Село Степановка, расположенное в десяти километрах к югу от города Снежное, было местом яростных столкновений Вооруженных сил Украины с ополчением ДНР два дня подряд: 13 и 14 августа. Затем солдаты и офицеры 30-й бригады ВСУ спешно покинули селение, бросив там большое количество боеприпасов и военной техники, как разбитой, так и вполне исправной, в том числе — установку РСЗО «Град», заряженную и подготовленную к стрельбе, но почему-то не сделавшую ни одного выстрела по наступающим добровольцам.
«Элефант» с победным флагом Донецкой народной республики над кабиной прикрывал колонну из легковых машин и двигался по одной из таких дорог. Его башня с пушкой, медленно поворачиваясь, грозно смотрела по сторонам. При малейшем шевелении в «зеленке» стрелок-наводчик Слава из Славянска посылал туда длинную очередь. С подобным «звуковым» сопровождением они довольно быстро и без потерь доехали до села.
Бойцы РДГ «Дюжина» вышли из бронетранспортера с оружием в руках и начали осмотр населенного пункта, где более месяца находились отряды «Правого сектора» и кадровые части ВСУ. От прежде богатой и цветущей Степановки мало что осталось. Дома стояли без крыш, многие сады выгорели. Жители, спасаясь от войны, покинули родные места. Но все-таки в центре села, у универмага, тоже полуразрушенного, к ним вышел худой человек лет пятидесяти в бежевой футболке и черных спортивных штанах, с седой бородой и пучком длинных волос, связанных на затылке. Он назвался Михаилом и предложил свои услуги. Он был готов рассказать им о том, как здесь жили «укры», приехавшие из Киева, Полтавы, Волыни и Тернополя, какие порядки устанавливали и почему поселяне сильно невзлюбили их.
— Почему же? — спросила Александра.
— Ихние телеканалы день и ночь болтают о какой-то единой Украине, — ответил Михаил, покосившись на снайперскую винтовку Мосина в ее руках, — А они вели себя здесь как оккупанты на захваченной территории.
— В чем это выражалось?
— Мародерствовали по-черному. Тащили все, что под руку попадет. Целые грузовики нашим добром набивали и отправляли на свою нищую «западэньщину». Например, у моей соседки отобрали печь-микроволновку, кухонный комбайн, кофемашину, два ноутбука.
— Неплохо жила ваша соседка.
— Да уж. Отделом в универмаге заведовала.
— У вас ничего не отняли?
— А я — бедный человек, — усмехнулся Михаил. — У меня только компьютер. Каждый день в «Фейсбуке» рассказываю о здешних событиях. У меня много подписчиков.
— Про бои тоже рассказывали?
— Конечно. Очень ждали мы, когда вы их раздолбаете. И дождались… Осторожнее, здесь у них штаб был. Три ящика мин направленного действия в огороде бросили… А вон их командно-штабная машина. Она не завелась. Так на «хаммере» удирали…
Этот добротный каменный дом уцелел. Во дворе его во множестве валялись пустые бутылки из-под спиртного, консервные банки, пластиковые баллоны и пакеты с английскими надписями, листы бумаги с текстом на украинском, синими штампами и круглыми печатями Министерства обороны Республики Украина. Михаил наклонился и подобрал два пустых шприца-тюбика, показал их Булатовой.
— Наркотики? — спросила она.
— Да. Армейцы кололись. Но «правосеки», те больше выпивали. Каждый день пьяные ходили по домам, искали самогон и водку. В продуктовом магазине вино-водочный отдел разграбили сразу. Такие вот «освободители» сюда заявились…
Добровольцы рассматривали трофеи, которых нашлось довольно много. Внимание Вадима Коршунова привлек новенький РПГ-7В, то есть ручной противотанковый гранатомет с оптическим прицелом. Рядом с ним находился деревянный ящик с шестью снарядами и брезентовая сумка на лямках, где в гнезда кто-то старательно уложил еще три выстрела РПГ-7В. Испытывая неодолимое влечение к реактивным снарядам, «Коршун» давно мечтал обзавестись чем-нибудь более удобным и компактным, чем РШГ-2, привезенный из Одессы. Правда, легкостью РПГ-7 не отличался: вес — до 6,5 кг, длина — около метра. Но выбор гранат был больше, вес их от 2 до 4,5 кг. Дорошенко согласился с ним, и находку погрузили в бронетранспортер.
Михаил продолжал ходить с ними и объяснять про деревню и про зловредных «укров», пока не задал свой главный вопрос: где добровольцы собираются обедать? Действительно, наступал полдень, и следовало подумать о пище. У Михаила имелось дельное предложение. Его родная сестра Катя жила на краю Степановки в собственном доме. Он поврежден (разбита крыша), но летняя кухня в саду сохранилась. Также сохранился запас картофеля прошлого урожая в погребе, и если у бойцов ополчения есть сухой паек в виде консервированной тушенки, то эти ресурсы можно объединить. Подполковник в отставке рассмеялся и сказал, что пусть Катерина Ивановна ставит на огонь кастрюли с картошкой, а они внесут свой пай в виде банок армейских консервов не только мясных, но также — рыбных и овощных.
