Желтое июньское солнце медленно, как бы нехотя, поднималось над ровной линией горизонта. Его лучи скользнули по водной глади, и яркие быстрые блики оживили темную поверхность большого озера. Дальние его берега еще терялись в предрассветной дымке. Но за песчаным пляжем уже проступали высокие стволы сосен, раскидистые кроны акаций, кленов и ясеней. Деревья росли в роскошном курортном парке при санаториях «Юбилейный», «Донбасс» и «Славянский», которыми город и был известен в прежние времена. Теперь они почти опустели.

Озеро называлось «Рапное», простиралось на 32 гектара, однако находилось в городской черте. К нему вела довольно длинная Сользаводская улица. По ней Александра добралась до пляжа, совершенно безлюдного в это время, сняла свою новую форменную одежду, спрятала ее под куст сирени и зашла в воду. К удивлению Булатовой, она оказалось соленой, как в море, теплой и прозрачной. Каменистое дно у берега было отлично видно, но потом оно исчезало: глубину водоем имел изрядную — до восьми метров.

Жаль только, что мыло в этой воде мылилось плохо, а цель у молодой актрисы была именно гигиеническая, так как в доме, где два дня назад поселили добровольцев из Одессы, не было ни воды, ни электричества. Вооруженные силы Украины, с 5 мая 2014 года ведя огонь по жилым кварталам Славянска из крупнокалиберных минометов и орудий, убивая мирных жителей и разрушая их дома, к середине июня практически вывели из строя всю городскую инфраструктуру. Стреляли они, в основном, по ночам. Перед рассветом становилось тихо. Александра воспользовалась этим и без особых приключений добралась до озера в столь ранний час.

Искупавшись, она сильно растерлась вафельным полотенцем и быстро оделась. Сначала женское белье, а потом форменная футболка оливкового цвета, пестрые оливково-желтовато-коричневатые куртка и брюки армии США, высокие черные ботинки на шнуровке, брезентовый пояс с кожаной коричневой кобурой для ТТ и боевым ножом в ножнах. Таким образом волонтеров снарядили на войну одесские спонсоры.

Где они это взяли, было ясно: купили на каком-нибудь складе ВСУ. Предприимчивые украинские «вiйськовослужбовеци» продавали все, что попадало к ним в руки от богатых американских хозяев: предметы обмундирования и снаряжения, бронежилеты, каски, армейские сухие пайки, походные одеяла, радиоприборы. Правда, оружие до сих пор оставалось советским. На складах, доставшихся Украине после развала Советского Союза, хранились тысячи автоматов Калашникова, пулеметы и гранатометы разных систем, ПЗРК (переносной зенитно-ракетный комплекс) и ПТУРС (противотанковый управляемый реактивный снаряд), пушки, танки, бронемашины.

Для группы подполковника в отставке Дорошенко, который свою команду из двенадцати человек назвал «Дюжина», обмундирование, снаряжение и вооружение в Славянск доставили в фуре под мешками с картофелем и капустой. На блокпостах, занятых украинскими войсками, отрядами «Правого сектора» и территориальными батальонами «Азов» и «Донбасс», Тарас Григорьевич показывал собственные документы ветерана СБУ и накладные, оформленные некой торговой фирмой в Киеве. Но в конечном счете все решали деньги — не гривны и рубли, а доллары. Американская валюта производила на «свидомых» поистине магическое действие.

Треть группы приехала вместе с ним как охрана грузовой фуры. Остальные добирались в Славянск на обычном пассажирском поезде, следующим по маршруту Одесса — Луганск, который ходил по нечетным числам. Легенда была такая: из приморского города, отгуляв там одну свадьбу с родственниками, на Донбасс для продолжения торжества с другими родственниками возвращаются новобрачные и их друзья. Свидетельство о заключении брака выглядело довольно-таки достоверно. В роли невесты выступала Александра. Женихом назначили молчаливого парня по имени Роман Круглянский.

Эта выдумка Дорошенко напомнила Саше сценарий одного четырехсерийного детектива, на роль в котором она пробовалась, но кастинг не прошла. Режиссер выбрал другую актрису, с голубыми глазами и светлыми волосами. По его мнению, она больше соответствовала образу русской красавицы. Теперь же речь шла не о телепостановке, но — о правилах новой украинской реальности.

Круглянский был племянником Тараса Григорьевича, сыном его младшей сестры. Она замуж вышла очень рано и неудачно, с мужем быстро развелась. Ее единственного ребенка подполковник запаса воспитывал как собственного, в своей семье. В школе Роман учился посредственно. Потому Дорошенко после девятого класса отправил его в Одесский автомобильно-дорожный техникум. Здесь дело пошло гораздо лучше, племянник закончил учебное заведение с хорошими оценками. Но главным считалось другое: с десяти лет мальчик занимался в спортклубе «Феникс» и прекрасно освоил восточные единоборства, участвовал в соревнованиях, добился «черного пояса» в дзюдо. Теперь он числился в клубе тренером.

С интересом взглянула молодая актриса на своего «жениха»: лет ему не более двадцати пяти, роста он среднего, телосложения крепкого, спортивного, шатен с серыми глазами. Черты лица правильные, но есть в них что-то наивное и детское. Он, застенчиво улыбнувшись, протянул ей руку:

— Будем знакомы. Дядя сказал, что я за вас отвечаю.

— Телохранитель, что ли?

— Типа того…

Особые предосторожности вовсе не казались лишними людям, служившим в спецназе КГБ. Государственные перевороты они видели не раз в других странах и знали, как обычно ведут себя заговорщики, захватившие власть вооруженным способом.

Нынешние события на Украине конечно отличались от действий каких-нибудь «черных полковников» в Греции, в Конго или в Эфиопии. Американцы применили новомодную технологию «цветной революции», и связана она была с многолетним целенаправленным идеологическим воздействием на общество, точнее — на молодые его поколения. Но бесконечные митинги и пылкие ораторы, многотысячные шествия по улицам городов с лозунгами, плакатами, воздушными шариками и песнями под оркестр — лишь первая и наиболее зрелищная фаза «революции».

За ней следует вторая фаза, скрытая, но крайне необходимая заговорщикам. Это — «зачистка». Нужно любыми способами запугать, замордовать, заставить покориться миллионы обычных жителей страны, несогласных с переворотом.

События в Одессе 2 мая 2014 года Дорошенко и его сослуживцы расценили именно как переход заговорщиков к этой самой второй фазе.

Жестокость, с которой действовали здесь сторонники киевской хунты, показала, что готовиться надо к худшему. Подавление инакомыслящих будет по-настоящему средневековым, безжалостным и кровавым. Они попадут под тройной пресс. Новая Верховная Рада срочно примет какой-нибудь закон о «бытовом сепаратизме» и «люстрации». Служба безопасности Украины, ведя непрерывную слежку, выявит несогласных, отправит их в тюрьму, чтобы там пытками принуждать к самооговору: мол, все они — тайные сотрудники ФСБ или ГРУ. Суды станут давать «сепаратистам» немалые сроки: от пяти до десяти лет. Неонацистские банды вроде «Правого сектора» начнут терроризировать население, открыто нападая на людей на площадях и улицах городов.

Сопротивляться этому можно. Но для начала надо перейти на нелегальное положение…

Вооружение одесской «Дюжины» в городском штабе ополчения оценили как достаточное и хорошее. Оно состояло из десяти автоматов Калашникова (АК-74М, купили по тысяче гривен за штуку), пулемета ПКМ, выпущенного в 1970 году, реактивного штурмового гранатомета РШГ-2 калибра 72,5 мм, снайперской винтовки Драгунова, двух пистолетов Токарева и Макарова. Собственную «СВД» отдал Булатовой майор в отставке Сероштан, сопроводив сей дар пожеланием стрелять «правосекам» в голову, ибо они — убежденные фашисты, а вот солдатам ВСУ — в ноги, ибо хлопцы, одурманенные злобной антироссийской пропагандой, не ведают, что творят, но рано или поздно раскаются.

Пока они ехали в купейном вагоне поезда, где Роман Круглянский забавлял молодую актрису своими неумелыми ухаживаниями, Александра тоже так думала. Однако за два дня пребывания в Славянске настроение у нее изменилось. То, что сотворили здесь украинские каратели, вовсе не походило на действия людей, склонных к раскаянию. Это было умышленное уничтожение мирных жителей города, в военных столкновениях не участвующих, и превращение среды их обитания в пустыню, для жизни непригодную.

