Жила-была в городе Славянске хорошая девочка Таня Перепелица. Росла она в дружной, работящей семье, любила маму и папу, а также свою младшую сестренку Олю. Шестой класс Таня окончила с отличными оценками и в сентябре 2014 года собиралась пойти, как все ее сверстники, в школу. Но в конце июня, когда мама послала Таню в магазин, расположенный на другом краю улицы, чтобы купить хлеба, ученицу шестого класса застрелил снайпер Национальной гвардии Украины.

Панихиду устроили в школе, где находилась на постое группа «Дюжина», и добровольцы вместе с одноклассниками Тани, ее родными и соседями приняли участие в траурном мероприятии. Гроб, утопающий в цветах, окружала молчаливая, тихо плачущая толпа. Таня, одетая в нарядное платье, с большими белыми бантами, вплетенными в косы, лежала в нем, как живая. Казалось, что она спит. Только маленькое отверстие на виске девочки говорило о страшном конце ее детской жизни.

Каратели все ближе и ближе подбирались к городским кварталам. Обстрелы из минометов и пушек гремели уже не только по ночам, но и днем. Теперь вот за дело принялись украинские сверхметкие стрелки. Свою охоту они вели за одинокими прохожими с хозяйственными сумками и тележками так, будто те состояли в рядах какой-то неведомой армии, многочисленной и вооруженной до зубов.

Александра, держа в руках горящую свечу, думала о том человеке, который сидел в засаде с винтовкой Драгунова, смотрел в оптический прицел, рассчитывал расстояние, нажимал на спусковой крючок. Да человек ли он вообще, если не пожалел подростка, беспечно шагающего по пустынной улице? Кто внушил ему эту звериную ненависть к людям? Кто отдал приказ уничтожать здесь мирное население, к боевым действиям не причастное? Будет ли когда-нибудь суд над военными преступниками, убивающими детей ради «эдыной та вэлыкой Украини»?..

Снайперская пара «Чайка» — «Кречет», назначенные сегодня в караул, на кладбище вместе с другими не поехали. Проводив похоронную процессию, они остались стоять у дверей школы. Обсуждать это событие Булатова и Круглянский не хотели. Вывод им обоим был совершенно ясен: надо учиться стрелять, повышать свое боевое мастерство, дабы ни одна пуля, выпущенная по врагу, не пропала даром. Справедливое возмездие за преступления — вот их задача.

С улицы через распахнутые ворота во двор школы заехала белая старенькая «Нива». Дверца открылась, и Сергей Щербина ступил на серый растрескавшийся асфальт. Саша, переглянувшись с Романом, сказала, что представитель штаба обороны стал слишком часто появляться у них, и это — не к добру. Они даже не подозревали, насколько точно ее замечание. Майор запаса спросил, где находится сейчас Тарас Григорьевич Дорошенко и сообщил им, что имеет для него конфиденциальную информацию, то есть секретный приказ Стрелкова.

— Очень секретный? — спросила «Чайка».

— Вам, Саша, как человеку проверенному, могу сказать.

— Скажите. Секрет я сохраню.

— Готовьтесь к походу.

— Дальнему?

— Не очень. Километров на сто двадцать, — Щербина помолчал, и лицо его стало серьезным. — Но поход опасный.

— Не пугайте, Сергей Петрович. Люди мы бывалые.

— Хорошо, что у вас есть свой транспорт, — он указал рукой на трофейный «Элефант», стоявший во дворе школы и накрытый брезентовым чехлом, а сверху — маскировочной сеткой.

Стекло в кабине бронетранспортера, пробитое снайпером, Иван Симанчук давно заменил. Поставил обычное, но толстое. Попутно выяснилось, что братья-украинцы из города Харькова при ремонте «иракского возвращенца» бронестекла, указанные в техническом его описании, заменили, а возможно, продали. Вместо них установили нечто иное, правда, близкое по качеству. Оттого и выстрел так замечательно удался. Теперь яркие солнечные лучи скользили по блестящей, почти зеркальной поверхности, и казалось, будто грозная машина подмигивает всем, приближающимся к ней.

— Да, с транспортом нам повезло, — согласилась «Чайка».

— Саша, время-то сейчас обеденное, — продолжал Щербина. — Может быть, составите мне компанию в кафе «Иллюзия»?

— Никак не возможно, товарищ майор, — ответила Булатова, и Роман, который ранее напряженно вслушивался в их беседу, тут же улыбнулся.

— Почему? — спросил Сергей, покосившись на него.

— Мы сегодня на дежурстве.

— А чаем угостите? — не отставал военный консультант.

— Это всегда пожалуйста, — сказала Александра и дала знак напарнику. Тот пошел поставить чайник, приготовить свежую заварку.

— Саша, я бы очень хотел, чтобы все кончилось благополучно, особенно — для вас и для меня, — произнес Щербина и посмотрел на нее внимательно. — Понимаете?

— Нет.

— В ночь на пятое июля защитникам Славянска предстоит прорвать кольцо вражеского окружения и уйти по разным дорогам, шоссейным и грунтовым, на Донецк. Мы постарались максимально засекретить операцию, но разведка «укров» работает неплохо. Так что потерь нам не избежать.

— Бросить Славянск и его жителей?! — удивилась она.

— Ополченцы воевали здесь два с половиной месяца. Но силы неравны. В борьбу с неонацистами должен включиться весь Донбасс, все его население, все его ресурсы. Тогда мы победим.

— Вы верите в это?

— Верю!..

Автомобили собирали по всему городу: КамАЗы с крытыми брезентом кузовами, большие автобусы, «газели» грузовые и пассажирские, легковые машины разных видов и марок, бронетранспортеры, боевые машины десанта, два старых танка, которые должны были прикрывать отход. Примерно в десять часов вечера 4 июля длинная колонна выстроилась на южной окраине Славянска, в Череповке, около церкви.

Голова колонны с грузовиками, БТР и БМД имела все шансы прорваться, но те, кто встал в ее конце, кто не смог прибыть вовремя и занять отведенное ему место, кто ехал на старых и не совсем исправных машинах, рисковали очень сильно.