Степановка понемногу оживала.
Появились саперы с миноискателями. Они проверяли наличие взрывоопасных предметов на улицах и во дворах. «Укры» имели скверную привычку, покидая какую-либо территорию, закладывать на дорогах противотанковые мины, на обочинах и тротуарах — противопехотные.
Из Донецка прибыла команда ремонтников с автокраном и двумя тягачами. Они занялись брошенными бронетранспортерами и армейскими грузовиками. Что-то подлежало ремонту, что-то годилось на запчасти, что-то следовало просто сдать в металлолом. Ничего не пропадало у рачительных жителей Донбасса. Сотрудники нескольких заводов в Донецке с начала лета специализировались на том, что успешно возвращали в строй военную технику, отбитую у противника или оставленную им без присмотра при отступлении. Киевские же пропагандисты беспрестанно вещали по всем телеканалам, будто все это — российские танки, боевые машины и орудия. Хунта не хотела признавать собственные поражения…
Катерина Ивановна оказалась женщиной лет сорока пяти, довольно полной, симпатичной и очень разговорчивой. Она заведовала здешней столовой, была замужем за учителем математики в местной школе, вырастила двух дочерей. Домашнее хозяйство Катерина Ивановна содержала в образцовом порядке. Она сразу сказала Дорошенко, что сегодня в ее доме будет праздник, поскольку этих чертовых укро-фашистов наши разбили наголову и прогнали прочь. Стол она накроет в саду, с немецким фарфоровым сервизом на шестнадцать персон и хрусталем. Кроме того, соседка делает неплохой самогон. Если ее пригласить, то добровольцы из Одессы получат, как это и положено на фронте, «наркомовские» сто грамм. Командир «Дюжины» с данным предложением согласился.
Обед проходил в сердечной и дружеской обстановке. Он затянулся на добрых два часа. Беседовали, конечно, о войне, внезапно вспыхнувшей здесь. Но настрой у жителей был оптимистичный. Украинцами они себя никогда не считали, именовались потомками донских казаков. Теперь селяне надеялись, что Россия присоединит донецкий край к себе, как это уже произошло с Крымом…
Гуляя после обеда по обширному саду Катерины Ивановны, «Чайка» набрела на малинник. Кусты, высаженные между шпалерами, разрослись до двух метров высоты и были усыпаны черно-красными ягодами американского сорта «Кумберленд», необычайно вкусными. Сбор малины — занятие абсолютно мирное, и Саша увлекалась им. Отыскивая среди ярко-зеленых листьев наиболее крупные плоды, Булатова вдруг вспомнила о том, что можно отмечать знаменательную дату: два месяца назад она приехала сначала в Одессу, затем — на Донбасс в составе РДГ «Дюжина».
Два месяца — большой срок. Можно снять целый сериал из жизни полиции с перестрелками, погонями и поимкой преступников. Однако она участвует не в киносъемках, а в реальных событиях. Кто из ее московских и питерских друзей мог подумать, будто такая трудная роль окажется ей по плечу? Никто и никогда. Да она и сама не очень-то верила поначалу, что не струсит, не поддастся панике, не впадет в истерику от увиденного здесь. Но ничего, все обошлось, и в РДГ «Дюжина» ее уважают.
После куста с черными ягодами «Кумберленд» Булатова перешла к другому кусту, с красными ягодами «Метеор» и «Бальзам», и так добралась до изгороди, отделявшей сад Катерины Ивановны от соседского участка. У изгороди густо разрослась прежде ей незнакомая малина с желтыми ягодами. Они оказались сладкими, как мед. Здесь, среди высоких ветвей, жужжали пчелы и осы, порхали белокрылые бабочки. Присев на толстый обрубок дерева, Александра мечтательно посмотрела на голубое безоблачное небо. В этот момент и раздался звонок телефона. Ведь Дорошенко впервые за несколько дней разрешил им включить в Степановке, отбитой у врага, собственную мобильную связь.
— Как поживаете, Саша? — услышала она голос военного консультанта, несколько приглушенный, как будто доносившийся с другой планеты.
— Отлично! — ответила она.
— Есть победы?
— Да. Новая винтовка работает нормально.
— Что еще могли бы вы мне сказать?
— Я думаю над вашим предложением.
— Серьезно? Сидя в снайперской засаде и целясь во врагов Новороссии? — в голосе Сергея Щербины прозвучала ирония.
— Именно так.
— Меня это радует… — начал фразу майор запаса, но дальше начались помехи и вскоре телефон замолчал.
На экране Булатова прочитала сообщение: «Батарея разряжена». Негде было ее зарядить в последние несколько дней. Телефон она спрятала в карман куртки, туда, где лежала коробочка с кольцом. Это кольцо Саша тайком уже рассматривала много раз, но не надевала. Какие-то мысли постоянно крутились у нее в голове: а вдруг все-таки любовь?
Приближения Круглянского она не заметила, пока он не окликнул ее.
— Ты зачем пугаешь меня? — спросила Булатова.