После купания сложив вещи в брезентовую сумку, Булатова закинула ее за плечо, надела на голову американскую круглую шапочку с козырьком из ткани и медленно пошла обратно по Сользаводской улице. Справа открывался вид на озеро Вейсовое, которое с первого взгляда ей не понравилось из-за мутной, как будто грязной воды. Далее виднелись голубые купола Свято-Воскресенского храма, построенного в ХVIII столетии, разрушенного при Советской власти и восстановленного во всей своей красе после 1991 года.

У храма стояли пожилые женщины (человек семь) и плакали. Рядом с ними находился священник, как потом выяснилось — настоятель храма протоиерей отец Виталий. Двор был разбит попаданием нескольких крупнокалиберных мин, их осколки сильно повредили окна, стены и двери старинной церкви. Но главная утрата состояла в другом: при обстреле погиб сторож. Тело его занесли в храм и готовили к отпеванию.

Александра прислушалась к разговору.

Священник, с трудом сдерживая слезы, рассказывал, каким добрым, хорошим человеком был погибший, как всегда помогал ему и прихожанам церкви, особенно — престарелым и одиноким. Почему ВСУ сейчас наносят удары по православным храмам, больницам, детским садам, школам Славянска? Здесь, у Свято-Воскресенской церкви и в радиусе трех километров от нее, нет ни блокпостов ополчения, ни укрепленных позиций, ни складов с боеприпасами, ни стоянок военной техники…

Булатова спросила у священника, может ли она сделать взнос на восстановление храма, поставить свечку за упокой души невинно убиенного человека (так ее научили в женском монастыре). Отец Виталий сквозь толстые стекла очков внимательно посмотрел на высокую, стройную и красивую девушку в полевой униформе. На местную жительницу она совсем не походила. Но цель ее приезда ему была ясна.

Для скорой расправы с русскоговорящими жителями сюда прибыла целая армада в виде аэромобильных бригад 25-й из города Днепропетровска и 95-й из города Житомира, групп спецназа СБУ и МВД, батальонов Национальной гвардии, сформированных из активистов Евромайдана, и других частей с танками, бронетранспортерами, пушками. Но одесская Хатынь сыграла свою роль. В Славянск со всех концов прежней нашей необъятной страны стали собираться добровольцы, желавшие защитить жителей региона от украинских неонацистов.

— Конечно, заходите, — разрешил протоиерей.

— Но у меня нет платка, чтобы накрыть голову, — сказала она.

— Ничего. Вам можно и так.

В церковной лавке Булатова купила три свечки, опустила в ящик для пожертвований купюру в сто гривен и, перекрестившись, ступила под своды опустевшего храма. Гулкая тишина стояла там. Женщина в платке подметала пол и собирала осколки из двух разбитых окон. Тело сторожа, завернутое в саван, лежало в правом притворе. Александра отошла к левой стороне и поставила свечки перед иконой Божьей Матери, взглянула на ее строгий, потемневший от времени лик. Она думала об этой, пока незнакомой для нее земле. Чтобы метко стрелять, надо с ней сродниться, чувствовать все ее неровности, высоты и низменности, знать, как свои пять пальцев, леса и степи, предугадывать изменения погоды и направления ветра.

— Вы — медик? — спросил священник, подойдя к ней.

— Нет, — ответила молодая актриса.

— Будете воевать? — удивился он.

— Да. Я владею оружием.

— Наверное, быть под огнем страшно.

— Солдатское дело, — она пожала плечами.

— Тогда я благословляю вас…

На собрание группы «Дюжина» Саша опоздала, и Дорошенко сурово посмотрел на нее, когда она вошла. В руках он держал пачку удостоверений, которые получил в штабе, чтобы здесь раздать их. Таким образом подтверждалось официальное вступление вновь прибывших в ряды ополчения Донецкой народной республики. Также они получили отличительные знаки: отрезки оранжево-черной ленты российского ордена Святого Георгия длиной примерно в 25–27 сантиметров. Сложив уголком, их следовало пришить на правый рукав куртки.

Закончив с этим, Тарас Григорьевич объявил о необходимости применения на боевой службе позывных, чтобы конкретные имена и фамилии больше вслух не называть. Одесситы стали обсуждать, что каждому из них подходит из коротких, односложных и двусложных слов, удобных для радиопереговоров. Подполковник в отставке сообщил, что выбирает позывной «Дрозд», так как его фамилия тоже начинается с буквы «Д». Дрозд — птица перелетная, обитает в лесах и хорошо поет. Он сам тоже любит петь, причем — украинские народные песни.

Остальные по примеру командира также решили обратиться к миру фауны и подбирать позывные по буквам в фамилии. Роман Круглянский попросил утвердить за ним позывной «Кречет», бывший сержант ВДВ Геннадий Гринев — «Гриф», лейтенант запаса Борис Лавриненко — «Лунь», тренер по боксу Вадим Коршунов — «Коршун», сотрудник ГАИ Иван Симанчук — «Сип». Поразмыслив, Булатова выбрала «Чайку». С фамилией этот позывной не совпадал, но изображение данной птицы находится на занавесе Московского художественного театра имени Чехова и напоминает ее основную профессию.

Дальше в разговоре ополченцы называли друг друга с позывными, чтобы скорее запомнить их, говорили о своих птицах (ведь они все — хищники), шутили, что теперь националистам не поздоровится, если на них сразу нападут легкокрылый «Кречет», мрачный «Гриф», белоголовый «Сип», степной «Лунь», удачливый охотник на мелких грызунов и ящериц. Костяк группы существовал: четверо парней — из спортклуба «Феникс» и трое — бывшие десантники ВДВ. Но другие, и Александра в том числе, ничего не знали о будущих сослуживцах. Стать настоящим воинским подразделением, пройти боевое слаживание предстояло сейчас, на месте столкновения с противником.

Вдруг дверь отворилась, и Булатова к своему великому изумлению увидела… Сергея Щербину, консультанта вышедшего весной в прокат фильма про двух девушек-сержантов из 54-го стрелкового полка. Дорошенко, широко улыбаясь, двинулся ему навстречу, пожал руку, проводил к столу и представил собравшимся:

— Товарищи, это — Сергей Петрович Щербина из Министерства обороны ДНР, майор Вооруженных сил Российской Федерации в запасе. Сейчас он расскажет о текущей ситуации под Славянском и в районе, где нам предстоит действовать…

Щербина достал из офицерского планшета карту, развернул ее на столе, взял в руки карандаш и попросил бойцов отряда «Дюжина» подойти поближе. Молодая актриса постаралась остаться за их спинами. Но майор запаса все равно Александру увидел. Было несколько мгновений, когда они смотрели прямо в глаза друг другу. Он очень сильно удивился.

— Наш город — центр Славянского района Донецкой области, расположен в ее северной части, в долине реки Казённый Торец. Территория — около 60 квадратных километров, численность населения в 2012 году приближалась к ста пятидесяти тысячам, но теперь уменьшилась. В Славянске — три машиностроительных завода, три курорта с грязелечебницами, два высших учебных заведения, несколько техникумов и колледжей. По последней переписи две трети жителей назвали своим родным языком русский, однако киевских заговорщиков это, как видите, не остановило. Но почему Славянск так важен для Донецкой республики?..

После этих слов Щербина сделал паузу, окинул своих слушателей внимательным взглядом и карандашом стал показывать на карте разные объекты:

— Город является крупным узлом автомобильных и железных дорог и как бы прикрывает их с запада. Он имеет четыре железнодорожные станции. Смотрите, вот они… Три железнодорожных линии отходят отсюда к населенным пунктам Лозовая, Красный Лиман и Краматорск. Через северные районы города пролегает современная благоустроенная автомагистраль Харьков — Ростов М-03, здесь же начинается национальная автомагистраль «Славянск — Мариуполь» Н-20. В регионе находится много других дорог: шоссейных, грунтовых, проселочных. Они связывают воедино всю агломерацию. Это поселки, находящиеся от Славянска на расстоянии 3–8 километров: Былбасовка, Андреевка, Карповка, Селезневка, Мирное, Райгородок, Крестище, Красноармейское, Святогорск…

Данные сведения, конечно, представляли интерес, но Булатова больше хотела бы услышать подробное описание рельефа местности и погодных условий. Щербина, точно угадав ее мысли, сам перешел к нужной теме. Он сказал, что рельеф в Славянске и вокруг него — равнинный, расчлененный неглубокими оврагами и балками, имеющий кое-где возвышенности до 200 метров. Лесов не так много, и они, в основном, искусственного происхождения, то есть высажены местными жителями. Климат характерен для степной зоны Украины. Летом — жарко, до 25 градусов тепла. Нередко бывают засухи и пыльные бури, при которых ветер дует просто с бешеной силой…

«Чайка», не сдержавшись, тяжело вздохнула. Попробуй-ка из винтовки Драгунова попасть куда-нибудь при скорости бокового ветра 15 метров в секунду. Таких показателей справочные снайперские таблицы даже не содержат. Стрелять в подобных условиях совершенно бесполезно. Это значит открыть свою позицию противнику, а результата не достичь.