Подполковник в отставке Дорошенко, отлично зная армейские порядки, привел «Элефант» раньше назначенного времени. Люди Стрелкова, формировавшие колонну, нашли ему хорошее место. Но с другой стороны и новенький броневик весом почти 22 тонны, со стальной гомогенной катанной противопульной броней, двигателем на 442 лошадиных силы, максимальной скоростью на шоссе более 100 километров в час, с пушкой в поворачивающейся башне, пулеметом и автоматическим гранатометом представлял собой боевую единицу, полезную для передовой группы.

Они погрузили свои вещи, разместились внутри машины, и там стало тесно. Но никто не думал об этом. Выставив в бойницы на бортах БТР-4Е дула автоматов, парни из «Дюжины» приготовились к встречному бою на скорости не менее, чем 60 километров в час. При такой ситуации работы для снайпера не предвиделось. Потому они заботливо приготовили для Александры место в середине десантного отделения, на вещевых мешках, сложенные за спиной стрелка-наводчика, находящегося в металлическом «стакане» под башней.

Никогда не забыть ей ту бессонную ночь.

В одиннадцатом часу вечера, перед тем как забраться в этот железный сундук на колесах, Булатова взглянула на темное небо, усыпанное звездами, на широкое поле, расстилающееся по обе стороны дороги, на дорогу, ровную и прямую, как стрела. «Может быть, в последний раз…» — мелькнуло у нее в голове. Потом двери бронетранспортера с лязгом захлопнулись, мотор заурчал. Минут через пять колонна тронулась с места и покатила на юг, к Краматорску, далее — к Дружковке, Константиновке, Ясиноватой, а за ней — к Донецку. Путь неблизкий: около 120 километров.

Машины двигались быстро, но с одинаковой скоростью и неуклонно выдерживая интервал в десять метров. Всего из Славянска в Краматорск вышло шесть автомобильных колонн.

Механик-водитель «Дюжины» Иван Симанчук не спускал глаз с кузова идущего впереди грузовика, но иногда поглядывал то налево, то направо. Степь казалась тихой и пустынной.

— Красота! — весело сказал «Сип» командиру, сидящему в кабине справа от механика- водителя.

— Подожди, — ответил ему подполковник в отставке. — Засаду они устроят обязательно. Знать бы только где…

Подтверждая слова Дорошенко, далеко впереди и сбоку как будто вспыхнула яркая зарница и гул первого артиллерийского залпа прокатился по полю. Национальная гвардия Украины получила приказ уничтожить ополченцев, покидающих Славянск, расстреливая их из орудий и минометов на дороге. Но без корректировки огонь оказался неэффективным. Кроме того, «украм» пришлось разместить военную технику на значительном пространстве, да и точно разведанных целей они не имели.

Главные силы ополчения (примерно до двух тысяч человек и до пятидесяти единиц военной техники) прорвались из Славянска в Донецк. При этом полностью погибла прикрывавшая их отход группа из шести единиц бронетехники, сгорело немало частных автомашин, находившихся в хвосте колонны или просто поврежденных минами и снарядами. Какое-то количество добровольцев попало в плен. Многие, оставшиеся в живых, потом еще несколько дней выходили к Донецку по полям и лесам, а местные жители им помогали.

Как бы то ни было, но ни одного прямого попадания в броневик «Дюжины» не случилось. От близких разрывов он иногда вилял на дороге. Несмотря на это, Симанчук умело удерживал тяжелый «Элефант» на асфальтовом полотне. Стрелок-наводчик Слава, поворачивая башню, вел огонь из пушки. Бойцы стреляли из автоматов, надеясь поразить пехоту, которая изредка подходила близко к колонне, продолжающей движение.

Ничего этого Булатова, конечно, не видела.

Притянув колени к груди и обхватив их руками, она сидела на своем месте и прислушивалась к звукам боя. Они оглушали, потому думать о чем-либо было трудно. Со скрежетом поворачивалась башня, с короткими хлопками вылетали снаряды из ее автоматической пушки, гулко стучали очереди из автоматов Калашникова и со звоном падали на металлический пол гильзы от них, с гудением работал двигатель броневика. Осколки вражеских снарядов и мин били по стальным бортам БТР-4Е, однако не причиняли вреда его экипажу. Так продолжалось некоторое время, наверное, час или полтора.

Сначала прекратились удары по бортам, потом перестала поворачиваться башня и стрелять пушка. Только гул мотора по-прежнему наполнял тесное пространство внутри «Элефанта». Этот звук показался им всем приятным, как пение райских птиц…

Если Славянск с разрушенными пригородами, лишенный электричества, водоснабжения и продовольствия, имел облик настоящего фронтового города, то Донецк, открывшийся их взглядам днем 5 июля 2014 года, походил на город богатый, красивый и сугубо тыловой, в котором никто не думал о том, что война — близко.

В конце ХIX века это был затерянный в степи рабочий поселок Юзовка с населением в пять тысяч человек, построенный при металлургическом заводе англичанина Джона Джеймса Хьюза (местные называли его «господин Юз»). Теперь же Донецк насчитывал почти миллион жителей, являлся крупным индустриальным центром с десятками предприятий тяжелой и легкой промышленности. Он широко раскинулся по берегам четырех, правда, небольших рек: Кальмиус, Бахмутка, Асмоловка, Черепашкина — и занимал площадь в 385 квадратных километров.

Увидев его широкие проспекты, зеленые парки и скверы, роскошные магазины, рестораны, отели и ночные клубы, нарядно одетую публику, свободно гуляющую по главной городской улице Артёма, защитники Славянска как-то застеснялись своего окопного вида.

Однако Стрелков 6 июля принял на себя обязанности военного коменданта Донецка и призвал готовить город к обороне. Он не сомневался в том, что Вооруженные силы Украины будут продолжать свою карательную операцию и, опьяненные захватом Славянска и Краматорска, очень скоро двинутся на Донецк. Бои предстоят упорные, но пока… пока для доблестных ополченцев есть несколько дней отдыха.

Булатова, готовясь 6 июля к прогулке по столице шахтерского края, переоделась в белую футболку, голубые джинсы и бело-голубые кроссовки. Форменные куртку и брюки она сдала в химчистку, белье — в стирку. Закинув за плечи рюкзачок, Саша взяла такси и поехала в центр. Очень ей хотелось окунуться в знакомую среду большого современного города: чистые улицы, многоэтажные дома, витрины модных бутиков, клумбы с цветами на тротуарах, вереницы машин иностранных марок на дороге, открытые террасы кафе под навесами из яркой ткани.

