начинается завтра в шесть утра, — сообщила она, ревниво заметив, как рука Джека прошлась спереди по спортивной куртке Элизабет.
— Да, очень может быть, что она явится на нее, — ответил Джек.
Элизабет сдержала улыбку, но глаза Жаннет все равно недовольно блеснули.
Арендованный автомобиль стоял у дверей, гладкий, скользкий «мерседес». Элизабет нырнула на пассажирское сиденье, а Джек сел за руль. Ключи лежали в бардачке.
— Ну и куда мы? — спросила Элизабет.
Он улыбнулся.
— Увидишь.
Они выехали из города и направились в сторону Восточного Сассекса, то поднимаясь вверх, то спускаясь вниз по холмам. Джек спокойно вел машину, его не волновали узкие дороги и крутые неожиданные повороты.
Вечер был прохладный, чистый, звезды, как бриллианты, сияли на ясном небе; иногда кролики испуганно выскакивали на дорогу в свете фар. Элизабет даже увидела крыло белой совы на дереве прямо перед собой.
Он припарковался возле дома на краю деревни.
— Мое место уединения. Я останавливаюсь здесь, когда собираюсь на деловые встречи, связанные с лошадьми.
Джек вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу. От его техасской галантности Элизабет слегка занервничала.
«Что-то со мной не так», — подумала она и вдруг отчаянно заволновалась, какое же впечатление на него производит. Ничего подобного у нее никогда не было ни с Жераром де Меснилом, ни с Карлом — вообще ни с кем.
— Входи.
Джек включил свет и впустил ее в дом. Красиво обшитые деревом потолки, витая лестница, уходящая на второй этаж. Элизабет повесила куртку на вешалку и прошла за ним в маленькую гостиную. Аккуратная стопка щепок, уголь и поленья лежали возле камина. Джек взял коробку спичек с каминной полки и стал разжигать огонь. Пламя вспыхнуло мгновенно.
— Ну и плут, — пошутила Элизабет.
Джек повернулся к ней и ухмыльнулся.
— Ну я не такой уж деревенщина. Что будешь пить?
Портвейн, шампанское?
Элизабет переминалась с ноги на ногу, когда он задергивал занавеску. Ей хотелось выпить, чтобы немного взбодриться.
— Ну, может, немного шампанского.
Пока он возился на кухне, Элизабет поднялась наверх. Ванная была покрашена в детский голубой цвет с желтыми нарисованными утятами, одинокая спальня была обставлена в стиле Лауры Эшли: вся в веточках цвета красного вина. Пара гантелей лежала возле большой кровати, покрытой одеялом из гагачьего пуха. Внезапно ее охватило ощущение счастья.
Элизабет спустилась вниз.
— Здесь очень мило, но совсем не похоже на тебя. , — А откуда ты знаешь, какой я? Ты ведь меня совсем не представляешь, — ответил Джек.
Элизабет немного оробела.
— Да я бы хотела узнать.
Джек наклонился и очень нежно поцеловал ее в губы.
Потом протянул ей кружку с щербинкой, до половины наполненную шампанским.
— Бокалов нет. По крайней мере это доказывает, что я вовсе не был уверен, что ты приедешь сюда.
Они пили шампанское, сидя у камина, Элизабет положила голову на изгиб его руки. Он не приставал к ней, и она понемногу успокоилась. Когда он наконец начал ее гладить, Элизабет обрадовалась и сразу ощутила желание. Они стали целоваться, сперва нежно, а потом все более страстно.
— Ну, ты готова? — прошептал Джек.
Элизабет кивнула, хотя все еще была слегка испугана. Он взял ее голову и поцеловал в волосы.
— Милая, я умирал по тебе с первого момента, как увидел. Но я не сделаю ничего против твоей воли.
Она улыбнулась и протянула ему руку.
— У меня на уме кое-что получше. — Он поднял ее на руки так легко, будто она была из ваты, и понес вверх по лестнице.