В комнате стояла тишина, и Щербина ее вздох услышал. Он повернул голову к Булатовой и озадаченно спросил:

— У вас есть какой-то вопрос, Александра Константиновна?

— Нет, Сергей Петрович.

— Погода сегодня прекрасная, — он показал рукой на окно.

— Будет хорошо, если она продержится неделю, — громко ответила Булатова. — Тогда и постреляем.

Парни из команды «Дюжина» удивленно слушали этот диалог. Никто из них человеку из Министерства обороны ДНР пока представлен не был. Но получалось, что «Чайка» с ним уже знакома. Откуда, как и почему?

— С вашего разрешения я продолжу, — сказал майор запаса. — Итак, немного истории…

История действительно была короткой.

В город Славянск 12 апреля 2014 года на двух автобусах из Крыма прибыла группа под командованием Игоря Стрелкова в количестве 25 человек, частично вооруженных автоматами Калашникова. Они беспрепятственно вошли в здание городской администрации и объявили, что заговорщики, совершившие государственный переворот в Киеве, ныне находятся вне закона, здесь — территория Донецкой народной республики, а они сами — из ее ополчения. Затем они заняли здания местных отделений СБУ и МВД. Служащие этих ведомств никакого сопротивления не оказали и присоединились к ополченцам.

Через четыре дня в Славянск для подавления бунта попытались зайти части 25-й аэромобильной бригады на бронетранспортерах и боевых машинах десанта. Местные жители, не имевшие оружия, вышли на улицы, смело бросились прямо под колеса броневиков и остановили их. Затем они отняли у карателей шесть единиц боевой техники (из двадцати, участвующих во вторжении). При этом часть украинских солдат перешла на сторону народа, другая часть поспешно отступила прочь.

На следующий день отряд народного ополчения поднялся на местную гору Карачун, где находилась телебашня, и отключил вещание украинских телеканалов, возобновив работу телестанций Российской Федерации. Потом это происходило не однажды. «Укры» отключали российское телевещание, ополченцы — киевское проамериканское, которое вело лживые репортажи из Донецка и Луганска. Информационная война разгоралась.

Но вскоре противоборствующие стороны перешли к настоящим боевым действиям с убитыми и ранеными.

Начало им положили активисты «Правого сектора», верные своим правилам убивать всех без разбора. Ночью 20 апреля, как раз на Пасху, четыре джипа с днепропетровскими номерами и фашистской символикой на бортах подъехали к блокпосту у поселка Былбасовка и расстреляли его охрану из трех человек, у которых из оружия имелись только… иконы. Ополченцы бросились в погоню, сумели остановить две машины и нашли там пулемет МG-42 (в современной югославской модификации М-53), карты, документы, жетоны «правосеков».

Затем 24 апреля нападение на блокпост ДНР на дороге из Славянска в село Святогорка совершили уже военнослужащие ВСУ. Они подъехали на бронетранспортерах и попытались сходу захватить этот опорный пункт. Ополченцы вызвали подмогу. Ударная группа прибыла из поселка Красный Лиман и отогнала «укров», ведя меткий огонь из автоматов Калашникова, подствольных гранатометов и ручных пулеметов…

— Собственно говоря, это и есть основной способ действий ополчения, — с улыбкой произнес Щербина. — Его можно назвать партизанским. Блокпосты на дорогах, ведущие наблюдение за местностью, и мобильные ударные группы, которые быстро приезжают в нужную точку при появлении значительных сил противника.

— Стало быть, сплошной линии обороны с ходами сообщения, блиндажами и огневыми точками у вас нет? — Борис Лавриненко, или «Лунь», после окончания Одесского инженерно-строительного института год служил на офицерской должности в саперных частях и про устройство этой самой линии знал немало.

— К сожалению, не имеем такой возможности, — ответил майор запаса. — Численность ополчения в Славянске в настоящий момент где-то до двух тысяч человек, а территория, как вы видите, большая. Но на некоторых блокпостах оборудованы полевые укрепления с траншеями полного профиля, глубокими землянками и огневыми точками, защищенными бетонными плитами. На основных дорогах устроены завалы из автомобильных покрышек, спиленных деревьев, мешков с песком. Там вам и предстоит воевать…

Щербина опять обратился к карте и показал им дорогу, ведущую на северо-восток, к городу Красный Лиман. В начале июня бои за него шли упорные. Каратели использовали авиацию (разбомбили городскую больницу) и танки. Теперь город занят частями Национальной гвардии Украины, и они пытаются продвигаться к Славянску по дороге через Райгородок.

У них на вооружении много техники: советские танки Т-64 БВ, устаревшие БТР-80, БМП и БМД-2. Только управляют они ими из рук вон плохо, ломают, бросают при первой опасности, а также продают ополченцам (те недавно купили у них армейский грузовик КамАЗ за 12 тысяч гривен). Отвратительно в боевых действиях показал себя Т-64БВ. При попадании в его корпус кумулятивной ракеты, выпущенной из противотанкового ракетного комплекса (ПТРК) «Фагот», у него взрывается весь боезапас, башню сносит в сторону, экипаж погибает мгновенно.

Можно сказать, что это — уже четвертый штурм.

Три предыдущих нападения «укров» на Славянск успеха им не принесли. Ополченцы сбивали их боевые вертолеты выстрелами из ПЗРК и один раз — даже самолет «Ан-30Б». На земле они останавливали и захватывали вражеские БТР и БМД. В числе важных трофеев — самоходная артиллерийская установка «Нона-С» с орудием калибра 120 мм, стреляющим не только снарядами, но и минами. Ополченческий ее экипаж умеет вести огонь очень метко.

Как-то незаметно Сергей Щербина от рассказа о недавнем прошлом перешел к знакомству с группой «Дюжина»: по позывным, конечно, и с уточнением, кто каким оружием сейчас владеет и какой военной специальности ранее был обучен. Их доклады не очень его порадовали потому, что в армии служили только четыре человека. Оружие было стандартное: десять АК-74М, из них — три с гранатометами ГП-30, но выстрелов к ним мало — пятнадцать штук. Рассказ о ручном пулемете с двумя коробками лент по сто патронов каждая и о реактивном штурмовом гранатомете РШГ-2 с четырьмя выстрелами ему понравился гораздо больше.

Наконец Щербина подошел к Александре, и она назвала свою профессию — снайпер — и свое оружие: СВД выпуска 1987 года — плюс боезапас: магазин на десять снайперских патронов 7,62ПС, магазин на десять патронов с пулей 7,62 ПП (повышенной пробиваемости), магазин на десять патронов с пулей 7,62Б-32 (с зажигательным составом). Сотрудник Министерства обороны ДНР предложил показать ему винтовку и магазины с патронами. Быстро взглянув на него, Булатова исполнила просьбу. Но люди из «Дюжины» не поняли, зачем он просил об этом именно ее. Тогда Щербина решил объясниться:

— Друзья, снайпер — специалист при обороне города совершенно необходимый. А у нас их мало. Кроме того, мы с Александрой Константиновной знакомы. Правда, встречались при других обстоятельствах, и я никак не ожидал тут ее увидеть.

— Просто обстоятельства сложились благоприятно, — важно произнес Дорошенко. — Мы тоже рады, что нашли товарища Булатову.

Затем Дорошенко вместе с Щербиной отошли от стола, чтобы поговорить конфиденциально, и оба достали командирские блокноты. Сергей что-то диктовал Тарасу Григорьевичу, тот записывал. Рядовые члены «Дюжины» остались рассматривать карту, по-прежнему разложенную на столе. Рельеф местности она показывала не слишком подробно: дорога на Красный Лиман пролегала по степи, изображенной при помощи желтовато-бурого цвета, через перелески, отмеченным зеленым цветом, а также шла параллельно бело-черной железнодорожной нити.