Таксист, узнав, что Александра здесь впервые, сразу привез ее на самую главную площадь города — площадь Ленина. Она была вымощена плиткой и по размеру весьма и весьма широка. Вождь мирового пролетариата, засунув руку в карман брюк и по-хозяйски расставив ноги, занимал свое место на сером гранитном постаменте. Кроме него, здесь находился большой и красивый фонтан, «Беседка влюбленных», высотная и очень дорогая гостиница «Донбасс-Палас», немного сбоку — драмтеатр и филармония, здание горисполкома, также на ближайших домах виднелись вывески «Макдоналдс» и «Укрсиббанк».

На площади гудел митинг.

Но он не занимал все ее пространство. Хотя по прикидкам молодой актрисы, там находилось не менее пяти тысяч человек. Она подошла ближе. Судя по выступлениям, поводом для сбора послужил уход ополчения из Славянска и Краматорска. Люди с тревогой и болью говорили о том, что не желают жить под властью киевской хунты и требовали остановить войска карателей на подходе к Донецку. Они призывали бороться за свободу Донбасса с оружием в руках. Ей пришлись по душе эти пылкие речи.

С площади Ленина Булатова легко попала на главную магистраль города — улицу Артёма, широкую, длинную, с памятником Артёму (Федор Сергеев, большевик, организатор революционных выступлений рабочих на Донбассе в октябре 1917 года), с супермаркетами и торгово-развлекательными центрами, со зданиями библиотек, театров, высших учебных заведений. Улица тянулась от Ветковских прудов до железнодорожного вокзала. Про себя Александра назвала ее местным «Бродвеем».

Банкоматы работали, и «Чайка» без всяких проблем получила наличные по своей карте «Visa». Устроившись за столиком в уютном кафе, она заказала ланч с любимым кофе-латте и в ожидании заказа достала сигарету из пачки «вог». Расслабление было полным, потому Саша, не подумав, включила мобильный телефон. Он через пять минут зазвонил, и она услышала голос директора актерского агентства «Синяя птица»:

— Где ты находишься, Саша?

— Я? — произнесла Булатова, улыбаясь. — Я — в Донецке.

— Что ты там делаешь? — строго спросила Темникова.

— Ничего пока не делаю.

— А не хватит ли тебе бездельничать? Ты уже пропустила очень выгодное предложение от «Респект-продакшн». Восемь съёмочных дней, роль второго плана, гонорар — повышенный.

— Жаль, что у них нет главной роли для меня.

Татьяна Николаевна насторожилась:

— Тебе предложили в Донецке что-то интересное?

— Конечно. Иначе я бы сюда не поехала.

— Действительно, — быстро согласилась Темникова. — Только я никогда не слышала о серьезных кинокомпаниях там. Смотри, не попади в какую-нибудь сложную ситуацию с ними.

— Сложных ситуаций тут полно, — ответила Булатова, помолчала и спросила, — Татьяна Николаевна, вы и вправду не слышали о последних событиях на Юго-востоке Украины?

— Слышала. Там началась война. Тем более мне непонятно, что ты сейчас делаешь у хохлов.

— Вот это и делаю. А хохлы, они — на другой стороне. Здесь — настоящие украинцы, наши братья… — Александра увидела, что к ее столику подходит официант с подносом, уставленным тарелками, и сказала в трубку:

— Простите, Татьяна Николаевна, я вам потом перезвоню!..

Это было дерзко: так заканчивать разговор с благодетельницей. Ведь Темникова хорошо относилась к молодой актрисе. Она верила в ее талант. Сразу после окончания Театрального института, когда Булатова еще не представляла себе, как будет складываться артистическая карьера, директор актерского агентства предложила ей помощь и поддержку в рекламе (не бесплатно, разумеется). Но в тот момент малоопытная девушка из Удмуртии очень в ней нуждалась.

Как объяснить Татьяне Николаевне теперь, что она не может все бросить?

Слишком много событий, оставивших глубокий след в ее сердце, произошло в Славянске и позавчера ночью на дороге через поле, чтобы она, бросив группу «Дюжина», немедленно уехала в Москву. А Темникова, несомненно, потребует от нее именно этого. Она — человек, жизнью умудренный, и умеет убедительно разговаривать с молодыми людьми, увлекающимися разными глупостями.

Размышляя обо всем этом, Александра отправилась дальше.

Скоро она очутилась в Парке кованых фигур, расположенном в центре Донецка, у горсовета, между улицами Артёма и Университетской. Такого «Чайка» не видела нигде, и больше часа бродила по его аллеям, забыв обо всем на свете и рассматривая диковинные изделия местных кузнецов: сказочных и «киношных» персонажей, животных, рыб, птиц, насекомых (например, Муху-Цокотуху почти в рост человека), розы живые на клумбах и возле них — розы кованые, необычайно тонко сделанные. Однако страшноваты по внешности были фигуры из черного металла. Не о мире и благости свидетельствовали они, а о силе молота и стойкости наковальни…

Булатова вернулась на базу, а там ее с волнением ждал Роман Круглянский. Оказалось, он купил два билета на сегодняшний концерт, где донецкие музыканты, кроме своих композиций, будут исполнять вещи из репертуара знаменитой американской рок-группы «Linkin Park». Он надеялся, что его наставница не откажется вместе с ним посетить это мероприятие. Саше давно нравилась музыка шести парней из Калифорнии. Особенно, песни из их четвертого альбома под названием «A Thousand Suns». Да и со своим напарником, будущим снайпером, ради пользы дела следовало все-таки подружиться.

Она приняла приглашение.

К семи часам вечера «Чайка» и «Кречет» поехали в центр города, в Ворошиловский район. Дворец культуры «Юность» находился недалеко от знаменитой «Донбасс Арены» и Областного краеведческого музея. Это было здание, возведенное в середине 70-х годов прошлого века в стиле, модном тогда: пятиэтажная коробка из стекла и бетона безо всяких архитектурных излишеств. Внутри ее находилось два зрительных зала (большой и малый) и множество комнат для кружков, которые в прежние времена никогда не пустовали. В ДК «Юность» находили себе занятие, и взрослые, и дети.

