В середине 1251 года при дворе великого хана в Каракоруме произошли большие перемены. Закончилось междуцарствие вдов-регентш, и великим ханом стал старший сын Толуя, внук Чингисхана Мункэ. Это не замедлило сказаться на русско-татарских отношениях. Положение князя Андрея, считавшего себя великим князем Владимирским, пошатнулось. После смерти его дяди, бывшего великого князя Владимирского Святослава (он умер 3 февраля 1252 года), на великий стол могли претендовать двое: Александр и Андрей. Батый не любил Андрея, считая его заносчивым, скрытным, неприветливым и недобрым. Он видел в нем врага, который никогда не смирится с игом. Другое дело Александр. Бату благоволил к нему за то, что князь отверг все домогательства папской курии, не изменил вере отцов и не хотел ссориться с татарами.

Бату пользовался огромной властью во всей Монгольской империи. Избрание на курултае в Каракоруме великим ханом его двоюродного брата Мункэ, сына Толуя и внука Чингиса, было результатом его умелой политики. Теперь Бату и Мункэ могли развернуть крупномасштабную агрессию против стран Запада. Она затронула бы и Русь, ибо через русские земли должны были пройти на Запад монгольские полчища.

Впрочем, великий хан Мункэ нуждался в войсках и вооружениях прежде всего для того, чтобы вести военные действия в Китае и на Ближнем Востоке. Потому в начале 1252 года он повелел собирать денежную дань — «туску» — во всех улусах империи. Своему родственнику хану Бату он доверил сбор дани в улусе Джучи. Бату же передоверил дело своему сыну Сартаку. А тот обратился за помощью к русским князьям. На его предложение откликнулся только князь Александр Ярославич. Братья же Андрей и Ярослав отказались подчиниться ханам. Это и стало причиной конфликта. «В то же время, — пишет летописец, — здума Андрей князь Ярославич со своими бояры бегати, нежели цесарем служити». Автор Никоновской летописи (XVI век) вкладывает в уста князю Андрею такие гордые слова: «Лутчи ми есть бежати в чюжюю землю, нежели царем служити».

За два года до этого, в 1250 году, князь Андрей вступил в брак с дочерью великого князя Галицко-Волынского Даниила Доброславой. Это был не просто родственный, но политический союз: князь Андрей намеревался вместе с южнорусским властителем ударить на татар. Бату подозревал обоих князей также в сговоре с римским папой, для чего имелись веские основания: Даниил поддерживал тесные связи с папой Иннокентием IV и даже принял от него королевский венец. Подозрения хана пали и на князя Ярослава Ярославича, который променял захваченное им Переяславское княжество на княжество Тверское.

В это же время заволновались и новгородцы. В городе назревал мятеж против князя Александра, которого новгородцы заподозрили в сговоре с татарами. Александру пришлось прибегнуть к помощи своих родичей, и на его зов в Новгород явился князь Борис Василькович Ростовский со своими дружинами. Ему удалось усмирить новгородцев более силою слова, чем силой оружия.

— Новгородцы! — говорил князь Борис Василькович. — Разве мы не дети одной матери, что зовется Русской землей? Разве не Пресвятая Богородица нам Покров и Заступница? Разве не Святая София Премудрость Божия одинаково простирает свои крылья над Новгородом, Полоцком и Киевом? Не отличаюсь я ничем от вас, новгородцы, так как душа моя русская, чистая, вольная бьется, как голубица в груди! Любим мы все свои города святорусские как каждый палец на двух руках! Который-то из них нам люб более? Разве достойно есть котороваться на своих князей, а поганые тогда будут нести Русскую землю розно? Не вечно поганым быть на Руси! Но не настало еще время на подвиг свержения ига татарского, хотя на развалинах городов на Суздальщине уже разгорается другое пламя. Это пламя любви к Отечеству! Разве князь Александр Ярославич не показал вам подвиг служения, побив на Неве и льду Чудского озера шведских и немецких рыцарей, отразил набеги ратей литовских, побарая за Новгород и Русскую землю в Орде как страстотерпец? Разве отец его великий князь Ярослав не принял там мученический венец? Подождите, братья, накопите сил, поострите сердца мужеством, соберите полки и оружие! Тогда настанет час Господина Великого Новгорода и всей земли Святорусской, когда укажет Бог!

Ответом новгородцев на речь князя Бориса Васильковича (ее мы знаем в изложении поздних летописцев) были дружные крики одобрения. «Живи сто лет, славный князь Александр Ярославич, Храбрый, Невский! — ликовали горожане. — Живи сто лет и ты, князь Борис Василькович, верный сподвижник его! Все пойдем за вами и умрем за Святую Софию!» Было это 2 апреля 1252 года.

***

…Рано захотели поднять на татар Русскую землю братья Андрей и Ярослав. Одного мужества мало, коли сил нет. Бату-хан послал на них карательные войска числом до ста тысяч человек во главе с ханом Алексой Неврюем и двумя темниками — Котыем и Алабугой. Вместе с ними выступили на Русь еще 60 тысяч татар — во главе с ханом Хуррумшой (Куремсой). Первые шли на Андрея, вторые — на его тестя Даниила Галицкого.