Булатова, поглядывая на Щербину, думала о том, какие консультации и кому он теперь дает. В съемочной группе Сотникова, работавшей в Севастополе, все знали, что он имеет высшее военное образование, служил в армии и в издательстве «Всадник», выпустил документальную книгу об РККА и начале Великой Отечественной войны. Последний раз она видела его на киносъемках в Москве осенью 2013 года.

— Александра, сердечно приветствую вас в стане борцов с современным фашизмом, — сказал Щербина, подойдя к Саше после разговора с Дорошенко.

— Взаимно, — ответила она.

— Значит, вы освоили винтовку Драгунова? Ведь мы с вами остановились на «мосинке» и СВТ-40.

— Мне помогли.

— И вы решили свой экранный образ перенести в жизнь?

— Так получилось.

— Поступок смелый, — похвалил он.

— Возможно, — она ответила уклончиво.

— А возможно ли майору запаса пригласить знаменитую киноактрису на обед в кафе «Иллюзия», что находится в центре города?

— Попробуйте, — ответила она с улыбкой.

— Тогда я заеду за вами через полтора часа. Согласны?

— Согласна…

После ухода Щербины одесситы занялись подготовкой оружия для выхода на боевую позицию. Автоматы следовало проверить, почистить, смазать, пострелять из них по мишеням. Александра осталась в комнате одна, расстелила на полу чехол от винтовки, положила на него оружие и впервые стала разбирать чужую «снайперку». Какое-то представление о ней она уже имела, поскольку бегло осматривала в тире, принадлежавшем Сероштану, и сделала из нее три выстрела. То было, так сказать, поверхностное светское знакомство. Нынче все по-другому. Требуется не знакомство, а настоящая боевая дружба. Этой СВД суждено стать ее личным оружием, безотказным, надежным, точным.

Некоторые начинают разборку с отделения патронного магазина, некоторые — с отделения оптического прицела.

Остается сама винтовка с разными механизмами, замечательно придуманными изобретателем для того, чтобы выбить из патрона пулю, прокрутить ее по нарезам внутри ствола и послать в цель. Вскоре перед Булатовой лежали крышка ствольной коробки с возвратной пружиной, затворная рама вместе с затвором, ударно-спусковой механизм с курком, обе деревянные накладки на ствол (цевье), довольно длинный металлический прут, называемый толкателем, поршень и газовая трубка с регулятором. Стала видна мощная, не штампованная, как у АК-74М, а фрезерованная на станке ствольная коробка, так сказать, основа изделия. Нигде ни единой шероховатости или царапины. На всех деталях выбит один номер: «746», — и это говорило о том, что винтовка, собранная на заводе почти тридцать лет назад, не ремонтировалась и никаким переделкам не подвергалась.

Особенно интересовал «Чайку» газовый регулятор, расположенный сверху на стволе. Положение клапана — летнее или зимнее — там регулировалось остроумно: между закраинами вставлялся патрон от винтовки капсюлем вниз и поворачивался. Летом клапан открывали, а зимой закрывали, уменьшая или увеличивая давление пороховых газов, обеспечивающих действие автоматики.

Кисточкой, слегка смоченной в керосине, она прошлась по деталям в коробке ударно-спускового механизма (УСМ), раствором кальцинированной соды промыла ствол, фланелевой тряпочкой прикоснулась к тонко отшлифованным, умещающимся на ладони частям из затворной рамы, изготовленным из светлой стали: ударнику, затвору, выбрасывателю, его пружине.

Сложную систему придумал талантливый инженер Евгений Драгунов, но разбирать, собирать, чистить его винтовку просто. Конечно, если иметь определенные навыки, быть аккуратным и внимательным…

Кафе «Иллюзия» в центре Славянска до весны 2014 года было заведением нарядным, пафосным, претендующим на особый шик. Днем в нем обедали хорошо обеспеченные люди, вечером веселилась молодежь. Гражданская война на Украине внесла изменения в эту размеренную жизнь. В кафе стали кормить ополченцев, штаб обороны города находился недалеко. Сначала тут изо всех сил придерживались прежнего меню. Однако украинские каратели, постепенно стягивая кольцо окружения, мешали подвозу продуктов, и скоро количество блюд сократилось до минимума: суп, каша, хлеб, компот или чай.

Сергей Щербина принялся объяснять Александре причины столь скромного выбора.

— Пустяки, — ответила она, — мы — на войне.

— Хорошо, что вы это понимаете.

— Но как вы попали сюда? — спросила она, пригубив чашку горячего чаю.

— Я давно знаком с Игорем Стрелковым, — ответил он. — Сблизила нас страсть к военной истории России. Мы оба участвовали в движении военной реконструкции, только он увлекался эпохой Первой мировой войны, носил мундир Московского драгунского полка образца 1916 года. Вообще-то по образованию он — историк, окончил Московский государственный историко-архивный институт.

— Военные игры в старинных мундирах и настоящие боевые действия — не одно и то же, — усомнилась Саша.

— Он и сам так думал, — кивнул головой майор запаса. — Потому отправился на войну, воевал в Приднестровье, в Боснии, на Северном Кавказе.

— Служил в армии?

— Конечно, как все нормальные мужики. Сначала срочную службу рядовым в Вооруженных силах Российской Федерации, потом по контракту — сержантом, потом — в спецназе ФСБ. Звание — прапорщик. У него и награды есть. Орден Мужества и три медали.

— Вижу, он вам нравится.

— Дорогая Саша, слово «нравится» в данном случае совершенно не подходит, — возразил Щербина. — Я признаю его авторитет. У Игоря — боевой опыт и талант командира. Люди ему верят. Кроме того, он — человек идейный. Он — за Россию.

— Прекрасная характеристика! — улыбнулась Булатова.

— А вы за кого? — спросил Сергей, заглянув ей в глаза.

— Я? — она помедлила с ответом. — Я — за тех, кто бился с фашистами на фронтах Второй мировой войны и жизнь отдал за Родину. Но поколение победителей уже ушло. Вот наследники нацистов и зашевелились…

— Что ж, вполне убедительно, — согласился он.

— Хочу задать вам вопрос. Про «Белую бабушку». Вы к ней приезжали после того случая с гранатой?

— Нет. Не довелось.

— Шевкие Мансуровна посетила меня в госпитале.

— Ну, она человек активный, — сказал Щербина.

— Старушка подарила мне одну интересную вещь, — Булатова достала из нагрудного кармана куртки снайперский портсигар.

— Забавная штука! — Сергей Петрович стал крутить портсигар в руках, нажал на кнопку замка, открыл, посмотрел на папиросы, потом бросил удивленный взгляд на Александру. — Неужели ваши?

— Теперь мои, — призналась она.

— Видите ли, я люблю древности, особенно — армейские. Всякие там пряжки, пуговицы, кокарды, аксельбанты, вензеля, знаки для погон и униформы. Но подобного раритета в моей коллекции нет, — майор запаса вернул Булатовой уже закрытый портсигар.

— Она сказала, что это — портсигар Людмилы Павличенко. Может ли такое быть?

— Почему нет? — Щербина пожал плечами. — Портсигары были в большой моде в середине прошлого века. Папиросы сохранялись там лучше, чем в картонных коробках. Особенно — на войне. Я точно знаю, что Людмила Михайловна курила постоянно. Я видел два ее портсигара, кисет и курительную трубку в экспозиции Центрального музея Вооруженных сил России в Москве.

— Значит, правда, — в задумчивости произнесла Саша.

— Конечно, правда. Старушка сделала вам замечательный подарок. Но почему вы привезли его сюда?

— Подумала, что пригодится.

— Не знал, что вы курите папиросы, — военный консультант улыбнулся. — Ведь табак в них — очень крепкий.

— Я курю их редко, в особых случаях…

Побудку в команде «Дюжина» сыграли в семь часов утра, наскоро позавтракали и начали собираться для выезда на боевые позиции. Добрые люди выделили деньги на каски СШ-60 для всех участников, но средств на двенадцать бронежилетов 6-го класса защиты у них уже не хватило. Купили украинские, сделанные кое-как, со стальными пластинами внутри, защищающими только от пуль АК-47.

Снайперский маскировочный костюм «Леший», очень дорогой, изготовляемый вручную, тоже отсутствовал. Впрочем, Александра не имела уверенности в том, что он сейчас ей понадобится, поскольку задачу для «Дюжины» поставили как-то неопределенно: отбивать атаки противника, двигающегося от Красного Лимана. Карту местности она видела вчера мельком, рельефа и расстояний не знала.