Зрителей собралось довольно много: большой зал был на две трети полон, и возраст присутствующих, в основном, не превышал двадцати пяти лет. Своеобразие этой аудитории на Украине Александра поняла не сразу, а когда поняла, то массовая драка уже перекинулась из зала в вестибюль, весьма просторный, и дальше — на площадь перед Дворцом культуры.

Впрочем, начиналось все вполне мирно.

Шесть донецких гарных хлопцев изо всех сил старались походить на музыкантов «Linkin Park», и композиции у них были несамостоятельные, подражательные. Гораздо лучше получилось, когда они начали прямо играть и петь самые известные произведения американцев. Довольно лирично и спокойно прозвучал «My December», потом более энергично — «Given Up» и «Castle of Glass». Публика постепенно доходила до точки кипения, и мощный, бурный «One Step Closer» закончился тем, что на сцену выскочил малый с «жовто-блакитным» флагом в руках и заорал: «Слава Украине!» Из зала ему нестройно ответили: «Героям слава! Америка с нами!»

В Донецкой области, естественно, тоже проживали сторонники националистов и активисты «Правого сектора». Но составляли они меньшинство. Это буйное меньшинство, чувствуя поддержку официальной власти, раньше пыталось устраивать факельные шествия по главным улицам городов, валить с постаментов памятники, рисовать на заборах символ своей организации — так называемый «волчий крюк», некогда бывший отличительным знаком гитлеровской дивизии Ваффен СС «Рейх» — и всюду писать: «Москаляку на гиляку!» Однако после майского референдума 2014 года о независимости Донецкой и Луганской народных республик власть тут переменилась, и фашистские сходки начали разгонять с помощью милиции.

«Свидомые» не сдавались.

Они еще не поняли, что в двух новых государствах места для них не предусмотрено. Теперь закон (и это — совершенно справедливо) определяет их как экстремистов и радикалов, совершающих общественно опасные и противоправные действия. Вот и в концертном зале ДК «Юность» они повели себя неразумно. Их группа — правда, хорошо организованная — насчитывала человек сорок. Но вокруг-то находились нормальные молодые люди, и их было в пять раз больше. Они не стали равнодушно наблюдать за неонацистской провокацией, а энергично вмешались в нее с намерением доходчиво объяснить «правосекам», как глубоко они заблуждаются.

Словесные аргументы в молодежных спорах такого рода заканчиваются довольно быстро, и наступает время крепкого кулака.

Кандидат в мастера спорта по дзюдо Круглянский не первый начал драку. Он просто посоветовал дюжему парню с красно-черной повязкой на рукаве, с изображением креста, сильно смахивающего на свастику, не вопить слишком громко: «Украина под-над-усё! Слава нации! Смерть ворогам!» Вместо ответа тот схватил его за воротник куртки левой рукой, а правую вынес вперед, чтобы нанести «Кречету» удар в лицо. Роман мгновенно уклонился от удара, провел захват правой руки противника, завернул ее ему за спину и затем осуществил прием «бросок через узел плеча». Детина с воплем рухнул на пол.

Возможно, так и началось настоящее «махалово».

Поняв, что находятся в крайне невыгодной для себя ситуации, неонацисты стали пробиваться к распахнутым настежь дверям. Александра, ухватившись за куртку Романа сзади, вытащила его из продолжающейся рукопашной схватки.

— Ты чего? — свирепо крикнул он, охваченный азартом боя.

— Остановись!

— Это же «правосеки»! Они убивали наших в Одессе!

— У нас еще все впереди.

— Сейчас тоже можно.

— Или ты слушаешь меня, или мы расстаемся.

— Нет, не расстаемся!

Мимо них бежали «свидомые», и Круглянский, увидев подростка лет тринадцати-четырнадцати, рванул его за ворот ветровки и поставил рядом с собой. Мальчишка оглянулся на него, заныл: «Дяденька, не бейте! Я домой! А то мама заругает». Роман обхватил его за плечи:

— Сначала расскажешь, зачем ты сюда пришел…

Отряд сотрудников МВД прибыл к Дворцу культуры «Юность» примерно через полчаса, но его вмешательство не понадобилось. Активисты «Правого сектора», потерпев поражение от поклонников группы «Linkin Park», спешно покинули место столкновения. Отнятые у них «жовто-блакитные» и красно-черные флаги патриоты ДНР вынесли на площадь и торжественно сожгли.

В беседе с мальчиком Булатова и Круглянский ничего нового для себя не услышали.

Оказывается, в школьном учебнике истории для шестого класса написано, что Россия — враждебная Украине страна, что русские колонизаторы веками угнетали свободолюбивых украинцев, не давали им развивать свою культуру и промышленность, что русские — дикие и злые азиаты, а украинцы — добрые и просвещенные европейцы.

Кроме того, в школьной секции бокса учитель физкультуры часто рассказывает им о настоящих героях Украины. Это — мудрый гетман Мазепа, который обманул русского царя, выдающийся политик Степан Бандера, который боролся с оккупантами, то есть и с немцами и с русскими, смелый генерал Роман Шухевич, который командовал Украинской повстанческой армией в 1943 году…

— Шухевич имел звание капитана гитлеровской армии и командовал батальоном карателей в Белоруссии. Они за год истребили там около двух тысяч мирных жителей, — сообщил «Кречет» юному жителю «самостийной та нэзалэжной».

— То — кремлевская пропаганда, — ответил подросток.

— Сохранилось много фотографий Шухевича, где он — в мундире немецкого офицера.

— Все равно — кремлевская пропаганда.

— Да, капитально вам тут всем головы заморочили, — Круглянский усмехнулся. — Но ничего, скоро разберемся. Лучше скажи мне, как ты купил билет на концерт. Он ведь недешевый. Или мама дала тебе деньги?

— У мамы лишних денег нет, — насупился подросток. — Билет мне дал бесплатно наш учитель физкультуры и еще — пятьдесят гривен.

— Это за что? — удивился Роман.

— Чтобы я нес флаги и кричал вместе со всеми.

— А если я дам тебе сто гривен и попрошу кричать: «Украинцы и русские — братья навек!», что будешь делать?