— Дядя Тарас собирает всех на совещание.
— С какой целью?
— Мы уезжаем отсюда, — ответил он.
— Жаль. Тут красиво. И ягоды удивительные на вкус. Попробуй, — она сорвала с ветки сразу три штучки и протянула ему.
— Твои ягоды — лучше всех. — Круглянский взял руку Александры, поднес к своему рту и губами подхватил с ее ладони крупную желтую малину.
— Ты о чем говоришь? — спросила Саша.
— О ягодах, конечно, — Роман лукаво улыбнулся.
— Да пошел ты!.. — она резко повернулась и зашагала к выходу…
Подполковник в отставке, поглядывая в блокнот с записями, говорил медленно. Он хотел, чтобы все поняли новое задание, переданное по радиостанции из Министерства обороны ДНР. Речь шла о военных действиях, развернувшихся в последние дни в районе Иловайска.
Батальоны карателей «Кривбасс», «Азов» и «Донбасс» (всего более двухсот бойцов) 10 августа 2014 года попытались взять этот город штурмом. Они наступали по полю под прикрытием боевой машины пехоты и «азовского» гантрака «Пряник» (то есть обшитого стальными листами КамАЗа). Сначала у БМП заклинило пушку, потом у нее заглох мотор.
Тут и отличились снайперы ополчения.
Они, будучи на удобной, хорошо оборудованной позиции, открыли прицельную стрельбу. Результат, несмотря на изрядное расстояние (до тысячи метров), получился отменный. В батальоне «Донбасс» — четыре убитых и семь раненых, в батальоне «Азов» — два убитых и пять раненых. По другим данным в этом бою погибли 12 человек: 4 — из «Донбасса», 3 — из «Азова», 3 — из «Кривбасса» и 2 — из «Правого сектора». Среди погибших были и офицеры. После этого «укры» откатились на прежние позиции…
— Зачем им этот Иловайск? — задал вопрос Коршунов.
— Сам по себе Иловайск — город небольшой, всего пятнадцать с половиной тысяч населения, — ответил Дорошенко. — Однако там — крупная узловая железнодорожная станция, очень важная. От нее отходит ветка на Харцызск. Захватят они ее — не будет дороги от российской границы к Донецку, не пройдут к нему никакие грузы. А это — вопрос жизни и смерти для Донецкой народной республики…
Александра, которая во время доклада рассеянно разглаживала пальцами сорванный с малинового куста лист с выпуклыми прожилками, сразу подумала о своей задушевной подруге Алёне. Ведь она собиралась снова привести в столицу шахтерского края фуру с продовольствием, медикаментами и плюс к ним — книги, игрушки и одежду для интернатов и детских домов. Значит, отморозки из неонацистского «Азова» хотят отнять у малышей эти подарки?
— В Иловайске есть наш гарнизон, человек пятьсот, у них на вооружении несколько гаубиц, — продолжал Дорошенко. — Вы увидите немало знакомых лиц. Ребята были с нами в Славянске. Командует ими Михаил Толстых с позывным «Гиви», человек опытный, бывалый, хотя и молодой. Они подготовили хорошие боевые позиции с окопами полного профиля, траншеями, опорными пунктами. Одно плохо: «укры» имеют большое численное превосходство. Кроме того, по своей скверной привычке каждый день обстреливают жилые кварталы из артиллерии и минометов. А 13 августа снова двинулись на город. Захватили железнодорожное депо…
— Где сейчас находятся наши?
— В основном, в северной части Иловайска.
— Как поедем? — деловито спросил Иван Симанчук, поскольку механика-водителя всегда интересовал маршрут, расстояние, качество дороги.
— Если по прямой, так совсем недалеко, километров сорок — сорок пять, — Тарас Григорьевич приложил карандаш к карте между черными точками с названием «Саур-Могила» и «Иловайск». — Тогда придется пользоваться проселочными дорогами и объезжать блокпосты и селения, занятые карателями. Может быть, нам лучше выбрать северный маршрут? Сейчас народное ополчение находится в городах Шахтерск, Торез, Снежное…
Командир показывал на карте эти населенные пункты, и все они следили за движением его карандаша. Крюк получался довольно большой.
— Вообще-то надо бы нам поторопиться. — Дорошенко тяжело вздохнул. — Согласно донесениям разведки, к Иловайску двигаются, чтобы взять его в плотное кольцо, значительные силы противника. Это — несколько батальонов пехоты и подразделения 51-й и 28-й механизированных бригад, всего до 940 человек.
— Зато новый РПГ-7В пригодится, — с усмешкой произнес Коршунов. — Я тут еще один ящик с выстрелами к нему нашел…
Сердечно попрощались они с доброй Катериной Ивановной, которая перекрестила их всех по очереди и пожелала остаться в живых. Михаил нарисовал для них план местных дорог с указанием расстояний до разных населенных пунктов, развилок и поворотов. Они поблагодарили обоих жителей Степановки за помощь и сели в свой броневик.