Похоже, Дорошенко тоже не представлял себе всех деталей этой операции. Он только сказал, что надо подождать расчет переносного противотанкового ракетного комплекса «Фагот». Через полчаса два крепких мужичка лет по сорок пять, тащившие за плечами увесистые армейские вьюки, подошли к КамАЗу и спросили человека с позывным «Дрозд». Подполковник в отставке их приветствовал и объявил приказ: они вместе со снайпером «Чайкой» и пулеметчиком «Грифом» будут составлять отдельную боевую группу, действующую на каком-нибудь из флангов.

Мужики недоверчиво покосились на красивую стройную девушку с винтовочным чехлом за спиной, почесали затылки и задали ей вопрос:

— А стрелять ты умеешь?

— Да, — спокойно ответила она.

— Ребята, не задирайтесь, — вмешался в разговор пулеметчик Геннадий Гринев, бывший сержант ВДВ, присутствовавший при встрече в тире у Сероштана. — Она стреляет очень хорошо. Дай бог вам так стрелять из вашей хлопушки.

— Ты нашу «Фросю» еще в бою не видел, — обиженно произнес один из них, седоватый и широкоплечий.

— Какую «Фросю»? — удивился Гринев.

— Ну, мы ее так называем. В честь моей бабушки. Очень бойкая была старушка, дожила до девяноста лет. И мы доживем!

— Тогда ладно. Давайте ее в машину…

Мотор заурчал, КамАЗ выехал со двора на пустынную улицу, резко прибавил скорости и помчался к северо-восточной окраине города. Скоро по сторонам замелькали одноэтажные частные домики с палисадниками, с огородами и садами. Далее пейзаж менялся: то распаханные поля, то перелески, то извилистая речка неизвестного названия, то холмы вдали.

Александра впервые ехала на современном армейском грузовике, машине повышенной проходимости, но пониженного комфорта. При большой скорости на дороге, изрядно поврежденной минами и снарядами, грузовик бросало из стороны в сторону, как лодку в шторм. Удержаться на узкой деревянной скамье было непросто, тем более, что в руках у «Чайки» находился чехол с винтовкой и за спиной — рюкзак с разными принадлежностями. Рядом, почти касаясь ее плечами, сидели те, с кем Булатовой предстояло воевать бок о бок, потому она невольно думала о том, как сложатся их отношения. Парни пока вели себя галантно и старались помочь ей. Но старший сержант Люда однажды объяснила молодой актрисе, что женщине в армейском коллективе следует держать себя строго, ни с кем никогда не кокетничать, своих симпатий не проявлять.

На блокпосту группу усиления ждали с немалой надеждой. По донесениям разведки (эти обязанности очень хорошо выполняли местные жители) «укры» готовили атаку с прошлого вечера. Находились тут два батальона Национальной гвардии. Они имели на вооружении пять танков Т-64БВ и десять бронетранспортеров украинского производства БТР-4Е, недавно прибывших с завода в Харькове.

Добровольцы выгрузились и пошли осматривать местность.

Позиция ополченцев выглядела неплохо. Чувствовалось, что обосновались здесь люди серьезные. У блокпоста они вырыли траншеи глубиной более полуметра и окопы полного профиля для огневых точек, устроили три землянки. Были у них и бетонные блоки, в щели между которыми располагался крупнокалиберный пулемет «Утес».

Перед блокпостом лежало ровное пространство, справа по нему пролегала шоссейная дорога, слева на поле наступал лес. Довольно густая роща из акаций и вязов тянулась примерно на километр вдоль одной стороны дороги, как бы прикрывая фланг укрепленных позиций. Дорошенко сказал, что отдельной боевой группе надо найти себе место там, чтобы держать под прицелом поле и дорогу.

Позицию они искали сообща и действовали дружно. Александра, помня наставления учителя, выбрала площадку на самом краю рощи, с неровностями — канава и небольшое возвышение за ней, заросшее кустарником. Деревья прикрывали их с тыла, кусты — с двух сторон. Впереди установил на треноге свой ручной пулемет Гринев, метрах в трех от него, используя возвышение как бруствер, расположилась Булатова. Дальше оба жителя Славянска стали разворачивать установку ПТРК «Фагот».

День уже начался, солнце освещало рощу с востока, и все четверо бойцов с их вооружением пока находились в глубокой тени. Ветра не было, температура воздуха приближалась к 22 градусам тепла, атмосферное давление составляло 756 единиц. Такие сведения выдал Александре ее портативный прибор-метеостанция, обозначая условия, почти идеальные для стрельбы в цель.

Теперь требовалось внимательно изучить место будущего боя.

К сожалению, о биноклях или ручных перископах для «Дюжины» спонсоры как-то не подумали. Заглядывая в окуляр оптического прицела ПСО-1, который давал четырехкратное увеличение, Саша водила винтовкой справа налево и постепенно осмотрела все поле вместе с дорогой. На карточке огня, которую должен составлять каждый снайпер перед боем, она отметила расстояния и ориентиры: от ее позиции до одинокого дерева — 600 метров, до дорожного знака с ограничением скорости — 500 метров, до пассажирской остановки с крышей и скамейкой — 350 метров.

Цели появились во второй половине дня.

Два танка Т-64БВ двигались по дороге и вели огонь из пушек по блокпосту. Четыре снаряда легли с большим перелетом. Пятый и шестой — с недолетом. Седьмой ударил в бетонный блок, раскрошив его основание. Но это был последний выстрел, сделанный неуклюжей машиной. Оператор установки ПТРК, покрутив поворотную рукоятку, быстро навел ракету на цель, надел наушники, крикнул напарнику: «Отойди!» — и нажал на спусковой рычаг. Ракета с грохотом вырвалась из трубы, окрашенной в оливковый цвет. Небольшой красный шар стремительно полетел вперед — примерно на километр — и разорвался внизу, у танковой гусеницы. Столб дыма и огня поднялся вверх. Танк, вздрогнув, остановился. «Ур-ра!» — закричали мужики. Действительно, «Фрося» их не подвела и на этот раз.

Танк с развороченным левым боком и лежащей на асфальте гусеницей «укры» тут же бросили. Второй их Т-64ВБ дал задний ход и поспешно уполз за поворот. Подбить его из ПТРК ополченцы не успели. Но бой только начинался. На поле и на дорогу выходили новенькие колесные БТР-4Е, гордость «самостийной» украинской промышленности. Бронетранспортеры стреляли из пушек и пулеметов. За ними двигалась пехота.

Булатова посмотрела на своих соседей слева. Но умелый и мужественный расчет «Фроси» делать новый залп не собирался: противотанковая ракета — слишком мощный, дорогостоящий боеприпас, чтобы тратить его на бронетранспортер. Жители Славянска только развели руками и энергично указали ей на поле. Мол, теперь поработай ты, у тебя есть патроны с бронебойными пулями.

Однако их подвиг вдохновил ее на необычное действие.

Александра подумала, что можно сразу остановить двигающийся БТР, если попасть в механика-водителя. Стекла в его кабине, конечно, бронированные и установлены под углом. Но ничто не мешает снайперу загнать две пули подряд в одну точку, тогда стекло не выдержит.

Тему стрельбы «с упреждением» она проходила на занятиях у Анатолия Васильевича Полякова. Он называл задачу выполнимой, но трудной, требующей настоящего мастерства. Сначала надо определить скорость перемещения мишени. После чего решить уравнение, правда, довольно простое. До бронетранспортера, двигающегося вдоль фронта со скоростью 25 километров в час, сейчас 400 метров. В справочной таблице (она ее выучила наизусть) указано время подлета пули, выпущенной из СВД к цели, — 0,59 секунды. За это время вражеская машина проходит 4 метра. Следовательно, нужно внести поправку на оптическом прицеле, вращая боковой маховичок.

Булатова присоединила к винтовке магазин, заряженный патронами 7,62ПП с пулями, имеющими сердечник из инструментальной стали марки У12А, (они прибивают бронеплиту толщиной в 10 миллиметров), навела оружие на цель, затем плавно нажала на спусковой крючок раз, другой и — для надежности — третий.

Пестро раскрашенный зеленым, желтым и коричневым бронетранспортер с белым номером «112» на борту остановился. Справа, где место командира, дверца у него открылась. На поле выскочил солдат и бросился со всех ног в сторону от машины. Жаль, конечно, тратить дорогую пулю с инструментальной сталью на пехотинца, однако другого выхода нет. Прицеливание по каблуку, и ты, голубчик, будешь сейчас валяться на земле с пробитой правой конечностью…

Бой продолжался до вечера.