— Где и когда надо выступать? — деловито спросил мальчик, подумал и задал более конкретный вопрос:

— Деньги у вас дают перед митингом или после него?..

Июль — макушку лета 2014 года — Донецк встречал, как обычно, беспечно и спокойно. Погода стояла солнечная, но не жаркая, очень приятная. В парках и скверах шелестела под легким ветерком листва, в прозрачных водах городских прудов играла рыба, широкие улицы и проспекты сияли чистотой. Но черная орда уже надвигалась на столицу шахтерского края.

Киевская хунта гнала сюда составы с танками и самоходными артиллерийскими установками на железнодорожных платформах. По автодорогам двигались длинные колонны армейских грузовиков с прицепленными орудиями и минометами, с установками РСЗО (реактивная система залпового огня, наследница «Катюши») «Град» и «Ураган», с бензовозами, машинами командно-штабными, снабжения, радиосвязи. По расчетам стратегов из Генштаба ВСУ два мощных танковых клина должны были рассечь оборону ополчения с севера и юга, затем выйти к Донецку и взять его в клещи. По их разумению, жалкая кучка местных «террористов и сепаратистов», устоять против всей военной силы государства Украина никоим образом не могла.

Между тем добровольцы сдаваться не собирались.

Отряды, приведенные Стрелковым из Славянска, уже прошли закалку под огнем, получили вооружение, транспорт, научились взаимодействовать друг с другом. Упорные бои с 6 июля развернулись в районе населенных пунктов Северск — Артемовск — Дружковка, что в восьмидесяти километрах от Донецка. Карателям противостояла механизированная бригада под командованием Алексея Мозгового. В ней насчитывалось примерно шестьсот бойцов, у них имелись противотанковые ракетные комплексы «Фагот», переносные зенитно-ракетные комплексы «Игла» и много ручного огнестрельного оружия. Умело пользуясь военной техникой, ополченцы за один день подбили несколько бронемашин.

Утром 8 июля Александра стала свидетельницей авиационного нападения. Над мирным городом с ревом пронеслись два бомбардировщика украинских ВВС Су-25. Они сбросили бомбы с большой высоты, и потому удар у них получился неточный: не в центр Донецка, а на территорию шахты № 21 «Петровская» и завода ЭЗТО. Разрушения там были, но к счастью, обошлось без человеческих жертв.

Но уже 12 июля 2014 года стало ясно, каким будет продолжение карательной операции.

«Укры», поняв, что прекрасный и свободный город им не покорить никогда, начали регулярные артиллерийские и минометные обстрелы его жилых кварталов. Первыми пострадали пригород Донецка Марьинка и один из районов на окраине — Петровский. За несколько дней вражеские крупнокалиберные снаряды и мины превратили в руины десятки и десятки домов, сожгли сады и огороды, их окружавшие. Погибли мирные жители, в основном — старики, женщины и дети.

Никаких укрепленных позиций, никаких блокпостов ополчение там не имело, его бойцы не пострадали. Однако своего националисты добились. Население Донбасса начало массово покидать места прежнего обитания, устремляясь к российской границе по степным дорогам: асфальтовым, грунтовым, проселочным…

Наши предки называли этот край Диким Полем.

Равнины, с севера прилегающие к берегам Черного и Азовского морей, на западе ограниченные рекой Днестр, на востоке — рекой Дон, многие столетия оставались незаселенными. Степи были пригодны для земледелия и скотоводства, но у первобытных племен не хватало сил и средств для их освоения. Через эти безлюдные пространства, не встречая препятствий, приходили на древнюю Киевскую Русь орды варваров: хазары, печенеги, половцы. Однако княжеские дружины довольно успешно сражались с ними.

Самое страшное нашествие, которое уничтожило государство русичей, случилось в ХIII веке, и беда опять пришла из Дикого Поля. Хан Батый привел в 1240 году под стены Киева войско в триста тысяч монголо-татарских всадников. Город они взяли штурмом и полностью разрушили его, население уничтожили: часть вырезали, часть — угнали в рабство.

Московская Русь в ХVI–XVII веках тоже вела войны с Диким Полем.

В те времена там разбойничали крымские татары.

Когда приходила весна и в степи появлялась трава, их конные отряды пересекали Дикое Поле и грабили южно-русские города на его границах, а иногда заходили и дальше. Поистине ужасные последствия имел поход татар под руководством хана Девлет-Гирея в мае 1571 года. Крымцы добрались до Москвы, захватили ее, сожгли, вывезли все городское имущество и угнали в Крым для продажи на невольничьих рынках в Кафе и Гезлеве (современные Феодосия и Евпатория) тысячи москвичей. В 1572 году хан вознамерился повторить удачный набег. Но русское правительство сумело организовать сторожевую службу в Диком Поле, вовремя получило донесения о походе степняков и подготовилось к отпору. Генеральное сражение произошло у селения Молоди, недалеко от реки Ока. В нем русские применили артиллерию, и многочисленное войско захватчиков было разбито на голову.

Первый русский Воинский устав назывался «Боярский приговор о станичной сторожевой службе». Он как раз регламентировал действия воинов поместной конницы и казаков по наблюдению за шляхами, проложенными татарами в Диком Поле: Изюмским, Муравским, Калмиусским. Там же, на месте застав, у границ Дикого Поля в ХVII столетии возникли города: Ряжск, Рыльск, Дедилов, Новосиль, Мценск, Данков.

В конце ХVIII века русские окончательно вытеснили турок из северного Причерноморья и Приазовья, а Крымское ханство присоединили к Российской империи. Они приступили к освоению Дикого Поля, повели дороги, заложили приморские города-крепости Херсон, Одесса, Севастополь, Николаев. Отмечая переход прежде пустынных земель под российскую корону, императрица Екатерина Великая совершила путешествие на Крымский полуостров, проехав со своей свитой по причерноморским степям.

Прошло еще сто лет, и оказалось, что под сухой и рыхлой степной почвой таятся несметные сокровища: каменный уголь, железная руда, соль, мел, гипс, мергель, известняк, глинистые сланцы. Здесь стали появляться шахты, фабрики и заводы, вокруг них возникали города. Дикое Поле отступало, и некоторые его районы постепенно приобретали вид совсем уж промышленно-индустриальный. Вместе их связывали ровные и прямые дороги. Однако долгим южным летом над этими дорогами и неоглядными полями, засеянными кукурузой, подсолнечником, пшеницей, как и в древние времена, часто гуляли суховеи невероятной силы, прилетавшие из Азии материка и с нижневолжских, безводных прикаспийских степей…

О меткой стрельбе нечего было и думать.