Снова серая лента шоссе ложилась под широкие рубчатые колеса «Элефанта», снова мелькали за ее обочинами зеленые перелески, тянулись заросшие ковыльными травами пустынные пространства Дикого Поля. Заняв места в десантном отсеке, одесситы привычно вслушивались в гудение дизельного мотора. Разговаривать им не хотелось. Они думали о том, что ждет «Дюжину» в Иловайске. Конечно, не впервой им выполнять трудные задания, но все, рассказанное командиром, слишком напоминало ситуацию в Славянске: небольшой город, к которому сходятся транспортные магистрали, небольшой отряд его защитников, противник — в большом количестве и вооруженный до зубов, — желающий их уничтожить.
Рассуждая о всяких неожиданных приключениях на дорогах, добровольцы решили никаких флагов над кабиной не устанавливать. Но сам вид броневика скорее указывал на его принадлежность к ВСУ. К сожалению, донецкое ополчение большим количеством новой техники пока похвастаться не могло. Чаще всего после боевых столкновений к ним попадали поломанные машины еще советского производства, которые в украинской армии чинить или не умели, или не хотели. Но в руках у донецких умельцев они преображались и обретали вторую жизнь.
Задумчиво смотрел Дорошенко на дорогу, на карту, разложенную перед ним, на радиостанцию, ничего интересного не сообщающую. Уже более полутора часов продолжалась их поездка. Следовало остановиться для перекура, размять ноги, подышать свежим воздухом. Шоссе с серым, истертым от старости асфальтом нырнуло в лесополосу, довольно густую, и сделало поворот в правую сторону. Внезапно после поворота перед его взором возникла легковая машина «гелендваген», стоявшая на обочине с открытыми дверями, и пять молодых мужчин в гражданской одежде возле нее. Увидев «Элефант», они сильно испугались.
Симанчук подвел БТР-4Е близко к внедорожнику и нажал на педаль тормоза. Металлическое чудовище замерло на месте. Стрелок-наводчик Слава на всякий случай направил на автомашину пушку и пулемет. Тарас Григорьевич, открыв дверцу, тяжело спрыгнул на землю. Человек лет тридцати пяти, лысоватый, одетый в модную куртку и джинсы, бросился к нему чуть ли не бегом. На ходу он доставал из кармана какие-то документы и протягивал их Дорошенко.
— Кто вы такие? — спросил командир РДГ «Дюжина».
— Мы — журналисты, — ответил человек.
— Откуда? Какое издание представляете?
— Телеканал «Дейли ньюс», — он помедлил, окинув пристальным взглядом подполковника в отставке, и добавил, — из Москвы. Вот мое удостоверение, пожалуйста. Я — Владимир Еремеев, спецкор, со мной съемочная группа, то есть оператор, звукорежиссер, ассистент, шофер.
— Что вы здесь делаете?
— Мы едем в Иловайск.
— Зачем? — сурово сдвинул брови Дорошенко.
— Хотим снять репортаж о боях в городе.
— Это очень опасно.
— Простите, с кем имею честь разговаривать?
— Мы — из ополчения Донецкой народной республики.
— Вау! Как здорово! — Еремеев достал платок и вытер пот со лба. — Мы уж и не знали, что думать, к чему готовиться. Нас предупредили, что здесь встречаются разные бандитские группы. Они грабят всех без разбора…
— Грабить мы вас не будем, но машины проверим. Почему вы здесь остановились? — Дорошенко листал паспорт журналиста.
— Так впереди, за тем поворотом — засада. Они нас обстреляли, — Еремеев махнул рукой, указывая на дорогу. — Шофер успел дать задний ход. И все-таки пять пуль попали в кузов.
— Какая засада? Блокпост, что ли?
— Нет. Просто дерево повалено на шоссе…
Бойцы РДГ «Дюжина» вышли из бронетранспортера и слушали эту беседу, прохаживаясь по обочине и покуривая. Роман Круглянский не курил, но щелкнул зажигалкой, добывая огонь для Александры. Она крутила в руках длинную тонкую сигарету и оглядывалась по сторонам. Хвойный лес подступал прямо к дороге. Стояла удивительная, чуткая тишина. Только где-то наверху, в кронах сосен пели птицы.
Документы у съемочной группы «Дейли ньюс» были в полном порядке. В их автомобиле тоже ничего подозрительного не обнаружилось, кроме двух пуль калибра 5,45 мм на заднем сиденье, чудом никого не поранивших, и трех таких же, застрявших в бампере. Журналисты, узнав, что БТР-4Е идет в Иловайск, просили взять их с собой или, по крайней мере, разрешить двигаться за «Элефантом».
Дорошенко слышал о том, что «укры» охотятся за журналистами, особенно — за российскими. Преднамеренным убийством выглядела гибель от минометного обстрела Игоря Корнелюка, корреспондента ВГТРК, и его звукорежиссера Антона Волошина, которая случилась 17 июня 2014 года возле поселка Металлист под Луганском. Несколькими днями позже получил пулю в живот и умер от этого ранения на руках у своих товарищей телеоператор Анатолий Клян. В начале августа без вести пропал фотокорреспондент международного информационного агентства «Россия сегодня» Андрей Стенин. Потом разбитая и сожженная автомашина с его останками была найдена на дороге возле села Дмитровка.