«Укры» лезли вперед, как бешеные. Но ополченцы держались стойко. Трижды применив реактивную штурмовую гранату, они повредили еще два бронетранспортера. Остальные покинули поле битвы. Нацгвардейцы несколько раз пытались добраться и до боевой машины с бортовым номером «112», чтобы ее завести. Однако Александра, охраняя ценный трофей, не давала им приблизиться к ней. Быстро заменив магазин с поистине драгоценными и редкими патронами 7,62ПП на магазин с широко распространенными снайперскими 7,62ПС, она метко стреляла по ногам вражеских солдат.

Примерно через час люди, командовавшие карателями, сообразили, что у «ватников» и «колорадов» (так презрительно они называли жителей Донбасса) появился снайпер и работает он очень хорошо. Проще всего нейтрализовать сверхметкого стрелка выстрелом из миномета. Вскоре первая крупнокалиберная мина разорвалась (с недолетом) около позиции нашей боевой группы.

Бой шел настоящий, а не такой, как у Сотникова под Севастополем.

Но кинорежиссер тщательно воспроизводил реальную обстановку. У него на поле трещали автоматные и пулеметные очереди, по очереди взрывались пиротехнические закладки, напоминая огонь артиллерии, над земляными укреплениями полз серый и желтоватый дым. Так они «воевали» несколько дней. Потому Булатова не испугалась атаки «укров». Но вот осколки, просвистевшие в воздухе, в кинематографическую версию уже не вписывались. Она бросилась на траву и прикрыла голову руками.

— Эй, «Чайка»! — окликнул ее пулеметчик. — Осколки в тебя уже не попадут. Вставай! Надо переменить позицию.

— Да, надо, — она ответила ему не сразу. — Больше трех выстрелов с одного места — это уже наглость. Сейчас накажут.

Вторая мина от карателей прошла с перелетом.

Ее противный свист, удар о землю и взрыв они услышали, когда переползали на запасную площадку с другой стороны рощи. Геннадий Гринев снова установил свой пулемет с изрядно раскалившимся стволом. Оба мужичка из Славянска, давно размонтировав «Фросю» и сложив ее части в два вьюка, теперь ловко обращались с автоматами Калашникова. «Чайке» пришлось стрелять «с ремня», то есть сидя на пятке правой ноги, упирающейся в землю, поставить левый локоть на левое колено и пропустить ремень винтовки под левую руку. Это положение требует большей затраты сил и осложняет прицеливание, но все равно попадания у нее были. Операторы ПТРК, оглядываясь на Сашу, в знак одобрения показывали ей поднятый вверх большой палец.

При наступающих сумерках «укры» прекратили бой и отошли. Поле перед блокпостом и дорога, пролегающая сбоку от него, остались за доблестными защитниками Славянска. Ополченцы вышли на поле, чтобы посмотреть на результат ожесточенной схватки.

Многое показалось Александре совершенно диким.

Бойцы Национальной гвардии Украины, отступая, собственных обездвиженных и тяжелораненых бойцов с собой не уносили, а снимали с них одежду, обувь, бронежилеты и добивали выстрелом в голову. Так не поступали даже гитлеровцы под Севастополем. Обыскивая трупы в поисках документов, ополченцы часто находили у них в карманах начатые упаковки с таблетками метадона, сильного психотерапевтического лекарства из группы опиатов. Привыкнув на Евромайдане к употреблению наркотиков, «свидомые» и на Донбассе подогревали свой наступательный порыв медицинскими средствами.

Но вскоре внимание всех привлек украинский БТР-4Е, торчавший на равнине, точно большая восьмиколесная каракатица. Ополченцы окружили машину, открыли дверцу со стороны водителя. Молодой парень с пробитой головой вывалился оттуда, как сноп. На переднем стекле кабины виднелось аккуратное отверстие диаметром миллиметров на восемь. Дорошенко, посмотрев на Булатову, торжественно произнес:

— Чистая работа. Пять с плюсом, многоуважаемая «Чайка». Узнаю школу майора Потапова. Командование отметит ваш вклад в борьбу за свободу и независимость Донецкой республики.

— Ну, броневик-то нам нужен, — пробормотала она, смутившись. — На КамАЗе ездить всем неудобно…

Защитники блокпоста признали БТР-4Е трофеем группы «Дюжина».

За его руль сел тридцатипятилетний Иван Симанчук с позывным «Сип», который служил срочную службу в мотострелковой дивизии и как раз — механиком-водителем бронетранспортера. Он отогнал машину на небольшую поляну за бетонными укреплениями. Одесситы окружили ее, громко обсуждая изделие местной оборонной промышленности.

По документам, найденным в кабине, выходило, что оно — из той серии в 420 штук, которую Украина продала Ираку. Однако в январе 2014 года заказчики вернули Харьковскому заводу 42 бронетранспортера потому, что в их металлических бортах обнаружились трещины. На заводе стали устранять недоделки. Тут грянул государственный переворот, за ним — боевые действия на Донбассе. К тому времени заводчане привели в порядок лишь десять броневиков и по приказу киевской хунты отдали их бригаде Национальной гвардии, поспешно сформированной из активистов Евромайдана.

Бронетранспортер выглядел грозно и внушительно.

У Александры это механическое чудовище вызывало большой интерес. Она обошла вокруг него несколько раз и тщательно измерила его шагами. Получилось, что в длину БТР-4Е достигает более семи с половиной метров, в ширину — почти три метра. На глаз «Чайка» определила и высоту: тоже близко к трем метрам. По четыре колеса с каждого бока, на крыше вращается прямоугольная башня с длинным стволом автоматической пушки калибра 30 мм, автоматическими же гранатометами, а также — с противотанковым ракетным комплексом «Барьер» (правда, боезапаса для него нет).

Внутри БТР-4Е делился на три отсека: передний — для управления, с местами для механика-водителя и командира; средний — моторно-трансмиссионный, расположенный слева по борту, за спиной механика-водителя; задний — боевой и десантный (на восемь человек). Посадка в него осуществлялась через две прямоугольные двери в корме машины.

Ребятам очень понравились сиденья в десантном отсеке: легкие, удобные, со спинками, крепятся не к днищу, а к крыше и бортам. Их положение регулировалось: если боевое, то сиденья сдвигаются спинками в центр и можно стрелять из бойниц; если походное, то сиденья устанавливаются спинками к бортам и середина отсека свободна. Кроме того, здесь предусмотрен кондиционер и обогреватель.

— Полный ажур! — весело сказал Симанчук, вытирая руки от машинного масла после осмотра дизельного двигателя. — Все новенькое, все по стандартам НАТО. Посмотрим, как он воевать будет.

— Больше похож на патрульную, чем на боевую машину, — ответил ему Дорошенко, читая украинские инструкции, приложенные к бортовой радиостанции.

Роман Круглянский отвлек командира от этого дела, открыв правую дверь кабины со словами:

— Дядя Тарас, машина отличная и надо благодарить нашего снайпера за правильные действия на поле боя.

— Поблагодарим, — буркнул подполковник в отставке.

— Она предлагает дать ему имя.

— Какое имя? — спросил Тарас Григорьевич, не понимая.

— Обыкновенное. Как собаке или кошке.

— Ничего себе. Скорее, это — бегемот.

— А Саша говорит, что элефант.

Поскольку в маркировке «БТР-4Е» имелась всего одна гласная буква, то у Булатовой возникла идея назвать его «Элефант». Глядя на металлическую громадину, одесситы смеялись от души. «Элефант» — звучит красиво, но в переводе на русский значит «слон». Слоны — могучие и послушные боевые животные древнего мира (например, в Индии). Пусть отнятый у злых «укров» бронетранспортер тоже помогает добрым людям.

Продолжая обыскивать углы и закоулки своего трофея, они обнаружили почти неизрасходованный боезапас для пушки и пулемета, пять автоматов Калашникова и магазины к ним, наполненные патронами, два хороших бронежилета шестого класса защиты и куртки от форменной одежды, а также в большом количестве — сухие пайки армии США. Впрочем, пластиковые пакеты с какими-то порошками и надписями на английском языке никого не заинтересовали. Ужин тут готовили две немолодые женщины, и запах вареной картошки, сала, поджаренного с луком, малосольных огурцов и помидор (все это — дары местных жителей) распространялся в роще, вызывая аппетит у бойцов.

Общая трапеза после битвы — традиция древнерусская.