Прибор показывал, что скорость бокового ветра сейчас достигает 19 метров в секунду. Шкала горизонтальных поправок на оптическом прицеле винтовки Драгунова такого не предусматривала. Оставалось ждать перемены погоды. Пыльные бури на донбасских просторах начинаются внезапно и также внезапно заканчиваются. Но пыль при этом проникает повсюду, затрудняет дыхание, сводит видимость практически к нулю. Ружье Александре пришлось спрятать в чехол, на глаза надвинуть защитные очки, голову и шею плотно закутать платком.

Из своей снайперской засады они просто наблюдали за местностью.

Булатовой она чем-то напомнила Камышловский овраг в пригороде Севастополя.

Дорога проходила по широкой долине между двумя взгорьями. По высоте они не достигали и восьмидесяти метров, на их пологих склонах кое-где рос густой кустарник, кое-где зияли проплешины с желтой и зеленой травой. «Чайка» и «Кречет» находились на южном холме. Их противник, согласно донесениям разведки, обосновался на более низком северном. Там виднелись какие-то остатки то ли стены дома, то ли забора. Они определили расстояние до развалин приблизительно — около пятисот метров. Однако сейчас восточный ветер нес вдоль долины облака пыли, и в серой пелене пейзаж с дорогой получался будто бы смазанным, нечетким.

Дорога эта вела к российской границе, к контрольно-пропускному пункту под названием «Куйбышево». Жители нескольких городов: Донецка, Макеевки, Харцызска, Зугрэса, Шахтерска, Тореза, Снежного — избирали ее для бегства от войны. Сначала она считалась совершенно безопасной. Целые семьи на собственных автомобилях, нагруженных домашним скарбом, с детьми и даже с кошками и собаками благополучно уезжали по ней к доброй матушке-России, которая из-за кризиса в соседней стране принимала всех.

Но недавно в Министерство обороны ДНР поступило сообщение о том, что на участке дороги в районе шахтерского города Снежное появились украинские снайперы, которые расстреливают частные автомашины беженцев, двигающиеся в сторону КПП «Куйбышево». Ополчение защищало не только донбасские города, оно защищало и население. Разведывательно-диверсионная группа «Дюжина» получила задание проверить информацию и в случае ее подтверждения прикрывать дорогу, спасать от гибели тех людей, которые желают перейти границу.

Новое поручение одесситов не испугало, а вдохновило. Они принялись готовить БТР-4Е к новому походу. Они любили свою бронемашину и охотно ухаживали за ней: чистили, мыли, смазывали. «Элефант» отвечал на это работой без сбоев и поломок.

Они выехали из Донецка в четвертом часу утра.

Бронетранспортер с полными баками горючего и полным боекомплектом для автоматической пушки и пулемета, двигался по шоссе на юго-восток, выдерживая свою обычную крейсерскую скорость 60 километров в час. Бойцы дремали, прислонившись к спинкам сидений в десантном отделении. Состав группы изменился. Бравые ребята из Славянска Михаил и Николай с противотанковым ракетным комплексом перешли в бригаду Алексея Мозгового. Там их «Фрося», легко поражающая гусеничные броневые машины, была нужнее. В БТР-4Е вместо них ехали братья-минометчики из Артёмовска Иван и Василий с двумя рюкзаками, в которых в разобранном виде находился миномет 2Б25 «Галл», имеющий калибр 82 мм.

Дорошенко, как всегда, сидел справа от механика-водителя Симанчука, изредка поглядывая на карту. Расстояние от Донецка до места назначения достигало примерно семидесяти пяти километров. Но с дороги следовало свернуть у небольшой деревни и подобраться к долине незаметно, со стороны южного холма, высадить там группу, оборудовать позицию.

Когда солнце поднялось над горизонтом, «Дюжина» уже была готова к действиям. Поработав час малыми саперными лопатками, они устроили несколько окопов для автоматчиков, площадки для пулемета и миномета, прикрытые зарослями орешника. Позаботились и о снайперах: разровняли почву, чтобы было им удобно стрелять из положения «лежа с упора», с винтовками, установленными на бруствере высотой в тридцать сантиметров.

До начала пыльной бури Александра досконально изучила участок дороги длиной в полкилометра, рассматривая его в бинокль. Семь легковых автомобилей (по преимуществу — изделия Волжского и Запорожского автозаводов) стали жертвами вражеской охоты.

Одна полностью выгоревшая «Лада-Нива» опрокинулась в кювет. Недалеко от нее, съехав на самый край обочины, стояли сильно поврежденные, с выбитыми стеклами две машины «Лада Калина», далее — «ЗАЗ-Ланос» и «ЗАЗ-Форза». Прямо на шоссе находилась небольшая синяя «Skoda Fabia Scout» с открытыми дверцами. Тела молодых мужчины и женщины лежали возле ее спущенных колес. Пули попали им в голову. Имелся и устрашающего вида внедорожник серого цвета «УАЗ-Хантер», частично обгоревший, с развороченным багажным отделением (что наводило на мысль о применении ручного пулемета). В нем Булатова разглядела водителя. Он сидел без движения, навалившись грудью на руль. Ветер, крутивший пыль на шоссе, иногда доносил до «Чайки» разнообразные звуки, в основном — веселую музыку. Это звонили мобильные телефоны, но их хозяева ответить на вызов уже не могли.

После гибели Тани Перепелицы в Славянске Булатова ничему не удивлялась.