Причина проста: националисты не хотели, чтобы мир узнал правду об их так называемой «Антитерростической операции», которая сводилась к уничтожению мирного населения Донбасса.
Потому съемочной группе «Дейли ньюс» надо помочь, решил Тарас Григорьевич. Под прикрытием РДГ «Дюжина» они смогут добраться хотя бы до Иловайска. Далее об их безопасности должен заботиться уже штаб обороны города. А пока…
Еремееев, волнуясь, ждал решения. Он понял, что ополченцы их не бросят на этой опасной дороге. Он долго тряс руку Дорошенко, благодарил и сразу предложил сделать сюжет о подвигах доблестных бойцов спецназа. Таковое предложение Тарасу Григорьевичу не очень-то понравилось.
Журналист оглянулся, увидел Булатову с сигаретой в руке и указал на нее с улыбкой:
— Ну, девушку-санинструктора мы ведь снять можем?
— Она — не санинструктор, — проворчал Дорошенко.
— А кто?
— Снайпер.
— Потрясающе! — восхитился Еремеев. — Это будет «гвоздь» информационного выпуска. Витя, доставай аппаратуру…
Телевизонщики действовали сноровисто, и Александра увидела хорошо знакомый ей предмет — камеру для профессиональной киносъемки «Кэнон». Ассистент вытащил из машины штатив с лампой для подсветки. Оператор уже навел на «Чайку» объектив видеокамеры. Еремееев подошел к ней и сказал, что сейчас задаст несколько вопросов.
— Нет, — ответила Саша опомнившись.
— Почему? — журналист улыбнулся. — Все красивые девушки мечтают сниматься в кино. Они привлекательно выглядят на экране. Вы тоже очень киногеничная. И вообще, где-то я вас уже видел. Расскажите немного о вашей снайперской винтовке…
— Тарас Григорьевич! — взмолилась она, повернувшись к командиру. — Что за нападение такое! Уймите вы их, пожалуйста! Вон пусть Ромку снимают. Или Гринева с пулеметом Калашникова. Пулемет — это еще киногеничнее!..
Успокоить журналистов удалось не сразу.
В конце концов, они согласились заменить сюжет о снайпере на сюжет о бронетранспортере и его механике-водителе. Иван Симанчук позировал с удовольствием и демонстрировал оператору следы от пуль и осколков на бортах «Элефанта». Примирил всех походный завтрак со свежим деревенским хлебом, домашним копченым салом и трехлитровой бутылью, наполненной вишневой наливкой.
Пока команда веселилась, Тарас Григорьевич размышлял о том, какая засада установлена на дороге и как ее преодолеть. Вадим Коршунов, подойдя к командиру, сказал, что знает решение данной проблемы, и оно — очень простое: прицельно выстрелить по дереву из РПГ-7В наиболее легким снарядом из тех пятнадцати, которые взяты в Степановке. Такой снаряд весит всего два килограмма, для дерева должно хватить.
— Что будет с дорогой? — спросил Дорошенко.
— Небольшая воронка.
— Небольшая? — усомнился подполковник в отставке.
— Ну, может быть, метр диаметром…
«Коршун» знал, как обращаться с оптическим прицелом гранатомета. Он навел оружие почти идеально, стрелял с расстояния в двести метров. От дерева ничего не осталось. Люди, устроившие засаду, поплатились за свою выдумку жизнью. Три тела лежали на дороге. Установить их принадлежность не представлялось никакой возможности. Лишь у одного на рукаве болталось красно-черная повязка «Правого сектора». При нынешнем хаосе на Украине кто только не объявлял себя сторонником киевской хунты! Очень часто это делали люди с уголовным прошлым, обыкновенные бандиты, промышлявшие грабежами и убийствами.
Дорошенко был уверен в том, что банда имеет гораздо большую численность. Но отправлять «Дюжину» на поиски преступников командир не стал. Их ждали в осажденном Иловайске. Для острастки стрелок-наводчик Слава выпустил несколько длинных пулеметных очередей, направив их в глубину лесопосадки. Затем «Элефант» двинулся дальше.
Московских тележурналистов они взяли с собой. В ходе короткого совещания постановили, что их «гелентваген» пойдет метрах в десяти перед бронетранспортером, чтобы постоянно быть на виду, под прикрытием его автоматической пушки.
На закате дня, 15 августа, они достигли северо-западных окраин Иловайска и благополучно доехали оттуда до штаба батальона ДНР «Сомали», которым командовал Михаил Толстых с позывным «Гиви».
Снова увидела Александра почти безлюдный, разрушенный артиллерийскими и минометными обстрелами город, лишенный электричества и воды. Иловайск был гораздо меньше Славянска, но в мирные свои годы — такой же чистый, благоустроенный, зеленый. Теперь на улицах его стояли здания без дверей, с выбитыми стеклами, проваленными крышами. Часто на улицах попадались руины, то есть только стены и кучи камней возле них. В прежде уютных дворовых сквериках лежали на земле исковерканные взрывами деревья.