В это время князь Александр собирался в Орду за ярлыком на великое княжение. Он ничего не знал о том, что татарские войска уже посланы в наказание князей-ослушников. Тайно в обход Владимира шло ордынское войско. 23 июля татары переправились через Клязьму и подошли к Переяславлю-Залесскому. Здесь укрылся князь Андрей. Узнав о беде, он быстро вышел навстречу, и 24 июля, в Борисов день, произошло сражение. Летописец сохранил нам слова князя Андрея, сказанные им перед битвой: «Господи! Что се есть? Доколе нам меж собою бранитися и наводити друг на друга татар?» Но силы были слишком неравными: у Неврюя — 100 тысяч, у Андрея — 35 тысяч. Ярославич потерпел поражение и бежал, малодушно бросив на произвол судьбы тысячи своих подданных. Бежал вначале в Новгород, потом — во Псков, затем — в Колывань, а оттуда — в Швецию. С ним вместе бежали жена Доброслава и бояре. В Швеции их радушно встретил ярл Биргер.

К тому времени отношения между Швецией и Новгородом вновь обострились. Особенно способствовало этому завоевание в 1249 году шведами емитавастов в Финляндии. Однако князь Александр сделал все возможное, чтобы не превратить брата в заклятого врага. Он предложил Андрею вернуться на Русь и выделил ему из состава Владимирского великого княжества Суздальское княжение. Андрей Ярославич согласился, а уже в 1257 году поехал в Орду вместе с братом и здесь примирился с юным ханом Улагчи, наследником Батыя.

Союзник же Андрея князь Ярослав Ярославич укрылся в Ладоге, откуда затем переехал во Псков.

Неврюево нашествие 1252 года всей тяжестью обрушилось на простой народ. Татары рассыпались по всему Владимиро-Суздальскому княжеству, пощадив только город Владимир. Они грабили, жгли, убивали, уводили скот и пленных. Сильно пострадал город князя Андрея — Суздаль. В Переяславле-Залесском убили тверского воеводу Жидислава, супругу князя Ярослава и двух его детей-княжичей. Затем Неврюй с полоном и добычей возвратился в Орду.

Можно сказать, что разорение Руси от орды Неврюя вполне сопоставимо по масштабам с нашествием Батыя 1237–1241 годов. Это означало полный провал политики князя Андрея Ярославича. (Что касается князя Даниила Галицкого, то ему в то время повезло: он сумел отбить натиск Куремсы на Галич и сохранить свое княжество. Но его черед придет позже.) Александр Невский избрал другой путь. Его можно было бы назвать политикой невмешательства и непротивления татаро-монголам. Это была осознанная политика, или тот самый Восточный Выбор, о значении которого мы говорили выше.

Невмешательство Александра в события Неврюева нашествия говорит о том, что он правильно оценил сложившуюся обстановку. Стратегического союзника в католической Европе для него не было: папская курия и рыцари могли принести восточным славянам только порабощение, потерю веры отцов. Монголы же не посягали на менталитет и культуру русских, на их веру, и в этом смысле они могли стать даже союзниками Руси. Католический Запад оказался большим злом, чем мусульманский Восток. Со временем — и Александр верил в это — Русь вызреет для открытой борьбы с Золотой Ордой. Пока же ничего не оставалось, как вести с монголами дипломатическую игру и стараться сохранить русский народ от гибели. Главным условием возрождения страны был мир с восточными завоевателями и постепенное собирание сил, укрепление военного потенциала. В 1262 году эту стратегию на Руси по-настоящему понимали всего два человека: Александр Невский и митрополит Кирилл, ставший к тому времени сподвижником Невского героя. Именно поэтому князь Александр советовался с ним и получил у него в 1252 году благословение на поездку в Орду.

Древнейшее описание событий, происходивших в 1252 году, принадлежит автору Лаврентьевской летописи. Оно говорит о том, что Александр отправился к Батыю за получением ярлыка на великий Владимирский стол до выступления Андрея против ханов. В таком случае Александр Невский мог действовать по старому уговору снема князей от февраля 1250 года, тем более что Андрей получил наследие отца из рук ханской власти, а не по нормам княжеского наследования, в обход старшего брата.

В июле 1252 года князь Александр со свитой и великими дарами для хана и его вельмож прибыл на Дон, в летнюю резиденцию сарайского хана Сартака, соправителя отца. Хан Бату в это время сильно болел: у него отнялись ноги. К тому же ближайшие вельможи Бату были заняты закреплением новых владений. Хан Мункэ в благодарность за помощь в достижении высшей власти подарил своему двоюродному брату Маверраннахр (земли между Сыр-Дарьей и Аму-Дарьей), а также половину Чагатайского улуса до города Алмалыка, который стоял на столбовой дороге в Каракорум на границе безводной степи.

Князь Александр воздал честь монгольскому властителю, как полагалось по обычаю. Не забыл он и про подарки — пять больших мешков серебра. Только ими можно было купить благоволение хана.

Что же касается пития кумыса с каплями крови кунаков — то мы не знаем, было это или не было. Это уже легенда, повторяемая многими историками: князь Александр якобы стал побратимом хана Сартака. Это будто бы приближало самого Александра к хану и ускоряло решение всех его проблем! Думают также, что князь Александр не стерпел и пожаловался на младшего брата Андрея, считая, что тот несправедливо получил ярлык на великое княжение, не по закону взял себе отцовские города, которые по праву принадлежат старшему брату, что якобы неполностью платит хану «выходы и тамги» Суздальского княжества.

Хан Сартак во всем согласился с князем Александром и выдал ему ярлык на великокняжеский стол Владимирский и на «старейшинство во всей братьи его».

Это была победа дипломатии Александра Невского, достигнутая как раз тогда, когда потерпела поражение дипломатия его брата Андрея. Русь выжила. Но надо было закреплять дело мира. Надо было продолжать Восточный Выбор и постараться убедить русичей в его жизненной необходимости. Иначе — смерть!