Как повествуют былины, наши предки, разгромив недругов, пировали на поле сражения. Преломить хлеб, смочить уста хмельным напитком из братины — большой чаши, передаваемой по кругу, — значит снова испытать чувство единения с теми, кто стоял рядом с тобой под смертоносным огнем. Поскольку ополченцы придерживались «сухого закона», роль хмельного напитка сыграло слабоалкогольное пиво. Но разговоры были под стать седой старине: про смелость друзей, про коварство врагов, про оружие.

Начали с воспоминаний о замечательном выстреле «Фроси», то есть ПТРК «Фагот», и работе двух его операторов. Александра узнала, что зовут жителей Славянска Михаил и Николай, что своему делу они научились во время срочной службы в армии. Но это было давно, почти двадцать лет назад. Теперь же из-за вторжения киевских карателей на их родную донбасскую землю пришлось вспомнить прежнюю науку. А сам по себе переносной противотанковый ракетный комплекс, созданный советскими инженерами, — отличная вещь, в управлении прост, в эксплуатации очень надежен.

Затем обсудили действия гранатометчиков во время атаки украинских бронетранспортеров. Реактивных штурмовых гранат одноразового использования у защитников блокпоста имелось всего четыре, включая те две, что привезли с собой ребята из «Дюжины». Наибольших похвал удостоился член их команды «Коршун», или Вадим Коршунов, который метко попал выстрелом РШГ-2 калибра 72,5 мм и массой в 3,8 килограмма в борт вражеской бронемашины. Общество пришло к выводу, что он нанес значительный ущерб неприятелю.

Булатова думала, что до нее не доберутся.

Но она ошиблась.

Просто снайперские выстрелы, увеличившие парк боевых машин ополчения на одну весьма мощную единицу, оставались последней и самой важной темой застольной беседы. Ополченцев удивляло то, что сделаны выстрелы женщиной. Они смотрели на нее с особенным вниманием и, конечно, хотели узнать о ней больше. Однако это было невозможно. Дорошенко лишь сообщил присутствующим, что «Чайка» вовсе не офицер спецназа ФСБ, как некоторые тут ошибочно утверждают, а обычный спортсмен и любитель пулевой стрельбы, волонтер-антифашист, приехавший на Украину ради борьбы с поднявшим голову неонацизмом.

После такого отзыва, подтвердив его точность, она попросила у командира разрешения покинуть застолье. Разрешение последовало немедленно. Все заулыбались и проводили ее разными одобрительными высказываниями. Вот это мужчинам понятно: женщина может испытывать бóльшую, чем они, усталость после тяжелого боя.

Подойдя к землянке, вырытой под высокими деревьями, Александра села на скамью, достала из нагрудного кармана куртки портсигар, извлекла папиросу (по счету тринадцатую), щелкнула зажигалкой. Горьковатый дым фронтового табака она вдохнула с удовольствием. Он всегда помогал ей обрести душевное равновесие.

Раньше она все-таки сомневалась насчет происхождения подарка «Белой бабушки»: уж не придумала ли на старости лет Шевкие Мансуровна эту историю с гибелью полкового штаба, с контузией снайпера Людмилы, с портсигаром, переданным словно бы в наследство. Но военный консультант, как всегда, лучше других зная многие детали и подробности, обманывать бы ее не стал. В таком случае старший сержант Павличенко, конечно, похвалила бы «Чайку» за сегодняшний бой.

Учитель что-то говорил ей о первом выстреле не по мишени, а по живой цели. Бывает, стрелки-новички при этом испытывают то ли смятение, то ли неуверенность. Но тут повезло. Она не видела лица человека, в которого стреляла, поскольку он сидел в кабине бронетранспортера. Другие, попавшие в прицел винтовки «укры», убегали, показывая ей спину. Просьбу владельца СВД она выполнила: только ранила их, стреляя по ногам. Жить они будут и, может быть, задумаются о том, какой черт понес их на Донбасс и зачем им чужая земля…

— Александра Константиновна, — услышала Булатова за спиной почтительный голос Романа Круглянского и удивилась, почему это он обращается к ней по имени-отчеству. — Командиры обсуждали нашу дальнейшую службу по защите Славянска и решили, что вы будете работать как снайпер-истребитель, то есть индивидуально, и потому вам нужен напарник. Пожалуйста, возьмите меня!

— Взять тебя в помощники, конечно, можно, — она улыбнулась. — Только есть один вопрос, Рома. Ты из винтовки стрелять умеешь?

— Дело в том, что я в армии не служил, — сказал он.

— Значит, не умеешь.

— Но я же могу научиться. Например, автомат АК-74М я освоил за три дня и сегодня днем стрелял из него.

— Попал в кого-нибудь?

— Мне неизвестно, — он пожал плечами.

— Рома, автомат Калашникова — изделие простое, общедоступное, предназначенное для штурма и ближнего боя. С винтовкой Драгунова так не получится. Она — другой инструмент.

— А давайте попытаемся. Я буду стараться! — Круглянский вдруг опустился перед ней на одно колено, как рыцарь перед прекрасной дамой, и умоляюще сложил ладони вместе. — Товарищ снайпер, возьмите меня к себе в ученики. Очень прошу!

Поступок молодого одессита Булатову озадачил.

Слишком мало она пока знала о группе «Дюжина» и о племяннике Дорошенко в том числе. Во время поездки на поезде из Одессы в Луганск он ничем себя не проявил. Держался скромно, разыгрывать из себя жениха, которому все позволено, не пытался. Хотя мог бы, ведь на руках у них находилось свидетельство о заключении брака. Правда, предъявлять его милиции следовало лишь при крайней необходимости.

— Ладно, — сказала она. — Я подумаю. Но для начала нужно найти винтовку. Хотя бы «мосинку» или СВТ-40.

— Дядя мне обещал! — радостно воскликнул «Кречет»…

Новый день «укры» начали с короткого артналета.

Ополченцы пережидали обстрел в траншеях и землянках. Спасало то, что метко стрелять каратели не умели и били, как говорится, «по площадям». Также защитники Славянска отметили, что боеприпасы часто не взрываются. Скорее всего, они взяты на старых складах, заложенных еще при Советском Союзе, и срок годности у них давно истек.

Между тем положение у защитников блокпоста было непростое. Национальная гвардия Украины имела значительное численное превосходство и резко усилила нажим. К вечеру стало ясно, что дальше удерживать позиции невозможно. Погрузившись на автомобили, маленький гарнизон опорного пункта отправился в Славянск. Трофейный БТР-4Е, теперь принадлежавший группе «Дюжина», прикрывал отход и вел огонь по противнику из пушки и пулемета.

Машиной уверенно управлял Иван Симанчук. Рядом с ним сидел Дорошенко в качестве командира. Стрелка пришлось взять со стороны, так как никто из одесситов не знал, как обращаться с автоматической пушкой, установленной в башне. В отделении для десанта помещалось восемь человек, и Александра устроилась там даже с некоторым комфортом. Двух операторов ПТРК и их несравненную «Фросю» они тоже взяли с собой. Потому трем молодым бойцам пришлось ехать на крыше БТР.

Получилось, что в ходе первой операции к группе присоединилось жители Славянска: Слава, стреляющий из автоматической пушки, Михаил и Николай, умеющие обращаться с «Фаготом». Покидать дружную команду они не захотели. Сама команда, присмотревшись к ним, согласилась с их присутствием и выставила требования, отчасти сходные с суворовскими: сам погибай, а товарища выручай, начальнику не перечь, обывателя не обижай, никакой работы не чурайся, «горилку» без разрешения не пей…

Дорошенко действительно раздобыл снайперскую винтовку Мосина для своего родственника.

Подполковник в отставке был рад, что девушка из Москвы не отказалась взять в ученики Ромку. Много хорошего о ней рассказал ему старый сослуживец Поляков. «Пусть сначала постреляют вместе», — думал Тарас Григорьевич. Может быть, притрутся друг к другу, а дальше, глядишь, и дело обыкновенное: веселым пирком да за свадебку. Ведь эта война — не навек. Бешеные «правосеки» сгинут в боях, остальные образумятся, поймут, как подло обманули их америкосы и снова тут наступит мир, покой, братская дружба.

Булатовой и во сне не могло присниться, что она когда-нибудь станет наставником в стрелковой науке.

Ответственность большая, а опыта у нее нет. Александра пожалела, что не взяла собой в Одессу отличную книгу Теодора Грица «Меткие стрелки». Она бы здорово помогла Роману. Но кто же знал, как все обернется. Осталось Саше вспоминать наставления деда Федора (но это было давно) и уроки майора спецназа в запасе Полякова. Однако майор с новичками не работал. Он шлифовал навыки и доводил до совершенства умения уже обученных стрелков из воинских частей.