С болью в сердце она подумала о том, что, видимо, Иловайску суждено повторить судьбу Славянска: упорное сопротивление доблестных, но плохо вооруженных его защитников превосходящим силам карателей и затем их уход из города, героический и печальный.
Между тем, знакомство с бойцами батальона «Сомали» немало удивило «Чайку».
Совсем не походили они на тех, кое-как экипированных, «с одним автоматом Калашникова на троих» славянских добровольцев, отважных, стойких, но не знающих обычных для солдата вещей. Здесь почти все имели однотипное современное полевое обмундирование и снаряжение в виде бронежилетов, «разгрузок», наколенников, стальных и кевларовых шлемов. На вооружении состояли автоматы (у всех), пистолеты разных систем (у командиров), винтовки Драгунова (отряд сверхметких стрелков), а также — огнеметы, ручные противотанковые гранатометы, переносные зенитные ракетные комплексы «Игла», ручные пулеметы.
Ожидал ли кто-нибудь, что за два месяца боевых действий народное ополчение сумеет полностью изменить свой облик? Впрочем, война — суровый, но самый лучший учитель. Для тех, кто выживет, конечно.
Михаил Толстых, командир батальона «Сомали», при встрече сказал бойцам разведывательно-диверсионной группы, что Иловайск — его родной город, здесь он родился и вырос, здесь жили его родители и дедушка, по происхождению — грузин с именем Гиви, сражавшийся в годы Великой Отечественной войны с немецкими фашистами. Потому он взял себе этот позывной — «Гиви». Он поддерживает традиции своей семьи и никогда не отдаст Иловайск неонацистам, будет защищать его до последней капли крови.
«Гиви» понравился одесситам.
Чувствовалась в нем жесткость и воля настоящего офицера, умеющего командовать людьми. Михаил Толстых два года прослужил в украинской армии, получил специальность командира танка, потом вернулся в Иловайск, работал на заводе. В Славянск поехал в самом начале обороны, там приобрел первый боевой опыт, и оказалось, что его призвание — война. Немало таких народных героев появилось за летние месяцы 2014 года на донбасской земле. Смелые и честные люди, они остановили карателей.
Обещание защищать родной город до последней капли крови было понятно Булатовой.
Только вот «последнюю каплю крови» события в Иловайске пока не напоминали. Ополченцы энергично отвечали на артобстрелы «укров» залпами двух своих гаубиц Д-30 (снаряды имелись в избытке). Также они частыми очередями из пулеметов отгоняли подразделения батальонов «Азов», «Донбасс» и «Шахтерск», пытавшихся продвинуться вперед по жилым кварталам. В нужный момент добровольцы поднимались в контратаки и успешно доводили их до конца под прикрытием нескольких боевых машин пехоты.
Из обращения командира батальона снайперы РДГ «Дюжина» поняли, что им предстоит участвовать в уличных боях, и данное обстоятельство их несколько озадачило. Раньше они стреляли с больших расстояний, расположившись среди неоглядных полей и густых лесов Донецкого края. Бои в городе — нечто иное. Они протекают довольно быстро и при быстро меняющейся обстановке. Перенастраивать прицел, крутить его маховички здесь некогда. Кроме того, надо рассчитывать на минимальные дистанции: от восьмидесяти до двухсот метров — и применять другую тактику и маскировку. Лохматый камуфляжный костюм «Леший», к которому они успели привыкнуть, тут не подойдет.
Встреча со снайперами батальона «Сомали» прошла в дружественной обстановке, хотя поначалу Александра испытывала некоторое смущение. Она не знала, как отнесутся к ней герои Иловайска. Но оказалось, что они уже слышали о «Чайке», о ее поединке с девушкой из американской частной военной компании «WhiteWater». Их интересовал трофей — австрийская винтовка. Булатова разрешила осмотреть оружие и рассказала о нем.
В батальоне имелись на вооружении только СВД, и беседа у профессионалов пошла о достоинствах и недостатках изобретения инженера Драгунова, сделанном в середине прошлого века. Никто не спорит: это отличное ружье для фронтового сверхметкого стрелка, широко распространенное, проверенное во многих военных кампаниях, безотказное, надежное.
Но жизнь не стоит на месте.
Снайперы теперь получают разные задания, потому им нужны разные винтовки. Бойцам было известно о новых российских образцах: крупнокалиберных винтовках «ОРСИС», «Винторез», «Выхлоп», ВСК-94. Сейчас для уличных боев особенно пригодились бы им бесшумные «Винторез» и ВСК-94 (у нее даже выстрел без пламени) калибром 9 мм, с небольшой дальностью стрельбы (400–600 м), однако в городе она и не нужна. Да только где взять такое оружие народному ополчению? Стоит оно дорого, выпускается в ограниченном количестве и предназначено для специальных подразделений МВД и ФСБ.