Она сделала окончательный вывод о морали и нравственности борцов за «молодую украинскую демократию». Они не пожалеют никого. Разрушенные до основания ракетным, артиллерийским и минометным огнем донбасские поселки, городские кварталы, вокзалы и аэропорты, взорванные мосты, водохранилища, линии электропередач, автозаправки и газораспределительные станции, склады с продовольствием, здания предприятий и шахт — всего этого киевской хунте мало. Герой Украины Роман Шухевич в обращении к солдатам УПА, написанном в 1947 году, завещал единомышленникам: «Не запугивать, а истреблять! Не надо бояться, что люди проклянут нас за жестокость. Пусть из сорока миллионов украинского населения останется половина — ничего ужасного в этом нет…»

Если Булатовой дана способность вовремя находить цель и посылать в нее пулю из снайперской винтовки, то она хотела бы остановить истребление мирных жителей родственной русским славянской страны. Она сочувствует им. Она разделяет их горе. Она уверена, что организаторы государственного переворота и военные преступники рано или поздно понесут наказание. В бою, который произойдет сегодня в Диком Поле, она, вероятно, приблизит долгожданный час возмездия. Во всяком случае, сделает все для того возможное.

Солнце вышло в зенит.

Пыльная буря прекратилась так же внезапно, как началась. Установилось полное безветрие, температура воздуха приближалась к 20 градусам тепла.

Долина, дорога, проходящая по ее середине, возвышенности с пологими склонами стали видны совершенно отчетливо. Роман Круглянский коснулся плеча Александры и пальцем указал ей на развалины, белеющие на противоположном холме. Там между камней что-то блеснуло раз, другой, третий.

— Я засек, — шепотом сказал ей «Кречет».

— Хорошо. — Она достала из чехла СВД, установила ее на бруствере, придвинулась к ружью так, чтобы приклад точно попал в правую плечевую впадину и как бы сросся с ней. Правую руку она положила на пистолетную рукоять, и указательным пальцем слегка коснулась спускового крючка, но не нажала на него. До выстрела было еще далеко.

Оптический прицел ПСО-1, более совершенный, чем прицелы эпохи Великой Отечественной войны ПЕ и ПУ, герметичный, наполненный азотом, давал четырехкратное увеличение. Разметка, нанесенная на стекло окуляра, имела шкалу боковых поправок с цифрами, основной угольник и дальномерную шкалу. Они позволяли определять расстояние до цели и правильно наводить на нее винтовку. Саша заглянула в окуляр с резиновым наглазником. Склон приблизился. Камни действительно оказались полуразобранным забором и за ним мелькнули три или четыре человеческие фигуры. Среди камней виднелись стволы двух ручных пулеметов, состоящих на вооружении НАТО: бельгийского «FN Minimi» и американской фирмы Арес «Shrike», — а также какой-то снайперской винтовки.

— Ничего не боятся, — сказала Булатова.

— Дорога у них пристреляна, — ответил Роман.

— Ждут новую жертву, — пробормотала она.

— А если опередить?

— Сейчас попробуем. Давай координаты.

— Погрудная цель. Величина ноль пять метра, угол — ноль-ноль один. Расстояние — пятьсот метров…

Как будто отвечая на эти слова, издали донеслось гудение моторов. К злополучному участку дороги на изрядной скорости подъезжали три легковых автомобиля. Ствол вражеской винтовки опустился вниз и ушел чуть влево. Сверхметкий стрелок за камнями брал небольшое упреждение, чтобы поразить водителя головной автомашины — темно-кипичного цвета «ЗАЗ-Славута» с двумя корзинами, привязанными на крыше, — сразу в голову. «Огонь!» — скомандовала сама себе Булатова.

Выстрел из СВД прозвучал громко.

В ответ с северного склона тотчас заговорили оба пулемета. Пули, сшибая листья с кустов орешника над головами снайперов, улетали куда-то вдаль. Геннадий Гринев уперся плечом в деревянный приклад своего ПКМ и нажал на спусковой крючок. Пулемет выдал короткую очередь.

Братья-минометчики, достав из ящика мину, которая имела вид толстой палки с оперением на одном конце и овальным утолщением на другом, ждали приказа Дорошенко, но командир, держа у глаз бинокль, медлил. Вражеские пулеметы прямо-таки захлебывались от огня, стреляя не по дороге, а по позициям группы «Дюжина». Подполковник в отставке дал отмашку минометчикам и показал четыре пальца, то есть — четыре выстрела. Они были почти бесшумными и бездымными (особенность миномета 2Б25 «Галл»), но удар по противнику получился удачным.

Мины прошуршали над дорогой и со свистом приземлились на противоположном склоне. Взметнулись вверх обломки кустов, куски чернозема, камни от забора. Люди, которые ехали на легковых автомобилях, с криком выскочили из машин, чтобы спрятаться в кюветах. Однако все они остались живы и вскоре продолжили свое путешествие к российской границе…

Соблюдая меры предосторожности, в сопровождении автоматчиков, «Чайка» и «Кречет медленно поднимались по склону к позиции «укров», несколько дней державших под прицелом дорогу.

Залпы миномета «Галл» сделали свое дело.

Пулемет «FN Minimi» пришел в полную негодность, пулеметчик погиб. Второй пулемет «Shrike» валялся на земле, но его пулеметчика не было нигде видно. Впрочем, снайперская винтовка уцелела, а эстонская молодая женщина по имени Биргитте, стрелявшая из нее, получила тяжелое ранение в грудь пулей из патрона 7,62Б-32, магазин с которыми Александра использовала на этот раз.

Бронежилет эстонки пуля со стальным сердечником пробила, хотя он и смягчил удар. Попадание произошло в правое легкое, между вторым и третьим ребром. Картина характерная: обильное внешнее кровотечение, затрудненное, булькающее дыхание с хрипом. Сочувствуя истекающей кровью рослой блондинке с голубыми глазами, Круглянский снял с нее «броник», достал коробку с армейской индивидуальной аптечкой, извлек из нее шприц-тюбик с буторфанолом-тартатом 0,2 % и сделал обезболивающей укол, затем наложил санитарный пакет с бинтом прямо на разорванную форменную куртку пестрого желто-зелено-коричневого цвета.

Командир «Дюжины» изучал ее документы.

Из них явствовало, что Биргитте Кильп является сотрудником американской частной военной компании «WhiteWater» и эта самая компания просит всех оказывать ей содействие в случае ранения или нахождения в плену. Эстонка довольно сносно говорила по-русски. Она спокойно объяснила, что ничего плохого людям на Донбассе не желает. Просто у нее подписан договор с американцами, они очень хорошо платят и потому ее обязанность — выполнять приказы руководства компании, а не предаваться размышлениям о том, гуманно это или негуманно.