«Чайку» и «Кречета» на время освободили от несения караулов и дежурств.

На заднем дворе школы они наскоро соорудили походный тир с огневым рубежом и мишенями, отдаленными от него на пятьдесят метров. Но сначала Саша объяснила Круглянскому, как устроена винтовка с продольно-скользящим затвором и магазином, вмещающим пять патронов. Это ее ученик усвоил быстро, и через два дня уже свободно разбирал и собирал затвор.

Далее она объяснила ему кое-что из теории: как летит пуля (по дуге, а не прямо), что влияет на нее при этом: энергия выстрела, сила тяжести и сопротивление воздуха — и почему ее полетом все-таки можно управлять. Усвоение законов баллистики пока не давалось выпускнику автодорожного техникума. Но Александра не отчаивалась. Самое главное — практика, то есть правильное прикладывание к винтовке, «чувство оружия».

Так дело дошло и до оптического прицела «ПУ», изделия не очень сложного, если уметь им пользоваться.

Сверхметкий стрелок должен обладать специальными знаниями и особыми навыками. Также ему требуется характер — спокойный, уравновешенный, даже флегматичный. Какой характер у Романа, она не знала. Слушался он ее сейчас беспрекословно, ловил каждое слово и старался запоминать все. Булатова ему повторяла одно и то же: спешить не надо, снайпер — человек собранный, сосредоточенный.

Для закрепления первоначальных стрелковых навыков все равно нужно время: хотя бы месяц — два. Есть ли у них это время?

События вокруг Славянска в двадцатых числах июня, показывали, что время, отпущенное его защитникам, истекает катастрофически быстро. Боевые столкновения с «украми», которые проходили уже в окрестностях города, говорили о ситуации, ухудшающейся с каждым днем. Правда, отдельные успехи у ополченцев были.

Например, 24 июня 2014 года в районе меловой горы Карачун, расположенной южнее города, в районе села Андреевка и реки Сухой Торец, они сбили из переносного зенитно-ракетного комплекса «Игла» военно-транспортный вертолет ВСУ «Ми-8». К сожалению, это не изменило общей расстановки сил. Каратели, которые захватили гору Карачун еще в начале мая и установили на ней артиллерийские и минометные батареи, продолжали расстреливать Славянск. Меловая гора высотой 167,6 метра как бы нависала над городом и представляла собой отличную позицию для ведения такого огня. Страдали от него не отряды добровольцев, а мирные жители.

Ранним утром 28 июня, под отдаленный гул канонады («укры» с горы палили, в основном, по южным окраинам, школа же находилась в центре города, на улице Банковской), Булатова и Круглянский вынесли свои винтовки во двор для учебной стрельбы. Но долго их занятие не продлилось. Они увидели Сергея Щербину, Он направлялся к ним с видом деловым и озабоченным.

Ополчение — не армия, строго соблюдать субординацию не нужно. Но все-таки представитель городского штаба обороны — начальство, и отставив ружья в сторону, они приветствовали его с должным почтением. Щербина бросил быстрый взгляд на Романа, потом повернулся к Булатовой:

— Как поживаете, Саша?

— Хорошо, — ответила она.

— Слышал про вашу меткую стрельбу по бронетехнике.

— Ну, положим, они сами подставились.

— Скажу честно, не ожидал.

— Чего не ожидали?

— Что вы так скоро станете настоящим фронтовым снайпером. Что не побоитесь реального боя. Вы же человек не военной профессии, а совсем другой, более романтической, — он усмехнулся.

— Тут много людей не военной профессии, — сказала она, оглянувшись на Круглянского. — Однако как-то справляемся.

— На самом деле, Александра Константиновна, я пришел пригласить вас на важное общественное мероприятие, — Щербина заговорил сугубо официально. — Завтра, то есть 29 июня сего года, в двенадцать часов дня в Свято-Воскресенском храме состоится торжественный акт освящения знамени Первого добровольческого батальона города Славянска. Там будет Игорь Иванович Стрелков и другие наши командиры.

— Спасибо за приглашение, — ответила она.

Но в церковь никого, кроме командиров, не пустили.

Зато у дверей храма «Чайка» встретила поэта, драматурга, актера и режиссера Юрия Васильевича Юрченко с фотоаппаратом в руках. Вместо цивильной голубой рубашки и джинсов, как в Одессе, теперь он был одет в полевую униформу с кобурой пистолета на поясном ремне. Набравшись смелости, Александра подошла к нему и поздоровалась. Юрченко сразу ее узнал (память у поэтов очень хорошая). Он с улыбкой пожал ей руку, как своему боевому товарищу, и спросил, что она тут делает.

Булатова сказала, что встреча с ним в Одессе, на площади Куликово Поле определила ее судьбу. Она вместе с группой одесских добровольцев решила приехать в Славянск, чтобы внести свой вклад в борьбу с фашизмом.

— Актриса стала санинструктором? — спросил Юрченко.

— Нет, — ответила Булатова и гордо добавила, не подумав о последствиях, — Я — снайпер.

— Вы — снайпер?! — безмерно удивился поэт.

— Занятие, вполне подходящее для женщин.

— Ну да, ну да, — он не сводил с нее изумленно-восхищенного взгляда. — Конечно, я читал. Великая Отечественная война, знаменитый снайпер Людмила Павличенко, перекличка поколений и все такое… Очень интересно! Давайте я вас сфотографирую. Вы — красивая девушка, и это будет настоящая сенсация…

— Какая сенсация? — спросила она.

— Дорогая Саша, пожалуйста, улыбнитесь, — он уже навел на «Чайку» объектив фотоаппарата. — Я заведую тут пресс-службой, готовлю информационные выпуски, перевожу их на французский и английский, потом размещаю на разных порталах в Интернете, чтобы прорвать информационную блокаду Донбасса, устроенную западными СМИ по наущению американцев.

— Снайперам нельзя фотографироваться, — ответила Александра.

— Почему? — он опустил фотоаппарат.

Добрый человек был Юрченко, смелый, борьбе с фашизмом преданный, но он понятия не имел о службе спецназа. Бойцы этих подразделений рискуют жизнью даже в мирное время и потому находятся под особой защитой. Пока они служат, разглашать их имена и фамилии, биографии, а иногда и подвиги, совершенные ими, нельзя. Учитель объяснил Булатовой данный постулат еще при первой встрече. Тогда она особого внимания на его слова не обратила. Но тут, на Донбассе, поняла, как это хорошо и правильно.

— Инструкция запрещает, — твердо сказала она.

— Очень глупая инструкция! — продолжал уговаривать ее Юрий Васильевич. — Вы же — актриса! Военная форма вам к лицу. Снимок получится превосходный! О вас узнают и вас полюбят тысячи людей…

Между тем после боевого столкновения с киевскими карателями на дороге в Красный Лиман Саша задумалась, кто же она теперь. Бойцы разведывательно-диверсионной группы «Дюжина» высоко оценили ее меткую стрельбу по бронетранспортеру, признали хрупкую девушку из Москвы настоящим профессионалом (в чем поначалу все немного сомневались) и оказывала ей всевозможные знаки уважения. Это было приятно, но требовало какой-то иной линии поведения.

— Тут я — не актриса, и поклонники мне не нужны, — убежденно произнесла она. — На войне — как на войне…

Пылкие речи поэта, произнесенные там, в Одессе, много значили для Булатовой. Она долго размышляла над ними и часто вспоминала, как они оба находились в толпе единомышленников, хранящей угрюмое молчание. Однако в противостоянии, развернувшемся этим летом на Украине, у каждого свой путь, и «Чайке» лучше прятаться в снайперских засадах, как учил ее майор в отставке Поляков, чем красоваться на страницах газет и журналов.

— Честное слово, Саша, я не хотел обидеть вас, — помедлив, сказал Юрченко. — Я думал, вы обрадуетесь.

— Пока радоваться нечему, — ответила она.

Легендарного героя Новороссии Игоря Стрелкова Булатова все-таки увидела. Он вышел из церкви со знаменем в руках. Отчасти оно походило на стяги полков Российской императорской армии: в центре — двуглавый орел, от него к краям отходят лучи черного, синего и красного цвета. Сам Стрелков тоже походил на царского офицера. Именно такими их изображали в кинофильмах постсоветской эпохи: красивое лицо с благородными чертами, статная фигура, сдержанная манера поведения.