— Жаль, что вы не приехали сюда раньше, числа девятого августа, — сказал командир снайперского подразделения. — Вот тогда для «Штайр-Манлихер» было настоящее дело. Батальоны «Азов» и «Донбасс» шли к Иловайску через поле. Пришлось вести огонь с дистанции в тысячу метров. Попадали, но не всегда. «Австриячка» бы, конечно, не промазала.
— Для нее и полторы тысячи — не проблема, — согласилась Булатова. — Бьет очень точно.
— Да, классная штука! А теперь — не ее время.
— Ничего, у нас есть СВД и «мосинка».
— Повоюем, — кивнул головой командир. — Город мы уже разбили на секторы, определили, что и где. Вот смотрите…
Он развернул перед Булатовой и Круглянским карту.
Иловайск разделяла на две части железнодорожная ветка. Улица Вокзальная, которая действительно приводила к вокзалу, тянулась примерно на полтора километра. Параллельно ей шли улицы Шевченко, Первомайская, Зеленая и другие. Перпендикулярно — переулки Челюскина, Мичурина, Горького, Чапаева, Щорса и довольно длинная улица Лермонтова. Они четко делили городское пространство на прямоугольники и квадраты с жилыми кварталами. В центре было немало четырех- и пятиэтажных домов. Надо бы занять позиции там на чердаках и на верхних этажах и вести прицельный огонь по наступающим «украм» сверху вниз. Командир был уверен, что «Чайке», как офицеру спецназа, знакома эта методика.
Александра уже устала объяснять, что она — не офицер спецназа.
Но защитники Донбасса, когда узнавали, что она — из России, то с надеждой и восхищением смотрели на нее. Они хотели верить, что сюда приезжают лучшие профессионалы. Конечно, они — добровольцы. Это их добрая воля: взять отпуск и провести его с теми людьми, которые борются за свободу и независимость своей земли.
— Я не служу в спецназе, — ответила она. — Просто увлекаюсь пулевой стрельбой.
— Мы горячо одобряем ваше увлечение, — понимающе улыбнулся командир и крепко пожал ей руку.
Она перерисовала к себе в блокнот часть городского плана с указанными ей улицами и номерами домов. Еще немного поговорив со здешними снайперами о городской застройке и высоте здешних зданий, они с Круглянский отправились на базу РДГ «Дюжина». Роман озадаченно спросил Сашу, что это за особая стрельба и почему раньше она ничего ему не про нее не объясняла.
«Чайка» вместо конкретного ответа рассказала напарнику о знаменитом снайпере Великой Отечественной войны Василии Зайцеве. Он за два месяца уничтожил в Сталинграде более двухсот солдат и офицеров противника, ведя огонь из городских развалин разной высоты. После войны Зайцев написал книгу воспоминаний «За Волгой для нас земли не было», в которой и поведал о своих методах. Эту книгу любил перечитывать дед Федор. По его мнению, Зайцев являл собой яркий пример русского самородка, человека, наделенного тем самым «глазомером» от рождения. Стрелять он начал из обычной винтовки Мосина, лишь потом получил «снайперку» и узнал про научные правила.
Вообще-то Федор Михайлович внучку воспитывал строго.
Он заставил непоседу Сашку книгу Зайцева читать и по вечерам ее содержание ему пересказывать, комментируя при этом некоторые эпизоды. Телевизор часто смотреть не разрешал (во-первых, это — рассадник вселенской глупости, во-вторых, излучение экрана ухудшает остроту зрения, столь необходимую стрелку). Также он заставлял ее вместе с ним регулярно поедать салат из свежей тертой моркови с постным маслом (в моркови — много каротина, который очень полезен для глаз). А еще — через день пробегать по утрам примерно километр по дороге вокруг их хутора. Зато выход в лес был настоящим праздником. С ружьем ТОЗ-8М за плечами Саша гордо шагала рядом с дедушкой и чувствовала себя настоящим охотником, а дед объяснял ей поведение зверей и указывал на лесные приметы.
Когда Саша решила поступать в Театральный институт мама пришла в ужас, а мудрый Федор Михайлович только махнул рукой: «Пусть погуляет на свободе. Наша порода все равно себя покажет. Быть ей стрелком, и точка!»
…Особенности для работы снайпера в городе существовали, и первая из них — расстояния, как правило, не превышавшие ста метров. Вторая — плотные боевые порядки гитлеровских войск, промахнуться иногда было просто невозможно. Третья — позиционная борьба с противником. Рубежи переднего края, устроенные в Сталинграде, не изменялись длительное время. Вперед не могли продвинуться ни фашисты, ни наши. Вражеские окопы, траншеи, блиндажи, огневые точки с пулеметами — все это снайперы изучили, как свои пять пальцев, и вели огонь спокойно.
— Но здесь все не так, — сказал Роман. — Дома и улицы переходят из рук в руки по нескольку раз в день.
— Ничего, разберемся, — произнесла Саша уверенно. — Теперь надо, чтобы у меня телефон заработал. А то батарейка села.
— Пошли в штаб, — предложил он. — Там есть дизель-генератор…
Булатова позвонила учителю, сообщила, что находится в Иловайске и в нескольких фразах описала ему ситуацию. Потапов был рад ее звонку. Он напомнил ученице про «угол места цели». Когда-то они говорили о нем на занятии, но досконально не изучали. На самом деле все несложно.