— Вы должны доставить меня в госпиталь, — сказала Биргитте. — Компания компенсирует вам затраты.

— Там, на дороге, находятся сгоревшие автомобили и тела убитых вами мирных жителей. Будет ли «WhiteWater» платить их родственникам? — спросил Дорошенко.

— Такого пункта в моем договоре нет.

— Мы — добровольцы, договоров ни с кем не заключали, денег нам не платят. Выручать американских наемников из беды — не наша задача.

— Проявите милосердие к женщине, — тихо попросила эстонка. От сильной кровопотери лицо у нее становилось восково-белым.

— На войне есть только комбатанты и нон-комбатанты, — ответил Тарас Григорьевич. — Вы — комбатант, и с вами разговор особый…

— Мне всего двадцать восемь лет, — сообщила ему Биргитте Кильп. — Я выдержу перевозку. Но не медлите, пожалуйста…

Красотка из частной военной компании совершенно не интересовала Булатову. Это была всего лишь мишень, в которую ей удалось попасть с первого раза. Однако «Чайка» хотела осмотреть ее оружие, уцелевшее при минометном обстреле. Она уже определила, что такой снайперской винтовки в коллекции московского стрелкового клуба нет, но учитель часто показывал ей заграничные рекламные проспекты с новыми образцами, присылаемые в клуб, и там нечто подобное встречалось. Она попросила у командира разрешения ознакомиться с трофейным ружьем более подробно.

Согласно маркировке, изделие произвела австрийская фирма «Steyr-Mannlicher», присвоив ему номер «SSG-08», модель «SM». Оно имело ложу из алюминия с пластиковыми темными накладками и прикладом, складывающимся при необходимости. Внизу на цевье располагались сошки. Открытого прицела Александра тут не обнаружила, а перезаряжание осуществлялось ручным способом, и продольно-скользящий затвор действовал довольно легко.

Его рукоять с шариком на конце, отведенная вбок, напомнила ей родную «мосинку». Оптический прицел «Schmidt — Bender PM11» укреплялся по-новому, на планке «Picatinny rail». В магазине она насчитала шесть длинных патронов калибра «.338 Lapua Magmum». Правда, вес ружья удивлял: более тяжелое, чем СВД, — шесть килограммов.

Биргитте внимательно наблюдала за «Чайкой», которая не спеша осматривала ее винтовку, приводила в действие затвор, доставала из магазина необычно длинные патроны и, встряхивая их, проверяла, есть ли там порох.

— Ты — снайпер? — наконец спросила эстонка.

— Да.

— Это ты стреляла?

— Да.

— Теперь можешь радоваться! — лицо раненой исказила гримаса боли.

— Нет у меня никаких причин для радости, — мрачно ответила ей Александра и, нахмурившись, добавила. — Я только жалею, что мы не приехали сюда раньше. Люди на дороге остались бы в живых. А вот вас, душегубов, — к стенке.

— Это только бизнес, — пробормотала Биргитте.

— Когда ты берешь деньги у негодяев, хоть раз задумайся, что тебя заставят делать за них!..

При осмотре вражеской позиции выяснилось, что в засаде у дороги участвовало как минимум пять человек. Имелись тут удобно устроенные окопы с брустверами, две землянки, накрытые плотным брезентом пестрого оливково-зеленого цвета, место для костра, склад для боезапаса и продуктов. Также нашелся плоский кофр для снайперской винтовки «Штайр-Манлихер», который застегивался на молнию, сумка с разными принадлежностями к ней, толстая книжка-инструкция с фотографиями и чертежами, к счастью — на английском, блокнот с записями на эстонском и снайперская «Карточка огня», из которой следовало, что две машины на дороге расстреляла именно Кильп.

По словам Биргитте, все бойцы, как и она сама, являлись сотрудниками американской ЧВК. Куда они делись и как далеко могли уйти — этот вопрос в настоящее время занимал командира группы «Дюжина» гораздо больше, чем самочувствие военнопленной. Но поиски ни к чему не привели. Наемники точно сквозь землю провалились. Лишь одна женщина-снайпер лежала на брезенте и изредка стонала. Видимо, состояние ее ухудшалось.

Как исполнить просьбу о госпитале, они не знали. Разведывательно-диверсионная группа находились в Диком Поле, вокруг на расстоянии тридцати километров, — ни одного крупного населенного пункта с поликлиникой или больницей. В деревне, где они спрятали свой «Элефант», может быть, и живет медсестра или фельдшер, но ведь нужна хорошо оборудованная операционная, разные медикаменты, хирург достаточно высокой квалификации.

Собрав трофеи и выставив часовых, они сели в кружок, чтобы обсудить создавшееся положение.

— Дедушка мне рассказывал, что годы Великой Отечественной войны снайперов в плен вообще не брали, — веско произнесла Александра. — Их расстреливали сразу на месте, и русские, и немцы.

— Ты предлагаешь застрелить ее прямо сейчас? — спросил Круглянский, неравнодушный к женской красоте.

— Я просто сказала, как было.

— Ну, та война — другое дело, — возразил Дорошенко. — Теперь эстонку можно обменять на наших ополченцев, попавших к националистам в плен. Думаю, америкосы согласятся. Лишь бы она выжила.

— Сначала надо доставить ее в деревню, — вступил в разговор Борис Лавриненко

— А если подогнать бронетранспортер сюда?

— Склон крутой. Он не поднимется.

— Мы можем отнести девушку к дороге.

— Она выдержит?

— Вколоть еще один обезболивающий, с димедролом.

— Н-да, сложная ситуация. — Булатова, сильно нервничая, достала из нагрудного кармана куртки портсигар, вытащила папиросу и закурила. — Значит, мой выстрел был неточным… И куда мне следовало целиться? В руку? Я ее не видела. Все же это не улица в городе, а поле. Да и расстояние немалое — почти полкилометра.

— Выстрел — отличный! — подполковник в отставке повернул к ней голову и улыбнулся. — Я давно обещал «Чайке» награду, но теперь она ее обязательно получит…

— Вы всегда только обещаете, дядя Тарас, — заметил Роман Круглянский.

— Нет, это не так! — возразил Дорошенко. — Трофейная снайперская винтовка со всем хозяйством, к ней прилагаемым, немедленно переходит «Чайке»…