Согласно законам классической баллистики при больших углах места цели, то есть более 25 градусов, независимо от того, куда стрелять — вверх или вниз — восходящая ветвь траектории полета пули начинает выпрямляться. При стрельбе сверху вниз скорость пули повышается, ее тянет вниз сила тяжести, и средняя точка попадания тоже повышается, причем, существенно. Потому прицел приходится понижать (уменьшать) или брать ниже точку прицеливания.
— Что мне делать? — спросила Александра.
— Стрелять, — сказал он, и Булатова поняла, что майор спецназа сейчас улыбается. — Вы же все знаете, милая Саша… Возьмите патроны 7,62 × 53R с «легкой» пулей. При наклоне ствола вниз на тридцать пять градусов и при дистанции стрельбы в двести метров поправка будет минус одна вторая…
Каратели к 16 августа заняли все деревни и поселки вокруг Иловайска. Они пребывали в полной уверенности, что смогут выполнить приказ своего президента-кондитера и к Дню независимости Украины (24 августа) раздавить «гнездо террористов и сепаратистов», а затем победным маршем двинуться на Донецк.
Утро 18 августа началось с массированного налета вражеской артиллерии. После него «укры», видимо, находясь в состоянии эйфории, пошли в атаку. Построение у них было обычное: впереди бронетехника, за ней — пехота, вооруженная автоматами.
Все это неплохо действует на открытой местности. В городских же кварталах с многоэтажной застройкой бойцы, пусть и одетые в каски и бронежилеты, являются отличной мишенью для снайперов, занявших позиции на крышах или верхних этажах зданий.
За день до штурма они исследовали свой сектор. Город высоких строений практически не имел, дома были, в основном, трех — и двухэтажными, подальше от центра — одноэтажными, с садами и огородами. Где пойдут в атаку «укры», они не знали и потому наметили места сразу нескольких засад. Им никто не помешал. Многие здания стояли пустыми, их жители покинули Иловайск или переселились в подвалы и бомбоубежища. Некоторые дома с разбитыми крышами и стенами могли служить готовыми, весьма удобными для стрельбы позициями.
Также снайперы РДГ «Дюжина» определили ориентиры для стрельбы (расстояния в городе визуально кажутся короче примерно на ⅛, тут легко ошибиться). Ориентиры делали просто: например, на кирпичной стене — круг черным маркером, на бетонной стене — красным. После таковой разведки на местности Булатова приняла решение еще до начала нападения выставить на оптических прицелах СВД и «мосинки» деление «2» и в ходе боя его не менять. Помня о наставлениях учителя, она приказала Роману, стреляя с дистанции от восьмидесяти до двухсот метров, целиться противнику в шею.
Туда их «легкие» пули и попадали.
Неонацисты из батальона «Азов», гордые своими желто-голубыми нашивками с гитлеровским «волчьим крюком» на рукавах и касками со свастикой, пытались продвинуться вперед, но в течение часа потеряли четырех командиров взводов. Их наступление замедлилось, а потом и вовсе прекратилось. Они остались на своих позициях.
Солнце уже клонилось к закату.
Снайперы РДГ «Дюжина» находились на крыше полуразрушенного трехэтажного дома на восточной стороне города. Солнечные лучи могли попасть на окуляры оптических прицелов, дать отблеск, по которому противник вычислил бы сверхметких стрелков. Булатова приказала надеть на оптику колпачки. Она нашла нужным сменить позицию. Три часа на одном месте при интенсивной стрельбе — вполне достаточно. Пора уходить отсюда, если они хотят остаться в живых…
Много сил бросили «укры» на штурм 18 августа, однако выбить ополченцев из города, полностью захватить его им не удалось. Ситуация совершенно изменилась на следующий день. Ближе к вечеру по позициям противника ударили залпы РСЗО «Град». Огонь был губительным, и в число раненых (в спину) попал даже командир территориального батальона «Донбасс» Семен Семенченко.
Затем на помощь осажденным из Донецка прибыли два батальона ополченцев «Оплот» и «Восток». Со стороны Саур-Могилы к городу двигалась другая колонна добровольцев, усиленная танками, самоходными артиллерийскими установками и бронетранспортерами. Армия Новороссии готовила мощный контрудар, но киевские стратеги об этом не догадывались. Они собирались праздновать День независимости Украины. Планировали провести в Киеве большой военный парад и тем отметить победоносное взятие их войсками Иловайска.
«Котел», в который попали каратели, складывался постепенно, в течение последних десяти дней августа 2014 года. Пятитысячная группировка оказалась в окружении, из которого вышли примерно четыре тысячи солдат и офицеров. По просьбе президента России ополченцы предоставили им «гуманитарный коридор». Удирали они на уцелевших танках, грузовиках, боевых машинах пехоты. Остовы разбитой, сгоревшей и брошенной в степи военной техники отмечали этот путь. Мертвых хоронить им было некогда. Раненых они иногда забирали с собой.